Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов Риордан Рик

Глава XI

Ножки мирового стандарта

Ничего не сравнится с волшебным драккаром, возносящимся из океанской пучины.

И, кстати, пока драккар возносится, его команду корчит, плющит и таращит. Причем довольно сильно.

Мои глаза, казалось, готовы были взорваться фейерверком, как руна Лагуз. Уши сдавило так, словно меня со всего размаху треснули по затылку. Я вцепился в леер, дрожа и утратив всякое чувство направления. И тут – БУЛЬК! – корабль выскочил на поверхность и закачался на волнах. А моя нижняя челюсть наконец сумела отлепиться от верхней и отвиснуть.

Парус развернулся сам. Весла самостоятельно завозились в уключинах, скользнули к воде и принялись грести. Мы плыли под звездной россыпью, вокруг поблескивали мирные волны, и никакой земли на горизонте не просматривалось.

– Корабль… плывет сам, – выдавил я.

Рядом со мной внезапно возник Ньёрд. Заварушка в чертоге Эгира ему как будто совершенно не повредила.

– Да, Магнус, – с улыбочкой произнес Ньёрд. – Конечно же, этот корабль плывет сам. А вы что, пытались грести дедовским способом?

Все друзья, как один, уставились на меня недобрым взглядом.

– Ну-у… да, – ответил я, стараясь говорить невозмутимо.

– Достаточно всего лишь пожелать, и корабль сам отвезет тебя в нужное место, – пояснил Ньёрд. – А больше ничего не требуется.

И я подумал о Перси Джексоне, обо всех этих булинях и бизань-мачтах, которыми он меня столько времени неустанно пичкал. А, оказывается, скандинавские боги изобрели Гугл-корабль. И ведь наверняка, упади я с мачты, он бы подхватил меня как по волшебству.

– Магнус! – Алекс выплюнул ком волос морской девы. Ой, погодите. Не выплюнул. Выплюнула. Я не заметил, как это произошло, но Алекс определенно стал другого пола. – Ты нас представишь, наконец, своему другу?

– Ой, да! – спохватился я. – Это папа Фрея. В смысле Ньёрд.

Блитцен насупился и пробурчал себе под нос:

– Мог бы и догадаться.

Хафборн Гундерсон выпучил глаза:

– Ньёрд? Бог кораблей? Настоящий? – Тут бедняге пришлось отвернуться и перевеситься через борт, потому что его стошнило.

Ти Джей выступил вперед, подняв руки в миролюбивом жесте:

– За Хафборна редакция ответственности не несет, великий Ньёрд! Мы так признательны вам за помощь! Не обижайтесь на нашего друга, просто у него контузия.

– Все в порядке, – улыбнулся Ньёрд. – Вам всем надо бы отдохнуть. Я уж, как мог, смягчил вашу декомпрессионную болезнь, но денек-другой вам придется помучиться. И еще у вас будет кровь идти из носа. И из ушей тоже.

Было ясно, что он имеет в виду. По нам текли красные потоки, как по Блодухадде. Но хотя бы руки и ноги у всех остались целы.

– А скажите, Ньёрд, – подала голос Мэллори, утирая нос, – что, если эти девять морских дев выскочат сейчас из глубины и зададут нам жару?

– Не выскочат, – заверил Ньёрд. – Вы сейчас под моей защитой, и в данный момент вам ничего не грозит. А теперь вы позволите мне поговорить с глазу на глаз с внуком?

Алекс вытянула изо рта последний клок великаншиных волос:

– Да не вопрос, папа Фрея. И, кстати, ребята: я теперь не он, а она. Здравствуй, новый день!

(Ура, я оказался прав!)

Самира шагнула ко мне, сжимая кулаки. Мокрый хиджаб облепил ее голову, как нежный осьминог.

– Магнус, там, в пиршественном зале… ты хоть понимаешь, под чем подписался? У тебя есть хоть малейшее представление…

Ньёрд поднял ладонь:

– Милая, позволь мне самому обсудить это с Магнусом. Уже скоро рассветет. Не пора ли тебе вкусить сухур?

Самира посмотрела на восток, где начинали гаснуть звезды, и стиснула зубы.

– Да, наверное, вы правы, хотя вряд ли мне кусок в горло полезет. Кто-нибудь составит мне компанию?

Ти Джей вскинул винтовку на плечо:

– Сэм, если речь о еде, я всегда в деле. Давай-ка спустимся и проверим, уцелели ли наши галеты. Кто с нами?

– Угу. – Мэллори не могла отвести глаз от морского бога. Похоже, ее восхищали Ньёрдовы босые ноги. – Пусть Магнус побудет с семьей.

Алекс направилась следом, изо всех сил пытаясь удержать в вертикальном состоянии Хафборна. Может, мне показалось, но у самого трапа Алекс бросила на меня сочувственный взгляд. Ну, или, возможно, она, как водится, намекала, что я странный.

На верхней палубе остались только Блитц и Хэрт, суетливо приводившие друг друга в порядок. Шарф Хэрта намотался на плечо, и рука повисла в нем, как в повязке. Аскотский галстук Блитца красовался у него на голове, точно залихватская бандана. И каждый рвался поправить аксессуар другого, но в итоге у них ничего не получалось – они только толкались.

– Гном и эльф! – Голос моего деда прозвучал приветливо, но Блитц с Хэртом немедленно прекратили возню и насторожились. – Останьтесь с нами, – сказал Ньёрд. – Нам нужно посовещаться.

Хэртстоун как будто даже обрадовался, а вот Блитцен, наоборот, нахмурился еще сильнее.

Мы уселись на баке[29] – в единственном месте, где нас не стукало бы самогребными веслами, не тюкало бы гиком и мы не путались бы в волшебных снастях.

Ньёрд уселся, привалившись спиной к планширю и широко раскинув ноги. При этом он шевелил пальцами ног, словно ловя загар. Из-за этого нам пришлось потесниться, но Ньёрд все-таки бог и он только что нас спас. Так что пускай уж разваливается, как неотесанный мужик в метро.

Блитц с Хэртом уселись рядышком напротив Ньёрда. Я устроился на корточках спиной к носу. Хотя, кстати сказать, я не любитель сидеть против хода в движущемся транспорте. Надеюсь, я не стану вторым членом нашей команды, которого стошнит в присутствии бога.

– Ну, – произнес Ньёрд, – вот и славненько.

Голова у меня была как из пластилина. С меня ручьями стекали мед и морская вода. Я едва успел притронуться к своей вегетарианской еде, и мой желудок готов был съесть сам себя. Кровь капала из носа мне на колени. А в остальном все было славненько.

Во время всплытия Джек успел превратиться назад в кулон. И сейчас он настойчиво гудел мне в грудь послание: «Похвали его ножки».

Или что-то похожее. Нет, наверное, «похвали немножко». Но кого хвалить-то? Это Джек на комплименты, что ли, напрашивается?

– Гхм, еще раз спасибо за помощь, дедушка, – пробормотал я.

– Зови меня просто Ньёрд, – улыбнулся он. – А то я начинаю чувствовать себя старым!

Наверняка ему уже пара-тройка тысяч лет. Но обижать его ни к чему.

– Да. Прости. Так тебя отправил Фрей или ты просто случайно мимо проходил?

– О, я услышал отчаянные мольбы, несущиеся над морскими волнами.

Ньёрд снова пошевелил пальцами. Похоже, он выделывается. Выставляет напоказ свои ноги. Или мне кажется? Ну да, ноги у него, вообще-то, что надо. Ногти в полном порядке, аккуратно подстрижены и отполированы до блеска. И никакого под ними траура. Мозолей и грязных пятен тоже не наблюдается. Как и хоббитской волосатости. И все же…

– Я был рад помочь, – продолжал Ньёрд. – У нас с Эгиром долгая история. Они с Ран и их дочери – неукротимые силы природы, стихийная мощь моря и все такое. А я…

– А вы бог рыболовства, – буркнул Блитцен.

Ньёрд нахмурился:

– И не только, господин Гном.

– Зовите меня, пожалуйста, просто Блитц, – попросил Блитц. – Господин Гном был мой папа.

Хэртстоун досадливо крякнул. Он всякий раз так крякает, когда Блитцен нарывается на смерть от рук божества.

– Ньёрд – бог много чего, – показал он. – Мореплавания. Судостроения.

– Вот именно! – Ньёрд, судя по всему, прекрасно понимал язык жестов. – Торговля, рыболовство, навигация: в моем ведении все занятия, связанные с морем. Даже земледелие, ведь приливы и отливы влияют на рост урожая! Эгир – злобная, грубая личина моря. А я тот, кому вы молитесь, если хотите, чтобы море служило вам.

– Хммм, – протянул Блитцен.

И чего он так взъелся на Ньёрда? Сперва я никак не мог взять в толк, а потом вспомнил, что от отца Блитца, Били, осталась только разодранная одежда, которую прибило к берегам Нидавеллира. Не выпало ему вернуться домой при попутном ветре. Понятно, почему Блитцен зол на море.

Мне хотелось как-то поддержать Блитца, посочувствовать ему, но он уставился на доски палубы и упорно не поднимал глаз.

– Как бы то ни было, – снова заговорил Ньёрд, – мы с Эгиром и его семейством на протяжении столетий вроде как соревнуемся. Они топят смертных, а я их спасаю. Они губят корабли, а я строю более прочные взамен погибших. Мы не враги, но, что называется, шагаем в ногу!

На слове «ногу» он сделал ударение и еще больше вытянул ноги. Нет, тут определенно что-то не то.

Джеков голос еще настырнее зажужжал у меня в голове: «Пох-ва-ли-е-го-нож-ки».

– У тебя такие красивые ноги, де… в смысле, Ньёрд.

– Ой, да будет тебе! – просиял бог. – Очень мило, что ты заметил. А ты разве не знал, что однажды ногами я выиграл состязание? И наградой стала моя супруга!

Я покосился на Блитца с Хэртом. Просто, чтобы убедиться, что я еще не начал бредить.

– Пожалуйста, расскажите нам эту историю, – обреченно просигналил Хэрт.

– Ну, раз вы так настаиваете… – Ньёрд мечтательно уставился на звезды, видимо, предавшись воспоминаниям о славных деньках, когда он брал первые призы на конкурсах ножек мирового стандарта. – Большая часть истории не так уж важна. Боги убили этого великана, Тьяцци. Его дочь Скади предъявила им претензии. Жаждала крови, отмщения и всего такого. Чтобы не дать разгореться кровной вражде, Один позволил Скади выбрать мужа из числа богов.

Блитцен свел брови:

– И она выбрала… вас?

– А вот и нет! – Ньёрд восторженно хлопнул в ладоши. – Ой, так забавно вышло. Дело в том, что Один разрешил Скади выбирать себе супруга по ногам, не видя всего остального.

– А почему по ногам? – спросил я. – Не по… носам, например? Или локтям?

Ньёрд немного помолчал и сказал:

– Я как-то об этом не думал. Не знаю, почему. Но главное-то не это. Скади решила, что у главного красавчика и будут самые красивые ноги. Мы все выстроились за занавеской, а она пошла вдоль ряда, высматривая Бальдра. Потому что Бальдр считался главным красавчиком. – Ньёрд закатил глаза и пробормотал: – Вот уж дутая величина. Но самые красивые ноги были у меня, и Один, вероятно, об этом знал. Скади выбрала меня! Видели бы вы ее лицо, когда она отдернула занавеску и узнала, кто ее будущий муж!

Блитцен скрестил руки на груди:

– Значит, Один вас использовал, чтобы обвести бедную девушку вокруг пальца. А вы типа утешительный приз?

– Разумеется, нет! – Ньёрд выглядел скорее озадаченным, чем сердитым. – Это было великое состязание!

– Нисколько не сомневаюсь, – поспешно вставил я, спасая гнома от превращения в спасательную шлюпку и от прочих страшных кар, которые насылают на обидчиков оскорбленные морские боги. – А потом вы жили долго и счастливо?

Ньёрд поелозил спиной по планширю.

– Сказать по правде, нет. Вскоре мы расстались. Она хотела жить в горах, а я на морском берегу. Потом у Скади случилась та история с Одином. А после мы азвелись. Но какая разница! Мои ноги в день состязания – они были неотразимы! Они выиграли для меня руку Скади, первой красавицы среди инеистых великанов!

Меня так и подмывало спросить, была ли это только рука или все остальные части тела тоже, но я почел за благо помолчать.

Блитцен смотрел мне в глаза. Он поднял руки, словно намереваясь показать мне какую-нибудь гадость про Ньёрда, но вовремя вспомнил, что тот понимает язык жестов. Гном вздохнул и уставился на свои колени.

– Я смотрю, вы чем-то недовольны, господин гном, – хмуро заметил Ньёрд. – История не понравилась?

– Понравилась, понравилась! – встрял я. – Он просто дар речи потерял. А твои ноги и правда жизненно важная штука.

– В чем ваш секрет красоты? – прожестикулировал Хэрт.

– Несколько веков стояния на доске для серфинга, – гордо сообщил Ньёрд. – Волны выточили мне ноги до скульптурного совершенства, которое вы и можете сейчас наблюдать. Плюс еще педикюр с парафином. – Он пошевелил пальцами с безупречными ногтями. Я все думал, полировать ногти или не стоит, и в итоге решил отполировать. Теперь эти ребятишки блестят как стеклышки.

Я кивнул, как бы подтверждая, что это самые блестящие на свете ребятишки. А сам подумал, что не отказался бы от семейки попроще.

– На самом деле, Магнус, – снова заговорил Ньёрд, – у меня имелась причина с тобой встретиться.

– Чтобы показать мне ноги?

– Да нет же, дурачок! – рассмеялся он. – Чтобы дать тебе совет.

– Насчет полировки ногтей? – уточнил Блитцен.

– Вовсе нет! Хотя… – Ньёрд, похоже, заколебался. – В сущности, я мог бы. У меня есть две важные крупицы мудрости, которые помогут тебе одолеть Локи.

– Обожаем крупицы мудрости, – просигналил Хэрт.

– Вот первая из них, – начал Ньёрд. – Дабы достичь корабля мертвецов, тебе придется пересечь пограничные земли между Нифльхеймом и Йотунхеймом. Это гиблое место. Смертные за считаные секунды превращаются там в сосульки. А если холод не убьет тебя, это сделают великаны или драугры.

– Вот эта конкретная крупица мудрости мне что-то не по душе, – проворчал Блитцен.

– Но есть одна тихая гавань, – продолжил Ньёрд. – Точнее, потенциально тихая. Ну, или такая гавань, где тебя, скорее всего, прикончат не сразу. Вам надо отыскать Трюмхейм, Жилище Шума, твердыню моей ненаглядной Скади. Скажите ей, что вы от меня.

– Твоей ненаглядной? – переспросил я. – Так вы же вроде развелись!

– Да.

– А значит, остались друзьями.

– Я не видел ее несколько веков. – Взгляд Ньёрда подернулся поволокой. – И расстались мы не так чтобы очень уж мирно. Но я не сомневаюсь, она сохранила ко мне какие-то чувства. Найдите ее. Если она предоставит вам убежище ради меня, значит, она меня простила.

– А если она нам не обрадуется? – спросил Хэрт.

– Будет в высшей степени досадно.

«И мы закончим свои дни в морозилке у Скади», – мысленно прибавил я.

Роль пробного шара в дедулиной семейной драме меня совершенно не устраивала. Однако даже робкая надежда на убежище – лучше, чем превращение в сосульку за двадцать секунд.

К тому же у меня было нехорошее предчувствие, что это не последний добрый совет от дедушки Ньёрда. Я ждал продолжения банкета. Правда, банкеты в последнее время что-то не задаются.

– А вторая крупица мудрости? – спросил я.

– Хмм? – Ньёрд как будто снова вернулся мыслями ко мне. – Ах да. Суть моей истории про красивые ноги.

– А у нее была суть? – искренне изумился Блитцен.

– Естественно! Суть в том, что путь к победе непредсказуем. Бальдр был самым красивым богом, но, благодаря ногам, девушку заполучил я.

– А потом вы с ней расстались и развелись, – напомнил Блитцен.

– Да что ты привязался? – Ньёрд повернулся ко мне, закатив глаза и всем своим видом говоря: «До чего достали эти гномы!» – Суть, дорогой внук, в следующем: чтобы одолеть Локи, тебе понадобится прибегнуть к неожиданным средствам. В чертоге Эгира ты уже начал догадываться, верно?

Кажется, клочьями великаншиных волос я не давился. Но сейчас в горле застряло что-то, очень на них похожее.

– Перебранка, – просипел я. – Я должен победить Локи в состязании… кто кого лучше обзовет?

В бороде Ньёрда проступили новые седые нити.

