Лебединая песнь Маккаммон Роберт

Она сжала несколько слитков стекла и подняла их, чтобы посмотреть, в какую пустышку превратились ее мечты.

– Что это за чертовщина? – спросил Арти.

В руке Сестры Жуть лежало большое стеклянное кольцо в форме бублика. Посередине находилось отверстие диаметром в шесть-семь дюймов. Толщина самого кольца была около двух дюймов, а диаметр – около семи. По окружности через неодинаковые интервалы рельефно выступали пять стеклянных шипов, один – тонкий, как сосулька, второй – шириной с лезвие ножа, третий – изогнутый крючком, а остальные два – просто бесформенные. Внутри стекла была заключена сотня темных овалов и квадратов различного размера, в глубине их соединяла странная паутина линий.

– Барахло, – пробормотала она и хотела было бросить находку обратно в золу, но тут снова сверкнула молния.

Стеклянная безделушка неожиданно брызнула ярким светом, и на мгновение Сестра Жуть подумала, что кольцо воспламенилось в ее руке. Она взвизгнула и уронила его, а Арти заорал:

– Господи!

Свет исчез.

Женщина осмотрела дрожащую ладонь и пальцы, чтобы убедиться, что не обожглась; тепла не было, лишь ослепительная вспышка. Сестра Жуть все еще чувствовала, как свет пульсирует под веками.

Она потянулась к кольцу, но отдернула руку. Арти приблизился и наклонился в нескольких футах от нее.

Сестра Жуть притронулась к диковинке и опять отдернула руку. Стекло было гладким, как прохладный бархат. Она задержала на нем пальцы, потом сжала его в ладони и подняла из золы. Оно оставалось темным. Женщина стала рассматривать его и почувствовала, как колотится сердце.

В самой глубине стеклянного кольца притаился малиновый свет. Он начал разгораться в пламя, распространяться по паутине к другим вкраплениям внутри кольца, пульсируя и с каждой секундой становясь сильнее и ярче.

Рубин величиной с ноготь мерцал ярким красным цветом, другой рубин, поменьше, походил на горящую во тьме спичку. Третий сиял, как комета, а затем и четвертый, и пятый, впаянные в глубину прохладного стекла, начали подавать признаки жизни. Красный свет непрестанно пульсировал, и Сестра Жуть почувствовала, что его ритм совпадает с биением ее сердца.

Другие рубины переливались, вспыхивали, как угольки. Внезапно чистым бело-голубым светом проявился бриллиант, а сапфир в четыре карата засиял ослепительным ярко-синим. Когда биение сердца Сестры Жуть участилось, ускорилось и мерцание сотен камней, заключенных в стеклянном кольце. Изумруд отзывался прохладным зеленым светом, грушевидный бриллиант горел раскаленной белизной, топаз – пульсирующим темным красно-коричневым. Рубины, сапфиры, бриллианты и изумруды десятками пробуждались, свечение трепетало, пробегая по паутине, пронизывавшей толщу стекла. Нити драгоценных металлов – золота, серебра и платины, – заключенные в стекле, тоже светились и служили как бы бикфордовыми шнурами, от них становились еще ярче вспышки изумрудов и топазов, разгорался пурпур аметистов.

Стеклянное кольцо рдело, как многоцветный круг, однако под пальцами Сестры Жуть не чувствовалось тепла. Свечение пульсировало с такой же частотой, с какой билось сердце женщины, мерцающие волшебные краски горели все ярче.

Она никогда не видела ничего подобного, никогда, даже на витринах магазинов Пятой авеню. Внутри стекла оказались камни невиданных цветов и чистоты, некоторые до пяти-шести карат, другие крошечные, но тем не менее ярко сверкавшие. Стеклянное кольцо пульсировало… пульсировало… пульсировало…

– Леди? – прошептал Арти, в его распухших глазах отражалось свечение. – Можно… мне подержать?

Сестре не хотелось отдавать кольцо, но он смотрел с таким изумлением и страстной жаждой, что она не смогла отказать.

