Жизнь замечательных людей и зверей. Короткие истории о всяком разном Акунин Борис
Там, в неосуществленных планах, много ерунды, но есть и довольно занятные штуковины. Буду от них постепенно избавляться – может, кому пригодится.
Старье – на свалку
Например, был у меня прожект, отчасти навеянный акутагавской новеллой «В чаще». Собирался изложить один и тот же сюжет в двух противоположных жанрах: цинично-плутовском и романтически-сентиментальном.
У Акутагавы с Куросавой один и тот же персонаж предстает то героем, то злодеем
В жизни иногда случаются коллизии, которые допускают диаметрально различную трактовку Главным образом это зависит от душевных качеств того, кто дает событиям оценку. Человек великодушный склонен и весьма сомнительные поступки других людей истолковывать в выгодном для них свете, а человек мелочный и скверный даже в самом красивом поступке обязательно предположит какой-нибудь низменный мотив.
У меня в файле есть подлинная история, идеально подходящая на роль такого перевертыша: хочешь – верь в хорошее и умиляйся, хочешь – разоблачай и плюйся.
За точность фактов не поручусь, поскольку в свое время вычитал про этот «марьяж-блан» в чьих-то мемуарах, но для романа, как вы понимаете, достоверность большого значения не имеет.
Во всяком случае, легкое гугление подтверждает, что все персонажи существовали на самом деле, стало быть, не полная выдумка.
Марципановый Моцарт
В Австрии есть знаменитая кондитерская фирма «Демель», основанная еще в восемнадцатом веке. Она поставляла торты, пирожные, конфеты и прочие сладости императорско-королевскому двору.
В тридцатые годы прошлого столетия венский магазин «Демель» прославился своими фантастически красивыми витринами. Каждая была настоящим произведением дизайнерского искусства.
Дело в том, что владельцы, чуть ли не впервые в истории торговли, догадались нанять для декорирования витрин талантливого дизайнера – молодого барона Фридриха фон Берзевици. Это был эстет, щеголь, один из самых модных людей тогдашней развеселой Вены. И, как полагалось декаденту, растленному аристократу, художнику томной эпохи, – гомосексуалист.
Вот какой красавчик
С середины тридцатых в стране установился реакционный режим, получивший название «австрофашизм». Положение евреев становилось всё более угрожающим, а Демели, как утверждает мемуарист, были евреями.
И вот, на самом пике антисемитской истерии барон предлагает наследнице фирмы Кларе Демель так называемый marriage blanc, «белый брак» – то есть совместную жизнь без интимной близости.
У продвинутых интеллектуалов тогдашней Европы, по примеру Бернарда Шоу, подобные высокие отношения были в моде. А для благопристойной женитьбы гомосексуалиста на готовой к такому союзу даме существовал еще и особый термин: «лавандовый брак».
В данном случае эта бело-лавандовая свадьба была нужна невесте больше, чем жениху. В 1938 году Австрию оккупировали немцы, и титул баронессы фон Берзевици-унд-Какашломниц помог Кларе уехать из страны в Италию и укрыться там в монастыре до конца войны.
Фиктивный (или, во всяком случае, номинальный) брак, заключенный во имя спасения, получился на удивление прочным – продлился до смерти Клары. Овдовев, барон вдруг оказался единственным владельцем почтенной кондитерской фирмы. Недолго поруководил ею, потом продал и уехал в США, где потом еще много лет блистал в нью-йоркском артистическом бомонде (например, был арт-директором журнала «Вог»),
Это и есть фабула, на основе которой я собирался сделать две повести. Имена действующих лиц, конечно, поменял бы.
Героем первой был бы невероятно расчетливый сукин сын, промотавшийся дворянчик, обуреваемый жаждой богатства. Фашистская угроза, нависшая над Веной, предоставляет ему отличный шанс сорвать большой куш. Барон привязывает к себе жену долгом благодарности. После войны живет в свое удовольствие, пользуясь всеми привилегиями богатства и не будучи обременен никакими обязанностями. Когда же супруга умирает, он хладнокровно продает дело, в которое был вложен труд и талант нескольких поколений, чтобы витать в заокеанских эмпиреях. В общем, «Горький шоколад, или Торжество порока».
Вторая повесть прошла бы по той же канве, но в совершенно другой тональности.
Барон Б. Жизнь удалась
В атмосфере надвигающейся катастрофы (так хорошо показанной в фильме «Кабаре») живет странный художник, умеющий делать из тортов и пирожных прекрасные, недолговечные панно. Он совершенно не приспособлен к жестокому миру, но в час испытаний совершает поступок, на который не решились бы иные мачо: прикрывает своим именем девушку, которая иначе бы погибла. Война заканчивается, но барон не может оставить жену. Она одинока и сломлена. Ее держит на плаву только мечта восстановить из руин погубленную фирму, воспоминание об утраченном рае. Муж успешно помогает ей. Он беспомощен в коммерческих делах, но зато превосходно чувствует моду и стиль. После смерти жены барон пытается продолжить дело, но у него, бестолкового, всё идет прахом. В конце концов, разоренный, он уезжает из Европы в Новый Свет.
В общем, история хрупкого, красивого человека, похожего на кремовую фигурку с торта. И такая же сладкая.
И пусть читатели выбирали бы, какой барон им больше по вкусу – горький или сладкий. И какой правдоподобней.
Такой, в общем, был замысел. Лет десять он у меня промариновался в архиве и вот попадает под ликвидацию, уплывает в мир неспетых песен и нерассказанных сказок.
Прямо скажем, не особенно жалко.
К вопросу
о легитимности антропоцентризма
Мы привыкли считать, что человек – центр вселенной; без нас, двуногих и прямоходящих, мироздание вроде как лишено всякого смысла. Ужасно удивляемся и даже внутренне возмущаемся, если вдруг покажется, что это не совсем так.
Помню, как-то в Тихом океане вышел я на рассвете на палубу и обомлел от картины величественного восхода над совершенно пустым морем. Наверху – канкан и кордебалет, сплошь пурпурные юбки и кремовые кружева; внизу – расплавленное золото и strawberry fields forever. Первая мысль идиотская: а если б я не вышел на палубу, всё это роскошество пропало бы зря? Какое глупое расточительство со стороны природы!
Неважно, что я забыл про людей в капитанской рубке. Примечательна подсознательная убежденность, что всякое явление обретает легитимность лишь под человеческим взглядом.
Обожаю старый мудрый анекдот, сбивающий антропоцентристскую картину мира с фокуса.
Помните? Входит к врачу человек, на голове у которого сидит лягушка. «Боже мой, батенька, – удивляется врач. – Что это с вами?» – «Да вот, доктор, приклеилась к ноге какая-то дрянь, никак не отцеплю», – отвечает лягушка.
Это я всё вот к чему.
Для книжки, над которой я уже довольно давно работаю, мне понадобилось выяснить, когда умер последний участник Крымской войны.
Оказалось, аж в 1938 году. Вот он, на фотографии.
Последний матрос Севастополь покинул: Ив Прижан (1833–1938)
Про моряка-долгожителя мне рассказали в бретонском городке Пенмарш, у которого не так много поводов чем-то гордиться, и один из них – живучий Ив Прижан.
Я с интересом выслушал пенмаршцев, но будучи занудой, естественно, полез проверять информацию в интернет.
Там мне и встретилась новость от 4 апреля 2004 года: «Сегодня скончался последний участник осады Севастополя», – сообщало Би-би-си через 66 лет после смерти Прижана.
Оказывается, в тот день тихо почила 165-летняя черепаха Тимоти, бывшая членом (и любимицей) экипажа пароходофрегата «Королева», который участвовал в первой бомбардировке Севастополя – той самой, когда пал адмирал Корнилов.
Черепаха прожила долгую и достойную жизнь, узнал я из некрологов. Капитан Кортней взял молодую зверушку в качестве трофея с португальского корсарского корабля. Много лет черепаха плавала по морям, радуя матросские души, а с 1892 года переселилась на берег и жила в замке графов Девонширских, предпочитая проводить время в розарии. На нижней части панциря у рептилии был выгравирован фамильный девиз графов: «Куда низринут я? Что я сотворил?»
Главная жизненная драма Тимоти обнаружилась в почти столетнем возрасте, когда выяснилось, что глупые люди до сего момента неправильно определяли пол черепахи – дали мужское имя даме. Радостей любви Тимоти так и не познала, скончавшись девственницей.
Она очень любила жизнь. Когда во время войны начались бомбежки, Тимоти сама вырыла себе щель и пряталась в нее, едва начинала дрожать земля.
На другой стороне бумажки было написано: «Я очень старая – пожалуйста, не поднимайте меня»
К зрелому возрасту Тимоти достигла почтенного веса в 5 килограммов. По свидетельству последней хозяйки, 92-летней молодухи леди Габриэлы Кортней, черепаха была хорошо воспитана и всегда подходила здороваться, за что ей полагалась традиционная клубничина.
Похоронили последнего ветерана Крымской войны на родовом графском кладбище. Люди, знавшие Тимоти, сказали, что без черепахи замок уже не будет прежним.
Женщина, у которой лопнуло терпение
Десять с лишним лет назад я сочинял роман, для которого мне была нужна молодая злодейка – такая, чтоб могла заткнуть за пояс любого мужчину, а убийства совершала бы с грациозной легкостью кошки, ловящей муху. Как раз в это время, будто по заказу, в международных новостях замелькало имя индийской «Королевы бандитов», и я решил: вот мой источник вдохновения. Десятки трупов, полсотни уголовных дел – шутка ли?
Но когда углубился в тему, понял: нет, это совсем другая история. И совсем про другое. Не про хладнокровную художницу смерти, а про женщину, у которой однажды лопнуло терпение. Помню, как, ознакомившись с биографией Пхулан Деви, я впервые испытал нечто вроде симпатии к воинствующему, экстремистскому феминизму.
Впрочем, не думаю, что она считала себя феминисткой и вообще знала столь мудреное слово. Эта женщина даже не умела читать.
Она родилась в 1963 году в нищей деревеньке индийского штата Уттар-Прадеш, где людей живет в полтора раза больше, чем во всей России. Семья принадлежала к одной из низших каст – маллахов (рыбаков). С женщинами в этой среде обращались примерно так же, как с домашней скотиной.
Девочка с раннего возраста отличалась независимым нравом, что само по себе большая редкость. Родственники избавились от строптивицы, выдав ее, одиннадцатилетнюю, замуж в дальнюю деревню. Обменяли на корову и велосипед.
Мало того, что Пхулан была ребенком, а муж – не первой молодости. Он еще и оказался редкой сволочью: и бил, и насиловал. Из-за этого она так и не выросла, осталась ростом метр сорок с чем-то сантиметров.
Когда Пхулан убегала, родственники доставляли ее обратно, на расправу. Так продолжалось три года. Невероятно, но девочка все-таки сумела настоять на своем: в конце концов муж плюнул и выгнал ее прочь.
Пхулан Деви
Так она попала из одной беды в другую. Изгнанная жена считалась в родной общине опозоренной, почти неприкасаемой. Никто не стал заступаться за Пхулан, когда ее обворовал двоюродный брат. Она пожаловалась в полицию – и сама угодила за решетку. Три дня ее там избивали и насиловали. С этого момента она стала мужененавистницей.
Но и это было еще не худшее из несчастий, которые приготовила ей судьба. В шестнадцать лет девушку похитила шайка бандита Бабу Гуджара. Сначала всё было предсказуемо: несколько дней главарь измывался над пленницей. Потом произошло чудо. Один из разбойников, не выдержав, пристрелил мерзавца и – еще одно чудо – не ради того, чтобы попользоваться самому, а из сострадания.
Очевидно, Пхулан впервые в жизни поняла, что не все мужчины – исчадия ада. Она влюбилась в этого человека (его звали Викрам Маллах), а поскольку никакого другого ремесла кроме бандитизма ее любимый не знал, Пхулан тоже стала налетчицей. Смелости ей было не занимать, владеть оружием она научилась быстро, и тут у девушки началась совсем другая жизнь.
Шайка грабила поезда, нападала на деревни, жители которых принадлежали к привилегированным кастам, брала в заложники богатых землевладельцев. Поразительно, что вся эта ковбойско-махновская эпопея разворачивалась в современной Индии.
Не преминула Пхулан навестить и своего драгоценного муженька. Выволокла из дома, пырнула ножом – но не до смерти. Убивать она станет позже, после новых потрясений.
Любовная идиллия разбойницы длилась недолго. Двое участников шайки убили Викрама, а его жену отвезли в свою деревню Бехмай. Семнадцатилетнюю Пхулат держали взаперти. Деревенские мужчины насиловали ее день за днем и всё не могли насытиться. Ее водили голой по улицам, осыпали оскорблениями. Продолжалось это три недели. Потом девушке удалось убежать.
Пройдя через всё это, потеряв любимого, она будто стала другим человеком. Собрала новую шайку и сама ее возглавила (поразительное явление для Индии). Объявила себя служительницей Дурги, богини разрушения и смерти.
14 февраля 1981 года банда, переодетая в полицейскую форму, ворвалась в деревню Бехмай – ту самую. Хватали всех мужчин. Кто-то из них был в числе обидчиков Пхулан, кто-то нет. «Королева бандитов» (так ее прозвала пресса) отдавала приказы через мегафон. 22 человека были расстреляны.
От этой бойни содрогнулась вся Индия. Полиция устроила несколько больших облав, но поймать шайку не смогла.
Кто пригодился в прототипы моей Жанны Богомоловой – так это Дурга
Еще целых два года Пхулан Деви терроризировала богатые деревни, не трогая людей из низших каст, из-за чего заслужила репутацию индийского «Робин Гуда». В конце концов сама Индира Ганди – женщина, сумевшая доказать свое превосходство над мужчинами совсем другим способом, – предложила разбойнице сдаться в обмен на снисхождение.
Пхулан выторговала членам своей банды небольшие сроки и на публичной церемонии, в присутствии десяти тысяч зрителей, сложила оружие перед портретом Махатмы Ганди.
Следствие по ее делу (вернее, 48 делам) длилось одиннадцать лет. Всё это время Пхулан находилась в тюрьме. Там представители сильного пола поглумились над ее телом еще раз: во время гинекологической операции хирург нарочно удалил ей яичники, заявив, что «нечего плодить новых Пхулан Деви».
«Королева бандитов» и ее люди сдаются (почему у двоих на газетном снимке замазаны лица, не знаю)
Тем временем «Королева бандитов» стала международной звездой. Про нее писали книги, даже вышел художественный фильм, имевший успех.
В конце концов ее помиловали – несмотря на все преступления, общественное мнение было на стороне Пхулан Деви.
После освобождения бывшая разбойница (ей было едва за тридцать) перестала поклоняться богине смерти и приняла буддизм. Создала партию, защищающую представителей низших каст. Стала депутатом парламента, вышла замуж.
Защищать права можно не только с винтовкой, но и с микрофоном
Но хеппи-энда у этой даже не голливудской, а болливудской истории не вышло.
21 июля 2001 года, как раз когда я мучился в поисках женщины-убийцы, на Пхулан Деви около ее дома напали трое мужчин в масках. Всадили пять пуль, застрелили телохранителя.
Кажется, это была месть за расстрел в деревне Бехмай.
Нет, считать злодейкой эту женщину я не согласен. Она, конечно, поступила чудовищно, когда схватила и расстреляла всех мужчин из деревни Бехмай, не разбирая, кто прав, кто виноват. Хотя вообще-то все они виноваты. Потому что три недели наблюдали за происходящим – и никто не заступился.
Ужасная жизнь, ужасная смерть
Знаю, что я не прав. Но на месте правительства я бы эту женщину тоже в конце концов помиловал.
А вы?
Бегущая по волнам
Скажу сразу: эта дама – не героиня моего романа. Хотя чуть было ею не стала. Я искал именно такой прототип для одного женского персонажа, и нашел его of all places в Ирландии. Задуманный роман не состоялся, а типаж интересный. И весьма, весьма современный.
Есть люди, чаще всего женщины, которые так быстро реагируют на веяния времени, что со стороны кажется, будто это они своими действиями меняют время, а не наоборот. На самом деле они просто предчувствуют изменения и бегут по волнам – туда, куда через мгновение подует ветер.
Именно такой, как мне кажется, была графиня Маркевич. Впрочем, как уже было сказано, это героиня не моего романа, и, возможно, я к ней несправедлив.
За пределами «Зеленого Острова» Констанс Маркевич малоизвестна, а среди читателей, я полагаю, ирландцев немного, поэтому я просто коротко перескажу события этой зигзагообразной жизни. Посредством картинок – они нагляднее, чем текст, продемонстрируют эту поразительную способность к мимикрии.
Констанс в ранней молодости – такая викторианская незабудка (см. фотографии).
Всё как положено: дочь баронета, богатейшего землевладельца; верховая езда, охота; в восемнадцать лет традиционное турне по Европе; в девятнадцать – представление ее величеству; выезды в свет и так далее.
Однако девятнадцатый век подходил к концу, самые продвинутые барышни начинали мечтать не о балах и замужестве, а об искусстве. Импрессионисты ввели моду на богемную жизнь и парижские мансарды, и Констанс едет учиться живописи в Париж. Пишет какие-то пейзажи, ничего особенного. Зато, как положено современной девушке, заводит роман с красивым художником, а потом выходит за него замуж.
Художник-то он был художник, но не голодранец какой-нибудь, а партия, вполне приемлемая для дочери баронета. Граф Казимир Дунин-Маркевич, при всей богемности, в официальных документах не забывает упомянуть свой статус:
Читаем справа: граф (российский дворянин)
Во второй своей инкарнации Констанс выглядела вот так.
Но тут начался XX век, и чуткие к духу времени женщины утратили интерес к искусству. Их теперь занимают социальные проблемы и политика.
Красивая богемная жена красивого богемного мужа
Поселившись в Дублине, графиня Маркевич какое-то время по инерции еще водит хороводы с художниками, актерами и поэтами, но затем решительно меняет кожу. Отныне она – борец за права женщин, рабочего класса и, прежде всего, за ирландскую независимость. Участвует в демонстрациях, выступает на митингах, кормит бедняков картошкой, которую собственноручно чистят такие же светские дамы. Даже попадает в тюрьму (это тоже в тренде) – кинула камнем в портрет его величества.
Третья инкарнация – такая.
Но элегантность осталась
Главное достижение суфражистской деятельности графини Маркевич – триумф над male chauvinist pig’ом Уинстоном Черчиллем, которого решительные леди прокатили на выборах в парламент.
XX век входил в силу, щерил свои отросшие зубы. Время окрашивалось в цвет крови. Передовые женщины вроде графини Маркевич заговорили уже не об избирательных кампаниях, а о военных; не о демонстрациях, а о революциях.
И снова наша бегущая по волнам оказалась впереди корабля. Констанс вступила в подпольную «Ирландскую армию» и начала закупать для радикалов оружие еще до того, как грянули первые выстрелы великой войны.
Дороги супругов тут окончательно разошлись. Казимир уехал на русский фронт, сделался патриотом польской идеи (царь обещал восстановить Польшу после победы над немцами); Констанс же стала противницей войны и врагом англичан, а стало быть, в определенном смысле симпатизанткой кайзера.
Как известно, аристократ в революции обаятелен. Что уж говорить об аристократке. А как изящно позирует в фотоателье!
В 1916 году в Дублине произошло вооруженное восстание против британской короны. Графиня Маркевич надела военную форму и взяла в руки оружие.
Четвертая инкарнация – амазонка.
Но английская регулярная армия быстро справилась с инсургентами. Графиню Маркевич взяли в плен и отдали под суд. По суровым военным временам речь шла о смертной казни.
На тюремном снимке видно немолодую, усталую и, кажется, сильно испуганную женщину. Ни позы, ни апломба. Единственный портрет, на котором просто человек, а не ролевая модель.
Один из членов военного суда вспоминал, что графиня плакала и говорила: она всего лишь женщина, а женщин не казнят. Впрочем, это свидетельство врага и недоброжелателя. Может быть, оклеветал. Сохранились и другие отзывы, вполне героические.
Ничего, в конечном итоге обошлось. Все-таки дама из хорошего общества – не вешать же ее, не расстреливать же, в самом деле. Для острастки приговорили к казни, но «с учетом пола» заменили на пожизненное, а в следующем году вообще отпустили, по амнистии.
И вновь Констанс Маркевич оказалась на гребне волны, опять преобразилась. Больше никаких бомб и револьверов, только легальная политическая борьба – благо женщины в 1918 году наконец отвоевали себе некоторые права.
Слуга народа среди народа. Скромно одетая, простая, доступная
Графиня Маркевич стала первой женщиной, избранной в британский парламент, а потом – первой женщиной-министром в правительстве свободной Ирландской республики.
Пятая инкарнация: народная избранница.
Оценки деятельности и личности этой безусловно выдающейся дамы у современников весьма различны. Мою принимать во внимание не нужно – я ведь искал прототип, который укладывался бы в заранее определенный образ женщины-хамелеона. Биографы же графиней Маркевич в основном восхищаются, так что окончательная ее инкарнация, бронзовая, безусловно заслужена.
Констанс Маркевич (1868–1927), героиня ирландского и женского движения
Потому что мелочи со временем забылись или утратили значение, и осталось только главное, несомненное: борьба за свободу Ирландии, борьба за равноправие женщин, горение идеей, героизм. Всё это прада, всё было.
Кому же ставить бронзовые памятники, если не такой женщине?
Борис Первый, король андоррский
Недавно я побывал в Андорре и наконец всерьез заинтересовался Борисом Скосыревым, о котором раньше слышал мельком лишь какие-то невероятности. Якобы бравый офицер-белогвардеец ни с того ни с сего стал монархом маленького горного княжества – в эпоху, когда монархов уже было принято свергать.
Всей страны – одна узенькая долина
Я посмотрел сверху, с перевала, на игрушечную страну и попробовал представить, как восемьюдесятью годами ранее этот городок в табакерке впервые разглядывал Скосырев. Человек прошел через мировую и гражданскую войны, оказался в числе счастливцев, кому повезло унести ноги. И вот занесло его в глухой пиренейский угол. Смотрит на горную жемчужину, размышляет.
В Европе 1933 года, мягко говоря, неспокойно. В Италии давно фашисты, в Германии – недавно. Пахнет новой войной. С одной стороны высоких гор – Франция, где победил на выборах социалистический Левый Картель; с другой – Испания, где недавно свергли короля и скоро начнут убивать друг друга. А посередине, как зачарованное царство, независимая страна, с XVII века имеющая двух номинальных сюзеренов: испанского епископа и французского короля (в республиканские времена – президента).
А еще был обаятелен и весьма недурен собой
Допустим, мелькнула фантазия: вот здорово было бы стать королем этого парадиза. Нормальный человек улыбнулся бы смешному мечтанию и отправился себе дальше. Скосырев же решил дурацкую фантазию осуществить. Самое поразительное – у него это получилось.
В гостинице я заглянул в «Википедию», чтобы почитать про русского Урфина Джюса. Обнаружил, что в прошлом он служил переводчиком в японской миссии. Выходит, коллега, сэмпай? Ну и тут уж я отгуглился по полной.
Теперь, прочитав всё, что удалось найти об удивительном авантюристе, я знаю о нем не намного больше, чем вначале. То есть узнал-то я сорок бочек всякого разного, но поди разбери, что правда, а что нет.
Источники сообщают о Скосыреве массу противоречивых или явно неправдоподобных сведений. Всю жизнь он про себя врал – кудряво и вдохновенно. В совершенстве владел тонким искусством лапшенавешивания.
Более или менее достоверно следующее.
Флаг Андоры
Борис Михайлович Скосырев появился на свет в 1896 году, в Вильно, где его отец служил земским начальником. Получил какое-то образование, давшее право на офицерский чин. Во время войны находился в британском броневом дивизионе, сражавшемся на русском фронте. Дослужился до штабс-капитана.
Насчет работы в японской миссии – туман. Скосырев обладал редким лингвистическим даром, знал несколько европейских языков, но как и где мог выучить японский, непонятно.
Эмигрировав, жил в Англии, Нидерландах, Испании. Кажется, были какие-то нелады с законом: подделанные чеки, экстрадиции и еще что-то столь же пахучее. В документах штабс-капитана откуда-то нарисовался баронский титул. А в Андорру Скосырев явился уже не бароном, а целым графом Оранским – якобы голландская королева Вильгельмина сделала его «сиятельством» за какие-то особые заслуги.
Андоррский период биографии Бориса Скосырева очень короток и подробно задокументирован, так что с этой главой бурной жизни комбинатора все более или менее ясно.
Впервые он появился в крошечной стране в 1933 году. Сумел получить подданство и представил местным властям прожект по превращению гордого, но бедного княжества в земной рай. Естественно, наглеца послали обратно за Пиренеи и даже дальше.
Но 7 июля 1934 года «граф Оранский» объявился вновь, предложив уже целый пакет эпохальных реформ, только на сей раз заявил, что желает быть андоррским королем.
В общем, титулярный советник Поприщин, корнет Савин и Остап Бендер в одном флаконе. «Король Испании отыскался, и он устроит вам Новые Васюки».
Однако дальше начинаются чудеса, объяснения которым я так нигде и не нашел.
Каким-то волшебством самозванец сумел очаровать Генеральный Совет княжества и на следующий день был провозглашен Борисом Первым, королем андоррским.
Царствование бывшего япониста длилось всего одну неделю. За это время он успел издать конституцию, выпустил несколько эдиктов и объявил войну испанскому епископу, которому очень не понравилось, что какой-то проходимец покушается на его бесполезный, но освященный традицией ранг андоррского со-сюзерена.
Война закончилась быстро. Епископ нажаловался испанской полиции, та в нарушение международного права прислала наряд и препроводила его андоррское величество в каталонскую каталажку. На этом блистательное правление Бориса Первого и завершилось.
Дальше всё опять погружается в туман.
Кажется, перед войной Скосырев жил во Франции и с началом боевых действий попал в лагерь для перемещенных лиц.
Кажется, потом служил у немцев и был на Восточном фронте зондерфюрером, то есть военным чиновником в офицерском звании.
Кажется, попал в советский плен и угодил в Сибирь. (Ой вряд ли. Белогвардейца-зондерфюрера расстреляли бы без лишних разговоров.)
Особенно сомнительной версия ГУЛАГа выглядит с учетом того, что в 1958 году Скосырев уже живет в Западной Германии. Так бы его из СССР в Федеративную Республику и выпустили.
Не жизнь, а сплошная мистификация, не за что ухватиться.
Если взять сухой остаток, доподлинно известны всего три факта.
Да, родился в 1896 году. Да, в Вильно. (Имеются документы.)
Да, в 1934 году в течение нескольких дней был андоррским королем. Справа карикатура из газеты того времени.
Да, в 1989 году скончался в немецком Боппарде. Имеется могила.
Всё прочее – сон, увиденный во сне.
Ну и последнее, самое интересное.
Что же за Новые Васюки предложил андоррскому правительству «граф Оранский» – да так соблазнительно, что его сделали королем?
Хотя год рождения-то другой… Опять надувательство?
А это, оказывается, были те самые принципы, на которых построено благополучие сегодняшней богатенькой Андорры: ставка на горнолыжный спорт и туризм плюс налоговый рай для привлечения зажиточных иностранцев плюс привилегии для коренных жителей.
При этом в стране, столь многим обязанной Борису Первому, нет даже переулка, названного в память шального, но, видно, небесталанного проходимца. Эту страницу своей истории андоррцы предпочли забыть. Черная неблагодарность!
Писательница и убийство-1. Преступление страсти
В свое время я написал книгу «Писатель и самоубийство», потому что тогда еще не был детективщиком. А то, наверное, взялся бы за тему «Писатель и убийство» – про многочисленных убитых писателей или про немногочисленных писателей-убийц.
Впрочем, писатель и убийство – это не штука. Тестостерон, мужская агрессивность, дуэль, война, опасная профессия. Вот писательница и убийство – это настоящий челлендж. Одно время я коллекционировал истории такого рода, особенно если в них содержалась какая-нибудь тайна.
Все собранные мной тогда сюжеты, словно подстраиваясь под мои литературные вкусы, относятся к разным поджанрам детектива.
Первый – к разряду «Преступления страсти». По крайней мере, так формулируется основная версия. Как вы увидите, не единственная.
Смотрим на портрет красивой молодой дамы.
Эту романтическую особу звали Дельмирой Агостини. Она появилась на свет в Уругвае в 1886 году и погибла двадцатисемилетней.
Дельмира Агостини – одна из самых известных латиноамериканских поэтесс. Как можно догадаться по позе и по выражению лица, отчаянная декадентка.
Писала изысканные, пряные стихи о страсти и смерти. Например, такие (перевод Инны Чежеговой):
- Да, скоро я умру, и я умру так странно:
- меня не жизнь, не смерть и не любовь убьет,
- но мысль меня убьет, немая, словно рана…
- Знакома ли вам боль, которую несет
- мысль непомерная, что гложет неустанно
- и плоть и душу вам, но чей не зреет плод?
- Вам сердце жжет звезда, что гаснет безымянной
- и, мстя, сжигает вас, но света не дает?
Умерла она действительно и скоро, и странно. После бурного пятилетнего ухаживания на Дельмире женился темпераментный кабальеро Энрике Рейес. Брак продлился 53 дня, сопровождался скандалами и ссорами, а затем поэтесса покинула своего супруга, объявив, что «спасается от пошлости». Через восемь месяцев они развелись. Еще месяц спустя обоих нашли на некоей съемной квартире. Дельмира была убита двумя выстрелами в голову. Энрике лежал без сознания, тоже с пулей в голове и с револьвером в руке. Оба были, как тогда писали, deshabill.
Он, Она, Постель, Смерть…
Вроде бы всё ясно: покинутый муж поступил по принципу «не доставайся ж ты никому». Но расследование обнаружило очень странное обстоятельство.
Оказывается, супруги, проходя через бракоразводный процесс, продолжали тайно встречаться, для чего и была снята квартира. Свидания (как видно и по сцене преступления) были любовными. При этом для окружающих отношения выглядели непримиримо враждебными – во время публичных встреч Энрике осыпал бывшую жену упреками и оскорблениями.
Когда тайные любовники становятся мужем и женой, это в порядке вещей. Но чтоб муж и жена становились тайными любовниками? Чего ради?
Загадка осталась неразъясненной. Энрике Рейес скончался в госпитале, так ничего и не рассказав. Ему тоже было только 27 лет.
Каковы же версии случившегося?
Первая и главная, как уже было сказано, – преступление страсти. Столкнулись две натуры, жаждущие сильных переживаний. Романтической поэтессе брак показался скучной прозой, хотелось драмы. То ли дело тайные свидания! И, конечно, терзания, взрывы ревности, скандалы. В общем, бурная латиноамериканская любовь-ненависть в духе «йо те кьеро, май кабальеро, бринг ми текила фром Венесуила». В конце концов, накал оказался слишком силен, и у мужчины произошел нервный срыв. Не смог дольше выносить этого контрастного душа, сорвался.
Вторая версия: Рейес чем-то шантажировал жену, понуждая ее к секретным свиданиям. Оснований для этого предположения – ноль. Но следователь не может оставлять такой вариант вне рассмотрения.
Тоже красавец, правда?
Третья версия – литературная. Дельмира Агостини была из поэтов, про которых говорят, что они зачарованы смертью. Возможно, ей сознательно или подсознательно хотелось довести своего взрывного партнера до убийства, и вся эта драма была реализацией суицидального комплекса. Мы про такой тип отношений хорошо осведомлены благодаря роману «Идиот»: Настасья Филипповна там тоже добилась от Рогожина того, чего ей так хотелось. И, если б на месте преступления вовремя не появился князь Мышкин, Рогожин скорее всего тоже совершил бы самоубийство.
Я не был бы японистом, если бы не предположил и четвертую версию – синдзю, двойного самоубийства по сговору. Если та, которую безумно любишь, так же безумно влюблена в Смерть, вполне может составиться любовный треугольник, устраивающий все три стороны.
А что там на самом деле произошло – бог весть.
Писательница и убийство-2. Этнографический детектив
Продолжаю рассказ на такую легкую, умиротворяющую тему, как убийство писательниц.
В прошлый раз мы похоронили жертву латиноамериканской страсти Дельмиру Агостини. Сегодня – сюжет из другого криминального субжанра.
Люди моего возраста, конечно, помнят замечательный фильм «Рожденная свободной», на который я в детстве ходил, наверное, раза четыре.
Главная героиня – львица Эльза.
Ах, какое было кино!
Ее детенышем подобрала семья европейцев, живущих в Африке, и провела небывалый эксперимент: воспитала так, чтобы Эльза потом могла вернуться в саванну и жить там на свободе.
Джой еще и картины писала
Фильм снят по одноименной книге писательницы Джой Адамсон (1910–1980), рассказывающей подлинную историю. Джой и ее муж Джордж, защитники дикой природы, действительно сумели вырастить из львиной девочки самодостаточную девицу, которая потом жила сама по себе, вышла замуж за очень привлекательного льва и родила от него прелестных крошек. Настоящий американский хеппи-энд.
Счастливая Эльза
Трогательно политкорректная и к тому же правдивая история ужасно понравилась добрым американцам и европейцам. Книга стала супербестселлером, а потом и весьма кассовым фильмом. Джой Адамсон превратилась в настоящую звезду. Она потом много лет ездила по миру с лекциями про африканскую wildlife, собирала средства на защиту меньших братьев и выпустила пару сиквелов, тоже успешных.
С Джорджем, правда, они расстались. Но не по каким-то там пошлым причинам вроде мужской зависти или, упаси боже, меркантильных счетов. У супругов разошлись жизненные интересы: Джордж сохранил верность львам, а непостоянная Джой увлеклась спасением леопардов и гепардов. Сами понимаете, вместе им было не ужиться. Муж с женой существовали каждый сам по себе, но сохранили чудесные отношения.
В семьдесят лет Джой была в прекрасной форме и продолжала колесить по самым глухим африканским углам, занимаясь своим интересным и благородным делом. Дама она была решительная, волевая, совершенно бесстрашная, весьма крутого нрава. Обслуживающим персоналом (гидами, рабочими, водителями), набранным из местных жителей, управляла безо всякого либерализма.
Однажды – на территории кенийского заповедника Шаба – писательницу нашли мертвой. Сначала решили, что ее задрал лев. Но лев вряд ли угнал бы джип убитой – к такому заключению, немного поразмышляв, пришла кенийская полиция.
Разумеется, поднялся шум на весь мир. Джой Адамсон все знали, все любили.
Через месяц полиция объявила, что нашла убийцу и что он сознался. На скамье подсудимых оказался 18-летний пастух Накваре Эсаи, подрабатывавший в лагере Адамсон. Адвокаты заявили, что его вынудили к самооговору пытками, потому что нужно было предъявить мировой общественности виновного. Суд это сообщение проигнорировал. Парень получил пожизненное – и то лишь благодаря тому, что в момент преступления еще не был совершеннолетним.
Кто и за что убил Джой на самом деле, так и осталось тайной. В виновность Эсаи мало кто поверил.
В 2004 году, отсидев почти четверть века в тюрьме, этот человек впервые разомкнул уста и дал из тюремной камеры интервью газете «Гардиан».
Чего он там только не наговорил!
Да, он убил Джой Адамсон, потому что она всех мучила и тиранила, грозила работникам пистолетом и даже пускала его в ход. Она прострелила бедному юноше ногу, а он побежал к себе в палатку, схватил пистолет и сразил злую ведьму наповал.
История отличная, если не учитывать того, что писательницу убили не в лагере. И не огнестрельным, а холодным оружием.
Ужасно ее жалко, эту храбрую, одержимую идеей тетку, которая посвятила всю свою жизнь спасению зубастых-клыкастых-ушастых, и они за сорок лет не сожрали ее и не покалечили, а какой-то двуногий подонок польстился на тачку и жвачку, да еще засадил гнить в тюрьму невинного человека, который за решеткой подвинулся рассудком.
Читать бесплатно другие книги:
