Коронный дознатчик. Легавый Ильин Сергей

– Уж и не знаю, насколько вам это помогло, но меня совершеннейшим образом заинтриговало.

– Меня-то как, – вздохнул я. Кое-что, конечно, прояснилось, но основная тайна так и осталась сокрыта за семью печатями. – Инспектор, надеюсь, вы понимаете, что всё это не подлежит огласке и передаче каким-либо третьим лицам?

– Странно, – усмехнулся Холмов, – что вы о том лишь теперь спросили. Но не извольте беспокоиться, я буду нем, как могила. Хотя ваше умение общаться с покойными несколько и преуменьшает безоговорочность данного утверждения.

– Хорошо, я надеюсь на вас.

Я протянул Холмову руку и тот незамедлительно её пожал:

– Можете даже рассчитывать на мою помощь. Как я понимаю, дело государственной важности. Как инспектор сыска и как честный гражданин я готов поспособствовать в меру своих сил и умений. Впрочем, позвольте пока что вас отвлечь от данной темы, поскольку мы практически прибыли. Сударь, – инспектор похлопал по плечу Митиано, – притормозите вон у того крыльца.

Орк, который, как я понял, и являлся тем самым упомянутым в записях оперативником комитета, припарковал нашу механическую колесницу на обочине возле большого кирпичного строения – одноэтажного, но занимающего немалую площадь. Вместо обычных окон лишь ряд крошечных квадратных проёмчиков, расположенных чуть ли не под самой крышей. То ли производственный цех, то ли склад.

Оказалось, второе. Какое-то погружённое в сумрак подзаброшенное хранилище множества громоздких механизмов непонятного назначения. Только некоторые агрегаты затянуты были до пола брезентовыми чехлами, а так всё вокруг давно покрылось пылью и ржавчиной.

Почти по центру помещения неширокий и немного извилистый проход, усеянный мелким, тихо похрустывающим под ногами мусором. А вод запашок присутствовал отнюдь не затхлого забвения. Мерзко-отвратный, надо отметить, запашок. Такой, что, того и гляди, вывернешься на изнанку. Я даже, по примеру ведущего нас инспектора, платком нос прикрыл, чтоб хоть немного поменьше ощущать это смердящее зловоние. Если бы часть окошечек под потолком не лишилась остекления, тем самым несколько усилив вентиляцию в помещении, подозреваю, тут и вовсе невозможно было бы находиться.

– Прошу вас, господа, – обернулся Холмов ко мне и Митиано, – будьте поаккуратнее, не затопчите следы.

Как тут что-то не затоптать, если почти уже и не видно, куда ступаешь? Мало того, что в помещении темно, так ещё и вечерние сумерки подоспели.

– Эксперты уже поработали, – продолжил тем временем Холмов, – но мало ли… Убиенную пока не опознали, но уже установлено, что девица имела возраст юный, обладала девственной чистотой, с коею и после смерти не рассталась. Судя по найденным близь предметам гардероба, украшениям и по содержимому кошеля, жертва не менее как купеческого, а то и дворянского, сословия и значительного достатка.

– То есть, ограбления вновь не было? – уточнил я.

– Именно так, господин Штольц.

Мы приблизились к желтоватому пятну света, образованному пятью развешанными вокруг маслеными фонарями, очень похожими на те, что некогда использовались у нас путевыми обходчиками. Не очень яркое освещение, впрочем, достаточное, чтобы разглядеть труп, лежащий посередине значительно расширившегося прохода. Хотя лучше бы я ничего и не разглядывал. Даже орк за моей спиной издал какой-то невнятный хрюкающий звук при виде растерзанного тела жертвы.

Было с чего. Если бы Холмов не сказал, что труп принадлежит молодой барышне, вряд ли это можно было бы понять, даже несмотря на полное отсутствие на теле одежды. Ну разве что длинные волосы выдавали гендерную принадлежность жертвы. По лицу же не возможно было разглядеть ничего – мало того, что глаза девушки были скрыты повязкой, а изо рта торчал внушительный тугой кляп, так и всё остальное представляло собой какое-то жуткое месиво из глубоких порезов и потемневших опухлостей. Телу досталось не меньше: иссечённая и искромсанная плоть, грубо развороченная грудина с торчащими рёбрами, вывалившиеся наружу внутренности. Руки с ногами и те все переломаны. И всё это в луже давно почерневшей крови и в окружении гадко жужжащих мух.

Лучше даже не говорить, чего мне стоило приблизиться к жертве. Это хорошо ещё, денёк выдался столь насыщенным, что я, не то чтобы поужинать, даже пообедать не успел. Иначе меня сейчас полоскало бы, мама не горюй.

И всё же, я не решился подойти к девушке вплотную. Мысль о возможности вляпаться в вязко-липкую вонючую жижу повергала меня в ужас. А о том, чтобы для ускорения процесса прикоснуться к телу, вовсе не могло быть и речи. Не знаю, с чего меня так расколбасило. Даже где-то в паху такое щемление пошло, будто меня самого сейчас калечить будут. Не впервой вроде и кровь видеть, и с мертвецами дело иметь. Но вот проняло меня до самой, что называется, глубины. И думается, скорее всего, дело тут было в пришедшем вдруг осознании – издевательства совершались не над трупом, а над живой ещё какое-то время жертвой. Иначе и гематом, так деформировавших лицо, не возникло бы, да и рот девушке кляпом не имело бы смысла затыкать. Мёртвые ведь не кричат.

Зато могут всё же кое-что рассказать и показать. Когда я совладал-таки со своим даром, то смог наблюдать жуткую картину. Сильно напуганная девушка неслась по тёмной улице, явно понимая, что её преследуют. Взгляд бедняжки метался из стороны в сторону. Заскакивая на какие-то крылечки или подбегая к воротам оград, она безуспешно пыталась достучаться хоть до кого-то. Но, не дождавшись спасительных звуков отворяющихся запоров или хотя бы приближающихся шагов словно оглохших домоседов, вынуждена была бежать дальше.

Иногда девушка оглядывалась. Будь на улице посветлее от фонарей или хотя бы ясной луны, я бы, возможно, и разглядел так сильно напугавшего свою жертву злодея. Но нет, не имелось ни одного достаточно яркого источника света, и сквозь сгустившийся вечерний сумрак получалось лишь едва уловить смутные очертания очень необычного преследователя. Тот вроде и на двух ногах передвигался, и руки с головой у него имелись в надлежащем количестве, да вот только пропорции тела как-то не складывались в моём мозгу в человеческий образ.

И впрямь, непонятное чудище какое-то. Ни к громилам оркам, ни к мелкорослым гоблинам отнести это странное существо не выходило. Про эльфов, мало чем отличающихся от людей, и вовсе упоминать не стоило. Уж больно высоко, при среднем-то вроде росте, возносила толстая шея над широкими плечами какой-то странной формы голову. Как не вглядывался в темноту, никак не мог разобрать, что там не так.

Надо сказать, что преследователь даже и не думал бежать. Шагал, хоть и значительно приотстав, но чуть ли не вразвалочку, как-то странно слегка покачиваясь. Неспешно и, видимо, будучи абсолютно уверенным, что жертва никуда от него не денется. Да так оно и было. Улица, по которой в тщетных метаниях передвигалась девушка, всё никак не заканчивалась. Дома, окружённые глухими заборами, стояли по обе стороны дороги вплотную друг к другу, без всяких проулков и даже без малейших зазоров, позволивших бы бедняжке куда-нибудь свернуть. А запершиеся в своих домах-крепостях горожане даже и не думали отворять двери и калитки, подарив беглянке спасение или хотя бы надежду на него.

Но, кажется, впереди бесконечная череда плотной застройки обрывалась. Как я понял, поперёк шла улица пошире. Вроде даже слегка более освещённая. И девушка кинулась туда.

Страх, обуявший её, был столь силён, что даже мне передалась его частица, заставив сердце биться с удвоенной частотой.

– Милана, что с тобой? – Прямо перед носом, перегораживая дорогу, взялась вдруг, чёрт знает откуда, молодая женщина. Широко улыбаясь, она распахнула руки, словно пытаясь поймать мчавшуюся во всю прыть девушку.

– Ой, Поля! Там, там! – услышал я голос бедняжки. Она замедлила бег и остановилась, увязнув в объятиях своей знакомой. Лицо Поли на миг появилось у меня прямо перед глазами. Потом девушка обернулась, позволив мне увидеть спокойно приближающееся чудище.

– Стой же, – чересчур улыбчивая Поля не дала нервно дёрнувшейся девушке вырваться и кинуться дальше прочь.

– Да ты не видишь ли?! – истерично выкрикнула яростно затрепыхавшаяся в цепких объятиях девушка.

Взгляд её метнулся назад и упёрся чуть ли уже не в грудь совсем близко подошедшего монстра. В грудь, кстати, покрытую густой длинной шерстью, как мне показалось, песочного цвета. А потом девушка чуть подняла голову, и моему взору предстала натуральнейшая звериная морда. Вытянутая, крупнозубая, с топырящимися в стороны длинными вислыми ушами и торчащими на макушке витыми, словно два костяных штопора, рогами.

Раскудрить твою взад! Неужели Холмов был прав?!

Зубастая морда рогача сунулась ближе, девушка вновь рванулась, развернувшись к так и не выпустившей её Поле. А та, вцепившись в плечи бедняжки, встала недвижно пограничным столбом, словно и не замечала подошедшего страшного уродливого монстра.

Хотя, нет, заметила, переведя взгляд за спину помирающей от страха девицы. Но, что самое странное, не то, что в лице даже не переменилась, но и разулыбалась ещё шире, словно не чудище несусветное увидела, а приятного знакомца встретила, которого давно тут уже поджидала.

Какое-то резкое движение справа, похожее на взмах мощной лапы, и сознание покинуло жертву.

Если бы этим всё и ограничилось, я был бы просто счастлив. Но нет, девушка действительно оставалась жива ещё какое-то время. Редко повторяющиеся спасительные минуты её беспамятства превращались в моём мозгу в крохотные мгновения, после чего ощущения вновь вспыхивали взорвавшейся сверхновой и меня начинало корчить и крючить от разрывающей тело и душу нестерпимой боли, перемешенной со всепоглощающим ужасом.

Вытерпеть эти переживания жертвы, передающиеся мне пусть и в слегка смягчённом варианте, я не смог. Разорвал к хренам контакт и обессиленно кулем повалился на пол. Левая нога проехалась по кровавой луже, вспугнув несколько тут же взвившихся в воздух мух, но мне было совершеннейшим образом на это плевать.

На хрен такую профессию! Запретили мне прогрессорствовать, да и бог с вами, я готов прожить тихо-мирно, никого не трогая, забившись в дальний тихий уголок, лишь бы не видеть больше и не ощущать ничего подобного.

Я заскрёб ногами, подбирая их под себя и пытаясь встать. Митиано, ухватив меня за плечо, помог подняться, и я, чуть покачиваясь, рванул на улицу, на свежий воздух.

Глава 4

Я плюхнулся задом прямо на сыроватые, слегка поросшие мхом ступеньки крыльца, наплевав на чистоту брюк и позаимствованного у Снежина сюртука. Да и где она, та чистота? Не успеешь сменить гардероб, как тут же вынужден кувыркаться в грязи, влипнув в очередную переделку. Задолбаешься переодеваться.

– Что вы увидели? – сунулся было ко мне Холмов, выскочивший следом на улицу.

Но я, будучи не в силах что-либо произнести, остановил инспектора, подняв руку.

В горле словно ком застрял. Да и дышал я кое-как через раз, с трудом втягивая в себя влажный вечерний воздух. Этого млядского монстра, распотрошившего девчонку, следует самого покрошить в мелкую капусту, а потом сжечь все кусочки до единого, чтоб, не дай бог, не смог воскреснуть. А то, помнится, все эти оборотни обладают сверхъестественной регенерацией.

– Похоже, вы были правы, – повернулся я к Холмову, когда почувствовал в себе силы разговаривать. – Этот говнюк реально какой-то лютый хренозверь. Можете запасаться серебряными пулями и осиновыми кольями. Сто пудов, оборотень. По крайней мере, харя у него точно звериная. Вот только нифига не волчья.

– Ну и коленца ты, братец, иногда откалываешь, – за спиной инспектора нарисовался Митиано. – Вроде и ясно, о чём говоришь, но всё равно, чудно неимоверно. А иной раз и непонятно бывает.

– Полно вам, сударь, – отмахнулся от орка Холмов. – Не время нынче для семантических анализов. Господин Штольц, продолжайте.

– Да что тут продолжать, – нахмурился я, припоминая, как выглядел оборотень, – тело похоже на человеческое, только шея здоровенная, а на ней вытянутая ушастая башка с витыми рогами. В локоть, наверное, длиной. И пасть зубастая. Но зубы, – я напряг память, и страшная морда, маячившая перед мысленным взором, будто я зум на фотоаппарате включил, приблизилась и увеличилась, – зубы у него не как у хищника. Никаких клыков. Скорее, как у травоядной скотины какой-нибудь. Точно-точно, ещё и бородка козлиная. Только шерсть, и вправду, необычная.

– Что-тоещё? – Холмов, делающий какие-то пометки в блокноте, поднял на меня взгляд.

– А ещё у него была помощница, – огорошил я инспектора, в то время как сам попытался освоиться с новыми возможностями моего дара, то приближая морду этого козла-убийцы, то удаляя. И ещё попробовал промотать события немного вперёд или назад.

– Вот как?! – поднял брови инспектор.

– Угу, – кивнул я и поблагодарил Митиано, где-то раздобывшего и протянувшего мне бутыль с водой. Тёплой, но, тем не менее, пришедшейся весьма кстати – в горле пересохло, как с жестокого похмелья.

Сделал пару неторопливых глотков. Полегчало и даже нервное возбуждение малость поутихло.

Выкинул из сознания морду рогатого зверолюда и извлёк из памяти образ его помощницы. Словно прочитанную страницу на экране свайпнул и открыл другую:

– Молодая женщина, правильные черты лица, волосы вроде тёмные, глаза карие, зовут, кстати, Поля. Покойница сама её так называла. Больше и рассказать особо нечего. Одета обычно: платок, кацавейка какая-то да пёстрая юбка в пол.

– Ну хоть что-то, – воодушевлённо заявил Холмов. – С этим можно уже и поработать. Хотя, должен заметить, удивили вы меня преизрядно. Надо же, зверь и вдруг с помощницей. И она его не боялась?

У меня перед глазами тут же возникла подозрительная улыбка женщины.

– Да нет, не думаю. Жертва пыталась убежать от монстра, а эта Поля поймала её, перегородив дорогу.

– Вы уверены, что не ошибаетесь? – инспектор, похоже, не склонен был полностью доверять моим способностям.

Хотя, если учесть мой косяк с Броневым, когда я, основываясь на собственных видениях, обвинил комиссара в убийстве князя Снежина, скепсис Холмова вполне можно считать оправданным.

– Труп второй девушки вроде же не нашли? – попробовал я развеять его сомнения. – Не думаю, что такое чудовище сумело бы ограничить жажду убийства, растерзав лишь одну жертву и оставив в живых другую, если б только та не действовала с ним заодно. Может даже, она тоже оборотень, только перекинуться тогда ещё не успела.

– Возможно, вы и правы, – задумался Холмов. – Никаких других трупов обнаружено не было. Пока.

– А этот, – решил поинтересоваться Митиано, – как нашли? Здание отнюдь не выглядит часто посещаемым.

– Лабаз этот купеческий, – принялся пояснять инспектор, – давно в запустение пришёл, и крыша с дальнего конца прохудилась. Вот мальцы местные и повадились по дереву, что подле растёт, внутрь забираться да в «газаги-разбойники» играть. Заметили свет фонарей, слюбопытничали, сунулись да от испуга разбежались. Лишь один дома проговорился, а родители уже жандармов оповестили.

– То есть, – что-то мозг мой со скрипом переварил информацию, – это не ваши люди принесли фонари? Они там уже были и горели?

– Совершенно верно.

– А хозяев склада не опрашивали? – чуть ли не хором спросили мы с Митиано.

– С хозяевами всё сложно, – посетовал Холмов. – Некоторое время назад лабаз принадлежал купцу Игнатову, что вложился в покупку механических косилок для сельских работ, да опосля сбыть их не смог и чуть по миру не пошёл. Просил у казны вспоможения, да получил отказ с пояснениями, что, мол, будущее государства за паровыми движителями и заводами, а агрария – удел отсталых стран. У купца от конфузов таких произошёл разрыв сердечной мышцы, а отпрыски страдальца после его скоропостижной кончины в наследство вступать не возжелали. Ибо за вычетами налоговыми дело сие больно уж убыточным оказалось. Вот и остался лабаз без надзора. Никто из родственников купца сюда давно и носа не кажет.

– Это точно?

– Точно, точно, – покивал инспектор. – Опросили уже окрестных жителей, те всё подтвердили. Да и вообще кто-либо посещающий лабаз допрашиваемыми замечен не был. Да вот только запор на двери, что с заднего двора внутрь дома ведёт, злодейски сорван, а в заборе бреши имеются достаточные, чтоб желающий проникнуть во двор мог ими воспользоваться. Не иначе, оттуда и проник преступник в лабаз. А раз вы говорите, что в сговоре он ещё с кем-то состоял, не исключено, что место загодя было присмотрено.

– Я вот всё думаю, – перебил инспектора Митиано, – а зачем преступникам свет понадобился? Уж распотрошить жертву и без фонарей несложно было.

Чёрт, меня в очередной раз покоробило то, как запросто орк относится к человеческой смерти. Впрочем, и другие местные жители в чёрствости своей не далеко от него ушли. Это я чего-то, пусть и хорохорюсь, но всё рефлексирую и привыкнуть не могу. Хотя, наверное, пора бы.

А вопрос, в принципе, правильный. Зачем этому зверю кровавое убийство иллюминацией украшать, привлекая к себе лишнее внимание? Уверен был, что не сунется туда никто? Значит, действительно заранее место подобрал, зная, что склад заброшен.

Ладно, пусть Холмов с этим сам разбирается.

– Я, господин инспектор, наверное, вас уже оставлю, – я поднялся с крыльца и отряхнул брюки. – Чем смог, тем помог. Я бы вам ещё посоветовал, как определитесь с личностью жертвы, прошерстить круг её знакомых. Девушка определённо знала эту Полю. И да, чуть не забыл, убитую звали Милана. Надеюсь, это вам поможет.

– Пренепременно поможет, – энергично закивал Холмов, – даже не сомневайтесь в том. И примите мою благодарность и признательность за участие. Обязательно отмечу сие в рапорте.

– Это совсем необязательно, – отмахнулся я.

– Единственное, о чём я ещё позволю себе вас попросить, – инспектор помахал передо мной своим блокнотиком, – вы бы приметы упомянутой подозреваемой художнику служебному передали, дабы тот портрет оной составить смог. Буду ещё более вам признателен. И про напавших на арсенал злоумышленников не забудьте.

– Хорошо, – пообещал я, хотя ничего хорошего в этом не видел. Это ж сколько времени мне придётся с патлатым художником просидеть, всех фигурантов описывая? Хотя, никуда не денешься, действительно ведь надо. А заодно попрошу изобразить мне ушастого приятеля Клариуса. Того гада, что застрелил Снежина с Броневым. Я этого сучонка из-под земли достану.

Вот только заняться этим стоит уже завтра с утра. А то ночь почти на дворе. Я голодный уже, слона бы сожрал. Да и остограммиться не помешало бы – стрессанул я нынче неслабо.

Орк, похоже, был со мной полностью солидарен, потому как повёз меня не напрямую домой, а зарулил сначала в какую-то придорожную харчевню. А я и не сопротивлялся. Ещё на подступах к заведению в нос шибанул такой одуряюще-завлекательный запах еды, что пройти мимо я не смог бы даже под дулом пистолета. Не то что гоблинская забегаловка, от которой за версту несло кислятиной.

Вывеску над входом я, естественно, прочитать не смог, но Митиано любезно озвучил мне мудрёно оформленную, всю в каких-то завитушках, надпись. «Газагов стан» называлось это место, и, как легко было догадаться, столовались тут в основном орки. Потому и выбор блюд я доверил Митиано. Меню тут не подавали, а если б и подавали, и даже если б каракули я местные разбирал, всё равно, проку от того было б ноль – названия этих блюд мне ни о чём не говорили.

Орк заказал подавальщице какой-то «хашпур по-газагски» и пиво, а я обрадовался сразу же поданной рюмочке аперитива. Вот уж воистину, бальзам на душу. Даже несмотря на то, что выпивка оказалась крепковатой. Обожгла горло, заставив откашляться, и пробилась по засаднившему пищеводу в тут же вспыхнувший жаром желудок. Какое-то убойное термоядерное пойло, от которого я в мгновение ока захорошел и расслабился.

К тому моменту, когда принесли наш заказ, я уже практически окосел и заснул. Орку даже пришлось тормошить и расталкивать меня. Впрочем, аромат поставленной на стол еды тоже внёс ощутимый вклад в моё пробуждение.

Что тут у нас? Какие-то лепёшки размером со среднюю сковородку и с загнутыми кверху пышными подрумянившимися краями. А внутри этого запечённого блюда, судя по всему, растопленный сыр, перемешанный с какими-то травками-добавками ещё и залитый сверху сырым яйцом.

– Так, это всё прочь, – заявил Митиано, резким широким жестом отодвигая принесённые вместе с заказом ножи и вилки на край стола. Что-то даже улетело, забрякав, на пол. Похоже, этот бугай тоже словил градус. – Если не хочешь, чтобы здешние ребята относились к тебе, как к бестолковому чужаку и жеманному неженке, ты должен научиться есть хашпур так, как делают это настоящие газаги. Вот так отламываешь край, который и есть по-нашенски пур, размешиваешь сыр с яйцом и быстрее в рот. Давай, братец, пробуй. И вот пивом запивай. Пиво к хашпуру – самое оно.

Я попробовал и не заметил, как умял всю лепёшку. Ещё и пиво всё выхлебал.

Вот теперь мне по-настоящему стало хорошо. Все дневные проблемы отброшены и позабыты. Оставалась единственная забота – добраться до дома, не отключившись по дороге.

Но с этим я, похоже, не справился, потому как утром очнулся в своей комнате, лежа на кровати полностью одетым и даже не разутым.

Голова после вчерашнего, в отличие от бедного избитого и измятого тела, ни капельки не болела. Даже припухшая физиономия не сильно беспокоила. Зато во рту будто эскадрон переночевал. Ну и мочевой пузырь поддавливало так, что разлёживаться долго, плавно приходя в себя, желания не возникало. Сквозанул в уборную, по пути скидывая грязную одежду и, в принципе, переживая лишь о том, что вроде как не собирался больше спать там, где застрелил Люсилию.

Кто-то вчера, я заметил, успел уже прибраться в комнате и даже заменить стекло в разбитом Клариусом окне, скрыв все следы схватки. Но из памяти такие события за день не вытравишь, и ощущение брезгливого отвращения не выветришь.

Добравшись до умывальника, глянул в зеркало. Мама дорогая, на кого же я похож?! Синяки, ссадины, теперь ещё и щетиной зарос. Вот бомжара. Скоро меня, не то что ко двору, в управление не пустят. Нужно хотя бы подбородок бритвой поскоблить, а на щеках пусть бакенбарды отрастают по местной моде. Ну и с усами поэкспериментировать можно. А то с начисто выбритыми физиономиями тут только орки да гоблины рассекают. Хотя возможно, у гоблинов просто на рожах волосы не растут. У них и на головах-то с этим не очень, чтобы очень.

Моё пробуждение и поход в санузел не остались незамеченными для прислуги, и вскоре, громко постучав, в комнату ко мне заявился старик Флипке.

Надо же, а я то уж думал, что он либо сбежал, если был заодно с рыжей эльфийкой и её братцем, либо эти двое пришили старика в случае, если тот вдруг был против.

– Моё почтение, господин дознатчик, – привычно проскрипел старый эльф без всякого, разумеется, почтения, еле заметно склонив голову. Спина же его так и осталась неестественно прямой, словно дед палку проглотил. – Принести вам завтрак в спальню или всё же соизволите спуститься в столовую?

– А что мой приятель орк, уже встал? – я только вышел из-под душа и спешно заворачивал себя в полотенце, одновременно обретая понимание того, что задрых вчера без задних ног с незапертой дверью. А в моём случае это являлось непростительной беспечностью, особенно учитывая, что пистолет с собой в уборную я опять забыл прихватить. Мало ли кому ещё взбредёт в голову сжить меня со свету. Да вот тому же Флипке, например.

– Ваш друг уже проснулся и ожидает завтрак внизу, – чопорно возвестил старик.

– Тогда я тоже вниз спущусь. Как, кстати, твоё здоровье? Люсилия сказала, что ты приболел.

– Наглая ложь, сударь, – гордо вскинул голову эльф. – Здоровье моё в полном порядке, даже несмотря на часы, проведённые в чулане запертым и в связанном виде.

– Вот даже как?!

– Да, господин. Мерзкие убийцы обманом втёрлись в доверие и воспользовались ситуацией, пленив меня. Зная мою преданность дому, они не лишили меня жизни лишь из уважения к старости. Что свидетельствует о неокончательной потере чести этими фанатичными безумцами.

– Что ж, в любом случае, их это не спасло, – нахмурился я, памятуя о результатах нашей схватки, – оба мертвы.

– Они не понимали, с кем связываются, – хмуро изрёк старик и, развернувшись вышел из комнаты, а я остался гадать, что же он имел в виду. Это он про нас с орком, упокоивших ушастую парочку убийц, или про их таинственных нанимателей?

Надо будет потом насесть на старика и порасспрашивать хорошенько. Он ведь не один день с Люсилией в доме Снежиных проработал. И с Клариусом мог пересекаться. И, соответственно, с его дружком, любителем пострелять. С другой стороны, с этим Яном Флипке такая же ситуация образовалась, как и с большинством окружающих меня людей и не людей. Непонятно, можно ли доверять его словам. Сегодня он мне втирает, что его подло обманули, а завтра запросто может запустить в дом новых убийц.

Нет, однозначно в этом мире нельзя верить никому. Даже тому же Митиано, который и не Митиано вовсе. Ну работает он на какой-то там комитет внешнего контроля, ну охраняет меня до поры до времени. Кто знает, что там у этих комитетчиков на уме. Сначала запретили использовать мои знания для прогрессорства, а там, глядишь, и меня самого «запретят».

Ну вот и чего я сам себя с утра накручивать удумал? Уж лучше, как говорится, переживать неприятности по мере их поступления. А то так и до депрессухи недалеко.

В платяном шкафу я обнаружил свою почищенную и отутюженную одежду. Даже и подумать не мог, что после давешних приключений её можно будет привести в надлежащий вид.

Один из сюртуков, тот, что был основательно попорчен дротиками, всё же отсутствовал. Видимо, пришлось-таки выкинуть. А вот второй выглядел вполне респектабельно.

Сорочка, брюки, галстук-бабочка, подаренный княгиней. Жилетка с кольчужной подкладкой и присобаченным на груди значком дознатчика. Малость потрёпанная, но под одеждой не видно будет. Часы на цепочке в левом кармашке – ещё один подарок Снежиной-Карабашской. Нужно хоть выяснить, что с ней да как. А то уехала молчком, и никаких вестей от неё.

Всё, готов, можно спускаться. Сюртук с котелком решил пока не надевать, в комнате оставить. Смысл к завтраку при полном параде да ещё в котелке являться? После за ними поднимусь, перед самым отъездом. А вот пистолет за пояс на всякий случай сунул. Бережёного бог бережёт, пусть даже в этом мире его и нет.

Глава 5

Первым делом после завтрака отправились мы с Митиано в управление. Только практически никого там не застали. Во всём здании, включая даже жандармское крыло, царили тишь да гладь.

Фон Чубис и даже граф Миассов тоже отсутствовали, к немалой моей радости. Потому я и решил не идти в канцелярию к зануде Френкелю, забив в очередной раз на составление отчётов, а двинуть прямиком к Рогову за новым бронежилетом. Тот-то мне и сообщил, что все силы управления брошены на облаву в гоблинский район.

Точно, а я и забыл совсем про это. Хорошо хоть меня к этому беспределу не подтянули, не припахали. Сильно уж от этого дела дерьмецом попахивало.

В желании поболтать Вениамину Архиповичу пришлось отказать. А чтобы тот не обижался, компенсировать отказ разрешением посетить мой гараж и поковыряться в машине. Разумеется, в частном порядке, раз уж экзекуторы запретили делать это на государственном уровне.

Поболтать с забавным стариком мы и позже сможем, а сейчас самое время было сгонять к герцогу Селябскому, предупредить о заговоре и персонах, принимающих в нём участие. Теперь совершенно очевидно, что граф Миассов, возглавляющий наше управление, увяз в интригах по самое не хочу. Из рассказа барона Златоустов, да и из записей покойного Бронева, следовало, что граф очень активно ведёт пропагандистскую деятельность, шастая по городам и весям Селябского герцогства, да ещё и с пермским дипломатом в компании. Ведь «ппВ» – это определённо помощник посла Вильгорт. Рассказ мадмуазель Кати из борделя я ведь тоже не забыл.

На территорию дворца мы с орком проникли беспрепятственно, припарковав наше авто чуть ли не у самых проходных ворот. Беспечные люди. До понимания, что такое «шихадомобиль», местным безопасникам, как до луны пешком.

Во дворец-то мы зашли, а вот к герцогу прямо так сразу пробиться не смогли. Завязли в приёмной, грубо осаженные наглухо окопавшимся там щеголеватым обер-камергером, что накопил в просторном зале уже немало народу.

Челобитчики, возжелавшие навестить правителя, покорно сидели на стульях, расставленных вдоль стеночек, поплёвывая в потолок да изредка шёпотом переговариваясь между собой. Не иначе, делились своими проблемами. А может, просто сплетничали.

Сидеть в этой вялотекущей очереди я не собирался, но на все уговоры и требования пропустить меня к герцогу, этот наглый дятел-секретарь лишь талдычил, что тут всем срочно надо и все по важным вопросам. И значок мой чуть ли не открытым текстом посоветовал засунуть в самое сокровенное место организма.

Митиано, равнодушно наблюдая за нашей перепалкой, спокойно стоял в сторонке. Мне кажется, будь его воля, он и вовсе по-тихому слинял бы отсюда. Чего тогда попёрся со мной, не понятно. Ждал бы тогда у ворот. Ну а я так просто сдаваться не собирался. Охренеть! Я тут по делу государственной безопасности, а меня чуть ли не нах посылают! Бюрократы долбаные!

На шум выглянул в приёмную какой-то служивый. Кажется, я его видел в кабинете Миассова, когда герцог к нему приходил на меня глянуть. Этот офицер тогда к Селябскому с докладом прибегал. Тоже, наверное, какой-нибудь камер-юнкер. Я уж думал, что с его подачи сейчас сюда заявятся стражники и вытолкают нас с орком из дворца взашей. Но вместо этого в приёмной появился граф Ашинский.

Канцлер, ни слова не говоря, махнул рукой обер-камергеру, заставив того мгновенно заткнуться, и поманил меня за собой. Правда, не в сами покои герцога, а в какие-то соседние с ними апартаменты. Орка, сунувшегося было следом за нами, граф всё таким же молчаливым жестом остановил, велев остаться в приёмной. Ну и правильно. От кого меня тут защищать? Своей поди охраны выше крыши. Только её совсем не видно что-то. Прячутся, что ли?

– Владислав Сергеевич, прошу вас, – канцлер указал мне на стул, а сам устроился за здоровенным рабочим столом, похоже, изготовленным из очень ценных пород дерева. Уж больно рисунок под блескучим лаком был необычным и красивым. Не сосна с берёзой, однозначно.

Оно и понятно – всё же второй человек государства. Что делает факт запоминания моего имени-отчества вдвойне приятным.

– Позвольте прежде всего выразить вам благодарность за давешние хлопоты и радение. Произошедший вчера казус оказался совершенно некстати, в отличие от вашего своевременного вмешательства. А вот теперь рассказывайте, с чем пожаловали? – граф вперил в меня деловито-суровый пронзительный взгляд, в коем легко читался откровенный намёк на то, что причина поднятой мной бучи должна быть невероятно важной. Типа благодарность благодарностью, но отвлекать по пустякам государственного мужа такого ранга – это непростительная наглость.

Вот теперь и подумай, стоит ему всё выкладывать или нет. Не в том плане, что строгий вид Ашинского отбивал желание объясняться с ним. Просто, всё та же мадмуазель Кати, цитируя свою подружку Милену, упоминала канцлера, как лицо, находящееся в дружеских отношениях с господином Вильгортом. Правда, это не указывает на то, что граф Ашинский замешан в заговоре. Помощник посла мог по пьяни и прихвастнуть знакомством с вельможей такого уровня. С другой стороны, Аша находится чуть ли не на самой границе с Пермским герцогством. Значит, входит в сферу его интересов.

Но опять-таки, не далее, как вчера вечером, я сам был свидетелем нападения бомбистов-террористов на канцлера, что запросто может означать непричастность Ашинского к заговору. Не смогли договориться, вот и решили его устранить.

А то, что эта грубая акция организована именно заговорщиками, определяется количеством нападающих. Трудно предположить, что, кроме орудующих в герцогстве бандформирований луннитов, могут ещё существовать какие-то другие, столь же организованные и многочисленные отряды, совершающие столь дерзкие налёты. Ясное дело, связь между нападавшими на склад со взрывчаткой и покушавшимися на Ашинского людьми – это всего лишь догадки, и их, конечно, стоит ещё перепроверить. И я этим чуть позже займусь. А пока…

В общем, я быстренько поразмыслил и решил, что человеку, и так практически стоящему у руля государства, нет смысла участвовать в заговоре и инсценировать покушение на самого себя. Потому и вывалил ему всю информацию по заговорщикам, что успел нарыть. Вопрос, насколько этично стучать на собственного начальника, мною даже не рассматривался. Я тут без году неделя, а граф Миассов хоть и показался мне вполне приличным мужиком, погнал волну на своего же законного правителя, который импонировал мне ещё больше.

– Что ж, ваши умозаключения имеют некоторый смысл и понятны мне, – подвёл итог граф, выслушав меня. – Однако, я не могу использовать их, как несомненное доказательство участия перечисленных вами господ в заговоре против короны, ибо часть выводов основывается на показаниях источников, не заслуживающих нашего доверия. Другая же часть – ваше собственное понимание записей человека, уже не способного подтвердить или же опровергнуть правильность данных суждений.

– Но есть же показания барона Златоустова, – я вроде и понимал, что Ашинский, в принципе, прав, но всё равно было как-то обидно, что зря старался. – Он подтвердит свои слова. Тем более, что он сейчас в городе.

– Барон Златоустов, как вы сами мне поведали, лишь пересказал слова приходивших к нему иных господ. Он мог и напутать, и сам оговорить кого-либо из неведомых нам побуждений. Всё это требует тщательной перепроверки и дорасследования. Но этим уже не вы будете заниматься.

– Может, всё же лучше арестовать тех товарищей, которых барон назвал? Прижать их, они сами всё расскажут. Иначе можно и упустить время-то.

– Да вы, милостивый сударь, в своём ли уме? – вскинул брови Ашинский. – Арестовать дворян, не имея веских на то причин? Да мы так куда скорее бунта дождёмся.

– Ничего себе, не имея, – хоть и тихонько, но возмутился я.

– Именно, не имея, – граф в этом вопросе был категоричен. – Итоги вашего расследования несомненно будут приняты во внимание. Но для вынесения обвинения их недостаточно. Невозможно сии измышлизмы предоставить в качестве доказательств дворянскому судилищу, председателем которого является сам герцог. И если вам, как медиуму, и вашим специфическим показаниям, мы можем как-то доверять, то для сбора доказательств и дальнейшего расследования такого сложного дела, как заговор против короны, вашей компетенции недостаточно. Да и всерьёз ваши слова суд вряд ли воспримет, поскольку для большинства его членов вы всего лишь парвеню – выскочка неизвестного происхождения, волею провидения вынужденный вращаться в высшем обществе.

– Ну спасибо за разъяснения, – надулся я. Подумаешь, рылом не вышел для каких-то там членов. Не очень-то и хотелось.

Ашинский мой настрой заметил и поспешил утешить:

– Напрасно, господин Штольц, обижаться изволите. Ни в коей мере не имею стремления принизить значимость ваших стараний. Обязан также отметить и похвальное ваше стремление служить короне. Всё, что вы мне сейчас поведали, повторюсь, будет учтено при дальнейшем расследовании, которое проведут мои люди. Открою вам секрет, – канцлер заговорщицки понизил голос, словно кто-то мог его тут подслушать, – в ближайшее время будет произведена реорганизация вашего ведомства. Не зря я её затеял, не зря. Как чувствовал, что не ладно что-то в сием рассаднике ренегатства. Вот и человека своего для пригляду поставил. Только тот тоже не успел ещё собрать достаточно доказательств. Но, поскольку, всё едино, так уж дело складывается, граф Миассов будет отстранён от должности и, вашими стараниями, сослан к себе в имение без права более посещать столицу герцогства. Названные же вами господа, подозреваемые в мятеже, так же получат предписания не покидать свои имения отныне и вплоть до особого на то разрешения.

– И это все репрессивные меры? – удивился я. – Не слишком ли мягкое наказание?

– А это, господин Штольц, не наказание, – чуть склонил голову набок Ашинский. – Нельзя наказывать за недоказанные деяния. Посему и воспоследовать должны не карательные меры, а всего лишь предупредительные.

– Не хотелось бы вам указывать, – покачал я головой, – но подобное сюсюканье с революционерами в моём мире привело к весьма печальным последствиям.

– Что ж, надеюсь, мы избежим участи вашего мира, – не стал вступать в дальнейшие споры канцлер, – раз уж вы считаете её недопустимой. Впрочем, можете на доуге пообщаться с моим помощником и поведать ему историю вашего государства. Запретный вердикт от экзекуторов поступил лишь на использование вас в сфере развития технологий. На ваши же гуманитарные познания, насколько мне известно, сие возбранение не распространяется.

– Обязательно найду время, – кивнул я, а сам подумал, что, если граф имеет в виду фон Чубиса, хрен я с ним надумаю пообщаться. Уж лучше с Роговым поболтать схожу.

– Может быть у вас есть ко мне какие-то просьбы и пожелания, не касающиеся теории заговора? – Ашинский в одной фразе умудрился вроде как и заботу проявить, и жирно намекнуть, что больше мои мысли по данному поводу его не интересуют. Ну-ну.

– Да не о чем особо просить, – пожал я плечами. – Разве что, может, найдётся всё же какой-то способ отыскать в вашем герцогстве трансгрейдер и попытаться отправить меня домой?

– Вам настолько у нас не нравится?

– Дело не в этом. У меня же там родители остались, ребёнок.

– Увы, – слегка поморщился Ашинский, – но такой возможностью мы не располагаем. К сожалению, не имеем данных о наличии в герцогстве подобного устройства.

– Может, вы о нём просто не знаете? – с сомнением посмотрел я на графа. – Ведь не случайно меня именно сюда выкинуло. Значит, в настройках трансгрейдера имелись эти координаты.

Ашинский ответил мне таким же взглядом, только более хмурым.

– Мы изучали таковую вероятность, – задумчиво и, мне показалось, как-то напряжённо произнёс он. – Однако выяснили, что это вовсе не обязательно. При использовании преобразователя он должен перемещаться в пространстве, а вектор его перемещения обязан совпадать с вектором перемещения пользователя. Лишь тогда можно ожидать точности выполнения настроек. В противном же случае, сообразно разнице векторов, возможны изрядные отклонения как по пространственному выбросу, так и по временному. Вы, не являясь обладателем преобразователя, попали под его воздействие случайно, не ведая нужного направления. Потому и координаты перехода могут совсем не соответствовать заложенным в устройство.

– Да, нечто подобное я уже слышал.

– Ну вот видите, – кривовато усмехнулся Ашинский, – мы не пытаемся обмануть вас, скрывая трансгрейдер и желая пренепременно оставить здесь. Ваши опасения напрасны. И, уверяю вас, вам сильно повезло, что очутились в столь прогрессивно настроенном государстве, а не в каком-нибудь отсталом захолустье, где ваши способности оказались бы вовсе не у дел. Мы же их ценим и всячески стремимся поспособствовать вашему благополучию и сохранности.

– И на том спасибо, – вяло кивнул я. – Может быть, тогда с оружием подсобите? Я уже поднимал вопрос о получении штатного оружия, но получил отказ.

– Тут, пожалуй, и я вам откажу, – развёл руками граф. – Вы и так, словно заправский душегуб, за одну лишь седмицу дней своего здесь прибывания столько мертвецов успели намножить, сколько у нас и за месяц иной раз не набирается.

– Я же не специально, – пожал я плечами. – Обстоятельства так складываются.

– Только учитывая обстоятельства, и спускаем вам с рук таковую бурную деятельность, соизмеряемую разве что с ведением боевых действий во время войны.

– Вы же сами этих луннитов в капусту крошите. Да и с бандитами особо не церемонитесь.

– Этим, милостивый сударь, дозволено заниматься лишь лицам, на то уполномоченным. Вам же следует заниматься дознавательской деятельностью, для коей вы и были приняты на службу, не увлекаясь истреблением неугодных вам лиц. Несомненно, на защиту собственной жизни вы право имеете. За смерти же, к тому не относящиеся, я, господин Штольц, вынужден вам попенять. Мы и ваше тайное оружие пока не изымаем, только лишь надеясь, что применение его будет вами максимально ограничено. В противном случае, считаю своим долгом предупредить, изъятие его станет неизбежным. Вы уж, милостивый сударь, убедительно вас прошу, поумерьте свой пыл.

– Я постараюсь, господин граф,– нахмурился я, решив, что пора отсюда делать ноги. – Не смею вас больше отвлекать. Хорошего дня.

– И вам, сударь, наилучшие пожелания. Слышал, вы успели поучаствовать в деле «крутоярского зверя» и даже уже кое в чём поспособствовали. Вот и продолжайте в том же духе, а уж дела политические оставьте моим специалистам.

Зашибись граф напоследок выдал. Что за фигня такая? Мало того, что конфискацией ствола пригрозили, так ещё пять открытым текстом посоветовали не лезть не в своё дело. То Миассов с фон Чубисом, теперь вот Ашинский. Ну, не хотят от меня помощи, чёрт с ними. Но того гада, что Снежина с Броневым подстрелил я всё равно постараюсь отыскать. Этого запретить мне никто не сможет.

– Я вас услышал, господин граф, – обозначил я вежливый поклон и покинул кабинет канцлера.

– Куда отправимся? – оживился при виде меня орк, всё так же отирающийся в приёмной. Он даже садиться никуда не стал, видимо, будучи уверенным, что надолго я у канцлера не задержусь. И ведь прав оказался.

– В управление вернёмся, – настроение у меня испортилось. Не люблю я, когда указывают, что можно делать, а что нельзя.

Естественно, я не про все ограничения подряд. Человек тем от животного и отличается, что в состоянии сам в чём-либо себя ограничивать, принимая правила и нормы общества, что его окружает. Как там говорится? Свобода есть осознанная необходимость. Если человек осознаёт, что справлять посреди улицы нужду неприемлемо, то он вряд ли посчитает запрет на подобное действие ущемлением собственных прав и достоинства.

Понятное дело, политические интриги – это прерогатива спецслужб, целенаправленно на то натасканных. Но, насколько я могу судить, местная спецура нихрена не чешется, допуская процветание заговора и проведение террористических акций прямо в центре города.

Да и сколько этих специалистов у канцлера? Явно маловато, если судить хотя бы по нашему управлению и количеству людей, занимающихся поддержанием правопорядка. Их же там раз-два и обчёлся. Дознатчиков кроме меня всего двое. Оперов-сыскарей пять человек. Пять, Карл! На весь город! Если бы не жандармы с газагами, давно пришёл бы герцогству северный пушной зверёк. Погрязла бы страна в беспорядках.

Зато, сука, начальства – пруд пруди. И все тебе тычут пальцем: туда не ходи, сюда свой нос не суй. Чего-то не знаешь, лучше молчи. А если знаешь, то вообще помалкивай.

Всю дорогу до управления я молчал. Митиано, чувствуя моё состояние, с разговорами тоже не лез. Рулил в своё удовольствие да периодически ручку завода подкручивал. Вот у кого проблем никаких. Отправили его меня охранять, он и охраняет, всякой хернёй себе голову не забивая. Может и мне не стоит заморачиваться? Ну их к лешему со своими заговорами. Прибьют кого-нибудь, и чёрт с ними. Сменит один знатный вельможа другого, а для простых людей ничего не изменится.

Хотя герцог всё же старается, к прогрессу стремится. Прибьют пацана, а другой правитель, может быть, возьмёт да похерит все нововведения и начинания. И завязнет герцогство в болоте ещё лет на сто, а может, и на все двести.

А потому ржавый болт вам ребята, я уж как-нибудь сам для себя решу, куда мне лезть, а куда дорогу позабыть. Сейчас в управлении постараюсь отловить художника и озадачить его созданием портретов налётчиков на арсенал, а ещё девушки Поли и мерзкого дружка Клариуса. Ну а потом, куда ветер подует, туда лыжи и навострю.

Глава 6

Порядочно побродив по пустым коридорам управления, мы с орком еле отыскали патлатого юнца, как и в прошлый раз, одетого в совершенно дурацкие короткие шорты на лямках и нелепую кургузую курточку поверх белой сорочки. Шляпа-таблетка и длинный зелёный шарф тоже никуда не делись. Моё настойчивое предложение пойти немного поработать этот эпатажный чучелка принял без особого энтузиазма, очень неохотно покинув небольшую каморку, в которой он до того самым наглым образом дрых на утащенных из коридора и составленных в ряд трёх колченогих стульях.

Пришли с этим толком не проснувшимся деятелем в отдел дознания, а там ротмистр Пехов, который как выяснилось, давно уже поджидал нас с Митиано, бездумно бродя между столами по просторному кабинету. Как обычно, весь из себя при полном параде – в белом золотопогонном жандармском кителе и с саблей на боку. Разве что рука на перевязи по-прежнему вид немного портила. Вот ведь не сидится человеку на больничном. Ещё и ехидничает, паразит. Не успели поздороваться, а он уже едкими шуточками вздумал проехаться по моему потрёпанному виду, который, понятное дело, с момента нашего вчерашнего расставания стал только ещё хуже.

Отмахнулся я от него да принялся наговаривать художнику приметы бандитов. Но только Пехова это ничуть не расстроило, и он быстренько переключился на общение с орком, который по уже сложившейся привычке приютился на подоконнике. Ну как, переключился на общение – просто насел на бедолагу с россказнями о том, как безумно хороша его избранница Анна Германовна, как она красива, как образована и как тонко чувствует и понимает суть вещей. Нашёл, короче, свободные уши.

А на то, что Митиано слушает его в пол уха, ротмистру было плевать. Мне кажется, если бы даже орк закрыл глаза и демонстративно начал храпеть, этот влюблённый обалдуй, фонтанирующий сочными дифирамбами, навряд ли бы заткнулся. Впрочем, его болтовня ни орку, ни мне особо не мешала. Орк молча пялился в окно, я же пытался максимально точно описывать внешность бандитов полусонному юнцу.

При всём своём неопрятном, непрезентабельном виде, а также при явной нелюбви к казённому ремеслу, штатный художник всё же являлся для сыска бесценным кадром, поскольку обладал несомненным талантом. Быстрыми, почти неуловимыми движениями он, внимая моим словам, что-то хаотично и энергично черкал в альбоме, а в результате созданные им портреты как две капли воды походили на образы, вытягиваемые мной из памяти.

Особенно девушка Поля вышла великолепно. Даже улыбочка получилась точь-в-точь, такая же загадочная и зловещая. Аж мурашки противные по спине побежали. Да и эльф вполне прилично получился. При желании, вполне опознать можно.

Только закончили с художником, отпустив его досматривать сны, пришёл Холмов. Очень обрадовался, что я с портретами подсуетиться успел. А вот на мой вопрос, не с облавы ли он вернулся, инспектор, кажется, обиделся. По крайней мере, во взгляде его столько укоризны было, что я тут же извинился за с дуру произнесённую глупость. Нет, определённо, Холмов мужик порядочный. Не зря я к нему интуитивно дружескую симпатию при первой же встрече почувствовал.

Мои извинения инспектор принял просто, ничуть не выёживаясь, и сразу же перешёл к делу:

– Личность погибшей мы установили. Вот, извольте, портрет пропавшей, писаный совсем внедавне к пятнадцатилетию барышни, – Холмов протянул мне небольшую картинку в рамочке.

Надо же, совсем молодая.

– Это вы о чём, господа? – заинтересовался Пехов и подошёл поближе, глянув на портретик через моё плечо. – Красавица какая.

Он подкрутил пальцами свои щёгольские усики, так забавно смотревшиеся на курносом лице, и собрался уже ещё что-то произнести, но орк перебил его.

– Видели бы вы, что с этой красавицей сталось, – буркнул он со своего места у окна.

Я сразу же вспомнил раскуроченный труп девушки, и под ложечкой противно засосало, разливая в груди и по спине неприятный холодок.

– Потом вам всё расскажу, – кинул я Пехову и попросил инспектора: – Продолжайте, Шарап Володович.

– Как я ещё вчера упоминал, – Холмов уселся на один из свободных стульев, снял котелок, положив его рядом с собой на стол, и зачем-то пригладил ладонью лысину на затылке, – по найденным вещам и украшениям было ясно, что жертва была происхождения не подлого. Подняли поутру городские метрические архивы, обнаружили не столь уж много Милан, подходящих по возрасту и сословию. Но, пока сужали круг поиска, родители сами в жандармерию заявились, о пропаже заявив. И полностью подтвердив ваше, Владислав Сергеевич, видение. Милана Ильинична Лебедева – так звали нашу жертву. Дочь знатного купца Ильи Савватеевича Лебедева, почётного горожанина, промышляющего разведением племенного скота. Два десятка крупных хозяйств по уездам.

– Однако, какова ирония судьбы, – задумчиво хмыкнул орк.

Ну да, согласен. Выходит, что папаша скотом торгует, а дочку какая-то рогатая скотина на ноль помножила, в кровавый фарш превратив.

– Думаю, – я протянул портретик обратно Холмову, – нужно на этого бешеного козла охоту устроить, пока он отсюда не свалил.

– Да о чём вы всё толкуете?! – возмутился Пехов. – На кого вы тут ещё охотиться собрались? Господа, изъяснитесь уже, не томите!

– Слышали о «крутоярском звере»? – сжалился я над ротмистром, излучавшим всем своим видом крайнюю степень любопытства и нетерпения. – Нашли здесь в городе очередную его жертву.

– Печально, но факт, – инспектор Холмов кивнул Пехову, подтверждая мои слова. – Однако допускаю, что преступный субъект мог уже и покинуть городские черты.

– Будем надеяться, что ещё нет, – пессимизм сыщика я разделять не хотел, мало ли, что могло этого козломорда здесь задержать. – С чего начнём, инспектор? Есть какие-то задумки? Может, попробуем эту Полю найти?

– Отправимся к Лебедевым, – согласился Холмов, – потолкуем с родственниками и близкими. Возможно, кто-то и знаком с опознанной вами девицей. Если нет, попробуем выяснить круг общения Миланы – где бывала, с кем дружбу водила, откуда могла столь поздно домой возвращаться.

– Давайте тогда поторапливаться, – орк, по-прежнему протиравший задом подоконник, ткнул пальцем в окно, – а то скоро тут слишком шумно будет.

Я подошёл к нему и выглянул на улицу. И правда, к управлению через распахнутые ворота одна за другой стали подъезжать крытые грузовые механические колесницы, сопровождаемые конными жандармами и газагами. Похоже, народ с облавы вернулся.

И точно, вскоре из машин стали в большом количестве выгружать понурых гоблинов, чем-то не устроивших хранителей правопорядка и угодивших под «маховик репрессий».