Его обожженные пальцы сжали кольцо, и, как только оно освободилось от руки Сестры Жуть, пульсация изменилась, подхватив биение сердца Арти Виско. Изменились и цвета: сильнее засветились синие и зеленые, а рубиновый и бело-голубой чуть-чуть пригасли. Арти поглаживал кольцо, и бархатистая поверхность напомнила ему о том, какой была кожа его жены, когда она была молода и они, молодожены, только начинали совместную жизнь. Он вспомнил, как сильно любил жену и желал ее. Он ошибся, понял он. Ему есть куда идти.

«Домой, – подумал Арти. – Я должен добраться домой».

Через несколько минут он осторожно возвратил кольцо Сестре Жуть. Оно опять изменилось. Женщина сидела, держа его в ладонях и всматриваясь в прекрасные глубины.

– Домой, – прошептал Арти, и она подняла взгляд.

Арти не мог расстаться с воспоминанием о мягкой и нежной коже жены.

– Я должен добраться домой, – сказал он уверенно.

Он неожиданно быстро заморгал, будто получил пощечину, и Сестра Жуть увидела в его глазах слезы.

– Здесь… нигде нет телефона? – спросил он. – И полицейских тоже нет?

– Нет, – ответила она. – Я думаю, нет.

– О-хо-хо.

Арти кивнул, посмотрел на нее, потом вновь на пульсирующее свечение.

– Вам… тоже нужно домой! – сказал он.

– Мне некуда идти, – мрачно усмехнулась Сестра Жуть.

– Тогда почему бы вам не проехаться вместе со мной?

Она рассмеялась:

– Проехаться с вами? Мистер, вы не заметили, что машины и автобусы сегодня слегка выбились из графика?

– У меня на ногах есть обувь. У вас тоже. Мои ноги еще ходят, да и ваши.

Толстячок отвел взгляд от яркого свечения и оглядел разруху вокруг, будто только что впервые заметил ее.

– Господи, – простонал он. – О Господи, за что?

– Не думаю, что… что Бог имел какое-то отношение к тому, что произошло, – сказала Сестра Жуть. – Я помню, как молилась о Царствии Божием, о Судном дне, но я никогда не молилась о таком. Никогда.

– Вам нужно сохранить эту вещь, леди. – Арти кивнул на стеклянное кольцо. – Вы нашли ее, поэтому я считаю, что она ваша. Она может кое-чего стоить. Когда-нибудь.

Он восхищенно потряс головой.

– Такие вещи не бросают, леди! – сказал он. – Я не знаю, что это такое, но такие вещи не бросают, это уж точно.

Неожиданно он встал и поднял воротник своего норкового манто.

– Ну, я думаю, вы сами прекрасно поняли это, леди. – И, бросив последний взгляд на желанное стеклянное кольцо, он повернулся и зашагал прочь.

– Эй! – Сестра Жуть тоже встала. – Куда это вы?

– Я говорил вам, – ответил он, не оборачиваясь. – Я собираюсь домой.

– Вы ненормальный? Детройт ведь не за углом!

Арти не остановился.

«Чокнутый, – решила она. – Еще безумнее, чем я!»

Она положила стеклянное кольцо в свою новую сумку «Гуччи», и, как только отняла от него руку, пульсация прекратилась и свечение сразу же погасло, словно вещь снова заснула. Женщина поспешила за Арти.

– Эй! Подождите! А как же насчет пищи и воды?

– Думаю, что найду, когда мне будет нужно! Если не найду, обойдусь. Разве у меня есть выбор, леди?

– Почти никакого, – согласилась она.

Он остановился, обернувшись к ней:

– Правильно. Черт возьми, я не знаю, дойду ли. Даже не знаю, смогу ли выбраться из этих проклятых развалин! Но мой дом не здесь. Если кто-то умирает, он должен стремиться к дому, туда, где он кого-то любит, чтобы умереть там, вы так не считаете? – Он пожал плечами. – Может, я найду других людей. Может, найду автомобиль. Если хотите – оставайтесь здесь, это ваше дело, но у Арти Виско есть обувь на ногах, и Арти Виско способен идти.

Он помахал рукой и зашагал опять.

«Он больше не сумасшедший», – подумала она.

