Религер. Последний довод Бурмистров Денис

Глава 3

«Религия является тем якорем, который не дает человечеству усомниться в собственном существовании».

Из лекции пастыря амонариев Ири студентам факультета теологии Городского Университета

Где-то над головой прогудел невидимый за тучами самолет, уносящий мальчика Белякова к его будущему – Школе-монастырю в небольшом провинциальном городке. Через несколько лет он вернется уже другим человеком. Или не вернется.

– И когда спросили они слепого юношу, что же именно он рисует, то ответил он им: «Я рисую Бога!»…

Волков миновал очередного уличного проповедника, расположившегося в специально отведенной зоне возле трамвайной остановки, свернул за угол, на проспект.

Для обеденного времени народу было много. Люди текли по проспекту как вода по желобу, сбивались в заторы на светофорах, сворачивали в проулки, просачивались в многочисленные кафе и магазины. Каждый из них, наверняка, мнил себя кораблем среди океана, но на самом деле являлся всего лишь одной из сотен серых капель для другого корабля.

Для того, чтобы затеряться в толпе, нужно считать себя именно каплей. Обычной каплей, любящей толпы, потоковое движение и общественный транспорт. Егор преуспел в искусстве «не быть кораблем» когда того требовала ситуация. Как, к примеру, сейчас.

Одетый неброско, впрыгивающий в закрывающиеся двери автобуса, не спешащий, но и не идущий слишком медленно, останавливающийся у витрин и газетных киосков, чтобы невзначай осмотреть окружающее пространство – Волков использовал все известные ему уловки. Человек, к которому религер шел на встречу, был слишком ценен, чтобы привести к нему возможную слежку.

Подобным образом Волков обставлял свои рандеву с информаторами уже более пяти лет. Опыт показывал, что не зря.

Егор поравнялся с ларьками, продающими дешевый «фаст-фуд». За круглыми столиками меланхолично пережевывали жесткое мясо, подцепляя его пластиковыми вилками с бумажных тарелок, маргинально вида личности с пропитыми лицами. Чуть в сторонке толстая тетка с огромной клетчатой сумкой, стоящей возле ног, мелкими, судорожными глотками пила горячий кофе. Рядом, чумазый, с занудным голосом, вился тощий цыганенок с протянутой ладонью.

Когда-то Волков любил этот город. Но с тех пор слишком многое изменилось в его жизни. Слишком сильно изменился сам город.

От былой любви остались лишь раздражение и чувство брезгливости. А еще стыд, будто Егор и сам приложил руку к этим отвратительным метаморфозам.

Впрочем, отчасти это предположение было правдой.

Ларьки остались позади. Егор остановился на светофоре, перешел на другую сторону улицы. Продолжил свой путь в тени длинной торговой галереи с огромными витринами и яркими разноцветными вывесками.

За последние годы Город приобрел вид усталый и фальшивый, словно продавец сетевого маркетинга. За улыбками рекламных персонажей, за сверкающими огнями, манящими к праздности и достатку, за мельтешащими картинками на электронных табло и зычными голосами зазывал всех мастей, скрываются обшарпанные, грустные фасады домов, грязный асфальт улиц и тяжелый запах большого мегаполиса.

– Сегодня день рождение Бога! – выступил за белый полукруг разрешенной зоны очередной уличный проповедник в ярком наряде. – Возьмите флаер, узнайте, какие вас ждут бесплатные подарки, если придете к нам на лекцию!

Егор решительно оттолкнул предложенный листок, не поворачивая головы прошел мимо. Смешался с толпой на пешеходном переходе, вновь пересек проспект. Вдали уже показалась вывеска искомого кафе, нужно еще раз проверить наличие нежелательных попутчиков.

– Вы хотите стать богатым, но не знаете как? – бородатый мужчина в ярко-зеленой тоге и с волосами, затянутыми в тугой пучок на затылке, протянул на встречу Волкову разрисованные хной руки, – Наши Боги помогут вам и вашей семье!

– Себе помоги, придурок, – произнес одноглазый, отталкивая пахнущие благоуханиями ладони. Чертыхнулся и в который уже раз за день пожелал всем богам мира сдохнуть.

Ведь что может быть лучше мира без богов?

Прохладный полумрак зала на цокольном этаже. Приятный запах кофе и выпечки. Тяжелая деревянная мебель с резным декором, создающая ощущение защищенности. Быстрые и незаметные официантки, вкусная еда и приоткрытая дверь кухни, за которой находился черный ход.

Волкову решительно нравилось в «Дубраве».

По другую от Егора сторону массивной столешницы сидел худой, с двухнедельной щетиной мужчина неопределенного возраста. Толстый свитер висел на его плечах как на вешалке, длинные узловатые пальцы то и дело поправляли круглые очки на остром носу. Серо-зеленые глаза, тонкие, поджатые губы, лихорадочный румянец на впалых щеках. И цепкий, пронзительный взгляд, все подмечающий и запоминающий, высокий лоб интеллектуала под неопрятной челкой. А еще, страшный шрам поперек шеи, старательно скрытый высоким воротом свитера.

Человека звали Роман Ильин, он называл Волкова своим другом.

Принесли горячее. Роман неторопливо достал завернутые в салфетку вилку и нож, деловито потыкал исходящий паром эскалоп. Принялся методично разрезать на тонкие дольки мясо, стуча лезвием ножа по тарелке.

Волков проводил взглядом официантку, пододвинул к себе глубокую тарелку и вооружился ложкой. Не обращая внимания на звучные позывы голодного желудка, со сдерживаемой жадностью стал поглощать наваристую солянку, периодически прикладываясь к запотевшему бокалу золотистого пива.

Некоторое время над столом раздавались лишь звон посуды да довольное урчание Волкова.

Когда же официантка унесла пустую посуду, а на столе появился пузатый чайник и еще один бокал пива, Роман откинулся на спинку кожаного кресла и, иронично улыбаясь, спросил:

– По какому поводу был праздник?

Егор сверкнул единственным глазом, неопределенно пожал плечами:

– Тебе соврать или сам повод выдумаешь?

Ильин усмехнулся:

– Да ладно, чего ты. Просто выглядишь хреново.

– Ленин в мавзолее тоже не очень выглядит, а еще нас с тобой переживет, – Волков склонил голову на бок. – И вообще, что за тон, что за ухмылочки? Ты мне это прекращай.

Он потянулся через стол, приоткрыл крышку чайника. Вдохнул влажный, густой пар, ароматным облаком поднявшийся вверх.

– Что за чай? – с подозрением покосился он на улыбающегося Романа.

– Пуэр.

– Кипяченым навозом воняет, – религер опустил крышку. – Ну, перейдем к разговорам серьезным да суровым. Как дела?

– Все в порядке, – утвердительно кивнул Роман. – Не переживай.

– Мне несвойственно переживать.

– За тобой слежки не было? – в свою очередь осведомился Ильин.

– Нет. Не думаю.

– А с помощью Искры?

– Я бы почувствовал, ты знаешь, – Волков склонил голову на бок, спросил в свою очередь пытливо. – А есть повод беспокоиться?

– Что-то у нас беседа по кругу пошла, – крякнул Ильин. – Повод беспокоиться есть всегда, Егор. Особенно нам. Новые религии плодятся как мокрицы под поленом. Видел сколько уличных проповедников? Проходу не дают! А сколько храмов и приходов строится? Я их уже различать перестаю, хотя повидал на своем веку превеликое множество.

– Зато без работы не останешься, – резонно заметил Егор. – Ты сейчас у кого?

– А, – отмахнулся Роман, наливая себе чай. От напитка, с тихим журчанием заполняющего белоснежную внутренность чашки, потянуло терпким травяным запахом. – У маринцев. Забавные ребята, но долго не протянут.

– Маринцы? Которые неоязычники?

– Они самые.

Роман ловко подцепил щипчиками два кусочка коричневого сахара, опустил в чашку. Спросил:

– Слышал, у вас с координатором несчастье?

– Повесился. Или повесили, – Волков облизал с губ пиво. – Пока не выяснили. Ничего не слышал про него в последнее время? Может быть, Поединки вел? Встречался с кем-то? Что-то необычное?

Ильин покачал головой:

– Нет, ничего не слышал. Но уточню, если нужно.

– Нужно.

Егор взглянул на часы. Похожие на осиные жала стрелки показывали двадцать минут четвертого. Прикинул оставленные на вечер дела. Не хотелось бы откладывать их на завтра. Вновь поднял взгляд на своего худого собеседника.

Роман Ильин являлся профессиональным сектантом, внедренным инсайдером. Он проникал в различные религиозные общины и коммуны, становился одним из верующих и раскапывал всю подноготную, до которой мог дотянуться. Источники финансирования, имена правящей верхушки, адреса Искр, планируемую сектами стратегию выживания и даже любимые приемы религеров – все это Роман вытаскивал на свет и нес Волкову. Некоторые конфессии выкладывали за голову этого информатора хорошие суммы. По следу Романа то и дело пытались идти наемные головорезы, ищейки конкурентов, обиженные религеры. Ильин, не без помощи Волкова, каждый раз выходил сухим из воды. И прятался на некоторое время, пережидая.

Пережидать Роман предпочитал в других сектах, мастерски меняя внешность.

А еще он когда-то был Искрой. И перестал быть таковым после Поединка с Егором.

Ильин подул на чай, пригубил. Блаженно зажмурился, причмокнул, ощущая вкус на языке.

Волков терпеливо отхлебнул пиво.

Наконец информатор открыл глаза, оценивающе причмокнул.

– Эй, эстет, – привлек его внимание щелчком пальцев Егор. – У меня время поджимает, давай уже к делу.

– Ну, – Роман подобрался, его лицо приобрело сосредоточенное выражение. – В прошлую пятницу видел религера тифонитов Язву возле храма бланцев. Сам знаешь, он из своего логова редко выползает, а тут средь бела дня нарисовался. Стоял, курил, бросался мусором в прихожан. Дал в морду вышедшему на крыльцо настоятелю храма. Приехали религеры бланцев и Язва поспешно скрылся.

– Язва в своем репертуаре, – усмехнулся Егор. – Секс, наркотики, рок-н-ролл?

Ильин пропустил мимо ушей риторический вопрос, продолжил:

– В основном, новости все больше по мелочам. Амонарии выкупили землю на Тенистой. Ходят слухи, что под новый филиал. Ордалианский священник сжег себя в знак протеста против закона об упрощенной регистрации сект исилитского толка.

– Это я слышал.

– Две Искры погибли в Поединках. Один мне неизвестный из гностиниан, вторую ты знал – Илия из бантийцев.

– Туда ей и дорога, бездушной стерве, – отсалютовал Волков. – Кто так постарался?

– В том-то и дело, что непонятно с кем были Поединки. Все молчат, никто не заявляет о победе.

– А какой смысл тогда был в Поединке?

Роман пожал плечами.

– Кабы знать. Кстати, о странном. Буквально вчера слышал от одного знакомого. Говорит, что в городе странная Искра завелась. Мол, видели возле городского сада парня, который силой Дара создавал сахарную вату и раздавал ее встречным детям.

Егор нахмурился и уставился на собеседника.

– Ты прикалываешься, я не пойму?

Ильин смутился, беспомощно развел руками.

– Ну, за что купил – за то продал. Сам просил собирать интересную информацию.

Волков пораженно вздернул брови.

– Но не детские же сказки, Рома!

Ильин промолчал, отпивая чай.

– Ладно, хрен с ним, не важно, – отмахнулся Егор. – Что-то еще?

– Собственно то, ради чего я тебя и позвал, – наконец перешел к цели разговора Ильин. – Ты в курсе, что Калина организовывает свою ячейку? Я, правда, пока не знаю, то ли она сама себя выставляет центральной Искрой, то ли где-то нашла человека со способностями, но факт фактом. Говорят, что регистрацию уже прошла. Для резиденции облюбовала себе место в старой школе на Лермонтова.

– Как она хочет с одной Искрой на ноги встать? – спросил Егор. – Ее кто-то под крыло берет?

– Да. Я так понял, что Калина после ухода от ордалиан долгое время крутилась среди ребят Князева.

– Возле Князева? – удивленно поднял бровь Волков, – Он же исилит! Он ордалиан на дух не переносит.

– Видимо, Калина предложила что-то довольно весомое, – уклончиво ответил Роман, усмехнувшись. – Я подозреваю, что она сдала новым покровителям казначея, перевозившего довольно крупную партию пожертвований из тайника.

Егор приложился к бокалу, ощущая губами пузырьки в пиве. Услышанная новость была интересной и действительно стоящей. Но что-то этот прощелыга все же недоговаривает.

– Выкладывай все, Рома, – он оставил бокал. – Переход религера из конфессии в конфессию, конечно, редкость, но Калина давно отличалась вольностью взглядов. Так в чем собака порылась?

Ильин щелкнул пальцами, в довольной улыбке оскалив зубы.

– Хватку не теряешь, да? Ты прав, Дело не только в Калине. Точнее, не только в ее поступке, – Роман подался вперед, облокотившись грудью о столешницу. – Я как у маринцев-то оказался? По городу поползли слухи о роспуске тройки мелких общин, которые даже толком начать работать не успели. В одной Искру исилиты потушили, в другой – амонарии, в третьей она сама пропала куда-то. Но вот в чем интерес – за некоторое время до этого к ним ко всем приходила Калина. И теперь она образовывает свою религию, в которую валом валят бывшие верующие из этих самых общин. Князев же Калину еще и прикрывает, заявляя о протекторате над ней. А не так давно она заходила и к маринцам. Теперь я жду развития событий. Ну, мне удалось тебя удивить?

Волков лишь опустил брови, которые поднималась на протяжении всего рассказа информатора. Действительно, ситуация была крайне странной и непонятной.

– Мда, – озадаченно сказал он, поглаживая подбородок. – Шутки шутками, но могут быть и дети.

Он одним движением допил пиво, грохнул бокалом о стол.

– Короче, тебе нужно попасть к Калине в общину. Я должен знать, что за игру она ведет.

– Не так быстро, – отъехал на стуле обескураженный Роман, поднимая руки. – Я только втерся в доверие к шаману маринцев. Если их постигнет участь предыдущих сект, то я, хотя бы, увижу ситуацию изнутри.

– Пусть так, – согласно кивнул Егор. – Но потом ты мне нужен подле Калины. Пока у нее немного народа ты успеешь занять места повыше.

– Ты так просто об этом говоришь! – восхитился Роман. – Как будто раз-два и в дамках! Я с Калиной связываться не хочу, я ее, без дураков, боюсь. Ты лучше отправь к Калине своего фанатика. Как его там?

– Феликс.

– Во-во. Отправь Феликса. Он ради веры хоть на костер.

Волков покачал головой.

– Я, конечно, верю в нашего святого воина, но Калина ему не по зубам. Эта хитрая бестия раскусит Феликса за один прием. И сожрет. А он мне еще нужен.

– А я не нужен, значит?

– Нужен, и я в ином случае не подставлял бы твою мягкую, розовую попку под острые коготки нашей прекрасной фурии. Но, сам понимаешь.

– Язык мой – враг мой, – пробубнил Ильин, сдаваясь. – Пусть будет по-твоему.

– Тогда вот еще что, – одноглазый поднял вверх палец, призывая к вниманию, запустил руку во внутренний карман висящей на спинке стула куртки, вытащил сложенный листок.

– Давно такое вот видел? – спросил он, разглаживая на столе картинку, сделанную Митенькой.

Роман перегнулся через стол, пододвинул листок к себе. Задумчиво протянул:

– Что-то знакомое, но не припомню что именно, – он повернул листок, посмотрел под другим углом.

– Я тебе подскажу. Эту татуировку сделали девочке. Судя по всему, потенциальной Искре.

– Точно! – обрадовано воскликнул Роман, хлопнув себя по лбу, – Звезда Талема!

Отодвинул лист, нахмурив одну бровь, спросил:

– А чего тебя на эту графическую чушь пробило?

– Дело в том, что не меня, – Волков убрал листок обратно в карман. – Кто-то практикует. Или пытается.

– Но это же ерунда! Никто в здравом уме подобными вещами заниматься не станет.

– Ну не скажи, – не согласился Егор. – Сам знаешь как у нас некоторые, кто в здравом уме, человеческими жертвоприношениями баловались.

– Я бы не сказал, что Ли был в здравом уме.

– Ну, вопрос спорный. Так что с этой «звездой»? Говорят, с ее помощью можно силу Искры форсировать?

– Слухи, – упорствовал Роман. – Мол, жертву в расход, а ее жизненная энергия переходит в Искру. Тем самым, усиливая ее. Только вот за подобные вещи Доминион по головке не погладит.

– Скажем так, – продолжил мысль собеседника Волков. – Если эти неизвестные нам ребята настолько остро и отчаянно нуждаются в усилении своих Искр, то им на Доминион уже плевать, верно? Осталось только понять кого же так прижало.

Роман тяжело вздохнул, понимая собственную участь, обреченно произнес.

– Я попробую разузнать.

– Вот и чудно, – хлопнул ладонью по столешнице улыбающийся Волков. – Мой единственный глаз радостно смотрит на тебя?

– Нет.

– Странно, потому что я не перестаю радоваться нашему знакомству.

Но шутка не удалась. От Егора не ускользнуло, как Ильин машинально поправил ворот на шее, закрывая шрам.

– Да, – ответил Роман, сдавленно кашлянув, – Я тоже рад.

Повисла неловкая пауза.

Что чувствует птица, которой сломали крылья?

Глава 4

«– Кто считал, сколько было убито людей из-за различных религиозных разногласий? Сколько их было за всю историю человечества?

– Ну, давайте не будем сгущать краски»

Ток-шоу «Две стороны», 1998 год

Зима в тот год затянулась, выдалась злой и холодной. Под ногами хрустел утоптанный снег, нестерпимо сияя белизной под скупым февральским солнцем. Где-то вдалеке одиноко кричала ворона.

Хороший день, чтобы умереть, как сказал координатор Сухнов, напутствуя религеров перед предстоящим боем. Так же думал и Волков, сжимая в карманах короткой куртки ручки выкидных ножей.

Трое на трое. Именно такую схему предложили им для Поединка за территорию.

Мистириане желали обосноваться в этом райцентре, расположенном в нескольких километрах от Города. Проблема заключалась в том, что здесь давно и прочно обосновалась секта Вельзы – не очень крупная конфессия, принадлежащая к ордалианская ереси. Впрочем, если верить добытым данным, сами же ордалиане эту секту и поддерживали. Вельзы являлись их марионеточной оппозицией, пугалом для прихожан. Однако в этом не было ничего неординарного, подобная практика являлась обычной для многих крупных религий.

Как обычно, после разведчиков в город прибыли Старшие. Он нанесли визиты всем руководителям самых влиятельных в районе религиозных течений. Результатом долгих и тяжелых переговоров стало согласие на предоставление места под строительства храма и резиденции мистириан.

Конечно, можно было не соблюдать весь этот этикет, попросту явиться и начать обустраиваться. Но Старшие предпочитали решать проблемы миром, осознавая все последствия необдуманных поступков.

Однако, неожиданно выяснилось, что на отведенное под строительство место претендуют вельзы, которых даже в расчет никто не принимал. На все призывы разойтись миром, они отвечали отказом, упорно настаивая на Поединке. Что заставляло задуматься, потому как влияния в городе они почти не имели и, по своей воле, не решились бы перечить более крупным конфессиям. Было сделано предположение, что их к такому «клацанью зубами» принудили ордалиане. Известные интриганы, видимо, решили посмотреть на мистириан в деле, подставить под удар слабую фигуру, чтобы оценить силу потенциального противника.

От Поединка отказаться невозможно, таков Закон. Исходя из обстоятельств, координатор Сухнов выбрал для боя троих – новичков Егора Волкова и Константина Ремезова, а также, в усиление, более опытного Кима.

Для Волкова и Ремезова этот Поединок – первый. Оба недавно вернулись из Школы, у каждого своя Искра. Два дня назад Ким попытался обыграть примерные сценарии Поединка, но дерганный и суетливый Костя постоянно что-то путал и забывал. Его Дар назывался «Щитом», позволял создавать вокруг определенных людей и объектов кратковременные, но практически непробиваемые невидимые коконы. Вот только Ремезов сильно нервничал, на тренировке его защита то не успевала прикрыть товарищей, то не прикрывала их до конца. В конечном итоге, Киму удалось добиться хоть какого-то результата, а Егору оставалось лишь поражаться безграничному терпению и хладнокровию корейца. На заданный Волковым вопрос о разумности выбора Ремезова в качестве третьего бойца для Поединка, Ким с абсолютной уверенностью сказал, что людей отбирал Сухнов, а Координаторы очень редко ошибаются.

Егор, конечно, поверил опытному товарищу. Но сейчас, глядя на трясущиеся губы Костика, в нем вновь заворочалось сомнение. Он перевел взгляд на корейца, который спокойно разглядывал окрестности, раздраженно сплюнул.

По ту сторону заснеженного пустыря топталась троица вельзы – женщина и двое мужчин. Егор прищурился, чтобы лучше рассмотреть их.

Один мужчина худой и высокий, с синей тенью щетины на впалых скулах. Глаза лихорадочно шарили по полю предстоящего боя, зажатая в зубах сигарета напряженно подергивалась. Поймав взгляд Егора, отвел глаза, ссутулился и, засунув руки в карманы куртки, отошел в сторону.

Нервничает. Боится. Это хорошо.

Женщина невысокого роста, на щеках нездоровый румянец. Осунувшееся лицо, тонкая линия бледных губ, темные запавшие глаза. Из рукавов короткого полушубка торчали тонкие пальцы с зажатыми деревянными четками.

Их что, морят голодом? И почему она что-то бормочет постоянно? Неужели она – «радио»?

А вот третий религер явно выделялся из своей команды. Похожий на бочонок, приземистый коротышка с бордовым лицом. Из-под низко надвинутой кепки смотрели цепкие, колючие глаза. От него буквально веяло заряженностью на победу. Сосредоточенный, уверенный в себе. Опасный. Среди своих собратьев он как питбуль в стае дворняг.

– Какие мысли? – спросил Егор, наклоняя голову к корейцу.

Ким выдохнул облако пара в морозный воздух, задумчиво ответил:

– Вон тот, худой, который курит, разменная монета. Если не упустить, то с ним проблем не будет. Женщина похожа на «радио», все время повторяет одно и то же.

– А тот, в кепке? – решил проверить свои опасения Волков. – Что о нем скажешь?

– Ордалианин, – кореец даже не сомневался. – Я его видел, когда вместе со Старшими ходил на прием. Должно быть хороший боец, сильная Искра. Костя, подойди!

Приблизился Ремезов. Волков уловил запах дешевой водки.

Почуял резкие спиртовые нотки в морозном воздухе и кореец. Его стройная фигура в шерстяном пальто одним плавным, еле уловимым движение оказалась вплотную подле трясущегося Ремезова. Палец в темно-бордовой кожаной перчатке железным прутом ткнул в грудь опешившему религеру.

– Ты пил?

Под пронзительным взглядом черных глаз Костя побелел.

– Я…, – он шумно сглотнул, отчего острый кадык, словно лифт, рванул верх-вниз. – Для храбрости…

Кореец раскрыл ладонь, требовательно качнул ею. Ремезов скособочился, залезая в свой глубокий карман, выудил на свет сплюснутую бутылку-шкалик.

Ким презрительно окинул взглядом спиртное, отвинтил золотистую крышку и вылил прозрачную жидкость на снег.

– Вера запрещает нам употреблять пьянящее, – спокойным голосом, от которого пошли мурашки по коже, произнес кореец. – Спиртное ослепляет тебя, застилает твой разум от истины. К тому же, неприемлемо выпивать перед Поединком, ты не сможешь сосредоточиться на своем Даре. Сколько ты выпил?

– Несколько глотков всего…

– Сделай дыхательные упражнения, заставь кровь живее бегать по венам. У тебя пять минут. Потом я повторю тактику предстоящего боя. Если мы все сделаем верно, победа останется за нами. Поторопись.

Кореец отступил в сторону и повернул голову на приближающийся гул. На пустырь, из-за серой коробки заброшенного склада, выкатывал серебристый микроавтобус.

– Судьи уже прибыли.

Волков не знал, кто придумал правила Поединка. Он мог только догадываться, чем руководствовались первые религеры, проводящие бои. По сути, правил почти и не было, весь регламент Поединка представлял собой набор ограничений и условностей.

В Поединке позволялось участвовать только Искрам.

Если Поединок предстоял принципиальный, то могли назначаться Судьи. Но чаще всего, особенно когда дело касалось обыденных, частных боев, обходились без них.

В Поединке запрещалось использовать любое оружие, кроме холодного, ударного или дробящего, а также с длинной рабочей части оружия более тридцати сантиметров.

В Поединке с обеих сторон должно участвовать равное количество бойцов, если иное количество не устроит обе стороны.

В идущий Поединок не может вмешиваться третья сторона.

Победа в Поединке присваивалась тому, кто смог поставить противника в ситуацию, при которой тот больше не может или не хочет продолжать бой.

В Поединках, случалось, гибли религеры. Это их работа.

Таковы общие правила. Остальные нюансы обговаривались по мере необходимости, на месте.

Пребывая в прекраснодушном заблуждении, Егор еще не знал тех грязных боев, которые ждали его впереди. В ту зиму он еще старался быть благородным к противнику. Он не видел необходимости быть жестоким или мстительным, не знал лично своих врагов и не испытывал к ним ненависти. Людям свойственно заблуждаться, особенно в сложных вопросах веры, стоит ли их винить в этом? Это не повод убивать.

Потому он решил, что лезвия выкидных ножей останутся внутри рукоятей до крайнего момента. Это не противоречило тактике, предложенной корейцем.

Киму говорить он ничего не стал. Ремезову тем более.

Когда они сшиблись, в воздух полетел чистый белый снег вперемежку с черными комьями мерзлой земли. Закружили на месте, изучая друг друга искрящимися от напряжения взглядами. Часто задышали, выбрасывая тепло густым паром на мороз.

Вельзы предприняли обычную и, в общем-то, предугаданную Координатором тактику. Ударным центром стал коренастый религер. Его багровое лицо ярким пятном выделялось на фоне сугробов, угрюмый взгляд из-под бровей сосредоточенный и вдумчивый.

Худой прикрывал своего товарища, оставаясь за спиной и изредка выпрыгивая для контратак.

На заднем плане, на границе пустыря, застыла женщина-«радио». От нее буквально исходила нагнетаемая молитвой сила.

Ким выбросил вперед руку, и в воздухе сверкнула металлическая дубинка-тонфа. Коренастый ордалианин ловко поднырнул под удар, его тяжелые кулаки, одетые в черные кастеты, рванулись к незащищенному боку корейца.

Этого Волков и ждал. Его задачей было ударить с фланга, как только ордалианин пойдет в атаку.

Егор прыгнул вперед и в сторону, одновременно ударяя жесткой рукоятью ножа в багровое лицо противника.