Лес теней Тилье Франк
– У меня есть мечта, Давид. Мечта, которую я лелею вот уже более двадцати пяти лет… И мне кажется, что именно вы можете наконец претворить ее в жизнь…
– Не понимаю, о чем вы.
– Я хочу снова ходить. У меня осталась лишь левая рука, и, что самое ужасное, я был правшой. Я хочу снова пользоваться рукой и ногами, которые доставляют мне лишь слабые и неприятные ощущения, когда массажист мучает меня своими приспособлениями. Я бы хотел бегать, прыгать, заниматься любовью. И заменить мне этого, к сожалению, не могут ни все богатства мира, ни путешествия, ни дома, которыми я владею. Но такой властью обладаете вы…
– Не думаю, что…
Старик чуть ссутулился и сказал с ноткой ностальгии в голосе:
– Танталовы муки. Я испытываю жажду, находясь рядом с источником, но стоит лишь мне наклониться к нему, чтобы напиться, вода отступает. Роскошь, которой я окружен, иллюзорна и приносит мне лишь страдания. Единственной моей реальностью остаются книги. Я чувствую эту реальность, могу ощутить ее, обонять. Слова скользят по нёбу, от них кружится голова, это похоже на самый сильный наркотик.
Он выдержал паузу и посмотрел на Давида:
– Пишите для меня! Дайте мне роль в вашем романе, оживите меня вашими метафорами! За день работы я вам буду платить больше, чем вы можете себе представить. У меня есть контакты. Я смогу помочь вам, продвинуть вас. Я подарю вам возможность выбрать наконец ваше истинное призвание!
Он положил вспотевшую ладонь на руку Давиду, пальцы у него дрожали… Неожиданные эмоции.
– Это… – пролепетал Давид. – Вау!
Он встряхнул головой, как будто ему дали пощечину:
– Это так… неожиданно! Но… почему именно я? То есть… Почему вам не нанять литературного негра или более известного писателя?
Дофр распахнул здоровой рукой полы пальто, открывая ужасно худые ноги:
– Взгляните на меня еще раз. Треть этого тела уже в могиле. Я та грань, которую вы так хорошо описываете в ваших книгах. Я мертв и одновременно жив. Ваш роман попал ко мне, и это не может быть просто случайностью. Я хочу, чтобы это были вы, только вы и никто другой. Специалист по смерти, танатопрактик-писатель. В ваших словах отражается моя персональная история. Я знаю, что вы все сделаете хорошо…
Давид упивался комплиментами. Этот человек, заточенный в свое разрушенное временем тело, хмурый, несчастный, говорил с ним так, как говорили родные умерших. «Я знаю, что вы все сделаете хорошо…»
– Мне… Что сказать? Для начала мне надо поговорить с женой, а потом… Это невероятно!
Давид уже чувствовал, как внутри его нарастает нетерпение: каждый день он скрывал свои чувства, каждый день слушал, копил чужие эмоци, никогда не выходил из себя, даже дома, кроме тех минут, когда… да, когда садился за компьютер и писал. Громоотвод… В конце концов, почему бы и нет? Почему бы не попытаться? По крайней мере, попробовать? Получать деньги за писательство… Да, это ничего не будет ему стоить, совершенно ничего. Даже наоборот.
– Как… Как мы поступим? То есть надо договориться… О теме, месте, эпохе… Выбираете вы, а пишу я? Сколько страниц? Детектив? Ужастик? Я не знаю, что…
Дофр взмахнул рукой:
– Не так быстро, не так быстро! Конечно, у меня есть кое-какие идеи. Но… вот, возьмите. Посмотрите потом – я тут положил несколько фотографий нашей резиденции и первое вознаграждение…
– Нашей резиденции? – повторил Давид и взял конверт, который ему протягивал Дофр.
– В лавке сапожника мечи не куют. Скажем так, я предлагаю вам определенный антураж, который, по моему разумению, даст пищу вашему воображению. От вас я хочу получить самое лучшее. Для нашего общего блага. Кроме того, вы увидите, что шале очень милое. А окружающая природа просто великолепна.
Давид постарался сохранять хладнокровие, а Дофр тем временем продолжал:
– В любом случае не волнуйтесь. Если в конце концов вы откажетесь, просто оставьте деньги себе, и обо мне вы больше никогда не услышите… Но, положа руку на сердце, я надеюсь, что смогу вас заинтересовать.
Давид хотел открыть конверт, но Дофр сделал отрицательный жест рукой:
– Приходите сегодня часам к пяти вечера в гостиницу «Сен-Пьер», что в районе Буа-де-Венсен. Кристиан, мой шофер, передаст вам инструкции по книге и объяснит, как будет обустроено наше пребывание в шале. Если согласитесь, я обо всем позабочусь, вы будете моими гостями. О передвижениях не беспокойтесь. Просто не забудьте взять немного теплых вещей – куртки, свитера, лыжные ботинки. Там, куда мы отправимся, будет очень холодно. Мы выезжаем через четыре дня – первого февраля, на месяц.
– Что? Через четыре дня? А… На месяц, говорите? Жена и дочь поедут со мной? Но… бросить на целый месяц дом? А моя работа, а кошки? Нет, то есть… Подождите!
Дофр отпил абрикосового сока и ответил:
– Знаю, знаю, очень неожиданно. Но… зачем ждать? Ждать – значит терять время и деньги. И потом – ваша «работа» быстро окажется на последнем месте после всего, что я вам предложу.
Давид все более нервно теребил свой шрам:
– Можно, наверное, все иначе организовать! Я бы мог просто работать из дому!
– Послушайте, Давид, не волнуйтесь, считайте, что вы в отпуске. Это так сложно? Я просто хочу, чтобы вы были рядом, чтобы я мог видеть, как вы пишете, реагировать, жить каждым днем. Вибрировать под вашим пером. Знаете, я вам очень много заплачу за эту небольшую жертву, если можно говорить о жертве. А по возвращении я сделаю для вас все, что нужно. Главное, чтобы роман получился хорошим, но в этом я не сомневаюсь. Так что не упускайте свой шанс.
– Но… Книгу просто так не напишешь! Нужны документы, план, точные идеи! Ехать через четыре дня? У меня не получится собраться!
– Каким бы ни был ваш выбор, я приму его. Но постарайтесь поразмыслить. Я делаю вам предложение, от которого не отказываются, – деньги, а значит, и время писать без всяких препятствий… Ну ладно, отпускаю вас. Приходите сегодня вечером к пяти.
Давид уже вылезал из машины, когда Дофр в последний раз обратился к нему:
– Что же касается идей, у меня они уже есть. Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…
Машина медленно отъехала и скрылась в тумане.
Наваждение… Наваждение, и ничто иное. Старик с горящими, как угли, глазами. Напряженный. Обездвиженный. С блестящей в свете лампочки правой рукой. Артур Дофр…
Все еще взбудораженный, Давид застегнул куртку на все пуговицы, подхватил чемоданы и медленно двинулся вперед. Он улыбнулся, склоня голову, когда случайно увидел свое отражение в лобовом стекле какой-то машины. Четыре дня до отъезда! С ума можно сойти!
Конверт в кармане!
Он резко поставил чемоданы и судорожно разорвал конверт.
Фотографии, купюры. Одна, две, три… десять, пятнадцать! Пятнадцать купюр по сто евро! Больше, чем его зарплата за месяц. Он быстро сунул их в карман, ему стало не по себе, он огляделся по сторонам. Во всем этом не было никакой логики.
«…Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…» Что означает эта белиберда?
Давид бросил взгляд на фотографии. На глянцевой бумаге развернулся грандиозный пейзаж. Горная гряда, чернеющий лес. И огромное шале, построенное вокруг огромного дерева.
Давид тряхнул головой. «Эй, друг мой, хватит, размечтался! Эта жизнь не для тебя! Работа, дом, семья! Забыл уже?»
И тем не менее все это было реальным. О чем свидетельствовали деньги в кармане.
Быть может, сегодня утром ему наконец улыбнулась удача.
И у удачи было имя – Артур Дофр.
5
– Хватит тупить, Миллер! Давай быстрей! На кладбище не ждут! Еще двоих надо оприходовать, а время уже три!
Мадлин – директор похоронного бюро «Рок Эклер». Настоящий стервятник, нос крючком, делал на ритуальных услугах в северных парижских окраинах кучу денег.
– Что? Еще двоих? Я же предупреждал вас, что через час мне надо будет уйти! По личному делу. Когда у меня еще было два часа в запасе… Почему никто не сказал об этом раньше!
– Люди редко выбирают время собственной смерти. К вечеру они должны быть готовы! Чтоб были наряжены, как в день свадьбы! Ферштейн?
– Но меня могла бы подменить Жизель! Она…
Мадлин, не оборачиваясь, захлопнул за собой дверь лаборатории танатопрактиков.
«Старая галоша! – мелькнуло в голове Давида. – „К вечеру должны быть готовы…“ Может, еще вечеринку им организовать, чтобы порадовать тебя!»
Он сорвал с себя марлевую повязку и бросил на пол. Семь лет он без продыху вкалывал на «Рок Эклер», а случись так, что нужно уйти пораньше, – и вот тебе благодарность! Как специально! Скоро у него сдадут нервы.
Убедившись, что «стервятник» его не видит, Давид сел на белый кафельный пол и обхватил голову руками. С самого утра телом он был здесь, а мыслями где-то там, среди деревьев, где никого нет, в шале, среди гор и ущелий. В сказочном мире.
Он услышал шум. Моргнул. Ничего страшного. Просто зажим упал, словно его смахнули со стола силы умерших. Так случалось часто, и это ничем нельзя было объяснить. В конце концов все привыкли.
Давид поднялся, нервно пригладил волосы. Он беспрестанно прокручивал в голове сцену в «БМВ». Никогда еще он не получал такого удивительного, настойчивого и, чего уж там, такого привлекательного предложения.
Как хорошо знал его этот человек из мяса и пластмассы? Что он понял о нем из его романа «От мертвецов»? Давид отлично запомнил, как выглядел старик. Лысый, элегантный, несмотря на ущербность. Обручального кольца на руке не было. Кто, интересно, помогает ему одеваться по утрам? Шофер, почти его ровесник? Как можно жить, когда у тебя осталась только левая рука? Плечевая мышца, бицепс, трицепс, квадратный пронатор, длинный сгибатель большого пальца кисти… Вот и все, что у него было. Последние винтики развалившегося механизма.
Сужающиеся зрачки. Сердце лаборатории. Скальпели, переливные трубки, антисептик. Конкретика. Слишком много конкретики. Перед ним на тележке-каталке лежит тело молодой женщины. Не больше двадцати пяти. Джинсы, свитер и левая сторона лица в рвоте. Широко открытый рот, будто булыжник застрял. Когда ее нашли, она крепко держалась за ножку кровати. Пальцы на правой руке сведены судорогой, что говорило об ужасной смерти.
Она неудачно покончила с собой. И никто ее не умыл. Это было работой Давида.
Давид с отвращением перевел дыхание, запах формальдегида проник в самые легкие. Любого бы вырвало. Как можно привыкнуть к этой вони? Он коснулся синеватого металла каталки и скривился. Сейчас перед ним предстал его самый ярый враг.
Схожесть.
Это случалось по крайней мере раз в месяц. Горбинка носа, ысокие скулы, какая-нибудь мелочь в облике покойных вдруг напоминала ему знакомые черты… отца, бабушки, соседей, друзей детства, школьных товарищей. И тогда ему казалось, что он вычищает собственную мать. Мать… Он встряхнул головой. Эта же девчонка, хоть и была более худой и меньше ростом и с чуть более выступающим подбородком, походила на Кэти. Эти глаза, ни зеленые, ни голубые, нос весь в веснушках, светлые локоны… Давид сжал кулаки. Описывать супругу с помощью трупа – дожили… Об этом он будет рассказывать Кларе, когда та начнет спрашивать его о работе? Об этом будет думать, обнимая свою вторую половинку?
Он раздел труп, сделал надрез и начал думать о другом.
О встрече.
Он пойдет туда, с разрешения Мадлина или без оного. Это слишком важно. Быть может, перед ним открываются двери в новое будущее. И ему больше никогда не придется смотреть смерти в лицо…
В трубках зашумела жидкость, аппарат выкачал темную кровь из вен и заполнил силиконовые трубки почти черной субстанцией.
Но в отношении предстоящей встречи Давид решил так. Ни на что не соглашаться, сохранять дистанцию. Просто пойти посмотреть… Он еще не втянул Кэти в эту историю. Она точно будет без ума от шале. Огромный камин, гигантский дуб, переросший сам дом, а вокруг нетронутая природа и дикие звери… Но все-таки она должна сначала согласиться на то, чтобы бросить все на месяц.
Стала похрипывать вентиляция. Простыня, закрывающая лицо молодой женщины, почти незаметно приподнялась и вновь опустилась на застывшие черты.
Вновь наступила тишина.
Давид чуть сдвинул простыню, не обнажая при этом лицо. Затем взял кривую иглу и автоматическими движениями принялся заштопывать рот.
Его начало знобить.
Давид продолжал думать о Дофре… о его желании все изменить, вырваться из своей оболочки, сбросить ненужное тело и возродиться на страницах романа. В конечном итоге – мысль гениальная. Сколько предложит ему этот старик за то, чтобы он воплотил в жизнь его мечту?
Давид еще чуть шире приоткрыл простыню на лице трупа, снова увидел сходство с Кэти и закончил свою работу.
Теперь уже ничто не говорило о том, что эта женщина покончила с собой, рот ее более не был залит рвотой. В руках она сжимала фотографию своих родителей, так пожелали последние. Она мирно покоилась, тихо улыбаясь.
Танатопрактик подкатил каталку к стене. В металлических чашах бряцали расширители, в коридоре прокатилось эхо. Он выключил свет, и белый кафель лаборатории погрузился в мертвую тишину.
«Теперь отделаемся от двух оставшихся клиентов. Жизель…»
Жизель работала во второй лаборатории «Рок Эклер». На двери своей «супружеской опочивальни», как она называла этот кабинет, Жизель повесила табличку: «Я не волшебница, кто ко мне ногами вперед войдет, тот ногами вперед и выйдет. Но с улыбкой». У Жизели было специфическое чувство юмора.
С мертвыми она проводила времени больше, чем с живыми. Однако она не была некрофилкой, готом или там серийным убийцей, вернее, вроде бы не была… Но какая сила удерживала ее в этом месте? Вероятно, та же, которая заставляла ее играть с конструктором до шестнадцати лет… Теперь она тоже играла с конструктором, только уже «по-взрослому».
Жизель ткнула в его сторону зондом:
– У кого-то проблемы с Мадлином! Я слышала, как этот старый придурок орал!
Она работала без маски, без перчаток, правила гигиены ее не касались. Радио тихо играло «Джонни и Мэри» Роберта Палмера. Давид подошел к ней:
– Возьми у меня двоих. Мне нужно уйти, это очень важно. Можешь помочь?
Жизель выдула из жвачки бесцветный пузырь – когда она не жевала, то клала жвачку в стакан с водой. Удивительная экономия.
– А что у них? Надеюсь, это парни?
– Сердечный приступ и рак легких. Один как новенький, другой… похуже.
Она быстро подсчитала время работы:
– Так… Если прибавить к тому, что у меня уже есть, с твоими я до ночи провожусь! Ладно, зайчик! Есть чем жажду утолить!
И подмигнула:
– Вези товар…
Давид застрял в пробке на кольцевой и уже опаздывал. Но к парковке у гостиницы «Сен-Пьер» в Венсене он подъехал почти вовремя. Фасад, богатая отделка, прекрасные машины. Высший класс.
