Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник) Быченин Александр

– Даже не думайте. В случае необходимости я применю силу.

– Ты мне угрожаешь, Карл?!

– Ни в коем случае, всего лишь ставлю в известность. Мое руководство пойдет на необходимые жертвы. И лимит безвозвратных потерь на этот раз весьма широк.

– Сколько, если не секрет?

– До тридцати процентов личного состава вполне приемлемо, – не стал ходить вокруг да около Линдеманн. – И лишь при превышении разрешено эвакуироваться на орбиту и ждать силовиков. Пока же обстановка спокойная. Потери минимальны, зато полученные результаты превзошли все ожидания.

– Вы обо всем знали заранее, – после тягостного молчания заявил Яковлев. Судя по тому, что он перешел на официоз, разговор по душам закончился. – Если на Россе я лишь подозревал, то теперь уверен на сто процентов. Еще когда при орбитальном сканировании нашли «Левиафан», вы вели себя подозрительно. Даже не удивились, как будто ожидали обнаружить нечто такое. И настояли на сокрытии информации. Странно, что вы позволили операторам засечь его повторно. Проворонили?

– Ну что вы! – слегка возмутился безопасник. – Не проворонили. Корабль нашли с моего разрешения. Надо же было его обследовать. А кто лучше Егерей и Охотников с этим справится? Своих людей у меня не так много, чтобы рисковать понапрасну.

Мы с Исаевым обменялись красноречивыми взглядами, а я даже скрипнул зубами. Своих, значит, жалко, а нас можно без зазрения совести подставлять. Ну не сука ли?

– Что же вы тогда их не пожалели в последний выход? – продолжил между тем Яковлев. – Или были уверены в себе?

– Как раз не был. Но пришлось рискнуть.

– Вы знаете, что это было? – напрямик спросил кап-1. – Вы ведь целенаправленно искали нечто странное? И своих людей послали, чтобы не делиться. Или подчистить следы, если что-то пойдет не так?

– Точно не знаем, но подозреваем. Наследие Первых.

– Зачем ученых привлекли? – Предыдущее откровение, казалось, начальника экспедиции ничуть не удивило.

– Они у нас на зарплате, – отмахнулся Линдеманн. – Им платят за риск.

– Королев тоже?

– Этот мажор? – хмыкнул безопасник. – Нет, конечно. Напросился, папочкой пугать пытался. Я, собственно, на него виды имел, вот и не стал возражать. В случае успеха операции его было бы легче склонить к сотрудничеству.

– Ага, зато теперь неизвестно, выкарабкается ли он. И его отец этот факт без внимания не оставит. Бучу поднимет на всю Федерацию.

– Не поднимет, – тихо ответил «особист».

На несколько секунд снова воцарилось молчание.

– Вот как… – наконец нарушил тишину Яковлев. – Я, признаться, не представлял… Это очень серьезно. Так понимаю, мой рапорт, равно как и рапорт майора Исаева, должного впечатления на руководство не произведет?

– Вы все правильно понимаете, Илья Тимофеевич. Ему заткнут рот. Быстро и эффективно. Цена успеха слишком высока.

Начальник экспедиции молчал, безопасник тоже не стремился продолжить беседу. Судя по звукам, он встал и принялся мерить брифинг-зал шагами. Хорошо, что у Петровича уши чувствительные, а то бы половину дальнейшего разговора не разобрали.

– Хотите правду? – спросил вдруг Линдеманн. Видимо, дождался кивка и продолжил: – Вы правы, мы знали заранее, куда направляемся. В руки людей корпорации попали данные об экспедиции «Левиафана», в том числе первый, он же последний, отчет, поступивший автоматическим курьером. Думаете, почему первая за сто лет дальняя экспедиция направилась именно в эту систему? Я навскидку могу назвать еще не менее пяти отличных вариантов. Но руководство «Внеземелья» настояло. Компания финансировала предприятие более чем на половину, к тому же некоторые чины из штаба Флота едят у нас с рук. Вы не поверите, сколько продажных тварей развелось в высших инстанциях. Так что выбор нужного объекта исследования – дело техники. И чтобы между нами не осталось больше недопонимания, скажу следующее: планета сама по себе никого не интересует. Ценны именно те самые неизвестные факторы, с которыми мы столкнулись. И чтобы изучить их, корпорация готова пойти на любые, повторяю, любые жертвы.

– Почему полугражданская экспедиция? Могли бы военных привлечь.

– А вот тут сыграл роль другой фактор. – Линдеманн наконец уселся в кресло. – Одно слово: оружие. Да, вы правильно поняли. Представьте только, что удастся разгадать принцип управляемой утечки энергии из накопителей. Это же эффективнейшее нелетальное оружие! А ментальное воздействие? Денисов предельно четко его описал. Какие перспективы! Да даже смерть пилота от отека мозга – факт, казалось бы, совершенно рядовой. Но если знать, как это делается, возможна нейтрализация любой техники любого потенциального противника. Дух захватывает, не правда ли? И вы думаете, кому-то хочется делиться этими знаниями с вояками? «Вектор Армамент» – вам о чем-нибудь говорит это название?

– Оружейная компания из Внешних миров, – невесело ухмыльнулся Яковлев. – Известные подонки. Вы хотите сказать, что они стоят за экспедицией?

– Именно, – подтвердил безопасник. – Только Внешние миры имеют к этой компании опосредованное отношение. На самом деле ею через подставных лиц владеют три влиятельные персоны из Внутренних систем. И одна из этих персон имеет родственную связь с адмиралом Тишкевичем. Это как раз тот человек, который отвечал за организацию экспедиции со стороны Флота. Продолжать?

– Не надо, – буркнул кап-1. – Только не могу понять, зачем вы все это мне рассказали?

– Элементарно, – победно хмыкнул Линдеманн. – Вы очень сильно задумались, Илья Тимофеевич. Это несомненный плюс. Надеюсь, теперь вы не будете чинить мне препятствий?

– Не буду. Но и на попятный не пойду. Ближайшие две недели работаем по ранее одобренному плану. Что-то большее я вам позволю лишь после прибытия курьера. И не трогайте ученых и техперсонал.

– Половина ученых у нас на зарплате, – возразил безопасник. – Их я буду задействовать по своему усмотрению. Остальных обещаю не трогать. И у меня есть маленькая просьба.

– Я слушаю.

– В некоторых случаях моим людям потребуется поддержка Охотников. Я понимаю, что лишние свидетели ни к чему, поэтому согласен не расширять круг посвященных. Мне достаточно будет тех подразделений, что уже привлекались к совместной работе.

– Хорошо. Но я вас заранее предупреждаю, что мои люди будут фиксировать все происходящее. На всякий пожарный. Если инцидентов не случится, все записи будут переданы вам. В противном случае мы их используем как доказательства.

– Согласен, – не стал спорить Линдеманн. – Надеюсь, этого наглеца Денисова привлекать не придется. И на Исаева повлияйте, пожалуйста.

– Я с ним поговорю.

– Я рад, что мы достигли консенсуса, – провозгласил напоследок безопасник.

– Не смею вас больше задерживать, господин Линдеманн! – холодно отозвался Яковлев.

Раздался шум отодвигаемых кресел, потом до нас донеслись шаги и задумчивый голос «особиста»: «Кота забыли! Кис-кис! Иди сюда, животное!» Ага, щаз! Петрович не полиглот, интер не понимает, к тому же с малознакомыми людьми предпочитает не общаться. «Да бог с ним, пусть спит!» – а это уже Яковлев. Хлопнула дверь, и в брифинг-зале воцарилась тишина.

– Конец! – объявил Исаев и задумчиво уставился на дверцу бара. – Есть что-нибудь покрепче?

Вместо ответа я поднялся с дивана и извлек из персонального «погребка» на свет божий початую бутылку коньяка. Дождавшись, пока я наполню стопки, майор опрокинул свою порцию в глотку, сморщился, как от лимона, но закусывать не стал.

– Вот это мы, Олег, влипли! И ведь не денешься никуда, расхлебывать придется собственными силами. Мать их.

Я кивнул и употребил коньяк по прямому назначению. Настроение, и так не самое лучшее, упало ниже плинтуса. Уж чего-чего, а такой свиньи от работодателя я точно не ожидал.

Вчера мы с шефом чуток не рассчитали, и сегодня я мучился легким похмельем. Исаев ушел уже за полночь, уничтожив в одиночку почти всю бутылку, потом пришлось открыть вторую. Я с молчаливого согласия начальника тоже расслабился, но до майора мне было далеко – после принятой лошадиной дозы у него даже цвет лица не изменился, не говоря о прочих признаках опьянения. Силен мужик. Услышанное мы обсуждать не стали, и так все было ясно. Перед уходом Исаев еще раз напомнил об осторожности, запретил предпринимать что-либо без согласования с ним, ругнулся от души на великом и могучем и убрел к лифту, едва заметно покачиваясь. Я же завалился на диван и забылся в беспокойном сне, забив на вечерний душ. Помню еще, что разгневанный Петрович пытался достучаться до моего затуманенного алкоголем сознания, но ничего не добился: я напрочь лишился способности расшифровывать мысленные образы напарника. Питомец обиделся и вышмыгнул из каюты, расслышав какой-то шум за неплотно прикрытой дверью. Я же еще долго ворочался, то и дело проваливаясь в наполненное смутными видениями забытье.

Утро почти не принесло облегчения. Впервые за не помню сколько лет пришлось лезть в аптечку и употреблять антипохмелин. Дьявольское зелье должно было сработать в течение десяти минут, но я не стал терять времени и забился в крохотную ванную комнату, сунув голову под струю холодной воды. Умылся, глянул в зеркало, но особых следов вчерашних излишеств на морде лица не обнаружил. Что же меня так плющит-то? Плюнув на сомнения, подхватил полотенце и выбрался из каюты, намереваясь сначала принять душ, а потом нырнуть в бассейн. Корячиться в индивидуальном санузле не хотелось.

Как это обычно бывает, сработал закон подлости: в кают-компании на диване сидела облаченная в легкомысленный халатик Галя. На коленях у нее удобно устроился – кто бы вы думали? – предатель Петрович. Девушка неспешно водила ладошкой по его хребту, и кот прямо-таки лучился удовольствием – урчание можно было услышать чуть ли не с противоположного конца базы. При виде меня сладкая парочка поспешила выразить презрение: Петрович фыркнул и распушил хвост, а Галя одарила меня взглядом, который мог заморозить даже айсберг в Арктике. Но при этом поправлять слегка задравшуюся полу халатика не стала, даже позу не сменила. Впрочем, я не обманывал себя: десять против одного, что ей просто Петровича беспокоить не хотелось.

– Доброе утро!

Не дождавшись ответа, я зашел в душевую. Не хотят общаться, ну и пусть их. А Петрович-то хорош! Ну ничего, сочтемся еще. Стоять под чуть теплыми струями было невыразимо приятно, я расслабился и наконец избавился от тревожных мыслей. Туман из головы испарился, и я сразу же уловил ехидный мысленный посыл питомца: рыжий кот нежится на коленях легко узнаваемой девушки, а Егерь стоит поодаль, понурившись. В ответ я в деталях представил упаковку стружки кальмара, запертую в шкафу, и Егеря, смачным пенделем отправляющего наглую зверюгу в недолгий полет подальше от вожделенного угощения. Петрович мысленно окрысился и больше меня не доставал.

Выбравшись из душевой, я с наслаждением забрался в бассейн. Напрягаться не было желания, и я просто погрузился по шею у бортика, расслабив тело. Усталость навалилась еще вчера вечером, когда отошел от потрясений насыщенного событиями дня, а ночь отдыха не принесла. А тут еще и алкогольная абстиненция… В общем, человеком себя почувствовал только в воде. Сразу захотелось сделать что-нибудь хорошее, например, с Галей помириться. Даже вероломного Петровича сейчас запросто бы угостил. Вот только с их стороны стремления к примирению не наблюдалось. Переборов порыв души, я прикрыл глаза и отдался неге.

Выбрался из бассейна через полчаса – долг звал, рабочий день никто не отменял, так что пришлось прервать отдых. Кают-компания была пуста, к моему немалому облегчению, но Петрович обнаружился в жилом боксе. Он всем видом показал, что меня прощает, и принялся тереться о мои ноги.

– Да ты, братец, двуличная сволочь! – пожурил я питомца. – И нашим и вашим. Не боишься запалиться?

Петрович возмущенно муркнул: дескать, за кого ты меня принимаешь? Это когда я перед дамами палился? Это да, что есть, то есть. Я потрепал его по загривку и извлек из шкафа пакетик стружки кальмара.

– Ты бы, братан, за меня похлопотал перед Галиной свет Юрьевной, она к тебе благоволит последнее время.

Петрович фыркнул и выдал обличающий образ Егеря-неудачника, рядом с которым издевательски улыбался вислоухий кошак с на редкость тупой мордой.

– Эт ты загнул! – возмутился я. – Офигел, что ли? Ну накосячил, но не до такой же степени! С Вискарем меня сравнил! Совесть есть?!

Напарник встопорщил шерсть на загривке и коротко взвыл.

– Есть, говоришь? Ладно, верю. Но вину свою загладить не помешает. Усек? Тогда слушай план.

Петрович навострил уши, но чавкать кальмарами не перестал. Ну и пусть себе, главное, чтобы задачу усвоил. С этим сообразительный питомец не подвел, и обсуждение кампании по примирению с Галиной уложилось в несколько минут.

Между делом мы исчерпали последний резерв времени, и пришлось мчаться к лифту, торопливо облачившись в повседневную форму. Исаев на связь не выходил, диспетчер Охотников тоже не беспокоил, а посему я отправился в биолабораторию. Здесь уже было полно народа, но я успешно избежал расспросов, скрывшись в кабинете. Даже Викентия отбрил, когда он сунулся было за последними новостями. Ну их на фиг, не хочу по сотому разу отчитываться, да и подписку о неразглашении дал. Так что я заперся на рабочем месте и залез в сеть, отправив Петровича на разведку. В его задачу на данный момент входило выявление местонахождения Гали Рыжик и ее моральная подготовка к встрече со мной.

Кот вернулся минут через сорок, когда я уже успел пошерстить домашние странички почти всех служб базы. Ничего интересного не нашел, так что напарник появился очень вовремя. Он с ходу запрыгнул на стол, потоптался лапами по виртуальной клавиатуре, выдавшей на дисплей нечто совершенно непроизносимое, разлегся здесь же, свесив хвост со столешницы, и приступил к рассказу. Если я правильно расшифровал мыслеобразы, выходило, что Галина сейчас в минорном настроении торчит в персональном боксе и что-то сосредоточенно рассматривает через электронный микроскоп. На Петровича она внимания не обратила, даже прикрикнула, когда тот попытался залезть ей на колени и случайно боднул лбом руку. И это все, что он умудрился выяснить за такой срок? Напарник мое справедливое негодование оставил без внимания. Да и я его гнобить не стал, вместо этого нацарапал на стикере несколько слов, прилепил его Петровичу на загривок и посмотрел питомцу в глаза. Тот мысленный посыл понял правильно: нехотя спрыгнул на пол, просеменил к двери, открыл ее лобастой башкой и скрылся в коридоре.

Я же приготовился к долгому ожиданию, раздумывая, а не включить ли «Мрачного Билла» – все какое-то развлечение. От борьбы с медленно текущим временем спас заверещавший инфор – кто-то жаждал меня видеть. Это оказался майор Исаев, который коротко поставил задачу: прибыть в расположение безопасников и помочь им составить отчет. При этом начальник напомнил, чтобы я ни в коем случае не соглашался ни на какие обследования или тесты – только бумажная работа, и ничего более. Голограмма, изображавшая говорящую голову майора, растаяла в воздухе, а я еще несколько минут просидел в задумчивости. Хотя, если честно, просто ломало от предстоящего общения с безопасниками. Вряд ли я что-то ненавижу сильнее, чем составление отчетов, рапортов и прочего словоблудия. Но делать нечего, пришлось с тяжким вздохом выпростаться из кресла и покинуть уютный кабинет.

В коридоре я чуть не наступил на Петровича. Тот мяукнул, как мне показалось, немного грустно, и я сорвал с его холки все тот же стикер. «Я дурак, прости» – это мой почерк. Так себе послание, согласен. Ага, снизу приписка: «Не верю! Репетируй еще». Облом. Ладно, я особо и не надеялся на успех предприятия. Что напрягало больше всего, так это отсутствие возможности применить привычные средства примирения. Цветы взять негде, если только оранжерею тех же биологов разорить. Но за это Галя меня первая порвет. Разве что местных притащить, полевых. Почему бы и нет? Только надо таких набрать, чтобы через карантин пропустили. Хрен с ними, с должностными инструкциями, влюбленным свойственно совершать безумства. К тому же небольшой букетик, протащенный на базу в нарушение техники безопасности, куда безобиднее потенциальных опасностей этой прекрасной планеты. Ресторан? Ага, есть. Типа забегаловка. Только там народу вечно битком, их на всю базу два. Еще какие варианты? Можно, конечно, на танцы пригласить, есть и такая возможность: любителей оторваться на танцполе среди членов команды достаточно, так что дискотеки устраиваются регулярно. Но, боюсь, пошлет она меня. Сначала надо символический шаг сделать. Правда, ума не приложу какой. Будем думать. Пока же проще всего оставить ее в покое, дня на три-четыре, потом повторно подослать Петровича, а дальше война план покажет.

За размышлениями незаметно добрался до логова безопасников. Тут сразу навалились дела и заботы, и про обиженную девчонку я и думать забыл. Местные обитатели были способны даже самого спокойного человека довести до белого каления, так что приходилось постоянно контролировать себя. Хорошо хоть Петрович в лаборатории остался, он бы наверняка не выдержал, когти распустил.

У безопасников я проторчал до конца рабочего дня. Когда вернулся в жилой бокс, Петрович уже ждал меня в кают-компании. Гали с ним не было, чему я даже обрадовался. Спокойно принял душ и заперся в своей каюте, где в одиночестве прикончил бутылку красного вина. Настроение было лирическое с уклоном в философию, и хотелось чего-то именно такого – легкого, с терпким вкусом и бордовым оттенком. Рассматривая бокал с вином на просвет, я мрачно подумал, что оно очень похоже на кровь. Какая ирония – эти изверги из меня ее пили несколько часов, теперь я займусь практически тем же, но с гораздо большим удовольствием. Почувствую себя вампиром в готическом замке. На этой мысли я приглушил свет, для большей аутентичности, просидел так больше часа. Петровичу надоело бездельничать, и он сбежал. А я, допив вино, забрался в постель – захотелось найти успокоение во сне. Как ни странно, уснул я быстро и спал крепко. Правда, не долго.

Проснулся я от пронзительного воя сирены. Нашарил спросонья на прикроватной тумбочке инфор, глянул на дисплей – мать моя, два часа ночи. Что стряслось-то? Тело соображало куда быстрее сонного мозга, так что я машинально влез в полученный вчера взамен утраченного скафандр, вооружился и вышел из каюты, почти уложившись в норматив. Петрович взволнованно нарезал круги по кают-компании и при виде меня разразился воем, что твоя сирена. Даже заглушил ее на мгновение.

– Да фиг его знает! – ответил я на молчаливый вопрос напарника. – Но наверняка что-то серьезное, раз на всю базу ревун включили. Бежим, короче.

Питомец пристально уставился мне в глаза и вопросительно муркнул.

– Нет, Галю ждать не будем. Пойдем в расположение Охотников. Биолухи и без нас проживут.

Бегом пересекли жилой блок, ввалились в кабину лифта, и я склонился над панелью маршрутизатора. Но ввести точку назначения не успел – заверещал инфор.

– Да, товарищ майор?

Голографическая голова дернула усом, скосила глаз куда-то вниз.

– Ага, Петрович с тобой, – удовлетворенно произнес Исаев. – Можете пока не торопиться, ситуация под контролем. Общий сбор через десять минут в расположении. Как понял?

– Вас понял, – подтвердил я. – А что случилось-то?

– Там все и объясню, некогда каждому повторять! – Майор отключился.

– Ну вот, Петрович, опять непонятное началось.

– Стррраннооооеееууу! – согласился напарник.

Я успел нахлобучить шлем с активированным коннектором, что существенно облегчило общение. Хотя это не столько вопрос удобства, сколько требование боевого устава Егерей.

В несколько касаний задав на сенсорной панели маршрут, я оперся на стенку капсулы и запустил тестовый прогон софта – данным предписанием должностной инструкции пренебрегать себе дороже. Проверка успешно завершилась, когда кабина лифта достигла конечной точки маршрута. Мы с напарником выбрались из тесной коробки и оказались посреди суетливой толчеи: все куда-то бежали безо всякой видимой цели. Но это только на первый взгляд. Если присмотреться, то можно увидеть, что Охотники перемещаются тесными кучками по отделениям, поодаль суетятся прапорщики из роты матобеспечения, руководящие переброской боекомплекта, снуют с озабоченным видом офицеры. При этом никто никому не мешает, все работают четко и слаженно. Полюбовавшись несколько секунд отлаженным процессом под названием «занятие позиции поднятым по тревоге батальоном», мы с Петровичем вклинились в поток и благополучно добрались до кабинета Исаева. Постучать в дверь я не успел – она гостеприимно распахнулась прямо передо мной. Улыбающийся во весь рот Коля Иванов молча пожал мне руку и жестом пригласил войти.

Исаев же отмахнулся, едва я попытался доложить о прибытии, и ткнул пальцем в ближайший стул. Я намек понял и устроился на свободном месте, с облегчением сорвав с головы шлем. Петрович оккупировал мои колени и навострил уши, а я окинул взглядом помещение. Все были в сборе. Видимо, серьезная буча случилась, если майор собрал ротных и всех троих Егерей. Но по заспанным лицам присутствующих, не отмеченным печатями озабоченности, становилось понятно, что не все так плохо, как кажется.

– Так, теперь все в сборе! – поднялся Исаев. – Товарищи офицеры! Четверть часа назад произошло очередное чепэ: нападение неопознанных форм жизни на четвертый и пятый сектора.

По кабинету прошелестела волна взволнованного шепота: каждый из присутствующих посчитал своим долгом в той или иной форме выразить отношение к происшествию. В большинстве своем оно сводилось к глухому «мля».

– Ситуация под контролем! – повысил голос майор. – Нападение успешно отбито штатными средствами периметра. Автоматические системы сработали своевременно, тварей засекли еще на подходе. Были и летающие, и бегающие. Даже что-то пыталось из-под земли лезть. Бегуны, похожие на кошколаков, застряли в «Заборе», а вот летучие и подземные прорвались в «сектор-четыре». По счастливой случайности на территории было всего трое сотрудников, и они успели забаррикадироваться в малом исследовательском боксе. Нападение длилось не больше пяти минут, за это время было поражено сто процентов целей. Они элементарно кончились, и атака захлебнулась. На данный момент в радиусе трех километров от базы значительной концентрации местных живых организмов не наблюдается, фон стандартный. Тем не менее батальон переводится в режим «готовность один». Усиливаются посты, в каждом секторе дежурит группа быстрого реагирования.

– Товарищ майор, разрешите вопрос? – не выдержал Иванов. Дождавшись кивка Исаева, продолжил: – А с какой целью всю базу взбаламутили? Сирену, наверное, на орбите было слышно.

– Да от страха оператор в наблюдательном центре чуть не обделался и с перепугу врубил ревун, – с досадой поморщился майор. – Ему уже пистон вставили, да толку-то… Теперь людей успокаивать до утра будем. Впрочем, нет худа без добра – боеготовность проверили. Считайте это внеплановыми учениями. И раз уж все здесь, займемся анализом видеоматериалов.

Присутствующие офицеры тут же начали вполголоса делиться впечатлениями от подобной перспективы, но Исаев решительно пресек ропот:

– Это приказ, господа военные. К тому же это не займет много времени. Компьютерщики уже обработали видеофайлы и скомпоновали материал в два десятиминутных ролика. Сейчас смотрим и делимся соображениями. Боюсь, днем у нас на это может банально не хватить времени. Седалищем чувствую, светят нам нешуточные неприятности.

– Образцы взяли? – поинтересовался я. – Ознакомиться с результатами анализа можно будет?

– Вряд ли, – обломало меня начальство. – Ни одного образца взять не удалось. ГБР с приданными биологами ни одной тушки на территории не обнаружила. За пределами периметра, что характерно, тоже ничего не нашли. О нападении напоминают только рытвины и довольно широкие туннели типа кротовых. Их уже обследовали, но никаких следов прокопавших их существ нет. Просто ходы под «Забором». Часть уже обвалилась, чуть одного Охотника не завалило внутри.

Н-да. Не могу сказать, что Исаев меня удивил. Нечто подобное я и предполагал. И как раз это мне не нравилось больше всего.

– Удалось заснять процесс разложения останков?

– И что ты, Денисов, вечно поперед батьки в пекло лезешь! – попенял майор. – Сейчас файлы просмотрим, там все прекрасно видно. И если ты намекаешь, что нынешнее нападение суть логическое продолжение происшествия с поисковой группой, то тут ты однозначно прав.