Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда Прозоров Александр

– Значит, это не потому, что она тебе нравится? Честно? – Вантенуа медленно пошла вперед. – Должна предупредить тебя, Битали, тебе лучше держаться от нее подальше. Будь с рыжей настороже. Вспомни, как она совсем недавно с Дожаром дружила. А теперь все, и не вспоминает. Стоило тебе победить на дуэли, как она уже к тебе в компанию затесалась, ты и не заметил.

– Слабым – смирение, – усмехнулся Битали и нырнул на лестницу, затягивая девушку за собой.

– Как ты это сделал?! – очутившись на ступеньках, воскликнула она.

– Что?

– Ну, это… «Онберик»! Я ничего не почувствовала!

– А что ты должна была…

– Я, когда прохожу, – перебила девушка, – такое чувство, будто через шипы продираюсь. Сначала все боялась, одежду стеной сорвет. А с тобой тут… Как через дверь! Я всегда думала, что так и надо, так быть и должно. Ты меня еще раз провести можешь?

– Давай, проведу… – Они спустились по лестнице, и, выходя во двор, Битали опять протянул Генриетту за руку.

– Я ничего не чувствую! Ничего! – От полноты чувств девушка кинулась к нему на шею и крепко поцеловала.

По сторонам послышались одобрительные выкрики. Скорее всего, они относились к ходу игры, но Вантенуа опять схватила его за руку, потянула за собой и провалилась в столовую. Кро охнул – ощущения были и вправду не самые приятные. Хотя и не такие уж болезненные.

– Мальчики, стол нам покараульте, пожалуйста, – предупредила девушка компанию второкурсников. Те узнали Битали Кро и заторопились. Когда парочка съела по яблоку и выбрала себе нормальную еду – последний из мальчишек как раз освобождал место.

– Я знаешь, что подумала, – перемешивая салат, сказала Генриетта. – Если мы завтра опять будем проводить корсовинг, нужно еду запасти. На ужин ведь снова не успеем. Ты же не собираешься отказываться от продолжения обряда?

– Нет, – покачал головой Кро.

– Я вот еще о чем подумала, – мечтательно облизала ложку Вантенуа. – Раз я умею перекидываться, я могу попытаться уйти к себе в спальню, превратиться в куницу, вылезти наружу, снова стать собой и находиться с вами до самого утра! И никто не узнает. Скандала не случится, как… Вот она, явилась на помине. Смотри, как оделась. Раньше скромницей наряжалась. Уверена, она теперь ради тебя старается. Приворожить хочет.

Анита Горамник, провалившаяся в столовую вместе со стайкой подружек, была в полупрозрачной цветастой блузке с тонким пояском и в облегающих штанишках до колен.

Разумеется, слова о том, что рыжая однокурсница хочет ему понравиться, заставили юношу проводить девушку долгим и внимательным взглядом. Горамник это почувствовала, повернула голову, приветливо улыбнулась, махнула рукой и – все. Вернулась к подругам, начисто забыв про «великого воина, победителя всех и вся в школе маркиза Клода де Гуяка».

– Ладно, нужно идти заниматься, – заключил Кро. – А то завтра опять весь вечер в кустах пройдет. Будет не до уроков.

– Вы просто голубки, Кро, смотреть приятно, – тихо хмыкнула Анита, усаживаясь в аудитории мсье Гроссера на свободную парту перед Надодухом и Битали. – На математику рука за руку, с математики рука за руку, на лестницу рука за руку, на историю рука за руку. Прямо завидно.

– У Генриетты «онберик» плохо получается. – Кро сразу понял, на что намекает отличница. – Болезненно. Вот я ее через стены и провожу, чтобы не мучилась.

– А разве у нее хоть что-то получается хорошо? – пожала плечами девушка. – Хотя не знаю. Я имела в виду только учебу.

Битали промолчал. У него вдруг сладко заныло в груди от воспоминания о первом поцелуе… Том самом, неповторимом. И он подумал: а вдруг первый поцелуй рыжей девчонки окажется столь же сладким, как тот? Подумал и тряхнул головой, отгоняя дурные идеи. Изменить Генриетте с Анитой… Это было бы слишком жестоко.

– Вы решили сегодня вместе сидеть? – Вантенуа тоже изменила привычной компании ведьм и пересела на парту рядом с отличницей. Других свободных мест возле Битали и недоморфа, увы, не было.

– У нас возникло несколько вопросов к учителю, – ответила Горамник. – Хотим задержаться после урока и задать. Они по истории, так что можешь не заморачиваться.

– Не ты одна про Темного Лорда знаешь! – гордо вскинула подбородок Генриетта. – И без тебя разберемся.

– Особенно ты.

– Это вы мне, юные леди? – громко осведомился Гроссер, поворачивая кольцо на шее цепью назад.

– Нет, простите, мсье! – испугалась отличница.

– Тогда давайте вспомним о временах становления родов, когда наши предки, расселившиеся из священной земли второй родины, обосновались на новых местах…

– Нафиг нам всю эту чушь зубрить? – поморщился Надодух. – Можно подумать, мне это поможет, когда меня соседи резать придут.

– Эта, с позволения вашего, «чушь», мсье Сенусерт, – продемонстрировал неплохой слух цепной учитель, – позволит вам сохранить правила приличия в столкновениях вашей будущей жизни. Например, когда некие дикие люди приходят в чужой дом и говорят: отдавайте ваше добро, целуйте нам ноги и служите нам до гроба, – это называется вульгарный бандитизм. А вот если вы приходите в чужой дом и говорите, что восемь веков назад ваши прапрадеды по линии жены племянника сестры вашей тетушки пришли на эти земли, а потому у вас есть исконное право владения, и все должны отдать вам свое добро, целовать ноги и служить вам до гроба, – то это уже благородная борьба за справедливость и дело чести родовитого дворянина. К тому же, если добрым жителям дома не удастся вас зарезать и придется выполнить ваши требования, им будет легче сдаться на вашу милость. Ибо, получится, они сдадутся не бандиту, а признают ваше исконное право владения. Крайне полезный нюанс для поддержания здорового психологического климата в завоеванных поселениях. На какие земли вы можете претендовать исходя из древности вашего рода, мсье Сенусерт?

– На любые. У нас в каждом роду хоть какие-то родичи, но есть. Четыре тысячи лет между семьями браки заключались! Уже никто в стороне не остался.

– Меч короток, – негромко, но внятно высказался Арно Дожар.

– Это тема уже другого предмета, мсье Дожар. А вы, мсье Сенусерт, надеюсь, все поняли? Или есть вопросы?

– Нет, мсье Гроссер, спасибо за подсказку на будущее.

– Всегда рад помочь. Теперь вернемся к векам становления…

Битали Кро не мог похвалиться такой же долгой родословной, как у соседа, а потому преподавателя слушал в половину уха. Короткая фраза юного графа напомнила ему о совсем близком уроке гендерных искусств. Там опять начнется – трое на одного. И что тут делать – он не мог придумать, несмотря на все свое старание.

Наконец перечисление родов, семей и континентов закончилось. Еще с полчаса учитель посвятил рассказу о достоверно известных родах, деградировавших в смертных и обезьян. В школе маркиза де Гуяка, как успел заметить Битали, это стало традицией: приводить примеры того, как излишне безмятежная и сытная жизнь расслабляет людей, делает их слабыми и беззащитными, отучает от самодисциплины и знаний, превращает в животных.

– Недаром их называют «братьями нашими меньшими», – в тон его мыслей закончил мсье Гроссер. – Очень многие мохнатые, тупые, четырехрукие и четвероногие являются нашими родичами всего лишь в сотом-двухсотом поколениях… На сегодня все. Рад был всех вас видеть, юноши и девушки, до свидания.

Ученики стали собирать учебники, торопливо потянулись к выходу: выбираться из каземата историка было долго, а время пошло уже их личное, обеденное. Задержалась только четверка заговорщиков, переглядывавшихся между собой.

– И чего спросить? – шепотом поинтересовалась Анита. – Мсье, вы не считаете, что наш директор Темный Лорд?

– Нет, лучше сразу: вы не заметили, в последнее время у профессора Бронте не появилось склонности к садизму? – предложил недоморф. – Или, как вы считаете: Артур Бронте не стал служителем темных сил? Поклоняется ли он злу?

– Надо узнать только, – поправил Битали, – не изменился ли директор со своих детских лет в худшую сторону?

– Сильно в худшую сторону, – уточнила Горамник.

– О чем шепчетесь, молодые люди? – первым не выдержал посаженный на цепь преподаватель. – Вы хотели о чем-то спросить?

– Да, мсье! – решился Кро. – Скажите, вы слышали что-нибудь о маге Двух Драконов?

Историк захохотал. Громко и жизнерадостно, позвякивая железными звеньями.

– Ой, молодцы! – утер он глаза. – Ой, посмешили! Вы ни разу не спрашивали мадам Кроус, знакома ли она со сложением? Или мадам Деборе – слышала ли она о кофейной гуще? Ой, давно я так не смеялся! Ну, конечно же, детки, я слышал про этого славного парня и даже имел честь быть с ним знакомым. Надо сказать, это самый благородный из известных мне магов и самый сильный из существовавших в нашем прошлом чародеев. Человек-эпоха, трудами которого существующий мир принял привычные вам всем черты.

– Как это «благородный»?! – отчаянно возмутилась отличница. – А как же его жестокость, убийства, пытки и издевательства?! Разве не он истребил всех колдунов на Саксонских островах? Разве не он оживлял и натравливал на смертных мертвых животных? Разве не он убил двух спящих драконов, науськав их друг на друга? Про это написано во всех справочниках и энциклопедиях! Если вы не знаете, я могу их вам принести!

– Дорогая моя фея! – упав на кресло и отвернув цепь набок, учитель снова утер слезы смеха. – Милая моя девочка… Неужели ты и вправду веришь всему тому бреду, что написан в пыльных толстых книгах?

– Как же иначе? Это ведь мудрость, накопленная человечеством! Только благодаря…

– Юная леди, – наконец начал успокаиваться Гроссер. – Неопытная моя и доверчивая девочка. Должен вас огорчить, но в большинстве всех этих знаменитых опусов, – указал он на собранные возле стола книжные шкафы, – в лучшем случае нет и половины правды. Увы и ах, но книги пишут победители, а потому мы никогда не узнаем о благородных целях несчастных, что поднимали неудачные бунты и начинали безнадежные войны. Книги пишут выжившие, а потому мы никогда не узнаем о подвигах отважных воинов, но постоянно зубрим побасенки про мудрость трусов. Историю пишут подонки, объединившиеся против героев, дураки, крикливой толпой затравившие мудрецов, и негодяи, прятавшиеся в норах в те часы, когда благородные и честные мужи погибали в битвах.

– Значит, история про двух драконов – это ложь? – решила уточнить Горамник.

– Правда, моя девочка. Истинная правда от первого до последнего слова, – кивнул учитель. – В те годы мой друг был еще очень юн, ему не стукнуло и полусотни. Но он уже успел обрести немалую известность благодаря активному проповедничеству самых высоких духовных идеалов. И очень часто подкреплял свои слова грубой силой, ибо так устроен мир, что само по себе слово приносит мало пользы. Тогда, больше десяти веков назад, маги не скрывались от смертных, а повелевали ими. Ставили над обычной толпой своих правителей, что вынуждали всех прочих вести нужный образ жизни, накапливая для чародеев силу, строить для нас дома и святилища, добывать для нас пищу и изготавливать предметы обихода. И этот юный чародей не стал исключением, выбрав для своих целей какого-то саксонского королька и собрав для него королевство. Как обычно, опорой любой страны становятся укрепленные убежища для людей и смертных. Замки, города. Для столицы, что должна была стать сердцем нового королевства, мы выбрали обширную скалу, неприступную со всех сторон, удачно расположенную, достаточную, чтобы вместить большое поселение. Начали строительство: проложили дорогу, перекинули на скалу мост, возвели первую башню, первые дома, – как вдруг скала содрогнулась, и все наши постройки рухнули. Разумеется, мы сочли это проявлением вражеской магии, воздействием заклинаний кого-то из врагов. Хотя, конечно, количество силы, необходимой для встряхивания целой скалы, было безмерным, и колдунов, способных на подобное воздействие, мы вспомнить не могли. Что же? Пришлось на этот раз смириться, провести защитные обряды, ограждающие город от чародейства, приготовить и расставить вокруг амулеты и начать строительство сызнова. И опять, когда часть строительства была уже завершена, скала содрогнулась и город разрушился.

– Так вы были там, мсье? – изумилась Генриетта.

Но Анита ткнула ее локтем в бок и прошипела:

– Дай послушать!

– В тот раз нам очень захотелось найти неведомого врага и уничтожить его. Хотелось начать ради мести войну, заставить врагов умыться кровью в плату за доставленные нам мучения. Смертные обратились к королевскому магу, но тот уверил, что никто из соседей не пытается затеять с нами вражды. Мы начали строительство в третий раз, и нам удалось построить немало, как вдруг…

– Скала дрогнула снова! – не выдержал недоморф.

– Да, все строения превратились в руины, – признал Гроссер. – И опять мы схватились за мечи и амулеты, оглядываясь в поисках врага. И опять королевский маг успокоил нас, уверив, что способных на столь могучее воздействие колдунов нет далеко окрест. Он стал искать секрет в самой скале, прошел сквозь нее под землю и вскоре вернулся, весь в крови, со следами тяжелых ран. Он сказал, что принес радостную весть: под скалой есть обширное озеро, которое способно напоить город во время любой, самой долгой осады и может использоваться даже в обычные, мирные дни. За скалу же можно больше не бояться. Ее сотрясали два обитавших в подземелье дракона, но теперь они мертвы.

– Так маг убил их или нет?

– Этот вопрос мы задали ему спустя два месяца, пробив к озеру подземный ход. Вода, знаете ли, всегда была огромной ценностью для любого поселения. Мы увидели туши двух смертоносных ледяных драконов, столь огромных, что размеры их превышали любые мыслимые пределы, и походивших на составленные рядом надвратные башни. Похоже, они спрятались в гроте над озером в незапамятные времена и жили там, питаясь случайно забредавшими в пещеры в поисках укрытия путниками и зверьми. Сперва они скрывались там от летнего зноя, а долгими зимами наводили ужас на окрестности, а потом, когда зимы стали короче, а лето – длиннее, в какой-то год стали слишком велики, чтобы вылезти через старый лаз наружу. Мы спросили нашего друга, как он смог в одиночку справиться с этими тварями? Маг засмеялся и сказал, что это пустячное дело. Он всего лишь поссорил драконов, натравил друг на друга и подождал, чем закончится поединок. Никто так и не понял, говорил ли он правду или проявил скромность. Ведь все помнили полученные им и долго заживавшие раны. Но в любом случае, подвиг этот оказался столь несомненным, тяжелым и полезным для людей, смертных и обитаемой земли вообще, что наш друг Эриджун получил прозвище-звание мага Двух Драконов, а настоящее его имя использовалось все реже и реже.

– Его звали Эриджун? – ощутил в душе слабое покалывание давнишнего воспоминания Битали. – Странно, ни в одном справочнике это имя не указано.

– Разумеется, – кивнул учитель. – Ведь, зная имя, можно вызвать дух усопшего. А этого его враги боятся больше всего. У Эриджуна слишком много наследников, готовых продолжить его дело. Давать советы и продолжать учение можно и в мире духов.

– Но ведь он натравливал на смертных трупы животных? Это правда или ложь? – подняв руку, как на уроке, спросила Горамник.

– На этот вопрос нельзя ответить прямо, – пригладил волосы историк. – Для начала нужно вспомнить, какие истины проповедовал маг Двух Драконов, что привлекало к нему союзников и отчего его так ненавидели враги. Начну с того, что был он талантливым ученым, и именно он неопровержимо доказал, что смертные, человекообразные обезьяны и еще несколько животных видов – это продукт нашей с вами, людской деградации. Человек слаб. Сытая, спокойная жизнь не побуждает его использовать все свои силы и способности. А способности, долго не используемые, имеют неприятную привычку отмирать. Кто мало думает – становится дураком, кто мало колдует – становится смертным, кто мало ходит – превращается в безногого уродца. Понимая общность нашего происхождения, кровное, хоть и дальнее, родство, маг Двух Драконов стал требовать уважительного отношения сперва к людям и животным, а потом и вовсе ко всем представителям подлунного мира. Он не требовал ничего невозможного. Не призывал нас стать вегетарианцами или самим таскать на горбу плуг, впрягаться в телеги и поднимать на стены строительный раствор. Он говорил: будьте добрее. Не причиняйте другим боли и душевных страданий, не отнимайте жизнь без крайней нужды, не мучайте никого из пустых прихотей, не превращайте ужас в веселье. Вы, конечно, не знаете, что в давние времена пленных часто заставляли убивать друг друга на потеху публике, что животных тоже часто закалывали публично, под общее веселье и глумление; что на пирах метаморфы не просто пожирали смертных, но и устраивали долгое шумное представление, часами гоняя их по замку, то даруя надежду, то отнимая ее и доводя несчастных до непереносимого ужаса; что многих зверей не просто убивали для еды, а забивали насмерть палками, считая, что так их мясо становится вкуснее. Против всего этого и поднял свой голос наш друг. Он говорил: если голоден – убей. Но быстро и безболезненно, не дав жертве испугаться и не издеваясь над ней. Он говорил: тебе нужна сила смертных – забирай ее. Но взамен дай им хорошую погоду и урожай, спаси от болезней и нищеты, а не бросай в грязи и нищете, на грани смерти. Он учил не превращать низших духов в рабов, используя обман и глумясь над их природным чувством справедливости, – он предлагал делать их своими друзьями. Он учил, а нередко и заставлял магов нести в мир добро и счастье. Править слабыми и смертными, даруя им радость, а не терроризируя, вызывать в слугах любовь к себе, а не ужас и покорность.

– И при чем тут ожившие трупы? – не позволила уйти от вопроса рыжая отличница.

– А при том, милая леди, – наклонился вперед Гроссер, – что немалое число охотников, убив зверя, снимают с него только шкуру, выбрасывая все остальное, то бишь тело животного, как ненужный мусор. А маг Двух Драконов требовал от всех не убивать без крайней на то нужды. Какая же это «нужда», если вся туша выбрасывается как мусор на гниение? Мой друг стал перемещаться в разные края, оживлять таких вот брошенных зверей и посылать их к охотникам. Славная была забава! Ведь животных не оживлял никто и никогда. Маги часто восставали из могил сами, они нередко оживляли смертных. Но оживлять животных? Такого никто не видел! Ведь все считали их просто мясом, едой. Разве можно оживлять еду? Да, смертные пришли в ужас, ужас неописуемый. Целые деревни снимались с мест и удирали от идущих из леса освежеванных рысей и бобров, нутрий и енотов… Ведьмы сходили с ума, маги запирались в пещерах и замках, короли начинали против дохлятины правильную войну. Но своего мы добились быстро и бесповоротно. Ни один охотник больше не оставлял в лесу после себя ни куска мяса. Приносил домой, раздавал бедным, кормил сытным варевом домашнюю скотину – тела животных еще очень и очень долго не выбрасывались в мусор. И если смертный не мог использовать свою добычу целиком, до последней косточки – он предпочитал зверя не убивать.

– Отлично! – захлопал в ладони недоморф. – Здорово было придумано! Правда, Битали?

– Вы считаете, это правильно? – не поддержала восторга мальчишек Анита. – Маг Двух Драконов проповедовал любовь, а потом стал отучать охотников от их ремесла с помощью ужаса?

– Никто не совершенен, девочка, – пожал плечами учитель. – Доброе слово плохо доходит до слушателя, если за ним не покачиваются пики, и самым великим праведникам трудно найти последователей, если они не становятся реальной силой. Наш друг хотел оградить зверей от напрасной смерти, и он добился этого, пусть и напугав убийц. Он хотел, чтобы маги без жестокости относились к смертным – и добился этого, научив смертных убивать колдунов. Когда стало смертельно опасно устраивать охоту на жителей деревень, пожирать детей на глазах у родителей, забирать скот и насылать мор за малейшую провинность, заставлять смертных работать от света до света, забирая себе все ими нажитое, и содержать их впроголодь, когда тут и там запылали костры с жестокими хозяевами, доброте и милосердию научились даже самые злобные из колдунов и самые голодные из метаморфов. С того времени, если зло и сохранилось в отношениях людей и смертных, оно перестало быть публичным. Злодействовать открыто не смел больше никто. Благодаря нам, друзьям мага Двух Драконов, и ему самому мир стал хотя бы выглядеть более добрым и счастливым, чем раньше. Льщу себя надеждой, что не только выглядеть.

– А как же насчет насаждения предательства и падения морали у смертных? – не унималась Анита. – В энциклопедии было написано про его аморальность.

– Мораль, не мораль… Была жизнь, обычная, человеческая, – судя по тону учителя, воспоминания будили в нем самые приятные эмоции. – Жизнь с любовью, изменами, приключениями и забавными парадоксами. Помню, как-то сам король, как там его имя… Нет, давно было. Так вот, король пришел к магу с жалобой на неодолимую, иссушающую любовь к одной замужней даме, страдающей излишней порядочностью и не желающей изменять мужу даже с венценосной особой. Мой друг с легкостью наделил короля внешностью ее мужа, и тот провел в обществе возлюбленной немало приятнейших дней. Однако потом досталось и королю. Маг Двух Драконов представил ему благородного рыцаря, который, согласно его предсказанию, должен был соблазнить королеву… – Историк рассмеялся. – Это было весьма забавное зрелище. Все смертные твердили друг другу о благородстве, клялись в чести, упражнялись в клятвах верности и не верили, что измена случится. Дошло до того, что уверенный в чести соратника король сам назначил его в телохранители своей жены… Но маг Двух Драконов никогда не ошибался с предсказаниями… В итоге неизбежное случилось, королеву чуть не сожгли, благородные рыцари устроили поистине собачью грызню…

– Я вижу, вы готовы оправдать любую его мерзость, мсье Гроссер! – вспылила Горамник. – Издевательства над смертными, истребление магов и ведьм, кровавые оргии.

– Он убивал лишь тех, кто не хотел признавать его власти, юная мадемуазель! – повысил голос учитель. – Мы стремились к общему благу, к миру на планете и были вынуждены сметать противников всеобщего счастья со своего пути!

– Ради общего счастья он научил смертных истреблять людей?

– У нас не хватало сил. И мы научили смертных помогать нам в борьбе, убивать злобных, жадных и упрямых чародеев.

– Ради общего счастья он призывал смертных нарушать закон?

– Закон был несправедлив!

– Ради общего счастья он помогал мужчинам пробираться в постели ничего не подозревающих женщин? – Анита Горамник раскраснелась, ее палец обличающе указывал Гроссеру в лицо.

На этот раз учитель ответил не сразу. Он взялся за цепь, подергал, словно надеясь, что уж теперь-то она обязательно оборвется, повел плечами:

– Наверное, если покопаться в прошлом, у каждого из нас найдутся дела, про которые он хотел бы забыть. Каждый иногда ошибается, иногда идет на поводу у гнева или жертвует великими деяниями ради мимолетного бессмысленного поцелуя.

– Разве поцелуи бывают бессмысленными? – подала голос Вантенуа.

– Трудный вопрос, милая, – опять звякнул цепью историк. – Проще понять устройство мироздания, чем найти ответ на эту малость. После этой бессмысленности мы разошлись в разные края, чтобы нести учение мага Двух Драконов во все концы света, а самый сильный и великий из нас остался на Саксонских островах, попавшись в капкан такой вот шальной глупости. Вы представляете, он влюбился! Величайший маг истории, потрясатель основ, автор трех Пророчеств из пяти, случившихся за нашу историю и повернувших ее в новое русло, – влюбился, подобно простому школяру!

– Темный Лорд дал три великих Пророчества? – не поверил своим ушам недоморф. – Не может быть! Какие?

– Все три последних, ставших поворотными точками в истории человечества. Пророчество о Большой Войне, сбывшееся, то самое, что мы не смогли предотвратить. Потом, когда стала литься кровь, многие говорили, что предугадать войну было нетрудно, что росли противоречия, на Земле стало тесно, что нравы разных родов стали нетерпимы друг для друга. Что это не Пророчество, а так, просто понимание ситуации. И тем не менее, никто, кроме Эриджуна, Большой Войны не предсказал. Затем было услышанное Пророчество Единения. Потеряв миллионы жизней, маги поняли, что таких трагедий допускать больше нельзя, и заключили Хартию. Пятое Пророчество предупреждало о том, что в наше время смертные накопят слишком много своих, упрощенных знаний и смогут истреблять магов так же легко, как самих себя. В это отказывались верить почти все… Пока последняя свара смертных не превратила мимоходом в пепел несколько десятков магов и сразу три семьи. Теперь, как уверил меня наш уважаемый директор, в деле успокоения смертных ведется очень активная работа сразу многими орденами. Кровавый Лорд – а отнюдь не Темный, юноша, – Кровавый Лорд никогда не ошибался в предсказаниях. Если бы маги приняли Пятое Пророчество и вовремя воспрепятствовали смертным, трагедии бы не случилось.