– Перебранка – это не просто соревнование, кто кого уест, – предупредил он. – Это поединок престижа, могущества, уверенности. Я был в чертоге Эгира, когда Локи затеял ту перебранку с богами. Он нас так заклеймил… – Ньёрд внезапно угас, сделался старше и немощнее, словно само воспоминание лишило его сил. – Слова могут быть смертоноснее клинков, Магнус. А Локи – мастер слова. Хочешь одолеть его – сумей пробудить внутри себя поэта. Лишь одно поможет тебе переиграть Локи в его собственной игре.

– Мед, – догадался я. – Мед Квасира.

Душа у меня не лежала ко всей этой медовой истории. Я достаточно насмотрелся, как всякий «мед» действует на людей. Хочешь раскрыть свой потенциал? Выбирай любой «мед»: пиво, вино, водку, виски. Кто-то говорит: мне это надо, чтобы пережить день. Кто-то зовет это «жидкой отвагой». Они пьют – и делаются остроумными, смекалистыми, изобретательными. Только не по-настоящему. По-настоящему они просто перестают соображать, что ведут себя нелепо и не смешно.

Дедушка, похоже, угадал мои мысли.

– Это не просто мед, – пояснил он. – Мед Квасира – самый ценный из когда-либо сваренных эликсиров. Найти его будет нелегко. – Он повернулся к Хэртстоуну и Блитцену. – Вам же все известно, правда? Вы знаете, что решение этой задачи, возможно, будет стоить вам жизни.

Глава XIII

Когда взрываются мозги и дедушки

– Даже и не рассчитывай! – Сердце у меня работало, как отбойный молоток. – Хэрт с Блитцем не должны погибнуть. Иначе я в эти игры не играю!

Улыбка Ньёрда ослепительной белизной напоминала скандинавские снега. И в чем секрет его спокойствия? Дзен-медитация? Рыбалка? Занятия йогой в отеле «Вальгалла»?

– Ах, Магнус, ты так похож на своего отца.

Я моргнул:

– Ага, цветом волос и любовью к туризму.

– У вас обоих добрые сердца, – поправил Ньёрд. – Фрей тоже не пожалел бы себя ради друга. Он дарил любовь легко и любил крепко, иногда теряя благоразумие. Свидетельство этого висит у тебя на шее.

Я сомкнул пальцы вокруг рунного кулона. Я знал эту историю: Фрей отдал Меч Лета ради любви красавицы-великанши. Он отказался от оружия, и теперь его ждет гибель в Рагнароке. «Любовь зла», – говаривал по этому поводу Джек.

Но в Рагнароке все равно погибнут все. Поэтому у меня к отцу претензий не было. В конце концов, не будь он таким влюбчивым, я бы и на свет не родился.

– Ладно, я как папа, – согласился я. – И все же я предпочту живых друзей чашке меда. Даже если это «Тыквенно-пряный» или персиковый ламбик.

– Вообще-то, это кровь, – уточнил Ньёрд. – И слюна богов.

У меня случился приступ морской болезни, и вовсе не из-за того, что я сидел против хода.

– Что-что?! – переспросил я.

Ньёрд раскрыл ладонь. Над ладонью парила миниатюрная светящаяся фигурка бородача в шерстяном плаще. Лицо у него было открытое, приветливое, на губах застыл смех. И мне сразу захотелось наклониться к нему поближе и послушать, над чем это он так хохочет.

– Таков был Квасир, – сказал Ньёрд. В голосе его слышалась грусть. – Самое совершенное создание. Тысячи лет назад, когда ваны и асы закончили войну, каждый из нас плюнул в золотую чашу. Из нашей смешанной слюны и родился Квасир – наш ходячий мирный договор!

Мне мигом расхотелось наклоняться к светящейся фигурке.

– То есть этого типа сделали из слюны?

– А что, вполне разумно, – пробормотал Блитцен. – Слюна богов – отличный материал для поделок.

Хэртстоун наклонил голову. Казалось, голографическая фигурка заворожила его.

– И за что только его убили? – показал он руками.

– Убили?! – опешил я.

Ньёрд кивнул, и огоньки в его глазах потухли. И я наконец заметил, что мой дедушка не просто выпендрежный серфингист с ножками мирового стандарта. Он могучее божество, которому ничего не стоит скомкать весь наш великий поход одним движением мысли.

