Врата. Книга 2. Далекое Отечество Ким Сергей

Шари

Шари было совестно, но после ночного подъёма и многочасового бдения подле лекарского храма хомори, пока на стенах города гремела битва, силы покинули сильвану. Так что половину следующего дня она провалялась во всё той же лечебнице – ранение всё-таки давало о себе знать.

Впрочем, за это время девушка смогла хорошенько взвесить и обдумать ситуацию, в которой она оказалась.

На Шари повис немалый долг – гири такой величины, что для решения надо было по-хорошему созывать совет старейшин нескольких кланов.

Дракон испепелил племя Сангара кроме неё одной, что махом поставило фиари перед двумя путями.

Первый – добровольно уйти из этого мира вслед за сородичами, предав память племени забвению. Но это всё-таки не благое деяние – так поступали последние из родов, что запятнали себя страшными грехами и преступлениями. Сангара были славным и добрым племенем, ведущим свой род со времён Белой Тишины. Предать память предков лишь из-за собственной трусости и слабости? Немыслимо. В таких делах слабый должен стать сильнее, а трусливый – смелее. И никак иначе.

Значит, второй выход – участь плакальщицы. Оплакать кровавыми слезами врага, свершить возмездие и получить право восстановить едва не угасший род. Ну, или умереть, пытаясь это сделать – такое предки простят и поймут.

Однако же не получилось. Враг повержен, отмщение свершилось. Вот только свершилось оно не Шари, а чужаком. Даже не фиари, а хомори – человеком. Он выплатил долг Шари, но сам долг никуда не исчез, и теперь фиари была должна человеку. И долг этот не из тех, что можно отдать золотом или чем-то другим, что ценят люди.

Да и хватило ли бы того же золота? Может, этому человеку оно и вовсе без надобности. Незнакомец не из здешних земель – в местных краях люди не носят таких зелёных одежд. Но зелёный цвет – это хорошо, это символ леса и жизни.

А может, это знак?

Люди в зелёном – явно не разбойники. Воины! При них железные колесницы и смертоносная магия. В бой их ведёт чёрная богиня – одна из посланниц мира мёртвых. Ан-Хак – Та, Что Благородных Кровей – существо, древнее людей и фиари, жившая ещё до Белой Тишины.

Фиари по натуре своей не воины, а охотники. Но и путь воина – это достойно. Дыхание каждого живого существа – единственное в своём роде, убить зверя на охоте – всё равно, что убить фиари. Но это не повод не проливать кровь, питаясь лишь травами и кореньями. Великий Дух Торнат создал этот мир таким, каким он должен быть, и не смертным идти против божественной воли. Если мир живёт по законам вечной охоты, то так тому и быть. И если у тебя есть силы отнять жизнь зверя, то и забрать жизнь фиари или человека не намного труднее.

Конечно, если это будет угодно Великому Духу.

Чего же тогда могут желать воины, вроде людей в зелёном? Вряд ли золота и богатства – истинному воину такое претит. Что же тогда? Конечно же, слава и почёт, добытые в сражениях. Ну и как таким возвращать долг – золотом, что ли? Чушь. Продемонстрировать собственную славу и доблесть? Мысль хорошая. Вот только как это сделать перед тем, кто способен убить дракона? Тут разве что в ученики попроситься и смиренно просить научить бить летающих огнедышащих зверей…

Хм. Хм! А ведь это выход!

Чем вернуть долг воину? Ну, конечно же, достойной службой! Люди ведь издавна ценят меткость лучников-фиари, их непревзойдённое умение биться в лесу и способность читать следы, хоть четвероногих созданий, хоть двуногих. И фиари не зазорно – ремесло славное и достойное. Тем более что служба Империи для члена племени длится лишь пять кругов – обычное дело для данников, но не граждан Рима.

