Икона по воле случая Апфель Айрис

И вот однажды, после многократных попыток, мы наконец договорились о встрече с Дороти Дрейпер, ведущим декоратором того времени. И как раз утром перед этой встречей с фабрики прислали готовое одеяло. Карл положил его в чемодан поверх остальных тканей и поехал.

Когда его пригласили войти, миссис Дрейпер, дама весьма корпулентная, стояла за огромным раскройным столом, который служил ей еще и письменным.

Она взглянула на Карла и спросила:

– Ну, молодой человек, что у вас есть для меня?

Он открыл чемодан и широким, полным драматизма жестом бросил на стол одеяло.

Она охнула и сказала:

– Бог мой, знаете, да это первая ткань в полоску нормального размера, которую мне доводилось видеть!

Да, она приняла наше одеяло за ткань в полоску. А у Карла не хватило смелости ее поправить, потому что она уже готова была заказать почти 300 м.

На следующий день к нам заехала Сара Фредерикс. Эта женщина продавала прекрасную дизайнерскую одежду в своих магазинах в Нью-Йорке, Бостоне и Палм-Бич и славилась безупречным вкусом и любовью к украшениям. Сара услышала о нас от знакомого антиквара, позвонила и спросила, можно ли заехать к нам домой в нерабочее время. В итоге она заказала больше 200 м ткани с приглянувшимся рисунком. И тут мы поняли: если такие признанные специалисты в области декора и моды посчитали нас достойными сотрудничества, нужно все же попробовать запустить настоящий бизнес.

Компания Old World Weavers открылась в 1950 г.

В те годы в сферу производства тканей было сложно пробиться, так что нам пришлось проявить изобретательность. Но в результате наше упорство окупилось. Мы начинали с единичных небольших проектов. Все ткани производили на заказ, потому что не могли позволить себе организовать хранение ассортимента в каком бы то ни было объеме. Один заказ тянул за собой другие, первые пару лет все шло прекрасно. Но на текстильных фабриках появились профсоюзы, и производить материалы небольшими партиями стало намного дороже.

Пришло время сменить приоритеты.

В 1953 г. мы поехали в Европу, чтобы найти интересные ткани для воспроизведения. Когда я чего-то хочу, я неутомимо к этому стремлюсь, так что мы обошли все возможные магазины. Набрали броше, парчу, жаккард – самые разнообразные ткани ручного производства. Мы не просто искали особенные узоры, но узнавали, на каких станках их можно было бы аутентично воссоздать.

Многие производители, с которыми мы пытались сотрудничать, в буквальном смысле закрывали перед нами двери: мы хотели заказывать слишком небольшие объемы – по их меркам это были не заказы, а так, пробники. Более того, во Франции большая часть фабрик уже работала на героя войны капитана Роджера Браншвига[6]. Но мы не унывали и вскоре нашли свой путь к успеху: в Италии наши поиски принесли желаемые результаты.

Мне нравилось называть нашу коллекцию тканей самой поразительной из существующих. Вскоре нам пришлось посещать Европу по два раза в год просто потому, что там можно было заполучить ткани, которых больше нигде не было.

Мы старались воспроизводить их максимально близко к оригиналам XVII, XVIII и XIX вв. Адаптаций я никогда не делала и всегда стремилась к тому, чтобы от наших материалов веяло дыханием прошлого, чтобы они не были похожи ни на какие другие. Для этого мы путешествовали по всему миру: иногда даже встречались с кураторами музеев, которые разрешали нам изучать коллекции их текстиля. Я отыскивала старые документы, подтверждавшие аутентичность моего дизайна, а потом находила фабрику, которая могла бы его воплотить.

Умение находить на рынках нужные ткани я наработала на практике. Не думаю, что этому можно научиться по книгам. Нужно снова и снова пробовать; я верю в передачу опыта и возможность набить руку. Поиск тканей можно сравнить с искусством повара, который не пользуется рецептами, потому что сам знает, какие нужны ингредиенты. В любом случае, без труда ничего не получится. Вот что я поняла.

В конце концов мы открыли шоурум на верхнем этаже четырехэтажного дома без лифта на Западной 57-й улице в Манхэттене, в самом сердце района, известного многочисленными антикварными лавками. Светские личности узнавали о нас и приходили посмотреть на ткани; шоурум был оформлен в духе французского салона. В скором времени к нам стали заглядывать и звезды. Нам довелось поработать с дизайнерами, декораторами и архитекторами очень престижных клиентов, в том числе Греты Гарбо, Эсте Лаудер, Монтгомери Клифта, Марджори Мерривезер Пост и Джоан Риверз – и это лишь несколько известных клиентов. Сначала мы размещали образцы в шкафах, но постепенно их становилось все больше и пришлось перейти на вешалки. Они портили внешний вид салона, тем не менее символизировали его процветание.

Выстрел от бедра

Я СТОЛЬКО ВСЕГО ЛЮБИЛА в Карле, что этой книги не хватило бы, чтобы рассказать обо всем. Он умел до слез смешить меня. У него было прекрасное, необычное чувство юмора. Да, мы очень много смеялись.

Когда мы запустили Old World Weavers, я часто создавала из понравившихся мне образцов материала одежду для себя. Через несколько лет я решила сделать что-нибудь и для Карла: сшила из остатков обивочных тканей несколько брюк. Одни были спортивного кроя с хищными принтами; другие – более формальными и элегантными, подходящими для торжественных мероприятий. Люди восхищались его брюками и всегда спрашивали, где он их достал.

– Я просто подстрелил свой диван, – шутил он.

В стрельбе от бедра острыми шутками ему не было равных.

Однажды мы разрабатывали ткань и позумент для Марджори Мерривезер Пост – она обновляла декор своей прекрасной резиденции в Хиллвуде, что в пригороде Вашингтона.

И вот однажды утром зазвонил телефон.

– Это Марджори Мерривезер Пост, – произнес голос в трубке. – Я хотела бы поговорить с мистером Апфелем по поводу ткани, которую только что получила.

