Пленница Прикли Нэт

Часть 1

Привратница смерти

По захваченному городу с истошными воплями метались перепуганные люди. В основном – женщины и дети. Они то забегали в темные бревенчатые дома, то выскакивали из них на пыльные улицы, то пытались забиться в какие-то щели, в подполы, на чердаки – то выпрыгивали из окон, разрывая пергаментную полупрозрачную пленку и мчались сломя голову прятаться в другое место, непрерывно, с отчаянным надрывом вопя.

Правитель тихо усмехнулся. Забавность ситуации заключалась в том, что как раз женщинам и детям не угрожало абсолютно ничего. Просто пауки-смертоносцы прочесывали захваченное селение в поисках спрятавшихся воинов, используя при этом свое излюбленное оружие против двуногих – импульсы страха.

Найл еще не забыл, как он сам, будучи пустынным дикарем, пытался противостоять подобным импульсам, приходящим с далеких воздушных шаров. Обычного человека в такой ситуации мог спасти только сок ортиса – мягкий наркотик, убаюкивающий душу и погружающий в спокойный сон.

У жителей города дурманящего сока не имелось – да и он вряд ли защитил бы от мощных импульсов, излучаемых практически в упор, да вдобавок не одиночным пауком, а почти двухтысячной армией.

Сам Посланник Богини в облаве участия не принимал. Он стоял на помосте над северными воротами, любуясь входом в ущелье, перекрытым плотной паутиной почти на двухсотметровую высоту, и с интересом прислушивался к происходящему позади. Прислушивался не ушами, а душой, разумом. Единое сознание братьев по плоти давно стало для него привычным, и Найл практически не замечал его, как человек не замечает в повседневности своего тела. Но стоит подуть холодному ветру, ударить песчаному смерчу – и тут же ощущаешь, как мерзнут руки или колют кожу ног тяжелые песчинки. Вот и сейчас, Посланник не видел, но ощущал, как объединенные общим сознанием люди и смертоносцы идут по улицам, заглядывают в двери и окна, брезгливо отворачиваются от бестолково бегающих жителей.

Случись подобное всего лишь год или два назад – половину детей и женщин уже разорвали бы в клочья и сожрали оголодавшие после дальнего перехода восьмилапые. Однако теперь это были не просто смертоносцы, а братья по плоти. Они помнили, что право соединить свою плоть с плотью братства – великая честь, и не собирались удостаивать этой чести жалких и никчемных обитателей покоренного поселка.

Впереди, на склонах ущелья, зашевелились оставленные на страже серые восьмилапые воины. Видимо, со стороны крепости кто-то все же рискнул выступить против внезапно обрушившегося врага. Правитель сосредоточился, устанавливая ментальный контакт. Перед ним возникла и стерлась картинка – усыпанное крупной галькой дно пропасти, трое арбалетчиков в толстых кожаных куртках и шлемах. Ерунда – из арбалета на такую высоту стрела не поднимется.

Смертоносцы в ущелье осознали мысль Посланника и успокоились, а Найл вспомнил про отряд шерифа, который торопится на выручку поселка. Беспокойство правителя воспринялось единым сознанием и заставило братьев по плоти поторопиться с облавой. Впрочем, никого из воинов северян найти все равно не удалось.

Хотя…

Посланник оглянулся, пытаясь разглядеть, что за суета возникла под крышей двухэтажного дома, богато отличавшегося от прочих стеклянным блеском окон и гладкими, словно из бетона, стенами.

– Ох, и намучаешься ты с ней, – внезапно произнесла неслышно подошедшая Магиня.

– С кем? – Сейчас увидишь.

Посланник покосился на хозяйку Серых гор, но Мерлью предусмотрительно накинула на голову огромный капюшон своего неизменного бесформенного балахона, и разглядеть, как выглядит сейчас ее лицо, оказалось невозможно.

– Почему ты так думаешь?

– Ты забыл? – голос выдал усмешку, на правителя повеяло легким запахом можжевельника. – Я не думаю, я знаю.

– И что меня так замучит? – спросил Посланник.

– Это твоя жизнь, Найл, – капюшон балахона легко качнулся из стороны в сторону, – Я не собираюсь лишать тебя удовольствия от нее, предсказывая будущие события. Придет час, узнаешь.

– Ну, если всего лишь час, – пожал плечами правитель, – я потерплю.

– Год, – коротко уточнила Магиня.

– Ты ничего не путаешь, Мерлью? – забеспокоился Найл, услышав столь неприятный прогноз. Чай, полторы тысячи лет живешь, для тебя годом больше, годом меньше…

– Нет, Посланник Богини, этот год я не спутаю ни с одним другим, – голос хозяйки Серых гор окреп. Теперь с правителем разговаривала уже не та девчушка, с которой он совсем недавно боролся в подземном городе Дира под улюлюканье сверстников, а властная повелительница, всепроницающему взору которой подвластно прошлое и будущее. Этот год подарит тебе изрядно радостей и тревог, счастья и горя. Тебе предстоит пройти немало дорог и познать много тайн. Вот только меня, извини, весь этот год ты больше не увидишь… Именно потому, что этот год я не перепутаю ни с одним другим.

На ведущей к воротам улице показалось несколько женщин в длинных платьях, которых конвоировало пятеро пауков и двое парней под предводительством Юлук. Мимолетное соприкосновение сознаний, и Найл остро ощутил как болят натертые соски расплющенных грудей – трофейные доспехи для женщин явно не предназначались.

– Ты собираешься покинуть меня прямо сейчас? – правитель резко наклонился к Дарующей Дыхание, но мрак под капюшоном не выдал ему даже блеска глаз собеседницы.

– Э-э, нет! – Магиня вскинула руку и покачала у Посланника перед носом пальцем с остро наточенным и окрашенным в алый цвет ноготком. В отряде шерифа почти триста воинов. Тебе не кажется, что половина оружия по праву принадлежит мне?

– Кажется, – повеселев, кивнул правитель, – без тебя этот город мне бы ни в жизнь не взять, прекраснейшая из женщин!

Пальчик, который только что маячил у него перед глазами, принадлежал если и не девушке, то уж во всяком случае и не старухе, а значит, все было не так плохо. Найл взялся за ограждение помоста, легко перемахнул через него и спрыгнул вниз.

– Вы не ушиблись, мой господин? – забеспокоилась Нефтис, охранявшая внизу подходы к воротам.

– Все в порядке. Посланник подобрал выпавшее копье и двинулся навстречу женщинам. Телохранительница шагнула следом.

Первой, закинув руки за спину и гордо вздернув подбородок шествовала невероятно худосочная девица. Из-под длинного – ниже колен – подола платья выглядывали ножки-тростиночки, из рукавов тянулись ручки-травинки. Казалось, это щуплое существо должно сгинуть под первым же порывом ветра. Даже Найл, всегда считавшийся среди обитателей города пауков щуплым подростком, рядом с этой «красоткой» казался атлетом.

Впрочем, надо отдать ей должное, держать себя в руках девица умела: хотя в сознании ее царил страх на грани паники, внешне пленница смотрелась совершенно спокойной.

Двое женщин позади девицы выглядели куда естественнее – округлые, хотя и дряблые, плечи, розовые упитанные руки, нормальные ноги. Из-под платья выпирали нормальные формы беременных женщин. В сознании женщин царил страх, но страх не за себя, а за дочку князя, которую им не удалось уберечь.

– Ах вот оно что, – кивнул Найл, переводя взгляд на щуплую девицу. Княжна. Какой приятный сюрприз!

Пленнице захотелось сказать какую-нибудь колкость, но на этот раз страх оказался сильнее, и она промолчала.

Последней вели старуху лет семидесяти, тощую, как княжна, но с пятнисто-желтой, покрытой оспинами кожей. Белые, редкие волосы, втянутые в рот губы, отвислые морщинистые щеки.

Впервые в своей жизни Найл видел настоящую, живую старуху. Да, конечно, иногда, в минуты самого плохого настроения Магиня тоже становилась древней, как мир, старицей – но то происходило совсем иначе. Старость хозяйки Серых гор казалась эфемерной, ненастоящей. Это были не годы, а тень веков. А здесь…

– Обнажите ее, – приказал правитель.

Женщины испуганно охнули, старуха попятилась. Юлук выдернула меч, быстрым движением засунула лезвие пленнице под воротник и резко опустила его вниз. Темная ткань с треском разошлась и тяжело упала на пыльную улицу. Старуха суетливо попыталась прикрыть наготу руками, хотя, собственно, скрывать было нечего: вместо грудей висели два блеклых кожаных лоскутка; ключицы, ребра, бедра выпирали наружу, мышцы на ногах отсутствовали начисто, и казалось непонятным, как это существо вообще может передвигаться. Все тело покрывали черные и коричневые пятна, раскиданные по коже цвета гниющей тины. Найл попытался представить себе, что он сам будет так выглядеть всего лишь через пятьдесят-шестьдесят лет, и ему стало муторно.

Нет, смертоносцы совершенно правы – человек не должен доживать до такого состояния. Возможно, отправлять всех в Счастливый Край в сорок лет и жестоко, но допускать сильных и красивых людей до такого состояния…

Посланник поморщился, отвернулся.

– Прикажешь умертвить ее? – отозвался в сознании вопрос Дравига, и Найл ощутил, что столь уродливое двуногое восьмилапому соратнику противно даже лишать жизни.

– У нас есть кого убивать, – покачал головой правитель. Армия шериф на подходе.

Найл вскинул глаза на Юлук:

– Возьми двух воинов, нескольких пауков, погрузи княжну и обеих беременных женщин на лодку, отвези к порогам. Там пересади на наши корабли и отправь в город. Тройлек давно ждет эту добычу.

– Они не беременные, – неожиданно поправила воительница, – они просто очень толстые.

Найл перевел взгляд на животы дородных пленниц и прыснул в кулак. Ближайшие воины тоже расхохотались, и только пауки остались невозмутимы – чувство юмора так и осталось недоступным для их сугубо логичного разума.

– В общем, забери всех троих и отправь в город. Наши корабли должны ждать у порогов, я отдал приказ еще до выхода в поход.

– Но у меня нет лодки, Посланник, – с некоторым замешательством напомнила Юлук.

– Скоро рыбаки начнут возвращаться с озера. Выберешь самый большой баркас и погрузишься на него.

– Но я не знаю, где пороги…

– Рыбаки должны знать. Если им дорога их жизнь и жизнь их семей, они сами укажут дорогу и отвезут в нужное место. Посланник чуть выждал, давая девушке возможность задать еще вопросы и добавил. Юлук, у тебя хватает и ума, и опыта. Ты справишься. Действуй сама.

– Что вы хотите сделать с няней! – закричала княжна, но правитель уже отвернулся и выбросил мысли о пленниках из головы. Настал час позаботиться об армии северян.

Впервые воины севера встретились с армией Смертоносца-Повелителя всего лишь два года назад, и примерно полторы тысячи двуногих бойцов при поддержке сотни боевых пауков наголову разгромили почти десятитысячную армию восьмилапых в песках у плато древней Крепости. Поражение дорого обошлось империи Смертоносца-Повелителя. Сам повелитель пауков добровольно прекратил свое существование, передав свою власть Найлу. Тысячи людей и смертоносцев отправились в изгнание и почти все сгинули в безжалостных просторах пустыни и хищных джунглях Дельты. Беглецов уцелело считанные десятки – но это были уже не сытые и ленивые, самодовольные хозяева жизни, не покорные безвольные рабы, а закаленные лишениями выносливые и хладнокровные бойцы.

Две тысячи пауков и сотня двуногих бойцов, из которых лишь три десятка имеют настоящее боевое оружие – против трехсот закаленных в бесконечных войнах северян. Соотношение сил казалось примерно таким же, как и два года назад, на этот раз пришельцам противостояли не безликие массы подданных Смертоносца-Повелителя, а братья по плоти: новый народ, возникший во время скитаний, соединенный единым сознанием. Народ, все представители которого – и двуногие, и восьмилапые – считали друг друга близкими родственниками.

Первый раунд схватки за Приозерье выиграли братья по плоти – в то время, как шериф вместе со своим отрядом ждал врага на узком перешейке между побережьем и горным отрогом, Магиня провела войско по дну озера прямо к городу и защищающей ущелье крепости.

Теперь северяне торопились назад, к своему родному селению, которое им предстояло уже не защищать, а штурмовать. Близилось генеральное сражение, которому и предстояло решить исход скоротечной войны за право обладания землями по эту сторону заснеженных вершин Северного Хайбада.

– Нефтис, – приказал правитель, – пусть люди подкрепят свои силы и догоняют нас, а я с Дравигом выступаю навстречу шерифу.

– Я иду с вами, мой господин, – категорически заявила женщина. В словах телохранительницы звучала такая решимость не отпускать правителя одного ни на мгновение, что Найл махнул рукой и спорить не стал.

– Навул, – увидел он парня, на лбу которого после кровавой схватки в казарме северян остался широкий шрам. Выбери себе пять человек. Останетесь здесь. Остальные, как поедят, пусть догоняют смертоносцев. Дравиг оставит вам в помощь еще полсотни пауков. Закройте ворота, выставьте посты на стенах. Будьте осторожны: возможно, кому-нибудь из северян удастся пробраться сюда незамеченным.

– Я понял, Посланник, – подросток легко перекинул копье в левую руку и кивнул. Скот на берегу мы отдадим восьмилапым, а сами найдем еду попроще, да?

Последняя фраза прозвучала не столько как приказ, сколько как вопрос, но Найл не стал отвечать – пусть привыкает командовать сам. На расстоянии полета стрелы от городских стен росла только высокая душистая трава, щедро раскрашенная алыми маками, голубыми колокольчиками, белым клевером, бирюзовыми люпинами, фиолетовыми ирисами, желтые лютиками. Выросшего в безжизненных песках пустыни Найла кольнуло завистью к северянам, любующимся каждый день подобным многоцветием.

Кое-где по травяным зарослям ползали забавные мохнатые и пузатые насекомые с короткими декоративными крылышками. Они неторопливо тыкались головой в каждый бутон, громко чмокали и ползли дальше, оставляя за собой полосу примятой травы. Время от времени насекомые останавливались, начинали беспокойно топтаться, после чего громко и басовито чихали, распространяя по сторонам целые облака налипшей на бока пыльцы.

Размером насекомые ненамного превышали ос. Точно, так же, как у полосатых убийц, из кончиков упитанных брюшек торчали длинные и острые, вызывающие вполне понятное почтение жала.

Еще в траве кормились мелкие – с руку размером – белые с зелеными пятнами гусеницы, и уж их-то восьмилапые не упустили, пожрав с такой скоростью, что движение колонн почти не замедлилось.

Чуть дальше от города начиналось редколесье: одиночно стоящие могучие дубы, клены с огромными разлапистыми листьями, высокие тополя – но не стройные и поджарые, как в городе Смертоносца-Повелителя, а с широкими обильными кронами. Вскоре впереди стала различима зубчатая стена соснового леса, но между ним и травяными лугами внезапно обнаружилось неожиданное препятствие: густая, как тростник, стена невысокого гибкого ольховника с частыми вкраплениями рябины и еще какого-то незнакомого правителю кустарника. Для пауков с их широко расставленными лапами – совершенно непроходимое препятствие.

Двухтысячная армия восьмилапых разбилась на две колонны: одна стала втягиваться в зеленый тоннель по утоптанной тропинке, уходящей в лес, другая двинулась по относительно широкой дороге, втиснувшейся между кустарником и отвесной горной стеной.

«Хорошее место для засады, – мелькнуло у Найла в голове. Поставить в конце тропы пару арбалетчиков и расстреливать выходящих смертоносцев по одному…»

Дравиг заметно содрогнулся, ощутив мысли правителя. Движение армии немедленно остановилось, а несколько пауков, успевших подкрепить силы гусеницами, взметнулись вверх по каменной стене – туда, где ни одна стрела не достанет – и умчались вперед на разведку.

Вскоре движение возобновилось – в ближайших окрестностях обнаружить врага не удалось. А еще через несколько минут восьмилапые вошли под тенистый полог соснового леса. Непроходимые заросли остались позади и пауки быстро разбежались в разные стороны – охотиться.

Посланник стиснул зубы, но промолчал. Смертоносцы не ели уже несколько дней. Впрочем, несколько дней голода для них – пустяк. Они способны обходиться без пищи месяцами.

Но вот многодневные переходы через пески и горы требовали много сил – а значит, и еды. Несмотря на близость врага Найл был вынужден разрешить своему войску рассыпаться в стороны в поисках пропитания.

Жители Приозерья, похоже, не очень жаловали вниманием окрестные леса, и дичи здесь водилось в достатке: крупные черные мухи, серые с темными полосами кузнечики, таящиеся в лесной подстилке слизняки, мелкие синие стрекозы. А еще – странные коричневые личинки размером с человека, медленно ползущие по соснам от корней к вершинам и начисто обгрызающие с деревьев кору. После личинок оставалась только крупнозернистая сухая пыль на земле, да устремленные ввысь, плачущие душистой янтарной смолой белые стройные стволы.

Правитель обратил внимание на темно-бордовые зернистые ягоды, рядком висящие на ветке низкого куста, сорвал одну и положил себе на язык.

– Ух ты, какая сладкая!

– Осторожней, мой господин, – предупредила Нефтис. – Они могут быть ядовитыми.

– Да ну, – не поверил Найл. – Они такие сладкие, что сами в рот просятся. Если куст не хочет, чтобы его ягоды кто-то съел, зачем делать их вкусными?

Правитель быстро обобрал всю ветку, переправив ягоды в рот. Нефтис, которая четвертый день маковой росинки не имела, тоже сломалась и присоединилась к пиршеству своего повелителя. Наслаждаясь дарами леса, они совсем потеряли счет времени, а потому вмешательство Дравига оказалось для правителя неожиданным.

– Мы обнаружили их, Посланник!

– Кого? – не сразу сообразил увлекшийся Найл.

– Армию северян.

Старый смертоносец переслал мысленную картинку, и правитель увидел длинную колонну усталых воинов, бредущих по дороге вдоль горного отрога. Долгий поход в погоню за пауками явно не добавил отряду шерифа бодрости.

– Они далеко?

– Полдня пути.

– То есть северяне появятся здесь только поздним вечером?

– Или ночью. А если встанут на привал, то утром.

– Как твои воины?

– Многие еще голодны, – признал Дравиг.

– Ну что ж, – решительно махнул рукой Найл. – Значит, будем встречать их здесь. Ставьте паутину поперек дороги и уводите ее в лес, постепенно заворачивая вдоль гор. Только не очень близко, чтобы северяне не сразу заметили. Пусть сперва зайдут поглубже в «мешок», а мы их тем временем еще и сзади огородим.

– Обычную паутину ставить или ловчую? – уточнил Дравиг.

Разница состояла в том, что «обычная» паутина была заметно толще и очень плохо растягивалась. Смертоносцы использовали ее для строительства гнезд, создания коконов, для спуска с высоты или переправы с одного высокого здания на другое. Ловчая нить казалась намного слабее – значительно меньше в диаметре, она легко растягивалась во много, много раз. У жертвы создавалось обманчивое впечатление будто нить можно легко порвать – но она тянулась и тянулась, все сильнее затрудняя движение. Стоило в этот миг добыче хоть немного повернуться из стороны в сторону – и она оказывалась опутана нитью вокруг всего тела. Чем больше жертва трепыхалась и сопротивлялась – тем сильнее запутывалась, иногда полностью превращаясь в кокон без всякого участия паука.

Смертоносцы ловчих сетей не применяли уже много сотен лет. Теперь они охотились, полагаясь на ментальную силу своего разума – выпугивая дичь из укрытий импульсами страха, а затем парализуя волей. Однако искусство сознания тонкой и липкой нити пауки отнюдь не утратили – это мастерство сохранялось в их могучих телах на уровне инстинкта, как любовь к воздушным полетам или стремление к продолжению рода.

– Ловчую сеть плетите, – решил правитель, – но погуще. И ставьте ее в несколько рядов. Северяне не должны разглядеть вас за паутиной.

Успевшие перекусить восьмилапые тут же принялись за работу, короткими ударами кончиков брюшек прилепляя чистые и блестящие нити к скале, от нее натягивая к ближайшей сосне, потом опять к скале или к другой сосне – как взбредет в голову ткущему ловушку смертоносцу.

Быстро стало ясно, что поперек дороги и вокруг будущей ловушки вырастает не несколько стен, как задумывал Найл, а одна широкая, метров в пятнадцать, из беспорядочно переплетенных паутин. Однако ясно было и то, что подобное препятствие совершенно непроходимо для любого бескрылого существа.

Число трудящихся пауков постепенно вырастало – все новые и новые «ткачи», успевшие поймать лесное насекомое и насытиться, возвращались в ряды армии. Стена быстро вырастала в высоту, становилась плотнее и плотнее, уходя от горного отрога в лес метров на триста, после чего поворачивая вдоль дороги и, постепенно истончаясь, уходя навстречу врагу чуть ли не на полтора километра.

– Главное, чтобы не заметили раньше времени, – прикусил губу правитель. Если пойдут по дороге, то пока уткнуться в стену, пока сообразят, пока развернутся, мы им пути отхода отрежем… А если лесом на город двинутся – весь труд насмарку. Как считаешь, Дравиг?

Посланник повернулся к старому восьмилапому воину, ворс на хитиновом панцире которого успел выцвести от времени и стать совершенно седым.

– Они торопятся к городу, – резонно ответил смертоносец. – По дороге двигаться быстрее.

– Но они отлично знают окрестности, – со вздохом парировал Найл. – Шериф может выбрать и иной путь.

За минувшие месяцы Посланник успел убедиться, что важнейшим залогом победы является внезапность. Атака в неожиданном месте, в неожиданный момент. Если он догадался миновать засаду противника озером, то почему бы врагу тоже не организовать обход, не появиться там, откуда не ждут? Ведь шериф опытный воин и не может не понимать столь элементарных вещей!

– Поешьте, мой господин, – окликнула правителя Нефтис.

Оказывается, из города уже подошли люди. Ровная двойная колонна подданных Магини, сжимающих плетеные щиты и короткие копья с иззубренными костяными наконечниками, и нестройная толпа братьев, одетых в трофейные доспехи, с крепкими деревянными щитами, длинными копьями, кончики которых украшала отливающая на солнце сталь, с широкими мечами на боках.

Что ж, если северян удастся разгромить, обитатели озер окажутся вооружены никак не хуже братьев по плоти. Сколько он обещал хозяйке Серых гор? Половину захваченного оружия?

На миг Найл забеспокоился – уж не создаст ли он своими собственными руками у себя под боком сильного и опасного врага? Однако беспокойство быстро рассосалось. Ни при каких обстоятельствах Посланник не мог поверить, что подруга детства начнет с ним кровавую вражду. Пусть у нее будет сильная армия, пусть вырастают сильные, смелые и красивые подданные: вряд ли принцесса Мерлью станет опасным агрессором, но почти наверняка окажется хорошим союзником.

– Отдыхайте, – разрешил Посланник порозовевшим от обильного обеда людям, принял из рук телохранительницы пухлый прямоугольный пирог и немедленно запустил зубы в его мягкую податливую плоть.

Внутри оказалась мелко порубленная, остро пахнущая, чуть солоноватая белая рыбная мякоть, перемешанная с каким-то зерном. Из братьев никто ничего подобного готовить не умел, и Найл понял, что Навул обеспечил воинов пищей самым простым из способов: прошелся по домам и собрал все, что есть съестного. Наверняка, подобная ревизия не вызвала восторга у горожан – но Найл уже успел узнать от Тройлека, как обходятся с захваченными селениями сами северяне. По сравнению с ними – местные жители должны считать, что очень дешево отделались.

– Разведчиков заметили, Посланник! – предупреждение Дравига заставило Найла мгновенно забыть про еду.

Смертоносец выстрелил картинкой, и правитель глазами ушедших вперед восьмилапых увидел, как от отряда северян отделились и устремились вверх по склону четыре паука.

– Пусть не рискуют, – предупредил Найл.

– Разведчиков больше, – успокоил Посланника Богини старый смертоносец.

Среди обитателей паучьего города тоже изредка случались разногласия и даже стычки. Восьмилапые использовали в схватках свою силу воли, умение наносить парализующие или пугающие удары. Дравиг точно знал – если в поединке один на один победу приносить мастерство и воля, то при групповой сваре результат зависит только от численного превосходства. Десять разумов всегда обладают большей ментальной силой, чем четыре.

Боевые пауки северян приближались, отчаянно испуская импульсы страха.

– Глупо, – прокомментировал Дравиг. – Пауку паука никогда не испугать. Лучше бы прикрылись ВУРом. Из-под объединяющего разумы взаимоусиливающего резонанса невозможно наносить удары, зато этот волевой щит не пробьет никакая ментальная сила.

На телах северных пауков уже ясно различались защитные ромбики на спинах, сверкали отраженным солнцем глаза, мелькали мохнатые лапы. Под брюхом одного из них Найлу померещилось нечто странное. Дравиг, ощутив интерес правителя, сделал картинку в этом месте четче, крупнее, и оба командира почти одновременно воскликнули:

– Самострел!

Тут же тело Найла скрутила резкая боль в животе. Правитель, охнув от боли, осел на землю, и его тут же отпустило – смертоносец оборвал мысленный контакт.

– Что с вами, мой господин?! – кинулась к нему Нефтис, но Найл уже поднимался на ноги.

– Ну? – потребовал он ответа.

– Их больше нет, Посланник, – с чувством огромной вины, перемешанной со скорбью ответил Дравиг.

Да, северяне хорошо, очень хорошо умели воевать и были невероятно опасным противником. Они снова умело использовали во вред уроженцам пустыни их основной козырь – постоянный мысленный контакт. Благодаря этому контакту смертоносцы всегда действуют как единое целое, всегда знают с кем и что происходит, путь даже на расстоянии в несколько переходов, благодаря этому контакту они всегда готовы прийти на помощь друг другу или просто дать нужный совет. Однако, через этот самый контакт боль одного из пауков мгновенно передается всем остальным. Спрятанный под брюхом арбалет, один точный выстрел – и весь отряд разведчиков оказался на несколько секунд скручен общей раной. Вполне достаточно – боевые пауки несколькими парализующими ударами сбросили их под ноги закованной в латы двуногой пехоте.

– Больше никого не посылай, – предупредил Найл. – Будем ждать.

Гибель разведчиков заставила Посланника вспомнить еще про одну излюбленную северянами тактику – проникновение в мысли предводителя вражеских войск. Хотя князь вряд ли стал бы оставлять в глухом далеком гарнизоне хороших специалистов по чужим разумам, но сбрасывать эту опасность со счетов все же не следовало.

– Дравиг, Нефтис! – громко объявил правитель. Всем отдыхать и набираться сил! Враг устал, он вымотан до предела и слаб. Отдыхайте, нам нечего бояться.

Впрочем, у людей, совершивших тяжелый переход по дну глубокого озера, захвативших Приозерье и только что впервые за много дней сытно поевших и так слипались глаза. Смертоносцы, не привыкшие обсуждать полученные приказы, тоже замерли кто где стоял, и перестали мыслить – в отличие от людей восьмилапые думали не постоянно, а только над возникающими перед ними проблемами. Вскоре над лагерем в лесу повисла тишина.

Найл достал пробирку с зельем Магини, блокирующим любые ментальные излучения и занес над ней руку – но в последний момент одумался. Если начнется бой, то ему придется командовать не только людьми, но и пауками, а смертоносцы воспринимают только мысленные команды. Правитель обязан был исчезнуть из ментального пространства, сделав это так, чтобы в любой момент суметь вернуться.

Посланник медленно убрал пробирку, поднял глаза к голубому небу. До сумерек оставалось не больше двух часов.

«Отряд шерифа еще очень далеко, – четко и ясно повторил Найл. – Скоро ночь, они остановятся, разобьют лагерь, и раньше утра им до нас не добраться. Можно спокойно отдыхать».

Посланник Богини сел на землю, откинулся спиной на теплый, сладко пахнущий ствол сосны и закрыл глаза.

… Магиня… Смеющиеся глаза светлокожей девчонки по имени Мерлью, горячее дыхание и осторожное покусывание за ухо, навеки оставшиеся в памяти со времен детства и – серый бесформенный балахон. Она не пришла в лес, но прислала своих воинов. Чего-то боится? Или полностью ему доверяет?

Найл не стал задумываться над этим вопросом. Мысленно он отодвинулся от него, наблюдая как клубящийся сгусток проблемы шевелится в сознании и постепенно тает, не получая ментальной поддержки. Взамен пришло воспоминание об уродливой старухе, пережившей все возможные пределы, и сознание правителя едва не всколыхнулась от брезгливости – но Найл смог удержать состояние отрешенности. Старуха исчезла, уступив место проплывающим над головой днищам рыбацких лодок. Они уже никак не могли вывести тренированный разум Посланника Богини из равновесия. Найл по-прежнему не принимал участия в происходящих в его собственном сознании процессах – и мысли становились все более и более мелкими и незаметными, пока, наконец, не исчезли совсем. Разум правителя стал чист и гладок, как озеро перед Парящей Башней ранним тихим утром. И тогда Посланник разлил свое сознание вокруг себя.

Ничем не сдерживаемое внутри земной оболочки, не скрученное вихрями мыслей или проблемами тела, не зажатое рамками привычек или необходимостью действий, сознание расширилось во все стороны на много, много километров, и Найл увидел окружающий мир таким, каким видят его привыкшие к ментальному восприятию смертоносцы.

Мертвенный мрак над головой, темные холодные скалы и серые силуэты деревьев. Теплые розовые искорки мелких глупых существ, ухитрившихся скрыться от голодных пауков, красные огоньки самих смертоносцев и алые точки от разумов людей. Даже отсюда, из предгорий было заметно зарево в стороне Дельты – там, где растет Великая Богиня. А вот со стороны вершин Северного Хайбада или вулканических озер, спрятавшихся среди Серых гор, тянулась темнота.

Мир ментального плана. Только побывав здесь, становилось понятно, почему пауки не делят предметы на живые и мертвые. Если человек привык считать себя, смертоносцев и жуков-бомбардиров существами разумными, прочих насекомых, рыб и животных глупыми, но обладающими сознанием, растения – живыми, но не имеющими сознания, а камни, песок, воду – мертвыми объектами, то пауки признавали имеющим разум все, что только существует под солнцем. Ведь оставить свой след в ментальном плане способен только разум. Если ушедшая в мир мысль ощутила присутствие камня – значит камень обязан обладать хотя бы крошечным сознанием.

Между холодным склоном горы и серыми зарослями леса вытянулась цепочка теплых огоньков. Не пылающих, а просто теплых – видно, действительно сильно устали. Сейчас Найл не боялся, что его могут услышать: ведь он не мыслил, он только воспринимал окружающую действительность – а потому правитель смело потянулся навстречу огонькам.

Они находились совсем рядом – без поддержки соединенного разума пауков Посланник мог расширять свое сознание от силы на день пути. Еще три-четыре часа, и отряд шерифа окажется совсем рядом. Сосредоточившись на огоньках разума, Найл даже смог понять, почему эти усталые воины так торопятся. Они рассчитывали на внезапность. Шериф надеялся, что захватившие город пришельцы никак не ожидают ночного нападения и будут плохо ориентироваться в незнакомом месте. Неожиданность и паника врага вполне смогут компенсировать усталость воинов.

На сосновый лес опускалась ночь.

Посланник ждал. Он растворился в пространстве вокруг отряда северян. Он стал землей, по которой они шли, стал скалой, возвышающейся над их головами, стал воздухом, которым они дышали. Он стал ими самими. Он ощущал боль их мышц, тяжесть доспехов, потертости натруженных ног, страх за оставшихся в городе жен и детей, и усталость, огромную усталость, такую, что хотелось как можно скорее увидеть врага, вступить в бой и даже не победить, а просто умереть, разом избавившись от столь невыносимых мук.

Все ближе и ближе подходила колонна воинов к тому месту, где безмятежно отдыхали братья по плоти, пока в ночной тиши Посланник Богини не открыл глаза и не произнес одного короткого слова:

– Пора.

Подхлестнутые мысленным приказом очнулись от забытья смертоносцы и устремились вперед, к каменному отрогу, лихорадочно завершая плетение паутинной стены вокруг попавшихся в капкан врагов.

– Дравиг! – окликнул старого воина Найл, и отдал приказ незанятым в строительстве паукам выдвинуться к дороге и нанести по ней удар парализующей волей.

И почти в тот же миг со стороны гор послышалась тихая ругань северян, попавшихся в темноте в паутину. Под парализующими ударами ругань мгновенно оборвалась. Послышались частые щелчки стрел, вонзающихся в древесные стволы, обрубающих сучки. Посыпались перезревшие шишки. Одна из посланных наугад стрел зацепила-таки смертоносца по панцирю, не столько причинив боль, сколько испугав молодого паука. Прокатившаяся по ментальным контактам волна ненадолго сбила общий боевой настрой, и отряду шерифа удалось отступить от препятствия. Арбалетная стрельба прекратилась – смертоносцы тут же устремились в погоню за отступающим врагом, старательно испуская лучи ужаса и ловя ответные импульсы страха. Кое-кто из северян поддался панике и начал стрелять в темноту – пауки предпочли отступить, издалека прислушиваясь к мыслям врагов.

Спустя полчаса северяне наткнулись на вторую стену из паутины, которую восьмилапые успели возвести за их спиной. Как ни странно, они ощутили не испуг, а облегчение: идти больше некуда. Можно лечь на землю и отдохнуть.

– Э-э, нет, – забеспокоился Посланник, – отдохнувший противник нам ни к чему. Дравиг, пошевели их!

Смертоносцы, забираясь в сосновые кроны, вновь стали подкрадываться к врагам и накатывать на них волны ужаса. В ответ то и дело начинали лететь стрелы – пауки шарахались назад, потом снова подкрадывались и опять излучали страх. Ночные маневры прекратились только в предрассветных сумерках, когда стало ясно, что силуэты восьмилапых на фоне неба вот-вот станут хорошо различимой целью.

Северяне забылись глубоким сном, больше похожим на потерю сознания, а Найл тем временем приказал поставить поперек отведенного противнику пространства новую стену, сокращая размер «загона» почти вдвое. Смертоносцы трудились на виду северян, на расстоянии примерно в полтора арбалетных выстрела, но воины шерифа настолько вымотались, что уже не имели сил подняться на ноги и отогнать братьев по плоти.

– Посланник, – подошла к правителю Кавина и подергала его за край туники. Разреши мы перейдем через стену и повяжем их всех, пока спят?

– Нет, – покачал головой Найл. – Арбалетная стрела пробьет тебя насквозь, даже если ее выпустит очень усталый человек. Пусть лучше северяне попытаются переправиться через стену, а мы подождем здесь.

В том, что шериф способен прорваться сквозь паутину, Посланник был уверен абсолютно – слишком часто северяне воевали между собой в своих густых лесах, почти всегда в рядах их армий сражались пауки. Наверняка не один раз приходилось им штурмовать подобные заграждения. Вопрос состоял в том, сколько сил требовал подобный штурм. Что окажется проще – трем сотням воинов прорывать паутину, или двум тысячам смертоносцев ставить новые препятствия.

– Дравиг, – решил перестраховаться правитель, – поставь метрах в ста от первой стены еще одну, хорошо?

– Как прикажешь, Посланник.

– Нефтис! – закрутил Найл головой в поисках своей верной телохранительницы.

– Да, мой господин, – женщина была совсем неподалеку, сидела рядом с группой других братьев.

– Разбей озерных жителей на группы по три человека и расставь их вдоль стены метрах в ста от нее. Объясни, что они должны будут прикрывать пауков от стрел. Понятно?

– Да, мой господин.

– Попробуем устроить шерифу достойную встречу.

Первые мысли по планированию предстоящей схватки возникли у Найла на основе одного очень простого факта: в составе армии северян находились только арбалетчики.

Из знаний, которые вкачал ему в память компьютер Белой Башни, правитель знал, что у арбалета и лука нет особых преимуществ друг перед другом. Да, из арбалета легче попасть в цель и стреляет он заметно дальше лука. Зато лук в несколько раз легче, во много раз скорострельнее, а тренированный стрелок поражает из него цель ничуть не хуже арбалетчика. В старину обязанности между видами оружия распределялись так: тяжелыми арбалетными болтами отстреливались защитники городов и крепостей, а профессиональные воины ходили в походы с легкими колчанами за плечами.

Князь Граничный мог отказаться от столь практичного и удобного вооружения только по одной причине: в бою лучники попадали под удар парализующей воли еще до того, как успевали сделать первые выстрелы, а потому в схватках с пауками оказывались совершенно бесполезны. Видимо, полет арбалетной стрелы тоже находится где-то на пределе возможного – значит, пауки вполне могут побороться с северными стрелками. Особенно, если тем придется стрелять из-за стены наугад.

Интересно, каким способом шериф попытается вырваться из ловушки?

Шевеление в стане врагов началось вскоре после полудня. Найл приказал всем немедленно занять исходные позиции: три десятка смертоносцев замерли неподалеку от стены под прикрытием плетеных щитов, остальные отступили за пределы досягаемости стрел. Серую массу пауков прикрывала редкая цепочка закованных в латы двуногих братьев по плоти. Сам Найл вместе с Нефтис и Дравигом выбрал позицию примерно посередине, рядом со старой дуплистой сосной, за которой в крайнем случае можно будет укрыться от обстрела.

По ту сторону стены послышались громкие равномерные стуки. Смертоносцы испустили первые импульсы страха, поймали отклики из-за стены и ударили парализующими лучами. Стуки смолкли. Прилетело несколько одиноких арбалетных стрел и бесшумно утонули в мягкой лесной подстилке, а через пару минут Найл заметил, как на сосну по ту сторону стены карабкается человек.

Арбалетчик! Собирается стрелять не наугад, а прицельно! Только этого не хватает.

– Внимание! – правитель вызвал на себя сознание всех тридцати передовых смертоносцев, ощутил как рывком расширяется сознание, и коротко выплеснул объединенную волю в смельчака, представив себе бессильно разжимающиеся пальцы.

– А-а-а! – фигурка отделилась от кроны и ухнула вниз.

Посланник увидел немного в стороне еще одного стрелка и повторил импульс в его направлении. Стрелок громко выкрикнул какое-то ругательство и тоже рухнул вниз. Правда, второй арбалетчик не успел забраться высоко и наверняка остался жив.

Найл выжал немного, ожидая появления новых верхолазов. Желающих больше не нашлось, и правитель ослабил волю, предоставляя смертоносцам самостоятельность. Продолжавшийся все это время стук снова затих.

– Чем они там стучат все время? – пожал плечами Посланник. Не стену же рубят? Внезапно сквозь кроны прошелестело целое облако стрел, звонко зацокав по крепким стволам. Спустя несколько минут тишину развеял еще один обстрел, и тут же болезненно вскрикнул кто-то из людей – шальная стрела пробила тонкий щит и вонзилась озерному жителю в плечо.

– Пусть в тыл отойдет! – крикнул правитель, имея в виду раненого.

Опять послышался шелест – одиночная стрела бессильно ткнулась в щит Нефтис, еще одна чиркнула Найла по шлему. Зато рядом с раненым на этот раз вскрикнуло сразу несколько людей.

– Да ведь они на звук бьют! – догадался Посланник и громко закричал: – Молчите!

Очередная волна стрел сделала его совет бесполезным. Все четверо воинов – паук и трое озерных жителей – лежали без движений, истыканные толстыми и короткими арбалетными болтами.

Послышался треск – несколько сосновых вершин качнулось и плавно рухнули на белые паутинные стены, подмяв их своим весом чуть ли не на полметра.

– Так вот оно что… – прошептал Найл, берясь за копье двумя руками.

Вновь прошелестели стрелы, но на этот раз найти себе жертву им не удалось.

– Улла! – по перекинутым через стену стволам бежали, устрашающе вопя и размахивая мечами, северяне.

Найл, не раздумывая, бросился к стене, держа направление на ближайший ствол. К вершине этого дерева добежало пятеро воинов – но тут выяснилось, что все происходит не совсем так, как они ожидали: северяне остановились среди густых ветвей, начали подпрыгивать, глядя вниз. Вершина возвышалась метрах в десяти над землей и упорно не желала опускаться. Воины переглянулись, и повернули обратно. Внезапно последний из них поскользнулся, завалился на сторону и застрял в ветвях. Второй оглянулся, протянул руку.

Посланник оценил расстояние, замахнулся и метнул копье. Острие ударило северянина в грудь, но доспеха пробить не смогло. Воин отпустил своего товарища, перехватил оружие и с силой швырнул обратно в Найла – тот еле успел увернуться. Тут же над ухом раздался резкий выдох. Бросок Нефтис оказался более удачным – копье насквозь прошило северянину бедро. Раненый взмахнул руками, теряя равновесие, ухнулся вниз и, вопя от боли, повис на легшем поперек стволов древке.

Нефтис вскинула щит – Найл тут же ощутил удар в плечо и увидел, как в щите и в руке женщины образовалась маленькая светлая дырочка. Отверстие тут же залило кровью, а телохранительница вскрикнула от боли. Щит опустился. Стоящий на стволе арбалетчик уже заваливался в толстую паутинную стену, изумленно выпучив глаза. Похоже, попал под парализующий удар. Найл оглянулся и замахал руками на набегающую массу братьев по плоти – серых смертоносцев и сверкающих доспехами людей:

– Назад! Немедленно назад!

Атакующая живая лавина стала притормаживать, но остановиться сразу не смогла.

Послышался зловещий шелест.

Правитель зажмурился, сжавшись в ожидании чужой боли, и спустя мгновение стрелы ударили в живую плоть. Двухтысячная масса пауков в долю секунды из могучей армии превратилась в страдающую единой мукой безвольную плоть.

Найл выдернул меч и развернулся к стене, готовясь к новой схватке.

Повисший на копье северянин уже затих, не подавая признаков жизни – только залившая тело кровь еще продолжала капать на землю. Возле него уже крутилось несколько крупных черных мух. Второй воин продолжал крутиться в ветвях: толстый изогнутый сук вошел ему под панцирь у затылка и вышел позади плеча, не давая бедолаге ни спрыгнуть вниз, ни выбраться обратно на ствол.

Прошла минута, другая. Очередная атака не началась, залпов из арбалетов тоже больше не повторялось. Посланник оглянулся и начал медленно пятиться. Раненая Нефтис шла следом, стараясь прикрыть его своим телом от возможных выстрелов.

Пауки уже смогли справиться с болью – раненые «зашорили» сознание, обрывая мысленный контакт, здоровые стряхивали с себя чужие эмоции и торопливо отступали на безопасное от стрел расстояние.

Когда стену и людей разделила полоса в две сотни метров, Найл с облегчением перевел дыхание и сел на усыпанный хвоей пенек.

– Вы целы, мой господин? – забеспокоилась Нефтис.

– Да, – кивнул Найл. – А как твоя рука?

– Не знаю…

Левое предплечье было неестественно выгнуто, но кисть продолжала крепко сжимать ремень щита.

– Ну-ка, разожми пальцы… – правитель осторожно стянул у нее с руки щит, потом осторожно ощупал место неестественного изгиба. Кажется, одна кость сломана.

Нефтис вытерпела всю процедуру, крепко стиснув зубы, а потом не к месту поинтересовалась:

– Скажите, мой господин, а зачем они на деревья полезли?

– Через стену перебраться хотели, – Найл жестом подозвал к себе одного из смертоносцев, – по стволу перебежать. Ты потерпишь пару дней, Нефтис? А то я сейчас не могу – вдруг опять атака начнется?..

– Не беспокойтесь, мой господин… – она болезненно прикусила губу, потом опять спросила: – Так почему тогда не перебежали?

– Позволь мне, Посланник, – откуда-то сбоку появилась Кавина. Она деловито отодвинула правителя в сторону, приняла из брюшка смертоносца немного паутины себе на ладонь и ловко замазала кровоточащую рану.

– Не рассчитали, – ответил-таки Найл на последний вопрос телохранительницы. Заметь, счет паукам в их войске идет на десятки, а нас здесь тысячи. Они просто не ожидали что стена паутины окажется такой ширины. Надеялись или оборвать паутину тяжелым стволом, или перебежать по нему, а потом опрокинуть, как качели. А не получилось ни того, ни другого. Придется им теперь выбирать или деревья потолще, или подпиливать их ближе к стене, что бы вершина точно по эту сторону на землю опустилась.