Рождественский поцелуй Боумен Валери

Игривые невесты – 10

Шарм (АСТ)

Посвящается моей мудрой, веселой и независимой тете

Констанс Гейл Боумен.

Отставной морской офицер, она обожает софтбол, кошек и

морепродукты. Я всегда ее любила и восхищалась ею. Она –

единственный человек в мире, который говорит так же, как мой

покойный отец. Их тембры очень похожи, поэтому слушать ее –

настоящее удовольствие.

Я горжусь тем, что меня назвали в ее честь…

Валери Гейл Боумен

Глава 1

Лондон,

декабрь 1818 года

До тридцатого дня рождения леди Реджины Хевершем оставался ровно месяц, и посему у нее почти не оставалось времени, чтобы лишиться девственности. Не то чтобы она сильно желала с нею расстаться, просто хотела понять, к чему это приведет, и выбрать того, кому отдаст эту чертову штуку.

Карета остановилась перед зданием уголовного полицейского суда на Боу стрит в центре Лондона, и леди Реджина, судорожно вздохнув и поглубже спрятав руки в белую меховую муфту, лежавшую на коленях, попыталась унять отчаянно колотившееся сердце. Недели накануне Рождества были ее любимым временем года. Реджина пребывала в приподнятом настроении, но в то же время нервничала, точно юная дебютантка, готовящаяся предстать перед королевой. К тому же сегодняшняя поездка имела все шансы на то, чтобы обернуться катастрофой.

Реджина выглянула в окно и заметила нескольких зевак, остановившихся поглазеть на покрытую блестящим черным лаком карету с гербом герцога Колчестера на дверце. Наверное, ей следовало взять наемный экипаж. Он не бросался бы в глаза в отличие от сверкающей кареты ее дяди. Реджина окинула взглядом собственный наряд. Без сомнения он был слишком изыскан для визита в контору лучшего сыскного агентства Лондона, но другой одежды у нее не было. Реджина не знала домашнего адреса Даффина Оуклифа, а излагать свою весьма необычную просьбу на бумаге считала неуместным, поэтому, несмотря на любопытные взгляды, ей было необходимо увидеться с ним лично.

Реджина придумала для себя идеальный подарок на день рождения – она проведет ночь с мужчиной, причем с самым лучшим. С таким, который обладает внешностью и фигурой греческого бога. Тридцати лет отроду. Высоким, ладным и красивым. С белокурыми волосами и зелеными глазами, перед блеском которых невозможно устоять. Реджина познакомилась с ним прошлым летом в поместье своего дяди, герцога Колчестера, где семья собралась по очень печальному поводу – на похороны сына герцога, кузена Реджины. Джона убили, и мисс Хевершем совершенно неуместно воспылала страстью к сыщику с Боу стрит, помогавшему в расследовании преступления.

Реджина не видела Даффина с тех пор, как он покинул поместье жарким июльским днем, увозя с собой двух убийц в наручниках, но вспоминала его почти каждый день и читала о нем в газетах. В частности, «Таймс» опубликовала несколько статей о том, как Оуклиф ловил одного преступника за другим, причем, по словам кузины Николь, зарабатывал на этом немалые деньги. И вот теперь, когда период траура закончился и дядя вновь завел разговор о замужестве, Реджина приехала на Боу стрит, чтобы просить легендарного сыщика Даффина Оуклифа страстно заняться с ней любовью.

Желудок Реджины болезненно сжался. Могли ли нервы причинить человеку физическую боль? Она подозревала, что могли. Ее нервы точно были на это способны. А мисс Хевершем совершенно не хотелось, чтобы ее стошнило прямо на глазах у Даффина. Вряд ли он сочтет подобное привлекательным.

Реджина взглянула на служанку, сидевшую напротив с абсолютно прямой спиной. Если бы эта благопристойная молодая женщина догадалась, о чем думает ее госпожа, то наверняка испытала бы шок. Именно поэтому Реджина постаралась как можно меньше говорить с ней о сегодняшней вылазке, и, благодарение Богу, Женевьева не задавала лишних вопросов.

Кучер открыл дверцу, и Реджина, еще раз глубоко вздохнув, обратилась к служанке:

– Подожди здесь. Я недолго.

В конце концов, сколько времени может понадобиться на то, чтобы сделать непристойное предложение?

Глава 2

Даффин Оуклиф оттолкнулся от письменного стола и потер ладонями лицо. Он устал. Невероятно устал. Сыщик ненавидел Рождество и все, что с ним связано. Последние две недели, в течение которых он носился по всему Лондону в поисках особо опасного вора, его сильно измотали. Даффин почти поймал преступника, или, вернее, думал, что поймал, когда последняя ниточка внезапно оборвалась и ему пришлось начинать расследование с самого начала, поэтому теперь Оуклиф пребывал не в самом лучшем расположении духа.

Даффин любил свою работу и считал ее для себя идеальной. Она помогла ему стать состоятельным, но такие дни, как сегодняшний, невероятно раздражали и разочаровывали. Он предпочитал ловить преступников и доставлять их в тюрьму, а не бесцельно мерить шагами кабинет, пока они разгуливают на свободе.

Оуклиф становился одержимым каждым из своих дел, но нынешнее не давало ему уснуть по ночам, заставляя кровь кипеть в жилах. Чертов вор ранил ребенка! А Даффин Оуклиф более всего на свете не выносил, когда взрослые люди проявляли жестокость по отношению к детям. Он непременно выследит негодяя и посадит за решетку, даже если это будет последнее, что сыщик сделает в жизни.

В большинстве случаев расследования заканчивались щедрым вознаграждением, но за это Даффин не собирался брать денег. В канун Рождества он всегда брался за одно или два дела бесплатно. Это меньшее, что он мог сделать в качестве благотворительности, к тому же работа отвлекала его от мыслей о проклятых праздниках.

Даффин вытащил из нагрудного кармана блокнот и еще раз просмотрел записи по текущему делу. Возможно, он что то упустил, какую то важную деталь, которая в конечном итоге приведет его к Генри Викери.

– Оуклиф! – раздался голос Пола, секретаря, сидевшего в приемной конторы и отвечавшего на вопросы посетителей.

– Я занят, – ответил Даффин, которому очень не хотелось, чтобы его отвлекали от дела. Очевидно, это очередной любопытный, прочитавший в газетах о его подвигах и желавший свести с ним знакомство.

В последнее время газетчики буквально преследовали Даффина. Особенно один – мистер Г. Дж. Хэнкок, который словно одержимый следил за всеми расследованиями Даффина и вот уже несколько месяцев постоянно упоминал его имя в своих статьях. В них сыщик выглядел чертовым героем. Газетчик расписывал, как он преследовал негодяев под покровом ночи, перепрыгивал через стены, забирался на крыши и принимал на себя град пуль. Даффин ни за что не стал бы отвечать на проклятые вопросы этого репортера, если бы знал, что тот напишет о нем такое. Оуклиф никогда не ставил себе цель стать героем, а делал свою работу, чтобы отправить отбросы общества за решетку, чтобы очистить улицы от воров и убийц и защитить их потенциальных жертв.

Даффин отвечал на расспросы газетчика в надежде, что это как то поможет его расследованию, ведь прочитав о нем, люди, возможно, захотели бы поделиться с ним важной информацией. Но вместо этого он предстал перед читателями в образе рыцаря в сверкающих доспехах. Все эти статьи чертовски смущали Даффина. Дамы заходили в контору, чтобы хоть одним глазком взглянуть на него. Мужчины искали его общества, чтобы засыпать идиотскими вопросами. И вскоре у Даффина лопнуло терпение. Дело его жизни не было чем то новым и необычным, да и сам он не зверь, выставленный на всеобщее обозрение в зоологическом саду.

– Думаю, этого посетителя вы захотите принять, Оуклиф, – бодро отозвался из соседнего помещения секретарь.

– Проклятье, – еле слышно пробормотал Даффин, захлопывая блокнот и вновь убирая его в нагрудный карман.

Пола несказанно забавляло количество женщин, приходивших поглазеть на Даффина. Без сомнения, молодой человек снова решил над ним подшутить.

Сыщик встал из за стола, провел рукой по алому жилету, чтобы разгладить складки, и направился по небольшому коридору в приемную. Он быстро и решительно выпроводит за дверь того, кто решился оторвать его от дел, а потом вернется к своим записям.

Даффин переступил порог похожего на пещеру помещения, пропахшего лимонной мастикой и старыми бумагами, с высоким потолком, подпираемым деревянными балками, и обвел комнату взглядом. Никого.

– Не смешно. Если еще раз оторвешь меня от дел, я тебя уволю, – обратился он к секретарю и уже хотел вернуться в кабинет, когда его внимание привлек тихий женский голос:

– Даффин…

Он узнал этот голос и замер, а затем медленно развернулся, чувствуя отчаянное биение сердца.

Из за большой деревянной колонны возле стола секретаря вышла посетительница в изумрудно зеленой бархатной мантилье с отороченными белым мехом воротником и манжетами. Руки девушки скрывала белая меховая муфта, а голову венчала шляпа из зеленого бархата, отделанная также белым мехом, из под полей которой сверкали ясные голубые глаза. На рубиново алых губах, преследовавших Даффина во снах на протяжении многих ночей, играла улыбка.

Леди Реджина Хевершем. Племянница могущественного герцога Колчестера и кузина его закадычного друга Марка Гримальди. Великолепная и очень богатая представительница высшего света. Та, с которой он возмутительно смело флиртовал прошлым летом в Суррее. Их влекло друг к другу, и, оказавшись в одном помещении, они не могли оторвать друг от друга глаз, что было совершенно непристойно, поскольку леди Реджина все еще носила траур по своему кузену Джону.

Леди Реджина активно помогала Даффину, Гримальди и его супруге Николь отыскать убийц и предать их суду. А потом Даффин уехал. Получив от герцога щедрое вознаграждение за поимку убийцы его единственного сына, Оуклиф вернулся в Лондон выслеживать преступников, а леди Реджина осталась в загородном особняке в окружении счастливой любящей семьи, преданных слуг и сундуков с деньгами.

Несмотря на сразу же возникшую между молодыми людьми симпатию, леди Реджина оставалась для Даффина запретным плодом, ведь она не только превосходила его по происхождению и положению в обществе, но и являлась кузиной его близкого друга. Даффин сильно сомневался, что Гримальди, новоиспеченный маркиз Коулфорд и министр внутренних дел, благосклонно воспримет близкие отношения своей аристократки кузины и сыщика с Боу стрит. Да, они с Марком дружили, но занимали столь различное социальное положение, что ни одна дружба не уменьшила бы разделявшую их пропасть.

Флирт Оуклифа с леди Реджиной выглядел вполне безобидно и быстро сошел на нет. После расставания Даффин тщетно пытался заставить себя не думать об этой женщине – и вот она здесь, в его конторе на Боу стрит, словно он вызвал ее сюда силой воображения, и благоухает ароматом яблок, в мгновение ока заполнившем помещение. Даффин на секунду прикрыл глаза, чтобы вдохнуть его полной грудью.

– Я хотела сказать… – откашлявшись, леди Реджина смущенно посмотрела на Пола, – мистер Оуклиф…

Секретарь насмешливо вскинул брови.

Одарив его гневным взглядом, Даффин переключил внимание на посетительницу и коротко отвесил поклон.

– Чему обязан удовольствием видеть вас, миледи?

– Мне нужно… у меня… – леди Реджина закусила губу, – есть к вам предложение.

Даффину показалось, или ее голос действительно задрожал?

Сыщик потер шею. Он примерно представлял, что это за «предложение». Возможно, леди Реджине, так же как и ее кузине Николь, работавшей вместе с Даффином несколько лет назад, пришло в голову стать сыщицей, пусть даже и неофициально. Николь пару раз упоминала, что леди Реджина весьма заинтересовалась сыскной работой.

Даффин покачал головой:

– Прошу прощения, миледи, но в данный момент мы не нанимаем новых сотрудников.

Ее губы еле заметно дрогнули.

– Очень жаль слышать это, мистер Оуклиф, но я здесь по другой причине.

– Вот как? – нахмурился он.

Леди Реджина кивнула, и Даффина тотчас же пленил блеск голубых глаз.

Было в ее манере смотреть на него нечто такое, что заставляло сыщика чувствовать себя… желанным… обожаемым. Точно такое же чувство он испытывал тогда в Суррее.

– Но в таком случае… зачем вы здесь? – спросил Даффин. Визит леди Реджины несказанно его удивил, поэтому вопрос прозвучал резче, чем он того хотел.

– Как я уже сказала, у меня к вам предложение, но я предпочла бы обсудить детали… с глазу на глаз.

– С глазу на глаз? – эхом отозвался Оуклиф, и в его душе шевельнулись подозрения. Что то во взгляде леди Реджины, в ее интонации подсказывало сыщику, что ему стоит быть настороже. Годы общения с преступниками и лгунами научили его разбираться в языке жестов, и вот теперь поведение леди Реджины буквально кричало, что проблем не избежать. А вот что это за проблемы, еще предстояло узнать.

Глубоко вздохнув, Даффин пригласил леди Реджину к себе в кабинет.

Глава 3

Реджина наблюдала за тем, как выражение легкого раздражения на лице Оуклифа сменилось озадаченностью, а затем подозрительностью. Этот мужчина не имел никакого понятия о том, что она собиралась ему сказать. И хорошо. Именно на это Реджина и рассчитывала. Чем меньше он будет знать, тем более искреннюю реакцию она увидит.

Даффин выглядел таким же греховно красивым, как и в их последнюю встречу. Широкие плечи под накрахмаленной белой рубашкой, поверх которой надет темно красный жилет, зачесанные назад светлые волосы, лучащиеся умом зеленые глаза. Его губы всегда таили в себе обещание улыбки, но у Реджины сложилось стойкое впечатление, что эта неуловимая улыбка всего лишь видимость. Напускное безразличие Оуклифа таило в себе нечто более темное, и это «нечто» Реджина хотела вытащить на свет.

– Да… с глазу на глаз. – Она бросила взгляд на секретаря, завороженно наблюдавшего за их беседой и ловившего каждое слово.

– Конечно. – Даффин жестом указал в направлении кабинета.

Реджине оставалось лишь надеяться, что там есть дверь. Крепкая и надежная.

Войдя в кабинет, она огляделась. Центр комнаты занимали большой стол, на стене за которым висела карта Лондона, и стоящее перед ним кресло, обитое темно коричневой кожей. Воздух пропитался запахом Даффина – смесью ароматов мыла и каких то специй – пробуждающим желание уткнуться носом в его жилетку. На столе Реджина заметила кружку с чем то очень похожим на крепкий кофе, аккуратные стопки документов, лупу и… о, господи, неужели пистолет?

– Могу я взять вашу мантилью? – спросил Даффин, закрыв за собой дверь.

– Нет. Я ненадолго. Служанка ждет меня в экипаже.

– Конечно. Прошу вас, присаживайтесь. – Даффин дождался, пока его гостья сядет, а потом обошел вокруг стола, опустился в кресло и убрал пистолет в ящик. – Издержки профессии.

– Понимаю, – кивнула Реджина.

Даффин внимательно посмотрел на гостью.

– Я предложил бы вам чаю, если бы он у меня был.

– А у вас есть бренди? – спросила Реджина, и ее голос снова задрожал.

Глаза Даффина округлились от удивления.

– Вы хотите бренди?

– Да, пожалуйста.

Реджина не знала, хочется ли ей бренди, но Николь пила его время от времени, к тому же она решила быть сегодня дерзкой и смелой.

Даффин подошел к стоящему в углу буфету, налил в два стакана немного бренди и, протягивая один Реджине, заметил:

– Меня не покидает ощущение, что мне тоже не помешает выпить.

Вытащив затянутую в перчатку руку из меховой муфты, гостья взяла стакан и настороженно посмотрела на его содержимое.

Даффин вновь занял место за столом и сделал большой глоток. Суровое выражение его лица ничуть не изменилось.

– Приятно видеть вас, миледи.

А а, он решил начать светский разговор. Что ж, это она умеет.

– Да, с момента нашей последней встречи прошло несколько месяцев. Так что я тоже рада вас видеть, – произнесла мисс Хевершем и добавила: – Прошу вас, называйте меня Реджиной, как делали это в Суррее.

Широко улыбнувшись, Даффин кивнул.

– Я слышал, здоровье вашего дяди улучшилось.

– Да, немного. Мы благодарны за каждый день, проведенный рядом с ним.

Дядя Эдвард на протяжении многих лет страдал от болезни легких, и то, что он до сих пор был жив, казалось настоящим чудом. Чудом, за которое Реджина была очень благодарна судьбе, даже несмотря на то, что в последнее время старик здорово осложнял ей жизнь. Ультиматум герцога отчасти поспособствовал ее сегодняшнему визиту на Боу стрит.

– Как ваша бабушка? – поинтересовался Даффин.

Леди Гарриет слыла довольно вздорной пожилой леди, говорившей и делавшей возмутительные вещи. Она знала, что Реджина симпатизирует Даффину, хотя ей и в голову не могло прийти, как далеко была готова зайти в своих симпатиях внучка.

– Вполне сносно, спасибо. – Реджина откашлялась. – Я читала о вас в газетах.

На лице Даффина на мгновение отразилась досада, и он сделал еще один большой глоток. Судя по всему, он не стремился к публичности. Интересная, но не неожиданная деталь. Люди, хранящие секреты, не слишком жалуют репортеров, а у Даффина наверняка было много секретов. Именно поэтому он казался Реджине таким притягательным. Да и привлекательная внешность отнюдь не была лишней.

– Вы сказали, что у вас ко мне предложение, – произнес наконец Оуклиф, давая понять, что с пустыми разговорами покончено.

Хм. Похоже, сегодня он не в том настроении, чтобы флиртовать, и это вряд ли поспособствует его согласию лечь с Реджиной в постель, однако она уже здесь и не должна отступать. Чтобы собраться с силами, она сделала глоток бренди, но напиток обжег горло, и ее глаза тотчас же наполнились слезами. Проклятье! Ей стоило попрактиковаться пить бренди заранее. На деле казавшийся таким привлекательным напиток оказался настоящим ядом. Вино нравилось Реджине гораздо больше.

– Да, – с трудом проговорила она.

– И что же это за предложение? – Даффин принялся барабанить пальцами по деревянной столешнице, прикладывая все силы к тому, чтобы сохранять бесстрастное выражение лица, хотя и сгорал от любопытства.

Реджина это поняла. Отлично.

– Тринадцатого января у меня день рождения, – произнесла она, ощущая болезненные спазмы в желудке и дрожь стакана в руке. Ей даже пришлось поставить его на стол, чтобы не расплескать содержимое. Вряд ли она сможет объяснить Женевьеве, почему от ее мантильи пахнет так, словно она искупалась в ванне, наполненной спиртным. – Сегодня тринадцатое декабря.

– Поздравлять еще рано? – спросил Даффин, сдвинув брови.

Реджина замолчала. Господи, в его присутствии она совершенно утратила способность выражаться ясно. Она бесчисленное количество раз репетировала свою речь в тишине спальни, подыскивая подходящие слова и интонацию, пока не довела ее до совершенства, но, встретившись с Даффином лицом к лицу, не смогла собраться с мыслями. Его рост, широкие плечи, белокурые волосы, проницательный взгляд и свежий пряный аромат одеколона, заполнивший кабинет, вскружили ей голову. Реджина напрочь позабыла с таким трудом заученные фразы и теперь силилась вспомнить следующую. Кажется, она хотела упомянуть о подарке?

– Я приняла решение относительно того, что хотела бы получить на день рождения, – выпалила Реджина.

Проклятье! Она собиралась произнести эту фразу совсем иначе, а теперь ее слова прозвучали требовательно и даже высокомерно.

Даффин продолжал хмуриться. Склонив голову набок, он смотрел на Реджину озадаченно и вместе с тем обеспокоенно, словно та сбежала из сумасшедшего дома, и ему предстояло уговорить ее вернуться обратно, не устраивая при этом сцен.

– Хотите, чтобы я купил вам подарок? – медленно проговорил Оуклиф.

Из горла Реджины вырвался сдавленный смешок, более похожий на фырканье, и она тут же пожалела об этом. Чудесно. Она явилась к Даффину, чтобы предложить свою девственность, но только что издала в его присутствии самый непривлекательный звук из возможных. Все шло совсем не так, как она представляла, и если она все же надеется получить желаемое, то лучше перейти сразу к делу.