Начал накрапывать холодный дождь, капли его были черны и маслянисты. Сестра Жуть снова открыла сумку и коснулась пальцем бесформенного стеклянного кольца, чтобы посмотреть, что произойдет.

Один из сапфиров пробудился, и это напомнило ей вращающийся голубой луч, который светил ей в лицо. Картина из прошлого была близко, совсем рядом, но ускользнула прежде, чем женщина смогла поймать ее. Это было что-то такое, что, знала Сестра Жуть, она еще не готова была вспомнить.

Она убрала палец, и сапфир потемнел.

«Всего шаг, – подумала она. – Шаг, потом другой, и так постепенно ты дойдешь туда, куда нужно. Но что, если ты не знаешь, куда идти?»

– Эй! – крикнула она Арти. – Хотя бы поищите зонтик! И постарайтесь найти себе сумку, как у меня, чтобы вам было куда положить пищу и прочее!

«Господи, – подумала она, – этот парень не пройдет и мили! Надо идти с ним, хотя бы ради того, чтобы он не свернул себе шею».

– Подождите меня! – попросила она.

Сестра Жуть прошла несколько ярдов к фонтану, возникшему из разбитого водопровода, и встала под струю, смывая с тела пыль, пепел и кровь. Затем открыла рот и пила до тех пор, пока у нее в животе не забулькало. Но жажду сменил голод. Может, удастся найти что-нибудь поесть, а может, и нет, рассуждала она. Но по крайней мере, жажда теперь ее не мучает.

«Один шаг, – подумала она. – По одному шагу».

Арти ждал. По привычке Сестра Жуть подхватила несколько кусков стекла поменьше, куда вплавились камешки, завернула их в драный голубой шарф и положила в сумку. Женщина быстро прошлась по краю развала – рая для таких, как она, помоечников, и нашла нефритовую шкатулку. Когда она открыла крышку, заиграла мелодия. Нежная музыка среди такого обилия смертей опечалила ее.

Сестра Жуть оставила шкатулку посреди кучи мусора и зашагала к Арти по холодному дождю, прочь от руин ее волшебного уголка.

Глава 17

Пришла старуха с косой

– Суслик в норе! – бредил Поу-Поу Бриггс. – Господи наш, пришла старуха с косой…

Джош Хатчинс не имел представления, сколько времени они пробыли в подвале. Он долго спал и видел ужасные сны про Рози и мальчиков, бегущих от огненного смерча. Он поражался, что все еще может дышать. Воздух был спертый, но казался терпимым. Джош ожидал, что вскоре просто закроет глаза и не проснется. Боль от ожогов можно было терпеть, если не двигаться. Борец лежал, слушая бормотание старика, и думал, что умереть от удушья не так уж плохо, вроде как поперхнешься во сне, не будешь даже по-настоящему знать, что легкие страдают от нехватки кислорода. Больше всего ему было жаль девочку.

«Такая маленькая, – думал он. – Такая маленькая. Даже не успела вырасти».

Сглотнув ком в горле, он переключил свое внимание.

«Ну ладно, – решил он, – усну-ка снова. Может, в последний раз».

Джош подумал о людях, ждавших его на ринге в Конкордии, и ему стало интересно, сколько из них мертвы или умирают сейчас, в эту минуту. Бедный Джонни Ли Ричвайн! Сломать ногу, а на следующий день – такое! Черт! Это несправедливо. Совсем несправедливо.

Что-то уцепилось за его рубашку. На мгновение он даже слегка испугался.

– Мистер? – спросила Сван. Во мраке она подползла к нему на звук его дыхания. – Вы меня слышите, мистер?

Она опять для верности потянула за его рубашку.

– Да, слышу. Что случилось?

– Мама заболела. Вы не поможете?

Джош сел.

– Что с ней?

– Она странно дышит. Пожалуйста, помогите ей. – Голос у девочки звучал напряженно, но плакать она не собиралась.

«Крепкая малышка», – подумал он.

– Хорошо. Возьми мою руку и веди к ней.

Он протянул ладонь, и через несколько секунд Сван в темноте нашла и стиснула три его пальца в ладони. Она повела его. Вдвоем они продвигались через подвал к тому месту, где на земле лежала ее мать. До этого девочка спала, свернувшись рядом. Ее разбудил звук, похожий на скрип ржавой дверной петли. Тело Дарлин было горячим и влажным, но ее бил озноб.

– Мама, – прошептала Сван, – я привела великана помочь тебе.

– Мне нужен только покой, родная, – ответила мать сонным голосом. – У меня все хорошо. Не беспокойся обо мне.

– У вас ничего не болит? – спросил ее Джош.

– Идиотский вопрос. У меня болит все. Господи, не понимаю, что же со мной такое. Еще совсем недавно я чувствовала себя вполне хорошо, всего-то солнечный ожог. Но вот гадство! У меня ведь бывали солнечные ожоги и посильнее этого. – Она с трудом сглотнула. – Хорошо бы пивка.

– Может быть, здесь есть что-нибудь.

Джош начал искать, вскрыл несколько смятых банок. Без света он не мог определить, что в них находится. Он был голоден и хотел пить, зная, что девочка тоже должна испытывать голод. И Поу-Поу наверняка следовало напоить. Джош нашел банку чего-то, что зашипело и потекло, когда он открыл крышку. Он попробовал жидкость на вкус. Сладкий персиковый сок. Он поднес банку ко рту женщины, чтобы та могла утолить жажду. Дарлин отхлебнула, потом слабо оттолкнула от себя его руку.

– Вы что, решили меня отравить? Я сказала, хочу пива!

– Извините. Это все, что я смог сейчас найти.

Он передал банку Сван и посоветовал попить.

– За нами не идут, чтобы откопать нас из этого сортира?

– Не знаю. Может быть… – Он помолчал. – Может быть, скоро.

– У меня один бок горит, будто его поджаривают, а другой мерзнет. Это так неожиданно!

– Все будет хорошо, – заверил Джош.

Смешно, но он не знал, что еще сказать. Он чувствовал, девочка сидит около него, молчит и слушает.

– Отдохните, и силы к вам вернутся, – обратился он к Дарлин.

– Вот видишь, Сван? Я же говорила тебе, со мной все будет хорошо.

Больше Джошу делать тут было нечего. Он взял у Сван банку с персиковым соком и подполз к бредившему Поу-Поу. «Идет с косой, – бормотал старик. – О боже… Ты нашел ключ? Как же я теперь заведу грузовик без ключа?»

Джош дотронулся до его лба, приподнял старику голову и поднес вскрытую банку к его губам. Поу-Поу и трясся в ознобе, и горел в жару.

– Попейте, – сказал Хатчинс. Старик, послушный, как ребенок, припал к жестяному краю.

– Мистер? Мы собираемся выбираться отсюда?

Джош не думал, что девочка снова рядом. Голос у нее был все такой же спокойный, и говорила она шепотом, чтобы не услышала мать.

– Конечно, – ответил он.

Ребенок промолчал, и у Джоша снова возникло ощущение, что Сван даже в темноте видит: он лжет.

– Я не знаю, – прибавил он. – Может быть. Может быть, нет. Это зависит…

– Зависит от чего?

«Да уж точно не от меня», – подумал он.

– Это зависит от того, что сейчас творится там, снаружи. Ты понимаешь, что произошло?

– Что-то взорвалось, – ответила она.

– Правильно. Но и во многих других местах тоже что-то взорвалось. Целые города. Там, вполне вероятно… – Он поколебался, говорить ли ей все, как есть. – Возможно, миллионы людей погибли или завалены так же, как и мы. Поэтому, может быть, не осталось никого, чтобы вызволить нас.

Она помолчала с минуту, потом сказала:

– Это не то, о чем я спрашивала. Я спросила: «Мы собираемся выбираться отсюда?»

Джош понял, что она имеет в виду: намерены ли они сами попытаться освободиться, вместо того чтобы ждать, что кто-то придет им на помощь.

– Ну, – вздохнул он, – если бы у нас под рукой имелся бульдозер, я бы ответил «да». А так – я не думаю, что мы в ближайшее время сможем что-нибудь предпринять.

– Моя мама действительно больна, – сказала Сван, и на этот раз голос ее дрогнул. – Я боюсь.

– Я тоже, – признался Джош.

Девочка всхлипнула, но тут же утихла, совладав с волнением огромным усилием воли. Джош протянул руку и коснулся ее локтя. На ее коже лопнули волдыри. Мужчина вздрогнул и отдернул руку.

– А ты как? – спросил он Сван. – Болит что-нибудь?

– Кожа. Как будто ее колет и царапает. И живот еще. Меня уже давно тошнило, а недавно все-таки вырвало, но я сделала это там, в углу.

– Да, я тоже нехорошо себя чувствую.

Ему хотелось помочиться, и он уже подумывал, как бы устроить какую-нибудь систему санитарии. У них имелась масса консервированных продуктов, фруктовых соков и трудно сказать чего еще, заваленного землей.

«Прекрати!» – приказал он себе, потому что эти мысли оставляли ему капельку надежды.

Воздух скоро закончится! В их положении нет никакого способа выжить!

Но он понимал, что они находятся в единственном месте, которое могло защитить их от взрыва. Из-за огромной толщи земли, наваленной сверху, радиация не могла сюда проникнуть. Джош устал, у него ломило суставы, но ему больше не хотелось лежать и умирать. Если он сдастся, то девочке придется остаться здесь замурованной. Если же он поборет слабость и станет действовать, наведет порядок в банках с едой, он сможет добиться того, что они проживут еще… сколько? Ему стало интересно. Еще день? Неделю?

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Девять, – ответила девочка.

– Девять, – тихо повторил Джош и покачал головой.

Гнев и печаль боролись в его душе. Девятилетний ребенок должен играть на летнем солнышке. Девятилетний ребенок не должен сидеть в темном подвале, одной ногой в могиле. Это несправедливо! К чертям собачьим, как это несправедливо!

– Как тебя зовут? – спросила она.

Прошла минута, прежде чем он обрел дар речи.

– Джош. А тебя – Сван?

– Сью Ванда. Но мама зовет меня Сван. А как вы стали великаном?

В его глазах стояли слезы, но ему удалось улыбнуться.

– Наверно, в детстве хорошо ел кашу, когда был примерно в твоем возрасте.

– И от каши вы стали великаном?

– Ну, я всегда был большим. Раньше я играл в футбол, сначала в университете в Оберне, затем за «Нью-Орлеан сэйнтс».

– А сейчас?

– Сейчас – нет. Я… я борец, – сказал он. – Профессиональная борьба. Выступаю в роли плохого парня.

– А-а-а… – Сван задумалась.

Она вспомнила, что один из ее многочисленных «дядей», дядя Чак, раньше ходил на борцовские матчи в Уичито и смотрел их по телевизору.

– Вам это нравилось? Я имею в виду быть плохим парнем?

– По правде говоря, это просто игра. Я лишь изображал плохого. И даже не знаю, нравилось мне это или нет. Просто я умел это делать.

– Суслик в норе! – вскрикнул Поу-Поу. – Господи, пусть он уйдет!

– Почему он все время говорит про суслика? – спросила Сван.

– Ему очень больно. Он не понимает, что говорит.

Поу-Поу бредил о тапочках, о том, что злакам нужен дождь, потом опять умолк. От тела старика несло жаром, как из открытой печки, и Джош понимал: долго тот не протянет. Одному богу было известно, что произошло в его мозгу, когда он смотрел на взрыв.

– Мама сказала, что мы едем в Блейкмен, – сказала Сван, отвлекая его внимание от старика. Девочка осознала, что тот уже при смерти. – Она говорила, мы едем домой. А вы куда?

– В Гарден-Сити. Я должен был там выступать.

– Там ваш дом?

– Нет. Мой дом в Алабаме, далеко-далеко отсюда.

– Мама говорила, что мы едем к дедушке. Он живет в Блейкмене. А в Алабаме живет ваша семья?

Он подумал о Рози и сыновьях. Но теперь они – часть чьей-то другой судьбы, если, конечно, еще живы.

– У меня нет никакой семьи, – сказал Джош.

– Разве у вас нет никого, кто вас любит? – спросила Сван.

– Нет, – ответил он. – Думаю, нет.

Он услышал стон Дарлин и сказал:

– Последи за мамой.

– Да, сэр.

Сван поползла было от него, но потом оглянулась на великана.

– Я знала, что случится что-то ужасное, – сказала она. – Я поняла это в ту ночь, когда мы покинули трейлер дяди Томми. Я пыталась объяснить это маме, но она не поняла.

– Как же ты узнала?

– Мне сказали светлячки, – ответила она. – Я поняла это по их свечению.

– Сью Ванда, – слабым голосом позвала Дарлин. – Сван? Где ты?

– Тут, мама. – Девочка поползла назад к матери.

«Светлячки ей сказали, – подумал Джош. – Правильно. По меньшей мере, у ребенка развито воображение. Это хорошо. Иногда воображение может стать лучшим укрытием, когда дела идут совсем неважно».

Но вдруг он вспомнил стаи саранчи, в которые попал его автомобиль. «В последние два-три дня они летели с полей тысячами», – говорил Поу-Поу. Странно.

«Может, саранча как-то узнала про то, что должно произойти на этих полях? – удивился Джош. – Наверное, насекомые умеют предчувствовать катастрофу. В этот раз, может быть, они уловили запах беды в ветре? Или в самой земле?»

Мысли его перешли к более важным вопросам. Сначала ему нужно найти место, чтобы справить нужду, иначе его мочевой пузырь лопнет. Прежде ему не приходилось делать это, сидя на корточках. Но если с воздухом все будет в порядке и они еще сколько-нибудь протянут, то с этим что-то надо придумать. Ему не улыбалось ползать по своему добру, как, впрочем, и по чужому. Пол состоял из бетона, но весь растрескался от толчков… И тут Хатчинс вспомнил про мотыгу, на которую наткнулся где-то в завале. Можно выкопать отхожее место.

Джош решил обследовать на четвереньках подвал, собирая консервы и все, что попадется в руки. Здесь явно много припасов, а в банках может быть достаточно воды и соков, чтобы продержаться какое-то время. Больше всего они нуждались в свете; Джош никогда прежде не подозревал, как он станет скучать по электричеству.

Он отполз в дальний угол, чтобы помочиться.

«Долго придется ждать до следующей ванны, – подумал он. – Зато в ближайшее время не понадобятся солнечные очки».

Его передернуло, и он поморщился. Моча, вытекавшая из него, жгла, как аккумуляторная кислота.

«Однако я жив! – подбодрил он себя. – Может, не так уж много в мире того, ради чего стоит жить, но я жив. Завтра, может, я и умру, но сегодня я жив и писаю, стоя на коленках».

В первый раз после взрыва он позволил себе подумать, что когда-нибудь каким-нибудь образом он еще сумеет снова увидеть мир снаружи.

Глава 18

Сделать первый шаг

Темнота спустилась внезапно. В июльском воздухе стоял декабрьский холод, черный ледяной дождь продолжал поливать руины Манхэттена.

Сестра Жуть и Арти Виско стояли на гребне гряды, образованной развалинами зданий, и смотрели на запад. На другом берегу Гудзона на нефтеперегонных заводах Хобокена и Джерси-Сити все еще полыхали пожары, там бушевало оранжевое пламя. На западе же пожаров не было. Капли дождя стучали по сморщенному пестрому зонтику, который Арти нашел в руинах магазина спорттоваров. Магазин этот снабдил их и другими сокровищами: светоотражающим ярко-оранжевым рюкзаком, который теперь висел за плечами Арти, и новой парой кроссовок для Сестры Жуть. В сумке «Гуччи», висевшей у нее на плече, лежали обгоревшая буханка ржаного хлеба, две банки анчоусов с ключиками на крышках, пакет жареных ломтиков ветчины и чудом уцелевшая, пережившая катастрофу бутыль канадского имбирного эля. Путникам потребовалось несколько часов, чтобы пересечь пространство между началом Пятой авеню и первым пунктом назначения – туннелем Линкольна. Однако туннель обрушился, и река затопила его до самых ворот для сбора платы за проезд, возле которых горой лежали раздавленные автомобили, бетонные плиты и трупы.

Они молча отвернулись. Сестра Жуть повела Арти на юг, к туннелю Холланда и другим путям под рекой. Прежде чем они дошли, стемнело, и теперь им приходилось ждать утра, чтобы выяснить, не обвалился ли и туннель Холланда. Последний указатель, найденный Сестрой Жуть, гласил: «Двадцать вторая Западная улица», но он валялся на боку в золе и мог быть заброшен сюда взрывом издалека.

– Ну, – тихо сказал Арти, глядя за реку, – непохоже, что там кто-нибудь живет?

– Нет.

Сестра Жуть вздрогнула и поплотнее запахнула норковое манто.

– Холодает. Нужно найти какое-нибудь укрытие.

Она поглядела на смутно проступавшие в сумерках уцелевшие дома. Любой из них мог обрушиться на их головы, но Сестре Жуть куда больше не нравилось, как быстро падает температура.

– Пошли, – позвала она и зашагала к одному из сооружений.

Арти молча последовал за ней.

За время путешествия они встретили лишь четырех человек, не погибших в катастрофе, и трое из них оказались так изувечены, что жизнь в них едва теплилась. Четвертый – страшно обгоревший мужчина в полосатом костюме строгого покроя, – когда они приблизились к нему, взвыл, как собака, и нырнул обратно в расщелину. Сестра Жуть и Арти шли буквально по трупам, и ужасный лик смерти перестал их страшить. Теперь они вздрагивали, заслышав в завалах чей-то стон, а один раз их испугали хохот и визг вдалеке. Они пошли на голоса, но так и не увидели никого живого. Безумный смех преследовал Сестру Жуть. Он напомнил ей о том, что она услышала в кинотеатре, – о смехе человека с горящей рукой.

«Думаю, что там, снаружи, есть и другие уцелевшие, – сказал он. – Вероятно, прячутся где-нибудь. В ожидании смерти. Хотя долго им ждать не придется. Вам тоже».

– Это мы еще посмотрим, гаденыш, – сказала вслух Сестра Жуть.

– Что? – спросил Арти.

– А, ничего. Я просто… думала.

«Думала!» – внезапно поняла она.

Этим она не привыкла заниматься. Последние несколько лет прошли для нее в каком-то угаре, а до них была тьма, нарушаемая только вспышками ярко-голубого света и демоном в желтом дождевике.

«Мое настоящее имя не Сестра Жуть! – вдруг осознала она. – Мое настоящее имя…» Но она не помнила его, как не помнила, кто она и откуда появилась.

«Как я попала сюда?» – спрашивала она себя, но не могла найти ответа.

Они забрались в руины здания из серого камня. Для этого им пришлось вскарабкаться на кучу обломков и проползти через дыру в стене. Внутри оказалось черным-черно, а воздух был пропитан запахом тины и дымом, но по крайней мере они укрылись от ветра. Они на ощупь шли по наклонному полу, пока не наткнулись на угол. Устроившись там, Сестра Жуть полезла в сумку за буханкой хлеба и бутылью с элем. Ее пальцы коснулись стеклянного кольца, обернутого смятой полосатой рубашкой, которую она сняла с манекена. Другие осколки, завернутые в голубой шарф, лежали на дне сумки.

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эрик Бертран Ларссен добился огромных успехов как писатель и лектор. Он мотивировал звезд спорта про...
Только за последние четыре года в России произошло 7 случаев расстрела учащихся в образовательных уч...
Представьте себе мир, очень похожий на наш, но бок о бок с людьми в нем живут фантастические существ...
Еще одна книга легендарного тандема Леонов-Макеев. Полковники МВД Гуров и Крячко проводят отпуск в о...
Свадьба – это самый счастливый день для любой девушки. Каждая мечтает о пышном белом красивом платье...
Путешествие Даниэля сарр Клименсе в далекий Клаундстон продолжается, и оно по-прежнему обещает быть ...