Улыбайся, если больно Романова Архелая

Глава 3

– Слава Богу, а мы уж думали, ты утопиться решила, – проговорила насмешливо Марина.

За то время, что я мылась, обстановка изменилась – Лейла легла спать, накрывшись одеялом с головой и пробурчав просьбу ее не тревожить; Света и Лена продолжили тихо разговаривать, сидя вдвоем на одной кровати, а Марина тщательно красилась, встав перед большим зеркалом.

– Куда-то собираешься? – спросила я, глядя, как она вырисовывает стрелки.

– Да. Ко мне скоро постоянник приедет, – рассеянно ответила она.

Меня передернуло от этого слова и от того, с какой легкостью она это сказала.

– И много у тебя «постоянников»?

– Четыре. Все нормальные, адекватные, – поделилась Марина. – Иногда новенькие попадаются, но это редкость. Не дрейфь, ты девчонка красивая, уверена, что вскоре тоже «своими» обзаведешься.

– Нет уж, спасибо, – проговорила я, не скрывая неприязни.

Марина рассмеялась, и принялась за второй глаз.

– Кстати, Лейла говорила о фотографе? – спросила она через время.

– Нет. Что за фотограф?

– Придет твои фотки делать для альбома. Ну, из которого клиенты себе жертву выбирают.

– В этом альбоме есть фотографии всех, кто бывал в этом доме?

– Фотографируют всех, а какие снимки есть, каких – нет, не знаю, – пожала округлыми плечами Марина. – Наверное, убирают, если девочку увезли.

– Увезли? Куда увезли?

Потянувшись за тушью, Марина нехотя ответила:

– Одну девчонку постоянник выкупил. Без понятия, где она сейчас и что с ней.

– А остальные пять? Лейла сказала, что за то время, пока вы здесь, сменилось шесть девушек.

– Одна пыталась бежать, украла у клиента пистолет. Была застрелена, – Марина шумно вздохнула. – Еще две ушли к клиенту и не вернулись. Четвертая после Бигина не оправилась. Умерла. А пятая… Там какая-то мутная история вышла, мы сами ничего не поняли.

– Что за история? Расскажи, – полюбопытствовала я, усаживаясь поудобнее.

Марина с сомнением взглянула на меня.

– Правда хочешь знать?

– Хочу быть готовой к тому, что меня ждет.

– Молись, чтобы этого не было, – серьезно ответила она. – А девчонка та… Аллой ее звали. Три месяца назад привезли. Сейчас ее Руфь заменила – Алла рыжей была, очень красивая. Я даже немного завидовала ей – выглядела, словно модель с обложки. Пробыла тут полтора месяца, тоже сбежать хотела. Все план продумывала, ко всему приглядывалась. Ушла к клиенту, как обычно, и не вернулась.

– Как и те двое девушек, – напомнила я. – В чем же тут странность?

– Те двое из шести, что ушли к клиенту и не вернулись, к психу натуральному попали, – скривилась Марина. – Поверь мне, у меня от одного его вида волосы дыбом встают. Видела его как-то раз в коридоре. А Алка к постояннику пошла. Он мирный мужик, пару раз меня брал и Лейлу. Ничего такого за ним не водилось. А тут вдруг она пропала, и он тоже перестал сюда приходить. Костя на все вопросы только огрызался, а однажды мне по лицу дал. Ну, после этого мы больше ничего не спрашивали.

– Значит, психов двое? – уточнила я. – Бигин, а второй кто?

– Трое, – зевнула Марина. – Еще Рыков и господин Пучко. Они калечить любят. Психи, одним словом. Остальные хоть и со странностями, но, по крайней мере, больно не делают.

– А ты бы хотела вернуться домой?

Рука Марины дрогнула, она опустила взгляд на щеточку от туши, оставившую след на ее руке, и шепотом ответила:

– Больше всего на свете.

Я растерялась, неожиданно почувствовав вину и стыд за этот вопрос. Потянувшись за салфеткой, Марина фальшиво улыбнулась, яростно оттирая кожу.

– Ну, не будем о грустном, а то я еще и разревусь тут. Лучше расскажи о себе. Тебе сколько…

Она замолчала, посмотрев на дверь. Щелкнул замок, и в комнату вошел Костя с вечной улыбкой на лице.

– Ну что, готова? Твой приехал.

– Готова, – кивнула Марина, и двинулась в сторону выхода.

– А ты, птичка, освоилась уже? – обратился ко мне Костя.

Я промолчала, опустив взгляд.

– Вижу, еще время надо, – заржал он. – Ты, похоже, малость тормознутая. Вливайся в коллектив, дорогуша.

Они с Мариной вышли, а я легла обратно на кровать, стараясь подавить панику. Внутри назревало дикое желание вскочить и бежать, но куда? И как?

К ночи я успела пообщаться с Леной и Светой – обе были застенчивыми, говорили мало. Возникало ощущение, что попадание сюда сильно их травмировало, сказавшись на речи. Их обычно брали вдвоем – своего рода экзотика, как объяснила мне Лейла. После ухода Марины она тоже стала собираться к клиенту, за ней краситься начали и сестры.

Неподвижной оставалась только Руфь. Поймав мой недоумевающий взгляд, Лейла недовольно буркнула:

– Она у Пучка была, отлеживается. Не трогай ее.

– Может, ей надо чем-то помочь?

– Врач уже осмотрел, ничего не надо, – отрезала Лейла. – Если только сама не попросит. Ей снотворное дали.

– А что с ней? – спросила я, кусая губу.

– Пальцы на одной руке сломаны, несколько ушибов и гематом. Ожог на правом бедре, – перечислила Лейла, и замолчала.

Потом со злостью выдохнула:

– Урод.

Я притихла, испуганно поглядывая на спящую Руфь, укрытую одеялом с головой. Что ждало меня, представлять не хотелось. В глубине души я всегда была оптимисткой, верящей в лучшее, наверное, поэтому сейчас я до конца не осознавала масштаб катастрофы, упрямо надеясь, что пронесет.

Не пронесло.

На второй день Костя зашел в комнату за Светланой и Еленой, и, нехорошо улыбаясь, протянул:

– Птичка, звать-то тебя как?

– Яна, – сумев побороть дрожь, ответила я.

– Хорошее имя, – еще шире улыбнулся он. – Соберите ее, девочки. Вечером у Яны клиент.

– Кто? – осмелилась спросить Лейла.

– Бигин, – как ни в чем не бывало сообщил Костя, и вышел вслед за сестрами, громко хлопнув дверью.

Марина приглушенно ахнула, Лейла побледнела. Я испуганно уставилась на них.

– Это тот самый Бигин? – уточнила я дрожащим голосом.

Лейла медленно кивнула, не сводя с меня темных глаз. Ее щеки, обычно смуглые, сейчас были какого-то нездорового оттенка. Марина сильно прикусила губу, до крови, и машинально облизала ее.

– Это еще ничего не значит, – неуверенно сказала она. – Может, повезет. Ты, главное, не сопротивляйся.

Я оцепенела от ужаса. Не сопротивляться, когда незнакомый мужик будет резать меня ножом? Это шутка какая-то?

Меня не отпускало ощущение, что я сплю, и мне снится необычайно длинный и причудливый кошмар.

– Слушай, – Лейла дернулась, словно выходя из транса, и встряхнулась. – Можешь притвориться, что тебе плохо. Вызови рвоту, не знаю, имитируй припадок. Может, тогда…

Она не договорила, обеспокоенно посмотрев мне в глаза. Я кивнула. План был неплохой, однако что-то мне подсказывало, что тошнота вряд ли оттолкнет Бигина, если он, конечно, и впрямь такой психопат, как его описывают.

А припадок… Актерских способностей во мне ни на грамм, боюсь, охрана и врач быстро распознает притворство.

«Ты должна быть сильной», – напомнила я себе, вымученно улыбнувшись. Но сил не хватало. Ни моральных, ни физических – пока девушки красили меня, я устало сидела на кровати, даже не думая встать. Одевалась там же – Лейла дала мне невообразимо короткое платье из серебристой тонкой ткани. Оно было красивым. Если бы не ужас, вцепившийся мне в горло, я бы восхитилась тем, как сказочно оно смотрелось на мне.

Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге возник Костя все с той же улыбкой, которую я уже тихо ненавидела.

– Ну что, собралась, птичка? Давай, покрутись немного, покажи себя, – гадко ухмыльнулся он.

Я уставилась на него, вложив во взгляд все свои чувства.

– Ого как, – хмыкнул Константин. – Даже проняло. Сама пойдешь или тащить придется?

Я не двинулась с места.

– Понятно, – скучающе протянул он, и потянулся к Марине, стоявшей к двери ближе всех.

Схватив ее за волосы, сильно дернул вниз. Та вскрикнула, падая на колени, а в руке у Кости мелькнул странный прибор. Через секунду на всю комнату раздался характерный треск.

– Знаешь, что это, птичка? – спросил он. Я кивнула. – Сама пойдешь, или мне ее током шибануть пару раз?

– Сама.

Я встала и быстро приблизилась к Константину, стараясь не смотреть на перепуганную Лейлу и плачущую Марину на полу. Отпустив копну светлых волос, Костя удовлетворенно произнес:

– Вот так бы сразу.

И без предупреждения ударил меня по лицу. Голова дернулась, в затылке зазвенело. Я выдохнула сквозь сжатые зубы, инстинктивно приложив ладонь к горящей щеке, и упрямо уставилась на него.

– Даже жаль тебя Бигину отдавать, – заявил он. – Глаза-то вон как горят. Люблю таких. Ну, ладно, пошли. Не скучайте тут, – обратился он к остальным, и указал мне на дверь. – Хлопай крыльями, птичка.

Я вышла в коридор, сразу же заметив охрану в количестве двух человек на площадке перед лестницей. Один мазнул по мне ленивым взглядом и сразу же отвернулся.

– Шевелись. Нам на второй этаж.

По ступеням я спускалась медленно. Каждый шаг приближал меня к неизвестному; я не представляла, что меня ждет, оттого и страшилась сильнее. В конце концов, Константину надоела моя неторопливость, и он легонько толкнул меня в спину со словами:

– Давай быстрее. Мне что тут, час с тобой возиться?

«Пошел на хрен, придурок», – мысленно огрызнулась я.

На втором этаже меня завели в одну из комнат. Оказавшись внутри, я внимательно осмотрелась, ища взглядом что-нибудь, что может мне помочь.

Огромная кровать в центре, красное постельное белье из гладкого скользящего материала. Должно быть, шелк. Багровый ковер на полу, пурпурные тяжелые занавески. Все помещение было оформлено в алых тонах, в воздухе витал запах чего-то приторно-сладкого.

«Наверное, чтобы крови не было видно», – подумалось мне. По коже побежали мурашки.

– Руки давай, – скомандовал Костя.

Я обернулась, протягивая ему запястья.

«Что бы сегодня ни произошло, ты должна вынести это», – сказала я самой себе.

Туго перевязав запястья красной лентой, Костя деловито сообщил:

– Садись на кровать и жди. Господин Бигин скоро подойдет. И не вздумай выйти отсюда самостоятельно, поняла? Охрана будет стрелять на поражение.

– Поняла, – беззвучно прошептала я одними губами.

На удивление, он остался доволен и вышел. Я последовала совету – села на кровать, еще раз тщательно осмотрев комнату, теперь уже на наличие камер. Ничего подозрительного мне найти так и не удалось – наверное, она была слишком хорошо спрятана для такого дилетанта, как я.

Примерно через десять минут в коридоре послышался шум. Я внутренне напряглась, с замиранием сердца глядя на дверь. Мужской голос о чем-то громко разглагольствовал, ему отвечал второй, но гораздо тише.

Дверная ручка повернулась. Я сглотнула слюну, скопившуюся во рту, и замерла, не в силах пошевелиться.

– Ладно, меня тут вещи поприятнее ждут, – сказал кто-то пьяным и самодовольным голосом. Наверное, Бигин.

Его собеседник что-то ответил ему, но слов я не разобрала. Дверь в комнату распахнулся, и внутрь ввалился высокий полный мужчина с кудрявыми волосами. В молодости у него их была целая копна, но время оставило свой след на прежде пышной шевелюре в виде залысины на лбу, и теперь оставшиеся кудряшки сиротливо обрамляли уши.

Розовощекий, с пухлыми губами и голубыми глазами, Бигин производил приятное впечатление на каждого, кто не знал его поближе. Меня же от его вида бросало в дрожь.

– Ой, какая у нас тут прелесть, – заметив меня, заворковал он тошнотворно-сладким голосом, и плотно закрыл дверь. – Ну, иди к папочке. Папочка соскучился…

Глава 4

Медленно приблизившись ко мне, Бигин ухватил мой подбородок толстыми пальцами, вынуждая задрать голову выше и посмотреть на него.

– А ты просто прелесть, – прокомментировал он увиденное. – Как тебя зовут, моя сладенькая?

– Яна, – с трудом разлепив пересохшие губы, отозвалась я.

– Яночка, – протянул этот псих, расплываясь в улыбке.

И толкнул меня в грудь. Я упала на постель, чувствуя спиной прохладное скользкое белье, а в следующее мгновение услышала:

– Перевернись.

Я выполнила приказ. Ощутила, как ткань платья натянулась на бедрах, затем воздух коснулся обнаженных ягодиц. Бигин стаскивал с меня платье, попросту разрезав его от самого низа до горла, оставляя меня лежать в одних трусах. Бюстгальтера Лейла мне не выдала, как и колготок.

– Ты была плохой девочкой, Яна. Очень плохой, – уверенно заявил Бигин.

В следующую секунду я ощутила что-то жесткое и ледяное возле поясницы. А поняв, что это, не смогла сдержать всхлип.

– Правильно, плачь, – водя по моей спине острым ножом, приказал он. – Покажи мне, как сильно ты раскаиваешься.

«Он не будет меня насиловать», – вспомнила я слова Лейлы о том, что у Бигина серьезные проблемы с потенцией. Вместо этого он будет резать меня ножом.

Возле правой лопатки возникло странное жжение, потом что-то горячее полилось вбок, скользя по груди и впитываясь в разорванное платье, лежащее подо мной.

Страх окончательно сковал мое тело. Я тихо плакала, понимая, что ничего не могу сделать: ни убежать, ни дать отпор, в то время как этот психопат оставляет на моем теле длинные кровавые полосы.

Бигина, похоже, мой тихий плач приводил в экстаз: линий становилось больше, нажим на нож увеличился. Болела уже вся спина, кожу щипало, а подсыхающая кровь ощущалась неприятной коркой.

– Да-а, вот так, моя хорошая… Кричи, – злобно прошипел Бигин, с особым остервенением вонзая кончик куда-то в области поясницы.

Я невольно прогнулась, заорав, дернулась, пытаясь отползти. По-настоящему сильная и резкая боль отрезвила, включив наконец инстинкт самозащиты. В тот момент мне было плевать на все, к чему я стремилась – хотелось просто спрятаться от боли, уйти в безопасное место.

Бигин ухватил меня за бок, место, где уже находилось несколько порезов. Я взвизгнула, пытаясь подняться – связанные впереди руки были прижаты моим же собственным весом к кровати, а тучное тело Бигина, сидящего на моих ногах, не давало встать.

– Не смей дергаться, дрянь! – заорал он словно в припадке. – Грязная шлюха! Я очищу тебя, чего бы мне это не стоило!

«Боже, да он помешанный», – мелькнуло в голове. Порезы стали наноситься хаотичнее и сильнее, но, как только я покорно затихла, сила нажима ослабла.

Я нервно выдохнула, зажав зубами кончик простыни, что не орать от боли. Бигина моя покорность устраивала больше – теперь он водил ножом по коже почти любовно, не причиняя сильных увечий. Так, легкие царапины, но те, что бы нанесены ранее, ощутимо болели.

– Чувствуешь, как через муки твоя душа светлеет? – шептал он, громко дыша.

Если бы я могла обернуться, то почти наверняка увидела бы горящие от фанатизма глаза больного человека.

– Чувствуешь, как вся грязь выходит из тебя? Как боль помогает вспомнить, кто ты на самом деле? – вопрошал он.

Я кривила лицо в попытке не заплакать – потому что крики и слезы пробуждали в нем агрессию, и тихо ответила:

– Да.

– О, моя сладкая, – мой ответ привел Бигина в экстаз, – так ты чувствуешь это? Возможно, ты не так потеряна, как те шлюхи. Возможно, я могу тебя спасти…

Он задумчиво провел рукой по моей спине, размазывая кровь. Я вздрогнула от этого прикосновения, ощутив что-то теплое, а не холодную сталь.

– Я помогу тебе, – пообещал он. – Если ты действительно хочешь очиститься, то должна вытерпеть эти муки с достоинством. Принять их как поощрение, а не наказание. Ты сможешь?

– Да, – снова прошептала я.

Если все, что мне требуется – это молча терпеть, то я вынесу это. Если только это нужно, чтобы остаться в живых…

Я прикусила зубами обслюнявленный кусок простыни. Мои пальцы впились в алый шелк, беспощадно комкая его. Я больше не издала ни единого звука, а через час потеряла сознание.

Очнулась я уже в комнате, которую делила с остальными девушками. В горле пересохло, невообразимо хотелось пить. Вся спина ощущалась как один больной синяк, а на ребра что-то давило, мешая свободно вдохнуть.

Слабо пошевелившись, я застонала от боли. Спину будто пронзило огнем – я прикусила губу, чуть снова не заплакав.

– О, очнулась, – кто-то рядом со мной положил руку на мою голову и ласково погладил. – Не шевелись, лежи. Отдыхай. Ты в порядке, все хорошо.

– Что хорошо? – слабо спросила я.

– Ты жива, а это главное, – рассмеялась Лейла. – Сейчас обед. Ты проспала остаток ночи и утро. Вера Степановна дала тебе снотворное и обезболивающее, обработала все раны. Шрамов останется по минимуму, может, вообще не будет. Бигин тебя не сильно порезал.

– Я жива? – бестолково спросила я.

– Нет, блин, в раю уже, – фыркнула Лейла. – Немного потрепана, но жива, жива. Что ты такого сделала, что Бигин стал таким ласковым?

При воспоминании о том кошмаре меня затошнило, грудь сдавило. Я попыталась вдохнуть больше воздуха, и не смогла, закашлявшись. А потом испугалась.

– Лейла, хватит, – раздался рядом недовольный голос Марины. – Яна, дыши медленно и осторожно. На тебе повязка, но к вечеру ее снимут. Спина сильно болит?

Я вяло угукнула.

– Воды хочешь? Сейчас дам таблетку, Вера Степановна оставила.

Послышались легкие шаги, затем чьи-то пальцы ловко втолкнули мне в рот таблетку. Я покорно проглотила, затем с помощью Марины выпила стакан воды.

– Поспи еще немного, – приказала Лейла, продолжая гладить меня по голове. – До вечера мы с тобой побудем.

«А потом что?», – задалась я вопросом. Кто-то очень милым и тихим голосом шепнул:

– Поправляйся.

Догадавшись, что это одна из сестер, я слабо вздохнула, снова утыкаясь в подушку. До вечера я пребывала в состоянии полудремы – то проваливалась в сон, то снова просыпалась от боли. Спать в одной позе оказалось неудобным, голова начинала раскалываться – в затылке словно поселился кто-то невидимый, и медленно стучал изнутри молотком.

Когда лежать больше не представлялось возможным, я аккуратно сползла с кровати, стараясь не морщиться. И недоуменно замерла. В комнате никого, кроме меня не было.

Где все девочки? Я медленно осмотрела каждый угол, не вставая с кровати: вещи были разбросаны, в воздухе еще витал запах сладких духов Марины. Но самих девушек не видно. За дверью ванной комнаты стояла тишина, да и не могли они принимать душ все вместе.

Я встала и сделала несколько неуверенных шагов вперед, едва не вскрикнув от острой боли, вгрызшейся в спину. Только зачем? Последние силы оставили меня, а в комнате ничего не изменилось.

Как только я решила обратно лечь, щелкнул замок, и вошел Костя. Он на мгновение замер, потом грубо спросил:

– Что, уже бегаешь? Я думал, еще два дня проваляешься.

«Пошел на хрен, ублюдок», – с ненавистью подумала я. К нему я испытывала большую злобу, чем к Бигину. Тот, конечно, психопат и вообще нуждается в помощи психиатра, но этот… Сколько девушек Костя уже загубил? И все, кто так или иначе помогают ему в этом, не говоря уж про загадочного хозяина.

– Где остальные?

– На медосмотре, – хмыкнул Костя.

– А Руфь?

– Там же. Успели подружиться?

– Как-то некогда было, – язвительно проговорила я. – То она без сознания на кровати лежит, то я…

Константин оглушительно расхохотался. Подождав, пока его смех утихнет, я спросила:

– Что со мной будет?

– С тобой? – удивленно вздернул брови Костя. – Ничего. Как поправишься, снова пойдешь к клиентам. Бигин за тебя неплохо заплатил. Больше, чем за остальных. Уж больно ты ему понравилась.

– Не могу сказать того же.

– Значит, зубки имеются, да? А я-то думал, что ты малость пришибленная или просто девица без тормозов. Ладно, я проведать тебя зашел, не откинулась ли ты тут. Но, вижу, все в порядке. Думаю, тебе и трех дней на восстановление хватит.

– Шрамы останутся, – напомнила я ему.

Он покачал головой.

– Разве что два или три. Остальное заживет. Не через три дня, конечно. А ты беспокоишься о своей внешности?

– Я беспокоюсь о своей сохранности.

– Не волнуйся, больше к Бигину не пойдешь. Да и он не возьмет. Пунктик у него какой-то. Ты первая, кто его пережил. Уже за это только стоит дать тебе медальку, – хмыкнул он.

– Спасибо, обойдусь.

– Повежливее, птичка, – посоветовал Костя, нахмурившись. Потом внимательно посмотрел на меня. – Знаешь, а ты мне кое-кого напоминаешь.

– Кого? – задала я ожидаемый вопрос.

Он наморщил лоб, потом покачал головой.

– Не могу вспомнить. Может, ты на актрису какую похожа?