– Квасир странствовал по всем Девяти Мирам. Куда бы он ни явился, везде ему сопутствовали мудрость и справедливость, везде пригождался его добрый совет. Его все любили. А потом он был убит. Жестоко. Непростительно.

– Локи? – предположил я. Кто ж еще на такое способен?

Ньёрд выдавил горький смешок:

– Нет, в этот раз не он. Это были гномы. – Он посмотрел на Блитцена. – Не в обиду будь сказано.

Блитц пожал плечами:

– Гномы ведь разные бывают. Как и боги.

Если Ньёрд и уловил насмешку, то виду не подал. Он сложил ладонь, и крошечный человек-плевок исчез.

– Как его убили, не столь уж важно. А кровь его смешали с медом. Так получился волшебный эликсир. И он считается самым ценным, самым желанным напитком в Девяти Мирах.

– Брр. – Я прикрыл рот ладонью. С моей точки зрения, эти подробности можно было бы с чистой совестью опустить. Хотя Ньёрд, вероятно, так не думал. – То есть я должен выпить мед, сделанный из крови, сделанной из слюны?

Ньёрд погладил бороду:

– В таком описании это и правда звучит неаппетитно. Но да, Магнус, именно это ты и должен сделать. Любой, испивший меда Квасира, открывает в себе поэта. Стихи льются рекой. Речи воспламеняют слушателей, а рассказы их очаровывают. Наделенный такой силой, ты встанешь лицом к лицу в перебранке с Локи. И твоя брань не померкнет перед его бранью.

В голове и в животе у меня все вертелось. Ну почему мне выпало бросить вызов Локи?!

Внутренний голос тут же услужливо откликнулся. Или это был Джек: «А кто тебя на пиру за язык тянул, тупица? Все тебя слышали».

Я потер виски. Интересно, мой мозг может взорваться в прямом смысле слова от такого обилия информации? Кстати, такую смерть в Вальгалле я пока не испробовал.

Хэртстоун смотрел на меня с сочувствием.

– Хочешь руну? – показал он. – Или аспирина?

Я помотал головой.

Значит, записки Рэндольфа не были приманкой. Дядя оставил мне настоящий, вполне действенный план. Этот старый пень наворотил дел, но в конце, кажется, все же раскаялся. И попытался мне помочь. Только непонятно, стало мне от этого лучше или хуже.

– А что за имя Бёльверк? – спросил я. – Кто это?

Ньёрд улыбнулся:

– Одно из имен Одина. Долгое время мед Квасира был в руках у великанов. Один, переодевшись, пробрался к ним, чтобы украсть немного для богов. И ему это удалось. Он даже разбрызгал немного меда над Мидгардом, вдохновляя смертных скальдов. Но у богов запас меда Квасира иссяк уже несколько веков назад. Остались лишь жалкие глотки, и те ревниво охраняются великанами. Чтобы добыть их, тебе придется последовать по стопам Бёльверка и украсть то, что украсть способен был только Один.

– Блестяще, – пробурчал Блитцен. – И как нам это устроить?

– И главное, – добавил я, – почему это так опасно для Хэрта и Блитца? И что тут можно сделать?

Я испытывал непреодолимое желание написать записку, как в школе: «Дорогое Мироздание, освободи, пожалуйста, моих друзей от смертной доли. Они сегодня себя плохо чувствуют». Или, во всяком случае, мне хотелось напялить на них все существующие в мире средства безопасности: шлемы, спасательные жилеты и отражатели. И только потом отправлять их в путь.

Ньёрд посмотрел на Хэртстоуна и Блитцена. Вздохнул. И показал жестами:

– Вы знаете, что делать.

Он изобразил двумя пальцами человечка, стоящего на ладони: земля или основа. Потом два кулака, один поверх другого: работа.

«Заложите основу», – наверное, что-то в этом роде. Или может быть: «Возделывайте поля». Ньёрд ведь, помимо прочего, бог урожая.

Хэртстоун потрогал шарф и нехотя просигналил:

– Камень?

Ньёрд кивнул.

– Ты знаешь, где его искать, – показал он.

И тут вмешался Блитцен. Его руки мелькали так проворно, что слова получались неразборчивые:

– Чтобы я бросил эльфа одного! Этому не бывать! Слишком опасно!

А возможно, он имел в виду совсем другое:

– Чтобы я бросил эльфа в ванне? Этого не забыть! Слишком грязно!