Любовь без правил Весенина Наталия
Они подолгу засиживались за круглым, старым столом в центре комнаты, сверху свисал тряпичный выцветший абажур, украшенный желтой бахромой, и освещал толстый, в кожаной затертой от времени обложке альбом. Дед бережно перелистывал страницы, выборочно останавливался на той или другой и рассказывал удивительные истории… С каждым разом говорить ему было все труднее, донимал хронический кашель, хрипота сдавливала горло.
Очередной раз, оказавшись в больнице Андрей Павлович, ссохшийся от изнурительной болезни, взял костлявой рукой руку внука.
— Виталик, я отсюда уже не выйду… — начал он.
— Дедушка, что ты такое говоришь! — возмутился парень, но старик остановил его.
— Знаю, что говорю. Я чувствую… Но у меня есть к тебе просьба, обещай, что выполнишь.
— Все что хочешь, дедушка. — тут же не раздумывая согласился Виталик.
— Мы с твоей бабушкой завещали тебе квартиру, и когда нас не станет, ты будешь полноправным ее хозяином. К сожалению, это все, что мы можем дать единственному внуку. Добра ценного не нажили, денег не собрали, самое дорогое, чем я всегда гордился это моя коллекция. Ты же помнишь мой альбом? Тот, в кожаной оправе. Ты знаешь, как я его берег… — дед закашлялся. — Храни и ты…
Буквально через месяц вслед за Андреем Павловичем умерла и его жена. Квартира осталась пустой. И не взирая на возражения родителей, Виталик перебрался в жилище, завещанное ему дедушкой и бабушкой, в которое сейчас и направлялся.
Беда никогда не ходит в одиночку, утверждают мудрецы. Но и колесо фортуны, уж если раскручивается, то на пол — обороте останавливается крайне редко. Смена места жительства кардинально отразилась и на личной жизни Виталика.
Говорят, что настоящий мужчина обязательно должен посадить дерево, построить дом и вырастить ребенка. Дерево он посадил еще в двадцать лет, когда вернулся из армии. Свой дом у него был, правда, не кровно заработанный, но для воплощения в жизнь третьего пункта вполне подходил.
Но ребенок обязательно должен родиться в законном браке. Виталик четко решил это для себя. Но законного брака для семейной жизни мало, он должен быть еще и счастливым. Да, пожалуй, с супругой ему повезло как никому другому. Конечно, до нее у Виталия были женщины. Самые разные: взбалмошные, оригиналки, феминистки, мамины дочки… но Евгения одна. Случалось, что знакомясь с новой девушкой, ему казалось, что раньше он ее где то видел, когда — то разговаривал. А потом понимал, что встречал подобных, болтливых, занудных, вспыльчивых.
Виталик верил, что любовь с первого взгляда существует, и если она удостаивает чести придти, то обязательно сразу к двоим. Некая искра падает с неба, разбивается о землю и раздваивается, попадая сразу в два сердца. Непременно в два. Иначе, какой толк от такой любви? Тогда ее можно назвать несчастливой, безответной, одинокой, но никак не любовь с первого взгляда. И еще… он решил, что если такое с ним произойдет, значит это знак свыше и Виталик обязательно женится.
Он никогда не был ловеласом, Дон Жуаном, неутомимым утешителем женских сердец. Всего должно быть в меру. Постепенно первая любовь из яркой, красочной картинки превратилась в размытое полотно. Да, он прекрасно осознавал, что ни одна из новых пассий не может сравниться Лилей. Но встречаясь с одной, Виталик редко поворачивал голову в сторону другой девушки, пытаясь сравнить обеих одновременно. Правда, он никому ничего не обещал, слишком честная и благородная натура была дана изначально… И слушая тонкие намеки, а порой и прямые предложения о совместной жизни, только дипломатично отмалчивался. Но с Женей все было по — особенному. Увидев ее впервые, он понял, именно эта девушка станет его женой. Неважно когда, неважно, сколько придется добиваться ее расположения… Он будет терпеливым, он подождет. В глубине души Виталий надеялся, что и Жене он нравится. Мимолетный взгляд, прячущийся под веером ее густых ресниц, давал понять, что парень не ошибается.
Тем не менее, Виталик молча страдал, теряясь в догадках. Любовь кардинально изменила его жизнь. Она наполнила ее такой силой, чувствами, страданиями и глубиной, что парню даже показалось, что он и не жил ранее, а всего лишь влачил жалкое существование. Он, как наивная девица молча гадал, словно отрывая лепестки у ромашки, любит — не любит…
Казалось бы, зачем думать? Найди повод, объяснись, и сразу все станет понятно. Но, несмотря на то, что и скромником Виталика назвать было сложно, к Евгении подойти он не смел. Каждый раз, собираясь за дочками — близняшками своего начальника, которых требовалось отвозить и забирать со школы, Виталик продумывал, как начнет беседу, что скажет, как посмотрит… но, когда он видел ту, которая изменила мир вокруг, в горле появлялся огромный ком и кроме слов приветствия, ничего путного сказать не мог. Дошло до того, что парень даже стал писать на листике бумаги предложения, которые хотел сказать Жене, выучивал их наизусть, но опять таки слова зависали в воздухе, так и не вырвавшись на свободу…
И еще… он боялся. Страшно переживал, что Евгения откажется пойти на свидание, то ли из женской вредности, чтобы еще больше раззадорить его, то ли потому, что ее взгляд он воспринял так, как бы ему хотелось, а не так, как есть на самом деле.
Но видно, колесо фортуны все еще крутилось, пытаясь помочь Виталику.
Выручил случай, когда его тогдашний начальник, Юлиан Шахов, распорядился подвезти Евгению домой после родительского собрания. Вернее, до того момента Виталика еще здорово перетрясло. От ревности и злости, когда Шахов вознамерился пригласить Женечку в ресторан.
Виталик до боли в костяшках сжимал руль. Он стиснул зубы и боялся хоть одним движением показать, что готов растерзать нахального кавалера. «Почему, почему, он, который боготворил девушку, сидящую на заднем сидении до сих пор не мог сказать ей ни одного подобного слова? А этот толстый боров, видящий ее впервые, так легко и непринужденно изъясняется! А что, если она позариться на его деньги и действительно согласится заменить мать двум девчушкам?» Виталика от одной только мысли бросило в холодный пот. И он, незаметно для себя стал просить бога. Никогда не обращался, не ходил в церковь, а тут обратился к небесам, как к последней надежде. Он повторял про себя искренние, бесхитростные слова и… его услышали. В одном из казино Шахова один клиент по счастливому стечению обстоятельств выиграл огромную сумму. Без Юлиана Шахова выдавать такие деньги сотрудники боялись и не рисковали. Рассерженный бизнесмен удалился решать свалившуюся на голову проблему, приказав доставить Женю по назначению.
Это был его час, момент, который нельзя упускать ни при каких обстоятельствах! И, слава Богу, что Виталик смог его использовать. Теперь он удачно женат и … обманывает свою супругу.
Глава 4
Женя. Игра в детектива
20 октября 2004 года.
Женя так и не решилась спросить у мужа о его странном перевоплощении. «Виталик будет презирать меня. — думала она. — Я поступаю некорректно, низко. Я опустилась до того, что начала за ним следить. Если он узнает — не простит! Но… с другой стороны… Я сойду с ума от неизвестности. Как выйти из сложившейся ситуации? Что делать?» Девушка ходила с мокрой тряпкой по квартире, хаотично вытирала пыль. Телевизору, подоконнику и стулу повезло, сама того не замечая, по данным предметам она прошлась раза три. Поняв, что сейчас от ее нелепого дерганья толку мало, Евгения бросила кусок материи в ванной, а сама села на продавленный диван, служивший местом для сна, приема гостей, для сидения, а иногда они там же трапезничали, и попутно смотрели телевизор. Одним словом — прелесть однокомнатной квартиры, где присутствует развалюха на все случаи жизни. Диван им тоже достался в наследство от стариков. Мечтой девушки оставалась кровать в стиле Людовика четырнадцатого. Но мечта маячила так далеко, и так недосягаемо, что Женя снова переключилась на проблему насущную и злободневную — на супруга.
«… И если бы я не проследила за ним, то никогда бы ничего не узнала… Ха, — тут же посмеялась над собой она. — Можно подумать, я выяснила все нюансы, уточнила, что он от меня скрывает, и теперь осталось только поставить точку над „і“.
«Да я знаю, что ничего не знаю!» — процитировала про себя древнего философа Сократа. — А именно, еще меньше, чем до того злополучного дня, как потащилась к офису. Шла, чтобы найти оправдание тому, что услышала накануне, а обнаружила нечто не поддающееся объяснению. По крайней мере, пока…»
Телефонный звонок раздался неожиданно и резко. Евгения подскочила с дивана, пружины по старчески заскрипели.
— Привет. Ну, что, поразила серых мышей из змеиного рассадника ослепительным нарядом? Они, наверное, от зависти позеленели все. — засмеялась подруга Томка, а это оказалась именно она.
Выработанная привычка учителя исправлять неточности и несоответствия речи на этот раз даже не сработала. Девушка не стала исправлять подругу, сообщая, что мыши никак не могут сосуществовать со змеями, потому как будут съедены последними в рекордно короткие сроки. Замечание пронеслось в ее голове и бесследно испарилось, сейчас не до правильности в высказываниях.
— Ослепила! Сама, как оказалось, ослепла… — тяжело вздохнула Женя.
— Что? Что случилось? Эти глупые курицы настолько обзавидовались, что опустились до оскорблений? — предположила Тома.
— …. — Женя молча раздумывала, поделится ли грустными наблюдениями с подругой, или…
Вообще то, выбрасывать семейные проблемы на всеобщее обозрение было не в ее стиле. Тем более измену… Но Тамара лучшая подруга, и она то уж точно не порадуется Жениным неприятностям. Скорее даст дельный совет, поможет разобраться, сделает все возможное, чтобы поддержать подругу в трудную минуту.
— Весенина! Ты чего — то недоговариваешь… — тихим, и подозрительно спокойным голосом спросила она.
«Весенина»? Евгения встрепенулась.
Тайком от родителей, тайком от всех она писала стихи. По всей видимости, рифмоплетство удавалось, потому как, решившись отправить свои опусы в женский журнал, Женя обнаружила, что их напечатали. Напечатали их и в другом журнале, а потом еще раз и еще раз. Но она боялась и стеснялась кому либо рассказывать столь удивительную новость. Поэтому в целях конспирации, Женя не подписывалась настоящей фамилией, а выбрала творческий псевдоним — Женя Весенина. Пару раз в журналах она даже читала приписочку от редактора с просьбой к автору. «Обратитесь в редакцию». Но девушка только улыбалась, и никуда обращаться не думала.
Томка вычислила ее случайно. К дню рождения Женя посвятила подруге огромный стих, вернее ее тогдашней неразделенной любви. А потом, не подумав, отправила его вместе с другими в редакцию.
В то утро Тома вбежала раскрасневшаяся от мороза с новым, пахнущим типографской краской глянцевым журналом.
— И как ты объяснишь это? — тыкнула под нос Жене стихотворение. — Я! Лучшая подруга! Последней узнаю, что ты модная поэтесса Евгения Весенина! Безликая, бестелесная, женщина невидимка. Ты в курсе, что о тебе несколько критиков писали статьи. Одни предполагают, что под псевдонимом Весенина печатаются сразу несколько авторов, другие, что ты безобразная старуха, поэтому боишься показать нос и скрываешься от журналистов, третьи называют тебя мужчиной с нетрадиционной ориентацией, проще говоря, гомосексуалистом, над которым странным образом подшутила природа, не дав ему женского тела. В общем, слава гремит… Тебе не совестно? Еще раз спрашиваю, почему я узнаю последней… — возмущалась Тома.
— Первой… — спокойно ответила Женя.
— Что? — вскинула брови вверх подруга.
— Я говорю, ты первой узнала, что я пишу стихи. Так что нечего буянить.
— То есть первой? — недоумевала Тома. — Не понимаю. И потом… вот в журнале…
— А какая фамилия в журнале?
— Весенина…
— Вот именно. Я никому ничего не говорила. О статьях и выпадах относительно моих стихов ничего не знала.
— Да нет! — перебила ее Тамара. — О стихах все как один отзываются хорошо. Вот только публика желает лицезреть своих героев. А ты скрываешься. Я ведь, подумала, что это редактор состряпала для тебя такой необычный имидж. Поэтесса, которую никто никогда не видел и не знает. Люди у нас любят тайны. Вот и обиделась, что ты не поделилась со мной новостью…. Кстати, гонорары то нормальные платят? — поинтересовалась Тома.
— Не платят. — лаконично ответила Евгения.
— Подожди… Так ты и от редакторов скрываешься, я правильно понимаю? — удивилась подруга.
— Не скрываюсь. Просто не вижу в этом никакой необходимости. Поэтому считаю нужным не распространятся о своих стихах…. И очень надеюсь, что и ты будешь держать язык за зубами. — четко, делая нажим на каждом слове, произнесла Женя.
— Буду! — только и ответила подруга, но, не удержавшись, добавила. — Дура ты, Женька. Хотя бы денег каких заработала.
Слово Тамара сдержала. Несмотря на кажущуюся бесшабашность и эксцентричность, Тома умела дружить и хранить секреты. Но с тех самых пор, литературный псевдоним Жени стал неким паролем. Подруга пользовалась им крайне редко, но в смысл одного слова вкладывалось очень многое. И многолетняя дружба, и девичьи тайны, и безграничное доверие друг дружке …
— Ве — се — ни — на! — еще раз, по слогам, произнесла Тома. — Нет! Это невозможно! Я не могу слышать твое несчастное сопение. Не молчи. Не надо изображать из себя Павлика Морозова.
— Ты перепутала… — засмеялась Евгения, не удержавшись от комментария. Павлик Морозов как раз донес на своего отца, тот был кулаком.
— Спасибо, что просветила. — ни капельки не обиделась подруга. Ну, тогда… перестань играть роль Зои Космодемьянской. Эта точно не выдала страшной тайны. Но живем то мы не в годы войны, а я не офицер враждующей армии. Если ты мне сейчас ничего не расскажешь, я сойду с ума от любопытства и переживания.
Женя уже открыла было рот, чтобы поделиться с Тамарой неприятной новостью, но та не дала сказать ни слова:
— Что за разговоры по телефону. Все равно, что заниматься сексом в письмах. Я немедленно еду к тебе! Будь дома! — и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
После общения с подругой настроение заметно улучшилось. Настолько, что Женя даже решила закончить уборку в квартире. Она быстро прошлась тряпкой по не вытертой мебели, помыла полы, и как конечный этап, взяла на кухне ведро и выскочила на улицу, чтобы выбросить мусор. Металлический контейнер располагался по середине двух домов. Тщательно вытряхнув остатки, Женя развернулась, чтобы пойти обратно, но ее внимание привлек разговор двух женщин. Одна рыдала на плече у другой.
— Валюша, — ну, за что мне такое наказание. — причитала она. — Ведь я всего то на два года его старше, а эта! меня старухой назвала.
— Успокойся. Да, твоему сморчку на вид все сорок можно дать. Чего ты убиваешься? — утешала другая. — Я вообще не понимаю, что эта рыжая крикуха в нем нашла? Пузо отрастил, плешь пробивается… Не мужик, а комедия. — сдвинула она плечами.
Женя невольно посмотрела на лица женщин. Обеим было не больше тридцати пяти лет. Плачущая — брюнетка с короткой стрижкой, ее собеседница — блондинка с пережженной «химией». Она мысленно посочувствовала плачущей. Бывает же такое! Вот так схожие ситуации! У нее тоже есть соперница и тоже выкрашенная в рыжий цвет.
— Но ты ведь слышала, ЧТО! она кричала! И какими словами меня обзывала. — не унималась подруга.
— Да-а… Это не только я слышала, наверное весь дом имел счастье услышать ее вопли. — констатировала та, которую называли Валюшей.
— Как я буду соседям в глаза смотреть?! — запричитала брюнетка.
— А что смотреть? Ты что ли в загул ушла? — удивилась другая. — Ты верная жена, воспитываешь двоих детей, ведешь хозяйство. Не работаешь, так и что, сейчас многие женщины не работают…. В порочных связях не состоишь. Тебе то что? Пусть кобелю твоему будет стыдно… С дурищей такой связался. Это же надо!!! Мужика она пришла требовать!
— А если-и-и он уйдет от меня-а-а! — заголосила несчастливая соперница.
— Уйдет и вернется! — констатировала блондинка с «химией», — Чего ты причитаешь? Неужели он долго продержится с такой страхолюдиной. Серьга в носу, волосы торчком, гольфы в полоску, юбчонка рваная. Точно говорю, через день прибежит. — убеждала Валюша. — Она его котлетами из кулинарии пару раз накормит, он, гастритик твой, и примчится.
Ты же ему супчики перетираешь, как дитю малому, тефтельки паровые… Господи! — театрально подняла она руки вверх и потрясла ими. Да кому оно (видимо женщина мужа знакомой называла существом среднего рода) такое надо кроме тебя. Ни рожи, ни кожи! Только что деньги зарабатывает. Как подумаю, что ты за него еще и замуж выходить не хотела, горе заставило, так вообще удивляюсь, что ты сейчас так унижаешься. Неужели ты, уважающая себя женщина, можешь переживать из — за этого козла? Он и мизинца твоего не стоит!
— Да… если бы я тогда единожды с ним не переспала, и не забеременела… — вздохнула короткостриженая брюнетка и снова заревела.
Женя топталась на месте не в силах пойти домой. Уж больно описание рыжеволосой девицы совпадало с той, что на днях стучала кулаками в ее дверь и требовала отдать Виталика. А может, рыжая, просто больная на голову? Вот и вносит смуту в семьи. Евгения решила поделиться своими выводами с незнакомыми женщинами. Она набралась смелости и подошла.
— Простите, что вмешиваюсь… — нерешительно начала она. — Я случайно услышала ваш разговор.
Женщины как по команде неодобрительно зыркнули на Евгению.
— Я не хотела… Так получилось.. — оправдывалась девушка.
— В чем дело? — повысила голос блондинка. — Вы знаете, что неприлично подслушивать чужие беседы?
— Вот именно. — поддакнула брюнетка, быстро вытирая слезы со щек.
— Дело в том… — Евгения набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании. — У меня была похожая ситуация. Буквально на днях. Конечно, очень хорошо девицу, которая требовала отдать ей моего мужа, я не рассмотрела, но приблизительно похожа. Рыжие волосы, серьга в носу, в ушах много таких серебристых колечек, яркий макияж и гольфы…, в полоску.
Женщины открыли рты и теперь с интересом уставились на Женю. Та продолжала:
— И вот я подумала, может, она нездоровая, ходит по квартирам, орет всякие гадости…
— Очень похожа… — выдавила из себя плачущая.
— Одно лицо. — подтвердила ее собеседница. — Я специально на лестничную площадку вышла, чтоб посмотреть, кто же вопит в нашем подъезде. Очень хорошо ее рассмотрела. И гольфы, и патлы рыжие.
— Так вот… — Женя неожиданно вдохновилась. Выходит, что Виталик и не изменяет ей. А костюм… костюм — это случайное недоразумение… — Получается, что наши с вами мужья ни в чем не виноваты. — подытожила она, улыбаясь брюнетке.
— Винова-а-ат! — снова разревелась та. — Мой, гад, признался. Действительно был у него роман с этой… этой… — брюнетка никак не могла подобрать ругательного слова в полной мере выражающего все, что она думает о рыжеволосой девице.
Жене пришла в голову неожиданная догадка.
— Простите, а вы в каком доме живете? — поинтересовалась она.
— В этом. — махнула на соседнюю пятиэтажку женщина. — Восемь «А»…
— А квартира у вас не семнадцать? — уточнила девушка.
— Семнадцать. — несчастная даже перестала всхлипывать.
— Тогда, может, действительно роман. — вздохнула Женя. — У меня тоже квартира семнадцать, только я в соседнем доме живу, в восьмом. Наверное, сначала, девушка адресом ошиблась и ко мне пришла. А потом поняла ошибку и уже к вам наведалась. Простите, что вмешалась.
— Ничего… — все еще всхлипывая, посмотрела на нее брюнетка, — Могу себе представить, как ваш муж удивился, когда вы ему про любовницу сказали. Небось, про всех остальных выболтал, а эту никак вспомнить не мог. — сделала она соответствующие выводы.
— Вы знаете, к счастью, я еще на эту тему с ним не разговаривала. — с облегчением сказала Евгения.
— А вы скажите… И посмотрите на его реакцию. — тут же посоветовала собеседница обманутой жены. — Могу вас уверить, узнаете много интересного…
— Спасибо. Я подумаю.
На радостях Женя даже не заметила, что уже больше получаса стоит на улице в домашних тапочках на босую ногу и тонком фланелевом халате при температуре плюс десять градусов. Она быстро поспешила домой, чтобы согреться в ванной и подготовиться к приходу подруги.
Тома выпивала уже четвертую кружку чая и беспрестанно грызла один сухарик за другим — так проявлялось ее особое внимание и переживание. Она умела слушать, поэтому, не прерывала возгласами и комментариями. Когда Женя закончила хаотичный рассказ, больше похожий на картину экспрессионистов, непонятный, рваными кусками, Тома высказала свое мнение:
— Козел!
Вообще то в выражениях она не стеснялась. И увидев осуждающий взгляд Евгении, возмутилась:
— А кто он по — твоему? Разъезжает в шикарной машине, ходит в дорогих костюмах, а тебе рассказывает, что пашет денно и ночно шофером. Да еще и копейки зарабатывает. Ну, что это за мужик такой? А потом… если у него и любовница есть, которая пользуется всеми привилегиями, то такому ублюдку вообще не место рядом с таким нежным существом как ты!
— Тома… Но я же тебе пояснила, что это не его любовница приходила. Она адресом ошиблась, — попыталась было ее остановить Женя, но та расходилась еще больше.
— Нет! Тебя только к ране прикладывать! И умоляю, не говори, что ты ему прощаешь, и не выяснишь все до конца! Я тебя просто уважать перестану! Слышишь! — на секунду Тома замолчала, но потом снова завелась. — И это моя лучшая подруга… Ее, можно сказать, с грязью смешали, а она пытается еще и оправдать этого… этого… — девушка пыталась подобрать гадкое слово, чтобы точно охарактеризовать им мужа Жени.
Вообще то Тома, несмотря на свой взрывной характер, была человеком добрым, сердечным и жалостливым. Она регулярно кормила на улицах собак и кошек, покупала нищим еду (принципиально не давая денег, боясь, что пропьют), отвозила в детский дом игрушки, одежду, лекарства. Содержала свою бывшую свекровь, чей сын, когда то был ее мужем и, женившись на другой, матерью совершенно не опекался.
Тамара была на два года старше Жени, но иногда ей казалось, что подруга в сравнении с ней сущий ребенок. Знакомство их состоялось еще в те времена, когда они вместе игрались в песочнице и давали на прокат друг дружке своих пластмассовых кукол с кудрявыми белыми волосами. В школу ходили вместе. Тома опекалась младшей подругой и не давала ее в обиду. Однажды она даже подралась с одноклассником Евгении, выйдя бесспорной победительницей в сражении. Обидчик получил несколько раз толстым портфелем по голове и ретировался, чтобы навсегда усвоить жестокий урок. Больше Женю он не задевал.
Потом, в студенческие годы, дороги девушек не надолго разошлись. Почему то именно тогда разница в два года оказалась самой ощутимой. Тамара стала студенткой и окунулась в специфическую и неповторимую студенческую жизнь, а Женя еще зубрила математику, химию, физику и заглядывала в школьный дневник, любуясь на полученные «пятерки».
Но потом и Женя поступила в институт и у девушек снова появились общие интересы. Правда, на тот период Тома переживала очередную неразделенную любовь (с парнями ей катастрофически не везло) и попутно бегала на свидание с симпатичным, но взбалмошным Эдиком Свистоплясовым. Фамилия парню подходила как нельзя кстати. В голове гулял ветер, а в поступках виделось босоногое детство, никак не покидавшее его. Но тем не менее благодаря Свистоплясову, его шарму, неунывающему характеру, шумным компаниям и танцам, несчастная любовь была забыта, а Эдик на некоторое время поселился в сердце и в квартире Томы. Но семейное счастье не заладилось. В скором времени он бесследно исчез, взвалив свои долги и заботу о больной матери на плечи Тамары.
Зато работа девушке попалась именно та! Тома работала рекрутером в крупном кадровом агентстве и чувствовала себя в этой сфере, как рыба в воде. Она умела располагать к себе, улыбаться, где нужно и быть строгой, в соответствующих ситуациях, заинтересовывать и находить нужных людей. На работе ее ценили, и очень щедро оплачивали редкий дар, безошибочно вычислять среди множества претендентов именно того, единственного сотрудника, который хотел видеть в своем коллективе работодатель.
Благодаря огромной трудоспособности Тамара купила отдельную двухкомнатную квартиру и радовалась собственной самостоятельности. Имея горький опыт, она больше не стремилась найти спутника жизни, а лишь скромно надеялась на любящего и достойного мужчину, способного подставить крепкое плечо. Правда, как утверждала сама Томочка, ее мечты казались из области фантастики, но мечтать никому не вредно.
Еще она самостоятельно воспитывала трехлетнюю дочку, крестной мамой которой, разумеется, была Женя. Дочь, как отмечала сама Тома, была единственное, что осталось хорошего от Эдика Свистоплясова.
— Тома… — Евгения посмотрела на подругу такими глазами, что та невольно осеклась. — Не надо его оскорблять. Во — первых, он мой муж. Во — вторых, нельзя обвинять человека, если не знаешь всех подробностей дела, и в третьих, что самое важное, я его очень сильно люблю. Мне кажется, что если я потеряю Виталика, то, не смогу больше так жить. Быть счастливой, радоваться каждому солнечному лучику, дышать полной грудью. Пойми, он для меня все! — девушка нарисовала руками в воздухе большой круг, давая понять, что муж для нее вроде целого мира, — И потом, я не могу обвинять его, не зная всех подробностей. Ситуации бывают разные, а высказать свое недоверие, да еще и сообщить, что я опустилась до слежки, мне стыдно. Он не поймет…
— Но ты же не от балды пошла за ним следить. — возразила Тома. — Сначала этот, как его, Гриша, потом рыжая девица, орущая под дверью.
— Но ведь рыжая ошиблась адресом. — снова попыталась защитить мужа Евгения.
— Да какая разница, черт возьми! — вскричала Тамара. — А если бы не ошиблась? А если бы ты не услышала разговор двух теток? Да мало ли чего… Это ты сейчас знаешь, что та девица не пассия Виталика. А может у него есть другая… Другая, о которой ты и не догадываешься?
— Ты так думаешь? — неуверенно переспросила Женя.
— Знаешь, дыма без огня не бывает. Если какой то Гриша говорит тебе, что твоему Виталику есть что скрывать, значит, скорее всего, так оно и есть. Поэтому, я на твоем месте усадила бы его на стул, когда он вернется с работы и провела допрос с пристрастием! — резюмировала подруга.
— Нет! Не могу. Я должна убедиться, что он действительно меня обманывает, и делает это потому, что полюбил другую. Не смогу я без доказательств… с ним разбираться. — Евгения потупила голову.
— И как ты себе это представляешь? — ухмыльнулась подруга. — Зажжешь свечу, и будешь держать над кроватью, когда он с любовницей там… — Тома осеклась, увидев как глаза Евгении наполнились слезами. — Ну, прости! Прости меня, солнышко! — она кинулась к подруге и обняла ее. — Я ляпнула лишнее. Ты же знаешь, у меня язык как помело. Вечно говорю какие то глупости… — пыталась успокоить Женю Тамара, но слезы, одна за другой, подобно весеннему ливню, катились по щекам.
Тома замолчала и только гладила подружку по голове. Когда та немного успокоилась, она тихо, но твердо сообщила:
— Считаю, что ты одна не справишься и тебе нужна моя помощь. К тому же если хочешь сыграть в детектива, то для этого нужно иметь все необходимые подручные средства, в частности личный транспорт, которого у тебя, заметь, нет. Во — первых, никаких денег на такси не наберешься, если будешь за мужем по городу мотаться, во — вторых, должна же быть хоть у кого то светлая, не затуманенная страданиями голова и железные нервы. Ты меня знаешь. Чего — чего, а выдержки мне не занимать, так что завтра пойдем следить за Виталиком вместе.
И не смотри на меня такими глазами! — возмутилась Тома, увидев как Женя подняла на нее изумленные глаза. — Я же тебе лучшая подруга, в конце — концов. Так что не надо сейчас отнекиваться, все равно бесполезно. Я приняла решение! Точка! — подруга легонько стукнула по столу кулаком, давая понять, что отказа не примет.
Но отказываться Женечка и не собиралась. Наоборот. Она еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать, но теперь от переизбытка чувств и огромной благодарности к подруге. Она не смела даже думать, что та согласится быть ее личным шофером. Ведь, как ни верти, а без машины Евгения бессильна.
На этот раз парик из длинных, иссиня — черных волос, не съезжал. Его на голову Евгении надела Тома, а она умела правильно закрепить искусственную прическу. Жене досталась черная бейсболка, очки а — ля «Кот Базилио», новое приобретение Томочки — темно — серая атласная куртка с множеством заклепок и свисающих цепочек. Наученная горьким опытом, от высоких каблуков девушка категорически отказалась, и натянула удобные ботинки на низком ходу.
— Да — а, подруга! — пристально оглядев Женю с ног до головы, протянула Тома. — Тебя и мать родная в таком прикиде не узнает, не то, что драгоценный муж, привыкший созерцать неземное существо с длинной косой, без макияжа и в скромном наряде. Кстати! — тут же возмутилась она. — Сколько раз тебе говорю, перестань ты слушать свою маменьку — узурпаторшу. Ходишь, как бабка старая в бесформенных платьях да юбках. Кофты какие то ужасные носишь. Где ты их только и откапываешь. Наверное, барахолки время от времени посещаешь? Ну, признайся?
Женя отрицательно покачала головой, а Тома продолжала читать нотацию:
— Не надоело еще такое ужастие носить? Давай выберемся в тебе за одеждой. Я буду твоим консультантом, подберем приличные вещи… Кстати, я знаю несколько отличных стоковых магазинов, там за смешные деньги можно купить прекрасные вещи из прошлых коллекций… Это ничего, что прошлые коллекции, они выглядят… — но Женя не дала подруге договорить.
— Том, обсудим мой стиль потом. Давай уже поедем? Время… — она пальцем постучала по циферблату.
— Нет! Пока я не добьюсь от тебя положительного ответа, мы никуда не поедем. И потом… до конца рабочего дня еще целых два часа. Хочешь мерзнуть на улице? — подруга воинственно сложила руки на груди и в упор посмотрела на девушку.
— А вдруг, он раньше уедет? — неуверенно промямлила Евгения и начала теребить свисающие локоны, накручивая их на палец.
— Да никуда твое сокровище не денется! — отрезала Тамара. — Итак, последний раз спрашиваю, ты согласна сменить свои ужасные шмотки на приличные вещи? — на этот раз руки упирались в бока, для большей убедительности.
— Но… у меня нет таких денег… — попыталась возразить Женя.
— После того, как мы выясним, чем же занимается твой муж, они у тебя появятся. — с полной уверенностью в голосе произнесла подруга. — И потом… есть у меня еще одна идея, но о ней попозже. Так что? Обещаешь?
— Обещаю! — выдохнула Женя, готовая в данный момент продать душу дьяволу, лишь бы убедиться в честности мужа и, наконец, успокоиться самой.
— Ну, вот и прекрасно. — широко улыбнулась Тамара и последний раз взглянула на себя в зеркало.
Отражением она осталась очень довольна. Узнать ее тоже было крайне сложно. В таком тонком деле как переодевания и создание нового имиджа она была мастером высшего класса. Тамара любила экспериментировать с прической, одеждой, макияжем. Пытаясь как можно лучше замаскироваться, Тома исходила из соображений противоположности. Жену Виталик всегда видел скромной, незатейливо и просто одетой, а Тому наоборот, яркой, вызывающе наряженной модницей. Поэтому для себя она выбрала длинный зеленоватый плащ, своей домработницы Аннушки, в котором, как считала, можно выходить на огород, пугать ворон. В свою очередь Аннушке было подарено пальто от Пьера Кардена, купленное два года назад, которым, по мнению Томы, можно отпугивать обеспеченных клиентов, хорошо разбирающихся в моде и следящими за новинками.
На парик подруга напялила вязанный берет неопределенного цвета, выпрошенный все у той же домработницы, и осталась очень довольна внешним видом.
— Ну, что, пойдем? — махнула рукой Жене. Потом остановилась, еще раз взглянула на свое отражение, сказала, — Я сейчас, — и побежала в ванную комнату. Оттуда Тома вышла практически не узнаваемая.
— Что ты с собой сделала? — изумилась Евгения.
— А ты не замечаешь?
— Н — нет… — сдвинула плечами та.
— Ой, уморила! — расхохоталась Тамара. — Да я косметику смыла. Осталась, как говорится, во всей красе. А ты разве меня ни разу без макияжа не видела?
— Ну, разве что в детстве. — начала вспоминать Женя, — А в старших классах ты уже вовсю красилась. И потом, мы же не живем в одной квартире, так что в последние десять лет как — то не приходилось.
— Тогда понятно. Теперь видишь, какая я красавица — артистичным жестом Тома показала на свое лицо. — Ладно, не будем задерживаться. Теперь уже точно пора выходить.
По дороге, лихо передвигаясь по проезжей части на юрком, маленьком «Пежо», Тамара, как обычно, успевала совмещать несколько дел. Она рулила, жестикулировала и беспрерывно болтала, а также между делом громко возмущалась нерадивыми водителями.
— Вот видишь, Женька, — вещала подруга, — Мне и гримироваться не нужно. Достаточно смыть макияж. Я ведь, на самом деле, из тех, кого называют бледной молью. Но, как известно, из любой страшилки можно сделать красавицу. И я, реально оценив свои внешние данные, как в той песне, себя «слепила из того, чтобыло».
— Том, не надо так прибедняться… — хотела возразить Евгения, но подруга закончить не дала.
— Женечка! Не пытайся меня успокоить и подбодрить. Ты у нас всегда была очень корректной, да и потом, для тебя моя внешность не играет никакой роли. Я твоя лучшая подруга, и уверена, останусь ею до старости. Тебе же не надо появляться со мной в обществе, ты не мечтаешь, чтобы тебе завидовали по поводу, какая красивая у тебя спутница. В конце — концов, Женя, ты — женщина, а не мужчина. И для тебя важна в первую очередь моя душа, а не лицо. Это мужичье!!! Ослы глупые, да и только! Вот, скажи, почему мы женщины любим всяких уродов, не обращаем внимания на плешь, длинный нос или торчащие уши? А им всем красавиц подавай. Сам то от обезьяны еле на метр отошел, а строит из себя эстета. Черт бы его побрал! — выругалась подруга. — Ой. ты. наверное и не поняла о чем я говорю? — спохватилась она.
— Почему же… Наверное, как то на днях имела честь пообщаться с одним из таких «красавцев» в кавычках, любителей настоящей красоты. — предположила Евгения.
— Совершенно верно. — подтвердила Тамара. — Нос крючком, сам метр шестьдесят с кепкой, лысое, страшное, а в секретари ему обязательно модель подавай. Чтоб не стыдно перед клиентами было. Но парадокс в том, что его интересует размер бюста и длина ног, а об элементарной образованности, знании компьютера, умении вести переговоры по телефону, в конце — концов смекалке и уме… даже не заикнулся. А вот, через месяц придет с претензиями, почему оказалась плохой работницей. — возмущалась Тома. Потом снова переключилась на предыдущую тему разговора: — А знаешь, как я поняла, что нельзя мне без косметики на люди выходить?
Женя отрицательно покачала головой.
— Да, я никогда и никому об этом не рассказывала. Очень не хотелось мне на занятия в институт идти, ну, и решила я «закосить». А в институте, у нас, свой терапевт был. Я выспалась хорошенько, а потом к ней прямо из постели и примчалась. Умылась только, да какие то шмотки натянула. Захожу, а она мне с порога: «Что с вами, девушка? На вас лица нет. Вы отравились? У вас температура?» Ну, и так далее…
С тех пор, если мне нужна была справка, я во всей природной красе, — Тома ухмыльнулась, — шла в медпункт. Правда, предварительно дожидалась, чтобы пары начались и меня однокурсники не увидели, а то неудобно как — то. Все — таки, я одной из самых красивых на курсе считалась.
Ну, слава богу, вроде, приехали. — Тома резко притормозила и заехала в подворотню.
Женя отметила про себя, что вчерашний вечер повторился до мелочей. Начал моросить мелкий дождик, ветер игрался опавшими листьями, используя их вместо мячика, люди открывали предусмотрительно захваченные с утра зонты. Другие поднимали воротники и убыстряли шаг, чтобы окончательно не намокнуть. Девушки спрятались от дождя под аркой, разделяющей соединенные между собой два кирпичных дома. Местный бомж совсем неодобрительно зыркнул на Тому и Женю и быстренько начал рыться в мусорном контейнере, выискивая стеклянные бутылки, чтоб они не достались конкурирующей стороне. Потом присел возле «мусорника», охранять единственную ценность на его территории.
Наблюдая за этой картиной. Тома не выдержала:
— Уважаемый, если вам нужно отлучиться по делам, то мы посторожим контейнер. Обещаю вам, что не подпустим никого из ваших коллег. Идите, не бойтесь. — подмигнула она ему.
Самое интересное, бомж, возмущаясь себе под нос, удалился.
— Фух! Ну, слава те Господи! — облегченно вздохнула Тамара. — Воняло от него на полкилометра. Я уже начала переживать, что мы его ароматами пропитаемся. А мои французские духи и его…
— Тома, о чем ты думаешь! — возмутилась Женя. — Мы здесь заняты важным делом, а ты отвлекаешься на бомжа.
— Спокойно подруга! У меня все под контролем… Ё — мое!!! Блин!!! Черт!!! Ну, ни фига себе!!! — она тыкала пальцем в разодетого франта, выходящего из белого, высотного здания.
— Вот видишь! Я сама была шокирована. — пыталась сохранять спокойствие Женя.
— Так, бегом к машине! — скомандовала Тамара и помчалась к автомобилю. Быстро перебирая ногами, она не могла не комментировать. — Мы можем его упустить! Если сейчас нам не уступят дорогу, то считай, прозевали… Блин, надо было машину в более удобном месте поставить…
Автомобили с двух разных сторон улицы двинулись с места почти одновременно. Нарушая правила дорожного движения, Тома рванулась за «Мерседесом», но тот, разумеется, дожидаться ее не стал, и девушке пришлось попотеть, чтобы не упустить серебристую машину из вида.
Глава 5
Снежанна
Снежанна Залеская развалилась в широком кожаном кресле красного цвета, свесив ноги на мягкий, закругленный подлокотник. Часы показывали половину первого дня. Перед ней стоял небольшой стеклянный столик на котором красовалась массивная бронзовая пепельница в форме черепа да фарфоровая с позолотой чашка с крепким, свежезаваренным кофе. Снежанна отхлебнула из чашки и глубоко втянула дым толстой, темно — коричневой, с двумя серебристыми полосками на краешке, сигарой. К курению сигар она пристрастилась лет в двадцать, когда еще был жив отец, Станислав Эдуардович Залеский. Тогда она тайком таскала из шкатулки, стоящей на столе в его кабинете по одной сигаре в неделю и растягивала удовольствие, делая по несколько затяжек в день. Возможно, отец и знал о ее пристрастии, но сигары не прятал и замечаний ей не делал.
Вообще с отцом Снежанна ладила. Он понимал ее, как никто другой и не пытался переделывать. Что значит одна кровь! Мать в их компанию, почему — то, не вписывалась, но девушка, подрастая, не очень то и жаждала приближать ее к себе. Она не хотела ни с кем делить любовь и внимание Станислава Эдуардовича…
В прочем, что вспоминать о прошлом. Со временем все изменилось. Два года назад отец Снежанны погиб. Нелепая случайность, ошибка пилота, которого он за день до того, взял на работу. Маленький, личный самолет взмыл в небо, чтобы никогда уже не приземлится на посадочной полосе. Груду метала и останки тел нашли в лесу, недалеко от аэродрома. Причину аварии так и не установили, а девушка в двадцать три года стала богатой наследницей, получившей миллионное состояние.
Правда, на часть денег претендовала еще и мать Снежанны, женщина в полном расцвете сил и сексуальных возможностей. К тому же две пластические операции и ежедневный тщательный уход за телом, волосами и лицом практически приближал ее к возрасту дочери. Девушка не имела ничего против того, чтобы поделится с матерью деньгами, но выдавать ее за свою сестру!
Валентина Залеская сначала намеками, а потом и прямо попросила дочь представлять ее перед новыми знакомыми старшей сестрой. Девушка послушно закивала головой, но в разговоре обязательно называла мнимую сестру мамой. Потом, конечно, Снежанна виновато улыбалась и снизывала плечами:
— Мамулечка, прости, меня, пожалуйста. Я снова забыла… Случайно вырвалось. — и видя, как мать хмурится, обнимала ее и продолжала. — Но это же неоспоримый факт. Ты моя мамочка, самая любимая, самая — самая. Конечно, мне очень сложно перестроиться. Тем более, что двадцать три года изо дня в день я называла тебя мамой.
Красавица — мама только кивала головой, не зная, что можно возразить любимой дочурке. Она понимала, что находясь в одной квартире со Снежанной, возраст скрыть ей не удастся и женщина нашла выход.
Валентина переехала в другую квартиру, купленную мужем незадолго до смерти, сообщив дочери, что хочет дать ей полную свободу. Впрочем, если быть совершенно откровенной, то причиной ее переезда был одногруппник Снежанны, понравившийся Валентине Залеской. Теперь никто и ничто не останавливало ее, познакомится с ним поближе. Для этого нужно только отдельное помещение, да некоторая сумма, которую Валентина выделяла бедному мальчику на бутерброды с красной и черной икрой.
Когда мать сообщила о своем решении, Снежанна только ухмыльнулась. Уж она то знала, как спровадить родительницу, не намекая, и, конечно же, не говоря в открытую, что в просторной, четырехкомнатной квартире одна из них лишняя. Разумеется, девушка знала о маниакальном желании той всегда оставаться молодой и красивой. Ее бесконечные просьбы не называть ее мамой, а обращаться по имени, покупка вещей в молодежных магазинах, походы к косметологу и дегустация невероятного количества омолаживающих средства не остались незамеченными. И старалась регулярно, где только можно обращаться к Валентине Залеской «мама, мамочка, мамулечка». Казалось, разве это неприятно, когда дочь так ласково называет любимую родительницу? Разумеется, очень приятно, только не Валентине, тщательно скрывавшей свой возраст. Ведь в таком случае десять тысяч долларов и старания опытнейших пластических хирургов потрачены зря.
А уж что говорить о страсти матери к евроазиатским мужчинам. Разумеется, при жизни Станислава Эдуардовича, Валентина только в самых далеких мечтах видела себя рядом с узкоглазеньким мальчиком, тайком от всех просматривая порнушку производства Китая и Японии. Она провожала их взглядом на улице, любила ходить в китайские рестораны, томно поглядывая на молоденьких официантов. Невинная слабость матери не укрылась от зорких глаз Снежанны. И уж она то точно знала, зачем приглашала в гости Тим Ир Вань, симпатичного китайца, учившегося с ней в одной группе. Все называли его Иваном и парень с радостью откликался на новое имя. Он неплохо говорил по — русски и был очень вежливым и предупредительным. Девушка не сомневалась, мамочка обязательно заинтересуется им. Главное несколько раз оставить их наедине. А остальное — дело техники.
И когда, через две недели Валентина Залеская стала собирать свои вещи, Снежанна поняла, что тщательно продуманный и реализованный план удался.
Снежанна сделала последнюю затяжку и затушила сигару. Потом она допила кофе, посмотрела на плитку молочного шоколада в золотистой обертке, рука сама собой потянулась к ней. Девушка распечатала шоколад и откусила небольшой кусочек. Больше нельзя. Она себе обещала. Снежанна положила шоколад на столик, но, ощутив неимоверно приятный, божественный вкус, она хищно взглянула на сладость и через пять минут на столе валялась только скомканная обертка.
«Свинья» — выругалась сама на себя девушка. «Снова не удержалась, чтобы не съесть любимое лакомство. А ей нельзя! Александра ей строго настрого запретила».
Неделю тому, Снежанна наняла за бешенную сумму модного инструктора по фитнесу и правильному питанию, Александру Валомееву, которая была известна в узких кругах тем, что за месяц — два помогала вернуть стройность поплывшей фигуре. Александру приглашали известные звезды эстрады, артисты, ну, и разумеется те, кто мог оплатить ее услуги.
Валомеева подбирала диету, составляла комплекс физических упражнений, великолепно делала массаж, давала дельные советы, и что самое существенное, ее методика действовала! И не важно, что у многих через несколько месяцев постройневшие формы начинали терять свою привлекательность и расплываться. Инструктор не несла ответственности за неудержимый аппетит клиентов. А регулярные фуршеты под рюмочку калорийной водочки, или рестораны с вкуснейшей, но жирной пищей, медленно делали свое дело, становясь невидимыми помощниками Валомеевой. Ее приглашали снова и снова, не скупясь оплачивать пагубные привычки и отсутствие силы воли.
Вообще то Снежанна была очень красивой девушкой. Высоко поднятая голова, прямая осанка, плавная походка — настоящая королева. Не напрасно же папа назвал ее Снежанной. Как изысканно, горделиво, чувственно и своеобразно. Она категорически возмущалась, когда друзья пытались назвать ее Жанночкой, Снежиком, Снежком или даже Жанной. Нет! Только полным именем и никак иначе. Это имя дал ей отец, изначально собираясь назвать дочь в честь великой, прославленной, сильной Жанны Дарк. Но родилась она в день, когда на улице огромными хлопьями падал снег, а дома, деревья, и даже люди оказались припорошенные пушистыми снежинками.
— Снежинка Жанна. — радовался Станислав Эдуардович, стоя под окнами роддома и пытаясь всмотреться в кукольное, розовое личико младенца.
— Снежана. — поддакнул его отец.
— Что? Кто такая Снежана? — поинтересовался Станислав Эдуардович.
— Сам же сказал, Снежинка Жанна, а сокращенно Снежана. — терпеливо пояснил дед. — По моему, очень красивое и очень редкое имя. Лучше, чем ты задумал… Жанкой, вон, и соседку нашу кличут.
— Какую соседку? Ту, от которой воняет за полверсты самогоном, местную шлюху? — уточнил счастливый отец и лицо его отвращено передернулось.
— Ага. Ее, красапету… — кивнул довольный дед.
— Ее точно зовут Жанна?
— Конечно. Самолично жалобу на нее писал, указывал и имя и фамилию.
— Тогда будет Снежанна, решил Станислав Эдуардович. Не хочу, чтоб какая то Жанка называла тезкой мою дочурку. Мою принцессу…
В ЗАГСЕ он долго и упорно спорил, регистрируя дочь.
— Вот, посмотрите. Имя Снежана пишется с одним «ен». — доказывала ему молоденькая девушка показывая пальцем в замусоленную и прилично потасканную книгу под названием «Тайна твоего имени». Тут и трактовка имеется. Послушайте «Женщины с этим поэтическим именем — хрупкой душевной организации. Они восприимчивы и чувствительны к людской черствости и несправедливости. Им не хватает стойкости и уравновешенности. Внутренний мир их исполнен любви, они остро ощущают недостаток внимания и чуткости, в отношениях с этими женщинами требуется много такта. Их душевное равновесие легко нарушить грубым словом — они теряются и могут даже заплакать.» — процитировала она.
— Не хватало еще, чтоб моя дочь была истеричкой и плаксой. — возмутился Станислав Эдуардович. — Как я смогу доверить все, что накоплю с годами неуравновешенной, слабовольной женщине? Она моя плоть и кровь и должна быть в меня! Или… как Жанна Дарк. — добавил мужчина.
— Тогда почему бы вам не назвать малютку Жанной? — поинтересовалась девушка.
— Жанной? — перед глазами у Станислава Эдуардовича возникла страшная как атомная война соседка Жанна, продающая себя и самогон по одинаковой цене.
— Нет! Я хочу, чтобы вы записали в свидетельстве о рождении, что мою дочь зовут Сне — Жан — на. — по слогам произнес он. — С двумя «ен». — уточнил Залеский. Потом достал из бумажника червонец и положил рядом с книгой регистрации.
Десять рублей в мгновение ока исчезли со стола, а любимое чадо стали называть Снежанна и никак иначе.
С детства она не знала ни в чем отказа. Когда ее серые глаза наливались слезами, папа готов был свернуть горы, лишь бы его девочка получала то, что ей хотелось. Вот тебе кукла Барби, привезенная из Америки. Вот «Сникерс», «Баунти» и кульки других конфет, которых и в помине не было в столичных магазинах. Платьица и пальто должны быть только из Франции, джинсы обязательно фирменные…Именно благодаря Снежанне, ее неудержимым желаниям и вечным просьбам, Станислав Эдуардович заработал свое огромное состояние, которое теперь его дочь с огромным успехом тратила.
Идеалом красоты для, тогда еще юной, Снежанны стала все та же кукла Барби. У нее их было штук двадцать. И не дешевые китайские подделки, заполнившие рынок значительно позже, уже когда девушке было не дол них. А самые настоящие, с красивыми прическами, в ослепительных нарядах, с тонюсенькими талиями и стройными ножками.
В шестнадцать лет Снежанна отправилась в парикмахерскую и потребовала выкрасить ее волосы в белый цвет.
— Заметьте, в белый. — строго посмотрела она на парикмахершу в синем фартуке, с короткими, торчащими в разные стороны волосами. — А не в рыжий, желтый, или серо — буро — малиновый.
Женщина удивленно посмотрела на требовательную клиентку, но просьбу выполнила. Она дважды наносила на волосы Лены ядовитую смесь из пергидроля, но желаемого результата достигла. После того как волосы помыли и уложили, в зеркале на Снежанну смотрела ослепительная блондинка, с выразительными серыми глазами. Нос у девушки был аккуратный и ровный. Пухлые, чуть розоватые щечки, гладкая, не знавшая подростковых прыщиков кожа. Вот только слишком узкие, ниточкообразные губы портили всю картину. Но этот недостаток девушка устранила, как только папа начал ежедневно давать карманные деньги в размере трех заработных плат простого рабочего. Она отложила необходимую сумму и в институте пластической хирургии опытный врач превратил ее губы в сексуальные, пухлые, чувственные…
Мечта Снежанны относительно стройных ножек и тонкой талии осуществилась. Природа побеспокоилась о стройной фигуре и идеальных пропорциях. Но красивое тело имеет свойство оплывать жирком, если не иметь силы воли и не поддерживать его в надлежащей форме. У девушки имелось много разных качеств: упрямство, наглость, уверенность в себе, хитрость, а вот силы воли Снежанне как раз, и не хватало. Она безумно любила выпечку домработницы Светланы Ильиничны, плитками ела любимый молочный и белый шоколад, запивая их большими чашками какао. К двадцати пяти годам из худенькой блондинки Снежанна превратилась в блондинку с сорок восьмым размером одежды, который с каждым днем неумолимо приближался к размеру пятидесятому.
Лишние килограммы ни коим образом не сказывались на личной жизни Снежанны. Особенно если их прикрывала дорогая, изысканная одежда от Версаче. Джентльмены выбирали блондинок, и не обязательно с надоевшими 90 — 60 — 90. Возле Снежанны всегда крутилось много мужчин. Девушка любила сильный пол, а он любил ее. Каждый раз, знакомясь с новым молодым человеком, Снежанне казалось, что это на всю жизнь, но уже через две недели очередной поклонник надоедал ей как осенняя муха и девушка начинала заметно скучать в его обществе. В конечном итоге она указывала любовнику на дверь и ждала очередную жертву. На удивленные вопросы подруг, а не боится ли она в конечном итоге остаться одна, девушка уверенно отвечала:
Читать бесплатно другие книги:
