Зло, действуй! Мамаева Надежда

Глава 2

Вдруг меня резко подкинуло вверх, и я разом вернулась из воспоминаний прошедшего дня в промозглую реальность этой ночи. Тут же инстинктивно вцепилась в борт телеги. Вовремя.

Раздался хруст. А следом пол подо мной накренился так, что стоявшие рядом бочки поехали по наклонной.

Краем глаза увидела, как по камням мостовой задорно поскакало отлетевшее колесо.

– Тпру-у-у! – услышала оклик возницы, за которым тут же последовала краткая, но емкая характеристика ситуации.

Мужик был очень раздосадован и невероятно огорчен поломкой, о чем и сообщил мирозданию. Да. Именно так и сказал. Только матом.

Лошадь, ударив подковами по брусчатке, ответила ему ехидным ржанием.

– Да чтоб тебя! – гаркнул возница, с кряхтением слезая со своего места.

Дальше подслушивать препирательства мужика с кобылой мне стало слегка недосуг. Я попыталась незаметно удрать. Легко и тихо спрыгнула на землю и ночной тенью скользнула к углу. Спонсором моего ускоренного забега был призрак, гундосивший в лучших традициях профессионального нудилы:

– Давай! Живее! Ну! – голос духа раздавался слева, в районе моей талии.

А все оттого, что я, боясь выронить умыкнутый у рыжего ключ, обмотала его цепочку вокруг запястья на манер браслета, спрятав артефакт под длинный широкий рукав рубахи.

И теперь заточенный в старинной вещице призрак вынужденно болтался из стороны в сторону, пока я, усиленно работая ногами и руками, удирала в сторону переулка.

Лишь когда я скрылась в прогале между домами, смогла выдохнуть. Изо рта тут же вырвался пар. Осенняя ночь радовала звездным небом, кристально чистым, звенящим воздухом, полной, яркой луной, но никак не теплом.

В общем, был у окружавшей меня действительности один минус. Минус дцать градусов, судя по ощущениям. Сколько точно, судить не берусь. Но лужица рядом с подошвами ботинок начинала подергиваться ледком.

Посему было, мягко говоря, зябко. А если откровенно, то холодно до отбивавших чечетку зубов. Я обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Однако без плаща это сделать было проблематично. Хотелось оказаться у горящего очага. Ну или уехать жить в пуховик. Но увы…

– Здесь всегда по ночам так морозно? – дрожа, спросила я у призрака.

– Не-е-е зна-а-аю, – чуть заплетающимся голосом отозвался из ключа дух. И я поняла: его знатно штормило после моего забега. Впрочем, полтергейст быстро пришел в себя и уже спустя пару минут пояснил: – Я же дух и не чувствую тепла.

Я фыркнула, подумав, что как-то быстро наступил тот момент, когда живые в моем лице завидуют мертвым. Впрочем, призрак, не подозревая о моих мыслях, продолжил:

– Хотя в месяц Золотого листа в Тордисе заморозки не редкость… И немудрено: столица-то, почитай, на самом севере империи. Не то что южные острова. Вот там…

Что именно там, я так и не узнала: послышался лязг металла, приближающиеся шаги. Бежать назад означало выскочить обратно на улицу, где был возница. Да и услышат. Ночной воздух – не полуденный, отлично передавал все звуки.

Я вжалась в стену и забыла, как дышать. Призрак тоже притих, хотя его, кроме меня, никто не слышал.

Секунда. Вторая. Третья… Из-за угла показалась стража. В лунном свете сверкнули начищенные кирасы, а мое сердце пропустило удар. Охрана замерла. Один из мужчин уставился на висюльку, которую держал в вытянутой руке. Та, до этого светившая ярко и ровно, вдруг начала мигать и погасла.

– Да чтоб тебя! Опять артефакторы бракованный амулет подсунули.

– И как нам ее искать? – с опаской спросил второй, коренастый страж.

– Да пес знает, – в сердцах махнул рукой первый и добавил: – Пошли в караульную, за новой.

И как только троица удалилась, я услышала полное энтузиазма:

– Давай поторопимся на кладбище, – воодушевленно сообщил полтергейст. И с интонацией риэлтора, вещавшего об отличной экологической обстановке продаваемого загородного домика, добавил: – Там такой фон хороший! Все амулеты сбоят. Ни один поисковый сигнал тебя не отыщет.

– Думаешь, это за мной? – усомнилась я.

– А за кем еще стражников могли отрядить? Обвинение в заговоре против короны – это серьезно. Дознаватели небось по всей столице сейчас с такими амулетами рыщут…

М-да… Вот и оказалась я в женской мечте, когда за тобой одной – и целая толпа сильных отважных мужчин несется. Причем не с букетами, а сразу с предложением. Правда, длительного тюремного срока…

Не подозревая о моих мыслях, призрак деловито продолжил:

– Ну, чего застыла? Давай вниз по улице. Там через пару кварталов погост должен быть. Заодно, если не удерешь от стражи, хоть согреешься.

Я согласилась с таким предложением и энергичным шагом устремилась в указанном духом направлении.

Идти пришлось не слишком долго, но зато весьма нервно. Постоянно прислушиваясь, оглядываясь и замирая. Так я миновала район пекарей, где сам воздух, казалось, был пропитан ароматом сдобы. Прокралась по кромке чернильной тени от навесов на улочке, в центре которой из открытых дверей кабака неслась разудалая музыка. Пересекла квартал развлечений, боясь столкнуться со стражами, и наконец добралась до кладбищенской ограды.

Там, примерившись к промежутку пошире, начала ввинчиваться меж досок забора. Это оказалось непросто. Но я была целеустремленной и изворотливой девушкой, а ограда на проверку – хлипкой. Как итог – я просочилась на погост.

«Вот уж ни в жизнь не могла предположить, что я когда-нибудь буду столь сильно желать очутиться на кладбище», – подумала я и оглядела этот рай оптимиста. В том смысле, что в таком месте куда ни глянь – одни плюсы. Хоть и кресты.

Впрочем, на местном погосте в основном были склепы. К одному из них меня и направил дух. Когда я переступала через хрустевшую от инея траву, пришла к выводу: все же мне везет. Пусть порой в малости… Если бы так вовремя не погас тот амулет у стражника, я бы сейчас вышагивала цаплей не тут, а перебирала ногами по узким коридорам казематов…

– Не везение, а закономерность, – отозвался призрак, и я вдруг поняла, что последнее произнесла вслух.

– Закономерность? – Я от удивления даже остановилась.

– Ну да, – проворчал дух. – Просто ты получилась… – тут он замялся на миг, словно подбирая подходящее слово, но затем, похоже, плюнул на политесы и сказал как есть: – Аномальная. Вот рядом с тобой и сбоят чары. А то и вовсе разрушаются. Твоя душа впитывает их энергетический заряд в себя.

– Моя? – Я поперхнулась воздухом. – Я думала, этот дар принадлежал Эви.

– Нет, – отрезал призрак, просочившись следом за мной. – Магические способности целиком зависят от души. Ты разве раньше не знала о своей способности поглощать магию?

– Когда магии нет, и поглощать особо нечего, – усмехнулась я.

И после удивленного восклицания духа пояснила, что чародейство там, откуда я родом, развито примерно на уровне… идеи. И то в основном в фантастических фильмах и книгах. А чтобы пульсарами на раз швыряться…

– Да уж… – тоном «мне все ясно, но ничего не понятно» произнес призрак. И, судя по тому, что он больше не проронил ни слова, предок Эви крепко о чем-то задумался.

Мне даже пришлось его звать, когда я оказалась на распутье и не знала, куда повернуть, чтобы выйти к нужному склепу.

Полтергейст встрепенулся и помог мне сориентироваться. А затем задумчиво произнес:

– Знаешь, у меня, кажется, есть версия относительно твоего дара.

– Интересно послуша-а-ть, – отпирая дверь усыпальницы, отозвалась я, протянув последние звуки от натуги: слишком неподатливой и тяжелой оказалась створка.

– Кстати, ты сейчас впитала в себя охранные чары и даже не обратила на это внимания, – как бы вскользь заметил дух. – А они, между прочим, были смертельны для чужаков…

От таких новостей я сглотнула.

– А ты в следующий раз не мог бы предупреждать меня ДО смертельной опасности, а не ПОСЛЕ, – возмутилась я.

– А смысл? – философски откликнулся призрак. – Ты антимаг. Ты поглощаешь чары. И подозреваю, что в вашем мире этот дар у подавляющего, практически абсолютного большинства людей. Вот в нем проявления магии столь слабы, что практически незаметны. И вы думаете, что ее нет. А она есть! Не может не быть. Потому что сила – основа жизни и смерти, основа мироздания.

Полтергейст говорил, а в его словах мне слышалось неодобрение. О чем я и сообщила духу, присев на крышку саркофага. Та обожгла холодом, и я тут же вскочила, хотя ноги гудели от напряжения.

– Укорять тебя в том, что ты антимаг, все равно что винить вампира за то, что у него жажда крови. Просто в этом мире дар поглощения магии очень редок и очень ценен в определенных областях…

На этих словах духа я не выдержала и широко зевнула. Усталость давала о себе знать. Но я понимала, что если прилягу, то могу и не встать. Околею к коврюжьей матери на камнях за ночь. Поэтому время до рассвета мы провели в разговорах с призраком. Дух рассказывал мне о роде Файрвинд, об империи Хольм, а я под его размеренный голос прыгала, ходила, приседала, разгоняя кровь, задавала уточняющие вопросы. И, уже когда в распахнутую дверь проникли лучи восхода, не выдержала и присела на надгробие. На минуточку. А дальше – темнота.

Очнулась я, когда солнце было уже в зените. И вырвал меня из вязкого марева обеспокоенный голос духа. Я с трудом разлепила глаза и увидела зависшего передо мной призрака. Но не успела спросить о том, каким образом он выбрался из артефакта, как услышала:

– Эви, у нас проблемы…

– Новые? Или все те же? – уточнила я.

– Новые, – выдохнул дух рода. – Ты пока спала, впитала в себя ключ.

– В смысле? – не поняла я и резко села.

Затекшее тело тут же щедро наградило меня за этот порыв болью. А когда перед глазами перестали вспыхивать звезды, я нащупала пальцами правой руки запястье левой, и… ключа там не было.

Лихорадочно задрала ткань рубахи и не поверила своим глазам: на коже в том месте, где вчера была цепочка, сегодня красовалось изображение ключа. Очень реалистичное, но… изображение!

– Какого… – начала было я, но, перебив сама себя, спросила: – Что это значит?

– Не берусь утверждать, – осторожно начал полтергейст, – но смею выдвинуть предположение: ты стала живым артефактом.

Ошарашенно уставилась на духа.

За свою не столь уж и долгую жизнь я успела побывать папиной радостью, маминой гордостью и их совместным нервным тиком. А еще занозой в пятке для завкафедрой университета гражданской авиации. Он ни в какую не хотел видеть девушку среди своих студентов и был убежден, что пилот – сугубо мужская профессия. Но я смогла его в этом разуверить и сесть за штурвал грузового самолета. Для пассажирского не успела налетать нужное число часов. Оставалась какая-то малость, но тут со мной случился мост, старшеклассница в отчаянии и слезах и… Моя смерть.

В общем, много кем я была, но не артефактом! Ладно хоть живым, а не механическим, с набором шестеренок.

– Собственно, когда твой дар, жадный до магии, начал поглощать ключ, меня и вытеснило из него, – с долей смущения пояснил дух.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что призрак, как и я, решил прикорнуть, пользуясь возможностью, и очнулся, когда его начали выдавливать из уже облюбованного артефакта.

– То, что тебя не нужно выковыривать из ключа, – это плюс, то, что теперь эту пакость нужно вытащить из меня, – минус, – подвела я итог и задала напрашивавшийся вопрос: – Только как это сделать?

Судя по тому, как смутился предок Эви, он имел об этом весьма посредственное представление. Впрочем, у нас были проблемы и посерьезнее ключа. Например, погоня. Если ночью стража рыскала по городским улицам в поисках Эвинбри Файрвинд, то сегодня могла заглянуть и на кладбище, логично предположив, почему меня не находят поисковые заклинания.

Да и я сама не могу век прятаться на погосте. Тут холодно, голодно и трупно. И если последнее, после собственной пережитой гибели, не так уж и беспокоило, то первые два пункта внушали опасения.

– Кажется, ты говорил, что скрыться можно не только на погосте, но и в академии магии? – припомнила я слова духа.

Чувствовала себя при этом воришкой, пойманным на горячем, перед которым встал выбор: записаться в рекруты или пойти на каторгу в рудники. И надо сказать, такой расклад очень способствовал поднятию в душе волны патриотизма.

– Даже не думай! – отрезал тот. – Стоит тебе представиться настоящим именем, как тут же схватят.

– А если ненастоящим? – допытывалась я.

– А обмануть проверяющего тебе не даст камень истины, – отрезал дух рода.

Задачка была не из простых. Но если я сажала самолеты даже ночью в грозу, то посадить среди бела дня артефактора, создавшего местный детектор лжи, в лужу – моя прямая обязанность! Вот только как?

Я побарабанила пальцем по надгробию, на котором сидела. На камнях была выбита полустершаяся от времени надпись. А что, если…

– А как камень правды… – начала было я, но призрак педантично поправил:

– Истины.

– Да не суть важно, – отмахнулась я. – Как эта каменюка отреагирует, если я назову лишь часть своего настоящего имени? Скажем, не Эвинбри Файрвинд, а Бри Винд? А лучше Бри Громвинд – так будет часть и моей фамилии из родного мира, Громова, и твоего рода.

Полтергейст завис. И в воздухе, и в мыслительном процессе. Видимо, с читерами ему на своем веку сталкиваться еще не приходилось. У меня же «ломать» было вторым призванием. Сначала – машинки на винтики, желая знать, как они устроены. Затем – психику некоторых задир, посчитавших, что если ты ниже и слабее их физически, то тебя можно безнаказанно унижать в школе. А в вузе – стереотипы, что женщине в авиации не место. А теперь вот, похоже, сломала призрака.

Во всяком случае, при моей попытке помахать ладонью перед полупрозрачным лицом духа, тот на жест никак не отреагировал. Лишь когда я крикнула «Эй!» так, что и мертвецы в домовинах услышали, полтергейст отмер.

– А? Чего?! – встрепенулся дух.

Оказалось, я выдернула его с потустороннего научного совета. Основатель рода Файрвинд, недолго думая, воспользовался своим служебным положением и на правах духа давно почившего мага обратился к своему коллеге по смерти и колдовскому ремеслу. Конкретно – к самому создателю камня истины. И оказалось, что я нашла едва ли не единственное уязвимое место древнего артефакта.

Оставался вопрос с даром. Я же вроде маг. Но как бы наоборот… Нужны ли такие в академии?

– Шансы есть, – не слишком уверенно сообщил привиденистый предок.

А затем пояснил: антимаги – редкость. И на боевом факультете их немного. Но их ценят за то, что они могут стать для атакующего щитом, первой линией обороны в сражениях и принять на себя даже смертельный удар.

К слову, именно так я, похоже, и выжила в теле Эви, которую поразило смертельное проклятье. Мой дар просто выпил остатки чернословия, поразившего девушку, и уничтожил его.

Воодушевленная этой новостью, я решительно встала со своего места и направилась к выходу.

– Ты куда? – не понял моего порыва дух.

– Не поверишь. У меня только что такая тяга к знаниям появилась… Удержаться не могу, чтобы к ним не припасть.

– Эй, помедленнее! – возмутился дух. – С таким рвением не припасть, а пропасть легко. А вдруг тебя узнают?!

– Могут, – согласилась я, подтыкая подол юбки за пояс так, чтобы не намочить край ткани о росу, в которую под солнечными лучами превратился иней. – Но что мне еще остается? Только вера, что в провинциалке с перекошенным лицом не узнают наследницу древнего, знатного рода… Да и магия у нас с прежней Эви разная… Можно упирать на то, что мы просто похожи.

Тут дух вынужден был согласиться. А я продолжила с жаром промоутера расписывать плюсы учебной авантюры. Дескать, академия – это не только необходимый нам сильный магический фон, но и стипендия, горячая еда, мягкая постель, а может, даже униформа…

Дух при этих словах посетовал:

– Я даже не мог представить, что моей правнучке придется руководствоваться такими приземленными мотивами для поступления в старейшую и престижнейшую академию империи. Позор…

– Ну, если это так печалит, думай, что поступает и срамится, гонясь за презренной бытовой выгодой, не твой славный потомок, а пришлая из другого мира. Мне не зазорно подумать и о хлебе насущном, и о целости шкуры.

– Я не осуждаю, – отозвался призрак. – Скорее одобряю. Просто сетую, до чего докатился мой род… А ты… Ты поступаешь как истинная Файрвинд: упорно идешь к цели, сражаешься до полного опустошения резерва…

– У противника, – добавила я, вспомнив о специфике своего дара, который мог отнять магию, но никак не создать даже пресловутый магический огонек. Призрак, которого я перебила, посмотрел на меня с укором, и я скромно добавила: – А еще, как недавно выяснилось, я недурно умею удир… бегать от стражи.

– Последнее тоже хорошо, но лучше тебе об этом не упоминать, – хмыкнул дух и полетел вперед, к кладбищенским воротам.

Я пошла за ним. А когда оказалась на границе города мертвых и столицы живых, полтергейст мотнул головой влево со словами:

– Видишь вон те шпили? – Я глянула в указанную сторону.

Там, пронзая небесную лазурь, ввысь устремлялись несколько остроконечных шпилей. На одном из них что-то висело. Точнее – кто-то… О чем и сообщила духу.

Тот фыркнул, лихо подкрутив ус, и произнес:

– Сколько веков прошло, а традиция подвешивать на этой игле купола ротозеев-первокурсников из бедноты никуда не делась.

«Та-а-к, а это уже интересно…» – оценила я фразу призрака, начав догадываться, почему он на мой вопрос о поступлении осторожно ответил «шансы есть». Не все так просто в этой академии.

– Ты учти, что сегодня я, если сильно повезет, могу стать этой самой ротозейкой из бедноты, – напомнила я духу.

Тот стушевался и, стараясь это скрыть, командным тоном добавил:

– Твоя задача – как можно быстрее очутиться рядом с этими шпилями. И желательно, чтобы, когда ты ступишь в ворота академии, у тебя на хвосте не висела свора стражи.

Я лишь кивнула. Задача ясна. Набираем скорость, а за ней – высоту. И я энергичным шагом двинулась в сторону академии.

А неприятности бегом помчались за мной. С первой из них, в начищенных кирасах, я едва не столкнулась. Благо успела пригнуться и под прикрытием возка с тыквами, который тащил усталый ослик, понукаемый хозяином, пересекла улицу под самым носом у стражи.

На середине пути мне попался столб. К нему был магией прицеплен листок, с которого на зрителей взирала я собственной персоной. Последняя, к слову, двигалась, поворачиваясь к смотревшему на изображение то прямо, то одним боком, то другим или же вовсе затылком. Радовало, что портретик Эвинбри был парадным и мало походил на меня нынешнюю – всклокоченную, запыхавшуюся и изгвазданную в грязи.

Печалило то, что сумма, указанная под словом «Разыскивается», была весьма внушительной. Настолько, что могла простимулировать внимание и наблюдательность у многих желающих поправить свое финансовое положение.

Я опасливо отошла от объявления, прикидывая, как бы изменить внешность. Мой взгляд упал на уличный прилавок с овощами и фруктами. Среди прочего там был и нелущеный фундук.

Недолго думая, я направилась к нему. И, выгадав момент, когда торговка отвернулась, я прошла мимо ее лотка и прихватила пару орехов лещины. И тут же закинула в рот, отчего щеки стали выглядеть тяжелее, а лицо стало более квадратным. Вместе с выпученными глазами видок у меня, подозреваю, был еще тот. А свою темную макушку, которую можно было заприметить в толпе, решила прикрыть широкой пестрой шалью, которую углядела неподалеку. Она сушилась на веревке, натянутой меж окон второго этажа домов, которые стояли друг напротив друга через улочку. Достать ткань сама я не могла, а вот полтергейст…

– Хорошо, – проворчал дух, готовясь вселиться в ткань. – Постой давай на стреме пока…

– Мне уже стремно, – с готовностью отозвалась я. – Это считается?

Привиденистый напарник по умыканию постиранных шалей лишь посмотрел на меня таким с таким недоумением, с каким хипстер взирает на подойник, не иначе. Похоже, шутки дух не понял и не оценил. А жаль.

– Поговори мне еще тут, – фыркнул он, а затем стремглав полетел за добычей. В следующую секунду я увидела, как выглядит одержимость со стороны. Пестрая ткань вздулась парусом, кисти по краю полотна затрепетали, как живые, щелкнули прищепки, и трофей полтергейста спланировал мне на плечи.

Я накинула добычу на голову и устремилась с узкой улочки на более шумную и оживленную. Ту, что вела к воротам академии. И едва влилась в неспешный и не столь уж густой людской поток, как порыв ветра донес откуда-то сбоку досадливое:

– Только что же был сигнал! Вот зараза, опять амулет потух! Всю ночь за этой бздыхой носимся – и без толку. Вот как ее искать теперь, без маяка-то? – посетовал мужской, чуть простуженный голос.

– Да здесь эта зараза, печенкой чую! – отозвался второй.

Догадываясь, что речь обо мне, я аккуратно, бочком, не привлекая внимания спешкой, осторожно обогнула говоривших и поспешила затеряться среди прохожих.

И вынырнула из людского потока, только поравнявшись с высокими коваными воротами. Они были распахнуты, и я, недолго думая, шагнула во двор академии. Там вовсю кипела жизнь. Шумная, суетливая, нервная и веселая.

Кто-то сидел прямо на бортике фонтана, зажимая листы бумаги и что-то внимательно читая, другие бубнили себе под нос, явно повторяя… Лишь только взглянув на них, я почувствовала на кончике языка вкус волнения. Того самого, которое было у меня самой перед экзаменами или защитой диплома.

Интересно, они готовятся к поступлению или к выпуску? В равной степени могло быть как первое, так и второе…

Впрочем, не все были охвачены волнением. Среди разношерстной толпы юношей и девушек, погруженных в нервное напряжение, я заметила и других. Они были облачены в подобие униформы: колеты разных цветов, но одинакового покроя и с идентичными эмблемами, удобные темные штаны одного тона, высокие сапоги.

Так вот, всех этих форменных объединяло одно – чувство превосходства, написанное на их лицах. И примечательно, чем оно, лицо, выглядело более породистым, аристократически утонченным, тем надменности на нем было больше.

Похоже, обладатели колетов и эмблем – это уже поступившие. Адепты. А остальные, получается…

– Это вступительные экзамены? – шепотом спросила я призрака, не веря удаче: неужели я успела на зачисление?

Дух, к слову, уже не плыл рядом со мой, а вновь вселился в шаль. Хм, похоже, не я одна маскировалась…

– Да, – услышала я тихое у самого уха. – В имперской магической академии отбор проходит два месяца. В жатвень, когда весенний сезон балов остается далеко позади, а до нового, начинающегося с первым месяцем зимы, еще далеко, испытания на одаренность проходят аристократы. Также приемная комиссия оцениват их знания. И уже в первый месяц осени на оставшиеся места принимают простолюдинов.

Впрочем, как пояснил призрак, не все отпрыски благородных семейств поступают в академию. Если дар невелик, то могут ограничиться и домашним обучением. Чаще всего это касается аристократок. Для многих из них выгодная партия при дворе привлекательнее полевых практик, отработки заклинаний упокоения на погостах, кишевших нежитью, и прочих прелестей, которые зачастую входят в процесс обучения мага.

И сейчас шел как раз заключительный этап – теоретические экзамены для простолюдинов. На оценку уровня сил я уже опоздала.

Последнее мне, правда, сообщил не призрак, а щуплый светловолосый парнишка. Этот блондинчик, от светлой макушки которого отражались солнечные лучи, образуя едва ли не нимб, сидел прямо на мраморных ступенях центрального входа, читал конспект и плевать хотел на уничижительные взгляды, которые на него бросали адепты академии. Я присоединилась к нему, прижав своим бедром (чтоб не удрал раньше времени!) полу его добротного суконного сюртука, и без обиняков спросила:

– Што, магов покуда принимают? Аль эк-зи-мены, – я коверкала слова, стараясь, чтобы моя речь походила на какую угодно, только не на аристократическую. В этом весьма помогали орешки за щеками. – Уже тогось?

– Экзамены еще не тогось. – По поджатым губам Солнышка, как мысленно назвала про себя парня, я поняла, какого мнения он обо мне. Но то, что не проигнорировал, – уже хорошо. – Только ты уже опоздала. Проверка уровня сил вчера закончилась. Сегодня будет отсев только по знаниям, – тоном, далеким от ангельского, сообщил мой собеседник. С намеком таким сообщил: тебе, дескать, и не светит. А вот мне, может, и да…

– Когда дара нет, то и проверять нечего, – фыркнула я, немного сбившись с роли девушки из глухой деревни.

– А чего тогда пришла? – спросил блондин с интонацией «приперлась».

– А куды ж мне податься-то, если я чаровать не могу, а вот колдунство любое за раз рушу? – философски пожала я плечами, начиная все больше вживаться в роль. А что? Солнышко – отличный способ отрепетировать все, для того чтобы не теряться уже перед приемной комиссией. И я продолжила: – Мне так проезжий маг и заявил: шоб я, значится, в акадаямию енту магучую…

– Магическую, – машинально поправил Солнышко, таращась на меня во все глаза.

– И в нее тоже. – Я согласно кивнула и продолжила: – Поступала… Так прямо тот чародей и сказал. Токмо матом. Правда, это было после того, как он хотел в меня заклинанием шарахнуть, а не смог. Я тогда господину магу на порты пиво пролила, вот он и осерчал… – врала я как по писаному. Так в роль вошла, что на миг сама поверила, что я недалекая деваха, которая сама своего дара не осознает.

«Великолепно! – услышала я восхищенную оценку полтергейста. – Продолжай в том же духе, деточка».

Вот только в отличие от призрака Солнышко моих стараний не оценил.

– Брешешь! – безапелляционно заявил он. Я хотела было уже возмутиться, как парень добавил: – Баб-антимагов не бывает.

– Ну, значит, я мужик! – столь же уверенным тоном отозвалась я и развела руки в стороны.

Солнышко больше ничего говорить не стал. Ни возражать, ни утверждать. Просто затеплил на кончиках пальцев огонек и потребовал:

– Если не лжешь – забери.

– Не лгу, – упрямо отозвалась я, принимая вызов, а заодно навязывая свои правила игры: – А если втяну твою магию, ты мне поможешь.

Маг фыркнул, оценив, как я попыталась выжать из спора максимум выгоды, и согласился с моим предложением. Выражение лица у него при этом было таким, словно он уже мысленно отправил меня в лазарет.

Я дотронулась до пламени с надеждой: если меня смертельное проклятье не взяло, то что мне какой-то огонек… Пальцы все же слегка обожгло, но терпимо. А затем заклинание замерцало и исчезло.

– Ничего себе… – ошарашенно выдохнул Солнышко. Вид у него при этом был такой, словно блондинчик только что под лоскутами разорванного шаблона нечаянно похоронил логику, а заодно и веру в незыблемые законы мироздания.

– Верно, тебе – ничего, – согласилась я. – А мне – всё! Точнее, все ответы.

И тут же задала первый интересовавший меня вопрос: куда пойти, кому отд… отдать заявление о приеме.

– Магистр Мурс вроде бы отвечает за экзаменационные списки, – после некоторых раздумий отозвался Солнышко. – Правда, я уже говорил, что они составлены. Но вдруг тебя, как антимага, еще включат, так сказать, вне магического испытания. Дар забирающего все же редкость… – последние слова он произнес задумчиво.

– И где найти ентого господина? – я была сама деловитость.

– В лабораториях на факультете артефакторики, наверное, – отозвался Солнышко.

Я же, понятия не имевшая, где тут лаборатории, где лекционные, а где кладбище для резвых адептов… в смысле где практикумы у некромантов проходят, уточнила:

– А направление девушке указать? Желательно подробно.

– А как зовут девушку? – изогнул бровь Солнышко, напрочь проигнорировав мой намек на более точные координаты.

– Бри Громвинд, – хмыкнула я и в свою очередь поинтересовалась: – А тебя?

– Мракмор Стрейтор, – блеснул белозубой улыбкой маг.

– Ну и зубодробительное имечко, – не осталась в долгу и поинтересовалась: – А сокращенно Мрак? Или Мор?

Хотя и тот, и другой вариант с мысленным прозвищем «Солнышко», которое я дала парню, сочетались примерно… никак.

– Мы с тобой еще не столь близко знакомы, чтобы дойти до сокращений, – фыркнул теперь знакомец маг.

– Значит, Мрак, – решила я, и собеседник скривился. И это он еще не знал, как я его окрестила! – Так куда мне идти?

После такого вопроса меня и послали… Причем вдохновенно и далеко. К самому дальнему корпусу академии. А я девушка послушная. Взяла и пошла. Ходко так, шустро. И уже спустя примерно полчаса была в лабораториях и разыскивала магистра Мурса. Тот, к слову, оказался весьма молод, стеснителен и угнетен. И даже не работой, а питанием. А еще – собственной матушкой, которая оное же и организовывала.

Когда я открыла дверь одной из лабораторий, то увидела, как весьма тучная дама практически зажала в угол худощавого высокого магистра со словами:

– Йонок, сыночка, скушай котлетку. Ты же отощал весь со своей магией. Ты своим голодным видом разбиваешь маме сердце!

– А вы, матушка, своими визитами – мне репутацию! И так вся академия судачит, что холостяков родители обычно пытаются женить, а меня – исключительно накормить! – парировал молодой профессор, пытаясь улизнуть из капкана родительской заботы.

– Я лишь забочусь о тебе! Не смей на меня кричать! – тут же возмутилась эта солидная фрау.

Маг тяжело выдохнул. На его смуглом лице отразилось выражение многострадального сыновьего смирения. Но родительнице одного молчания оказалось мало. Она пошла в психологическую атаку.

– Не смотри так на меня!

Профессор неуверенно пригладил темные, словно безлунная южная ночь, волосы, собранные в короткий хвост, поправил очки и отвел взгляд в сторону.

– И молчать на меня так тоже не смей! – Матушка мага явно почувствовала близкую победу и припечатала: – И вообще, мама знает лучше, когда тебе хорошо!

И тут несчастная жертва заботы узрела меня, мявшуюся на пороге, и возрадовалась:

– Вы ко мне, фисса?

– Да, – с готовностью отозвалась я и скромно добавила: – Но могу подождать, пока вас нафаршир… Пока вы закончите. Ведь разговор с мамой – это святое, – произнесла я, хотя в данном случае скорее подошел бы эпитет «великомученическое»: Мурс держал оборону стойко, терпеливо и почти безропотно.

– Что вы, что вы, уважаемая фисса! Вы ничуть не отвлекаете меня! – предпринял попытку удрать от еще не съеденных котлет Йонок. Но от калорий, даже если те были еще в тарелке, а не на талии, не так-то просто было избавиться. Потому как к ним прилагалась горячая материнская любовь и желание накормить голодное дитя во что бы то ни стало.

– Еще как отвлекаете! – рявкнула родительница и повернулась ко мне. В одной руке она держала тарелку с гарниром, в другой – вилку с наколотым на нее антрекотом. Причем мне показалось, что меня сейчас этой самой вилкой готовы заколоть.

– Поняла. Не дура. Дура бы не поняла. Исчезаю, – охотно отозвалась я и добавила: – Только… что ректору передать по поводу вашего повышения? Вы от него отказываетесь, магистр Мурс?