Праздники, звери и прочие несуразности Даррелл Джеральд
– Это правда, – задумчиво произнес Макс, – но езли ты одного из них звалишь, я заберу у него нож, и тогда мы им взем покажем.
– По-моему, это не очень хорошая идея, – сказал Теодор.
А толпа продолжала бушевать, пока Мактавиш пытался уговорить старейшину поделить доходы от его бороды пополам.
– Ты спасешь Джерри или нет? – крикнула мать из-за чужих спин.
– Мать, прекрати, – закричал в ответ Ларри. – Джерри в порядке, а ты только усугубляешь.
– Судя по тону и отдельным словам, будет лучше, если мы его уговорим отдать все деньги, – сказал Теодор. – В противном случае нас ждут большие неприятности.
– Так ты спасешь Джерри? – снова крикнула мать.
– О господи!
Ларри, потеряв всякое терпение, одной рукой схватил Мактавиша, а другой вынул из его кармана купюры и вручил их старейшине.
– Что вы делаете? Это мои деньги! – возмутился Мактавиш.
– А это моя жизнь, с которой вы играете, – отрезал Ларри. Он обратился к старейшине по-гречески: – Вот деньги, которые этот kyrios[4] с помощью магии достал из вашей бороды. – Развернувшись, он схватил Мактавиша за плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказал: – Сейчас вы от меня кое-что услышите, а ваше дело согласно кивать, понятно?
– Хорошо, хорошо. – От такой воинственности со стороны Ларри Мактавиш даже оробел.
Ларри приложил ладонь к его сердцу и продекламировал:
- Варкалось. Хливкие шорьки
- Пырялись по наве,
- И хрюкотали зелюки,
- Как мюмзики в мове[5].
Мактавиш, огорошенный неожиданным апломбом, с каким Ларри взял бразды правления в свои руки, а также непонятными стихами, которых он раньше никогда не слышал, вовсю кивал головой после каждой строчки. Ларри повернулся к старейшине:
– Kyrios, поскольку у него доброе сердце, согласился отдать вам все деньги, но с одним условием. Вы ведь слышали про тех, кто ищет воду с помощью лозы?
В толпе закивали.
– Этим людям платят за их работу.
– Да, – согласилась толпа.
– И когда они находят воду, она принадлежит всем, – продолжал Ларри.
Он заговорил на понятном им языке. Вода и хлеб – на этом стоит любая деревня.
– Иногда лозоискатели находят воду, иногда нет. Так и этот господин: иногда находит деньги в чьей-то бороде, иногда нет. Вам повезло, что у вас хороший старейшина, вот у него деньги и нашлись. Почти девять тысяч драхм. А так как, повторяю, kyrios человек добрый, он решил не брать своей обычной платы.
Толпа дружно выдохнула «А-а-а-а», в котором соединились радость и непонимание подобной щедрости.
– Но в ответ он просит вас о милости, – сказал Ларри. – Чтобы старейшина потратил эти деньги на благо всей деревни.
Тут старейшина сильно помрачнел, а толпа зааплодировала.
– Ибо, – как настоящий оратор, возгласил Ларри, который поглотил достаточно вина и вошел в раж, – с деньгами, – как с водой: они должны принадлежать всем.
Грянула такая овация, что слова, промямленные старейшиной, потонули в ней.
– Пожалуй, сейчас самое время откланяться, – встрял Теодор. – Так сказать, на высокой ноте.
Мы шли по главной улице, а за нами следовала толпа, и каждый желал похлопать Мактавиша по спине или пожать ему руку. В общем, к тому моменту, когда мы дошли до причала, он чувствовал себя главным офицером королевской конной полиции и полагал, что такое поклонение вполне оправдывает потерю пятнадцати фунтов. Наше отплытие даже задержалось на несколько минут, потому что старейшина должен был его обнять и поцеловать в обе щеки, а затем его примеру последовали другие старики.
Наконец он присоединился к нам, порозовевший от всеобщей любви, и заявил с порога:
– Ну, что я вам говорил? Я умею находить общий язык с простыми людьми.
– Ноги моей больше не будет в этой деревне! И поскольку сегодня мой день рождения, я надеюсь, что мои пожелания будут учтены, – сказала мать.
– Конечно, матер, дорогая, – заверил ее Макс. – Мы найдем для ваз прекразное место, где можно поесть.
Мы подняли якорь, завели мотор, и громче его тарахтения звучали пожелания удачи и аплодисменты, сопровождавшие наш отъезд.
Когда подошло время обеда, мы облюбовали очаровательную полоску белого и мягкого песчаного пляжа. Накануне Таки поймал на удочку кефаль, и сейчас Спиро, разведя костер, зажарил этих вкусных рыб.
Свен, Дональд и Макс, до сих пор переживающие, что им нечего подарить матери, придумали развлечение. Скульптор Свен соорудил из мокрого песка большую обнаженную женщину, которой имениннице пришлось восхищаться, а затем сыграл ей на аккордеоне – к счастью, не Баха, а разудалые мелодии.
Дональд с Максом о чем-то тайно посовещались со Свеном, и тот с готовностью кивнул.
– Сейчас мы для вас исполним старый австрийский танец, – сказал Дональд матери.
Услышать такое от интроверта Дональда было настолько неожиданным, что даже Ларри потерял дар речи. Свен заиграл живую музыку, чем-то похожую на мазурку, долговязый нескладный Макс и невысокий бледнолицый Дональд, отвесив друг другу церемонные поклоны, взялись за руки и пустились в пляс. Делали они это на удивление хорошо: прыгали и вращались, похлопывали друг друга по коленкам и плечам, подскакивали и шлепали себя по ноге, совершали еще какие-то затейливые маневры. Мне они напоминали танцующих морскую кадриль Грифона и Черепаху Квази из «Алисы в Стране чудес». Когда они закончили, мы все, не сговариваясь, им захлопали, а они, сияя и обливаясь потом, под другую мелодию сплясали нам на бис.
После того как наш кордебалет охладился в морской воде, вся компания, развалившись на песке, ела вкуснющую, сочную, слегка обгорелую рыбу, отдававшую приятным запахом дымка и углей, а на десерт были разнообразные фрукты.
– Праздничный обед удался на славу, – сказала мать. – Мне все понравилось. А музыка Свена и танцы Дональда с Максом стали достойным завершением.
– Надо еще узтроить праздничный ужин, – сказал Макс. – Найдем другой пляж и узтроим праздник.
Мы снова погрузились на катер и двинули вдоль берега. День клонился к закату, и на небе появились яркие красные, зеленые и золотистые мазки, когда мы обнаружили идеальное место для стоянки. Круглая бухточка с небольшим пляжем, который обступили высокие скалы, переливающиеся, как кожа мандаринов, в лучах заходящего солнца.
– Как красиво, – сказала мать.
– Вот тут мы узтроим праздничный ужин, – обрадовался Макс.
От этой предзакатной красоты перехватывало дыхание.
Спиро объявил Таки, что здесь мы заночуем. Таки оказался тут впервые и потому, увы, ничего не знал о существовании песчаной отмели. На нее-то лодка и наскочила, к тому же на приличной скорости, и резко остановилась. Мать, стоявшая на корме и восхищавшаяся закатом, полетела за борт. Хотя она порой отваживалась в жару полежать на мелководье, плавать она не умела. И все, кроме Таки, об этом знали. Вот почему все разом попрыгали в воду ее спасать – включая Спиро, который обожал мать, но тоже не умел плавать. В результате спасательная операция превратилась в настоящий хаос.
Дональд и Макс, ныряя, столкнулись головами, а Леонора зацепилась за борт и разодрала ногу. Марго искала мать на дне, хотя та барахталась на поверхности с помощью Лесли и Мактавиша, и вынырнула, уже задыхаясь. А Ларри лишь с третьего раза удалось выловить тонущего Спиро.
Каждый раз, всплывая и отплевываясь, Спиро кричал матери:
– Не волноваться, миссис Даррелл, не волноваться!
Лесли с Мактавишем отбуксировали задыхающуюся, барахтающуюся мать на мелководье, где она могла сидеть и откашливаться, наглотавшись морской воды, а рядом то же самое проделывал Спиро, которого на песчаную отмель вытащил Ларри. Когда они немного отошли, мы усадили их в лодку и дали обоим по хорошему глотку бренди: матери – чтобы прийти в себя от падения в воду, а Спиро – чтобы оправиться от шока при виде тонущей матери.
– Боже правый, – воскликнул он. – Я подумал, миссис Даррелл, что вы утонуть.
– Я тоже так думала, – призналась она. – На такой глубине я еще никогда не плавала.
– Вот и я, – с серьезным видом сказал он.
Таки завел мотор и дал задний ход, а мы сообща толкали катер, и в конце концов наши общие усилия увенчались успехом. Обследовав песчаную отмель, Таки изменил курс, и на этот раз мы без проблем вошли в бухту.
Мы разожгли костер и полакомились осьминогом и мелкими каракатицами из нашего ледника, а дальше последовали холодная курица и фрукты.
– Теперь ты видишь, какая это была хорошая идея – взять с собой ледник, – проговорил Ларри с набитым ртом, отправив туда щупальце осьминога.
– Да, дорогой, – сказала мать. – Тогда мне так не показалось, но сейчас я с тобой полностью согласна. Правда, лед довольно быстро тает.
– Это нормально. На наш век хватит.
Луна была такая красивая, что мы любовались ею, лежа в теплой воде и попивая вино за разговором. Более безмятежный вечер трудно было себе представить. И вдруг раздались выстрелы, эхом отозвавшиеся среди окрестных скал.
Это Лесли и Мактавиш, ни слова никому не сказав, взяли материнский револьвер с перламутровой рукоятью и отправились в дальний конец бухты, и там Мактавиш демонстрировал, какой быстрой стрельбе учат в канадской королевской конной полиции.
– Какого черта! – воскликнул Ларри. – Они решили превратить тихую бухту во второй Бисли?[6]
– Боже правый, я подумать, что это мерзкий турки, – признался Спиро.
– Лесли, дорогой, прекрати, пожалуйста! – закричала ему мать.
– Мы практикуемся, – последовал ответ.
– Ты себе не представляешь, какое тут ужасное эхо. У меня разболится голова.
– Ладно, – проворчал Лесли.
– В чем его проблема, – сказал Ларри. – Он не эстет. Прекрасное теплое море, хорошее вино, полная луна – а чем занимается он? Палит из револьвера.
– Можно подумать, ты никогда нас не раздражаешь, – фыркнула Марго.
– Это чем же? – удивился Ларри. – Да я единственный разумный член этой семьи.
– У тебя разума не больше, чем у… чем у лунатика.
– Дорогие, не ссорьтесь, – вмешалась мать. – Сегодня как-никак мой день рождения.
– Я вам сыграю, – предложил Свен и исполнил несколько мелодий, нежных и красивых, что было трудно ожидать от аккордеона. Они прекрасно соответствовали пейзажу и вечерней атмосфере.
После чего мы выгрузили матрасы, расстелили их на песке и один за другим провалились в сон.
Утром, после завтрака, мы быстро поплавали и сели в лодку. Таки выбрал якорь и завел мотор, который кашлянул и тут же заглох.
– Только не говорите мне, что у нас проблемы с мотором, – всполошился Ларри.
Спиро, хмурясь, пошел выяснять отношения с Таки. Сначала они о чем-то тихо переговаривались, и вдруг Спиро взревел, как бык, и обрушил на его голову поток оскорблений.
– Что случилось? – спросил Ларри.
– Болваны, мерзавцы! – Спиро, красный от гнева, тыкал коротким пальцем в сторону Таки. – Извинить меня, миссис Даррелл… он забыть запас бензин.
– То есть как забыл? – спросили мы хором.
– Говорит, что хотел брать, но потом пошел за ваш ледник и совсем забыть.
– Вот! – закричала мать. – Так я и знала! Не надо было вытаскивать ледник!
– Хватит уже об этом, – одернул ее Ларри. – Ближайшее место, где можно достать бензин?
– Говорит, Металура, – объяснил Спиро.
– Нет ничего проще, – заявил Мактавиш. – Сплаваем туда на ялике.
– Я не знаю, заметили ли вы, но у нас нет ялика, – напомнил ему Дональд.
Очень странно, что никто из нас не обратил на это внимания: обычно «бензина», совершающая подобный переход, тащит за собой лодчонку.
– Ничего. – Мактавиш поиграл мускулатурой. – Я в отличной форме. Сплаваю и попрошу о помощи.
– Десять километров, – с мрачным видом изрек Спиро.
– Для отдыха можно выбираться на берег, – сказал Мактавиш. – За ночь прекрасно уложусь и утром вернусь обратно.
Спиро, глубокомысленно нахмурившись, перевел Таки суть предложения. Реакция была резко отрицательная. Здесь сплошные скалы, высаживаться практически негде.
– О боже, и что же мы будем делать? – спросила мать.
– Сидеть и ждать, – сказал Ларри. – Все очень просто.
– В каком смысле просто? – не поняла она.
– Рано или поздно появится какая-нибудь лодка, мы ей просигналим, и она привезет нам бензин. И что вы так переполошились?
– Господин Ларри правильно говорить, – печально подтвердил Спиро. – Больше мы ничего не уметь.
– Тут здорово, – продолжал Ларри. – Если уж надо было вляпаться, то лучше места не придумаешь.
Мы все устроились на берегу, а Таки, усевшись по-турецки на носу катера, внимательно выглядывал какую-нибудь рыбачью лодку, которая пришла бы нам на помощь.
День прошел достаточно приятно, но ни одна лодка так и не появилась, и к вечеру мать не на шутку разволновалась.
– Мать, не нервничай, – сказал Ларри. – Не сегодня, так завтра, а запасов продовольствия у нас предостаточно.
– То-то и оно, что недостаточно, – возразила мать. – Я не рассчитывала на подобную задержку. К тому же лед так быстро тает, что еда очень быстро испортится.
Один аспект нашего затруднительного положения мы точно недооценили. Эта бухточка с обступившими ее скалами не предоставила нам тех удобств, которые Робинзон Крузо обнаружил на своем острове. По скале стекал тонкий ручеек пресной воды, образовывая протухшую лужу; Теодор обнаружил в ней разнообразные формы жизни, но для питья, если наши запасы закончатся, она была явно непригодна.
– Матер, не волнуйтесь, – сказал Макс, беря ее под защиту своими ручищами. – В крайнем случае мы дотолкаем лодку до самого Корфу.
– Какая глупость, – сказал Дональд. – Только приезжий с континента мог предложить такое. Ты знаешь, сколько тонн весит такой катер? Его невозможно толкать.
– Боюсь, что Дональд прав, – сказал Мактавиш. – Даже всей командой, а я человек тренированный, мы его далеко не отбуксируем.
– Хватит уже болтать, – вышел из себя Ларри. – Вокруг полно рыбаков. Завтра кто-нибудь непременно проплывет мимо.
– Хочется верить, что ты прав, – сказала мать. – Иначе мы придется ввести рацион питания.
– Это, конечно, мелочь, но я обнаружил довольно редкие образцы, – вступил Теодор. – И если в ближайшее время не доставить их на Корфу, я боюсь, что они… вы же понимаете, они очень хрупкие… в общем, они… пропадут. – Вообще-то, ему свойственна наукообразная речь.
Спать мы легли расстроенные, а Таки и Спиро по очереди дежурили на носу катера с угольной лампой в надежде обнаружить проплывающую рыбачью лодку. Но до рассвета никто так и не появился. Беда не приходит одна: лед в рефрижераторе таял с такой пугающей быстротой, что нам пришлось выкопать ямку в песке и держать там самые скоропортящиеся продукты. Завтрак был весьма скудным.
– Боже мой, и зачем только мы отправились в это путешествие? – сокрушалась мать.
– Не волнуйтесь, матер, – успокаивал ее Макс. – Наз спазут, я чувствую затылком.
– Я думаю, Ларри прав, – сказал Дональд. – У этого побережья многие рыбачат. Рано или поздно какая-нибудь лодка появится.
– Лучше раньше, пока мы тут все не умерли от голода, – вздохнула мать.
– А все Ларри, – завелся голодный Лесли. – Это была его идея.
– Нечего все валить на меня, – огрызнулся Ларри. – Тебе тоже понравилась эта идея. Если бы все правильно подготовили, мы бы не попали в такой переплет.
– А я согласна с Лесли, – сказала Марго. – Это Ларри предложил.
– Я не предлагал, чтобы у нас закончился бензин в заброшенной бухте, окруженной скалами, в десяти километрах от ближайшего населенного пункта, – возразил ей Ларри.
– Все, все, не ссорьтесь, – вступила мать. – Дональд прав. Наверняка скоро появится рыбачья лодка.
– А пока, дорогая миссис Даррелл, я вам поиграю, и сразу станет легче, – сказал Свен.
Выбор оказался неудачным – Бах. Эта музыка Свена успокаивала, из чего он делал ошибочный вывод, что она так действует на всех.
Прошел еще один день, а рыбачья лодка так и не появилась. Лед таял на глазах, как и запасы еды. Нашего ужина не хватило бы даже Оливеру Твисту.
– Черт знает что, – возмущался Ларри. – Эти идиоты рыбачат где угодно, только не здесь.
– Может, ночью кто-то появится, – предположил Мактавиш.
Спиро и Таки не спускали глаз с устья бухты, но все впустую. На завтрак каждому досталось по одному вялому персику, а весь обед состоял из хлеба и арбуза.
– И какие у нас еще запасы? – спросил Ларри по окончании трапезы.
– К счастью, я малоежка, – сказал Теодор и поспешил добавить: – К счастью для меня.
– Я себе не представляю, что мы будем дальше делать, – сказала мать, дошедшая до отчаяния, несмотря на все наши попытки ее успокоить.
– Займемся каннибализмом, – сказал Ларри.
– Дорогой, не надо так шутить. Это не смешно.
– Я для вас буду жестковат! – рассмеялся Мактавиш.
– С вас и начнем. – Ларри смерил его злобным взглядом. – Это будет неудобоваримая закуска. Зато Леонора, медленно поджаренная на горячем песке, как это делают в Полинезии, наверняка придется всем по вкусу. Пальчики на ногах, ягодицы и грудка.
– Ларри, это отвратительно, – возмутилась Марго. – Как можно есть человечину!
– Да уж, – согласился с ней Дональд. – На такое способны только китайцы.
– Удивительно, на что способен человек в чрезвычайных обстоятельствах, – включился Теодор. – Кажется, в Боснии несколько деревень на несколько месяцев завалило снегом, и многие… м-м… перешли к каннибализму.
– Ну сколько можно! – не выдержала мать. – И без того тошно.
– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Ларри. – Какие у нас запасы?
– Арбузы, три зеленых перца и две буханки хлеба. Таки пытается рыбачить, но в этой бухте, говорит он, с рыбой обстоит дело неважно.
– У нас же оставались ножки ягненка, – заметил ей Ларри.
– Да, дорогой, – сказала мать, – но они протухли, и мне пришлось их закопать.
– Господи. Остается только каннибализм.
Еще день прошел, и по-прежнему ни одной лодки. На ужин мы ели засохший хлеб, подвядшие зеленые перцы и арбуз.
Таки и Спиро заняли места дозорных на носу «бензины», а мы, голодные, улеглись спать.
За ночь мимо бухты никто так и не проплыл. Наше положение, поначалу несколько комичное, становилось все серьезнее. Мы устроили на борту военный совет. Мое предложение, что мы сможем продержаться несколько дней на моллюсках, было тут же отправлено в корзину.
– Мои образцы быстро разлагаются, – пожаловался Теодор.
– К черту ваши образцы! – взорвался Ларри. – Если бы вы умели собирать нечто более существенное, чем микроскопические создания, это нам сейчас помогло бы выжить.
– Не представляю, что нам дальше делать, – сказала мать. – Сегодня на завтрак мы съели по кусочку хлеба, и больше у нас ничего не осталось. Мы просто здесь умрем. А это не то место, где я бы хотела быть похороненной.
– Матер не умрет, – с нежностью промолвил Макс. – Езли понадобится, я зовершу замоубийство, и вы меня зъедите.
Она несколько оторопела от такого щедрого предложения:
– Макс, вы очень добры, но я очень надеюсь, что до этого не дойдет.
И в эту самую минуту Спиро, дежуривший на носу «бензины», издал такой бычий рев, что, кажется, содрогнулись скалы.
– Сюда! Сюда! – кричал он по-гречески. – Давай сюда!
До того зычным был голос, вырывавшийся из мощной грудной клетки, да еще усиленный горным эхом, что рыбак в лодке его услышал и развернулся в нашу сторону. Мы все перебежали на нос и вовсю замахали руками. Рыбак заглушил мотор, а Спиро снова прокричал ему:
– Давай сюда! Давай сюда!
– Кто, я? – удивился мужчина.
– Ты, кто ж еще!
– Вы просите меня подплыть к вам? – Мужчина желал полной ясности.
Спиро призвал на помощь Спиридона и других святых.
– ТЕБЯ! – проревел он. – Или там есть еще кто-то?
Рыбак на всякий случай поглядел вокруг.
– Никого, – ответил он.
– Вот ты мне и нужен!
– Зачем? – заинтересовался мужчина.
– Подойдешь ближе – узнаешь, – рявкнул Спиро и тихо выругался: – Идиот!
– Ладно, – сказал мужчина.
Он снова завел мотор и зигзагами направился в нашу сторону.
– Слава богу, – дрожащим голосом выговорила мать. – Слава богу.
Должен сказать, что в эту минуту все мы испытывали такие же чувства. Маленькая моторка, метра четыре в длину, подплыла ближе, мужчина заглушил мотор, и лодка тихо ткнулась в наш борт. Мужчина был смуглый, как фундук, с черно-синими глазищами и вьющейся копной волос. С первой минуты стало ясно: если он и не идиот, то близко к этому.
Он заискивающе улыбнулся нашей честной компании:
– Kalimera!
С несказанным облегчением мы тоже сказали kalimera.
– Послушай, – Спиро сразу взял ситуацию под контроль, – у нас…
– Вы грек? – Рыбак с интересом его разглядывал.
– А то кто же, – ответил он. – Понимаешь, мы…
– Вы все греки? – спросил рыбак.
– Нет. – Спиро начал терять терпение. – Они иностранцы. А дело в том…
– Я люблю иностранцев, – признался рыбак.
Он осторожно убрал ногу с мертвого осьминога, на которого наступил невзначай, перейдя с кормы на нос.
– Они хотят купить у меня рыбу? – спросил он.
– Да не собираемся мы покупать рыбу, – прорычал Спиро.
– Но иностранцы любят рыбу.
– Дурак! – сорвался Спиро. – Не нужна нам твоя рыба. Нам нужен бензин.
– Бензин? – удивился рыбак. – А зачем вам бензин?
– Для нашей «бензины»! – проревел Спиро.
– Для нее не хватит. – Рыбак бросил взгляд на маленькую канистру, лежащую в носовой части. – А откуда они приехали?
– Они англичане. Послушай, нам позарез нужен…
– Англичане хорошие люди, – сказал рыбак. – Вчера один такой купил у меня два кило рыбы. Я взял с него двойную цену, а он даже не заметил.
– Ты можешь меня послушать? Нам нужен бензин, и я хочу, чтобы ты…
– Это одна семья? – полюбопытствовал рыбак.
– Нет, это не одна семья, – ответил Спиро. – Я хочу, чтобы ты…
– А похоже на семью.
– Я же говорю, нет!
– Вот мама и папа, – рыбак показал пальцем на мать и Свена, – а это их дети. А тот, с бородой, наверно, дедушка. А где в Англии они живут?