– А как же пророчество о возвращении Темного Лорда?

– Кровавого. Или просто Лорда, юноша, – опять поправил учитель. – Так вот, это совсем не пророчество. Это всего лишь предупреждение. Он вернется. И он будет мстить. Про это знают виновные, этого они и боятся. Уходя в мир духов, мой друг всего лишь предупредил врагов, что не умирает. Он не собирался умирать, и он не умер. Маг Двух Драконов вернется. И избавит меня наконец от этой проклятой цепи!

– Значит, он все-таки ушел в мир мертвых за неведомыми заклинаниями! – торжествующе воскликнула Горамник.

– За заклинаниями? – удивился историк. – Нет, зачем они ему? Он и так остается сильнейшим из магов записанной истории. К тому же он овладел тайной призывания первородных духов, которых так любят называть демонами. Причем он вызывал кого-то из самых могучих, самых древних, из тех, что жили еще до создания мира. С их помощью он пару раз стер в порошок собранные ненавистниками армии, и те больше не решались на открытую борьбу.

– И поэтому его назвали Кровавым? – сделала быстрый вывод рыжая отличница.

– Вот на таких постулатах и основаны идиотские статьи ваших справочников, – ткнул в нее пальцем мсье Гроссер. – На самом деле прозвище Кровавый было самым что ни на есть уважительным.

– Как это может быть? – хором удивились Генриетта и Битали.

– Вспомните, с чего я начал рассказывать об Эриджуне! – недовольно повысил голос учитель. – Он стал известен как ученый, исследователь родства разных животных видов и просто людей, непревзойденный мастер по определению чистоты крови. Это свое знание он сделал частью своего оружия. До сего дня никто, кроме Кровавого Лорда, не был способен создать заклинаний, амулетов, предметов – да чего угодно, способного определить чистоту крови своего владельца и в зависимости от этого служить хозяину или убить его. Вы даже не представляете, как много замков или домов стоят заброшенные потому, что заговоренные моим другом двери и ворота отказались открываться перед новыми владельцами, как много друзей или просто слишком дальних родственников умерло, попав в предназначенные чужакам ловушки. Сколько позора обрушилось на те семьи, где законный наследник не мог извлечь из ножен отцовского меча, не признавшего чистоты крови принца, а потом с легкостью ложившегося в руку какого-нибудь пастушка или бродяжки! Но преимущества заговоренных или сделанных Лордом вещей давали семьям так много преимуществ, что они все равно постоянно обращались к нам за этими сокровищами. Уверен, до сего дня в мире еще существуют сотни таких смертоносных амулетов. Обручальные кольца, высушивающие хозяек в случае измены мужу; диадемы, испепеляющие всех, кроме старших женщин рода; ожерелья, удавливающие модниц не из рода заказчиков; браслеты, убивающие воров и грабителей или невинных слуг, решивших втихаря примерить хозяйскую вещицу; мечи и ножи, не признающие руку тех, в жилах кого течет чужая кровь, и способные зарезать незаконного владельца; эфесы, обжигающие ладонь полукровки. Такие амулеты стали для многих колдунов главным доказательством их чести и права на главенство в семье. Женщину, носящую кольцо Кровавого Лорда, никто не посмеет заподозрить в неверности, а графа вскинувшего над головой меч, созданный магом Двух Драконов, никто не назовет прижитым на стороне выродком. За умение проследить и доказать чистоту крови нашего друга и начали называть то хозяином крови, то правителем крови. Но получалось неблагозвучно, пока кто-то не назвал его Кровавым Лордом.

– Так он Кровавый Лорд или Темный? – так и не понял недоморф.

– Он просто Лорд. Или просто Маг. Часто произносить имя маг Двух Драконов несколько затруднительно, юноша, – улыбнулся Гроссер. – Мы его чаще называли просто Эриджуном. Враги это имя из памяти старались стереть. Кровавый Лорд им тоже не нравилось. Больно зловеще звучало. А страх был их любимым оружием, делиться таковым они не хотели. Поэтому они стали называть Лорда Темным, или Черным. Дескать, дяденька плохой, а мы хорошие. Сторонников проще вербовать. Среди тех, кто не понимает, в чем дело.

– Огромное спасибо, мсье Гроссер! Это было очень интересно и познавательно, – поднялась Анита.

– Подожди, ты чего?! – возмутился недоморф. – Мы же еще не узнали самого главного!

– Мы вообще ничего еще не узнали, мсье Сенусерт, – решительно парировала рыжая. – Но еще пять минут, и мы опоздаем на урок. Простите, мсье Гроссер.

– Нет-нет, ты права, девочка, – кивнул историк. – Опаздывать на уроки не стоит. А я… – Он печально подергал свою цепь. – Я готов продолжить нашу беседу в любое удобное вам время. Идите, ко мне по времени сейчас спустится новый класс.

– Вот видите, – поднимаясь по ступеням последним, сказал Битали. – Оказывается, Темный Лорд не такой темный и не такой злой, как рассказывают в страшилках. Вряд ли такой маг станет устраивать охоту на ни в чем не повинных школьников.

– Только на тебя, сосед, – культурно поправил недоморф. – Никого другого он пока не тронул. Цивик не в счет. Разве ты не слышал, что этот маг был большим спецом по родословным? Может быть, твоя вина лишь в том, что семьсот лет назад твой прадедушка наступил на ногу большому другу нашего историка? И хотя твои родичи пытаются тебя спрятать, дергая из школы в школу, Лорд тебя все равно вычислил.

– Ты с ума сошел, Надодух! – возмутилась Генриетта. – Тебе же сказали, что маг Двух Драконов хотел избавить мир от насилия и жестокости. Такой не станет мстить невинному человеку за грехи его прапрадедов!

– Ну, не знаю, – высказала свое мнение и Анита Горамник. – Пока что мсье Гроссер подтвердил все факты, изложенные в статье про Темного Лорда. И про натравливание дохлых зверей на смертных, и про аморальность с распущенностью, и про то, что он научил смертных убивать нас, чистокровных магов с тремя душами. Уверена, что и про истребление всех колдунов и ведьм на Саксонских островах и севере Европы тоже окажется правдой.

– Что же ты его не спросила? – попрекнул недоморф.

– А ты что, времени не чувствуешь? Время урока по гендерным искусствам подходит. Гроссер так длинно про каждый пустяк рассказывал, что на новые вопросы времени не осталось. Это убийство у него, дескать, для добра совершено, это прелюбодеяние – для укрепления дружбы, этот кошмар – во имя всеобщего миролюбия… Дружка своего выгораживал. Мы, кстати, без обеда остались. Если Битали насчет корсовинга не передумал, еще и ужин пропустим. Нужно что-то придумывать. У меня уже под ложечкой сосет.

– Ты можешь и не ходить, – тут же посоветовала Вантенуа. – Проведем обряд без тебя, на втором корсовинге несчастных случаев почти не бывает.

– Это тебе лучше не ходить, – парировала отличница. – Перекинешься в парке – опять в спальню ночевать не придешь. Новый скандал случится. Зачем нам это надо?

– Не случится. К метаморфам отношение легче. Долорес ведь не узнает, что я с мальчиками? А одной перекидываться где угодно можно.

Битали промолчал. Отказываться от корсовинга он не собирался, заставлять всех голодать из-за себя – тоже. Значит, нужно было как-то выкручиваться…

Под кровлей северного корпуса Кро и недоморф оказались последними. Сэр Ричард Уоллес уже раздавал амулеты. Школьники тревожно переглядывались – видно, успели получить неприятное напутствие. Цивик подобрался ближе, кивнул:

– Привет! Чего вы на обед не пришли? Все ждали. Я думал, и урок пропустите.

– Как же, пропустишь, – поморщился недоморф. – Директор потом руку откусит, а сэр Ричард половину очков из аттестата спустит.

– Ты свободен вечером? – внезапно осенила Битали гениальная мысль. – Можешь помочь мне в одном важном деле?

– Могу, наверное, – пожал плечами неудачник.

Тут к входной стене подошел учитель с последними амулетами – и про разговоры пришлось забыть.

На этот раз Кро забросило в какой-то овражек с глинистыми крутыми склонами и журчащим внизу родником. Он сунулся направо, но очень быстро уперся в непролазные кусты, повернул влево, прошел меньше ста шагов и оказался на широком песчаном пляже, в котором текущий к прудику ручей пробил узкую борозду. Битали ничуть не удивило, что здесь его уже поджидали с палками верные слуги Арно Дожара во главе с ним самим.

– Аккуратнее будьте! – предупредил Лайтена и Уловера юный граф. – Не царапайте, по телу и ногам бейте. А то он вечно пропадает, побаловаться не успеваем.

«Побаловаться» – означало хорошенько отмутузить его дубинами, при этом не поцарапав, не дав амулету повода вернуть жертву в зал гендерных искусств. Кро невольно вспомнил борьбу Темного Лорда против жестокости к ближним. Историк ошибся: за минувшие века мир изменился слабо.

– Получи! – В этот раз он кинулся сперва на Дожара, надеясь прорваться мимо и загородиться им от его прихвостней.

Но граф отбивался ловко – хотя и пятился, но не пропустил. Зато Битали успел пригнуться, когда услышал сзади резкий выдох, и первый удар длинной орясины достался не ему, а Арно Дожару поперек груди. Граф опрокинулся, однако второй удар оглушил уже Битали – и тот очнулся на дорожке у ног учителя.

– Так-так, лучший фехтовальщик опять возвратился первым, – хмыкнул сэр Уоллес. – Какая интересная закономерность… Вставайте, вставайте юноша, не тяните время. Возьмите на стойке секиру, проверим ваше умение работать с ней.

Секирой оказался огромный, в человеческий рост, топор с широким лезвием, формой похожим на лезвие бемгиша, но в полтора раза больше и почти втрое тяжелее. Битали поднял эту штуковину и сразу почувствовал, как у него вот-вот оторвутся руки. Секира весила не меньше пуда и не имела никакой балансировки.

– Вот, проклятье… – крякнул Кро.

– Да-да, юноша, эта славная игрушка была любимым инструментом местных жителей для потрошения римских манипул. Я же, с вашего позволения, ограничусь более современной штучкой… – Преподаватель рубанул воздух мечом. – Идите сюда, юноша. Я жду.

– А-а-а!!! – Битали рубанул из-за головы.

Учитель чуть качнулся в сторону, поддернув ногу, и топор впился в доску на глубину ладони. Сэр Ричард покачал головой, поднял клинок, коснувшись его кончиком горла ученика:

– Какое сказочное позорище, мсье Кро. Вы труп два раза. Я бы даже сказал, труп в квадрате. И это лучший фехтовальщик школы! И вам не стыдно смотреть на себя по утрам в зеркало?

– Этой дурой невозможно сражаться! – не выдержал Битали. – У нее нет никакой балансировки, она кривая в рукояти и весит, как опившаяся лошадь!

– Что ты сказал?! – У сэра Ричарда заиграли желваки и зашевелились крылья носа. – Это пьяная лошадь? А ну, защищайся!

Учитель резко отшвырнул меч – впившийся острием в стойку возле алебард и мелко там задрожавший, – сделал шаг вперед, толкнул плечом рукоять секиры, перехватил ее двумя руками:

– Готов?!

Гигантский топор резанул воздух. Битали схватился за амулет, обнажил бемгиши, скрестил перед собой, откачнулся от лезвия, скользнул вперед, пытаясь как можно скорее добраться короткими ножами до тела преподавателя. Однако тот отскочил, не останавливая топора – секира описала полный круг над головой сэра Ричарда и пошла вперед. Битали понял, что теперь не успевает ни отскочить, ни увернуться, и закрылся глухим двойным блоком. И все же остановить тяжеленный разогнанный топор оказалось не так просто: кисти до локтей содрогнулись от жесткого удара, но клинки все равно вылетели в сторону, и только непостижимое чудо спасло голову от разрубающего надвое удара.

– Х-ха! – превозмогая боль в руках, сделал выпад в открывшегося учителя Кро… И вдруг непонятно откуда ему навстречу вылетела прочная кленовая рукоять и врезалась в челюсть, опрокидывая на спину. Из глаз посыпались искры, почти сразу юноша ударился затылком о помост, и тут же на горло свалилась страшная тяжесть: сэр Ричард Уоллес кинул рукоять секиры ему на горло, наступил с двух сторон ногами:

– Так, значит, у этой галльской любимицы нет балансировки, мсье Кро? Значит, она тяжелая и опившаяся? Вы все еще в этом уверены, юный воитель?

Битали в ответ мог только хрипеть, перед глазами сперва мелькали цветные искорки, потом поплыли черные круги.

– А ну, встать! Оружие в руки. Готовься к бою!

Тяжесть на горле исчезла, остался только вес секиры. Кро поднялся, сжимая ее в руках, удерживая, словно палку, тряхнул головой.

– Забудь про все, щенок! Твоя жизнь в твоих руках! Качни с боку на бок, вокруг оси. Где центр веса? Центр: толчки двумя руками, вверх-вниз, вправо-влево. Действуй! – Преподаватель сделал глубокий выпад мечом, непонятно когда оказавшимся в его пальцах. Битали чуть сдвинулся, сразу двумя руками толкнул древко навстречу, отводя клинок в сторону. Для двух рук одновременно вес секиры показался не таким уж и большим. – Еще! Еще!

Прямые выпады и вправду получалось отбивать без особого труда.

– Еще раз вспомни, где центр веса! Короткий конец к себе, быстрые движения длинным рычагом! Действуй!

Учитель довольно неуклюже попытался уколоть его слева – Битали оставалось лишь слегка толкнуть рукоять, чтобы та, провернувшись чуть ниже обуха, отбила быстрый удар. Еще один выпад – и опять длинная рукоять стремительно крутанулась вокруг тяжелого топора.

– Ну, что?! Где теперь балансировка, юнец? Балансировка не в оружии, мсье Кро, она у вас в голове. Почему стоите с железкой в руках? Думаете сравняться с Гераклом? Опустите железку на плечо. Пока прямой опасности нет, руки должны отдыхать. Когда появляется цель, толкаете топор в ее направлении плечом, потом подправляете руками… Сюда!

Битали толкнул плечом отдыхающую возле уха секиру, телом качнулся влево, руками, корпусом, всем своим весом разгоняя свое оружие в направлении кончика меча.

Дзинь! – соприкоснулась сталь со сталью, секира впилась в глубоко в пол, а оказавшийся сзади учитель шепнул в ухо:

– Вам все еще нужна балансировка, мсье? Или вам все же хватит своего разума, тела и мастерства? Человек с вашими глазами, мсье Кро, должен без заминки сражаться с любым врагом мечом, ножом, секирой, алебардой, посохом монаха или даже дверкой от шкафа, а не заводить диспуты о балансировке или весе оружия. Балансировка в голове, сила в руках, оружие на стойке, второе слева. Вперед!

На этот раз Битали досталась алебарда. Теперь он уже безропотно взялся за незнакомое оружие, на ходу торопливо оценивая его преимущества:

На острие пика – можно колоть издалека.

Легкий топор – при хвате снизу можно с замаха нанести сильный удар по дальней неподвижной мишени, или при среднем хвате – по недалекой.

Длинное древко – легко парировать рубящие удары.

Древко толстое и тяжелое – им можно оглушить, его не перерубишь.

Развесовка оружия – почти посередине. Легко работать сразу обоими концами. Битали даже пожалел учителя с его жалким коротеньким мечом.

– Начали! – Сэр Уоллес метнул клинок острием ему в лицо.

Кро обеими руками выбросил алебарду вверх, отбивая удар, отпрянул, поддергивая к себе правую руку и толкая вперед левую: сам топор и пику на конце. Лезвие почти чиркнуло учителя по боку – но опытный боец подпрыгнул, пропуская сталь понизу, откатился, выбросил правую руку:

– Чортье!

Битали ощутил, как пол уходит у него из-под ног, и уже через секунду рухнул головой вниз, к горлу тут же прикоснулось холодное острие:

– Ты считаешь меня смертным, юнец? – оскалился сэр Уоллес. – Ты с кем намерен сражаться, с кроликами? Хватит валяться, простудишься!

Учитель отступил, крест-накрест разрубив воздух:

– Все ваши враги имеют волшебные палочки, мсье Кро! И все отлично умеют ими пользоваться! А потому извольте или не отпускать противника на дальнюю дистанцию, или сами меняйте оружие на магическое, когда не получается зарезать врага раньше, чем через две секунды.

– Так нечестно! – возмутился Кро. – Мы не…

Меч ударил его по ногам, но юноша успел поставить алебарду вертикально, тут же ударил ею сверху, норовя развалить учителю череп, но тот, как обычно, в последний миг успел уйти влево, приблизился, попытался сделать длинный выпад. Однако алебарда оказалась длиннее. Сэр Уоллес поднырнул, отпрянул, вскидывая руку к горлу. Еще отпрянул… еще… еще, никак не успевая выставить сменившую меч палочку в направлении школьника на те пару секунд, что нужны для произнесения опорного слова.

– Уже лучше! – убегая от острия алебарды, почти касающегося горла, кивнул учитель. Резким движением он сменил палочку на меч, отвел пику, рубанул сверху – Битали успел подставить древко алебарды и отступил, чтобы закончить фразу:

– Мы еще не проходили боевых заклинаний!

– Я знаю, – покачал палочкой вместо клинка учитель. – Вы только начали зубрить управление силой и ее накопление. Именно поэтому вначале я учу вас работать стальным оружием. Как совмещать в поединках магию и клинки, вы узнаете только на шестом курсе. Но вы, мсье Кро, в любом случае обязаны помнить, что египетские ножи хороши лишь на расстоянии трех шагов. И вбейте себе в руки и ноги, в самые примитивные безусловные рефлексы: или сокращайте дистанцию, или меняйте клинки на палочку. Или…

Сэр Уоллес качнул палочку вперед – но прежде, чем он успел произнести заклинание, Кро метнулся вправо и вперед, крутанулся, разгоняя алебарду широким замахом.

– Именно, мсье! – рассмеялся сэр Ричард, оказавшийся уже на пять шагов в стороне. – Либо вы должны уйти из сектора магического воздействия, с линии атаки. Неплохо, неплохо. Теперь верните алебарду на место и возьмите шестопер. Посмотрим, как вы управитесь с тем же упражнением, имея замах в десять раз короче… Чортье!

Пол резко дернулся, и Битали опять грохнулся на пол вниз головой. Вскочил, возмущенно выкрикнул:

– За что?!!

– На удалении от врага свыше трех шагов в ваших руках должна быть палочка, – невозмутимо напомнил сэр Уоллес. – Меч – это оружие ближнего боя, а палочка – для большей дистанции. Как по-вашему, почему боевые амулеты носят на шее, а палочку в нагрудном кармане? Чтобы менять одно на другое единым движением! – И он опять качнул своей палочкой: – Чортье!

Но на этот раз Кро успел метнуться из-под заклинания в сторону. Он быстро подобрал со стеллажа неоснащенное топорище, метнул в учителя и еще до повторного магического удара подскочил к стеллажу, схватил полуметровый стержень с тяжелой шипастой головкой…

– Мсье Цивик? Я разочарован…

Битали развернулся, сжимая в руках палочку и шестопер, и увидел в углу скрюченную фигурку главного школьного неудачника.

– Надеюсь, вам не нужна врачебная помощь? Мсье Ларак? Мсье Батиас? Вы что, попали в засаду? Битали Кро, верните оружие на стойку, можете отдохнуть.

Молодой человек поставил стержень на место, сунул палочку в нагрудный карман и неожиданно ощутил, как сильно устал. Сэр Уоллес гонял его недолго, но на самом пределе сил.

– Как наши предки ухитрялись этими махинами сутки напролет сражаться, ума не приложу, – покачал головой Битали. – Секиры, алебарды… Тут через полчаса уже язык на плече.

– Ты представляешь, меня укололи в спину, – пожаловался Цивик. – Даже не знаю, кто это сделал?

– Бывает, – кивнул юноша. Цивик, при его везении, был способен оцарапаться и сам.

В зал тем временем все прибывали ученики. Кто-то начинал жаловаться на несправедливость или невезение, кто-то сразу лез в драку со своим недавним противником по учебному сражению, кто-то громко, отчаянно ругался.

– Минус один, минус один, минус один, – невозмутимо подсчитывал вернувшихся сэр Ричард.

– Ты говорил, Битали, тебе нужно помочь? – вспомнил Цивик. – Сегодня?

– Да, – кивнул Кро. – Понимаешь, у меня не получается попасть на ужин. А кушать хочется. Ты бы не мог в столовой набрать еды для меня, Надодуха и… и еще на пару человек и принести в конец парка, к кустарнику у болота?

– На четверых? – почесал лоб Цивик. – Много получится. Незаметно утащить трудно. Давай, я Дубуса возьму? Вдвоем принесем столько, что на всех хватит.

– Возьми Дубуса, – согласился Битали.

– А может, и я помогу? – спросил Ларак, сидевший все это время неподалеку.

Кро ненадолго задумался. Доверять свой ужин вкусам Ирри Ларака он бы, конечно, не рискнул. Но отказываться от помощи тоже было бы глупо: когда не знаешь своего ближайшего будущего, лишняя пара рук всегда пригодится. Умом Ирри, может, и не блещет, но парень крепкий.

– Да, спасибо. Только ты пойдешь с нами. Цивик, на пятерых ужин вынесете?

– Вернувшиеся могут отправляться в комнаты, – разрешил сэр Уоллес. – Готовьтесь к урокам попроще. Порадуйтесь, пока живы. И обдумайте свое поведение на завтра, чтобы не лишиться шкуры так просто еще раз. Свободны! О, мсье Лоран минус один, мсье Завьялов минус один. Вы тоже можете быть свободны.

Надодуха его соседу пришлось дожидаться в башне. Недоморф появился вскоре после окончания урока, потянулся и сообщил:

– Глубокоуважаемый сэр может засунуть свои баллы себе в одно место. А меня в лесу ни одна собака не найдет.

– Что, минус пять?

– Пошел он… – отмахнулся Надодух. – Жалкий полукровка, дорвавшийся до власти. Ну что, мы идем?

Битали вспомнил, что не условился с Лараком о месте встречи – но за сфинксом оказалось, что сосед по башне дожидается их в коридоре. Да не один, а с малолеткой Комби из своей комнаты.

– Это еще что за явление? – удивился недоморф.

– Он тоже хочет помогать, – заявил Ирри. – Мы ведь все заодно, правда?

– Я просил Цивика и Дубуса принести нам из столовой еды, – пояснил Кро. – Кого-то нужно выслать им навстречу, иначе они дороги не найдут.

– А-а! – повеселел недоморф. – Значит, сегодня голодным останется только один?

– Кто? – не сразу сообразил Битали.

– Тот, кто вместо ужина станет сосать силы из моих кустов. Ну что, мы идем?

Девочки присоединились к неожиданно большой компании уже на улице. Все вместе они пересекли парк, пробрались в тайник мсье Сенусерта. Ларак и Комби, естественно, тут же изошлись в восхищении, а Битали погрузился в «могильный холмик» и, не дожидаясь проводника, начал дышать.

Примерно через десять минут он перестал слышать голоса вокруг себя, через четверть часа его опять начали скручивать слабо различимые в вечернем воздухе вихри. Руки и ноги юноши стало прижимать к телу, кости и суставы снова отозвались протяжной ноющей болью. Кро приготовился снова провалиться в темноту материнской утробы – но в этот раз силы природы не желали расставаться с ним так просто. Вихри сгущались и сгущались, потоки из невидимых превратились в полностью зримые и ощущаемые – точно струи воды пронизывали воздух вокруг. Они сотрясали стены ямы, с хрустом перемалывали камыши, врывались в грудь перерождающегося мага, прошивали ее насквозь, завершали оборот и устремлялись в тело жертвы снова.

Но с каждым таким оборотом часть вихря оставалась в теле, наполняя его, приподнимая, распирая изнутри. Распирая так, что Битали понял: еще чуть-чуть – и его разорвет в клочья! Ему хотелось отказаться от дальнейшего накопления, избавиться от той обжигающей мощи, что превращала его в подобие воздушного шарика – но корсовинг невозможно остановить в середине обряда. Оставалось только одно: избавиться от этой невыносимой силы, скинуть ее, выбросить прочь!