Ценитель чайных церемоний Конторович Александр

Уже не могу – вот он!

Надо отдать должное бывшему вояке – прятаться он умел неплохо. И цель его была вполне очевидна – он пробирался прямо к крыльцу. Точнее – к своей виолончели, будь она неладна! Отомстить захотел лейтенант? Впрочем, понять-то его можно… а вот посочувствовать – нет! Ведь явно же сей предмет забирать никто не планирует! Ну, дождись, когда они за ворота выедут, да и вытаскивай свои револьверы. Догоняй – и пали! Ан – фигу! Охота ему вот прямо сейчас с ними поквитаться!

Мог бы хоть предупредить, глядишь, и лучше бы сработали…

Фиг.

Не сработали бы. Лезть в такую авантюру – дураков нет.

«Да? – ехидно вопрошает внутренний голос. – А сейчас, позволь спросить, ты чем занят?»

Чем-чем…

Да, ничем!

Выстрел бабахнул как-то совсем по-злодейски.

Одного из разбойников швырнуло мордой об телегу. Готов!

Перезарядка!

Оставшиеся злодеюки завертели головами, потихоньку врубаясь в происходящее.

Бабах!

И ещё один в минусе…

А вот тут они задвигались очень даже шустро!

Вразнобой протрещало несколько выстрелов, и когда рассеялся дым, я уже никого не увидел – бандиты попрятались. В меня, по правде сказать, никто не попал, но и я теперь никаких целей не видел.

Пат.

Ничья.

Выбежать со двора, не рискуя быть при этом подстреленным – никто уже не сможет. Выехать на телеге – тем более. Где сидит стрелок неизвестно, можно только предполагать. Неведомо куда делось и трое разбойников – оставшиеся могут во всех красках вообразить их судьбу. Да двое только что подстреленных валяются около телег…

Если исходить из худшего, то у них уже минус пятеро – а это нехило!

Перезарядка – четыре выстрела в запасе.

А ничего, однако, нефигово работает раритет!

Тишина…

Никакого движения со стороны противника. С другой стороны, их вполне можно понять. Неведомый противник разом ухайдокал пятерых! Тут три раза подумаешь – что делать-то? И ведь, скорее всего, это не полиция, те наверняка стали бы требовать сложить оружие и так далее (ну, это я так думаю… хрен его знает, как себя полиция тут ведёт?), а эти – молчат!

Ан, нет… пошла движуха…

Вижу, как припадая к земле, пробирается в сторону телег какой-то деятель. С моей стороны он просматривается вполне себе отчётливо, и я могу его завалить первым же выстрелом. Он совсем, что ли, фиолетовый лопух, раз так бездарно под пулю подставляется? Да и то сказать… их временный командир, надо полагать, самый тут опытный, валяется бездыханным внизу, кому ещё здесь думать-то?

Нет, не лопух!

Чуть подотстав, почти параллельно первому ползуну, выдвинулся второй. И этот уже прикрывается с моей стороны, меньше обращая внимания на жилой дом и сваленные у его крыльца пожитки.

Вот, значит, как?

Не заметив откуда по ним стреляли, бандюки желают знать месторасположение противника. И таким вот образом, выслав под вероятную пулю двух недоумков, разбойники хотят определить место, где засел стрелок?

И что теперь делать мне?

Завалить-то я обоих могу… и останусь всего с двумя патронами!

Но!

Я могу оттянуть внимание на себя и тем самым облегчить работу американцу.

А если он решил прихватить своё оружие и что там у него ещё есть ценного и попросту сделать ноги?

Ага, в незнакомом-то лесу? Далеко ли он тут уйдёт?

Правда, и я этого леса не знаю…

Ладно, рискнём! Не до темноты же тут сидеть?

Бах!

И первый разбойник суется носом в снег – точно бьёт трофейная пушка!

А второй, вскочив на ноги, пулей несётся… к воротам.

Хм, я-то, грешным делом, полагал, что он назад, к своим, побежит…

Пуля догнала его уже за воротами, на дороге. Там он и остался лежать.

А по чердаку влупили разом с нескольких стволов. То-то я не заметил огнестрельного оружия у ползунов… на вылазку послали менее ценных членов разбойничьего сообщества, таковым вооружением не обладающих.

Правда, толку с этой стрельбы было немного. Сразу же после выстрела, я кубарем скатился вниз и укрылся за какой-то рухлядью чуть сбоку от входных ворот. Будем надеяться, что пули эту импровизированную баррикаду не пробьют.

И только здесь, переведя дух, я перезарядил винтовку.

Сверху на меня всё ещё сыплется всевозможный мусор – бандиты ведут огонь по чердаку.

Так, ещё двое в минусе. Сколько же их там ещё осталось-то?

Лупят примерно из четырёх-пяти стволов…

И всё равно, для меня одного и этого – выше крыши.

Остаётся сидеть и ждать, пока они не начнут штурмовать уже ворота. Тут я свободно могу ещё кого-нибудь успокоить.

А вот дальше… дальше думать неохота.

Кр-р-р… горохом рассыпались выстрелы.

Точно не ружья разбойников – те мощнее бьют!

Вскакиваю на ноги и оттаскиваю в сторону тела мертвых бандюков.

И кубарем выкатываюсь на улицу – авось, собью таким макаром прицел противнику.

Некому сбивать, не смотрит никто в мою сторону. И уж тем более – не стреляет.

Внимание всех обращено в сторону дома – там ужом вертится между рухлядью и телегами Пьер. При этом он палит аж с двух рук – истинно, как в ковбойском боевике! И неплохо, надо сказать палит… на снегу уже валяются двое новых, совершенно очевидно, что бездыханных, тела.

А прочие, сгрудившись между двумя непонятного назначения строениями (на ум приходи странное слово «овин»…), суматошно стреляют ему в ответ. У американца преимущество – многозарядное оружие, а разбойники, после каждого выстрела должны перезаряжать свои ружья.

Вскидываю винтовку – и на одного злодея становится меньше. Ещё одного валит лейтенант.

Оставшаяся парочка заметалась, один бросился было к забору… не добежал – Пьер сбил его на полпути.

Последний из них припадает не колено, вскидывает винтовку.

Нажимаю на спуск – осечка!

Всё, патронов больше нет… Но есть уже проверенный в деле топор!

Отчего-то не стреляет и лейтенант, вьюном уходя в сторону, под прикрытие стены. И у него патроны кончились, что ли?

Бах!

Мой топор вырывается из руки – бежать до бандита ещё далеко. А вот для броска – самое то расстояние. На этот раз я попал гораздо удачнее, нож не потребовался. Обухом по лбу – ничуть не легче, чем остриём…

Подбегаю к нему – и первым делом обшариваю карманы. Не из желания помародёрить – у него точно такая же берданка, как и у меня. Значит, есть шанс, что и патроны имеются! А то с пустой винтовкой воевать как-то неудобно… хрен его знает, сколько тут ещё живых разбойников осталось.

Ага, есть! Три штуки – но и то хлеб!

Потом у других пошарить надо будет…

На ходу перезаряжая берданку, топаю к дому. Ну, я сейчас Пьеру и выскажу!

М-да… высказал один такой…

Предсмертный выстрел разбойника оказался до обидного точным – американцу прилетело основательно. Не жилец… это даже я, с моими скудными познаниями в медицине, могу сказать сразу. Видать, он из-за угла не вовремя высунулся – вот, в правый бок и прилетело. Перевязать-то я его попробую, да толку с того? Врача надобно! Точнее – хирурга, а где ж я его тут найду?

– Всё плохо? – кашляя кровью, спрашивает меня лейтенант.

– Серьёзно, не скрою. Но шанс есть – и он высок!

– Бросьте… – кривит он в усмешке губы. – Я же воевал, видел всякие раны… не повезло, жаль…

– А вот раньше времени, – перевязывая ему грудь найденной на телеге чистой (ну… на первый взгляд…) тканью, сварливо отвечаю я, – отходную молитву читать не надобно!

– What is waste?[8]

– No need to bury anyone ahead of time![9] – в сердцах отвечаю я немного резко.

Мол, нефиг спешить туда, откуда ещё никто не вернулся!

Поздно… не слышит меня Пьер… хреновый из меня медик.

Он так и умер у меня на руках. В сознание больше не приходил.

