Приключения Васи Куролесова Коваль Юрий
– Не твое стеклянное дело.
– Тебе стекла не надо?
– Не надо.
– Напрасно, – сказал стекольщик, – неплохое стекло. К тому же двойное, бэмское.
Он достал из заплечного ящика кусочек стекла и чпокнул его два раза ногтем. И стекло сказало: «Бэмс, бэмс».
Но Вася не слушал.
– Ты скажи лучше, стеклянная душа, черноусого не видел?
– Да ты сам черноусый, – сказал стекольщик и ткнул Васе пальцем под нос. И так противно ткнул, что Вася обиделся.
Он сердито глянул на стекольщика и увидел, что тот – мужчина неприятный: глазки тусклые, стеклянные, спрятались под ржавыми бровями, а лицо рябое, так изрыто оспой, что напоминает рашпиль, которым обтачивают деревянные болванки.
Вася уже хотел сказать стекольщику что-нибудь тяжелое, но после махнул рукой и решил двигать к дому.
В этот момент кто-то тронул его за рукав:
– Ваши документы!
Вася огляделся. Перед ним стоял милиционер с такими огромными рыжими усами, как будто он их отращивал с самого дня рождения.
Глава десятая. Появление гражданина Курочкина
Глаза его мерцали синим светом, на фуражке полыхали кокарда и красный форменный кант, а усы над строгими губами стояли грозно и торжественно, как радуга над рекой. Широкоплечий и сияющий милиционер навис над Васей.
– Документики! – повторил он, протягивая к Васе толстый палец.
– Да они в деревне.
– Тогда пройдемте.
– Куда это?
– Пройдемте, пройдемте.
– Нет, но это куда же?
– Пройдемте, пройдемте, – повторил милиционер и уже крепко держал Васю за руку повыше локтя и вел его куда-то вправо, через толпу и покрикивал: – Посторонись! Посторонись! Пррра-ппу-сти!
Этот милиционер был знаменитый старшина Тараканов. Мелкие рыночные жулики и карманные воры так боялись его, что вместо «старшины» называли его «страшиной». Кроме того, прозывали его «Тараканий Ус» или просто «Тараканиус». Но это, конечно, мелким жуликам не помогало.
– Посторонись! – все покрикивал старшина и жесткой рукой подтягивал Васю за собою.
Кокарда на его форменной фуражке ослепительно вспыхивала, как зеркало на лбу врача-носовика.
Матрос, который тихо до этого сидел в мешке, вдруг стал взбрыкивать, уперся в Васину спину, заелозил, заскулил.
– Куда мы то есть? – говорил Вася, совсем запутавшись в таких делах, и не мог ничего сообразить: за руку его дергал милиционер, в спину толкался Матрос, а вдогонку хихикал стекольщик и прохожие болтали: «Смотри-кось, мелкого жулика повели!»
Старшина Тараканов взвел Васю на какое-то крыльцо, открыл коричневую дверь, и они оказались в большой коричневой комнате. И не успел Вася разглядеть, что это за комната и сколько в ней народу находится, как на него кинулся какой-то плоский, невзрачный человек, ткнул его со всего маху в бок и завопил:
– Ага! Попался, проклятый!
И трах – кулак этого человека прилип к Васиному носу.
Матрос завыл в мешке, а милиционер сжал Васину руку.
– А ну, – крикнул старшина, – успокойтесь, гражданин Курочкин! Отойдите! Сядьте! Разговаривать с применением кулаков законом не дозволено!
И тут Вася увидел, что гражданин Курочкин, этот самый невзрачный и плоский, который накинулся на него, есть не кто иной, как черноусый. Да только под носом у него нету никаких усов – одни губы!
Глава одиннадцатая. Искры из глаз
Круги поплыли у Васи перед глазами – кривые, в красную крапинку. И в кругах этих стоял черноусый, у которого не было теперь усов. Он издали показывал на Васю пальцем:
– Это он! Я узнаю его!
Старшина Тараканов по-прежнему держал Васю повыше локтя и тянул его в угол, где стояла лавка, похожая на желтое пианино. Вася сел, а мешок поставил в ноги. Матрос, видно, почувствовал, что дела идут неладные, свернулся в мешке и лежал неподвижно, как пять кило картошки.
– Рассказывайте по порядку, Курочкин, – сказал старшина, обернувшись к черноусому, у которого не было теперь усов.
– Сейчас, – сказал Курочкин. – Попью только.
Он подошел к настольному графину и попил, булькая горлом, как голубь-горлица.
– Прошлое воскресенье, – сказал Курочкин, попив, – я купил поросят, как раз вот у этого типа. Приехал домой, гляжу – в мешке пес. Он, рожа кривая, мешки подменил, пока я деньги считал.
– Чего? – крикнул Вася, вскакивая с лавки. – Кто купил? Ты купил?!
– А ну-ка сядь! – сказал старшина, хватая Васю за плечо. – Сядь! Разберемся!
Он подождал, пока Вася усядется, и дальше спрашивал Курочкина:
– Какой именно был в мешке пес? Какой породы?
– Бандитской породы, – ответил Курочкин и поглядел на Васю. – Весь мохнатый.
И Вася поглядел на Курочкина. Нет, не было у него теперь усов, голые губы синели под курочкинским носом и шевелились, выговаривая слова. А по словам этим выходило все наоборот, как будто Вася обманул Курочкина и подсунул пса вместо поросят.
«Вон как, – думал Вася ошеломленно, – вон как честного Васю обвиняют!»
У Васи заныла голова. Он сидел на лавке тупо и неподвижно, как сидел бы фонарный столб.
«Ну ладно, – думал Вася, – болтай, болтай, Курочкин. Я пока помолчу, а потом и открою рот. Погоди, куриная слепота, только закроешь рот – я свой живо открою!»
Но рта открыть не удавалось, потому что Курочкин своего никак не закрывал, он молол и молол, как приехал покупать поросят, а Вася его обманул.
Поскрипев пером, старшина наконец поставил точку.
– Фамилия?
Вася сказал.
– Где проживаете?
Вася отвечал, а сам глядел на старшину. Он старался глядеть так, чтобы не бегали глаза, чтоб Тараканов понял, что Вася – невинная душа. Но ничего не получалось – глаза у Васи бегали, он краснел и пугался, и старшина Тараканов, как видно, понял, что душа у Васи черная.
К тому же в столе у старшины Тараканова лежала секретная бумага со странным названием «ориентировка». В этой бумаге было написано, что на свете появился мошенник с черными усами, который продает пса за поросят. И вот теперь старшина Тараканов глядел на Васю, радостно понимая, что он этого мошенника поймал.
– Так ли все было, как рассказывает гражданин Курочкин?
– Все было наоборот.
– Знаешь что, – сказал старшина, ослепляя Васю кокардой, – ты лучше чистосердечно признайся, положа руку на сердце.
– Да я чистосердечно, – ответил Вася, кладя руку на сердце. – Это сам Курочкин был с усами. У меня-то они не растут.
– А это что? – спросил Тараканов, указывая Васе под нос.
– Это не усы, – напугался Вася, – это от шубы отстрижено!
Вася подергал за усы, и они отвалились.
– Так-так, – насмешливо сказал старшина. – А в мешочке у вас что?
– Матрос, – пришибленно ответил Вася.
– Ну-ка поглядим, что за матрос.
Присев на корточки, старшина развязал веревку.
Матрос вылез из мешка. Он встряхнулся как следует, окутавшись на миг облаком пыли.
– Ишь ты! – сказал старшина и ткнул Матроса пальцем. – В мешок залез!
Матрос огрызнулся – и палец милицейский налился кровью.
И тут Матрос получил такого пинка, что у него из глаз искры посыпались. Разбрызгивая эти искры и завывая, он вылетел в дверь и как рыжее лохматое колесо укатился куда-то в сторону железнодорожного депо.
Глава двенадцатая. «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые…»
Дело пошло быстрее быстрого.
У Васи отобрали усы и мешок, сунули это все в несгораемый шкаф и замкнули секретным ключом. Потом строго взяли за плечо и отвели в какую-то мрачную комнату.
– Посидишь, – сказали и заложили дверь засовом.
Вот как повернулось дело. Никак не думал Вася, когда приклеивал усы, что это его погубит. Никак не думал, что зря сажает Матроса в мешок. Печальный стоял теперь Вася посреди комнаты, узенькой, как шкаф-гардероб.
На деревянной лавке, которая тянулась вдоль стены, сидел человек с лицом неспелого цвета и что-то мычал. Вася не сразу понял, что человек поет, но постепенно стал различать слова:
- Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
- Взгляни, быть может, в последний раз…
Вася поглядел в глаза певцу, но ничего особо сурового в них не увидел – так, серая муть, голубая чепуха.
– Ты кто такой? – спросил вдруг певец тяжелым голосом.
– А ты? – насторожился Вася.
– Чего? Кто я такой? Да если я скажу, ты умрешь от страха! Меня вся Тарасовка знает! Понял? Туши свет!
– А меня все Сычи знают.
– Туши свет! Меня Рашпиль знает! Я знаешь кто?
– Кто?
Тут человек, которого знала вся Тарасовка, наклонился к Васе и сказал таинственно:
– Я – Батон! Слыхал?
– Слыхал, – сказал Вася, хотя ничего подобного он раньше не слышал.
– То-то! – грозно сказал Батон. – Туши свет!
– А я знаешь кто?
– Кто?
– Я – Вася Куролесов! Слыхал?
– Слыхал, – неожиданно сказал Батон и протянул руку: – Здорово!
Вася подал руку, и тут же Батон сжал ее с оглушительной силой. Вася поднатужился и тоже крепко сжал батонскую руку. Тот еще напрягся, и Вася поднадавил. Они жали руки с такой силой, что окажись там, внутри рукопожатия, медный шарик, он бы, конечно, расплющился.
От напряжения рыхлое лицо Батона налилось кровью. Он был и вправду похож на большой белый батон, одетый в брюки. Живот его был кругл, а голова маленькая, как и полагается батону.
– Тебя за что взяли? – спросил он, отъединяя свою руку от Васиной.
– За поросят.
– Я тоже, помню, как-то на телятах погорел. А сейчас сижу по глупости: одному пинджаку рога посшибал.
– За что же! – спросил Вася.
– Он мне на ногу наступил.
Вася невольно поглядел на эту ногу и увидел, что нога очень крупная, в ржавых ботинках на микропоре. Подробно осмотрев ногу, стал Вася оглядывать комнату. Скучной оказалась комната: стены ее окрашены были коричневой краской, а высоко под потолком вполнакала горела маленькая электрическая лампочка. Она немного помигала и потухла. И тогда Вася понял, что на улице уже вечер, целый день прошел и принес одни неприятности.
Стало совсем темно. Через узкое окошко не видно было ничего, чуть-чуть в нем серело, и слышен был какой-то невнятный шум и гудок далекой электрички.
«Погиб я, – думал Вася, ложась на лавку, – теперь никак не докажешь, что я не вор. Матрос в мешке – вот что меня доконало. Эх, грустные дела».
Вася представил, как будет плакать мама Евлампьевна, выйдя его провожать в дальнюю сибирскую дорогу, станет махать платочком и совать ему в руки узелок с ватрушками. Тихо-тихо, чтобы не услышал Батон, стал Вася плакать, и сквозь слезы замычал он песню:
- Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
- Взгляни, быть может, в последний раз…
Часть вторая. «Водопроводчики»
Глава первая. Нос уточкой
Утро в Карманове долго не наступало.
Так бывает в небольших подмосковных городах – долго не наступает утро. Над Москвой уже солнечное зарево, уже пожарная сокольническая каланча позлащена восходом, а в Карманове еще темнота, темнота – ночь.
Вася проснулся затемно и долго слушал, как сопит Батон. В предутреннем сне тот громко высвистывал носом, и кажется, любимую мелодию: «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые…»
Рассвело.
И скоро зашевелилась входная дверь, заныли железные петли – дверь приоткрылась, будто зевнула. В щель выставились сонные усы старшины Тараканова.
– Куролесов, выходи.
Васю снова привели в дежурную комнату. Там, у окна, прислонясь к несгораемому шкафу, стоял какой-то человек в сером костюме.
По привычке Вася поискал на его лице усы, но не нашел. Зато нашел нос, кривой и крылатый, широкие медные щеки и прищуренные глаза цвета маренго.
Человек в сером костюме навел на Васю свои глаза и спросил:
– Этот самый?
– Так точно, – ответил старшина, кивая на Васю. – Под носом – искусственные усы, в мешке – пес.
Серый костюм внимательно пригляделся и вдруг подмигнул Васе: что, мол, попался?
– Так точно, – толковал старшина. – Товарищ Болдырев, этот самый и есть мошенник. Усы под носом, пес в мешке.
«Вот это фамилия! – подумал Вася. – Болдырев! Как будто самовар в воду упал. Наверно, начальник!»
– Не может быть, чтоб этот самый, – сказал между тем Болдырев, внимательно глядя на Васю.
– Да как же, товарищ капитан?… Усы-то под носом!
– Уж не знаю как, – ответил капитан Болдырев. – Приметы не совпадают. Мошенник, которого мы ищем, пожилой, а этот слишком уж молод. Ну-ка, парень, рассказывай, зачем ты усы прилепил?
– Для маскировки. Он лепит, и я буду лепить!
– Рассказывай по порядку, – серьезно сказал капитан.
Все время, пока Вася рассказывал, капитан хмыкал и пронзительно глядел на старшину.
– М-да, – сказал он. – Что-то вы, товарищ старшина, напутали. Расскажите, какой из себя Курочкин.
– Невысокого роста, пожилой, – отвечал старшина Тараканов и вдруг побледнел. – Нос уточкой.
– Какой нос?
– Уточкой, – повторил старшина, бледнея все больше.
– Ну вот, – сказал капитан Болдырев. – И нос уточкой. Приметы сходятся, а усы он сбрил. Этот Курочкин и есть тот самый человек, которого мы ищем.
– Да как же?… Он же паспорт показал, живет в Перловке, сторож картофельного склада.
– Паспорт поддельный, – строго сказал капитан. – А картофельного склада в Перловке сроду не было.
Глава вторая. Телеграмма
Да, вот какие получились дела. И в голову не пришло старшине Тараканову, что Курочкин и есть тот самый мошенник, а Вася – простой человек.
– Да, – сказал капитан Болдырев, глядя на старшину нестерпимым взглядом, – вон какие получились дела.
Старшина открыл секретным ключом несгораемый шкаф, вынул оттуда мешок и усы и протянул Васе:
– Возьмите, гражданин.
– Что за мешок? – спросил капитан.
– Ихний мешок, – ответил совсем расстроенный старшина. Усы его поникли, как спортивные флаги под дождем.
– Это не мой мешок. Это мешок вашего Курочкина. А вот усы мои.
– Интересно, – сказал капитан и потряс мешок. Всякая труха посыпалась оттуда. Тут же капитан – чик-чик! – свернул труху в кулечек и сунул в нагрудный карман.
«Рассматривать, наверно, потом будет, – подумал Вася, – под микроскопом».
– Вы понюхайте мешок, – сказал он капитану.
– А что? Пахнет?
– Еще как!
– Верно, – сказал Болдырев, понюхав. – Запах есть. Только не пойму, чем пахнет. Не укроп ли?
Старшина Тараканов тоже протянул к мешку нос и несколько раз понюхал.
– Запах есть, – сказал он, – только тонкий запах. Я его не пойму. Это, наверно, мимозы.
– Ничего тонкого, – сказал Вася. – Запах мёда.
– Мёд? – удивился Болдырев. Он снова взял мешок в руки и принялся пристально нюхать.
– И еще я в нем пчелу нашел, а другая была у пса в ухе. По этим приметам можно найти Курочкина.
– Во парень! – удивился Тараканов. – И носом чует, и головой работает.
– Молодец, – подтвердил капитан Болдырев. – Ты, я вижу, сообразительный.
– Маленько мерекаю, – ответил Вася с достоинством.
В этот момент дверь в дежурную комнату распахнулась, и вошел рядовой милиционер по фамилии Фрезер.
– Товарищ старшина! – сказал он. – Вам срочная телеграмма.
Тараканов разорвал бланк и прочел телеграмму.
Глава третья. Допрос Матроса
«Устал как собака, – думал Вася, выходя из милиции, – и не выспался».
В милицейском палисаднике было пусто. Только одинокий кармановский гусь бродил среди луж.
Поглядев на гуся, Вася так зевнул, что у него все в глазах перевернулось, а когда все снова установилось, гусь уже мчался, гогоча, по лужам, а вслед за ним – рыжая рычащая фигура с обрывком веревки на шее.
Загнав гуся под милицейский мотоцикл, фигура эта направилась к Васе и улеглась у его ног, хлопая хвостом по одуванчикам.
– Привет! Кого я вижу!
Матрос повалился на бок, и Васе пришлось почесать ему живот. Он почесывал его, разглядывая обрывок веревки.
– Блохи? – послышалось за спиною. Капитан Болдырев вышел на крыльцо и разглядывал Матроса.
– Да нет, – сказал Вася, – собаки любят, когда им брюхо чешут.
– Да? – удивился капитан. Он хмыкнул, присел на корточки и тоже стал почесывать Матроса.
– Да, – подтвердил Вася. – А я вот ни за что не дал бы себе брюхо чесать.
Матрос совсем, видно, обалдел от счастья, оттого, что его чешут сразу два человека. Старшина Тараканов строго смотрел на все это в окно.
– Видите веревку? – спросил Вася капитана. – Я ее на Матроса не цеплял. Видно, Курочкин снова его приманил, когда я в милиции сидел, и посадил на веревку. А Матрос ее перегрыз и ко мне вернулся. Кому же приятно свинью изображать?
– М-да… – сказал Болдырев. – Значит, Матрос порвал с преступным миром. Решил начать новую жизнь. А все-таки надо бы его судить да еще и посадить годика на три.
– Ну нет, – сказал Вася. – Матрос – честный пес. Это Курочкин виноват.
– А зачем он хрюкал? Собака лаять должна. Наверно, он тренированный.
– Да не хрюкал он, – сказал Вася. – Он молчал и вроде скулил, а мне казалось – похрюкивает.
– Лаять надо было! – строго сказал капитан.
– Его мешок оглоушивает, – пояснил Вася. – Сунешь его в мешок – он и замолкает.
– Ну, может быть, и так, – добродушно сказал капитан, – а все же надо бы попробовать.
– Чего попробовать? – не понял Вася.
– Попробовать… не наведет ли он нас на след. Курочкинский.
Глава четвертая. Матрос наводит на след
Первым делом Вася дал Матросу понюхать мешок:
– Ищи, Матрос, ищи! Где Курочкин?
Матрос виновато заскулил, ожидая, видно, что ему снова будут чесать живот. Но ему подсунули мешок.
– На, Матрос, на! Нюхай мешок! – приставал к нему Вася.
Матрос сопел и из уважения к Васе нюхал мешок.
– Э-э, – сказал капитан, – так дело не пойдет. Чего ему зря нюхать мешок? Он в нем сидел, нанюхался.
– Пчелы! – вспомнил тогда Вася. – Пчелы, Матрос! Вжу, вжу, вжу…
Вася жужжал, шевелил по-пчелиному пальцами и чуть ли не летал над Матросом. Тот не знал, куда деваться: то подпрыгивал на месте, то начинал брехать.
– Чепуха, – сказал капитан Болдырев, – ничего не получится. Дворняга и есть дворняга.
Он подошел к Матросу и вдруг топнул ногой и крикнул:
– Домой!
От неожиданности Матрос прижал уши.
– Домой! – повторил Болдырев. Он сверкнул глазами и снова топнул с такой силой, что земля затрещала.
– Домой! Домой! – подхватил Вася.
Он тоже затопал ботинками и попытался сверкнуть глазами. Получилось это у него так мощно, как у капитана, но Матросу, видно, все-таки не понравилось, что на него сверкают и топают. На всякий случай он побежал куда-то, все время оглядываясь. Вася и Болдырев побежали за ним.
Матрос сворачивал с одной улицы на другую, пробегал проходными дворами, и вскоре они оказались на окраине города Карманова, в редком сосновом лесу. Здесь стояли дачи за голубыми и серыми заборами.
Матрос остановился у забора, сбитого из разнокалиберных досок и штакетин. Кое-где его подлатали ржавой жестью – специально, чтоб не было за ним ничего видно.
Матрос сел у калитки, поджидая Васю и Болдырева.
– Чего уселся? – крикнул Вася, подбегая.
Читать бесплатно другие книги:
