Побег от Гудини. Охота на дьявола Манискалко Керри

Глава 17

Что сулят карты

Каюта Одри Роуз

Королевский почтовый

пароход «Этрурия»

5 января 1889 года

Я проснулась еще на рассвете и наблюдала через иллюминатор своей каюты, как с восходом солнца почти черная до самого горизонта вода окрашивается золотом. Покрытое рябью море обещало сегодня или завтра зимний шторм. Я оглянулась и не смогла сдержать улыбки. Лиза крепко спала под сбившимся одеялом, ее волосы разметались как карамельный дождь. Я все еще не могла поверить, что мы попали на вечеринку карнавала и что я в самом деле танцевала канкан. Это было безрассудно, и воспоминания вызывали беспокойство. Не о том, что я делала, а о том, что получала от этого удовольствие. И еще мне хотелось, чтобы Томас мог бы быть там с нами.

Выбросив это из головы, я потихоньку села за маленький туалетный столик и пролистала заметки на пергаменте, которые набросала после нашего возвращения. Я записала все последние странные случаи с начала нашего путешествия на борту «Этрурии».

На одном клочке пергамента было: «Мисс Арден убита, предположительно отравлена, хотя нет определенных доказательств. Игральная карта, найденная на сцене до обнаружения тела: туз пик. Есть ли связь? Отец врач. Соответствующая карта таро: Семерка Мечей».

На другом: «Похищены рулоны шелка, платки».

На третьем листке я написала: «Мисс Креншо отравлена. Игральных карт не найдено. Соответствующая карта таро: Звезда».

Мои скромные попытки разобраться в картах таро привели к наиболее подходящему значению Звезды: «трансформация». Я понятия не имела, как это соответствует делу и убийству.

Следующий клочок бумаги гласил: «Мисс Прескотт – первая из убитых, заколота кинжалами. Найденная игральная карта: туз треф. Отец главный магистратский судья. Соответствующая карта таро: Десятка Мечей. Предательство. Соответствие буквальное: заколота в спину».

Я откинулась на спинку стула, постукивая пальцами по бумаге. Что-то в этом было, какая-то связь. Может, две отдельные загадки. Ограбление совершил один, а женщин убил другой, обставив преступления под карты таро. Побежавшие по мне мурашки напоминали могильных жуков. Я понимала, что Томас был прав насчет преступников, анонимно путешествующих между континентами, но может ли их на борту оказаться сразу двое? Не исключено: двое из нескольких сотен – это совсем не много.

Теперь мне хотелось получить доступ в каюту мисс Креншо. После обнаружения у нее в желудке шоколадного торта мне хотелось сравнить его с образцом в ее каюте.

Кто-то легонько постучал в дверь. Предположив, что это принесли чай, я открыла. Я плотнее запахнула халат и прищурилась. Быстро обернулась: кузина по-прежнему посапывала, дыша глубоко и ровно.

– Рановато для визита, Кресуэлл. – Я выглянула на палубу и, убедившись, что никто ничего не видел, втянула его в каюту. – Люди могут подумать, что ты здесь ночевал.

Его губы изогнулись, а глаза расширились. Вот демон.

– На это ты и надеялся.

– Уодсворт, твои обвинения меня оскорбляют. У меня что, всегда есть скрытые мотивы? – Он поднес руку к сердцу и слегка пошатнулся. – Может, я просто принес чай.

– О? Так вот с чем ты пришел? – Я многозначительно уставилась на его пустые руки. – Забудь. Ты здесь, и это в самом деле замечательно. Взгляни. Но только тихо.

Я показала наугад заметку, стараясь не обращать внимания на то, что я почти не одета и мы находимся в спальне. По крайней мере мы не одни. Если он начнет меня целовать, я не уверена, что захочу остановиться. Прошлой ночью мне его очень не хватало.

– Видишь здесь какие-нибудь закономерности?

Томас снял цилиндр и пересек каюту несколькими широкими шагами. Разложив на столе бумаги, он немного нахмурился над одним листком.

– Мисс Прескотт была убита в первый вечер, но мисс Креншо пропала еще до отплытия. Порядок обнаружения трупов не обязательно указывает на порядок убийств.

Меня осенила новая идея.

– Томас, а научишь меня мысленно ставить себя на место убийцы? Как ты делал, когда мы впервые встретились?

Он похлопал себя пальцами по бедру.

– В классе твоего дяди?

– Да. – Я бросила взгляд на по-прежнему спящую кузину. – Когда ты вошел в роль Джека-Потрошителя, разделывающего первую жертву. Я хотела бы такому научиться. Это не сильно отличается от магии карнавала, правда?

Томас странно посмотрел на меня.

– Полагаю, и то, и другое включает некоторое вхождение в образ, но мне хотелось бы думать, что мой метод ближе к науке, чем у человека, размахивающего мечами.

– Все равно, мне бы…

В дверь опять постучали, и я проглотила слова так же быстро, как Аниша глотала пламя. Я начала толкать Томаса к сундуку, не зная, куда еще его спрятать. Лиза заворочалась, но не проснулась.

– Лезь сюда… быстро!

Не возражая, Томас сложился в сундуке – впечатляющий подвиг при его росте, – и я бросила сверху платье, надеясь спрятать моего друга под широкими юбками. Я расправила спереди халат и приоткрыла дверь.

Прислонившийся к дверному косяку Мефистофель окинул пристальным взглядом мой халат. Я выдохнула так, будто меня пнули в живот. Это была худшая из возможных ситуаций. Я не могла позволить Томасу подслушать наш разговор из-за сделки и не могла признаться гостю, что в моей каюте находится молодой человек. Если же Мефистофель скажет что-нибудь про вчерашний канкан, я уверена, Томас не позволит уйти от этой темы, пока я не сознаюсь.

– Здравствуйте, мисс Уодсворт. Ожидали кого-то другого? У вас такой вид, словно вы проглотили яйцо.

Он хотел было войти, но я выставила руку.

– Что вы здесь делаете?

– Вам тоже добрый день, – ответил он. – Поразительно: вы ничего не имели против свиданий в темных уголках парохода или визита в мою каюту в неурочный час, но не дай бог мне искать встречи наедине. Какой ужас.

– Если хотите поговорить, – тихо сказала я, – назначьте место встречи. На виду у всех. Желательно, когда я буду полностью одета и в сопровождении компаньонки.

– Разве Лиза прошлой ночью не исполняла обязанности компаньонки? – Он заглянул в каюту мимо меня. – Вы прячете тайного любовника, о котором я не должен знать?

– Я полирую скальпели. – Я показала на медицинскую сумку на тумбочке. – Если будете неосторожны, я могу нечаянно порезать ваш блестящий костюм.

– Угрозы вам не к лицу. – Он фыркнул, притворяясь уязвленным, и собрался было уходить, но повернулся. Даже на рассвете он носил маску, отражавшую оранжево-красные лучи восходящего солнца.

– О, не забудьте сказать мистеру Кресуэллу, что он забыл шляпу. Она лежит на вашем туалетном столике. Вы же не хотите, чтобы у кого-нибудь возникло превратное впечатление? Слава богу, что ваша кузина притворяется спящей, иначе пошли бы разговоры.

Прежде чем я возразила или признала шляпу своей собственной, он сунул руки в карманы и быстро пошел прочь по прогулочной палубе. К хору ветра и волн добавилось его мрачное насвистывание. Я сжала кулаки, чтобы справиться с неприязнью к нему. Два молодых человека, испытывающих непреодолимое стремление делиться раздражающими наблюдениями, кого угодно выведут из себя.

Когда дверь закрылась, Томас отбросил платье и вздернул брови.

– Самое время обсудить Мефистофеля, особенно после того, как твой дядя просил меня присмотреть за тобой. Что за важное дело заставило его прийти в такой час? Разве он не знает, что такой уровень неприличия является моей прерогативой?

Я подошла к нему, наклонилась и обхватила его лицо ладонями, наслаждаясь теплом его кожи без разделяющего нас слоя шелка.

– Мы скоро все обсудим, обещаю. Но сейчас мне нужно одеться, а тебе уйти, пока тебя здесь не обнаружили.

Украдкой бросив еще один взгляд на «спящую» кузину, я прижалась губами к его губам, сначала нежно, но потом отбросила сдержанность. Томас, похоже, был не против отвлечься и притянул меня к себе, целуя крепче. С большим трудом я поцеловала его нежно и откинулась назад, сев на пятки. Несомненно, это был мой любимый вид ловкости рук.

– Мы же не хотим, чтобы у кого-нибудь сложилось неверное впечатление, – сказала я, не в силах скрыть улыбку. – Люди решат, что мы здесь целовались.

– Да, не хотим. – Томас покачал головой, и каким-то образом мы опять начали целоваться. – Это было бы очень неприлично. Почти наедине. В каюте девушки, на которой я хочу жениться. Которая все время отказывает.

– Томас… Я… ты же знаешь, что я тебе не отказываю. Я хочу, чтобы все было как положено. Мой отец заслуживает того, чтобы быть в курсе. Пожалуйста, не думай, что это говорит о моих колебаниях, я…

– Свадьба? – Лиза выскочила из-под одеяла с широко раскрытыми от восторга глазами. – Я помогу с устройством! На какое время года планируете? Весной будет божественно. Цветы, пастельные тона! Зимой тоже захватывающе, если правильно устроить. Твои черные волосы будут шикарно смотреться на фоне голубого и белого льда.

– Свадьба, тайное венчание. Мне подойдет любое время года и любая возможность. – Томас выскочил из сундука, помог мне встать и подарил целомудренный поцелуй. Взяв с туалетного столика цилиндр, он улыбнулся. – О деталях поговорим потом. – Он посмотрел на стол, где лежали листочки с заметками. – Между делом попробую с ними разобраться. Может, какие-то связи проявятся сами. О, Лиза?

Он с улыбкой повернулся к ней.

– Я особенно сногсшибательно выгляжу в бледных тонах. К тому же весна не за горами. Может, с этого и начнем.

Коснувшись шляпы, он выскользнул из каюты. Слушая Лизино щебетание о свадебных планах, я вернулась к сундуку и порылась в шелках и бархате.

– Твой отец будет очень доволен, – сказала Лиза с той же мечтательной улыбкой. – Просто не верится, что ты до сих пор не рассказала ему о ваших намерениях. Я так надеюсь, что Гарри сделает предложение – мы тоже будем подходящей парой, правда?

Казалось, переданное Мефистофелем письмо вспыхнуло в тумбочке. У Лизы разобьется сердце, когда она его прочтет. Я натянуто улыбнулась, еще не в силах преподнести ей новости.

– Не сомневаюсь, что ты выйдешь за человека, который сделает тебя счастливой.

Еще один секрет – и я сойду с ума.

Глава 18

Шут

Прогулочная палуба

первого класса

Королевский почтовый

пароход «Этрурия»

5 января 1889 года

Я взяла Томаса под руку и постаралась не таращиться на то, как изменился корабль. Мы шли по заполненной народом прогулочной палубе. Общие помещения и длинная крытая палуба первого класса выглядели словно цирковые шатры на плавучей ярмарке.

Курительную комнату заполняли кривые зеркала, обеденный салон кишел канатоходцами, акробатами и… клоунами. Меня передернуло от их кричащего, безвкусного грима, и я решила, что лучше разрежу распухший труп, чем окажусь запертой в комнате хотя бы с одним клоуном. Я ускорила шаг, не желая задерживаться возле них, и Томас хохотнул. Я метнула в него самый сердитый взгляд, но он только сильнее рассмеялся.

– То есть удалять кишки перед обедом в порядке вещей, но клоуны – это слишком? – спросил он. – Уодсворт, ты не перестаешь меня удивлять. Что, если я оденусь как клоун и постучусь в твою дверь? Как думаешь, ты упадешь в обморок мне на руки? Ради того, чтобы привести тебя в чувство, я вытерплю и грим, и дурацкий костюм с гофрированными манжетами.

– Не вынуждай меня подкидывать пауков в твою каюту, – сказала я. – Я не чураюсь грязных приемов.

– Ты восхитительно жестокая женщина. – Его глаза горели от озорства. – Если после такой угрозы я еще больше увлечен тобой, что это говорит обо мне?

– Это значит, мой друг, что ты такой же мрачный безумец, как и я.

Мы пошли дальше и остановились посмотреть, как Себастьян, пластический акробат, изгибается непостижимым для моего искушенного в анатомии ума образом. Он кивнул в знак приветствия и пополз по палубе, словно паукообразное. Томас потащил меня прочь, и я громко засмеялась.

Мы подошли к преобразившемуся музыкальному салону, и мое сердце невольно забилось в два раза быстрее. Перед входом стояла вывеска с затейливым шрифтом, обещавшая раскрыть тайны прошлого, настоящего и будущего. И сделает это «Великолепный Андреас, мистик и предсказатель судьбы».

Он не включил в вывеску прозвище, связанное с картами таро, – Шут. Разумное решение, поскольку я сомневалась, что оно привлекло бы много клиентов. Я вспомнила другую встречу с человеком, утверждавшим, что видит будущее, и замерла, вынудив Томаса резко остановиться. Во время расследования по делу Джека-потрошителя мужчина по имени Роберт Джеймс Лиз предлагал помощь Скотленд-Ярду, заявляя, что напрямую общается с одной из жертв. Не желая упускать возможную зацепку, мы с Томасом посетили его жилище и приняли предложение разгадать тайны недавно убитых.

По спине пополз холодок – и вовсе не из-за змеившегося по открытым коридорам пронизывающего морского ветра. Мистер Лиз утверждал, что разговаривал с моей мамой, и я, хоть и не верила в подобную совершеннейшую чушь, нашла то, что искала, именно там, где указал дух мамы. Везение или чистое совпадение, но что-то в этом было. По крайней мере, попробовать стоило. Возможно, я отыщу подсказку, которая поможет прекратить убийства.

На корабле, полном дьявольского разгула, надежда казалась самым ужасным грехом. Она тянула меня вперед, подначивая и дразня обещанием невозможного. Андреас артист, а не пророк. О том, кто убил тех женщин, он знает не больше, чем о том, как воскресить маму. Томас внимательно посмотрел на зачаровавшую меня вывеску, потом на мое лицо и грустно улыбнулся, вскрыв мои эмоции и вычислив их источник. В такие моменты я была благодарна за его поразительную способность понимать мое настроение.

– Хочешь, чтобы Великолепный Андреас прочитал твое будущее?

– Ты же не веришь в судьбу или удачу.

– Не верю. – Он усмехнулся при виде моего раздражения. Как можно быть в одну минуту совершенно очаровательным, а в следующую острым как лезвие? Это ужасно бесило. – Встретимся здесь попозже.

Прикусив губу, я всматривалась в черно-белую полосатую ткань, закрывающую вход.

– Это вежливый способ сказать, что не присоединишься ко мне? А как же дядино требование повсюду меня сопровождать? Знаешь, держать на коротком поводке.

– Одри Роуз, я никогда не буду твоим сторожем. – Юмора как не бывало. Томас поднес мою руку к губам и прижался к ней, заставив мое сердце забиться быстрее по новой причине. – К тому же это благородный жест, чтобы не отвлекать ни тебя, ни Великолепного Андреаса моими собственными способностями предсказывать будущее. – Я закатила глаза, и он рассмеялся. – И еще я вижу на главной палубе киоск с сахарным печеньем.

– Ты бросаешь меня ради сладостей. – Я слегка покачала головой. – Действительно благородно.

– Любовь моя, не ревнуй к печенью. Его золотистая корочка и сливочный вкус не сравнятся с твоей восхитительной персоной. Почти. – Томас еще раз посмотрел на вывеску, его губы дрогнули в улыбке. – Хорошо… Давай заключим сделку, раз тут все на этом помешались. Я дам тебе пять минут, чтобы войти, и еще десять, чтобы Великолепный Андреас воззвал к призракам и уговорил их остаться поболтать за чаем. А потом вернусь.

– И в чем сделка?

– Да ни в чем. Просто проверял, слушаешь ли ты. – Я строго посмотрела на него, и он шутливо поднял руки. – Шутка. Знаешь… те фразы, которые у меня ужасно получаются, но я все равно тренируюсь? – Когда он наклонился, коснувшись губами моего уха, в охватившем меня желании не было ничего забавного. – Может быть, я принесу угощение и тебе.

Я мило улыбнулась.

– А я-то думала, что твое общество уже само по себе удовольствие.

И прежде чем он успел отпустить еще одну из своих острот, я раздвинула полосатую ткань и вошла в логово предсказателя.

Внутри под бесконечным на первый взгляд потолком висела хрустальная люстра. От нее расходились полотнища роскошного черно-белого шелка, закрепленные так, чтобы создавать впечатление огромного шатра. Серебристые свечи роняли воск на кованые канделябры, расставленные через равные промежутки по всему помещению.

Из тени вышел Андреас. Я резко вдохнула. Его маска цвета свежей крови напомнила череп, с которого только что сорвали кожу. Мгновение Андреас стоял неподвижно, позволяя рассмотреть себя. На нем был темно-синий фрак с вышитыми серебром созвездиями, черные брюки и перчатки.

Он низко поклонился. Его светлые волосы казались почти белыми.

– Мисс Уодсворт, простите мне такое появление. Моя душа путешествует между мирами, неприкаянная и блуждающая, – произнес он с акцентом. – В постоянном поиске прошлого, настоящего и будущего я нахожу время просто плыть по течению. – Я попыталась понять, о чем он, но не смогла. – Я Великолепный Андреас. Добро пожаловать в мой чертог предсказаний.

– Рада снова встретиться.

Я кивнула в знак приветствия и вошла. На полу лежали подушки с серебряной бахромой, хотя присутствовали также табуреты, стулья и столики. В углу в несколько ярусов висели искусно выполненные курильницы, наполняя шатер пряным и манящим ароматом, который напомнил мне Мефистофеля. Я закусила губу, не зная, куда пройти. Устроиться на полу казалось слишком бесстыдным, хотя, полагаю, находиться наедине с мужчиной в маске уже было достаточно неприлично.

– Прошу, садитесь.

Великолепный Андреас показал на прислоненное к стене довольно большое зеркало. Высокое и даже немного зловещее для такого обычного предмета мебели.

– Это зеркало пронизано магией Баварии. И это не просто зеркало – оно способно показывать будущее. – Андреас, слегка выпятив грудь, провел ладонями по своему очень красивому фраку. – Насколько мне известно, оно с почти стопроцентной точностью показывает будущих мужей. Большинство юных дам уходят отсюда довольными.

Какое разочарование.

– И это все? – спросила я. – Я думала, оно показывает будущее. Что, если я не выйду замуж? Тогда оно покажет карьеру или другую сферу моей жизни? Есть же люди, которые предпочитают не вступать в брак. Что зеркало показывает им?

Андреас посмотрел на меня как на грязный ночной горшок. Но надо отдать ему должное, тон его остался весьма радушным.

– Чтобы чары правильно сработали, мне нужно связать вам руки за спиной. – Он достал из фрака плотную черную атласную ленту, позволив ей эффектно развернуться. – И завязать вам глаза. – Видите ли, чары очень капризны.

Я сжала губы в надежде удержать пришедший на ум неприятный ответ. Теперь я понимала, почему его назвали Шутом. Только Шут и мог подумать, что я соглашусь остаться с ним наедине связанной и с закрытыми глазами? Есть в этом цирке хоть один молодой человек, который не был бы негодяем?

Через минуту я ответила:

– Действительно, полагаю, капризны.

Андреас вздохнул – первый не отрепетированный заранее звук.

– Мефистофель считает, что это будет хорошим упражнением перед финальным шоу. Он говорит, что повязка на глазах обостряет дар.

Я уставилась на мутное зеркало, сомневаясь, что такая обшарпанная вещь может обладать хоть каким-то даром.

– Ну, поскольку Мефистофеля здесь нет, думаю, мы можем пренебречь его требованиями.

Я осмотрелась и, заметив колоду карт, показала на них.

– Я бы предпочла толкование карт таро. Это может помочь в нашем расследовании.

Андреасу, похоже, не слишком хотелось ослушаться хозяина, но он улыбнулся:

– Как пожелаете.

Без дальнейших разговоров я села на мягкий табурет и сосредоточила внимание на картах, которые тасовал Андреас. Я видела только рубашки, очень красивые, нарисованные талантливым художником. Фон темнее ночи, с серебристыми ажурными завитушками в каждом уголке и черным кругом полной луны, в который вписан жемчужный полумесяц. Вокруг луны были нарисованы серебряные звезды.

Андреас заметил мое восхищение и вытащил одну карту.

– Позвольте представить единственную и неповторимую колоду таро «Цирк затмения». – В ответ на мою приподнятую бровь он смущенно улыбнулся и добавил: – Мефистофель хочет, чтобы тема «Лунного карнавала» присутствовала в каждой детали, даже в такой маленькой и незначительной, как карты таро.

Он повернул карту одной стороной, затем другой, показывая изумительный блеск серебристых линий, но не давая рассмотреть картинку. Сверху и снизу на картах красовались две лежащие на боку переплетенные восьмерки. Они смутно напомнили мне о чем-то.

– Это вы нарисовали? – спросила я, изо всех сил стараясь держать руки при себе. Мне не терпелось перевернуть карты и увидеть искусные рисунки. – Они совершенно бесподобны. Я никогда не видела, чтобы краски так переливались.

– Не я, – покачал головой Андреас, – Мефистофель. Он хочет… Мефистофель учит всех гадать на картах и таро. Нельзя вступить в труппу, пока не станешь мастером.

Андреас хохотнул и продолжил тасовать карты, оставив мне догадываться, о чем же он умолчал.

– Значит, все артисты хорошо разбираются в игральных картах и таро?

Андреас кивнул, но не стал развивать тему.

– Это ваш первый опыт с картами таро?

Если не считать постановочных убийств. Хотя я решила, что это неподходящий ответ, и рассеянно кивнула, потому что мне в голову пришла новая идея. Я следила, как предсказатель тасует карты, и едва успевала за собственными мыслями. Если карты сделал Мефистофель, стал бы он бросать их рядом с трупами? Я отмахнулась от этой чуши. Он не убийца. Я снова посмотрела на Андреаса. Благодаря Мефистофелю, он явно был сведущ в картах таро и их значениях, как и любой другой артист.

– Если предсказатель вы, почему значения карт должны знать все?

Андреас почесал шею сзади.

– Люди платят хорошие деньги за свое будущее. Когда мы приезжаем в новый город, то устанавливаем несколько шатров, где гадаем по картам таро, или расходимся по разным пабам. Иногда в этом участвует Себастьян, и даже Цзянь. Мы можем утроить выручку. Это хороший бизнес.

Андреас разложил передо мной карты картинками вниз.

– А теперь ваша очередь. Перемешивайте колоду, пока не почувствуете первую карту, что отзовется. Это может быть всего лишь шепот, так что слушайте внимательно.

Я потянулась к колоде, но потом убрала руку.

– Что, если карты ничего не скажут?

– Скажут. Иногда помогает закрыть глаза и сосредоточиться на одном вопросе. Что вы думаете о себе и своем пути? Думайте только об этом, закройте глаза и перемешивайте. Ответ не заставит себя ждать.

Я сделала, как было велено, но все равно чувствовала себя нелепо, перемешивая карты одну за другой и пытаясь сконцентрироваться на множестве эмоций. Глупо думать, что карты могут рассказать мне что-то, чего я не знаю о себе. Навязчивая идея посетить оракула служила прямым доказательством того, как этот дурацкий карнавал влиял на мою способность трезво мыслить. Может быть, Андреаса называли Шутом в честь людей, которых он привлекал к своему шатру, таких как я.

Неожиданно я что-то почувствовала… странное смутное нежелание передвигать следующую карту. Я распахнула глаза. Как?..

– Видите? Духи шепчут и подталкивают.

Андреас снисходительно улыбнулся и постучал пальцем по столу перед собой. С таким выражением лица он совершенно не походил на убийцу, но на этом основании я бы не исключала его из подозреваемых.

– Положите первую сюда, картинкой вниз. Вы вытянете шесть карт, и только потом мы их откроем. Хорошо?

– Хорошо.

Я глубоко вдохнула, вовсе не уверенная, имеет ли все это хоть какой-то смысл, но единственной альтернативой было наблюдать, как дядя ест овощи и препирается с миссис Харви за десертом.

– Теперь я хочу, чтобы вы сосредоточились на своем сокровенном желании. Что вы скрываете даже от самой себя?

Я крепко зажмурилась, не зная, каким образом найду то, что скрыто. Но почувствовав то же странное сопротивление, вытянула вторую карту. Следующие четыре вопроса касались моих страхов, того, что помогает мне в жизни, какие силы действуют против меня и что из этого всего выйдет. Довольный тем, что я серьезно отнеслась к делу, Андреас открыл первую карту. Скрюченный бородатый мужчина стоит на покрытой льдом вершине горы, а за его спиной клубятся черные и серые тучи.

– А, Отшельник. Поскольку эта карта показывает ваше внутреннее состояние, то готов держать пари, что вас мучает душевная борьба. Скорее всего, вас одолевает множество вопросов, вы чувствуете себя одинокой, и, возможно, у вас кончается терпение. Самое время отступить, пока не отыщете ответы на вопросы, которые вас беспокоят.

– Хм-м.

Я моргнула, глядя на карту, и недоверчиво поджала губы. Это совпадение. Дурацкое совпадение, что первая же карта содержала крупицу правды. Я действительно чувствовала себя одинокой и нуждалась в ответах. Мне нужно было разгадать много загадок, а из-за сделки с Мефистофелем я даже не могла привлечь Томаса к решению некоторых проблем. С напарником все было бы гораздо легче, я ненавидела отступать в одиночестве.