Детектив&Рождество Устинова Татьяна

– Это кто?

– Муж.

Мария взглянула недоверчиво – замужние перчатки без пальцев обычно не носят.

Уточнила:

– Законный муж?

– Да.

– Отсидевший, что ли? – вырвалось у нее.

Дама обиделась.

– Почему отсидевший? Нормальный.

– А из-за чего поругались?

Смутилась. Носком ботильончика уличную грязь ковыряет:

– Я сама виновата.

Мария хмыкнула:

– Прям так виновата, что без денег из дому ушла? Или Денис твой кошелек отобрал?

– Ничего он не отбирал. Я просто не могла его видеть. Больше ни секунды.

– По морде, что ли, дал? – заинтересовалась Мария.

– Нет, конечно. Но лучше бы он меня ударил.

Что вот за слюни интеллигентские! Мария примирительно молвила:

– Ладно. Повыделывалась, померзла – и хватит. Езжай обратно. Холодно, да и Рождество скоро, нельзя ссориться. Сейчас я тебе такси вызову.

– Нет, – упрямо вздернула подбородок. – Не поеду.

– Дам я тебе денег! Потом на карту скинешь.

– Не в этом дело. Я к нему не вернусь.

Сама синяя уже от холода, и пудель мокрый насквозь, мелко дрожит.

– Буду новую жизнь строить.

– А как ее строить без денег? – хмыкнула Мария.

– Не зна-аю, – вздохнула тяжко. – Дождусь утра. Подруге позвоню, попрошу приютить.

– Все у вас в Москве через одно место, – не удержалась продавщица. – Если подруга есть – чего утра ждать?

Молчит.

– А собаку с собой зачем взяла?

– Миклуша мне дороже денег.

Тут Марии совсем смешно стало.

– Что за кличка дурацкая?

– Потому что кудрявый. Как Миклухо-Маклай.

– Это кто?

– Этнограф и путешественник.

– Вот ты дурная! Ладно. Пошли. У меня переночуешь.

Снимать в Москве отдельное жилье можно, если в «Газпроме» работаешь. Продавцам с охранниками по доходам только общага. Как Мария устроилась – целый угол в отдельной квартире, – это прямо считалось совсем хорошо. А когда соседка отвалила на новогодние каникулы в свой Красноярский край, совсем шикарно стало. Колян и Палыч (из соседней комнаты) замучили острить, что надо срочно любовника.

Но она вместо любовника – смех! – странную тетку притащила, да еще с пуделем.

Палыч заслышал, что в коридоре голоса, высунулся:

– Машка, ты с кем?

Увидел промокшую гостью (пальто от дождя обвисло, кончики пальцев в половинках перчаток посинели от холода, на руках взъерошенный пудель), присвистнул:

– Ой, ё.

– Владислава, – с достоинством представилась чудилка.

– А пес у ней Миклухо-Маклай, – добавила Мария.

И сама не удержалась, начала ржать – очень уж смешно у Палыча лицо вытянулось.

Промерзшую даму с собачкой отвели на кухню. Чай, шерстяные носки, псу банку тушенки пожертвовали. Женщина раскраснелась, бормотала в смущении:

– Вы ж мне совсем посторонние люди…

На улице мерзла с видом героическим, а сейчас вдруг расклеилась – плечи трясутся, слезы градом. Обычно равнодушный до всех Колян притащил одеяло, укутал. А Палыч сурово сказал:

– Кто обидел? Убью гада.

Гостья зарыдала еще пуще, а Мария поспешно сказала:

– С мужем поссорилась. Завтра помирятся, не бери в голову.

У самой бывало: все навалится, днем как-то держишься, нервы в зубы, а вечером потом в рев. Но стопку жахнешь – и отпускало. А Владиславе уже и водки, и слов сколько ласковых, и Миклуша нескладный ей руки лижет, но никак не успокаивается. Икать начала, бормочет виновато:

– П-простите. У м-меня нервы.

Руку в карман платьишка сунула, достала коробочку. В ней желтые таблетки. Вынула две дрожащими руками, просит: