Вторжение Марченко Ростислав

На берегу тем временем стояла очень упорядоченная паника, людей срочно снимали с работы и загоняли в лагерь, охрана сидела в укреплениях в готовности стрелять в каждого обнаруженного постороннего. Посторонние почему-то все не появлялись и не появлялись.

Потом появился долгожданный уже «Летучий голландец», и события в очередной раз понеслись вскачь.

Мужчину, перепрыгнувшего к нам первым вместе с двумя подчиненными, я уже видел, в первый день прибытия… Я ещё тогда принял его за командира «Чёрной жемчужины». Образ бородача больших изменений не претерпел. Не считать же этим такие право мелочи, как тянутый с американцев спецназовский шлем под активные наушники, бронежилет в цифровой флоре, разгрузка в зеленом атаксе и раскрашенный зеленым, черным, желтым и коричневым АКС с оптикой, нештатным ДТК, «тактическим» цевьем и рукояткой. И плюсом ко всему этому – серьезно заношенная офицерская сумка-планшет на плече.

Вблизи он производил весьма симпатичное впечатление жесткого, быстро соображающего и решительного человека.

Глянув на лежащего у борта пленника, он дернул его за ухо, вызвав стон и соответственно проверив состояние, после чего перешел к нам. Не виденные мной ранее жлобы за его спиной, одетые примерно так же, как он, тем временем подхватили брюнета и как мешок с картошкой закинули к себе на катер.

Гость начал с того, что, не чинясь, поздоровался с нами всеми за руку и представился:

– Командир… начальник отряда охраны водного района, Шубин Егор Иванович. Вас троих я уже знаю.

Все трое насторожились. Шубин продолжил, ткнув сложенной из пальцев вилкой в направлении Крамера и Гинатуллина.

– Начнем с вас двоих. Вы, Анвар Ильнурович, долго служили, поэтому, что такое военная тайна, знаете точно. Она у нас не совсем военная, скорее коммерческая, но не суть. Вы, Андрей Леонидович, как офицер запаса, пусть и двухгодичник, с ней тоже должны были сталкиваться…

Шубин сделал паузу, отдавая Боцману и Андрюхе место для ответа, а себе психологическое преимущество. Крамер кивнул, Анвар бессознательно вытянулся и ответил: «Так точно».

«Просто красавчик», – подумал я.

– Вам обоим, как непосредственным участникам трагедии, положена премия. Мезенцев соответствующий рапорт уже написал, я утвердил. Вечером зайдете к Борисенко, он вам покажет начисление по электронной расчетке.

«Косточку кинул, сейчас будет объяснять, за что, и достанет кнут» – ход разговора развивался по знакомому сценарию.

– Про обстоятельства гибели сотрудника службы безопасности вы будете молчать как партизаны. На все вопросы товарищей отвечать – напали бандиты, их перестреляли, но Рябушеву при этом не повезло. Ничего не придумывать и не уточнять. Будут наседать, говорите, что дали подписку, трепаться о деле запретили в интересах следствия. Тем более что это обязательство о неразглашении информации вы сейчас подпишете.

Шубин опять оставил паузу на ответ, оба его собеседника наперебой заговорили, что все понятно и они в будущем как могила.

– Вы, я наблюдаю, – гость махнул рукой в направлении стола с нашими трофеями, – сунули нос в трофейное барахло.

Молчание было ему ответом…

– Ничего страшного в этом не вижу. Но если у кого-то из вас троих какая-то монетка, или камешек, или ножик, или что другое случайно в карман завалилось, настоятельно рекомендую вернуть. Вы, конечно, можете попытаться меня обмануть, но если я про это узнаю, пощады не ждите. Ни от меня, ни от компании.

«Вот и угрозы пошли», – я еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

– Стоит ли это говно, – Шубин равнодушно махнул рукой в сторону рассыпанных по столу монет, – потери работы и тех неприятностей, которые компания вам доставит, решайте сами. От себя могу сказать от чистого сердца – нет. Золотые монеты, вы, я уверен, поняли, в каталогах отсутствуют, как нумизматическую ценность вы их, даже если провезете, не скинете. Только как лом. Лом в очень хорошей пробе это полтора-два косаря с грамма. И то, если лоха найдете. Нормальный скупщик даст вам самое большее косарь. Сколько вы тут в месяц должны получать? Стоит того?

Все трое хмуро смотрели на бравшего нас за горло человека. Я лично ничего со стола не брал – но как это доказать Шубину, если он предполагает обратное? Тот тем временем продолжал разливаться соловьем:

– Серебро, не говоря о меди, в наше время стоит копейки. Выхлоп со старых монет идет от редкости и ценности. Ничего такого тут не светит. Но вы можете оказаться такими наглыми и глупыми, что попытаетесь совершить историческое открытие. Клад с монетами неизвестной цивилизации. Ребята, вам стоит понять, что в этом случае головенки таким хитрецам открутят еще раньше, чем компания до вас доберется. Как и в случае крупной продажи изделий или, боже упаси, камешков. И в результате нам придется тратить очень много денег и сил, чтобы решить вопрос уже не с вами, а с этими людьми. Жадность – это очень плохое и крайне опасное качество. Для всех. Поэтому давайте договоримся так. Мы все сейчас отвернемся от стола. И вы трое по очереди к нему подойдете и положите на стол то, что к вам в карманы случайно упало. Никто не будет за вами при этом подглядывать.

– Я ничего не брал, – отрекся Боцман.

– Мне как-то без разницы, – Шубин был ласков. – Можете мне не верить, но меня вполне устроит, если вы выложите свои трофеи даже открыто. Никаких неприятностей у вас от этого не будет. Делается всё для того, чтобы вы сами последствий не боялись. Поэтому – встаем, отворачиваемся, каждый из троих поочередно уходит назад, подходит к столу шевелит хабар и, если что-то спёр, укладывает на место и возвращается. Потом поворачиваемся, и ни у кого нет претензий.

– Но я же ничего не брал! – Татарин, было такое ощущение, поймал клин.

Шубин тоже про это подумал и добавил в голос немного нервов:

– Гинатуллин, мне похрен! Отвернулись, прошел к столу, пошуршал, встал на место. Пошел следующий. Все прошли, и я никого не подозреваю. Что-то непонятно?

Боцман кивнул. Сделали, как Шубин приказал. Что любопытно, не брать-то, конечно, никто не брал, но на столе внезапно обнаружился украшенный серебром нож мажора, исчезновение которого я до этого как-то пропустил. Шубин ухмыльнулся.

– По тебе вопрос, Сергей Алексеич, будем решать отдельно. – Палец указывал уже в моем направлении. – Пока дуй на наш катер, мужики тебя там разместят. Я доработаю здесь и присоединюсь.

– С оружием?

– С оружием, мы пока отсюда никуда не уезжаем.

Я пожал плечами и отправился на соседний катер, тершийся о наш борт на волне. Вооруженный автоматом вахтенный, навьюченный помимо оружия разгрузкой, бронежилетом и пистолетом в набедренной кобуре, молча помог мне подняться на борт и указал жестом на люк в кубрик.

Внутри меня встретили семь человек, сидевших на автомобильного вида креслах у стен и пивших чай. Обстановку, помимо данных кресел с подголовниками и ремнями, составляли, прикованный к упирающейся в потолок стойке пленный мажор, две компьютерные консоли с поворотными креслами по сторонам у прохода в рубку и наполовину заполненная оружейная пирамида на поперечной переборке возле кормовой лестницы. Все семеро при себе имели одни только пистолеты. Пирамиду дополнял чайный уголок с электрическим титаном, отстегивающимся от стены столиком и шкафчиком, полным кружек, печенюшек, сахара и тому подобного. На полу, простите, палубе кубрика, лежала куча имущества, включая АГС и одноразовые гранатометы.

Немую сцену разбил квадратный такой, раскачанный и выбритый наголо мужик лет тридцати пяти, с головы до ног, включая чехол броника, упакованный в единой цветовой гамме «A-TACS Foliage Green», в отличие от большинства присутствующих. От такого определяющего признака российских военных, как на пятерых человек десять – двенадцать рисунков обмундирования, российский менталитет не ушел даже на этом ну очень непонятном острове.

– Ты у нас, что ли, герой дня?

Я пожал плечами:

– Возможно.

– Присаживайся. Чай, кофе?

– Не откажусь. Наверное, чаю.

– Сюда садись, – мне жестом указали место, – чаю сейчас налью. Автомат, чтобы не мешался, можешь поставить в пирамиду.

Мне налили чаю, и пока его пили, я познакомился с людьми. Компания мне понравилась, спокойные такие, основательные волчары, равнодушно, но неуклонно идущие по следу жертвы, которая еще бежит, но не знает, что ее судьба решена – еще с тех самых пор, как волки встали на след. Вооружены они были просто прекрасно – всё вооружение в пирамиде имело коллиматорные либо оптические прицелы, а в качестве личного оружия они вообще использовали отлично узнаваемые глоки, которые я впервые видел так близко. Причем глоки, видимо, в «военной» модификации. В мягких цилиндрических подсумках на поясах и разгрузках, судя по одному из них с расстегнувшимся клапаном, лежали не газовые баллоны, а пистолетные глушители.

Расспросить в подробностях обстоятельства происшествия народ не успел, появился Шубин.

– Познакомились уже? Тогда буду краток, Сергей Алексеевич. Твое дело и особенно не показанные в нем навыки меня впечатлили. С ними тебе крутить баранку в наших условиях безумное расточительство. Поэтому садись вон туда к терминалу и пиши рапорт о переводе в отряд охраны водного района.

Я не пошевелился:

– За добрые слова, конечно, спасибо. Но что касается перевода, разве сначала меня спросить не требуется?

Шубин на секунду задумался:

– Ах, ты же не в курсе. На рядовой должности получка почти в три раза больше, чем у тебя сейчас. Доплаты за секретность, премии за выполнение особых заданий. В отличие от работяг, выплачиваются межвахтовые. Увеличенный соцпакет. Карьерные перспективы. У нас не армия, командиры подразделений назначаются исключительно по деловым качествам. Тебе с твоим опытом и дипломом прямая дорога в техническую службу, ремонтировать технику и вооружение. Техники у нас много, людей мало. Будет больше. Одни выгоды. Соглашайся…

– Ты извини, Егор Иванович, – на «ты» я перешел для провокации, проверить реакцию Шубина и присутствующих, – этот рай на земле, я верю, прекрасен, но ты забыл и об его оборотной стороне рассказать.

Шубин воспринял «ты» спокойно, люди – тоже.

– Оборотная сторона одна – пока здоровье позволяет, будешь работать у нас. Вход рубль – выход десять. Молчать о наших делах – до конца жизни. Больше, пожалуй, ничего особенного от тебя не требуется. Что такое дисциплина, ты знаешь. Да, с нашим социальным пакетом и медобеспечением со здоровьем у тебя долго будет все в порядке.

Тут взгляд Шубина поймал одного из бойцов:

– Саша, покажи Сергею какой-нибудь контракт.

Парень подтвердил получение приказа и, чуть покопавшись, вывел мне на одну из консолей типовой контракт сотрудника данного подразделения. Условия были более чем привлекательны, да и прямота Шубина тоже подкупала. Но нужно было расставить точки над i.

– Все это прекрасно, но на криминал я подписываться не хочу.

Народ почему-то развеселился. Шубин тоже подавил улыбку.

– А что ты считаешь криминалом? Компания «Голден Гермес» в своей работе принципиально против нарушений положений российского законодательства.

Мне тоже очень захотелось ухмыльнуться:

– Включая хранение и перевозку оружия на корабле с кипрским флагом?

Может быть, я и зря это сказал, однако, когда тонешь в болоте вне видимости от берега, не до политесов. О подразделении, в которое меня вербовали, требовалось узнать максимум. Реально, насколько я оценивал ситуацию, никакого особого выбора у меня не было. Со мной просто соблюдали приличия. Слишком глубоко я залез в секреты, которых не должен был даже видеть, не то, что в пронизанных ими событиях участвовать.

Народ снова развеселился, Шубин в этот раз тоже не стал давить ухмылку:

– Разумеется. Нет, мелкие рабочие нарушения процедуры, безусловно, найти можно, но наличие оружия на «Язоне» полностью в рамках закона. Ты реально думаешь, что это все… – Шубин крутнул пальцем, – можно закупить и вывезти без привлечения внимания органов? А если ты про автоматчиков на палубе, то контейнеровоз к этому времени находился вне российских территориальных вод. Как и мы с тобой сейчас. Чья земля – того и законы. Я полагаю, что это правильно.

– И какое наказание по законам этой земли я понесу за свои четыре трупа?

– Конкретно этой? Никакое. Необитаемый остров, закон тут одни мы. Ты же не своих соседей по балку там пострелял? Смело можешь считать убитых бешеными собаками, от которых спас жизни людей.

– И разборок с правоохранительными органами страны, где мы находимся, не будет? Они посчитают так же? – Тут я показательно включил дурочку, хотелось посмотреть на реакцию.

Вот только Шубин меня тут же раскусил:

– Сергей, маска дурачка тебе не идет. Ты уже давно все понял и прекрасно понимаешь, кто является правоохранительными органами на архипелаге. А кто бандитами и незваными гостями… Короче. Заставить тебя я, конечно, могу, но не собираюсь. Не оправдает. Нам в отряде нужны одни добровольцы. Если говоришь «нет», подписываешь документ о неразглашении и валишь на берег. Если «да» – кончай выкобениваться, пиши рапорт и вали на берег за личными вещами, ты переезжаешь. На условия никто не жалуется, но все подробности только после твоего согласия. Второго шанса у тебя не будет. Твой ответ?

Я задумался. И когда наконец-то решился, то даже задержал дыхание, как перед прыжком в воду, прежде чем ответить – да. Из того, что меня ждет, просматривались только контуры, однако одно я знал точно – моя жизнь с этим «да» бесповоротно изменилась.

Перевод в отряд охраны водного района состоялся мгновенно. Мы с Шубиным спустились с катера, дошли до штабного балка, он вытащил мой рапорт с уже имеющейся своей резолюцией в верхнем левом углу и сунул Борисенко на согласование. Тот расписался. Причем, что интересно, внизу, ясно показав, кто из них находится наверху пищевой пирамиды. Далее я сдал Мезенцеву оружие и обменялся с ним прощальным рукопожатием. Пока собирал вещи, попрощался и с Зюзиными. Ушел под напутствие старшего:

– Серёга, ты это, осторожнее там. Даже отсюда видно, что какое-то непонятное дерьмо творится…

Несмотря на суету, поднятую в лагере, искать гостей катерники особо не торопились, приступив к этому только после того, как Шубин порешал свои дела в нашем лагере и высланная с катера досмотровая группа притащила на борт и утопила в океане трупы.

Как я подспудно и ожидал, застреленные мной люди с пониженной социальной ответственностью были не одни. Тем не менее, удивиться при обнаружении подельников все же пришлось. Корабль, на котором эти головорезы решили нас посетить, был далеко не барком «Товарищ», ему было далеко до USS «Constitution», и даже, мать его так, норвежский драккар или, если угодно, посконно-ватная русская ладья смотрелись на фоне этого бороздителя морей сущими океанскими лайнерами. Злобные морские бандиты прибыли нас грабить и убивать на деревянной лодке – пяти- или шестиметровой длины деревянном корытце с заостренными носом и кормой.

Нашли их буквально минут через двадцать после того, как с катера запустили раскрашенный пиксельным камуфляжем беспилотник – летающее крыло с полутораметровым размахом крыльев.

Сидевший за одной из консолей оператор беспилотника, невысокий, широкоплечий обрусевший армянин Саша Габриелян повернул ко мне стриженную под ноль голову:

– Смотри!

Лицо я был новое, и парень по молодости лет пытался произвести впечатление. На сером фоне телеметрии инфракрасной камеры горел яркий огонек костра и бродили вокруг него два тепловых пятна человеческих фигур. Стоявшую на впадающей в море реке лодку переключившийся на дневной канал оператор БЛА сразу не заметил, она наблюдалась строго с одного довольно узкого ракурса. Но когда летательный аппарат начал незваным гостем кружить вокруг костра, удалось в подробностях рассмотреть и ее.

Кто-то из загонщиков вздохнул за спиной:

– Идиоты…

Спорить с ним было непринципиально, хотя чего он нашел глупого в людях, которые не подозревают о наличии беспилотников и тепловизоров, было непонятно. Или он передвижение на таком унылом човне имел в виду? Меня же больше интересовало другое:

– А что самолетики используете, а не квадрокоптеры? Они же на катере удобнее?

Габриелян уже собирался ответить, когда его опередил Шубин:

– Квадрик всем хорош, но со временем полета у него для нашей специфики слабовато.

Подождав, будет ли Шубин продолжать, айтишник кораблика уточнил:

– Так-то у нас квадрокоптеры есть, но полчаса полета – это просто ни о чем. Ни туда, ни сюда. Используем для доразведки, но редко.

– Доразведки?

Габриелян оглянулся на Шубина, то скривил губы в усмешке и похлопал меня по плечу:

– Сиди, смотри, как время придет, все тебе расскажем и даже покажем.

Привлекать к операции нового члена коллектива никто не собирался, мне нужно было только не мешать, смотреть, думать и следить за пленным мажором, вплоть до кормления и снимания ему штанов при выводе по нужде включительно. Мажора Шубин охарактеризовал кратко:

– Ценный кадр. Следи за ним, будет обидно, если что случится.

Портить складывающийся авторитет мне было невыгодно, поэтому пришлось включать мозг и думать на перспективу, беспокоиться о том, чтобы вовремя сводить эту сволочь погадить и так далее. Народ молча наблюдал за моими действиями, это определенно было чем-то вроде экзамена.

Теперь, когда его подельников нашли, возникал вопрос, что Шубин будет делать дальше. Тот вел себя как-то странно, будто и не собирался выходить в море. Сидевшие на борту автоматчики тоже не суетились. Данный вопрос я провентилировал у Бори Астапова, того самого видного мужика в атаксе, что меня так приветливо встретил. Тот был бывшим собровцем, откуда-то из центральной Сибири. Боря принял вопрос спокойно:

– Ну и зачем нам суетиться под клиентом? Сам подумай, куда они теперь от нас денутся?

Вопроса я откровенно не понял:

– В лес…

– Ха, ты здесь ходил по лесу? Все, они влипли. Мы не суетимся, потому что знаем, где они находятся. Но не знаем, сколько их там. Сунемся туда днем, кто-то обязательно сбежит, ищи его потом…

– Ночью хотите захватить?

– Ага, ночью даже по чистым джунглям они не пойдут. А вот у нас ПНВ[6] есть. Даже если сменят место, костер их выдаст.

К Астапову присоединился Саня Ким, высокий, модельно красивый парень чуть старше Габриеляна, чья национальность ясно определялась не раньше озвучивания фамилии и определенно собравший во внешность все лучшее, что было в народах, чья кровь текла в его жилах:

– Шеф всех сразу хочет прихлопнуть. Кого-то здесь искать, в этой сельве, дивизия нужна.

Астапов продолжил:

– К ночи все к стоянке соберутся, разом их там и положим.

О планируемом убийстве ребята говорили без малейшего стеснения и с равнодушием, будто тараканов собирались раздавить. Это многое говорило и о них самих, и о фирме, которая нам платила.

Отличный повод оглядеться по сторонам и оценить сложившиеся психологические портреты моих новых коллег.

Шубин – помимо ранее отмеченных качеств, подтвердились интеллект, навыки умелого манипулирования людьми, отличное знание практической психологии и прочие, что называется, «отличные оперативные способности». Образ бывшего армейского или ВВ-шного строевого офицера не складывался. Отпечаток долгого управления военнослужащими срочной службы, которых куда ни целуй, этим местом всегда будет задница, у них, так или иначе, впечатывается на всю жизнь. С оружием обращается профессионально, должность требует навыков управления, характерных для силовых подразделений и мероприятий. Это значит что ГРУ, включая службу в спецназе, будучи достаточно вероятным прошлым моего нового командира, отступает на задний план на фоне спецподразделений МВД, ФСБ или, если угодно, Росгвардии. Готов спорить про ФСБ. Причем в первую очередь на ум лезет «Вымпел», если, конечно, его былая специализация уж очень не изменилась. Я, конечно, не сильный знаток специфики эфэсбэшных отрядов, отделов и управлений, однако навыки работы Шубина с людьми больно плохо ложатся на чистые подразделения антитеррора и обеспечения оперативных мероприятий. В последних процесс общения оперуполномоченных с клиентами обычно происходит не разговором, а посредством автоматического оружия.

Борис Астапов – майор-собровец, как я понял из разговора в ходе знакомства, откуда-то из Кемерово, Красноярска или Новосибирска. Командир десантной группы. Неплохой, порядочный мужик, если первое впечатление меня не обманывает. Уверен в себе настолько, что безразличен к подчеркиванию статуса перед подчиненными, пользуется авторитетом и непритворным уважением коллектива. Профиль образования непонятен. Наиболее вероятен характерный для МВД вообще и его спецподразделений путь – срочка и гражданский вуз. Вполне возможна вся служба от лейтенанта до майора в отряде. В принципе можно допустить школу милиции, ах да, институт МВД или военное училище.

Василий Михайлович Блохин, в просторечии Михалыч, – матёрый такой образчик «страшного прапорщика». Мужчина разве чуть выше среднего роста, но с пудовыми кулаками. Широченные плечи, заметное брюшко, чистое лицо, бритая голова и жутковатый взгляд рептилии. Самый опасный человек на катере после Шубина. Заместитель командира группы, по возрасту самый старший в ней, от сорока пяти лет до полтинника. Про образование сказать сложно, определенно далеко не дурак. Живой образец замечания, что превосходство в образовании далеко не всегда доказывает превосходство в интеллекте. Исходя из должности, бывший армейский или ВВ-шный спецназер или что-то типа того.

Александр Габриелян – молодой парень лет двадцати пяти, со всеми достоинствами и недостатками возраста. Общителен, не глуп, доброжелателен, пользуется несомненной симпатией коллектива. Погоны вряд ли, разве что срочная служба. Оператор беспилотника с совмещением должности моториста катера, можно предполагать технический университет за плечами.

Александр Ким – весь такой красавец собой из обрусевших корейцев. На год-два постарше Габриеляна. Очень много времени проводит в тренажерном зале и, судя по движениям, в додзе, на ринге или, возможно, ковре. Вполне возможно, получил образование в учебном заведении какой-то из силовых структур.

Юрий Лященко – типичный такой образчик младшего офицера из жертв сердюковских реформ. Сухощавый спортивный парень немного за тридцать, возможно бегун. На ребре ладони татуировка «За ВДВ». Самоуверен, вероятно, очень даже любит считать себя умнее других. Возможны проблемы в общении. Отношение сослуживцев нормальное, но без особой теплоты.

Геннадий Бобков – крупный, спокойный как удав парень, около тридцати, с короткой «шкиперской» бородкой. Пулеметчик десантной группы. На лидерство в коллективе не претендует, но должен быть надежным подчиненным и хорошим товарищем. Типичный бывший срочнослужащий или контрактник, из той жизни на рукаве носит морпеховский «штат». Не глуп, образование – непонятно.

Вячеслав Иванов – невысокий жилистый парень, на вид чуть постарше или ровесник Бобкова. В противоположность ему шустр и общителен. Данная пара определенно близко приятельствует. Рулевой катера, так что, вероятно, из мичманов, логична срочка и гражданская мореходка, в принципе, возможно даже что и уволившийся со службы флотский офицер.

Николай Александрович Волков – лысеющий, за сорок возрастом, немного заплывший поверх мышц жирком, но сохранивший выправку несомненный экс-офицер ВМФ. Командир катера. Умен, уравновешен, не лезет за словом в карман, в речи нередко сквозят сарказм и циничные шуточки к месту. Пользуется большим авторитетом в коллективе.

Не последнюю роль в моем согласии на предложение Шубина сыграла достаточно высокая оценка увиденных мной людей. Однако теперь, после равнодушного обсуждения будущего убийства, в принципе можно было задуматься, не зря ли я это сделал. Чего я, однако, принципиально делать не стал. Сам не ангел, двух раненых пристрелил и не поморщился. С таким багажом совсем не мне морду кривить при обсуждении, контекст принятия решения по которому мне неизвестен. Да и поздно уже метаться в любом случае. Я не семнадцатилетняя студентка из провинции, заламывающая руки на краю широкой кровати, пока снявший ее на углу владелец престижного «мерседеса» принимает душ. Как это там было в хорошем фильме? «Взялся плясать с дьяволом, пляши до конца песенки»?

Некстати помянутая песенка заиграла очень быстро. Для ликвидации незваных гостей Шубин, не умничая, отправил группу пешком по берегу, рассчитав время таким образом, чтобы они подошли к району ночлега с наступлением темноты. С выходом группы в район с катера провели доразведку цели еще одним вылетом беспилотника. Полный азарта охоты, Шубин плохо скрывал своё самодовольство – ИК-камера обнаружила у костерка уже четыре, а не два тепловых пятна. Далее я притащил возвратившийся БЛА на катер, и мы тоже отбыли в нужный район.

Речушка, или, возможно, широкий ручей, на берегу которой несчастные жертвы кораблекрушения должны были принять свою судьбу, начиналась на поросшей густыми джунглями горной гряде в западной части острова. Той, что в районе отметки 156 метров от уровня моря. Лодку наши гости завели в реку и вытащили на берег, замаскировав от обнаружения с моря, однако, увы, не с воздуха. От устья они ушли метров на триста вверх по течению, что определенно говорило о наличии у мерзавцев криминальных умыслов. Ну, или их опасения по криминальным умыслам проплывающих мимо мирных мореплавателей. Это было для нас весьма удобно, не нужно было особо красться, чтобы замаскировать рокот двигателей.

После выхода ребят на костер, освещающий устроенный клиентами шалаш и часового у его входа, Шубин приказал запустить квадрокоптер. Егору Ивановичу загорелось в учебных целях записать видео нападения. Возникшую идею, что он хочет покрасоваться передо мной, я отмел. Не тот человек.

Квадриком управлял опять-таки Габриелян с той же правой компьютерной консоли в кубрике. Шубин уселся за левую, приказав вывести телеметрию и на свой экран. Я встал за спиной оператора. Волков, оставив в рубке Иванова, пристроился за спиной начальника. Сцена чем-то напоминала ожидание просмотра захватывающего боевика. «Дедпула», например.

Вот только со зрелищными боевыми сценами мы обломались. Группа, тускло растянутая буквой Г вокруг бивака, вместо того чтобы залить жертв автоматным огнем, отправила вперед одинокое тепловое пятно, которое, подкравшись к сидевшему у костра часовому, банально стукнуло его пистолетом по голове, решив не пользоваться даже оснащенным ПБС огнестрелом. «Бешеных реконструкторов» определённо пытались забрать живьём.

Шубин поморщился:

– Опять Боря пацифиста из себя корчит. – Из данной фразы можно было сделать греющий душу вывод, что с характеристикой Астапова я не ошибся.

А вот Шубин с выводами не угадал. Тридцатью секундами позже, видимо получив предложение, от которого им безопаснее было не отказываться, лица, отдыхавшие в шалаше, неосторожно резко ломанулись на выход. В результате чего стоявший сбоку от входа парень, даже не сходя с места, из того же пистолета их перестрелял. Прикрывавшие его автоматчики молчали, их помощь при расстреле не требовалась.

Ещё через двадцать секунд Астапов вышел на связь:

– Косатка, это Остап. Задача выполнена, противник нейтрализован. Взят пленный, мальчишка лет двенадцати. Еще двое ранены, один глухой.

Шубин лениво протянул руку и вытащил из крепления на стене отличную головную гарнитуру:

– Шейн – Остапу. Что с ранеными? Ходить могут? Прием.

– Остап на связи. Оба тяжелые, нет. Прием.

– Этих в расход. Пацана на катер. Идите вдоль берега, мы встанем у устья.

– Принято, Шейн.

Человек на экране без колебаний поднял пистолет и дважды выстрелил.

Шубин грустно и при том цинично усмехнулся, отслеживая мою реакцию:

– Вот так вот тут и воюем. – И тут же перейдя к Габриеляну: – Саша, возвращай квадрокоптер.

Я пожал плечами. Ничего другого мне не оставалось.

Приведенного группой Астапова мальчишку на катере ждали два потрясения. Сначала он вздрогнул, увидев меня, потом разревелся, заметив прикованного к стойке мажора. В лице мальчика проглядывались несомненные общие черты с пленником, и даже огромный синяк под правым глазом этого не портил. Собственно, учитывая состояние первого пассажира, их сходство в чужих глазах даже в определенной степени увеличивалось.

Мальчишка был тощий, жилистый, с длинными иссиня-черными волосами и, когда я взял его за подбородок, то вовсе не удивился, поймав взгляд ярко-голубых глаз. Рубаха под грязной кожаной курткой несла тот же вышитый орнамент, что и у захваченного мной брюнета.

– Можешь что-то сказать? – Моими движениями заинтересовался развалившийся в кресле Блохин.

– Родственники. Так думаю, младший брат, – я махнул рукой в направлении пленника.

Тот впервые за сегодняшний день решился поговорить, вздохнув, дернувшись и выдав какую-то нервную тираду, истерично повышая голос с каждым предложением.

Шубин встретил крик души пленника неожиданной издевательски-злобной ухмылкой:

– Сюрприз, да?

Крик, разумеется, продолжился, и истерящего мажора оборвал всё тот же растекшийся в кресле Блохин. Михалыч повернул голову и лениво сунул пленному подошвой ботинка в голову, оборвав его непонятный словесный понос, как выключателем щёлкнув:

– Не выражайся, сука. У нас здесь дети…

Вокруг засмеялись. Ревущий мальчишка бросился к пленнику и, обхватив его руками, спрятал заплаканное лицо на плече. Из заплывших синяками глаз парня тоже текли слезы.

Смех как-то резко исчез, и все молча смотрели на них двоих. Возникшую тишину нарушил Шубин, обратившись почему-то к одному мне:

– Жалеешь их? Лучше не стоит. Доберемся до базы, я тебе объясню почему.

Развернувшийся после отхода от берега катер, слегка вздрагивая на волне, быстро набирал ход…