Наука и проклятия Орлова Анна

— Простите, миледи, это моя вина. Я отвлекся, кошка выскочила под колеса, вот я и…

От облегчения — покушение, надо же, напридумывала! — я рассмеялась.

— Пустяки. Я не скажу Фицуильяму, но ты, пожалуйста, больше не отвлекайся.

Он белозубо улыбнулся.

— Что вы, миледи! Клянусь. — Майкл прижал ладонь к груди слева. — Это был первый и последний раз.

— Поехали уже, — хмыкнула я. — Иначе даже к ужину опоздаем.

Он был такой открытый, непосредственный и веселый, что поневоле хотелось улыбаться ему в ответ. Словно в нем сияло персональное солнышко.

— Знаете, миледи, я рад, что милорд теперь женился на вас! — выдал он вдруг. — Миледи Николь, она… ну, она хорошая была, но очень уж мягкая. Слишком близко все к сердцу принимала, что ли. Вы — другая, вас не сожрут.

— Спасибо, — машинально поблагодарила я, быстро соображая. — Погоди. Миледи Николь, стало быть, первая жена Фицуильяма?

Это был выстрел почти наугад, но он попал в яблочко.

— Ну да, — недоуменно подтвердил Майкл и тут же смутился. — Ой, а вы что, не знали?

Я растянула губы в улыбке.

— Поехали уже.

Он кивнул и вернулся на свое место.

Я прикрыла глаза. Это многое объясняло.

Во дворе замка нас уже ждали. В тени навеса замер каменной статуей Донал, на солнышке рядом с большим вазоном с петуниями и резедой прохаживались сестры Скотт.

В легком шифоновом платье оттенка молодой листвы и модной шляпке, украшенной цветами, Джорджина была прелестна. Куда только подевались вчерашние бледность и недомогание! Хелен же, напротив, выглядела недовольной, хмурилась и кусала губы, бросая на сестру далекие от одобрительных взгляды.

Хотелось бы знать, в чем провинилась бедняжка Джорджина? Как по мне, ее единственным недостатком было легкомыслие, из которого проистекала излишняя романтичность. В остальном Джорджина была мила, очаровательна и непосредственна, как дитя.

Вот и сейчас она одарила сияющей улыбкой Майкла, который почему-то от нее шарахнулся. Надо же, я думала, он со всеми девушками заигрывает — самую малость, аккурат чтобы оставить по себе нежные воспоминания, а не разбитые сердца.

Джорджина тотчас оттащила водителя в сторону, не обращая внимания на оклик сестры. Его улыбка стала напряженной, на Джорджину он не смотрел.

— Майкл, ты ведь обещал мне… — прощебетала она.

Хелен, по-прежнему хмурясь, сердито отвернулась, но Джорджина и ухом не повела, продолжая щебетать.

— Миледи, — Донал шагнул ко мне, — уделите мне минутку?

Хмурая тень в черном, оживший кусочек ночи среди залитого полуденным солнцем двора.

— Конечно, — согласилась я, бросив взгляд на сияющую Джорджину. Хелен наблюдала за нею, нервно ощипывая лепестки у попавшегося под руку цветка, и ничто, кроме поведения сестры, ее в данный момент не занимало.

— Пройдемся? — так же коротко предложил он, кивком указав на Западную башню.

Как интересно! О чем собрался беседовать Донал, раз так боится, что нас подслушают? Не в любви же признаваться! Я вообразила сурового начальника стражи стоящим на коленях с охапкой роз в руках, и мне стало смешно.

— Миледи? — Он нетерпеливо напомнил о себе, когда пауза затянулась.

— А? — Я встряхнула головой. Знал бы начальник стражи, какая чушь мне лезет в голову! — Да, конечно. К башне так к башне.

И быстро зашагала в указанном направлении, словно пытаясь убежать… от чего?

Донал как всегда бесшумно двигался чуть позади.

У подножия Западной башни я резко затормозила и обернулась к нему.

— О чем вы хотели поговорить?

Донал оказался неожиданно близко и смотрел как-то странно — внимательно, испытующе.

— Вы знаете, кто ваш отец, миледи?

Я опешила.

— Что за глупые вопросы? Вы же знаете, Виктор Саттон, путешественник.

Донал нахмурился и повторил с нажимом, буравя меня взглядом:

— Настоящий отец, миледи, а не тот, кого им считают.

Во рту стало кисло. Не зря барон хвалил умение Донала докапываться до истины!

Это все же могло быть совпадением, поэтому я попросила сухо:

— Выражайтесь яснее.

— Виктор Саттон — ваш отчим. Ваш родной отец — Максимилиан фон Гровер, профессор биологии Дойчляндского королевского университета, не так ли, миледи?

И смотрит так, словно хочет вскрыть мою черепную коробку и хорошенько там порыться. Если ему известно это имя, то остальное скрывать глупо.

Двадцать шесть лет назад профессор фон Гровер приезжал в нашу страну для каких-то исследований. У них с мамой случился бурный роман, фон Гровер напел ей песен о любви, позабыв упомянуть, что давно женат и растит двоих сыновей. Потом он, как водится, уехал обратно, а маме пришлось срочно подыскивать мужа. До недавних пор Максимилиан фон Гровер не объявлялся, нисколько не интересуясь судьбой обманутой девушки и прижитого от нее ребенка, так что своим настоящим отцом я считаю Виктора Саттона.

— Допустим, — сказала я сухо. — Вам-то что с того? Донесете Фицуильяму, что я — незаконнорожденная, поэтому не достойна родить ему наследника? Думаете, я буду возражать?

Признаюсь, я храбрилась. Если барон подаст на развод, указав причиной мое происхождение, то скандал разразится оглушительный. И все из-за излишне проницательного Донала, будь он неладен!

Он зло усмехнулся, словно услышав посылаемые на его голову громы и молнии.

— Вы именно этого хотите? Избавиться от этого брака?

— Вас это удивляет? — подняла брови я. — Мы ведь уже, помнится, обсуждали этот вопрос. Меня приволокли к алтарю силой, а потом заставили поддерживать этот фарс.

Он качнул головой.

— Какой фарс, миледи? Милорд с вами неизменно вежлив. Ухаживает, водит на прогулки… И вы совсем не протестовали, когда он вас целовал.

Я провела рукой по лбу, вдруг почувствовав себя страшно усталой. Сколько можно ходить по кругу?

Признаю, поцелуй был неплох, хотя я мало что в этом понимала. Опыта-то у меня с гулькин нос — несколько поцелуев украдкой с однокурсником Джерри Лорелом. Тогда я не испытывала ничего, кроме смущения. С Фицуильямом было даже приятно, хотя у меня не кружилась голова и не подкашивались ноги, как шептались более опытные подружки. Видимо, мне это просто не дано.

— Дальше поцелуев мы не зашли, — напомнила я ровным тоном. — И не зайдем, потому что я действительно не горю желанием оставаться замужем за Фицуильямом.

Донал вдруг шагнул вперед и навис надо мной, стиснув руками мои плечи.

— Значит, вы поэтому разыграли покушения? — проговорил он хрипло, глядя в мое запрокинутое лицо.

Взгляд был настолько странным, что я облизнула пересохшие губы. А как он целуется? Было бы интересно получить еще один опыт, исключительно для статистики, разумеется. Благо, от поцелуев дети не рождаются даже в моем случае.

— Разыграла? — переспросила я машинально, пытаясь свернуть со скользкой дорожки фривольных мыслей.

Его руки обжигали сквозь тонкий хлопок платья, глаза яростно горели, губы сжались в нитку.

Он вдруг наклонился так близко, что я почувствовала его Дыхание.

— Я поймал Китти.

— Что?..

— Поймал и вытряс из нее правду. Никто ее на вас не натравливал. Несколько лет назад сюда приезжала экспедиция во главе с профессором фон Гровером, который умудрился обидеть Китти. Она не созналась, что именно он устроил…

Надо же, Китти еще и разговаривает? На редкость талантливое чудовище. Понятно, почему «папочка» не устоял — на таких феноменах делаются блестящие карьеры!

По-видимому, Китти выкрутилась, тогда профессор фон Гровер попытался добыть другой материал для исследований. Меня. В конце концов, внучка сатира и нимфы тоже представляет немалый научный интерес. Фон Гровер слишком честолюбив, чтобы упустить такую возможность. Попытка была неудачной, но с тех пор я вынуждена жить с оглядкой.

— Она его запомнила, — подхватила я, наконец сообразив, что к чему. Так вот откуда Донал узнал о моем родстве! — И почуяла во мне его кровь?

Так просто — и так глупо. Столько лет прятать в шкафу этот скелет, чтобы он вывалился наружу из-за какого-то озерного чудища!

— Именно. Значит, это не было покушением, миледи.

— Что? — моргнула я. — Постойте, как не было? Ведь на следующий день мне подбросили записку, в которой четко говорилось о первом предупреждении.

— Покушения не было, — повторил Донал, и тон его мне не понравился.

— Хотите сказать, что меня просто пугали? Был ведь еще и пожар!

— Отличный повод уехать из замка. Китти натолкнула вас на мысль, а миссис Скотт подлила масла в огонь. Вам всего-то требовалось соорудить несколько записок, вырезав буквы из газет.

В голове стало пусто. Размечталась, идиотка несчастная! Нашла у кого искать сочувствия и защиты! Он меня же во всем и обвинил. Очень по-мужски.

— Правда? Пожар тоже устроила я?

Он пожал плечами.

— Это нетрудно. Кошки видят магию, так что наверняка учуяли мои сторожки. Вы достаточно разбираетесь в кошках, чтобы заметить их странную реакцию и построить на этом план. Вам ничего не грозило, в крайнем случае вы бы просто выскочили из спальни и сделали вид, что вовремя проснулись. Признаю, отлично придумано, миледи.

Только восхищения что-то не слыхать. И во взгляде мужчины — разочарование, гнев и что-то еще, темное и непонятное.

Разумные аргументы в голову не приходили. Во мне говорила обида и злость.

— Тогда перестаньте называть меня миледи! Раз уж я оказалась способна на такое, то какая из меня леди? Отпустите же!

— Да, миледи.

Донал разжал руки и отступил на три шага. Упрямец!

— Я не собираюсь ничего вам доказывать! — отчеканила я, пытаясь собраться с мыслями. — Думайте, что хотите. Проводите меня в мою спальню.

— Думаю, дорога вам известна, — бросил он, глядя мимо меня.

Нервы у меня сдали, и я молча пошла прочь. Успела сделать всего два шага, когда за спиной послышался глухой удар и туфли обдало пылью.

— Что за?.. — начала я недоуменно, и меня смело.

Донал притиснул меня к стене под уступом, спиной заслоняя от возможного удара и напряженно всматриваясь в темное окно наверху башни. У меня вдруг ослабели колени.

Надо быть совсем дурочкой, чтобы не понять: очередное покушение. Интересно, что на меня сбросили? Кирпич? Бутылку? Сундук? Сундук вряд ли, слишком массивный.

Я исхитрилась выглянуть из-за плеча Донала… и к горлу подступила тошнота. Здоровенный булыжник оставил солидную вмятину. Страшно представить, во что превратилась бы моя голова!

Случайностью это быть не могло, поскольку щели от выпавшего из кладки камня не видно. Значит, кто-то подобрал обломок, втащил на подоконник и швырнул вниз, целясь в меня.

Донал тихо выругался.

— …ушел! — закончил он с досадой. На его скулах играли Желваки, лицо побелело.

— Почему вы за ним не погнались? — проблеяла я.

Голос-то как дрожит! Позорище.

— Я не мог вас оставить, — пояснил он, бросив на меня короткий взгляд. — Вдруг это был лишь отвлекающий маневр?

Злость и пережитый страх требовали выхода.

— Разве не вы только что распинались, что я сама все устроила?

— Простите, миледи. — Он склонил голову, отстраняясь. — Я был не прав.

— Почему же? Вдруг у меня был сообщник? — съязвила я. — Который это подстроил, чтобы отвести от меня подозрения?

Он сжал губы.

— Тогда передайте ему, чтобы больше так не делал. Слишком велик риск для вас, миледи.

Я смотрела на него, не находя слов. Что за упрямый осел?!

— Встаньте вон туда. — Я ткнула пальцем в проклятый булыжник. — И подождите… — Я осеклась, прикидывая, за сколько сумею подняться наверх. — Пожалуй, пятнадцати минут хватит. Только с места не сходите.

— Зачем? — осведомился он с недоумением.

— Сейчас поднимусь, — сказала я зло, — и сброшу еще один булыжник, на этот раз — прямо на вашу тупую голову. Авось мозгов прибавится!

И побежала прочь, кипя от обиды и негодования.

Не знаю, отчего меня так задели его подозрения. Если рассуждать беспристрастно, рациональное зерно в них было, но… К демонам беспристрастность! Я до смерти устала от семейства Скоттов с их планами, тайнами, предрассудками, ручными чудищами и прочим, хотя пока не настолько, чтобы все бросить и спешно вернуться к маме и сестрам. Скандал, что ли, закатить? Толку-то, на этом поле свекровь меня переиграет без труда.

Стараясь успокоиться, я забаррикадировалась в спальне, подперев дверь в коридор тяжеленным креслом, и забралась в постель в обнимку с кошками. После очередного покушения — и ссоры с Доналом! — меня потряхивало.

Бетти робко поскреблась в дверь, призывая на обед (как будто я могла не слышать гонг), но я не отозвалась. В который раз перечитывала свой план исследований и с грустью констатировала, что за истекшую неделю почти не сдвинулась с места. Разве что получила некоторое представление о генеалогии семейства Скоттов, только этого ничтожно мало для решения поставленной задачи. Зря я надеялась придумать выход с наскока и сбежать, пока не заклевали. Предположим, я не сумею снять проклятие научными методами. Что тогда?

Вариантов я видела три. Первый — бежать, поджав хвост. Благо повод для этого Донал преподнес мне на блюдечке. Второй — стать образцовой женой барона. Теперь-то я видела этот брак без прикрас. Мне положено ежегодно рожать и проводить свободное время в перепалках со свекровью и муштруя слуг, а муж будет днями напролет пропадать по делам. Встречаться мы станем лишь за столом и изредка — в спальне. И, наконец, третий — пасть жертвой неведомого убийцы, потом наблюдать с облачка, как семейство барона оплакивает… не меня, разумеется, а свои разрушенные надежды.

На чем же остановиться? Уезжать не хотелось — обидно, и на работе сожрут. С точки зрения стороннего наблюдателя я неоправданно высоко взлетела, так что насмешкам не будет конца, если продержусь в баронессах всего неделю. Второй вариант нравился мне еще меньше. Не создана я для такого, не по мне эта провинциально-семейная идиллия. О третьем и упоминать не стоило.

М-да, куда ни кинь, всюду клин. Перечисленные альтернативы были столь печальны, что желание работать прямо-таки взбурлило во мне, как забытый на спиртовке реактив. Придется все силы бросить на научные исследования, авось все же сумею решить задачу.

Итак, что мне мешает? Нужно отфильтровать все, что меня беспокоит, чтобы в чистом остатке получить время и силы для экспериментов.

Первое — это свекровь. К ней можно приноровиться, тем более что барон ее осаживает. Со вторым отвлекающим фактором — убийцей — совладать куда сложнее. Игнорировать покушения чревато, но обращаться за помощью в полицию бессмысленно, ведь Скотты будут с пеной у рта отрицать прискорбные для их репутации факты. Если уж мне Донал не верил… Не таскать же за собой какого-нибудь инспектора, чтобы тоже стал свидетелем очередного покушения! Так можно и Доиграться.

Придется ловить убийцу самой. Правда, опыта в сыскном деле у меня нет, только элементарная логика. Главное определить, что известно достоверно, и отталкиваться от этого.

Скажем, булыжник сбросить мог кто угодно. О том, что мы с Доналом направлялись к Западной башне, слышали Джорджина, Хелен, Майкл… и еще сколько-то слуг, снующих туда-сюда. К тому же нас банально могли увидеть из окна, сверху мы были как на ладони.

Поэтому к списку можно смело добавить и свекровь, хотя у нее по-прежнему отсутствовал даже завалящий мотив. Зато Фицуильяму творящиеся безобразия приписать не так-то просто — и в ночь пожара, и сегодня он дома отсутствовал. Хотя при желании это можно объявить частью хитроумного плана — мол, заранее подготовил алиби, а само покушение делегировал сообщнику.

Может, преступник собирался прикончить меня и свалить вину на мужа? Тогда это наверняка Адам — пока Фицуильям будет доказывать, что он не верблюд, другой наследник приберет баронство к рукам. План прост и не лишен шика.

Я так погрузилась в свои невеселые мысли, что не сразу расслышала стук в дверь, громкий и уверенный. Незваный гость оказался настойчив, и мои нервы не выдержали. Отпустив совсем замученных кошек (приступ хозяйской тоски обе выдержали с честью), я подошла к двери.

— Кто там?

— Миледи, это я. Откройте, пожалуйста.

Донала сюда каким ветром занесло?

Вот уж кого я видеть не хотела! После устроенного мне недавно не то допроса, не то мозгового штурма при одной мысли о начальнике стражи во рту становилось горько. Чурбан бесчувственный, он ведь мне уже почти нравился!..

Я уселась в кресло и поинтересовалась неприветливо, глядя на вылизывающуюся на постели черную кошку:

— Что вам нужно?

Думала, он станет уговаривать меня поужинать, но Донал сказал всего три слова. Три слова, которые я так долго ждала:

— Вам лабораторию привезли.

— Лабораторию? — встрепенулась я. — Неужели?

— Хотите посмотреть? — спросил этот демон-искуситель.

Я хотела, еще как хотела! За неделю я успела ужасно, непереносимо соскучиться по работе. Руки чесались, так хотелось снова взять в руки микроскоп, накинуть халат и…

И все же открыто радоваться не стоило.

— Не откажусь, — согласилась я, едва сдерживаясь, чтобы не подпрыгнуть от восторга.

Из-за двери донесся чуть слышный вздох.

— Тогда выходите скорее, — попросил Донал. — Нужно проконтролировать, иначе грузчики все пробирки перебьют…

Я промолчала, и он добавил чуть тише:

— И центрифуги уронят…

На это я лишь фыркнула — нашел чем пугать! Затем кое-как, пыхтя и отдуваясь, оттащила кресло от двери и выглянула в коридор.

Начальник стражи с невозмутимым видом подпирал стену плечом. Не похоже, чтобы он куда-то торопился.

Я взглянула на него с подозрением.

— Только не говорите, что пошутили!

Он дернул уголком губ и отрицательно качнул головой.

— Я бы не осмелился так шутить, миледи. Милорд приказал обустроить лабораторию в Западной башне.

Рожа каменная, словно начальника стражи вытесали из тех же глыб, из которых сложен замок. К таким, как Донал, нужно приделывать специальный датчик со шкалой, чтобы хоть как-то уловить эмоции. Было бы недурно: устройство «старый солдат», одна штука, инструкция по эксплуатации прилагается.

— Что же, тогда показывайте дорогу, — велела я сухо.

Главное, теперь у меня будет лаборатория!

Донал обманул.

Криворуких грузчиков в башне не было, так что никакая опасность оборудованию не грозила. Вдоль стен высились аккуратные пирамиды коробок, свертков и ящиков.

— Надо же, даже пыль вытерли, — пробормотала я, оглядывая свои будущие владения. Все расчищено, нигде ни соринки — слуги постарались на славу. — Где же грузчики?

Тенью следовавший за мной Донал отошел к окну и зачем-то выглянул наружу.

— Я их отпустил, миледи.

— Зачем? — удивилась я, на миг позабыв о решении держаться с ним холодно. — Кто теперь будет таскать и расставлять все это богатство?

Донал хмыкнул, скрестив руки на широкой груди. Он был без пиджака, в одной тонкой рубашке, под которой бугрились крепкие мышцы. Заходящее солнце обливало его массивную фигуру золотом, делая его похожим на бронзовую статую. Ему бы меч да корону — сошел бы за древнего короля.

— Я вас не устраиваю? Все равно слуги к этому, — он кивнул на мои сокровища, — притронуться побоятся.

— Хм…

Он был прав. Коробки и ящики пестрели таинственными для непосвященных знаками и надписями. Смотрелось это внушительно, а для суеверного местного люда — и вовсе страх божий.

Сама я не управлюсь, ведь придется еще раздобыть мебель, смонтировать хотя бы примитивную вытяжку, подвести электричество и еще кое-что по мелочи. Работы непочатый край, придется провести бок о бок с Доналом минимум дня три. Но не Фицуильяма же звать!

Видя мои колебания, Донал перестал улыбаться.

— Миледи? Вы на меня сердитесь?

— Нет, что вы, мистер Грин! — ответила я ядовито, пробираясь между рядами коробок. Каблуки громко цокали по полу, а я делала вид, что проверяю, нет ли лишайников и влаги на стенах. — Вы образцовый начальник охраны и прекрасно справляетесь со своими обязанностями.

Он нахмурился, прекрасно понимая, что это вовсе не комплимент.

— Миледи, я не хотел вас обидеть. У меня были причины для таких выводов. Я ведь уже признал, что был не прав.

Вот как, «признал»! Снизошел, можно сказать, а извиниться как следует язык не повернулся.

Вечные мужские отговорки: не хотел обидеть, не сердитесь, вы не так поняли. Бесит!

— Вы меня не обидели, — солгала я, чуть дыша от злости. — Напротив, подали прекрасную идею. Возможно, мне еще придется ею воспользоваться.

Он молча поднял брови, и я пояснила любезно:

— Вот хожу и думаю, что бы придумать следующим. То ли саму себя ножом в бок ткнуть, то ли с башни спрыгнуть, подложив снизу пару перин. Или лучше яд? Можно взять у свекрови какую-нибудь микстуру из тех, которыми она пыталась меня напичкать. Сойдет за покушение, как думаете?

Рывка его я не заметила. Только вдруг обнаружила себя в крепких, как тиски, руках.

— Не смейте! — Донал несильно меня встряхнул. Его серые глаза сверкали сталью. — Слышите? Даже не думайте!

Мелькнула мысль, что зря я сегодня надела платье с короткими рукавами. Широкие ладони Донала — мозолистые, шершавые — на моих открытых плечах будоражили кровь.

— Почему? — Я вздернула подбородок, гадая, что его взбесило.

Так сильно за меня переживает? Или опасается нагоняя от барона?

В глазах брюнета мелькнуло какое-то дикое выражение, он медленно наклонился ко мне.

Сердце пустилось вскачь. Неужели поцелует?

— Иначе я расскажу газетчикам о ваших отцах, — проговорил он низким, опасным голосом, глядя мне прямо в глаза. — Ваша сестра Ирэн… Она на самом деле не Ириниэль, а Ириния, правда? Ее отец ведь чистокровный гном, принц из Дома алюминия?

От неожиданности я дернулась, выдавая себя с головой.

Считалось, что в Ирэн проявилось наследие предков по материнской линии. Мол, несколько поколений назад отметился в роду гном, бывает. Кровь этого народа — густая, сильная, нередко дает о себе знать даже через сотню лет, тем более — кровь правящего рода!

Ничего не скажешь, сестренке повезло с наследственностью еще меньше, чем мне. Я-то от родного «папеньки» получила лишь неуемный интерес к науке да домашнее имя на дойчляндский манер — Грета — которое мне неожиданно полюбилось.

— Глупости, — отрезала я, хоть и понимала, что отрицать уже глупо. — И… Вы меня шантажируете, что ли?

В собственном голосе я с досадой расслышала какое-то детское удивление.

У Донала вырвался короткий смешок.

— Разве я могу, миледи? Я всего лишь забочусь о вас.

— Какая у вас интересная забота! — притворно восхитилась я. — То вы меня похищаете, чтобы осчастливить насильственным браком, то угрожаете… И, главное, все — в моих интересах!

На щеке у Донала дернулся мускул.

— Я солдат, миледи. Как умею, так и забочусь, уж извините. И еще я всегда выполняю свои обещания.

Намек был толстым, как осадное бревно.

Я не стала в ответ угрожать тоже порассказать о Скоттах. В конце концов, всерьез мне насолила только свекровь, а поплатились бы за мой длинный язык все остальные.

— Уговорили. Я не стану подстраивать никаких покушений, вы, со своей стороны, забудете обо мне и моих сестрах.

— Не пойдет, — тут же возразил он. Мотнул головой, словно отгоняя овода, и объяснил с кривой улыбкой: — Вряд ли я смогу забыть вас, миледи.

Он уже не держал меня — обнимал, крепко и бережно.

У меня вдруг помутилось в голове. Захотелось прижаться к нему, нырнуть в поцелуй, как в омут, позволить себе забыться… Гормоны требовали своего. Вот только на мамином горьком опыте я слишком хорошо знала, чем это заканчивается.

— Перестаньте, мистер Грин! — потребовала я резко. — Не играйте словами. Вы прекрасно меня поняли.

— Хорошо. — Он разжал руки, прикрыл глаза, пряча их яростный блеск, и проговорил отрывисто: — Клянусь никому не рассказывать о вас и вашей семье. Взамен вы обещаете не подстраивать покушения на себя. Довольны?

— Да. Обещаю, — кивнула я, чувствуя странное… разочарование. Выдумала тоже! Стыдитесь, старший научный сотрудник, разве можно позволять управлять собой каким-то примитивным инстинктам?!

— Так вам нужна помощь с лабораторией, миледи? — поинтересовался Донал, не глядя на меня.

— Да, мистер Грин, — кисло ответила я, смиряясь с неизбежным. — Ваша помощь будет очень кстати.

Он кивнул и закатал рукава.

Первое время я ощущала странную досаду и неловкость, но Донал делал вид, что ничего не случилось, и в конце концов я уверилась, что все это мне померещилось. Поддалась злости и банальному физическому влечению, напридумывала себе невесть что.

Лаборатория быстро отвлекла меня от глупых мыслей. Оборудование — новехонькое, дорогое — превзошло все ожидания. Я чувствовала себя ребенком под елкой, которому досталось втрое больше подарков, чем он воображал в самых смелых мечтах. Металась от коробки к коробке, вскрывала, заглядывала. Даже затаенная улыбка в глазах Донала не уменьшала моего восторга.

Чего там только не было! Микроскоп, дающий потрясающе контрастные изображения, центрифуги, оборудование для электрофореза, стекла, фиалы, дозаторы — глаза разбегались. Как ни странно, выбрано все было не наобум, а с большим знанием дела.

Пока я радовалась, как ребенок, Донал приволок откуда-то отличный стол и даже сумел в паре с лакеем затащить его наверх. Стол очень удачно встал в нишу у окна, еще бы раздобыть удобный стул и хорошую лампу — для начала хотя бы керосиновую, шкаф для инструментов и…