Вот же чёрт… И что теперь делать?

Только сейчас я начинаю осознавать всё грандиозность той фантастической задницы, в которую мне посчастливилось угодить.

Неведомо где я нахожусь.

Без каких-либо документов вообще.

В окружении кучи мертвяков, с чьей-то кровью на руках, да ещё и с оружием!

Докажи ещё, что все эти покойнички являются разбойниками – на лбу тут ни у кого это не написано! А есть – вполне себе мирные селяне, которых с неизвестного бодуна перестрелял какой-то бродяга! Любая полиция с радостью спихнёт на такого вот типа целую гору трупов! И облегчённо перекрестится на радостях – висяк[10] с плеч долой!

Ладно… будем думать…

Поскольку предполагаемое появление полиции пока откладывается (ну не по щучьему же велению они тут вдруг возникнут?), а вот возвращение недавно отъехавший разбойников вполне вероятно, надо, прежде всего, подготовиться к этому.

Один револьвер у покойного лейтенанта оказался уже перезаряженным – силён был мужик в этом плане, нечего сказать!

Снимаю с покойного пояс с кобурами и патронами, одеваю… Непривычно – но сойдёт! Перезаряжаю второй…

В поясе ещё осталось чуть поболее десятка патронов – на первое время хватит!

Ну, понеслась!

Переворачиваю первый разбойничий труп – что тут у нас с боеприпасами? А заодно, потом их всех надобно в конюшню и уволочь – идея с огненным погребением показалась мне вполне действенной. Ибо выкопать в мерзлой земле братскую могилу таких размеров… нафиг-нафиг!

Памятуя извечный полицейский принцип – «нету тела – нету дела», лелею в душе надежду, что явившиеся сюда когда-нибудь люди (ведь кто-то же сюда иногда наверное заезжает?), тоже не станут поднимать хай по поводу сгоревшего чужого строения. А бесхитростно прихватизируют всё, что только смогут отыскать тут для себя полезного. И на этом всё – никому и ничего сообщать не станут. Это для меня тут особых ценностей пока не имеется, а для сельского жителя, надо думать, тут много чего нужного отыщется!

Приходилось мне в своё время иметь дело с потомками таких вот лесных обитателей… и в наше-то время они не шибко законопослушными стали, что уж тут за прежние-то года говорить?

Через пару часов присаживаюсь, можно перевести дух.

Итог – три десятка патронов к берданке. Два ружья – обычные охотничьи перломки, на оружие военного образца они явно не катят. И десяток патронов к ним. Две шомполки – эти нафиг. Не мастер я с такой древностью управляться.

Ножи, топоры – выбор богатый.

Деньги…

Вот тут я в затылке почесал.

Банковские билеты явно старого образца – покойный Пьер не соврал… Всего сорок пять рублей и груда мелочи.

Документы на имя лейтенанта армии САСШ Пьера Махони – их у него никто не удосужился отобрать. Никаких фотографий в паспорте, разумеется, нет – не те времена! Сейчас паспорт – это приличная такая «портянка», ничем современных документов не напоминающая. Рекомендательные письма… с этим потом разберусь.

Так, теперь надобно на телегах посмотреть – там какая-нибудь одежда точно есть – не в этом же окровавленном тряпье мне далее шастать?

Ещё через час устало сажусь на телегу. Нет, всё это я точно перерыть не смогу… Одёжку нашёл – и хорошо. Теперь надобно себя в божеский вид привести.

Вопрос – как отсель выбираться?

На телеге, вроде бы всё ясно… но! Не мастер я с таким транспортом управляться. Чёрт там её знает, что и где у неё вовремя подтягивать и смазывать надобно… а ведь что-то же точно нужно делать, я про это читал!

Лошадь – проще, с ней я справлюсь. Опыт, пусть и невеликий, но есть.

А какую выбрать?

Тоже вопрос… они ведь разные бывают! Ну, элитных скакунов тут точно не имеется, но всё же…

Кое-как – но и этот вопрос тоже удалось решить. Трофейные ружья и кое-какой хабар упрятываем в импровизированный вьюк и приторачиваем (это-то я умею!) к седлу. Слава богу, в конюшне отыскалось хоть что-то относительно знакомое… а то бы я тут до утра провозился!

Прочих лошадей распрягаю и отпускаю на волю – авось, найдут себе пристанище какое-нибудь. Бесхозной лошадь даже и в наше время долго не погуляет, а уж сейчас-то – и подавно! Будем надеяться, что волки не сожрут…

Всё?

Да вроде… пора уже и конюшню запаливать…

Вот, еду…

Куда только – неплохо бы знать?

Прикинем, что у нас есть на сегодняшний день?

Как бы трудно в это ни верилось а, похоже, что я (каким-то непонятным образом) ухнул в дореволюционную ещё матушку-Россию. И причём – аж в тысяча восемьсот какой-то год! Во всяком случае, в паспорте американца стоит дата – пятнадцатого сентября тысяча восемьсот восьмидесятого года. Именно тогда его в Одессе и выдали. Сомневаюсь, что он до Питера ногами топал, а раз так, то сейчас, вероятнее всего, октябрь вышеупомянутого года. Ну, он вполне мог и где-то по дороге подзадержаться… погулять там… так что, и ноябрь тоже вполне возможен. Но уж точно не год он там веселился! Так что примем для себя – сейчас 1880 год!

Ладно, с этим утрясли.

Дальше что?

Ну, поскольку в паспортах этого времени фотографий нет, то черта лысого кто-то докажет, что я – не он. То есть – не бывший американский лейтенант Пьер Махони. Впрочем – почему бывший-то? У них, насколько я помню, до гробовой доски себя можно воинским званием именовать – и это в порядке вещей. А отношение к офицеру в России (пусть и к иноземному) всегда было лучше, чем к какому-то непонятному простолюдину. На ум пришло слово – «разночинец». Ну… хрен их там разберёт, кто это такие… но выдавать себя за такого вот товарища – идея не самая умная. Я же практически ничего о них вообще не знаю – вляпаюсь, как лопух в какую-нибудь неприятность в первый же день! Так что иностранец – самое то! Да и документы есть – это сильно всё облегчает.

Деньги…

Сорок пять рублей, как тогда писали – ассигнациями, и груда мелочи. Тоже рублей на десять всего.

Сколько на это можно прожить?

Сильно сомневаюсь, что долго… И не так уж и важно, сколько сейчас стоит пресловутая корова – рубль или десятку. Сельским хозяйством я точно тут заниматься не планирую. А жрать надо каждый день! Да и жить где-то нужно.

Грабить же я как-то вот не привык…

Одежда.

Ну, тут пока всё в норме. Не гол и не бос, да и не в рванину какую-то одет. Полушубок вполне добротный, сапоги хорошие… На человека приличного (хотя, кто его знает, как должен в это время выглядеть приличный человек?), вроде бы, похож. Опять же – своя лошадь есть! Уже не оборванец по нынешним-то временам! Те, как правило, пешие были.

Оружие.

Вот с чем проблем вообще не имеется! Две берданки, два ружья, два револьвера – и всё это с запасом патронов. Нож ещё есть, даже два. Один складной (устрашающего, между прочим, вида…) я спрятал в карман полушубка. Топор – во вьюке. Вместе с одной берданкой и охотничьими ружьями. Сильно сомневаюсь в том, что тут принято разгуливать с топором за поясом. А жаль…

Всадник на лошади, с берданкой за плечом… кто скажет, что я на охотника не похож? Да и вообще – я иностранец! Имею право на причуды, так сказать…Эх, военного мундира нет! Вообще бы все вопросы отпали.

И как будем жить дальше?

Для начала – куда едем?

Пока, во всяком случае, по следам. Которые, как я понимаю, оставила основная толпень разбойников. Ну, насколько я помню беседу Кондрата, они выдвинулись в какое-то там Зайцево, на постоялый двор.

Что ж, меня вполне это устраивает – постоялый двор, это информация. Там можно и лошадь продать, да и сесть на какую-нибудь карету в сторону Питера. Не помню в окрестностях современного Санкт-Петербурга такого населённого пункта, да и хрен с ним! Надеюсь, всё же не месяц туда ехать…

А отчего, кстати, Махони по железке-то не поехал?

Её же, вроде бы, уже как полста лет назад построили?

Да фиг его знает… любитель экзотики, должно быть, был… мир его праху! Уж прости, что толком и не похоронил тебя… но обстоятельства уж так сложились! А вот прими он такое решение – и что бы я тогда делал в этом сарае один?

Уже практически совсем стемнело, когда я увидел на горизонте какие-то огни. Ну, не совсем на горизонте… это я из лесу выехал – вот огоньки-то и увидал!

С километр точно будет. Надо поспешить!

Примерно через полчаса моя лошадь уже ступала по заснеженной улице. Окликнув первого же встречного, я спросил у него – что это за деревня?

– А Зайцево это, мил человек, – ответствовал мне старческий голос.

– Ага! А не подскажешь ли, любезный (эк, вовремя я это словечко вспомнил!), где тут постоялый двор?

– Вот, барин (ого!), по улице всё прямо езжайте, опосля налево свернёте – а там уж и увидите!

Так, вроде бы пока не лопухнулся…

Против всех ожиданий, моя «прописка» на постоялом дворе оказалась совсем простой. При въезде во двор я окликнул какого-то мальчишку, которому в итоге и вручил свою лошадь – пусть поставит её в конюшню и сделает всё, что положено (я-то в этом вообще не спец…). Дал ему пару монет, надеюсь, что этого достаточно. И велел потом принести вьюк ко мне в комнату. Надеюсь, что с этим больших проблем не возникнет, мальчишка сказал, что свободные комнаты у них есть.

Постоялый двор…

Ну, в принципе, ничего особенного. При входе меня встретил какой-то разбитной малый, сходу задавший вопрос – чего изволит барин? Хм, я что, так на него похож? Или это просто общепринятое обращение к хорошо одетому гостю?

Что ж… барин изволил отдельную комнату и чего-нибудь поесть.

После чего малый кликнул ещё одного мальчишку (тут, что, это в порядке вещей?), который и проводил меня наверх.

Комната оказалась почти под крышей, однако холодно здесь не было. Не хоромы, конечно, но жить можно… в некоторых командировках и похлеще бывало!

– Там, в конюшне, мои вещи на лошади. Сюда их принеси… – и ещё одна монетка перекочевала в руку провожатого. Я, правда, и тому мальчишке это же самое заказывал… но, ничего – авось, не подерутся.

Еда разнообразием не баловала. Щи вчерашние (блин, а почему не позавчерашние? Это, что за блюдо такое?), щи кислые, каши – аж две на выбор, квас… Ну, хлеб, как я понимаю, уже по умолчанию подразумевался…

Заказал кашу с мясом. Парень в белом переднике молча кивнул и неторопливо удалился. Странно, но вот чаю не предложили…

Несмотря на поздний вечер, народ в общем… м-м-м… зале… присутствовал в количестве. В одном углу гуртовалась кучка мужиков, за обе щёки что-то трескавших. Тут и там сидели уже небольшими компашками – по два-три человека. Одиночек, вроде меня, практически не имелось. Вообще, видимость была так себе, висевшие под потолком керосиновые лампы яркого света не давали. Поэтому, для того, чтобы что-то или кого-то повнимательнее рассмотреть, требовалось изрядно напрячь зрение. Ну, разглядывать мне тут некого… можно и отдохнуть. Поесть, наконец!

А с другой стороны…

Разбойник при мне не зря именно этот постоялый двор упоминал. Точнее, не сам Кондрат, а тот, кто ему приезжал указания давать. И где-то здесь сейчас должны быть те, кого он собирается ограбить.

Кто же это?

На грабеж выехало порядка полутора десятков бандитов. Значит, с учётом внезапности нападения, ограбляемых должно быть чуток поболее – ведь задача ставилась не просто чего-то там украсть, а поубивать всех нафиг. И кто тут подходит под это описание? Ну, разве что, те мужики, что в углу сидят – больше просто некому.

Хорошо, а мне-то какой резон лезть в эти разборки? Я не на службе, а борец за всеобщую справедливость из меня тот ещё…

Допустим, что я сейчас к ним подсяду и поведаю – мол, ограбить вас хотят! И если даже меня с ходу по известному адресу не пошлют, то вопрос напрашивается сам собой – а ты-то, мил друг, откель про всё это ведаешь? И придётся мне рассказать… что?

Свою историю? Прикинуться американцем, который вовремя из разбойничьего плена убёг?

Представим даже, что они мне поверят. Ясное дело, тотчас же сообщат в полицию. И она (вот уж совсем невероятное допущение) оных разбойников как-то сможет переловить. И что же оные разбойнички на допросе поведают?

Да не узнает никто из них во мне Пьера Махони!

Стало быть, я – самозванец неведомого роду и племени. Документы, неправомерно присвоенные, у меня отберут. Деньги и всё прочее, разумеется, тоже. Какой-такой трофей, ты, милейший, о чём вообще? Всё это пойдёт, разумеется, «в доход государства». Которое, надо думать, будет весьма удивлено, если хоть часть этих денег до казны вообще когда-нибудь доберётся… И начнут мне выматывать душу расспросами – как это ты, любезнейший, полтора десятка человек уконтрапупил в одиночку? Это с твоей точки зрения они разбойники – а у властей на этот счёт и своё разумение может быть! Кто тебе вообще на это право дал? Отчего в полицию сразу же не заявил? (Будто я знаю, где эту самую полицию тут искать… особенно, в глухом лесу…)

И…

Словом, ничего, окромя морального удовлетворения от сорванного разбойничьего нападения, я не получу.

А вот реальный срок – тот, очень даже вероятен!

За что?

А найдут…

Был бы человек – статью подберут!

Чтобы неповадно было всяким там… разночинцам без роду и племени… брать на себя функции правоохранительных органов. На Руси, сколько я помню, так всю жизнь было. И тогда – и уж, тем более, сейчас!

Нет, не пойду я к караванщикам. Своя рубашка, она, знаете ли… словом, голым и босым я вторично становиться не хочу категорически! Ни ради чего и ни ради кого! Спасибо за это не скажут. Те же спасённые мною караванщики, скорее всего, даже ничего об этом и не узнают вовсе – вряд ли полиция будет перед ними отчитываться.

Скрутят меня мужички, представят, как раньше писалось: «по начальству» – и забудут. Да и то сказать… не факт, что их не поймают те же разбойнички – но уже чуток попозже. Кто-то ведь им наводку на караван дал?

И в следующий раз даст…

Ладно, всё это минусы – и их много.

А плюсы тут вообще есть?

Что-то же везёт караван… что-то нужное! Кому-то, надо думать, очень нужное, а кому-то – совсем даже наоборот.

Во дворе я видел несколько телег… караван? Охраны никакой не заметно было – или это я смотрел невнимательно? Выйти и посмотреть?

Ага, и привлечь к себе совсем ненужное мне сейчас внимание!

Нет, сидим на месте, едим. Квас, опять же, пьём…

Непривычный он тут, кстати, вкус какой-то не тот.

Ладно, хрен с ним, с квасом – думай!

Оказать услугу владельцу каравана? Мелко… бери выше! Тому, кто этот груз ждёт – уже теплее! А кто его ждёт?

А что за груз?

Да… фиг его знает…

Думай, голова!

Уже в коридоре отлавливаю давешнего мальчишку.

– Утром меня разбуди! Да лошадь чтобы заседлали и накормили!

– Как рано, барин?

– А как караванщики собираться станут – так и меня поднимай. Вместе поедем, договорился я с ними.

– Всенепременно, барин!

Ещё пятак долой…

Эти мальчишки здесь всё досконально ведают – где тут караван, да когда поедут… И ведь, что примечательно, он не спросил меня – мол, какой-такой караван? Значит, есть он тут! И пусть даже это не те мужики, что внизу сидят, мне-то какая разница?

Так, кстати, по утру и оказалось – у телег хлопотали совсем другие люди. А внизу тогда кто сидел? Да… не всё ли равно? Хорошо, что я к ним тогда не подошёл – как чуял!

Лошадь мою уже заседлали, вещи к седлу приторочили – можно ехать!

Что я тотчас же и сделал.

Дорога тут одна (это я уже осторожно выяснил), никуда в сторону не свернёшь… а висящий на загривке одинокий всадник хоть кого заставит нервничать. Поэтому я и не стал так уж навязывать своё общество караванщикам.

Исходил я из следующего.