Он вошел в холл, где его ожидал Кристиан, державший в своих лапищах свежий выпуск газеты «Монд». Кристиан поднялся и сделал Давиду знак следовать за ним в клубную комнату, где бизнесмены курили сигары. Он предложил одну Давиду, тот отказался. Потом положил ему руку на плечо и подтолкнул к темной нише вдали от нескромных взглядов. Давид заметил, что у того на правой руке не хватало указательного пальца.
– Послушайте…
– Можно просто – Кристиан…
– Послушайте, Кристиан. Я сомневался, приходить ли. Все это кажется мне слишком… Как бы… все это слишком неожиданно.
– Вы же пришли тем не менее…
Мужчина поднес спичку к сигаре и жадно затянулся.
– Хотите совет? – спросил он, чуть наклонившись к Давиду. – Вам следует согласиться на предложение господина Дофра. Он очень щедрый, он полностью спонсирует вашу книгу. Как я понял, это соответствует вашим желаниям.
– Конечно, конечно, но… мне бы хотелось еще подумать, хотелось бы побольше конкретики! Поставьте себя на мое место! Я его не знаю! Положение все-таки щекотливое!
– Совершенно верно, но когда выпадает удача, надо хватать ее за хвост.
Кристиан описал рукой дугу, лицо его постепенно таяло в облаке дыма.
– Этот мир мог бы однажды стать вашим… Свет, блеск… Достаточно один раз высунуть голову из своей ракушки, дерзнуть… Так что будьте благоразумны. Оставьте себе конверт, который вы получили от господина Дофра, живите настоящим и… – он запустил руку во внутренний карман пиджака, – и примите и это. Здесь дополнительный аванс к вашему вознаграждению за работу, а также инструкции от господина Дофра. Все детально прописано. Думаю, программа вам придется по душе…
Давиду хотелось тут же отказаться и уйти. Вместо этого он протянул руку:
– Заметьте, это не значит, что господин Дофр выиграл.
– Безусловно, – ответил, улыбаясь, Кристиан. – И кстати, не открывайте конверт сразу, сначала подумайте, обсудите все с супругой. Каким бы ни был ваш выбор, он будет правильным.
– Я хотел бы еще раз поговорить с вашим хозяином. Он остановился в этой гостинице?
– Нет-нет… Эта гостиница просто принадлежит ему.
– Ах… Просто принадлежит.
– Не желаете ли пропустить стаканчик?
Давид вежливо отказался, и Кристиан проводил его к выходу.
За рулем Давид то и дело поглядывал на конверт, который положил на переднее сиденье. Он выехал с парковки и остановил автомобиль чуть дальше. Больше он ждать не мог.
Он вскрыл конверт.
Деньги. Огромная сумма. В этот раз ему не удалось спокойно смотреть на веер купюр, которые он держал в руке. Четыре месяца зарплаты, а он еще даже строчки не написал. Пять тысяч евро…
«Невозможно… Я сплю, сплю, черт возьми!»
Он оглянулся и быстро засунул купюры обратно, потом вытащил письмо.
Сначала он просто просмотрел его, не вникая. Но когда он дошел до последней фразы, то медленно, сам того не желая, прочел: «Палач-125».
Сердце гулко стукнуло. На лбу выступили капельки пота. Он погрузился в чтение.
Потом он перенесся далеко, очень далеко. Туда, куда их решил увезти Дофр. В Шварцвальд. «Легкие» Германии.
Он снова жадно пробежал глазами памятку, задумался… Прочитал еще раз, потом еще… Сон становился явью. Место, тема, вознаграждение. Все кристально ясно. Ему все нравилось. Но где же подвох?
«Нет подвоха… Вообще нет… Все реально. Ужасно богатый тип предлагает деньги, чтобы ты написал ему книгу, вот и все…»
Он должен воспользоваться выпавшей удачей, подарить себе возможность дышать, творить… Бесконечно писать на гениальную тему. И, кроме того, еще и деньги зарабатывать…
Оставалось лишь убедить Кэти.
Он позвонил домой. Никого. Наверное, пошла в питомник…
Он в последний раз прочитал письмо и завел машину.
Палач-125.
Телодёр.