Вот только даже пять кругов службы за посмертие целого племени – это очень-очень мало. И даже пять раз по пять. Но и всю жизнь ведь не прослужишь – люди живут меньше фиари, но пока человек умрёт и служба окончится, обычным путём племя уже не восстановишь. Хотя для женщин леса рождение ребёнка и в пятьдесят кругов считается хоть и поздним, но не редким. Но всё-таки…

Да и может ли вообще Шари восстановить своё племя? Не в прямом смысле, а по законам охоты – о том, чтобы из племени выживал лишь один фиари, ей доселе даже в легендах слышать не доводилась. Всех легенд она, правда, не знала – это удел Хранительниц Правды, но и в знаемых ничего подобного не было. Либо всё племя под корень, либо оставались несколько фиари, что выкликали промеж собой нового вождя или же наследовали власть по закону. А как быть ей, Шари? Это значит, на поклон к Хранительницам и старейшинам других племён идти надобно, и всяко не прозываться родовым именем. А то спросят её – а где твои родичи, а с кого нам в случае чего ответ держать за твои поступки? А их и нет. И что это за племя тогда такое – всего из одной охотницы?

Шари долго мучилась такими вопросами. А ещё не на шутку тревожилась, что пока она тут отлёживается, то люди в зелёном могут уйти куда-нибудь далеко-далеко и найти их потом будет совсем не просто. В том, что в случае чего она их найдёт, Шари не сомневалась. Тут уже вопрос чести, а не времени или сил, что придётся потратить – надо будет, и она пройдёт до края мира и даже дальше…

Но и восстановить силы совершенно необходимо. Много ли толку будет, если она посреди человеческого города свалится без сознания от слабости? Не говоря уже о том, что людям в зелёном может просто не прийтись по нраву какая-то полумёртвая слабачка…

Столько вопросов и мыслей… И как тут разобраться-то? От мыслей голова просто кругом идёт…

Шари приняла сидячее положение, с самым мрачным видом обхватив колени.

– Тебя что-то тревожит, девочка? – подошла к хмурой фиари одна из жриц.

Девушка поколебалась… и неожиданно для себя начала рассказывать. Без лишних подробностей, конечно – жрица хоть и добра к ней, но она всё-таки человек. Поэтому может не понять всех тонкостей законов и обычаев фиари. Да и делиться об уничтоженном доме и семье… Слишком уж личное это для фиари – такое каждому не расскажешь. Поэтому Шари ограничилась историей о том, что её спасли люди в зелёном, и что она теперь хочет им отплатить.

– Дикая Охота Эрин, – понимающе кивнула жрица. – Только её милостью, да с помощью её высочества принцессы Афины город и отстояли. Как раненых станет меньше, так непременно будем молиться о их здравии. Не только ты – очень многие теперь обязаны им жизнью.

– А люди в зелёном – кто они? – уточнила Шари. – Эрин… Чёрная жрица? Мы знаем такую как она под именем Ан-Хак. И значит, люди в зелёном – это её дружина?

– Пожалуй, – не слишком уверенно ответила женщина. – Я не расскажу тебе многого – мы врачуем тела и помогаем бедным, а не тратим время, размышляя о высших сущностях. Но вряд ли Дикую Охоту будут интересовать деньги – они ведь свита апостола смерти.

– Они – воины. Что если я предложу им свою службу? – спросила Шари. – Я молода, даже по вашим меркам, но охотиться и сражаться умею.

– Это достойное решение. Но что же тогда тебя тревожит, девочка?

– Так вышло… – девушка помрачнела. – Долг мой перед чёрной жрицей и её Дикой Охотой слишком велик. Но служить им многие десятки кругов…

– Да, я немного знаю ваши обычаи – ты молода, поэтому должна будешь стать матерью, прежде чем выберешь свой земной путь… – женщина задумалась, а затем улыбнулась. – Но в чём трудность? Ведь можно не взваливать всё на себя – присягни им как вассал. И если не сейчас, то позже ты или твои потомки вернут долг.

– Вассал? А что это значит?

– Эм… Как бы это объяснить… Ну, это можно сравнить с семьёй – кто-то старше, кто-то младше, младшие подчиняются старшим.

– Как семья, – сосредоточенно повторила уже не столь мрачная, но всё ещё задумчивая Шари. – Я поняла. Спасибо тебе.

Сергей Вяземский

К принцессе, однако, отправились не через час, а уже ближе к вечеру – пока пополнили на всякий случай запасы, пока получили указания от командования, пока элементарно пожрали… И пока освободилась от дел сама Афина – связь с ней установили посредством оставшегося в городе экипажа Олега.

– Принцесса в наших чинах разбирается? – поинтересовался Вершинин, пока разведчики ехали в БТРе к городу.

– Никак нет.

– Вот и замечательно. Значит, представлять ей меня надобности нет.

Генерал присоединился к маленькому отряду старлея не один, а как подобает всякому генералу – со свитой. Правда, на этот раз обошлось без адъютантов калибра «эйполковник» – Вершинина сопровождала троица лейтенантов, похожих как братья. Не в прямом смысле, но близко – у всей троицы выражения лиц были из разряда «сами шуток не понимаем и другим шутить не даём». Они не болтали, не курили и не филонили: просто какие-то новейшие разработки отечественного ВПК – солдаты-киборги, а не обычные люди. Один был одет в простую полевую форму и изображал из себя писаря-адъютанта с планшетом, а двое других были экипированы как охрана. Причём вооружены были даже не новыми АК-12, а спецназовскими АЕКами.

– Разрешите вопрос? – произнёс Вяземский.

– Почему не представлять? – будто прочитал мысли старлея генерал. – Стану представляться – придётся объяснять разницу в наших с тобой званиях. Ты кто будешь, старлей? Полусотник, ну пусть даже сотник, если смотреть не по званию, а по должности. А я? Не меньше чем десятитысяцкий, получается – тёмник натуральный. И любой нормальный человек тут же задастся вопросом – а с какого перепугу с их стороны переговоры ведёт целая принцесса, а с нашей – офицер невысокого ранга?

Вяземский признал, что в подобной тактике есть своя логика. Как и в том, что в случае чего виноватым опять же окажется он – офицер невысокого ранга, которого будет не так жалко списать. Не потому что за спиной Сергея стояло такое уж людоедское и жестокое государство, а потому что интересы страны всегда стояли куда выше одного, пусть даже и полностью верного ей человека.

«Гиена» въехала в город через расчищенные от заграждений и трупов южные ворота, где произошли самые ожесточённые столкновения во время ночного штурма. Однако дальше БТР направился не к магистрату, что находился в центре города, а к одной из близлежащих площадей. Бронемашина остановилась в переулке, а дальше разведчики направились уже пешком, потому как площадь оказалась заполнена большим количеством горожан.

В глаза сразу же бросились деревянные подмостки в дальнем краю площади и цепочка городских стражников, сдерживающая шумящую толпу.

На возвышении, перед деревянными колодами находилось полтора десятка стоящих на коленях полуголых мужчин, со связанными за спинами руками. Рядом же находились трое крепкого вида мужиков в белых балахонах и глухих шлемах с витыми массивными рогами по бокам. В руках они держали внушительных размером тяжёлые секиры – пожалуй, даже натуральные бердыши с лезвием сантиметров в шестьдесят длиной.

Принцесса Афина не собиралась миндальничать с мятежниками, глава местной «полиции» Павел Номиций своё дело знал, а в условиях чрезвычайного положения судопроизводство значительно ускорилось, так что казнь первых мятежников состоялась уже вечером первого дня после штурма.

Разведчики с помощью первых же попавшихся стражников протолкались через толпу поближе к постаменту, дабы пронаблюдать всё происходящее из первых рядов. Не в силу какой-то кровожадности – Вяземский просто посчитал, что информацию о местных порядках и нравах нужно собирать постоянно. Вершинин эту инициативу явно поддерживал.

Конечно, столь быстро допросить и установить вину можно было лишь какую-нибудь мелкую, но основательно провинившуюся сошку, которую и казнить не жалко.

Имел ли Вяземский что-то против публичных казней? Ничуть. Другой мир, другие нравы. Тем более что атаковавшие город мятежники уж всяко не были невинными агнцами и своё наказание вполне заслуживали. Возможно, это и было негуманно, но уж не более негуманно, чем участь горожан, которая ожидала бы их в случае захвата города.

К возвышению проследовала принцесса в сопровождении почётного эскорта дюжих воительниц и скромно одетого парня с чем-то вроде папки в руках. Афина остановилась чуть поодаль, а её спутник взошёл на возвышение, открыл папку и зашуршал бумажными листами. А затем приложил ладонь к горлу, неожиданно громко прокашлялся, и его голос, явно усиленный магией, разнёсся над всей площадью:

– Жители славного Илиона, – уже привычно забормотала перевод Ливия. – Здесь и сейчас по закону Новоримской Империи и по слову восьмой наследницы имперского престола принцессы Афины Октаво будет свершено правосудие над преступниками, прегрешения коих тяжелы и ужасны. А именно…

Далее глашатай поименовал каждого из приговорённых, вменив им в вину разбой, грабежи, убийства свободных граждан, посягательство на жизнь имперских военнослужащих, посягательство на честь свободных женщин и мятеж.

– Согласно кодексу Тиберия, карой за подобные преступления является только смертная казнь! Поскольку осуждённые не принадлежат к титулованному или нетитулованному нобилитету, им оказана милость, и распятие заменено усекновением головы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Каждый из палачей сделал по пять ударов топором, и в считанные минуты казнь была окончена. Горожане, негромко переговариваясь между собой, начали расходиться. По ним нельзя было сказать, что они как-то бурно радовались отрубленным головам или бесновались от вида крови, но ворчание толпы было одобрительным – горожане Илиона явно считали, что осуждённые вполне заслужили подобную участь.

Вяземский за действом наблюдал спокойно, без особых эмоций. Казнь есть казнь, смерть есть смерть.

– Как впечатления? – осведомился Вершинин.

– Никак, – равнодушно пожал плечами Сергей. – Они в своём праве.

Что тут сказать-то? Между смертельной инъекцией и отрубанием головы разница не так уж и велика. И уж всяко лучше так, чем побивание камнями толпой. А казнь как таковая… Этим на Земле промышляют и вроде бы тотально гуманистические и чудовищно демократические страны. А другие сажают массовых убийц и террористов в одиночные камеры санаторно-пятизвёздочного типа, да ещё и планируют со временем выпустить. Так что казнь – это, конечно, не совсем хорошо. Но иногда такое наказание более чем оправдано.

Разведчики подошли к Афине.

– Ваше императорское высочество, – отсалютовал Сергей принцессе.

– Сир Вяземский.

Ливию и Эриксона она уже сто раз видела до этого момента, а одетый в простой полевой камуфляж и сменивший генеральскую фуражку на чёрный берет Вершинин явно не заинтересовал высокородную особу. Да и, признаться, на фоне разведчиков, экипированных в яркую новенькую форму, генерал смотрелся откровенно бледно, а звёзды на погонах принцессе мало что говорили.

– Прошу принять извинения за несколько чрезмерные действия в отношении ваших воинов, – тщательно взвешивая слова, произнёс Сергей.

Тут ведь такое дело – раз уж та агрессия прошла сходу, то глупо за неё извиняться. Как и за действия в целом. А вот принести извинения за то, что именно «погорячились» – это вполне оправданно.

– В этом нет нужды, – отмахнулась Афина. – Я прекрасно вас понимаю, поэтому считаю, что не нужно делать из этого эпизода что-то громкое. Я приказала своей воительнице принести свои извинения лично – думаю, этого будет достаточно.

– Вполне, – кивнул старлей.

– Что касательно ваших граждан? Вы нашли ещё кого-нибудь?

– Двоих, – не стал скрывать подобную информацию Вяземский. – Впрочем, одна пожелала остаться в городе, и мы не стали уводить её силой.

– Право каждого свободного гражданина, понимаю, – совершенно серьёзно произнесла принцесса, а вот Сергей от подобной серьёзности едва не рассмеялся. – Однако, чтобы в будущем подобных… недоразумений более не возникало, я готова принять все возможные меры. Однако мне бы хотелось увидеть ответные шаги и от вас.

– Безусловно, ваше высочество. Мы… Я получил новые распоряжения от своего командования, так что мы можем продолжить наши переговоры.

– Прекрасно! – Афина хоть и попыталась, но не смогла скрыть своего воодушевления. – Проследуем в магистрат?

– Конечно, – кивнул старлей и, подумав, предложил: – Не хотите ли проехать до магистрата в нашей машине? С кем-нибудь из своих воинов, разумеется.

– Хм… Я приму ваше предложение, сир Вяземский, – принцесса дружелюбно улыбнулась. – Мира, Юна – за мной.

По сравнению со старыми моделями бронетранспортёров, «Гиена» была штукой весьма комфортабельной – вместо жёстких, маленьких и неудобных сидушек для десанта, в её салоне имелись вполне комфортабельные автомобильные кресла с хитрой подвеской, которая должна была уберечь от травм в случае подрыва.

Мимоходом Сергей отметил, что, несмотря на выказываемое доверие, Афина особо не расслаблялась, поэтому с собой взяла не кого-то из своих бой-баб, которые в тесноте БТРа особо не развернулись бы, а двух девушек помельче и погибче.

Сама же принцесса с нескрываемым интересом осматривала внутренности бронемашины. Но в отличие от того же Полакса, которого приводило в восторг почти любое устройство землян, Афина мыслила куда более рационально:

– Интересно… – произнесла девушка, усевшись в салоне и оглядываясь по сторонам. Постучала костяшками пальцев по металлической обшивке. – Броня. Он предназначен для того, чтобы безопасно подобраться к крепости? Это осадный самоход?

– Нет, броня предназначена для того, чтобы доставлять пехотинцев на поле боя, – ответил Вяземский. – Это транспорт.

– Бронированный транспорт? – удивилась Афина. – Какое расточительство!

– Эта броня – минимально допустимый предел защиты от лёгкого оружия в бою. Обычные наши транспортные машины не бронированы.

Сергей решил, что такая информация – секрет Полишинеля и утаивать её нет никакого резона. Как только Афина увидит танки и обычные «Камазы» – сообразит и сама, она ведь отнюдь не глупа.

– И как далеко можно уехать на таком самоходе? Три мили? Пять?

– Пятьсот, – невозмутимо ответил старлей, мысленно переведя запас хода в восемьсот километров в римские мили. Ну, в земные римские мили, разумеется.

Принцесса поперхнулась и закашлялась, хотя и попыталась сделать вид, что это она сама по себе, а не от удивления. Но, судя по её задумчиво-ошарашенному лицу, она уже представляла себе тактические возможности подобных устройств.

– И… много у вас таких самоходов? – невинно поинтересовалась Афина.

– Конкретно этой модели немного – несколько сотен, – спокойно произнёс Сергей. – А вообще подобных машин у нас десятки тысяч.

Остаток пути принцесса молча переваривала услышанное.

На этот раз БТР не стал въезжать во двор перед магистратом, а остановился перед вынесенными с мясом воротами, которые уже уволокли, и теперь местные спешно поправляли покосившиеся столбы.

– Вы снесли их магией, сир Вяземский? – осведомилась принцесса, выбравшись из «Гиены».

– Нет, просто протаранили на машине, – спокойно ответил Сергей, хотя и чувствовал некоторое смущение. – Это было излишним, признаю. Нам компенсировать их стоимость?

– Что? – Афина в этот момент явно думала не о компенсации. – Ах, нет – забудьте. По чести, вам полагается награда за помощь в обороне города. Так что можете снести ещё дюжину ворот при желании.

Девушка улыбнулась, показывая, что это была лишь штука. Старлей улыбнулся в ответ, но заметочку в памяти сделал – Афина была всё-таки слишком честной, чтобы утаить от чужаков, что им причитается награда. Пользоваться этим не хотелось бы, но запомнить следовало.

Кроме того, Вяземский явственно ощущал на себе внимательный взгляд Вершинина, который свою генеральскую натуру демонстрировать не спешил, отирался поблизости и изображал из себя ещё одного рядового бойца наравне с тем же Эриксоном.

– Прошу меня простить, господа – я вынуждена удалиться, – произнесла Афина, когда они все вместе вошли в холл магистрата. – Распоряжусь относительно места проведения переговоров и приведу себя в надлежащий вид. Можете попросить у слуг всё, что понадобится.

– Разумеется, ваше высочество, – кивнул Сергей, проводил взглядом принцессу и заметил в дальнем углу Эрин в компании той самой медноволосой девицы, которая ему с утра засветила в челюсть.

Впрочем, её он потом немного придушил, так что можно засчитывать ничью. А вот старательно замазанный синяк на лбу девицы был уже не делом рук Вяземского, а чьих-то ещё.

Девушки стояли около висящего на стене внушительного вида гобелена. Апостол была без своего чудовищного копья и что-то объясняла амазонке, величаво размахивая рукой. А вот воительница принцессы имела немного пришибленный вид и с каждой секундой всё больше и больше краснела.

Вяземский непринуждённо зашагал в сторону апостола и воительницы, решив переброситься парой слов с Эрин.

– …это благородная жертва во славу её высочества принцессы Афины и Отечества, – познаний Сергея в новолатыни хватило, чтобы понять, о чём так вдохновлённо вещала чёрная жрица. – Ты справишься, воительница.

– Благодарю, ваше святейшество, – коротко кивнула амазонка, кинула вороватый взгляд на подошедшего старлея, резко переменилась в лице и молниеносно скрылась из вида.

Эрин проводила её благодушной улыбкой и хитрым блеском в глазах.

– О, Сергей, – заметила она старлея. – Как пройти день?

– Нормально, – уклончиво ответил Вяземский. – Найти наши граждане, забирать их домой.

– Замечательно! – в противовес довольно хмурому разведчику просияла апостол. – Радость.

– А о чём ты говорить с той девушка? – как бы между прочим поинтересовался Сергей.

– Дело чести, – солидно произнесла Эрин и, прищурившись, посмотрела на Вершинина, непринуждённо бродящего с кубком по холлу. – А это кто?

– Из нашей армия.

– Ага… – апостол о чём-то задумалась и начала рассеянно рассматривать висящий на стене гобелен.

Пригляделся к нему и Вяземский.

Стиль был типично гобеленовым – условным и упрощённым, хотя и отличающимся от полотен про каких-нибудь викингов. В лучшую сторону. Что, в принципе, было совершенно неудивительно – где викинги, а где потомки римлян, которые некогда обобрали всю ведомую им Ойкумену.

Сюжет для гобелена тоже был вполне типично эпический – некое войско, в котором без сомнений узнавалось римское, побеждает конных варваров.

Это на фоне. А на переднем плане благородного вида дядя топчет ногой валяющегося на земле какого-то беса или чёрта.

И затейливая надпись внизу – наверняка название всего этого действа.

– Что здесь написано? – поинтересовался Сергей

– «Страж Востока Аврелий Шамаш побеждает языческого бога степей Тангри», – перевела подошедшая Ливия. – Год 1554 от Перехода.

– Почти двести лет назад, – прикрыв глаза, произнесла Эрин. – Илион тогда был просто небольшим фортом, а вокруг лежали земли степных кочевников. Неплохо изобразили, ярко – это ведь копия, которую сделали после большого пожара в Илионе полвека назад. А что не так всё было, так это изначально так сплели…

– Неправильно? – уточнил Вяземский.

– Не попирал никого ногами Страж Аврелий – ему уже семь десятков лет тогда минуло. Хороший командир был, славный, но сам в бои уже не ходил, – Эрин начала водить пальцем перед гобеленом. – Кираса красивая, но не носил он такую – только лёгкий стёганый доспех кочевников. Возраст же. И в сандалиях никогда не ходил – только в сапогах. Легат Марий и сир Титус из Круга магов рядом, да только не было их там – Марий стрелу в ногу получил и в форте остался, а Титуса только-только с запада прислали, и он лихорадкой маялся. А хорошее было время. Тангри – противник тот ещё был, но правильный, с честью. Бог всё-таки.

– Но разве можно бога вот так вот… ногами-то? – в подобное даже крещёному атеисту Вяземскому было сложно поверить. Насчёт богов он, конечно, пока ещё ни в чём уверен не был, но уж если тут существуют магия и драконы, то почему бы не быть и настоящим богам?

– Отчего же нельзя? Можно. Если желать и уметь. А легионы Империи кого хочешь научат, как с богами воевать. Когда жрецов вырежут, священные рощи сожгут и храмы разрушат – какой ты после этого бог? Так и с Тангри было, да и с другими тоже. Без людей ни один бог ничего толком не сделает против мечей и магии. Вот и пленили Тангри, раненного заковали в цепи и прогнали пешим по всем селениям – какая уж тут вера останется? Что ж это за бог такой, который не то, что других – себя защитить не может. Отвернулись люди, и не стало бога. Остался только очень-очень старый человек… пусть и с рогами, хвостом и копытами. Который помнил ещё времена Тёмных, но не прожил и года в клетке, когда его позабыли. Не от старости, не от дурного обращения – просто потому, что перестал хотеть жить. Бесславная смерть – такая не в радость Эмрис. Бог ли ты, человек или ещё кто, а биться и жить нужно до последнего. Проиграть просто, сдаться ещё проще, а вот жить и попробовать что-то исправить может лишь сильный. Но пленить бога – достойное и великое деяние, которое следует помнить.

– А ты хорошо знаешь эту легенду, – заметил Вяземский.

– Зачем мне легенды? – пожала плечами Эрин и указала на изображённую на гобелене безликую массовку солдат. – Вот тут стояли воины, победившие бога – Марк, Евгений, Сервий, Кирилл… Их четверо от всей центурии осталось. Даже лишённого большинства сил, даже небольшого варварского бога всё равно победить непросто – особенно простому воину…

Девушка ткнула в ничем не примечательное место в массовке:

– А вот тут стояла я, – просто сказала апостол смерти. – Сама хотела с Тангри сразиться, да легион первее успел. И я вмешиваться не стала, и они меня не гнали – я же ведь всё-таки чёрная жрица богини Эмрис. Как меня такую хорошую можно прогонять-то? Но не изобразили, да – это ж в веках должно остаться победой армии Империи, без всяких там ведьм.

– Двести лет назад… – протянул Сергей, несколько иным взглядом глядя на задумчивую Эрин. – Двести лет назад…

Нельзя было сказать, будто он сразу и безоговорочно уверовал в тот момент, что перед ним стоит не просто девушка-фантазёрка, а вечно молодая воинственная жрица. Но Вяземский всё-таки заколебался.

– Ты сказала, что без храмов и веры людей боги бессильны… – чтобы немного отвлечься спросил старлей. – А что тогда с твоей госпожой – Эмрис? Кажется, у неё ведь тоже нет храмов и паствы…

– Вера – это обоюдоострый меч, – объяснила Эрин. – Людская вера даёт богам огромную силу, но иссякни она – и боги станут обычными… ну, пусть необычными смертными. Поэтому Эмрис, и мы, её апостолы, одновременно слабее других богов и аватаров, и в то же время сильнее всех остальных. Мы не зависим от веры людей в богов – наша сила растёт от страха перед смертью, а её боится хоть адепт Крольма, хоть жрец Единого. Каждый даёт её немного – обычный крестьянин малую каплю, такой воин как ты – и вовсе песчинку. Но с каждого по колечку – воину кольчуга.

– Но если ты так сильна, то почему вчера в конце боя пропускала удары? – задал каверзный вопрос Вяземский.

– А вот не надо путать величие с всемогуществом! – сурово произнесла жрица, картинно уперев руки в бока, хотя её глаза и поблёскивали весельем. – Я, между прочим, просто путешествовала, а не готовилась побивать драконов и сотни противников. Вот!

Эрин, к полному изумлению Сергея, показала ему язык, круто развернулась и, мурлыча себе под нос какую-то смутно знакомую мелодию, зашагала к залу, в котором должен был пройти следующий раунд переговоров.

Переговоры снова велись за трапезой, пусть и не такой обильной – видимо, это и впрямь было местной традицией. Впрочем, Вяземский подобному был даже рад – крайние дни он как настоящий разведчик спал мало, бегал много и жил впроголодь. Поэтому толика жареной рыбы, хлеба и тушёных овощей, имеющих несколько необычный вкус, была совершенно нелишней. Разве что никакого вина – даже разбавленного, только чистая вода за неимением иных альтернатив. Нужно сказать, что принцесса Сергея в этом поддерживала полностью, тоже не притрагиваясь к хмельному.

Попутно Вяземский отметил, что Афина всё не оставляла попыток провести переговоры в прямом смысле лицом к лицу. О всяких психологических тонкостях в Империи явно были не в курсе. Так что старлею пришлось немного поторопиться, чтобы занять место не напротив принцессы, а сбоку от небольшого овального столика.

Состав делегаций на этот раз был поскромнее – со стороны имперцев кроме Афины присутствовала глава местной гильдии Мерцелла Фортос и светловолосая кучерявая адъютантша принцессы. Со стороны России – Вяземский и Вершинин, хотя и Эрин, в принципе, тоже. Ну и Ливия на правах переводчика.

– Господа, я считаю, что случившееся сегодня в будущем не допустимо, – сходу заявила принцесса, не тратя время и силы на словесные кружева. – Во всех смыслах.

Островато, но Афина в своём праве – пусть даже и все пришли к соглашению, кто прав, а кто виноват, но осадочек всё равно остался. Всегда остаётся, даже у неправой стороны.

– Безусловно, – лицо Сергея было по обыкновению непроницаемо. – У вас есть какое-то определённое предложение?

– Своим именем – принцесса немного непонятно усмехнулась. – Я могу выписать своей властью рескрипт. Временный, разумеется – до утверждения императором. В нём я уравняю в правах граждан Империи и Федерации.

– Это позволит избежать обращения наших граждан в рабство? – уточнил старлей, подбавив в голос лёгкую нотку скептицизма. Не чтобы уколоть собеседника, но чтобы выразить некоторое сомнение в эффективности подобного решения.

– Торговля людьми хоть и не слишком уважаемая, но вполне законная деятельность, – объяснила Афина. – Работорговцам не нужны неприятности с законом, а обращение в рабство свободного гражданина Империи без соответствующей санкции такие неприятности им обеспечит.

– С момента атаки графа Туллия прошло несколько месяцев, но некоторые наши граждане до сих пор числятся пропавшими без вести, – как бы между прочим заметил Сергей. – Однако у нас есть способы гарантированно установить, кто именно был похищен. Так что рано или поздно мы найдём каждого. А если кого-то уже нет в живых, то нам должно быть выдано тело покойного. Опять-таки, способ установить тот ли этот человек или нет, у нас есть.

– Но вы же понимаете, сир Вяземский, что моя власть ограничена Восточным Пределом?