– Нет. Я… э э… как бы это сказать… Я хочу, чтобы вы стали моим подарком.

Глаза Даффина заметно округлились.

– Прошу прощения?

– В общем… – Реджина чуть подалась вперед, чувствуя, как пот струится по ложбинке между грудями. Ее дыхание стало прерывистым, а обутая в туфельку нога принялась отбивать быстрый ритм по деревянному полу. Реджина нервничала так сильно, что, сама того не желая, выпалила: – Я могу заплатить, если хотите.

Брови Даффина сошлись на переносице.

– Заплатить мне? Но за что именно?

О боже. Она окончательно все испортила. Реджина уже начала подумывать о том, чтобы выпрыгнуть из окна, вот только ничем хорошим это не закончится. Она наверняка подвернет ногу и испачкает платье. К тому же это будет не только проявлением трусости. Как, скажите на милость, она будет смотреть этому мужчине в глаза при очередной встрече? А таковая непременно случится, ведь Даффин дружит с Марком и Николь.

– Простите. – Реджина сделала глубокий вдох и заставила себя начать снова. – Позвольте мне все объяснить.

Даффин откинулся на спинку кресла, и в его взгляде вспыхнуло неприкрытое любопытство.

Реджина прижала руку к животу, чтобы унять устроившие дикую пляску нервы.

– На свой тридцатый день рождения – вернее, перед ним – я решила, что должна… что хочу… – Ее лицо обожгла краска смущения. – Освободиться от своей… – Она посмотрела на Даффина не в силах произнести вслух слово, застрявшее в пересохшем горле.

– От вашей… – подсказал Даффин, по прежнему не сводя прищуренных глаз с посетительницы.

– Девственности, – выпалила Реджина и, схватив со стола стакан, сделала неприлично большой глоток бренди, однако тотчас зашлась в кашле.

Когда же она наконец справилась с кашлем и подняла исполненный муки взгляд на Оуклифа, то увидела в его глазах удивление и еще что то, очень похожее на… интерес? Ослабив узел галстука, Даффин открыл рот, чтобы что то сказать. Закрыл его и открыл снова. Наконец слова все же слетели с идеально очерченных губ:

– Полагаю, я верно понял то, что вы сказали. И все же мне хотелось бы в этом убедиться.

– Понимаю, – кивнула Реджина.

О, ну почему бы ему не намекнуть, хотя бы слегка, как он воспринял ее слова? Однако лицо Даффина приняло прежнее бесстрастное выражение.

Склонив голову набок и проведя кончиком пальца по ободку стакана, он произнес:

– Я вас услышал, но, ей богу, не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

Реджину не покидало ощущение, что сердце вот вот выпрыгнет из груди. Нет, ей просто необходимо все объяснить.

– Когда мы встретились прошлым летом, я почувствовала, что между нами пробежала искра. И мне кажется, вы тоже это почувствовали.

Даффин вскинул бровь.

– Это весьма опасное утверждение, миледи. А я взял себе за правило не комментировать опасные утверждения.

Реджина на мгновение прикрыла глаза – он не пытался облегчить ей задачу. Еле заметно выдохнув, она прикусила щеку изнутри, чтобы набраться той смелости, которая у нее еще осталась. С тех пор как умер ее горячо любимый кузен Джон, она поставила перед собой задачу быть смелой. Ну, или хотя бы попытаться быть таковой. Жизнь слишком коротка, и желаемого не получишь, если будешь вести себя как робкая мышь.

– Мне бы очень хотелось, мистер Оуклиф… э э… Даффин, чтобы вы стали тем мужчиной, который… э э… лишит меня девственности.

Ну вот. Теперь, когда эти слова сорвались с губ, они не казались такими уж ужасными, не так ли? Хотя на самом деле прозвучали ужасно, о чем свидетельствовало изумление, отразившееся на красивом лице Даффина.

– Вас… что? – Кресло скрипнуло под его весом, когда он подался вперед и посмотрел на Реджину как на умалишенную. Но он прекрасно услышал, что она сказала. Реджина видела это по его глазам.

Как бы ей не хотелось отвернуться и избежать прожигающего насквозь взгляда Даффина, она выпрямила спину и, глядя на сыщика в упор, провозгласила:

– Я – старая дева, мистер Оуклиф. – Как же нелепо звучало в ее устах это заявление после того, как она только что попросила его лишить ее девственности! – Меня совершенно не беспокоит то обстоятельство, что мужчины давно потеряли ко мне всякий интерес. Однако недавние события, произошедшие в моей семье, подтолкнули меня к тому, чтобы начать поиски любовника. Ведь пока я еще вольна выбирать, кому отдаться.

– И вы хотите, чтобы вашим любовником стал я? – спросил Даффин.

– Именно так. – Реджина судорожно сглотнула, как если бы стояла посреди парка в одной нижней рубашке и ловила на себе взгляды проходящих мимо людей.

– Но почему я?

– Повторюсь: мне показалась, что между нами возникло притяжение. Не говоря уже о том высоком мнении, которое сложилось о вас у Марка и Николь.

Даффин прищурился.

– Что вы имели в виду, когда упомянули о «последних событиях», произошедших в вашей семье?

Реджина боялась, что Даффин задаст этот вопрос, и не знала, стоит ли ей посвящать его в семейные дела. Впрочем, правды не утаишь, и вскоре он все равно все узнает. Накануне Рождества объявление о помолвке появится во всех газетах. К тому же Марк наверняка расскажет ему об этом. Реджина расправила плечи и решительно встретила взгляд Даффина.

– Вскоре состоится моя помолвка с графом Драйденом.

– Помолвка? – эхом отозвался Даффин. Реджине показалось, или на его лице действительно отразилось разочарование? – С Драйденом?

– Вы его знаете? – спросила Реджина, невольно подвигаясь вперед.

– Нет, мы не встречались, но я о нем слышал.

Реджина шумно выдохнула.

– Ну, в общем, мой дядя умирает и перед смертью хочет удостовериться в том, что устроил мое будущее. Я его понимаю, но все же…

– Судя по вашему предложению, вы не разделяете радости своего дяди по поводу грядущей помолвки.

Реджина печально покачала головой.

– Драйден попросил моей руки много лет назад, когда состоялся мой дебют, но я ему отказала. Тогда я получала много предложений, и дядя Эдвард был убежден, что я непременно выберу себе подходящего жениха. Но сейчас Драйден единственный претендент на мою руку.

– Понятно, – протянул Даффин. – Мечтал о вас все эти годы?

Не удержавшись, Реджина не слишком пристойно закатила глаза.

– Скорее о земле, являющейся частью моего приданого. И, похоже, он не из тех, кто легко сдается. Я отказывала ему на протяжении нескольких лет, но, в конце концов, дядя Эдвард призвал меня готовиться к свадьбе с графом.

– А что думают об этом Марк и Николь?

– Конечно же, они желают мне счастья, но вместе с тем прекрасно понимают беспокойство дяди. Он родился совсем в другую эпоху, когда основанием для брака служило имя и приданое.

– Но вы не согласны с таким положением дел? – спросил Даффин.

– Есть причина, по которой я предпочла оставаться старой девой. Просто я еще не нашла человека, за которого хотела бы выйти замуж.

Взгляды молодых людей встретились, но, вновь ощутив возникшее между ними притяжение, Реджина отвела глаза. Разговор о замужестве был слишком невыносим. Как получилось, что они коснулись этой темы? Она пришла сюда, чтобы предложить Даффину свою девственность, а не рассказывать о причинах, заставлявших ее оставаться старой девой.

Даффин откашлялся.

– Могу ли я спросить, почему вы так заинтересованы в том, чтобы… э э… лишиться девственности до замужества?

Краска стыда обожгла лицо Реджины. Она ждала этого вопроса, однако это не сделало ситуацию менее неловкой.

– Я не хочу выходить замуж за Драйдена и совершенно определенно не хочу делить с ним постель. Но дядя Эдвард очень настойчив. И раз уж мне не избежать брака с графом, так я хотя бы смогу подарить свою девственность тому, кого выберу сама. – Реджина застенчиво посмотрела на Даффина. – И я выбрала вас.

Сыщик потер глаза и шумно выдохнул, его плечи сковало напряжение. При виде этого Реджину охватило еще большее беспокойство.

– Я готов признать, что почувствовал влечение к вам, когда мы встретились в Суррее. Ведь вы без сомнения очень красивая и желанная женщина…

Реджина сглотнула.

– Почему меня не покидает чувство, что дальше вы произнесете «но»?

Даффин подался вперед и вскинул бровь.

– Но я решаю проблемы людей за вознаграждение и не беру денег со своих любовниц за доставленное удовольствие.

Реджина поморщилась. Не стоило ей упоминать деньги. Нужно было придерживаться первоначального плана и предложить материальную компенсацию лишь в качестве стимула, если Даффин будет колебаться. Однако проклятые нервы не выдержали, и Реджина выпалила первое, что пришло ей в голову. Нужно просто быть с ним честной.

– Простите. Но я слышала, что джентльмены иногда платят за услуги тем, кто лишает их невинности, вот и предположила, что это правило работает для обоих полов при… определенных обстоятельствах. – Реджина снова поморщилась. Нет. Ее слова ничуть не помогли.

Даффин покачал головой, хотя могло показаться, что он едва сдерживает улыбку, и это обнадеживало. Возможно, он не выгонит ее из кабинета.

– Кажется, вы приняли меня за проститутку, миледи, и мне следовало бы рассердиться. Но поскольку вы явно новичок в подобного рода делах, я не стану судить вас строго.

О боже. Она его оскорбила. Ну конечно. И все же слова Даффина пробудили в душе Реджины надежду.

– Не знаю, о чем я только думала, решив предложить вам деньги. Приношу вам свои искренние извинения. Но, может, вы все же… обдумаете мое предложение? А о деньгах забудьте, – поспешно добавила она.

– Нет. – Даффин упрямо поджал губы.

Вспыхнувшую в душе надежду постигла быстрая и унизительная смерть. Реджина медленно поднесла к губам стакан и одним большим глотком осушила его. Она была так расстроена, что почти не почувствовала, как бренди обжег горло.

– Почему? – Реджине оставалось надеяться, что ее голос звучит спокойно, рассудительно и вовсе не раздраженно.

Даффин сложил руки на столе.

– По двум причинам. Во первых, вы являетесь кузиной двух моих близких друзей, а я давно взял себе за правило не заводить отношений с родственницами своих друзей, ибо это прямой путь к тому, чтобы разрушить дружбу.

– Но Марк не…

– Во вторых, вы рассказали мне о своей грядущей помолвке, и несмотря на вашу соблазнительность, я не такой мерзавец, чтобы превращать вашего будущего жениха в рогоносца, даже если вы совсем не горите желанием выходить за него замуж. Подобные низости не в моем характере.

Реджина ошеломленно заморгала.

– Но ведь мы с ним даже не женаты.

– Как бы то ни было, я придерживаюсь определенных принципов.

Вздохнув, Реджина отвела взгляд. Даффин слишком благороден, чтобы уложить ее в постель. Проклятье! Этого она и боялась. Он отказал ей, ссылаясь на две очень веские причины, что, впрочем, не делало ситуацию менее неловкой. Реджине хотелось провалиться сквозь землю, и все же она собралась с силами, чтобы посмотреть Даффину в глаза и медленно кивнуть. Ей хватило смелости, чтобы сделать ему непристойное предложение, так что и его отказ следует перенести стойко. Она могла бы поспорить с Оуклифом, но это сделает его отказ лишь еще более мучительным, не так ли?

– И вы не хотите хотя бы… подумать? – предприняла последнюю попытку Реджина.

Однако Даффин медленно покачал головой.

– Предложение очень соблазнительное, но я принял решение. – С этими словами он поднялся из за стола, подошел к двери и распахнул ее. – Хорошего вам дня, леди Реджина. Веселого Мисс Хевершем и с днем рождения. Желаю вам счастья в браке.

Реджина закусила губу в попытке не дать волю слезам, затем поднялась и, спрятав руки в муфту, гордо направилась к двери.

Когда она проходила мимо Даффина, тот тихо произнес:

– Не беспокойтесь. Я никому не расскажу о вашем визите. Так что вашей репутации ничто не угрожает.

– Спасибо. И все же мне очень жаль, – тяжело вздохнула Реджина и вышла за дверь.