Я попросила ее минуточку подождать и, дрожа от волнения, позвала Карла к телефону.

– Мистер Апфель, – сказала Марджори, – я сижу у себя гостиной на пятиметровой стремянке, и в руках у меня линейка. Мне пришлись по душе шторы, которые повесили вчера. Ткань просто прекрасная, фестоны и отделка мне очень нравятся. Скажите, а сколько вот таких декоративных элементов приходится на метр ткани?

Карл глубоко вздохнул и ответил:

– Миссис Пост, каждое утро я ем отруби с изюмом, которые производит ваша компания. Скажите, сколько изюминок приходится на ложку отрубей?

– Touch, мистер Апфель. Пожалуй, мне стоит спуститься с лестницы, чтобы не сломать себе шею.

Я ОБОЖАЮ БАРАХОЛКИ и рынки под открытым небом. Да что уж там, просто люблю рынки – и точка.

Должно быть, в прошлой жизни я была охотником-собирателем. Мне нравится везде, где можно что-то добыть. Мне нравится азарт, который возникает от погони, от неожиданности. Обожаю рыться в коробках и находить интересные вещицы. Меня охватывает особенное чувство восторга, появляется энергия и ощущение тайны, потому что никогда не знаешь, что именно найдешь, – и я нахожу это очень возбуждающим.

Пожалуй, добрая половина удовольствия от рынков связана с торгом. Нужно учиться чувствовать людей: одни продавцы охотно торгуются, другие не хотят ни в какую; и дело не в особенностях культуры конкретного рынка. В большинстве случаев вам говорят, что туника стоит $100, и, если вы недостаточно умны, чтобы попробовать сбить цену, день продавца будет безнадежно испорчен: он будет корить себя, что не содрал с вас в два раза больше.

Хотя в последнее время я уже не так активно занимаюсь покупками, украшения собираю с огромным удовольствием.

Я не получаю особого удовольствия, если кто-то просто приходит и дарит мне какую-то безделушку. Если бы у меня был «папик», который предложил бы до потери пульса затариваться за его деньги в самых дорогих магазинах, мне тоже вряд ли было бы весело. Конечно, я нашла бы много красивых вещей, но в этом не было бы азарта. Мне нравится рыться, выцарапывать. Этот процесс меня заводит.

Годы белого дома

ЗА ГОДЫ совместного управления Old World Weavers (то есть с 1950 по 1992 гг.) мы с Карлом участвовали в самых разных проектах по восстановлению аутентичного оформления помещений. В том числе нам довелось потрудиться и в Белом доме для администрации девяти разных президентов: от Гарри Трумэна до Билла Клинтона. Из-за этого меня иногда называли «первой леди тканей» или «владычицей материи». Это забавно.

Меня всегда спрашивали, каково это – работать декоратором в Белом доме.

Что я хочу сказать: декор для Белого дома не придумывали ни мы, ни Жаклин Кеннеди, ни другие первые леди – потому что в основе любых изменений здания и его меблировки лежит исторически точная реставрация.

Таковы правила.

Мы не приходили туда со словами: «О, этот элемент слишком большой, его нужно уменьшить» или «Этот цвет нам не нравится, нужно его заменить».

Непосредственно с администрациями президентов мы тоже не работали. Мы подчинялись Американской комиссии по изящным искусствам: воссоздавали антикварные ткани насколько возможно близко к оригиналу. Эта же комиссия рассматривала все дизайн-проекты для новых или реставрируемых зданий правительства.

Мы старались максимально точно воссоздать декор первого этажа Белого дома времен первой меблировки. Меняя обшивку чего бы то ни было, мы всегда соблюдали историческую точность.

Работали и на втором этаже, в личных комнатах, где живет президентская семья. Здесь жестких правил не было: владельцы могут оформлять жилые пространства – спальни, собственные и гостевые, личные кабинеты – на свой вкус.

Большинство президентов и первых леди не интересовала историческая реконструкция жилых пространств. Исключение составила Пэт Никсон, которая страстно интересовалась нашей деятельностью, хотя ничего не знала о тонкостях исторической реконструкции. Она часто просила Эдварда Вассона Джонса, который в то время занимал должность архитектора в Белом доме, дать ей возможность составить ему компанию, когда он приезжал к нам. Мистер Джонс принимал все решения касательно обустройства здания.

Мы предлагали миссис Никсон выбирать образцы тканей, она увозила их с собой в Вашингтон и каждый раз через день после возвращения звонила и робко говорила: «Миссис Апфель, как обычно, я выбрала не то, что нужно. Пожалуйста, подберите правильную ткань и приезжайте с ней в Вашингтон в четверг на обед». Но мы-то знали, что в конце концов правильный выбор сделает мистер Джонс, но сами не отваживались перечить миссис Никсон – такой милой леди она была.

Язык ткани

ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ ПОЕЗДКИ В ИТАЛИЮ я оказалась в Неаполе. Город показался мне очень необычным, словно пропитанным африканским духом. Гремучая смесь шумных и общительных людей.

Где-то в часе езды на север от Неаполя располагается городок Казерта. Во времена правления Бурбонов там построили дворец, который стал центром торговли шелком. Вскоре вокруг обосновались ремесленники, их технологии постепенно распространялись, возникали целые фабрики по производству шелков высочайшего качества.

На первую фабрику мы приехали в компании переводчика, потому что не знали ни слова по-итальянски, а управляющий не говорил по-английски. Переводчик, забавный невысокий мужчина с седеющими волосами, уложенными на прямой пробор, и в очках с узкими линзами, напоминал мне Бенджамина Франклина. Он носил в кармане огурец и, когда думал, что никто не смотрит, откусывал по кусочку.

Именно тогда мы поняли, что язык фабрик не отражен в словарях: как ни пытался, переводчик не мог найти в своей книжице необходимые слова – до сих пор помню, как он облизывал палец и листал страницы. В итоге мы с владельцем фабрики спокойно общались, несмотря на языковой барьер, потому что были на одной волне. Слова нам оказались не нужны: мы понимали друг друга и ткани.

Тем не менее я знала, что должна выучить итальянский, иначе вести дела будет невозможно. Так как времени на полноценное обучение у меня не было, я просто начала внимательно прислушиваться к беседам на улицах, сопоставлять слова и действия. Купила детских книжек на итальянском вроде «Пиноккио». Я запомнила очень много слов, но с грамматикой не ладила. Говорю по-итальянски только от первого лица и в настоящем времени. И такой образ мыслей научил меня чему-то очень важному: присутствовать в настоящем, жить сейчас. Когда меня спрашивали, говорю ли я по-итальянски, я отвечала: «Да, отважно и без глаголов».

Я обнаружила, что грамотность не так уж и важна. Если вы открыты людям и не теряете чувство юмора в процессе общения, собеседник поймет, что вы хотите ему сказать, – даже по языку тела и мимике.

Действия говорят больше, чем слова.

Вокруг света за 80 лет

ДЕЛЬФИНЫ ПЛЫЛИ РЯДОМ и выпрыгивали из воды, словно приветствуя нас. Это мы с отцом впервые плыли по Босфорскому проливу в Стамбул. Светало. Лазурное небо было кристально чистым, и ни одна телеантенна не прорезала его голубизну. Когда всего несколько лет спустя мы проплывали по тому же маршруту с Карлом, дела обстояли совсем иначе: воздух был ужасно загрязненным, а небо – все в проводах.

Если в 1950-х в Париже не удавалось найти местечко для ужина к 19:30, оставалось только ходить голодным. Теперь же, если прийти раньше 21:00, на вас посмотрят так, словно у вас отросла вторая голова. Я убеждена, что привычка ужинать все позднее – признак разложения общества.

Путешествия обогащают жизнь. И я обожаю приключения. Куда бы я ни направилась, я всегда работаю; честно говоря, ехать на курорт и просто сидеть без дела мне не нравится. Никогда так не делала, потому что не знаю, куда себя девать от скуки. Мы с Карлом очень часто путешествовали, но это всегда были командировки. Мы исколесили всю Европу, не раз побывали в Париже и Лондоне и, думаю, исследовали каждый квадратный метр Италии. По работе нам доводилось знакомиться с огромным числом новых людей, от которых мы и узнавали о самых лучших местных рынках, где можно было достать все, то душе угодно. Мы обожали блуждать по узеньким улочкам и постоянно открывали для себя что-то новое, натыкались на разные диковинные штуки, например малюсенький магазин, торгующий удивительными пуговицами всех цветов и форм от местного мастера. Так я и знакомилась с городами, узнавала, где лучше закупаться, находила предметы для коллекционирования и украшения для собственного дома.

Amo l’Italia! И если вы никогда не были в этой чудесной стране, я рекомендовала бы исправить этот недочет и как можно лучше ее изучить. Поразительно, что Рим до сих пор стоит. Я просто обожаю, что там на каждом углу можно купить пиццу, а за поворотом вдруг обнаружить Пантеон; восхищаюсь сохранившимися великими дворцами вроде Дориа-Памфили прямо на Виа дель Корсо с апельсиновыми деревьями во дворике. Никогда не забуду труллы – похожие на конусы дома сухой кладки в древней Апулии, таких построек не найдешь больше нигде в мире.

Венеция похожа на странный декадентский сон: мавританская архитектура, полосатые шесты с облупившейся краской, к которым привязаны гондолы; вода плещется о здания; небольшие улочки, где всегда влажно и пахнет сыростью. Обожаю экзотику – она меня заводит.

Поэтому и Стамбул мне тоже нравится, с его рынками и культурой старого мира: прекрасной, замысловатой, ни на что другое не похожей. Однажды мы оказались в Бурсе, на родине махровых полотенец. Помню, это было воскресенье, делать было нечего, так что мы решили сходить в баню. Мне невероятно понравилась золотистая оловянная коробочка, в которую клали мыло и мочалку для умывания. Я купила себе такую и до сих пор иногда ношу ее вместо сумочки.

Тунис – особенное место. Здесь можно покупать серебряные украшения на вес, а мастерство творца и красота его творений никак не отражаются на цене. Это всегда меня поражало. Я обожала Сиди-бу-Саид, крохотный городок, расположенный у крутого обрыва недалеко от Туниса. Такая миниатюрная версия Капри. Все дома в этом городке белые с синими дверьми и отделкой, улицы мощеные, всюду растут цветы. Однажды мы оказались в этом городке в день свадьбы дочери мэра, и нам невероятно повезло – мы получили приглашение на вечернее торжество. Казалось, что на главную площадь вышел весь город: за церемонией наблюдали собравшиеся на улице толпы, многие свешивались с балконов и глазели из окон. Мероприятие длилось до рассвета. Эти люди знают, как надо веселиться.

Нам часто везло на подобные события. Например, мы ездили по Марокко и остановились рассмотреть белую лошадь, украшенную серебром к свадебной церемонии. Мы ни слова не знали по-арабски, но к нам отнеслись очень дружелюбно и тут же пригласили на саму свадьбу. А мы это приглашение с радостью приняли.

Что-то похожее случилось с нами и на Крите. Мы ездили по острову и увидели разложенные на земле отрезы ткани, на которых сушился виноград, и решили посмотреть поближе. Люди, которые сушили фрукты, внимательно за нами наблюдали. Вскоре они подошли к нам и попытались заговорить. В итоге мы получили приглашение на обед на свежем воздухе в тени кипарисов.

В 1958 г. мы ездили по деревням Ирландии и наткнулись на удивительные домики с соломенными крышами. Мне жутко хотелось их сфотографировать, но Карл подумал, что будет грубо делать это, не спросив разрешения у владельцев. Так что мы выбрали дом с самой толстой крышей и позвонили в дверь. К нам вышли два пожилых джентльмена, которые с удовольствием дали разрешение на съемку. Они как раз собирались пить чай: чайник кипел на конфорке, встроенной над камином. Они настояли, чтобы мы присоединились и тоже выпили чашечку. Мы чудесно провели время.

В Ливане мы ходили на международный фестиваль в городе Баальбек. Это самое древнее культурное событие на Ближнем Востоке, которое до сих пор организуют раз в год. Был там человек, который тоже не пропускал ни одного фестиваля: он приезжал, чтобы продавать кофе. Напитка ужаснее я в жизни не пробовала. Он готовил его на шикарном медном столике при помощи четырех турок разного размера. Когда в одной из них кофе вываривался до консистенции жижи, мужчина сливал ее в другую. Так повторялось снова и снова, пока одна из турок доверху не заполнялась до невозможности крепким кофе. Но все его пили, и мы тоже – в первую очередь для того, чтобы в очередной раз завести с мужчиной ежегодное обсуждение условий выкупа его чудесного столика и кофейного набора. И вот однажды наконец-то уговорили. Больше на фестивале мы его не видели, и мне до сих пор интересно: он принял наше предложение, потому что все равно собирался отойти от дел, или же решение продать столик положило конец его бизнесу?

В Бейруте были удивительное казино и чудесные рынки золота. В 1970-х на одном из таких рынков мы подружились с одним веселым русским. Каждый раз, завидев нас, он звал в свой офис, где были собраны шикарные украшения китайских мастеров, которые он привозил из поездок. Он любил выпить и, чем больше употреблял алкоголя, тем ниже цену называл. Это было забавно. Однако Бейрут в целом был просто прекрасен – настоящий Париж Ближнего Востока.

БАРСЕЛОНА, кстати, это шанс отведать тапас, тапас, тапас и vino.

Люблю маленькие извилистые улочки, где на каждом углу магазинчики с зеленью и серебряными украшениями. И, конечно же, работы архитектора Гауди, который, как и я, был страстным ценителем цвета и всего необычного.

А еще есть Гонконг, перезаряженный энергией, кишащий эмигрантами со всего света, город, где небо подпирают небоскребы, впечатляющее смешение западных идей и древней китайской культуры.

Хотя и Лондон я тоже никогда не забуду. Обожаю обычаи старого города. Там каждый день где-то открывается новый рыночек. Магазины, музеи, парки, цветы… Этот город ни разу меня не разочаровывал. Пожалуй, его можно даже назвать самым многоуровневым – после Нью-Йорка, конечно.

А в Рио можно изучать контрасты. Прямо с террасы роскошной виллы на тридцать комнат, в которой мы остановились, можно было наблюдать за тяготами жизни нищих в фавеле внизу на склоне. Пожалуй, это было одним из самых сильных эмоциональных переживаний в моей жизни.

Мехико показался мне невероятно современным. Особенно очаровала архитектура города: не только блестящие небоскребы XXI в., но и домики, построенные в годы правления императора Максимилиана I в архитектурном стиле Людовика XV и Людовика XVI, – они всегда напоминали мне самые милые уголки Парижа. А усадьба Фриды Кало и Диего Риверы просто свела меня с ума. Поразительная палитра: всюду прекрасные, смелые, яркие цвета.

Пусть едят пирожные

НО ИМЕННО ИТАЛИЮ я всегда любила больше всего. Мы были в Сиене во время фестиваля Il Palio, который проводится дважды в году. Каждая из 17 контрад (так по-итальянски называют районы города) отправляет лошадь на средневековые скачки на Пьяцца дель Кампо. Мероприятие всегда сопровождается празднеством; инициативная группа представителей от каждого района вечером перед праздником организует банкет. Пока мы жили в Сиене, я подружилась с управляющим нашим отелем, который пригласил меня прийти на такой банкет в его районе.

На десерт подавали torta della nonna («бабушкин торт»). Каждая бабушка сама определяет, по какому рецепту он должен быть приготовлен. У нашего были коржи из pasta frolla (песочного теста) с crema pasticcera (заварным кремом) и посыпкой из кедровых орехов и сахарной пудры. Десерт получился просто невероятным; я даже попросила рецепт, чтобы увезти его с собой в Штаты.

Управляющий повел меня к главному пекарю, который засветился от счастья, когда услышал, как мне понравилась его выпечка. Он с радостью записал рецепт и вручил мне его в красивом конверте.

Вечером я вернулась в отель, открыла конверт и принялась изучать рецепт. 400 яиц, 30 кг муки… Честно говоря, точных цифр я уже не помню, но они были просто огромными. Я хохотала и не могла остановиться: щедрый кондитер дал мне рецепт торта, которым можно накормить целую контраду!

ГДЕ ДОМ ОТЦА ТВОЕГО?

Утром 4 августа 1958 г. мы с Карлом стояли на палубе S. S. Coronia в ожидании высадки. У Карла был день рождения, и мы собирались посетить прославленные дублинские антикварные лавки на Графтон-стрит – присмотреть ему подарок.

Карл до жути любил часы. Никогда не встречала человека, у которого было бы столько часов: от крайне никудышных подделок до самых дорогих моделей Breitling. И, что самое смешное, при этом он всегда плохо ориентировался во времени.

Однако никаких других украшений у него не было, и я намеревалась это исправить: уговорила его через не хочу принять от меня в подарок какое-нибудь необычное кольцо. Мы ходили из магазина в магазин и разглядывали кольца поразительной красоты и с серьезной историей, но ни одно из них нас не «зацепило».

Незадолго до того, как мы отправились в это путешествие, наш дом обокрали: вынесли много серебра. Воры были знатоками: они забрали только лучшие изделия из грузинского и ирландского серебра XVIII в. А еще захватили с собой лучший алкоголь из нашей коллекции. Выдавая себя за работников химчистки и покуривая гаванские сигары, для пущей убедительности забрали с собой диванные подушки, «чтобы их выбить». Поэтому в Дублине мы собирались не только найти Карлу кольцо, но заодно пополнить обедневшую коллекцию столового серебра. И вот нам попалась настоящая сокровищница: мы зашли в лавку, в которой нашли и нужное нам серебро, и еще кое-что. Мы попросили отложить все, что собирались купить, и направились пообедать.

В пабе мы попробовали все известные человечеству сорта ирландского пива и пообщались с другими посетителями. Мы познакомились с молодым ирландцем, который только что вернулся из Израиля, где сражался в рядах повстанцев в ходе Шестидневной войны. Он предложил отвезти нас на корабль и даже согласился перед этим заехать в антикварный магазинчик. Он так хвастался своим припаркованным на улице фургоном, что мы согласились, уже представляя себе какое-то четырехколесное великолепие; однако перед нами предстала старая развалина времен Первой мировой войны. С горем пополам, хорошенько поплутав, мы все же добрались до антикварного магазинчика и буквально вывалились из фургончика к досаде элегантного швейцара на входе. Мы были в стельку пьяны.

Владелец магазина, весьма полный джентльмен, поприветствовал нас из-за прилавка. У него были очень крупные руки, и мы вдруг заметили, что он носит очень необычный перстень, украшенный фигурой льва вроде тех, что на подлокотниках трона.

Джентльмена обескуражила моя реакция. Он сказал, что это перстень Агасфера, на котором выгравированы слова «Где дом отца твоего?». Он только что купил этот удивительный артефакт на аукционе сокровищ египетского короля Фарука по поручению лорд-мэра Дублина: кольцо предназначалось в подарок главному раввину Иерусалима, ирландцу по происхождению, который, к всеобщей радости, решил наведаться на родину.

Перстень не продается, заявил владелец магазина.

НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ НЕ ПРОДАЕТСЯ.

Но я не была готова принять его отказ. Я пригрозила, что, если он не продаст нам кольцо, мы не станем выкупать все то серебро, которое он для нас отложил. Никогда так подло не поступала – ни до того, ни после. Но я просто должна была заполучить мой приз!

В итоге под моим напором владелец магазина сдался и позволил Карлу примерить кольцо.

ОНО БЫЛО ПРОСТО ОГРОМНЫМ, НЕ УДЕРЖАЛОСЬ НА ПАЛЬЦЕ КАРЛА И СО ЗВОНОМ УПАЛО НА ПОЛ.

Владелец усмотрел в этом возможность избавиться от нас: он предложил уменьшить перстень и затем отправить его в Нью-Йорк вместе с серебром, что мы у него заказали. Я, конечно, была пьяна, но не до такой степени, чтобы на это купиться.

– Премного вам благодарна, но я хочу забрать его сейчас. Размер мы подгоним уже в Нью-Йорке.

Торжествуя, я вышла из магазина с перстнем в руках.

Тем же вечером я устроила Карлу прекрасную вечеринку в честь его дня рождения. Мы беззаботно веселились, как вдруг я услышала от одного из пассажиров историю про наше кольцо. Оказывается, он находился в магазине одновременно с нами и наблюдал за моим безжалостным шантажом. Всем захотелось посмотреть на перстень, который так меня очаровал, и мне пришлось спуститься за ним в каюту. Когда я вернулась в зал, уже подали торт. Была полночь, все танцевали и выпивали. Карл надел кольцо. Мы о нем тут же забыли и больше не вспоминали до самого возвращения в каюту в четыре утра. Как ни странно, перстень, который всего несколько часов назад был ему категорически велик, теперь оказался по размеру и даже не думал соскальзывать с пальца.

Карл попытался снять его – и не смог. Я попробовала помочь ему, но у меня тоже ничего не вышло. Карл запаниковал: он думал, что кольцо не снимается, потому что на него наложили египетское проклятие, ведь это был перстень Вечного жида. Наконец, мы решили обратиться за помощью к судовому врачу. Хмельной, в домашнем халате, врач ввалился в нашу каюту, окинул Карла взглядом и тут же поставил диагноз: он заявил, что Карл сегодня перебрал и ему просто нужно проспаться. Доктор был уверен, что к утру кольцо само свалится с пальца.

Но нет, этого не произошло.

КАРЛ НЕ СНИМАЛ ЕГО ЕЩЕ 50 ЛЕТ.

Он даже обращался к хирургам – никто не мог ему помочь. За несколько дней до его смерти перстень сам слетел с пальца. Карл надел его обратно и продолжил носить, но он сидел слишком свободно. Когда он умер, кольцо снова слетело с руки.

Оглядываясь назад, я понимаю, что вся эта история похожа на какое-то сумасшествие. Именно по этой причине никогда не хотела никому ее рассказывать: меня бы наверняка сочли чокнутой или выдумщицей. Но, верите вы мне или нет, эта история – чистая правда.

Перстень до сих пор у меня. Я его храню.

ДА, ИМЕННО ТАК, только позвольте кое-что уточнить: «все что угодно» – в контексте подбора уместной для вашего возраста и ситуации одежды.

Эту мудрость я тоже переняла у мамы, которая всегда одевалась с иголочки. У нее все всегда было безукоризненно: от обуви до прически. Она придерживалась собственного уникального стиля, но всегда выглядела и-де-аль-но.

Кажется, слово «уместный» исчезло из современного лексикона, причем как в отношении одежды, так и в отношении поведения. Помню, как приятно было прохаживаться на Пятой авеню в 1950-х и 1960-х. Все выглядели прилично и ухоженно. А теперь, особенно летом, идешь по улице – и становится тошно. Люди больше не следят за одеждой. Все неаккуратно, словно их застали по дороге в душ или еще куда. Шлепанцы, спортивные штаны, легинсы вместо брюк и джинсов, а когда все же джинсы, то на 12 размеров меньше, чем нужно, или слишком короткие шорты, которые вообще стоило бы запретить законом. А если добавить еще и неотъемлемый аксессуар современности – смартфон, то картинка получается прискорбнейшая. Людям нет дела до окружающих. А про селфи-палки не хочу даже говорить. Я считаю так: лучше купите себе зеркало да просто смотритесь в него.

Все это очень меня расстраивает. Ведь когда исчезают стиль и хорошие манеры, постепенно пропадает культура.

Красивая укладка и хорошая обувь дорогого стоят; однако даже они не оправдывают посредственность остальных составляющих наряда.

Следите за своей тарелкой

МНЕ НЕ нравятся БРОККОЛИ, БРЮССЕЛЬСКАЯ КАПУСТА и АРБУЗЫ. Я ПРЕЗИРАЮ ОГУРЦЫ. Не нужно класть их мне на тарелку. Если я узнаю, что огурец коснулся моей еды, Я НЕ СМОГУ СЪЕСТЬ НИ КУСОЧКА.

Я ДОЛЖНА БЫ НЕНАВИДЕТЬ заодно и морковку со шпинатом. Когда мне было четыре, у меня были темные волосы и прическа как у Бастера Брауна[7], а я мечтала о белокурых завитках. Однажды я поведала свой секрет подруге матери. Та в ответ сказала, что нужно попросить маму давать мне побольше морковки и шпината, и вскоре у меня отрастут прекрасные золотые локоны. Я последовала ее совету. Мама сбивалась с ног в попытках раздобыть очередную партию шпината и придумать блюда из морковки. Я три месяца набивала живот овощами, но волосы мои ничуть не изменились. И тут я поняла, что подруга моей матери была вегетарианской ведьмой. Вероятно, тогда-то я и стала самым юным в мире циником.

M•A•C и я

ПЕРВЫЙ ЗАКАЗ в индустрии моды и красоты я получила в нежном возрасте 90 лет. Компания M•A•C Cosmetics предложила мне разработать ограниченную линию продуктов для выпуска зимой 2011 г.

Я не берусь за дело, если не могу погрузиться в него полностью. Я не люблю работать спустя рукава и всегда готова нырнуть в пучину самой активной деятельности. Я создала линию из 17 товаров: помады, карандаши для губ, тени для глаз, пудры и лаки для ногтей. Обычно компании, которые организуют подобные коллаборации, выдают участникам заранее заготовленную подборку цветов и, по большому счету, ждут от них простых «да» или «нет». Но в M•A•C решили предоставить мне полную свободу в выборе цвета. А когда я заявила, что некоторые их помады слишком светлые, что цвет должен быть насыщеннее, в нем должно быть больше пигмента, – они послушали меня и начали проводить в своей лаборатории эксперименты, к участию в которых пригласили и меня. А еще они позволили мне дать продуктам названия, чтобы они вписывались в «птичью» тематику – в духе редкой птицы и Rara Avis – моей выставки в Институте костюма. Проект получил оглушительный успех. Все до единой помады распродали через интернет за один вечер. Мне даже говорили, что люди крали тестеры с витрин. Как же это приятно слышать!

В рамках кампании мне организовали фотосессию у известного звездного фотографа Стивена Кляйна. Образы для съемки я придумывала сама. Все предметы одежды, задействованные в ней, – мои, за исключением шикарного пальто, которое одолжил мне мой дорогой друг, дизайнер Ральф Руччи. Обожаю его одежду!

Я самая старая из живущих дам, которой довелось стать лицом рекламной кампании крупной косметической фирмы.

Морщины – это нормально

Чем старше вы становитесь, тем глупее выглядят попытки казаться моложе. Да и обдурить никого все равно не получится. Если вы сделаете подтяжку лица в 75, никто не примет вас за 30-летнюю. Если вы попали в аварию, родились с аномалиями внешности или носом как у Пиноккио – тогда пластическая хирургия может стать настоящим спасением. Однако просто глупо ложиться под нож или колоть себе всякую химию ради того, чтобы выглядеть на пару лет моложе. Да и результат от всех этих вмешательств не сохранится навсегда. Не говоря уже о том, что что-то может пойти не так, после чего вы рискуете стать похожими на портрет кисти Пикассо.

Включайте воображение

ТВОРЧЕСТВО – отличный способ снять эмоциональное напряжение. Оно помогает сохранять здоровье и оставаться счастливым.

Причем вовсе не обязательно быть художником или иметь творческую работу – креативность можно проявлять в самых разных видах деятельности: от готовки и уборки до подбора одежды. Нужно просто подключить воображение и представить себе, чего вы хотите.

Когда я была маленькой, дома мы всегда слушали радио. Мне нужно было представлять себе обстановку и внешность героев, о которых рассказывали ведущие. Без воображения было никак.

К сожалению, живущий в современном мире человек разучивается концентрироваться на чем-то дольше 20 секунд. Безусловно, от этого страдают и его творческие способности. Искусство, мода и литература пали жертвами копирования: бесчисленные подражатели процветают, переделывая оригиналы, выпуская реплики и подделки.

Я обожаю то, что делаю, а занимаюсь я творчеством. Кроме того, мне необходимо работать. Люди утверждают обратное, но я-то знаю, что без работы ни за что не смогла бы воплотить свои творческие задумки и от этого чувствовала бы себя не лучшим образом.

Мне нравится браться за разные проекты, нравится моя ювелирная линия Rara Avis, которая вышла при поддержке телекомпании Home Shopping Network (HSN). Некоторые изделия были вдохновлены моей собственной коллекцией винтажных украшений. После того как мои творения стали распространяться через HSN, мне стали часто звонить и говорить, что я заставила кого-то по-новому взглянуть на умение одеваться. И я очень рада, что могу создать уникальные, красивые аксессуары, доступные людям с любым уровнем дохода. Если у вас нет возможности тратить огромное количество денег на модные новинки, это вовсе не значит, что вы не можете красиво выглядеть. Я даже думаю, что в этом и заключается моя миссия, и многие женщины мне это подтверждали. Хочется верить, что мое влияние на них было положительным, что я научила их следовать зову сердца и рисковать.

Как дожить до 200

К СОЖАЛЕНИЮ, У МЕНЯ НЕ ПРИПАСЕНО волшебных секретов, которыми я могла бы поделиться с вами, дорогие читатели. Просто в небесной канцелярии я на хорошем счету, и каждый новый год жизни для меня – удивительный подарок.

О своем возрасте я никогда не думаю. Возможно, дело в этом. Если подобные мысли возникают, они тут же уходят. Для меня возраст – это просто цифра.

Кто-то постоянно ест йогурты и доживает до 127. Кто-то в день выкуривает по 12 сигарет и употребляет по бутылке спиртного – и точно так же топчет землю, занимаясь своими делами. У каждого своя история.

Авраам Линкольн однажды сказал: «Неважно, сколько дней было в вашей жизни. Важно, сколько жизни было в ваших днях».

Водиться с молодежью – неплохая идея. Они держат руку на пульсе и по крайней мере думают, что понимают, что происходит в мире.

Я поняла, что лично на меня крайне благотворное влияние оказывает работа. Я обожаю то, что делаю, и вкладываю в это свое сердце и душу. С тех пор как умер мой муж, работаю даже больше, чтобы отвлечься от мыслей о его отсутствии. С одной стороны, это помогает, а с другой – бывает и вредно, иногда я беру на себя слишком много всего.

Да, старость не для слабаков. Вы всё чаще и серьезнее «ломаетесь», и не остается ничего, кроме как взять себя в руки и двигаться дальше. Вряд ли вам понравится стареть, но разве есть выбор? Нужно принять старость как данность. Я считаю, что жизненный опыт необходимо использовать в работе, передавать его другим.

Именно этим я занимаюсь в Техасском университете в Остине, где занимаю должность приглашенного профессора. Серьезно, мне даже визитки напечатали! Йу-хуу!

Все началось с того, что Сью Меллер, неравнодушная выпускница университета, посетила мою выставку Rara Avis в Музее Пибоди в Эссексе. Экспозиция привела ее в восторг, и она тут же мне позвонила. Мы немного поговорили, и Сью спросила, не хочу ли я разработать программу для бакалавров Школы экологии человека на кафедре текстильного и швейного дела. Предложение показалось мне интересным, ведь я люблю все новое и необычное, так что я согласилась.

Изначально руководство школы хотело, чтобы я знакомила студентов с дизайнерами и рыночными реалиями мира моды. Но я убедила их мыслить шире: на тот момент я только что завершила работу в комиссии по оценке проектов выпускников одного из ведущих в этой сфере учебных заведений Нью-Йорка и была в шоке от того, как мало студенты знали о неакадемической моде. Я указала на необходимость донести до молодых людей, что помимо дизайнера и продавца им доступны многие другие профессии. Мода – как огромный зонтик, под которым объединяются самые разные сферы: прогнозирование трендов, лицензирование, архивное дело, модельный бизнес, связи с общественностью, издательский мир, музейное дело, производство косметики, мехов, ювелирных украшений и т. д. Они могут выбирать из широчайшего списка интересных и перспективных направлений работы.

Идея руководству школы понравилась, но как ее воплотить, они не представляли.

– Так, может быть, сами и разработаете такой курс? – предложили они.

А я, дурочка, возьми да и согласись. Не знаю, как у меня хватило на это духу, – просто взяла и сделала курс и привлекла к работе над ним огромное количество талантов.

Мы запустили программу в 2011 г. И у нас все получилось. Студенты узнали, кто есть кто в модном мире, изучили весь спектр реальных профессий от и до. Насколько нам известно, на эту программу набирается самое большое количество талантливых будущих руководителей и творческих работников в США, так что потенциальные работодатели давно обратили на нее внимание. Кроме того, программу назвали в честь меня, чем я действительно горжусь.

Студенты говорят, что эта программа изменила их жизнь. Правда, признаюсь, учебный план получился даже слишком насыщенным: в среднем мы изучаем по четыре – пять компаний и учреждений за день. Многие выпускники добились серьезного профессионального успеха, их достижения – моя главная награда.

Мы живем только раз. И настоящий момент – это все, что у нас есть. Прошлое не вернется, а будущее еще не наступило! Так что проживайте каждый день как последний. И однажды вы в этом не ошибетесь.

Благодарности

В ПОДГОТОВКЕ ЭТОГО ОПУСА приняли участие множество прекрасных людей.

Я хочу поблагодарить:

Инез Бейли, мою дальнюю родственницу. На протяжении 20 лет она всегда была готова помочь и поддержать. Без нее эта книга никогда бы не увидела свет. Я никогда не забуду, как нежно она заботилась о Карле.

Джулиет Браун за ее заботу, терпение и любовь. Без нее я не смогла бы воплотить этот сложный проект.

Элизабет Вискотт Салливан, выпускающего редактора издательства Harper Design, за ее творческий взгляд, преданность делу и страстную увлеченность книгами; Линн Йимандс, Пола Кеппля, Макса Ванденберга, Сьюзан Коско и Дани Сегельбаума за невероятное оформление этого издания; Ребекку Карамемедович за ее профессионализм в области подбора изображений; Мэттью Вэйда Эванса за помощь с рукописью; Кармен Бруни за доброту и щедрую готовность уделять мне время; Барбару Диксон за помощь в финальном доведении текста до ума; Вигги Энтл за доброту и поддержку; Эмерсона Брунса за мудрые советы, неизменную учтивость и юридическую подкованность; а также Джона и Ким Уодсворт за помощь.

Иллюстраторов Карлоса Апонте, Била Донована, Дэвида Даунтауна, Дональда Робертсона, Рубена Толедо и Майкла Фольбрахта за иллюстрации, созданные специально для этой книги. Я польщена.

Талантливых художников и фотографов, которые предоставили свои работы для оформления этой книги: Алике, Эрика Бомана, Роджера Дэвиса, Даниэлу Федеричи, Эрика Гириата, Джона Марка Холла, Джона Хубу, Стивена Кляйна, Роберта Ноке, Дмитрия Костюкова, Харли Ландберга, Кита Мэйджора, Льюиса Монтейро, Нормана Нельсона, Вилли Сому, Ника Стокса, Эмму Саммертон и Брюса Вебера.

И, наконец, чудесных людей, с которыми мне за все эти годы довелось поработать. Отдельный поклон командам M•A•C, Macy’s, Modern Kids, One Kings Lane, Neiman Marcus и TAG Heuer за то, что так щедро поделились своими изображениями.

Фотографии и иллюстрации

AKG: 135: Fototeca Gilardi / AKG Images.

Alamy: 112–113: AF Archive / Alamy Stock Photo.

Alique: 10, 70.

Apfel, Iris: Courtesy of Iris Apfel: 4, 38, 45, 54, 60, 61, 66, 67, 78–83, 85–89, 108, 118–122, 125, 130–132, 136, 139, 141–143, 166, 167.

Art + Commerce: 52: John Huba / Art + Commerce.

Art Department: 16: Jeremy Liebman: Jalou Media Group, L’Officiel, 2016: 56–57: © 2017 Bil Donovan / Illustration Division; 94, 95, 126, 127: © 2017 Carlos Aponte / Illustration Division

Art Partner: 161: Steven Klein / Art Partner.

Art Resource: 101: © 2017 Succession H. Matisse / Artists Rights Society (ARS), New York; photograph: © Tate. London / Art Resource, NY; 40, 41: © The Metropolitan Museum of Art. Image source: Art Resource, NY (4).

Atelier Management: 6, 55: Roger Davies.

Beauty & Photo: 51, 69: Blue Illusion Fall / Winter 2016 / Photograph by Daniela Federici.

Bennett, Kelsey: 111.

BFA: 31: Shane Drummond / BFA.

Boman, Eric: 34, 39, 42–44.

Downton, David: 48–49.

Everett Collection: 28–29: © Walt Disney Co. / Courtesy Everett Collection.

Getty Images: 22, 23: Kevin Mazur / Getty Images for Macy’s; 36: CLINT SPAULDING / Patrick McMullan / Getty Images; 53: Berenice Abbott / Getty Images; 74–75: Monica Schipper / Getty Images; 84: Found Image Holdings / Corbis / Getty Images; 90: Ernie Leyba / The Denver Post / Getty Images; 164: VintageMedStock / Getty Images.

Giriat, Eric: Front of book case, 1, 140, 176.

Hall, John M.: 122–125.

Karamehmedovic, Rebecca: 133.

Knoke, Robert: 172–173.

Kostyukov, Dmitry: 12–13.

Langberg, Harley: 159.

M•A•C Cosmetics: 17: Frederik Leiberath / Courtesy M•A•C; 16O: Courtesy M•A•C.

Macy’s: 20–21: Macy’s Merchandising Group Marketing & Creative Services: 46–47, 92–93, 158–159: Macy’s Merchandising Group Marketing & Creative Services in partnership with Snaps Media Inc.

Major, Keith: 100.

Mattel: 18–19: Courtesy of Mattel.

Modern Kids: 50: Sarah Hebenstreit.

Montiero, Luis: Front of book jacket, 26, 58. Styling for all by Damian Foxe and makeup by Marco Antonio.

Neiman Marcus: 73: Neiman Marcus Christmas Book, 2015.

Nelson, Norman: 106.

One Kings Lane: 62–63.

Peabody Essex Museum: 14–15.

PhotoFest: 156–157: © Walt Disney Co. / Courtesy PhotoFest.

Robertson, Donald: 32–33, 79, 104–105.

Shutterstock: 108–109: Halfpoint / Shutterstock.

Soma, Willy: 77.

Sony Music Archives: 96–99.

Stocks, Nick: 114, 116, 117.

Swarovski: 158: Niall O’Brien for SALT Magazine, Spring / Summer 2014.

Toledo, Ruben: 146–153.

Trunk Archive: 2: Jennifer Livingston / Trunk Archive; 30: Emma Summerton / Trunk Archive.

Vollbracht, Michael: 154.

Von Hoene, Liz: 168.

Weber, Bruce: 25, 128–129: Courtesy Magnolia Pictures.

Об авторе

АЙРИС БАРРЕЛЬ АПФЕЛЬ – самый старый в мире подросток, всемирно известный коллекционер и знаток антикварных тканей. Основательница компании Old World Weavers – международного производителя текстиля, специализирующегося на воспроизведении элитных антикварных тканей. Айрис работала консультантом в процессе переоформления Белого дома при администрации девяти разных президентов и разработала ткани, которые до сих пор украшают Золотую комнату. В 2005 г. Институт костюма Метрополитен-музея организовал нашумевшую экспозицию под названием Rara Avis («Редкая птица»), которая произвела фурор, став настоящим событием в мире моды. На выставке были представлены одежда и аксессуары самой Айрис Апфель, которая стала первой женщиной, не являвшейся дизайнером одежды и удостоившейся такой чести. Позже экспозиция была представлена в нескольких других музеях. Материалы об Айрис Апфель периодически публикуются в различных печатных и электронных изданиях. Она сотрудничала и становилась лицом нескольких брендов и торговых сетей по всему миру. Линия одежды и аксессуаров, которую создала сама Айрис, продается через Home Shopping Network. Айрис Апфель стала главной героиней отмеченного наградами фильма Альберта Мэйслеса. Она также является приглашенным профессором Техасского университета. Удостаивалась многочисленных наград, в том числе специального приза фонда ООН «Женщины вместе».

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Мелани Кляйн последовательно прослеживает развитие ранних чувств и психических механизмов от рождени...
Кажется, что в вихре тысячелетий кружатся в безумном хороводе причудливые чудища, рвут друг друга на...
История о том, как, решив помочь умирающему на улице мужчине, ты обречешь себя на участь рабыни без ...
«…Предводитель делает характерный жест ладонью.Часть викингов с перерезанным ночью горлом лежит на т...
Рассуждение философа о происхождении, природе и функциях общественного пространства, которое Гройс р...
Эта книга расскажет вам о величайшей силе, с помощью которой можно добиваться абсолютно любых целей,...