Побег от Гудини. Охота на дьявола Манискалко Керри

Я моргнула, ошеломленная одновременно его правотой и своей невежественной точкой зрения. Из могилы, в которой я его похоронила, всплыло давнее воспоминание. Когда мама лежала при смерти, я часто читала ей, надеясь отвлечь от боли, хотя бы ненадолго. Отчасти я воспротивилась тому, что меня приструнил такой коварный молодой человек, но в основном покраснела от стыда, что его точка зрения не дошла до меня быстрее. Людей нужно развлекать, чтобы их мысли не были заняты одним только негативом. Похоже, каждый раз, когда я открывала книгу и брала маму в новое путешествие, на душе у нее действительно становилось легче.

– Я…

Вдруг Мефистофель схватил мою руку и запечатлел на ней целомудренный поцелуй. Слова извинения замерли у меня на языке. Я уловила огонь в его глазах, он тут же переместил взгляд выше моего плеча. Он устроил еще одно представление, и не в мою пользу. Я выдернула руку, но слишком поздно. Он усмехался.

– Безмерно рад, мисс Уодсворт. Может, встретимся опять на нашем любимом месте… – Он наклонился так, что дальше слышно было только мне: – Где-то в полночь? Кажется, наше свидание оборвалось слишком резко, и нам еще многое нужно обсудить, если вы не против.

Он кивнул кому-то за моей спиной с той же враждебной улыбкой.

– Добрый вечер. Полагаю, мистер Кресуэлл? Мы только что о вас говорили. А кто прелестная леди с вами?

Я выдохнула, не желая поворачиваться лицом к Томасу, пока что.

– О? Вы говорили обо мне? – Голос у Томаса был скептическим, а вид – еще больше, когда я повернулась и обнаружила на себе его пристальный взгляд. – Это честь для меня, учитывая, что у меня нет шляпы фокусника с раскрашенными чернилами розами. И я не умею кувыркаться на сцене. Хотя я чертовски очарователен. Понимаю ваш интерес.

Он помолчал, словно обдумывая, что сказать дальше.

– Вижу, вы по-прежнему в этой маске. Не натирает?

– Нисколько. Она с изнанки бархатная. – Мефистофель улыбнулся миссис Харви так лучезарно, что я испугалась, как бы она не упала в обморок от перегрева. – Вы представите меня этому прелестному юному созданию, или я умру от желания?

– Миссис Эдна Харви, мистер… – Миссис Харви сдвинула брови. – Э… мистер?..

– Мефистофель вполне сойдет, если вам угодно. – Он склонил голову. – Если вы меня извините, я займусь делами. Доброго вечера вам всем.

Мы мгновение стояли, глядя вслед хозяину карнавала. Тот возвращался к своей труппе и разным делам, которыми циркачи занимаются после представления. Когда он оказался вне пределов слышимости, миссис Харви выпустила руку Томаса и принялась обмахиваться веером.

– Он – нечто особенное, не правда ли? – спросила она. – Такой загадочный в этой маске, с таким именем. Интересно, он когда-нибудь выходит из этого образа? Не так-то просто примерить новую личность. Полагаю, он снимает маску перед сном…

– Может, кому-нибудь из нас стоит прокрасться в его каюту и проверить? – поддразнила я.

Миссис Харви бросила на меня взгляд.

– Я бы не прочь вызваться на такое задание.

Усмехнувшись, Томас опять взял миссис Харви под руку и повел нас к каютам. Меня впечатлили его любезные манеры.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь из его артистов знает, кто он такой на самом деле. Есть определенные причины носить маску, и я уверен, что это не только для загадочности. Держу пари, что либо он от кого-то прячется, либо скрывает неприглядное прошлое.

Я издала неподобающее леди фырканье.

– Один из твоих знаменитых дедуктивных выводов, основанных на наблюдениях?

– Смейся сколько угодно. – Томас поднял плечо. – Но у него аристократические манеры. Как и сапоги.

Честно говоря, меня не удивило то, что Томас опять с ходу разгадал на вид невероятную подробность.

– Ну хорошо. Расскажи побольше о его сапогах и как они засвидетельствовали аристократизм в дедуктивном журнале Томаса Кресуэлла.

– Наверняка с ним произошло что-то ужасное. Бедняга. – Миссис Харви остановилась перед своей каютой и посмотрела на палубу сзади нас. – Мисс Уодсворт, поскольку ваша дверь следующая, думаю, будет нормально, если на этот раз вас доведет Томас. Если только вы не сочтете это неприличным. Мне вдруг стало нехорошо…

– Вам требуется тоник для путешествующих? – предположил Томас с плохо скрываемым смехом в голосе. Она ткнула его в грудь. – Ой!

– Потише, – добродушно сказала она. – Невежливо смеяться над старшими. Когда-нибудь вам тоже понадобится глотнуть тоника для путешествующих, чтобы заснуть.

Я проигнорировала этот глупый разговор и улыбнулась нерадивости нашей компаньонки. Было совершенно неприлично идти куда-нибудь с Томасом без сопровождения, но нам доводилось бывать и в более компрометирующих обстоятельствах, чем короткая прогулка. Папа бы ужаснулся, если бы узнал.

– Все хорошо, миссис Харви. Поскольку у нас смежные каюты, я уверена, что это никого не шокирует. В любом случае большинство пассажиров уже ложатся спать. Мы не задержимся.

– Вечер был волшебный. И забаву не испортил ни один труп! – Она поцеловала в щеки нас с Томасом и открыла дверь. – Я совершенно выбилась из сил.

Когда она закрыла дверь, мы с Томасом прошли несколько шагов до скамейки между моей каютой и соседней. Чувствуя, что он хочет мне что-то сказать, я села и похлопала по скамейке рядом с собой. Снегопад почти прекратился, но воздух по-прежнему покалывал. Как всегда настроенный на мои ощущения, Томас снял пальто и накинул мне на плечи.

– Спасибо, – сказала я. – Ты говорил что-то про обувь?

– Подошвы не истерты. – Он огляделся, прежде чем сесть, и потер руки. – Предупреждая твои замечания: нет, не думаю, что это объясняется качественной кожей и тем, что они начищены. Они новые. Или, по крайней мере, их мало носили.

– Может, он обувает их только на представления.

Томас выпрямился, его обаятельнейшая улыбка блеснула в темноте.

– Хорошая теория, Уодсворт, но, судя по тому, как он бегает по сцене… Даже если он носит именно эти сапоги только на представлениях, они должны были слегка износиться. Поскольку ничего подобного не наблюдается, на что это может указывать?

– Он купил новые.

– Вот именно. Даже успешный шоумен не будет столько тратить на хорошую обувь, – сказал Томас. – Наверняка он не будет каждый раз покупать дорогую пару. Это наводит меня на мысль, что он определенно выходец из богатого дома и сорит деньгами не задумываясь. Если вы знаете, что вам нужно менять обувь каждую ночь, будете ли вы покупать самую дорогую?

Его вывод имел смысл.

– Хорошо. Это также объясняет то, что он носит маску и пользуется сценическим псевдонимом, не так ли? – Я засмотрелась на знакомый резко очерченный профиль моего друга. – Тем не менее ты считаешь, что он опасен.

– Он скрытный, способен манипулировать людьми и представлять безобидные вещи жуткими, а жуткие – безобидными. Умерли две девушки. Основываясь только на этих причинах, я ему не доверяю. – Отбросив правила приличия, принятые в нашем мире, Томас с задумчивым видом взял меня за руку и переплел пальцы с моими. – Ему от тебя что-то нужно. Не знаю – что, но могу предположить, что ничего хорошего. Какими бы ни были его мотивы, они непосредственно касаются выгод его карнавала. И если он причинит тебе вред…

– Ты прекрасно знаешь, что я способна о себе позаботиться. Я уже пережила встречу с ним наедине, не о чем беспокоиться. Я считаю, что сблизиться с ним будет полезно по многим причинам.

Томас поднялся и принялся расхаживать перед ближайшей к носу корабля дымовой трубой, подняв плечи, отчасти чтобы защититься от ветра, а отчасти возражая плану, который я необдуманно озвучила. Я медленно встала и пошла за ним, мечтая вернуть свои слова обратно. За спиной Томаса поднимался дым, напоминая курильщиков сигар, развалившихся в курительной комнате. Серовато-белые клубы лениво плыли к облакам. Если бы мой друг был таким же расслабленным, как этот образ! Он был так сильно уязвлен, что я боялась, как бы он не бросился в океан.

Понаблюдав, как он несколько раз прошелся туда-сюда, я сказала:

– Честно говоря, Томас, ты знаешь, что это лучший отвлекающий маневр. Прекрасная возможность поработать для твоей кресуэлловской магии, а у меня появится время сблизиться с артистами. Не завидуй, что не ты первый это придумал. И нечего дуться.

Он остановился и посмотрел так, будто у меня выросла вторая голова.

– Нет лучшего отвлекающего маневра, чем зайти в клетку льва, но это вовсе не безопасно, Уодсворт.

– Наша работа опасна сама по себе, – возразила я. – Это просто еще один инструмент охоты за убийцами. Если все будут увлечены спектаклем между мной и Мефистофелем, на вас с дядей никто не будет обращать внимание.

– О, в самом деле? Никто не будет обращать внимание на твоего бедного, душераздирающе красивого брошенного возлюбленного, пока ты будешь сближаться с хозяином карнавала? – Он выгнул бровь. – Возможно, я использую как приманку себя. Уверен, я и сам смогу очаровать нескольких артисток.

– Так вот в чем дело? Тебе не хватает переживаний? – поинтересовалась я. – Твоя работа гораздо увлекательнее и важнее, чем флирт с артистом. Тебе досталось изучать потертости на сапогах и вычислять, откуда они взялись и кто в этом виноват. Видишь? Очень важная работа.

– Тогда ты должна принять на себя честь сыграть мою роль, – ответил он. – Я за полное равенство в нашем партнерстве.

Я поджала губы, и он победно улыбнулся.

– Именно так я и думаю. У тебя нет серьезных причин подвергать себя опасности. Мефистофель – потенциальный убийца. Прогуливаться с ним по палубе так же мудро, как для меня совать голову в пасть упомянутого льва. И хотя оно может показаться грандиозной забавой, это, без сомнения, плохая идея.

– Не согласна.

– Значит, ты говоришь, что я должен сунуть голову в пасть льву?

– Если ты этого хочешь, я поддержу, даже если мне это не понравится. – Я вздернула подбородок. – Если Мефистофель убийца, ему хватит ума не трогать меня, зная, что на него первого падет ваше с дядей подозрение. Однако, сблизившись с ним, завоевав его доверие, возможно даже флиртуя, я получу шанс проникнуть в его труппу. Если он будет мне доверять, то и остальные тоже. Кто знает, что я смогу таким способом увидеть?

– Слишком много «если», – сказал Томас, тщательно контролируя голос. – Если что-то пойдет не так, ты окажешься прямо на линии огня. В этом случае риск того не стоит, Уодсворт.

– Тогда я вынуждена сообщить, что мы зашли в тупик. – Я покачала головой. – У меня противоположное мнение. Иногда стоит пойти на риск, даже если это поначалу кажется неразумным.

Томас фыркнул с легким раздражением.

– Ты сейчас говоришь прямо как он. На самом деле, осмелюсь сказать, тебе нравится быть рядом с ним, просто признай это. Что…

Я повернула его лицо к себе.

– Кресуэлл, он не причинит мне вреда и не встанет между нами. Мне все равно, какие фокусы он попытается выкинуть. Мое сердце принадлежит тебе, и ловкостью рук его не похитить.

Предупреждая его возражения, я прижалась к его губам. Он привлек меня ближе, его руки скользнули по моей талии – два якоря в море неизвестности. Мы целовались под сверкающими созвездиями и периодически падающими снежинками, пока нас не оторвал друг от друга поздний сигнал отставшего корабля.

Томас неохотно довел меня до двери каюты и со сдержанным поцелуем пожелал спокойной ночи. Я посмотрела вверх на луну. Мои мысли разбегались, как звезды. Если Томас прав, в чем я была уверена, то кто же такой Мефистофель и от чего он убегает или скрывается?

Я проскользнула в каюту и посмотрела на часы. Приближалась полночь. Сменив меховой палантин на пальто, я приложила ухо к двери в смежную каюту и с облегчением услышала негромкое похрапывание миссис Харви. Надеюсь, она проспит всю ночь и не станет меня проверять. Я же уснуть не смогу. Потому я прокралась по тихой прогулочной палубе, ожидая получить некоторые ответы от самого объекта нашего разговора.

– Вот и вы, любопытная мисс Уодсворт. Мне было интересно, рискнете ли вы прийти во второй раз. Но вы явились, чтобы закончить нашу милую болтовню, или ждете от свидания со мной чего-то большего?

Мефистофель вышел из тени шлюпок, как демон, восстающий из тумана. В руке он держал бутылку вина. Его маска теперь отражала лунный свет, и я содрогнулась – почему бы не снять эту жуткую вещь?

– А, вот что. – Он откровенно разглядывал меня. – Пришли забрать обратно свою душу? Я могу сегодня быть великодушным, но не настолько. Душа моя, и делиться я не буду.

Я закатила глаза.

– Вы много о себе возомнили. Почему вас волнует, нравитесь ли вы мне, когда у вас есть целый корабль пассажиров, которые очарованы вашими представлениями? Почему бы вам не обратить внимание на кого-нибудь из них? Они оценят, как вы рыщете, погруженный в раздумья. Не говоря уже о том, – я вгляделась в него пристальнее, – что, по словам моей кузины, воздушная гимнастка, Касси Императрица, влюблена в вас по уши.

Мефистофель поставил бутылку, прислонился к стене каким-то обыденным и привычным движением и принялся внимательно меня разглядывать. Томас был прав – теперь, когда я знала, что искать, в нем ощущалось высокое социальное положение. Впечатление, которое нельзя взрастить, наблюдая за богатыми, а которое появляется, если практиковаться в нем с рождения. В нем есть нечто большее, чем он показывает.

– У вас так много друзей, что вам больше не нужно? – спросил он наконец. – Какую обиду я вам нанес, чтобы заслужить такие колкости? Я просто стараюсь вас узнать. Не вижу в этом никакого преступления. Тем не менее вы готовы вынести мне приговор.

– Не думайте, что я упустила ваше недавнее представление и стоящий за ним умысел. – Я подошла к стене со шлюпками. – Вы пытались вбить клин между мной и Томасом. Я считаю это достаточной обидой.

– И? Его так оскорбило то, что я поцеловал вам руку? Если да, то вам следует поискать другого кавалера. Ревность имеет способность усиливаться. Если уж на то пошло, я оказал вам немалую честь, вырвав с корнем это разрушительное чувство. Всегда рад услужить.

– Чтобы нас разлучить, потребовалось бы нечто гораздо более непростительное, а это, уверяю вас, невозможно, поэтому даже не пытайтесь.

– Вот видите. – Он махнул рукой. – Если вас двоих не разлучить, то я могу изо всех сил добиваться вашего расположения. Разве это оскорбительно?

– Это неприлично и неуместно, учитывая то, что мы даже не знаем друг друга, а вас любит другая женщина. Вы заигрались, и я не буду в этом участвовать. – Я старалась не кричать, но мой голос все равно стал громче. Я на мгновение остановилась, чтобы успокоиться. – И это нехорошо. Если вы в самом деле хотите стать другом, это неправильный путь.

– Я шоумен. Я нехороший. И я непорядочный. – Он повел плечом, словно просто комментировал что-то несущественное, вроде погоды. – Если вы ожидаете, что я не такой, вас ждет разочарование.

Я сердито смотрела на него, уперев руки в бока.

– Тогда почему, скажите на милость, вы хотели встретиться снова?

У него хватило самообладания улыбаться мне.

– Основываясь на ваших познаниях в судебной медицине, я пересмотрел свое предложение. И оно не касается брачных отношений – о, пожалуйста, не смотрите так печально.

Я невольно скривилась, и он умиротворяюще развел руками.

– Мисс Уодсворт, я просто шучу. Мне нужна ваша помощь в представлениях.

Он помолчал, ожидая, не буду ли я возражать, но я молчала.

– Я видел ваше лицо, когда ваша кузина взошла на сцену в тот первый вечер – вы не одобряли карнавал и ее участие в нем, да?

Он не ошибся.

– Это не ваша забота.

– Почему же не моя? – Он опять расплылся в улыбке, и я придумала кучу способов стереть эту улыбку с его лица. – А если я скажу, что могу вам помочь? Вы желаете, чтобы ваша кузина освободилась от шоу и Гудини. Я знаю секрет, который сыграет вам на руку. Но только если вы поможете мне. Заключим сделку? Моя помощь в обмен на вашу?

Мне было страшно любопытно, что это за секрет, но я знала, что любопытство имеет цену. Должно быть, он что-то увидел на моем лице, что дало ему надежду.

– Есть одно условие. Ни слова о нашей сделке. Ни мистеру Кресуэллу, ни вашей кузине, ни кому-либо еще на борту парохода. Если им станет известно… что ж, я буду вынужден раскрыть карты и выдать ваш секрет.

– Какой секрет? – ощетинилась я. – Я не сделала ничего, о чем следует беспокоиться.

– Вы уверены? – поинтересовался он одновременно невинно и лукаво. – Сомневаюсь, что Лиза вообще вернется домой, если обнаружит, что вы виновны в ее неминуемой сердечной драме.

– Я еще не дала согласия, а вы уже меня шантажируете?

Он опять поднял плечо.

– Но вы не сказали «нет», не так ли?

Я уставилась на него, обдумывая предложение и отчаянно пытаясь сдержать эмоции. Первым порывом было сказать «нет», дать ему пощечину перчаткой и уйти. Умчаться в противоположном направлении и до самой Америки даже не смотреть в его сторону.

Это было бы самым мудрым решением.

Самым безопасным.

Но также это решение было самым эгоистичным и не помогло бы ни кузине, ни мне самой. Я была воспитана использовать бездействие как систему безопасности, но оно не предназначалось для исследования незнакомой территории.

Мефистофель подошел ближе – волк, почуявший добычу. Я увидела в его ажурной маске свое искаженное отражение и содрогнулась.

– Я дам вам то, чего вы больше всего хотите, мисс Уодсворт. Вашу кузину, избавленную от погибели и позора, и при этом вам не придется сыграть роль злодейки. И в обмен на помощь вам я тоже получу то, что больше всего хочу.

– А чего вы больше всего хотите? Наверняка не просто мою помощь в представлении.

– Если верить слухам, ваша кузина больше не сможет ассистировать. Мне нужна другая хорошенькая девушка, чтобы ослеплять толпу. Вот и все.

– Я не смогу участвовать в ежевечерних представлениях – абсурдно думать, что дядя согласится, особенно после того, как он это же запретил Лизе.

– Я не требую от вас помощи каждый вечер. Только в одном особенном представлении. – Он пристально посмотрел на меня. – Так вы хотите освободить кузину от Гудини или нет?

У меня зудели ладони. Я не хотела думать о том, что случится с репутацией Лизы, если станет известно о ее романе с Гудини.

– Лиза подвергнется насмешкам и презрению, – давил Мефистофель, зная, что нашел правильную нить, за которую можно вытянуть мое решение. – Ее семья будет погублена. Лизу никогда не пригласят на чаепитие или роскошный бал, за ней не будут ухаживать представительные джентльмены. – Он сделал еще один шаг. – Она все это любит, правда? Будете ли вы стоять, наблюдая за тем, как она сжигает всю свою жизнь ради мужчины, который однажды непременно исчезнет, как растаявший дым?

Луну затянуло облаком, и небо на мгновение потемнело. Уже полночь, и меня предупреждали о сделках такого сорта.

Он подался вперед, сцепившись со мной взглядом.

– Заключим сделку?