Небо и земля Дивов Олег

Военные астронавты все были крепкие мускулистые ребята, и Эндрю в этом плане ничем не выделялся, разве что выглядел чуть помассивнее. Но грудь его располосовали такие шрамы, каких Ива в жизни не видела.

– Не заживляется, – извиняющимся тоном пробормотал Эндрю. – Нужна хорошая пластика, а я не настолько богат.

– Бедный, – прошептала Ива, осторожно целуя его изуродованную грудь. Куртка упала на пол. – Бедный мой Энди…

«Она меня за муки полюбила, – вспомнил Эндрю идиотский стишок, – а я её… за попу укусил. Что угодно, только не это». Его чуть не разобрал нервный смех, так он был взволнован. Но всё-таки понял, что жалости в голосе Ивы ни на грош. А есть нечто на грани любования и восхищения.

– А у меня знаешь какая дырка под грудью? – спросила Ива в перерыве между поцелуями.

– Сейчас посмотрим, – сказал Эндрю, осторожно раздевая её. – У-у… Это ваше Сердце, капитан?

– Да. А это, – Ива обозначила вопрос прикосновением губ, – ваше, лейтенант?

– Да.

– Ты мне когда-нибудь расскажешь?..

– Клянусь, – выдохнул Эндрю так искренне, что едва не заплакал. Его всего колотило от нежности и восторга.

– Я так ждала тебя… – прошептала Ива, откидываясь назад, чтобы ему было удобнее целовать её напрягшиеся от возбуждения соски.

– Я так мечтал о тебе…

– Ты когда-нибудь делал это наверху? На корабле?

– Нет. Значит, мы друг у друга первые?

– Да… Замечательно, правда?

– Это прекрасно…

– Иди ко мне…

– Милая…

Эндрю не думал, что это окажется так. Он вообще ничего особенного не ждал от сегодняшней встречи. Немолодой уже и много переживший мужчина, он был впервые по-настоящему влюблён. До умопомрачения. И готов ради Ивы на всё, даже на рыцарское обожание издали. Настроился на серьёзный, неторопливо развивающийся роман. Вовсе не хотел форсировать события.

Боялся, наверное.

Но Ива уже не могла ждать. Энди Вернер, обаятельный мужик со страшной тайной за плечами, роскошным «хвостом» за спиной и неумелыми попытками скрывать при разговоре внушительный словарный запас… Он был нужен ей. Ива раньше просто не встречала людей по-настоящему взрослых и по-настоящему сильных глубокой внутренней силой, которая сквозит в каждом движении – и неумолимо притягивает. Ива ещё не нашла своего мужчину. А нужен ей был именно такой.

Недаром она всё хотела прикоснуться к адмиралу и сказать ему что-нибудь хорошее. Но всерьёз полюбить Рашена не получалось, настолько он был далёк от Ивы годами и ответственностью. А вот Энди…

Ива словно всю жизнь его ждала. Он ещё нёс чепуху про местного художника, рисующего красным, а она уже представляла себе, как потрясающе будет то, что ждёт их обоих чуть впереди. Удержать взаимное притяжение трепещущих сердец невозможно, остаётся только покориться ему. В тесной каюте стало вдруг нестерпимо жарко, а потом этот жар собрался у Ивы в груди и внизу живота, и она умерла бы от удовольствия, если бы не мечтала о большем. На двоих.

В вихре эмоций, рвущихся из влюбленной женщины, Эндрю совершенно потерял себя. Он хотел сначала доказать Иве свою нежность, довести её до экстаза одними прикосновениями. А уж потом…

Но Ива раскрылась ему навстречу и направила в себя.

И очень скоро потолок каюты отразил её восторженный крик.

Филипп Эссекс получил награду, в просторечии именуемую «Звезда Урою», в самом начале первой марсианской кампании. Он ходил на дестроере в составе Второго крыла прикрытия группы F и считался лихим командиром, из тех, кого вот-вот начнут звать на борту «драйвер». В несчастливый день, окончившийся подвигом, капитана Эссекса послали в одиночный патруль. Его «Роканнон» должен был утюжить пустынный район марсианской поверхности, местное захолустье, где отродясь не было никакого шевеления – только заброшенные шахты. Их просканировали на оружейный металл и электромагнитные поля, отметили, что шахты пусты, и решили, чисто для мебели, подвесить над районом патрульное судно. Дабы враг худого и не помышлял.

Эссекс крепко выругался и пошёл к месту назначения. По прибытии на точку отметился, приказал экипажу начать плановые работы согласно регламенту – не терять же время попусту, – а сам положил локти на командирский пульт и загрустил. Второе крыло прикрытия должно было в этот день идти в самое пекло, отгонять полчища юрких марсианских файтеров, обеспечивая выброску десанта на Ред-Сити. А он, Эссекс, прохлаждался здесь, над другим полушарием Красной планеты, фактически незаселённым из-за скудости ресурсов. Поверхность не радовала обилием достопримечательностей. Под «Роканноном» простиралась тоскливая равнина и торчала одинокая скала, под которой в незапамятные времена устроили горные разработки, ушли на значительную глубину, да и бросили это дело.

Позднее Эссекс устроил такой скандал, что троих разведчиков списали вниз. Как раз за то, что не догадались забуриться сканером туда, куда в своё время зарылись марсиане. Всего-то и надо было разведчикам – чуть-чуть снизиться и найти, что шахты куда глубже, чем указано на старых картах. Но разведчики не стали утруждаться, а Эссекс в итоге совершил героический поступок, угробил хороший корабль, потерял здоровье и почти весь экипаж.

Потому что под скалой взметнулись облака пыли, шахты вдруг стали пусковыми стволами, и из них рванули вверх продолговатые чёрные тела. Потом выяснилось, что стартовало марсианских дестроеров аж три звена, девять штук. Но в тот момент, слава звёздам, Эссекс не сумел их посчитать и испугаться. Он заорал так, что почти оглох, и врезал обеими руками по контактам. «Роканнон» взвыл, кувыркнулся и рухнул на перехват.

От скалы до побоища над Ред-Сити было всего-то десять мегаметров, и марсиане думали в решающий момент шарахнуть по земному десанту с фланга. Одинокий патрульный дестроер над шахтами их не волновал ничуть, его легко сбивали на взлёте. Марсианским планировщикам была известна тактика землян, и они просчитали любые возможные движения паникующего командира. Едва оторвавшись от поверхности, дестроеры принялись стрелять, перекрывая «Роканнону» пути к бегству. Какой бы манёвр уклонения ни избрал Эссекс, везде его ждала пробоина в борту.

Однако Эссекс не паниковал. Атака оказалась до того неожиданной, что землянин не успел ничего подумать и действовал чисто интуитивно. Он только понял, что дело плохо, и если как-то не разрядить обстановку, то родному Второму крылу ничего не сделается, оно умелое, но вот неуклюжие десантные корабли сильно побьют. А до этого пришибут «Роканнон» и его, любимого, капитана Эссекса. Поэтому землянин подчинился инстинктам. Он не стал выходить на предписанные уставом манёвры уклонения. А просто спикировал отвесно вниз, проскочил сквозь вражеский строй и чудом затормозил у самой поверхности. И пока марсиане расстреливали небо, полагая, что сейчас где-то над ними вспыхнет пламя, Эссекс, подняв колоссальный столб бурой пыли, разворачивал ползущий от натуги по швам дестроер и истерически хохотал. Потому что альтиметр давал у поверхности слишком большую погрешность и упорно показывал: «Роканнон» на сто метров углубился в Марс.

Космический бой – дело заковыристое и, на взгляд непосвящённого, совершенно не поддаётся мало-мальски серьёзному планированию. Боевые корабли нашпигованы помехопостановщиками и всё время сбрасывают ложные цели. Аспидно-чёрная обшивка кораблей эффективно поглощает радарный луч. Засечь истинное местонахождение противника – форменная головоломка. В основном точное попадание достигается анализом траектории целей-обманок. И хорошей работой оптики. Всё-таки какой бы безукоризненной черноты ни был вражеский корабль, где-то да царапнул его микрометеорит. А ещё, как он ни крутись, звезду какую-нибудь возьмёт да заслонит.

И у корабля есть слабое место: корма с хрупкими отражателями. На коммерческих судах отражатель, как правило, один – им опасаться нечего. На дестроерах по четыре, между которыми примостились кормовые батареи. И марсианам стрельнуть бы с кормы в пыльную тучу внизу, но то ли они посчитали, что сами так надымили, то ли просто не успели сообразить. Дестроеры били вверх, отдавая на это часть энергии и потеряв таким образом жизненно важное для них ускорение при разгоне. А «Роканнон» уже встал на ровный киль, высунул из тучи нос, получил идеальную картинку и принялся молотить всеми своими четырьмя основными пушками.

Троих замыкающих он просто, что называется, сбил. Как в тире. Пара из них потеряла ход и начала сыпаться на поверхность, Эссексу прямо на голову. Третий успел слегка отвернуть и погрёб боком, врубив на всю катушку вспомогательные маневровые двигатели в безуспешной попытке их слабеньким упором оттолкнуться от притяжения Красной планеты. Ещё одному дестроеру, поднявшемуся чуть выше, Эссекс так расколотил корму, что тот застрял на опасно низкой орбите, откуда ему была всё равно одна дорога – сбрасывать аварийные модули. Но остальные пятеро марсиан, сообразив, что дали промашку, бросились врассыпную и начали перестраиваться в боевой порядок. Все они были намертво захвачены следящими прицелами «Роканнона», и никакие ложные цели обмануть Эссекса уже не могли.

Но и сам Эссекс был у марсиан как на ладони. Чёрное пятно на фоне бурой поверхности. Минута до торжественного погребения. Сначала ровно полминуты на боевой разворот марсиан. Потом ещё столько же, чтобы накопить энергию для импульса. И гроб.

«Роканнон» с надрывом шёл вверх. Слишком медленно. Реактор захлёбывался – он все силы отдал на стрельбу и теперь не мог обеспечить быстрый разгон. Марсиане перестраивались. Тоже не спеша. Они были по-своему честные ребята, летать учились на Земле и теперь давали Эссексу время подумать – развалиться вместе с кораблём или сбросить экипаж на аварийных модулях. А уж спасатели толпой побегут из замаскированной базы. Ни разу ещё мятежный Ред-Сити не брал в плен астронавтов группы F. Может, даже не убьют.

– Есть подтверждение, – неестественно спокойным голосом доложил старпом. Эссекс кивнул. Второе крыло получило сигнал тревоги и приняло его к сведению. Возможно, на помощь Эссексу уже идёт Успенский на красавце «Фон Рее». Хотя умнее было бы записать «Роканнон» в расход и не гонять корабли туда-сюда попусту. Устав позволяет.

– Когда полная тяга? – убирая руки с контактов, спросил Эссекс. Просто так, чтобы хоть что-нибудь спросить.

– Не успеем, – ответил старпом. Он всё ждал, что Эссекс прикажет садануть одному из марсиан напоследок в борт и всем прыгать в аварийные модули. Но Эссекс решил иначе. И выдал такое, что «Роканнон» на пару секунд утратил боеспособность. Потому что все буквально обалдели. Сам Эссекс потом уверял, мол, на него озарение нашло. Припадок интуиции.

– Внимание! – сказал Эссекс. – Всем стоять! Через тридцать секунд я сброшу модули. Пустые! Ясно?! И уйду на баллистическую. Если кто-то хочет в плен – милости прошу. Думайте.

Воцарилась напряжённая тишина. Экипаж соображал. Кто-то схватился за голову. Но с места никто не сдвинулся.

– Убрать тягу! Энергию в накопители! – с облегчением приказал Эссекс. – Когда приблизятся, бьём кормовыми.

– Отлично! – радостно провозгласил бомбардир. И работа закипела в прежнем темпе. К аварийным модулям не убежал ни один человек.

«Роканнон» использовал свой единственный шанс – притвориться брошенным и подманить врага вплотную. Марсиане уже почти развернулись. Эссекс сорвал чеку и утопил в гнезде кнопку сброса. Дестроер тяжело мотнуло из стороны в сторону. Корпус его в нескольких местах раскололся, и небольшие секции, озарившись пламенем тормозных двигателей, заскользили вниз.

Эссекс завалил корабль на баллистическую траекторию. «Роканнон», внешне неуправляемый, медленно удалялся от Марса по касательной.

Последующие минуты стали для экипажа таким испытанием, после которого шевелиться может только сумасшедший. Или военный астронавт, что примерно одно и то же. Марсианские дестроеры, словно принюхиваясь, повели носами, провожая модули выхлопными отверстиями главного калибра.

– Вот суки! – возмутился старпом. – Они ведь нас того… этого…

И тут марсиане начали стрелять.

По «Роканнону» пронёсся крик. Это было невообразимо, чудовищно, это воскрешало в памяти рассказы об ужасах Заварухи и Полуночи. Такого на памяти землян не случалось никогда.

Аварийные модули вспыхнули и превратились в облака пара.

– А ведь убили нас, – констатировал старпом. – Ну, гады…

– Одно слово – красножопые, – сообщил бомбардир.

– Ты не ругайся, а думай, что делать, если они не станут нас брать на абордаж, – посоветовал Эссекс. – Они наверняка собрались прикрывать Ред-Сити. Им задерживаться тут нельзя.

– Полный ход вдогонку, и бьём носовыми, – сказал бомбардир. – Ещё парочку расковыряем легко.

– А остальные трое нас расковыряют, – добавил сзади кто-то из навигаторов.

– Всего лишь трое, – заметил старпом. – А было девять.

– Действительно! – удивился Эссекс. – Слушай, и правда девять! Я как-то даже не посчитал…

Марсиане снова перестроились и взяли курс на Ред-Сити. В боевой рубке дестроера раздался дружный вздох облегчения.

– Я не понял, – сказал Эссекс. – К нам идёт «катафалк» или нет?

– А как же! Сказали «высылаем подмогу».

– Как ты думаешь, – спросил Эссекс старпома, – пять – это много?

Старпом задумался. Сейчас каждый в экипаже имел право голоса. Сбросив пустые модули, Эссекс лишил своих людей единственного шанса на выход из боя живыми. Был, правда, ещё один шанс, но из разряда сомнительных: на орбите покинуть терпящий бедствие дестроер в спецкостюмах. Тут уже всё зависело от того, удастся ли заглушить и катапультировать реактор, сильно ли будет взрываться корабль и быстро ли подоспеет «катафалк», как обычно называли судно, на чью долю выпала спасательная миссия. Целых три «если». Если реактор не долбанёт, заражая пространство радиоактивной тучей; если корабль не разнесёт в щепы, на которые экипаж сядет, как на вертелы; если капитан спасателя будет достаточно опытен в поисковых работах…

А то, что марсиане расстреляли модули и таким образом Эссекс уже один раз всех здорово выручил, было сейчас не в счёт.

– Пять – это дохренища, – решил старпом. – Сейчас у наших преимущество минимальное. Да ещё и «катафалк» за нами отрядили. И тут являются эти… Конечно, Ред-Сити мы возьмём, но потерь будет неоправданно много.

Эссекс посмотрел вслед улетающим марсианам.

– Все так думают? – спросил он. – Да? Тогда я даю тягу. Приготовились, господа астронавты. Сейчас кому-то порвут его красную жопу…

Двадцатью минутами позже Эссекс через пробоину в обшивке прыгнул в космос, сложился пополам, зажал между колен маневровый пистолет и надавил гашетку. «Роканнон» выглядел как настоящее решето, и Эссекс, удаляясь от своего корабля, плакал от обиды. На его глазах прямо в боевую рубку ударил импульс главного калибра, и взрывом разнесло в клочья двоих, отчего-то застрявших поблизости. Эссекс кричал и ругался, не помня себя. А потом он провалился в странное забытьё, началась постстрессовая апатия, и на борт «Фон Рея» капитана втащили в бесчувственном состоянии. Он всё-таки уничтожил ещё один дестроер и основательно повредил второй. Ещё одного марсианина походя зашиб Успенский, а оставшиеся двое отвернули к Поясу и затерялись в нём.

Это была чистая победа и настоящий подвиг. Портрет капитана Эссекса красовался во всех сводках новостей и был навечно зафиксирован в анналах Сети. Земля гордилась своим воином и осыпала его почестями. Но сам Эссекс что-то очень важное оставил на марсианской орбите среди обломков «Роканнона».

Психологическое кондиционирование он прошёл за два месяца и был признан вполне годным к лётной службе. «Роканнон-2» уже готовился к ходовым испытаниям. А Эссекс изменился до неузнаваемости. Он стал медлителен и задумчив. В его душе поселилась тоска. Эссекс не хотел быть героем и совершать подвиги. Ещё в училище ему объяснили, что героическим личностям в космосе не место. Слишком дорого стоят боевые корабли, чтобы проявлять на них чудеса храбрости. Группа F даже в самые «жирные» свои времена насчитывала не более пятидесяти единиц, включая самую мелочь, и ходили на них люди благоразумные, военные в лучшем смысле этого слова. То есть способные рисковать, но всегда чётко просчитав допустимую границу риска. И стараясь её не переступать без крайней необходимости.

Земля воевала с бывшими колониями методично и аккуратно. Искала бреши в чужой стратегии и била туда. Но, как говорил капитан Успенский (и был за это многократно наказан): «Против второго принципа термодинамики не попрёшь!» Много раз Эссекс видел, как другие офицеры расплачиваются за чужие ошибки. И надеялся, что ничего подобного с ним не случится. Когда случилось, Эссекс вышел из безнадёжной ситуации. И понял, что ещё раз такой фокус не удастся.

А главное – он потерял веру в благоразумие своих коллег. Оглядываясь назад, он видел страшные пробелы в стратегическом планировании, нелепые тактические ошибки и хронический недосмотр по мелочам. Раньше он этого почему-то не замечал. А теперь любая нечёткость резала ему глаз. Эссекс всех и вся подозревал в халатности и некомпетентности.

Нечеловеческим усилием воли он снял «Роканнон-2» с земной орбиты и повел его к Марсу. Но в строй Второго крыла прикрытия дестроер поставил старший помощник. А Эссекс заперся в каюте, вызвал Успенского и рассказал ему о своей проблеме, запинаясь и пряча глаза.

– А ты не нервничай, Фил, – посоветовал с монитора Успенский. – Во-первых, война фактически кончилась. А во-вторых… До тебя просто ещё слухи не дошли. Нашему крылу нужен молодой и толковый начальник штаба. Кандидатур на сегодня две. Я отбрыкиваюсь, как могу. А ты согласись. И всё. Как раз для тебя должность. Засядешь на бэттлшипе, и никаких проблем. Главное – психологам ни слова. А то мигом вниз загремишь.

– Не знаю… – пробормотал Эссекс в замешательстве. – Понимаешь, Алекс, я страшно боюсь ошибок. Любых. И своих в том числе.

– Главное, психологам об этом не говори, – повторил Успенский.

– Слушай, Алекс, неужели я заболел? – в ужасе выдавил из себя Эссекс.

Успенский рассмеялся.

– По-моему, Фил, ты просто вырос, – сказал он. – Ничего, привыкнешь. А за совет с тебя причитается.

Через неделю Эссекс перешёл на штабную работу, и с этого момента больше ни разу не управлял кораблём лично. И действительно успокоился. Потом его выдвинули в командиры Второго крыла. Потом – в начальники штаба группы F. В этой должности он прошёл ещё одну войну, точнее, полторы, если считать рейд устрашения на Венеру. Он стал опытным штабным офицером и редкой сволочью. Но группа F – терпела. В конце концов, адмирал Рашен мог быть при желании таким гадом, что Эссекс на его фоне просто терялся. И все признавали, что оба этих незаурядных человека заслужили право вести себя так, как им хочется.

Зато с ними не пропадёшь.

А теперь две незаурядные личности неспешно приближались по широкому бетонному плацу к зданию Адмиралтейства. Рашен сделал лёгкое движение рукой, и охрана почтительно отошла подальше. Эссекс поёжился: он без охраны чувствовал себя неуютно. Рашен, наоборот, телохранителей на дух не переносил. Он всегда говорил, что телохранители отчего-то слишком долго живут, а вот охраняемые тела – наоборот.

– А вас команда не касается? – бросил Рашен через плечо адъютантам. – Брысь отсюда!

Мейер и Мозер очень похоже сморщились и немного приотстали.

– Ну? – спросил Эссекс. – Есть идеи?

– Ты бухгалтерию подчистил?

– Успел.

– Значит, ты ничего не знаешь. Всё на меня вали. Я на «Рипли» ездил? Ездил. С Абрамом имел конфиденциальную беседу? Да. А в остальном ты не в курсе.

– Как скажешь, Алекс.

– И запомни. Есть только один тип вооружения, которым можно подбить наши корабли с Земли. Это решения Собрания Акционеров. Пока Собрания не было, мы потенциально сильнее всех.

– Ага, – Эссекс уныло кивнул.

– Я этих идиотов буду защищать даже если они мне это запретят в приказе, – неожиданно зло прошипел Рашен. – Если Абрам найдёт следы чужих…

– Угу, – поддакнул Эссекс.

– Может ведь такое быть, правда, Фил?

– А то, – снова кивнул Эссекс и покосился на своих охранников.

– Да что ты всё озираешься?

– Отвык, – смутился контр-адмирал. – Как-то здесь неуютно. Ветер… И всё такое.

– Потолка нет? – спросил Рашен язвительно. – Жопу спрятать некуда?! Кр-рыса штабная… Норное животное… Таракан!

– Ты чего? – обиделся Эссекс. – Совсем уже… того.

– И как я с тобой воевать буду? – пробормотал Рашен, глядя в хмурое небо. – Одно слово – Задница… Эссекс, смени фамилию.

Эссекс протянул руку и крепко взял адмирала за локоть.

– Не психуй, Алекс, – попросил он. – Отобьёмся как-нибудь.

На большой дисплей, занимавший целую стену в кабинете адмирала флота, была выведена карта Марса. Ничего подобного Рашен увидеть не ожидал и удивлённо вытаращился. Эссекс, оказавшись в закрытом помещении, сразу повеселел, расправил плечи и ел взглядом начальство.

– Здравствуйте, молодые люди, – сказал адмирал флота Кениг, отмахиваясь от положенного по уставу салюта. – Прошу садиться. Как самочувствие? Настроение? Что группа F?

– Самочувствие в норме, вверенная мне группа без происшествий, ожидаю приказаний, – доложил Рашен, усаживаясь в кресло.

– Настроение боевое, – соврал Эссекс, садясь так, чтобы Рашен хотя бы отчасти прикрыл его от Кенига.

– Работать готовы? – спросил Кениг.

Рашен и Эссекс недоуменно переглянулись.

– Так точно, сэр, – сказал Рашен, но интонация его была скорее вопросительная.

– Сейчас объясню, – Кениг мягко улыбнулся. На флоте его за глаза обзывали «Дядя Гуннар». С такой вот дружелюбной улыбкой Кениг приказывал бомбить заведомо гражданские объекты или намекал, что десанту при захвате марсианских городов следует быть пожёстче. А на Венере Кениг устроил форменное побоище. Рашен не винил шефа. Дядя Гуннар подчинялся Директорам, а земное правительство в своё время очень хотело запугать сепаратистов так, чтобы и внукам заказали не ссориться с метрополией. Увы, результаты получились с точностью до наоборот. Население Земли по-прежнему не дотягивало до ста миллионов, и бескрайние просторы, ждущие умелых рук, лежали в запустении. А свежая кровь бывших колоний что-то не спешила влиться в жилы земной цивилизации, страдающей бесплодием и генетическими мутациями. Сепаратисты предпочитали с чудовищными трудностями обживать свои жестокие миры, а Землю обзывали колыбелью вселенского зла. Их тоже можно было понять: со времён Полуночи, убившей девяносто восемь землян из ста, едва минул век, и тем не менее за это столетие Земля умудрилась развязать две межпланетные войны.

– Итак, господа, – сказал Кениг. – Есть для вас халтура. Причем, её хорошо оплатят. Сделка бартерная, но очень выгодная для Земли.

– Опять Марс… – Рашен тоскливо кивнул.

– Опять, – согласился Кениг. – Сам просит о содействии. Заказ от правительства Республики. В порядке, так сказать, оказания помощи согласно договору о сотрудничестве, дружбе и ненападении. Смотрите, господа.

Карта за спиной Кенига сменила масштаб, и намётанный глаз Рашена тут же опознал участок марсианской поверхности недалеко от южного полюса.

– Так, – сказал Эссекс, подавшись вперёд. – Знаю это место.

– И как оно вам? – поинтересовался Кениг.

– Пустыня, – коротко ответил контр-адмирал.

– Если бы! – усмехнулся Кениг. – Дали мы промашку. Стоило нам это местечко основательно прочесать. А мы ограничились поверхностным осмотром… Это, кстати, в ваш огород камешек, господин начальник штаба группы.

– Мы искали военные объекты, – вступился за своего подчинённого Рашен. – Мы всё-таки не геологи, а группа F.

– Геологи? – хитро прищурился Кениг. – Вы схватываете на лету, господин Успенский. Жаль, что вы не геолог. А то бы у нас уже имелась в этой точке хорошо укреплённая база.

– Уран, – сказал Рашен утвердительно.

– Не быть вам, дорогой Алекс, никогда адмиралом флота, – заметил Кениг.

– Что, слишком умный?

– Опасно умный. Опасно, друг мой.

– А кто же тогда?.. – невоспитанно ляпнул Рашен. Все знали, что Дяде Гуннару осталось несколько месяцев до пенсии.

– Да никто, – мрачно сказал Кениг. – Я полагаю, это будет ваш последний боевой поход.

Услышав слово «последний», Рашен невольно поёжился. Эссекс тоже. Как все практикующие астронавты, они были немного суеверны и предпочитали выражение «ещё разок». А то, не ровён час, сглазишь, и поход окажется действительно последним в твоей жизни.

– Так что можете не жалеть технику, – продолжал Кениг. – Вырабатывайте её до упора. До конца. Хоть об поверхность колотите.

– У нас техника и без того на нуле, – вставил Эссекс. – На таких гробах ходим, просто ужас.

– А почему вдруг мы? – спросил Рашен. – Почему, скажем, не полицейские?

– У полиции свои задачи. Они сейчас Пояс наизнанку выворачивают. А ваше дело – уничтожать противника. Вот и будете уничтожать. Знаете, молодые люди, вы меня не уводите от темы. За ужином поболтаем.

– Виноват, сэр.

– Постыдились бы, Успенский, такое вслух говорить, – неожиданно вспомнил старое Кениг. – У вас и так на лице написано, что виноваты. Грубость и нетактичное поведение – ваш образ жизни. А ещё целый адмирал. Даром что русский.

– Какой есть, – сказал Рашен просто, без выражения.

– За что и ценю. Значит, так. – Кениг двинул рукой по контактам, и карта увеличилась ещё. – Вот, смотрите. Здесь марсиане наметили разработку ещё около пятидесяти лет назад. Тогда у них не было для этого мощностей. Сейчас есть. Они двинули на точку людей и технику, и всё исчезло. Посмотрели со спутника – никаких следов. Отправили спасательную группу – опять с концами. Мимо шёл наш полицейский скаут, попросили глянуть, что такое. Прежде чем его сбили, полицейский засёк несколько пусков. В общем, на месторождении кто-то вовсю роет и вывозит уран в Пояс. Разумеется, когда мимо проходит спутник, жизнь на точке замирает. Копаются они там не меньше года и успели хорошо закрепиться. Марсианам такая база не по зубам. А вам – в самый раз.

Рашен через плечо бросил взгляд на Эссекса. Тот неопределённо шевельнул бровью. Рашен брезгливо покосился на карту и уже собирался открыть рот, когда его перебили.

– Только не надо! – попросил Кениг. – Вот только этого не надо! Вы за кого меня принимаете? Десантник с вами будет, разумеется! Но вы подойдёте на точку первыми. Уничтожите все наземные вооружения и собьёте всё, что попытается взлететь. А потом уже подвалит десантник и произведёт высадку под вашим прикрытием. И всё, больше от вас ничего не требуется. Останетесь чистенькими. Рыцари, вашу мать!

– Понял, сэр, – кротко сказал Рашен. – Какие ещё будут указания?

– Детали я отошлю вам наверх через несколько часов. Вместе с приказом. Отвалите через сутки. С марсианами в контакты не вступать. Подходите скрытно, делаете свою работу, и всё. Ясно?

– Сколько готовить кораблей? – спросил Рашен. – Одного ударного крыла хватит?

– Все готовьте, – отрезал Кениг. – Всю группу. Десантник с вами пойдёт «Декард-2». В общем, ознакомитесь с приказом – разберётесь.

– Зачем всю группу? – удивился Рашен. – Сорок восемь единиц! Это же бешеные деньги!

– Денег нам дают немерено, – хмуро сказал Кениг. – А вот данных о том, что творится над южным полюсом Марса, ни хрена нету.

Рашен снова посмотрел на Эссекса. Тот опять двинул бровью.

– Несчастливое имя – «Декард», – сообщил он.

– Это вы к чему? – не понял адмирал флота.

– К тому, сэр, что с нами второй «Декард» пойдёт. Имя несчастливое.

– Час от часу не легче! – взорвался Кениг. – Имя ему не подходит! Десантник ему другой подавай! Всей группой не хотят идти! Знаете, куда бы я вас послал, будь моя воля?!

– И тем не менее, сэр, почему нужна вся группа? – спросил Рашен.

– В Поясе урана мало, – сказал Кениг. – А пиратских круизеров много. Даже по скромным подсчётам не меньше десятка. И как минимум один бэттлшип. И не забудьте, что любой пиратский грузовик или буксир – это переоборудованный дестроер.

– И все они тут же бросятся отбивать свои шахты, – саркастически заметил Рашен.

– Запросто, – сказал Кениг.

– Вы что-нибудь понимаете, контр-адмирал? – спросил Рашен через плечо.

Эссекс покрутил носом и выпятил челюсть.

– Я тоже ничего не понимаю, – кивнул Рашен. – Господин адмирал флота, разрешите?..

– Ну?

– Почему я не могу для начала провести разведку? Сходит туда-сюда пара скаутов… Моих-то не собьют. Определим необходимый состав ударных сил, и тогда уже аккуратненько…

– Сколько вам на это надо времени, Успенский? – спросил устало Кениг.

– Вплоть до высадки десанта – месяц.

– Вы на какой планете живете, Успенский?! – почти застонал Кениг. – Не будет у Земли через месяц никаких десантников. Хилые полицейские силы останутся. И всё. Нет у нас времени, господа. Пока есть нормальный флот, пока есть ваша группа F, мы должны, мы просто обязаны сделать всё, что в наших силах. Все хвосты подчистить. И со спокойной душой – в отставку.

– Почему так скоро? – опешил Рашен. – Почему через месяц?

– Подарок Директоров к Собранию Акционеров, – процедил Кениг. – А также акт доброй воли и признания своей вины перед суверенными народами Марса и Венеры. В Солнечной больше никто и ни с кем не будет воевать. Только полицейские операции. Всё, господа. Демилитаризация.

За спиной Рашена шумно вздохнул Эссекс.

– Свободны, – приказал Кениг и отвернулся.

Рашен сунул палец за воротник и покрутил шеей.

– Свободны, – повторил адмирал флота очень тихо. – Валите отсюда. Не будет вам никакого ужина. И видеть больше вас не желаю.

Командование группы F тяжело поднялось на ноги и вышло из кабинета не прощаясь. А Кениг сгорбился в кресле и закрыл лицо руками.

На улице Эссекс толкнул Рашена локтем.

– Понял хоть что-нибудь? – спросил он.

– Наше присутствие в околоземном пространстве крайне нежелательно, – сухо ответил Рашен.

– По-моему, нас убить хотят, – предположил начальник штаба. – Или как минимум подставить. Чего это он сказал – «последний»? Может, предупредить решил?

– По сведениям из хорошо осведомлённых источников, корпоративная солидарность для адмирала флота не характерна, – пробубнил Рашен.

– Очнись, Алекс! – попросил Эссекс.

– А ты попридержи свою манию преследования, – парировал тот. – Отстань. Занят я. Думаю.

– Господин адмирал, сэр! – позвал сзади Мозер. – Хотите, я внизу задержусь? До вечера. Поговорю с народом, может, выясню что-нибудь.

– Ничего ты не выяснишь, – помотал головой Рашен. – Нас точно продали. Но кто, за сколько и кому… Готов поспорить, этого не знает даже Кениг.

– И что теперь делать? – осторожно спросил Эссекс, втайне надеясь, что у командира есть идеи.

– Выполнять приказ, – вздохнул Рашен.

Налетевшим порывом ветра с головы Эссекса сбило фуражку и покатило через плац. Изя Мейер бросился за головным убором вдогонку.

– Ещё одна дурная примета, – только и сказал Эссекс, глядя, как Изя бегает за скачущей по бетону фуражкой, а та от него уворачивается, будто живая. – Заболеть, что ли?

– Даже если мы упрёмся, а нас за это разжалуют и посадят, – неожиданно заявил Рашен, – группа всё равно уйдёт к Марсу. Только мы с тобой утратим над ней контроль. Вот и вся разница.

– Что за пораженческие настроения, Алекс! – искренне возмутился начштаба. – Нам группу бросать нельзя. С тех пор как сократили заместителей…

– И это тоже было сделано нарочно! – выпалил Рашен.

Эссекс принял у запыхавшегося Мейера свою фуражку, критически её оглядел и решил на голову не надевать.

– Изя, – сказал он, – дуй за водкой. И возьми-ка ты не ящик, а два. Кто его знает…

– Шеф, а нам? – спросил Рашена Мозер.

– Не хочу, – отрезал тот. – Надоело.

– Пожалеете ещё, – упрекнул его адъютант.

Рашен одарил Мозера свирепым взглядом через плечо, тяжело вздохнул и полез в карман за бумажником.

В тесную библиотеку «Тушканчика» помимо двух соревнующихся вахт набилось ещё человек сорок. Люди сидели на столах и в проходах, многие стояли. Фокс, важно разгуливая за спинами навигаторов и оттирая животом болельщиков, принимал ставки. Ива с трудом протолкалась к своему месту и через плечо Фокса посмотрела на его мобильный терминал.

– Почему так мало? – удивилась она. – Чтобы за моих – и всего один к двум?!

– Да, – согласился Фокс. – Ставят помногу, но коэффициент неважный. Это, наверное, потому что у тебя Кристоф поведёт. Молодой он ещё. А если всё-таки Марго явится, коэффициент опять изменится. Уж она-то против тебя годовой заработок ухнет, не пожалеет.

– Почему так мало за вахту Кендалл, сволочи?! – крикнула Ива, оборачиваясь к болельщикам.

– Ты не дави на общество, капитан, – посоветовала из толпы Линда. – А дави на кнопку и береги попку. Сейчас люфтваффе покажет твоему французику, как водят корабли.

– От винта! Асы в воздухе! – заорали вразнобой молодые голоса из задних рядов. – Дойч-ланд, Дойч-ланд!

– Вот ща как дам по толстой фашистской заднице! – пробасил кто-то, и голоса тут же стихли.

– И вообще лучше всех корабли водят евреи! – сообщили от дверей.

– Ого! Капитан Джозеф Мейер, какими судьбами? Здрасте, а я вас и не заметил…

– В гости зашёл. Привет.

– Изя! Здорово, солнышко! Как жизнь половая?!