6
Дорогой Давид Миллер,
если вы читаете эти слова, значит часть меня уже поселилась в вас. И я польщен таким обещающим началом.
Кэти сняла очки и потерла глаза. Давид сидел на диване напротив. Клара играла в манеже, подбрасывала игрушечные фрукты и кричала.
– Слушай, сделай что-нибудь! Она с самого утра ведет себя ужасно! Может, займешься ею немного!
– Да, конечно. Прости, дорогая. Просто у меня был такой странный день.
– А о моем дне ты не думал? Ты со мной едва здороваешься, тебе наплевать, что я тебе рассказываю!.. А теперь суешь мне под нос это письмо! Ничего не понимаю! Что это?
– Сюрприз! Читай, увидишь!
– Сюрприз? Да ладно! Встань и обними дочку – вот это будет сюрприз!
Давид поднялся и направился к манежу:
– Как глазик?
– Что, не видно? Синяк как синяк, еще не сошел. Спроси что-нибудь поумнее.
Давид подхватил письмо, которое она кинула на пол:
– Да прочитай же, сама все поймешь!
– Письмо, письмо, письмо! Тебе вообще на все наплевать!
Она вздохнула. Он думал только о своих книгах и о том, как трупы зашивать. Может быть, надо сказать ему о беременности. «Кстати! Дорогой! Грег, помнишь такого? Так вот, мы переспали, пока ты ходил на свои встречи с читателями! Да, чуть не забыла… Я сегодня утром была в больнице. Видишь ли, я тут по уши в аборте. Кровотечение у меня, голова раскалывается. Так что, прошу тебя, хватит уже меня доставать!»
Она бросила на него испепеляющий взгляд и продолжила читать письмо.
Правила очень простые. Я прошу вас написать книгу, триллер, в котором я, Артур Дофр, сыграю главную роль. Да и конечно, лучше меня сделать помоложе, я дам вам старые фотографии, на которых я молод и красив, они вам понравятся, в этом я не сомневаюсь…
Она еще раз сняла очки, потерла виски и снова вернулась к чтению.
Это наше общее приключение, мы уедем на весь февраль, то есть на двадцать восемь дней. Куда? В великолепное шале, фотографии которого у вас имеются. Вот увидите, речь пойдет об удивительных декорациях недалеко от озера Вильд в самом сердце Шварцвальда. Я буду спутницей, что же касается ваших супруги и ребенка, они, безусловно, также приглашены.
– Что это еще за история!
Давид посадил Клару обратно в манеж:
– У меня была точно такая же реакция. Наверное, я должен был начать иначе. Внимание, барабанная дробь!
Он вытащил из кармана пачки купюр и бросил на журнальный столик. Кэти осталась сидеть с открытым ртом.
– Но…
Она взвесила купюры на ладони:
– Давид?
– Всего-навсего на карманные расходы. Пять тысяч евро.
– Что?
– К которым надо добавить еще полторы, мне их утром дал Артур Дофр… Ерунда просто…
Кэти резко отдернула руку от денег:
– Так, объясни-ка мне все, и без шуток! Что это еще за бред?
Давид начал сначала. С утренней беседы в «БМВ». Потом рассказал о подарке в полторы тысячи евро. Потом о встрече в гостинице. О деньгах в конверте с инструкцией. Об отъезде через четыре дня.
Кэти старалась оставаться спокойной и продолжала смотреть на фотографии.
– С ума сойти…
– Знаю, знаю! Но ты на деньги взгляни!
Она тряхнула головой, пытаясь абстрагироваться от этого маленького состояния.
– Подожди, то есть ты хочешь сказать, что готов бросить работу и вот так запросто согласиться на предложение человека, которого вообще не знаешь? – Она придвинулась вплотную к его лицу. – Да ты с ума сошел?
Она поднялась и направилась к кухне. Давид последовал за ней:
– А почему нет? А? Почему?
– Тебе только о книге сказали, и ты сразу голову потерял! Забудь эту хрень, ладно?!
– А деньги как? Тоже хрень? Ты, наверное, не понимаешь! Черт! Мне шесть месяцев надо вкалывать, чтобы заработать эту сумму!
Давид перевел дыхание и продолжил:
– Просто уйду на месяц в отпуск за свой счет, ничего я не собираюсь бросать! Ты хоть понимаешь, что Дофр будет мне по три тысячи евро в день платить! Это двадцать тысяч во франках! Умножить на двадцать восемь! Только подумай!
– Я и думаю…
– Через месяц мы сможем выплатить почти весь кредит за дом, и перед нами откроются совершенно новые перспективы. Благодаря этому типу меня примут в литературную среду! Он обещал помочь мне. И тогда все изменится, ты же не можешь не признавать этого!
Она сделала вид, что не слушает, и вытащила из холодильника куриные ножки. Какая-то невероятная история. Но… но купюры были реальными. Шесть с половиной тысяч евро…
Кэти почувствовала, как руки Давида заскользили ей под свитер.
– Не надо… Клара же тут.
Давид жарко зашептал. Кэти напряглась.
– Уедем подальше от забот. На природу. Забудем об этой Мисс Хайд, о работе, о пособиях… Просто отвлечемся на время от бытовухи, развеемся. Чем не царские каникулы. Я построю для тебя шалаш в зарослях папоротника. Выберу лучшие ветви для самой лучшей женщины в мире.
Кэти вновь почувствовала в нем того «плохого парня», короткостриженого, с начинавшей пробиваться бородкой, в которого она когда-то влюбилась. Когда-то он именно этими словами позвал ее замуж. Она закрыла глаза. Почему он вспомнил об этом? Чтобы она сдалась? Чтобы завлечь ее? Давид начал гладить ее по животу. «Господи… Только не сейчас…» А если он догадывается? Кэти задержала дыхание. Сжала пальцами руку мужа. Она не могла. Не сегодня. И не завтра. И не послезавтра.
– Дорогой… Пожалуйста… Клара… Может прийти…
– Ничего не может… Представь себе, там в тишине у нас будет время подумать.
Кровь быстрее бежит по венам.
– О чем подумать?
Давид развернул жену к себе. Посмотрел ей в глаза.
«Прочти же мой обман, прочти…»
– Ты же прекрасно знаешь, – ответил он, ласково касаясь ее щеки. – О маленьком существе в твоем животе…
– Давид… Что… Я…
– О втором ребенке! Мы уже говорили об этом. А теперь у нас будут деньги! Куча денег! Уже ничто нам не помешает!
Она прижалась к нему. Не смотреть в глаза. Не сдаться.
«Подумай о чем-нибудь отвратительном. Думай же! О сбитой собаке… О сбитой немецкой овчарке».
На глазах у нее навернулись слезы.
– Все так неожиданно.
– Это же не завтра, а через четыре дня! Мы ведь уже так делали, правда? Вперед к приключениям! Отдадим кошек твоей матери – и в путь! Помнишь, как ты раньше ездила с палаткой в рюкзаке! Мисс Плоскодонка в поисках неизведанного!
– Да, но раньше не было Клары! И хватит меня так называть, ненавижу это прозвище!
Мысли у нее сбились. Четыре дня… Суббота… Запись к врачу в больнице на послезавтра. Аборт… Нет!
– Я… я не знаю, что тебе ответить прямо сейчас. Давай отложим этот разговор пока, ладно?
Ужинали они практически в полной тишине. Помимо своей воли Кэти все думала об огромной сумме, которую они могли скопить за такое короткое время. В субботу ехать в Шварцвальд… Аборт в четверг. Если она решит ехать, то не сможет сделать контрольное УЗИ через две недели… А вдруг что-то с абортом пойдет не так? Она постаралась успокоить себя. В девяносто восьми процентах случаев все проходило успешно. УЗИ вообще делать не обязательно. Нет, не обязательно, эмбрион отцепится сразу, с первой же попытки.
Она посмотрела на Давида. Он горел этой верой в будущее. Если сейчас она лишит его мечты, их браку конец.
Читать бесплатно другие книги:
