Зло, действуй! Мамаева Надежда
Матушка Йонока на миг замерла, пытаясь осознать услышанное. Этим и воспользовался ее сын и ловко вынырнул из угла, скороговоркой протараторив:
– Что вы, что вы, фисса, ни в коем случае. Я сейчас, сей же миг, с вами дойду до кабинета лорда Эрогвиля, чтобы лично дать ответ… – Он устремился ко мне. И на полдороге, будто спохватившись, обернулся к родительнице, все еще хватавшей ртом воздух, со словами: – Матушка, прошу меня простить. Дела…
А затем в несколько шагов очутился рядом со мной, подхватил под локоток, вывел в коридор, буквально тут же втянул в открытую дверь соседнего кабинета и моментом ее плотно притворил. Навалился спиной и тихо облегченно прошептал одними губами:
– Спасибо…
Мурс утер лоб, на котором выступила испарина, убирая с того выбившуюся из хвостика угольную прядь.
– Вы, фисса, отлично придумали с вызовом к ректору, я ваш должник, – выдохнул он, но на миг встрепенулся и уточнил: – Ведь про то, что меня ждет лорд Эрогвиль, шутка?
Я заверила, что да, так и есть. Это была импровизация, поскольку, несмотря на то что госпоже Мурс профессор тоже был нужен, мне нужнее. Ибо у нее вопрос питания, а у меня жизни и смерти. То, что смерти в буквальном смысле, уточнять не стала. Ведь если я не смогу остаться в стенах академии, то очень скоро окажусь в застенках тюрьмы.
А затем бойко изложила Мурсу уже опробованную на Солнышке историю девушки из глубинки. К слову, профессор точно так же мне не поверил. Но, видимо, в благодарность за спасение не стал выказывать сомнения в услышанном, а деликатно сообщил, что в академию берут лишь самых одаренных. И если мои способности именно таковы, то он, в свою очередь, попробует сделать все возможное…
Магистр говорил обтекаемо, но стало понятно: от него мало что зависит. И даже если он вывешивает списки прошедших первичный отбор, то решают, чьи имена в этот лист вписать, совершенно другие преподаватели.
– Дайте ваше правое запястье, – с этими словами Мурс достал из кармана артефакт.
«Для замера силы дара», – шепотом пояснил мне дух, пришипившийся в шали. Я заметила, что с тех пор, как мы оказались в академии, полтергейст вел себя тише травы, ниже радаров. И я догадывалась о причинах маскировки, но уточнить все было некогда.
В общем, когда мне на правое запястье положили штуковину, которая напоминала чем-то своеобразный компас с бегавшей по кругу стрелкой, то случился очередной конфуз. Едва артефакт прикоснулся к моей коже, как начал… таять. В прямом смысле этого слова! Плавиться и сливаться с моей рукой.
Первым опомнился профессор. Он схватил эту штуковину, чей циферблат напоминал почти круговую шкалу от одного до ста, и буквально содрал ее с меня. Что примечательно, на моей коже не осталось и следа, а вот измеритель магического потенциала того… Скончался.
– Поразительно, – прошептал Мурс, задумчиво переводя взгляд с меня на оплавившийся амулет и обратно. А затем добавил: – Думаю, нам все же стоит заглянуть к ректору. У вас, фисса, весьма интересный случай.
– Вы о том, что я девушка и я – антимаг? – памятуя о реакции Мрака, уточнила я.
– И это тоже, но главное – ваш уровень! Артефакт Парата способен… – начал было профессор, но потом, похоже, вспомнил, что я – девушка из глубинки и объяснение выйдет долгим, потому махнул рукой и перебил сам себя вопросом: – Как сильно вы, фисса, желаете учиться здесь?
– Фсей душой! – ничуть не покривила я оной. Зато один из орешков в моем рту перекатился и едва не выпал.
Профессор посмотрел на меня недоуменно, и мне пришлось как-то объяснять, почему я держу за щеками лещину:
– Мне маг посоветовал, – я ткнула пальцем в оттопыренную щеку, – всегда во рту держать и говорить так. Чтобы, значица, арти-фу-лфция, – я нарочно исказила сложное слово, – лучше была.
Мурс на это покачал головой и вынес вердикт:
– Может, в целом артикуляции они и помогают, но конкретно сейчас будут сильно мешать. Не хотите их убрать? – это был не вопрос, а настойчивое предложение, от которого в моем положении я не могла отказаться.
Потому пришлось поднести ладонь ко рту. Когда в руке оказались мои маскирующие орешки, я поспешила спрятать их в рукаве. Еще пригодятся!
Похоже, вид при этом у меня был весьма огорченный, потому что магистр решил подбодрить фразой:
– К слову, без них вы намного симпатичнее, – заверил он.
Чем удручил только больше. Ведь чем я страшнее, тем меньше вероятность узнать во мне рину Файрвинд.
Мурс же удовлетворенно кивнул и, больше не говоря ни слова, взял меня за руку. А затем осторожно приоткрыл дверь, выглянул из-за створки и, убедившись, что путь чист, устремился в коридор. А я следом за магистром.
Мы миновали второй этаж, спустились по лестнице, пересекли холл и вышли в осенний день, бушевавший пестротой красок на улице – рябины, одетые в алые бусы поспевших ягод, золотые кроны кленов, шелестевшие на ветру, багрянец барбариса и неизвестных мне кустов, синеющие полуобнаженные стволы… Над нами разлилась безмятежная кристальная лазурь неба. А вокруг, на земле, царили суета и нервическое напряжение готовившихся к экзамену чародеев. И магия, пропитавшая воздух. Много магии…
Я бежала следом за Мурсом, практически не обращая на это все внимания. Мы с профессором пересекли двор академии, а затем маг прямой наводкой устремился к центральному корпусу. Туда, где было особенно много народа.
Мне оставалось лишь держаться за провожатого и не отставать. Но вот у одной двери, которая ничем не отличалась от остальных (такая же толпа у порога, такие же створки, и даже лак рядом с ручкой облупился точно так же, как у соседних), Йонок вдруг остановился. Одернул камзол, поправил съехавшие на кончик носа очки и постучал. И тут же, не дожидаясь приглашения, заглянул, бросив мне напоследок:
– Жди здесь. Я доложу лорду Эрогвилю, чтобы тебя в список поступающих включили. Сможешь сдать экзамен вместе со всеми…
Вот только едва меня оставили одну у закрывшейся створки, как почти тут же услышала ехидное:
– Интересно, она любовница или внебрачная?
– Этот в очках слишком молодой, чтобы иметь такую в качестве дочери… – бесцеремонно отозвался второй голос. – Скорее, он ее просто имеет…
Я медленно повернулась в сторону говоривших и увидела подпиравшего стену высокого лысого парня. Он нагло ухмылялся от уха до уха. Ткань рубашки обтягивала его широкие плечи, едва не треща по швам. Рядом с ним, оценивающе глядя на меня, стоял и второй – голубоглазый блондин с льняными волосами, заплетенными у висков в тонкие косички. Он подкидывал перед собой яблоко и ловил, не глядя. И да, тоже похабно усмехался.
– А ну-ка, повторили… – холодно процедила я.
У меня вчера выдался просто убийственно трудный день, ночка не лучше. И сейчас, когда нервы были на пределе, еще и эти двое…
Блондинчик на это лишь шире растянул губы в улыбке и, явно издеваясь, спросил:
– Ты не только наглая, но еще и глухая? Тут, – он кивнул на вереницу парней и девушек, стоявших вдоль стен, – все испытания прошли. А тебя я чего-то не видел ни на полигоне, ни на замерах. Так что вывод напрашивается один: решила пролезть вне очереди.
Яблоко в руке пепельного меж тем продолжало ритмично летать. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. И это отчего-то особенно бесило. Я сделала шаг, и ладонь сама схватила фрукт в полете. А потом я, недолго думая, надкусила сочную мякоть. Та оказалась с привкусом шафрана. А желудок, в котором было пусто со вчерашнего утра, сжался от предвкушения.
– Оно проклято, – как бы между прочим отозвался обладатель косичек, к которому само собой так и липло прозвище Пепел.
Видимо, он рассчитывал, что я тут же начну плеваться, в ужасе отброшу свою добычу… В общем, поведу себя адекватно. А я вместо этого лишь с довольным видом откусила еще. И, прожевав, добавила:
– Надеюсь, смертельно? – уточнила я, с вожделением глянула на Пепла и добавила: – А еще есть? Проклятые, зачарованные…
– Ты вообще нормальная? – не выдержал лысый здоровяк, вмешавшись в наш яблочный разговор.
– Абсолютно, – заверила я его и предупредила: – Но для общения со мной лучше запастись валерьянкой, оптимизмом, второй нервной системой и…
Договорить не успела. Дверь кабинета распахнулась, явив на пороге Йонока в компании высокого статного седовласого мужчины в форме. Выправка выдавала в нем бывшего военного, а пристальный, казалось, проникавший сразу под черепную коробку взгляд внушал трепет и уважение.
– Это она? – прозвучавший вопрос хлестнул плетью.
– Да, лорд ректор.
– Что ж, надеюсь, вы, господин профессор, не зря оторвали меня от экзамена. И господа магистры, пока я отсутствую, сумеют справиться с проверяющим… Поэтому не будем задерживаться, прошу ко мне в кабинет…
И, не дожидаясь нашего ответа, лорд ректор, рассекая толпу, направился по коридору. А мы с Мурсом за ним.
Уходя, за спиной я услышала задумчивое:
– Если она пассия этого профессора, то ему стоит посочувствовать. Не девка – холера. Ее даже проклятья не берут.
– А я думал, ты про яблоко соврал… – донеслось растерянное.
Оборачиваться мне было некогда. Шаг у лорда ректора был широким и быстрым. Зазеваешься – и тут же отстанешь.
Благо идти оказалось недалеко. Вот только едва я переступила порог, миновав бдительного секретаря в приемной, и притворила дверь, как увидела мчащийся на меня сгусток пламени. И, как приличная девушка, сразу же его обвизжала. А как неприличная – сиганула вбок. Меня даже не смутило, что там был книжный шкаф. Я резвой белкой взлетела по его полкам и устроилась под потолком.
А ректор, который и запустил пульсар, хмыкнув, прокомментировал:
– Реакция, конечно, отличная, но я хотел убедиться в другом… – И, обращаясь уже исключительно ко мне, добавил: – Профессор Мурс заверил, что вы, фисса Громвинд, антимаг исключительной силы. Пока же я убедился лишь в том, что вы умеете исключительно кричать. Я бы даже сказал, деморализующе противника…
И он демонстративно поморщился.
– А зачем швыряться в меня вашим колдунством без предупреждения? Я ведь могу оказаться девушкой с тонкой душевной организацией и в ответ засветить чем-нибудь… – забыв о роли простушки, отозвалась я. Но, когда поняла, что вышла из образа, было уже поздно. Впрочем, лорд ректор, кажется, этого не заметил.
– Судя по всему, вашей тонкой душевной организацией вместо дубины можно полки нечисти косить, – ничуть не смутился ректор и приказал: – Слезайте немедленно.
– А вы швыряться ничем не будете? – уточнила я, прикидывая, как бы половчее спуститься.
– Только если вы вздумаете там задержаться, – с намеком протянул лорд ректор.
Делать было нечего. Пришлось спускаться. И вот когда я начала слезать, оказавшись спиной к господам магам, то почувствовала, как меж лопаток словно загнали раскаленный штырь. И пусть боль продлилась не больше секунды, но я потеряла равновесие. Оттолкнулась ногой от ускользавшей опоры и, извернувшись в полете кошкой, упала на что-то… Точнее – на кого-то. Как выяснилось мгновением позже – на несчастного, ошарашенного Мурса.
А ректор невозмутимо заметил:
– Когда вы, фисса, предупреждали, что можете чем-нибудь кинуть, я не подозревал, что вы имели в виду себя.
– А вы обещали не применять магию, если я не буду затягивать со спуском… – припомнила, вставая с придавленного Мурса.
– Вы задержались… – отчеканил лорд. – Впрочем, должен признать, что сопротивляемость магии у вас и правда выдающаяся… – задумчиво протянул ректор и побарабанил по поверхности стола, рядом с которым стоял. – Что же мне с вами делать?.. Проверяющий не допустит приема простолюдинки в обход одного из испытаний. Он и так считает, что в академии слишком много адептов низкого сословия…
Я сглотнула и нервно вытерла ладонь о юбку. Злость на ректора враз куда-то улетучилась. Да, его проверка была самой жесткой из всех, но, похоже, небезосновательной. Он хотел быть уверен, что если решит ради меня нарушить правила, то этот риск должен быть оправдан.
Вот только… Если бы Мурс ошибся? Если бы я не смогла вобрать магию атакующего заклинания? Что тогда?
Ректор выплатил бы компенсацию? Сдается, разве что посмертно…
– Она сможет сдать теорию? – лорд обратился уже к Мурсу. Вопрос прозвучал требовательно и жестко. А еще так, словно меня здесь и вовсе не было.
Профессор растерялся. Зато я, почувствовав, что решается моя судьба, произнесла:
– Теорию чего?
– Ясно, не сдашь. – По моему вопросу лорд все понял. – А значит, сколь бы выдающимся ни был ваш дар, фисса Громвинд, проверяющий из департамента не допустит зачисления. Хотя защитник из вас вышел бы отменный… – Мужские пальцы выбили по столешнице дробь.
И тут отмерший Мурс тихо пояснил мне:
– На экзамене вытягивают билет. В нем три теоретических вопроса: по истории магии, расчетам, естествоведению.
«Настаивай, чтобы тебя допустили до экзамена, – услышала я в голове голос призрака, который до этого вел себя подозрительно тихо. – Я тебе помогу…»
– А если я сдам? – спросила ректора и упрямо посмотрела в аристократическое лицо лорда, отмеченное морщинами и тонкими росчерками старых шрамов. Один их них шел наискось ото лба до мочки уха и рассекал левую бровь ректора, без слов говоря: стоявший передо мной маг провел свою жизнь, не перебирая за столом бумаги. И тот, кто привык к сражениям, вызов оценил. И принял.
– Так в себе уверена? – Он изогнул располовиненную бровь.
– А думаете, я сюда добралась, преодолев столько всего, чтобы развернуться у порога и уйти? Выставите в дверь – я в окно полезу. Из окна выпихнете – в коридоре подкараулю… – мой голос звучал столь решительно, что ректор поверил. И, усмехнувшись, припечатал ладонь к столешнице, словно что-то для себя решив.
– Ценю настойчивость. Я отдам распоряжение, чтобы списки поступивших не вывешивали до завтрашнего вечера. А сейчас ты вместе со всеми сдаешь экзамен. Выдержишь его – и завтра тебя ждут испытания на полигоне. Замер магии ты, считай, прошла… А теперь мне нужно возвращаться на экзамен.
Это был самый прямой из возможных намеков на то, что нам пора покинуть ректорский кабинет.
Ни я, ни Мурс не стали задерживаться и выскользнули в приемную, где удостоились бдительного взгляда секретаря. Под его прицелом и поспешили в коридор.
Следом за мной и профессором вышел ректор. И перед тем, как отправиться обратно на экзамен, он пристально посмотрел на меня и коротко произнес:
– Я поверил в вас, фисса Громвинд. Не разочаруйте…
Я смотрела в удаляющуюся широкую спину, и в голове роились сотни мыслей, душу терзали тысячи сомнений. Но мне некогда было рефлексировать. И я приказала себе: «Подумаю обо всем. Обязательно. И попереживаю. И пострадаю. Даже поплачу. Но после экзаменов».
А пока нужно было их сдать. И для начала хорошо бы узнать, что меня там ждет. С этим вопросом и обратилась к профессору. Мурс просветил меня подробнее и в том, что представляют собой предметы «расчеты» и «естествоведение». Оказалось, первое – совокупность алгебры и геометрии с добавлением физики. Естествоведение же включало в себя бестиологию, науку о человеческом теле, алхимию и травознание.
Также, рассказывая о том, что меня может ждать на экзамене, профессор особняком упомянул и проверяющего. Как оказалось, местное министерство магии уделяло особое внимание тому, как идет отбор адептов в лучшую имперскую академию магии. А точнее, безукоризненно ли соблюдается ректором правило отбора, когда приоритет отдается аристократии, которая являлась опорой трона владыки. Вот только знатное имя и древний род не всегда гарантировали высокий уровень дара, острый ум, силу и выносливость, что требовались от выпускников академии в бою с демонами Порубежья или при решении сложных магических задач в мирной жизни. Вот лорд Эрогвиль и вел каждый год незримый бой с проверяющими, которых министерство магии присылало на экзамены простолюдинов. Поэтому и лично присутствовал на теоретическом испытании, не давая министерскому инспектору завалить самых перспективных и талантливых учеников из низкого сословия.
К слову, последних еще на замере уровня и направления дара распределяли в разные группы. Стихийники с выдающимися показателями традиционно шли на боевой факультет. Хотя у них были и альтернативы. Например, если сильный маг ни в какую не желал становиться атакующим или защитником, то мог податься на бытовой факультет, в алхимики или артефакторы…
А вот у меня со столь специфическим даром выбора не было. Только боевой факультет. И только защитником. Точнее – щитом, который прикрывал бы атакующего мага-боевика. А то и целый отряд, принимая на себя магический удар.
Под такие разговоры мы дошли обратно до тех самых дверей, где все так же томились в ожидании Пепел и его лысый громила-приятель.
– Ну, удачи, Бри. Я верю, что у тебя все получится, – произнес Мурс, но как-то не сильно уверенно. И, попрощавшись, магистр удалился.
– Что, не удалось проскочить совсем без очереди? – усмехнулся блондин.
– И не собиралась, – фыркнула я и поинтересовалась: – Ладно, я поняла, что яблок у вас больше нет. А конспектом поделитесь?
То, что от прошлой хозяйки тела мне достались и знание местного языка, и навык чтения, я поняла уже давно. А вот насчет памяти вышла засада… И хотя привиденистый предок рода Файрвинд обещал побыть моей шпорой на экзаменах, на него одного я надеяться не стала.
Глава 3
– Не могу понять: ты настолько бесстрашная или просто тебя в детстве часто роняли? – вскинув бровь, уточнил бритоголовый.
По этой фразе стало ясно: не поделятся. Хотя я не сильно-то и надеялась. Но попробовать-то стоило. Значит, буду просто ждать… И тут неожиданно (похоже, даже для самого себя) отозвался Пепел:
– Расскажешь, как обошла проклятие стазиса, которое было на яблоке, – может, и дам. На время.
– Покажи записи, – оживилась я.
Маг тут же достал из-за пазухи скрепленную пачку желтых, исписанных мелким убористым почерком листов. Я взяла их за один край и призналась:
– Да и не обходила ничего. Просто впитала, – едва сказала – и тут же почувствовала себя репкой, которую вытаскивают из обжитой грядки, чтобы втянуть в какой-то произвол. А все оттого, что Пепел решил: его не иначе как разыгрывают. И поспешил выхватить из загребущих девичьих рук свои записи. Но я инстинктивно сжала пальцами добычу и, не желая с ней расставаться, поспешно добавила: – Ты об антимагах слышал?
– Я-то да. А ты, похоже, нет. Иначе такой чуши бы не несла.
– Да у меня с собой вообще ничего нет, никаких вещей, чтобы нести! – возмутилась я, перетягивая стопку листов.
– Не хочешь говорить – и не говори, – вспылил Пепел, явно намереваясь выдрать у меня из рук бумаги.
Я не отпускала и тянула на себя. Мы сейчас наверняка со стороны были похожи на двух лесорубов, что орудуют двуручной пилой. Только в ее роли выступали конспекты.
– Да я тебе правду говорю. – Пепел на это ничего не сказал, лишь дернул посильнее и вырвал победу у меня из рук. Во всех смыслах вырвал. И это стало последней каплей. – Как же вы меня достали все с этими проверками дара! То боевыми заклинаниями в спину швыряют, то пламя погасить требуют, то в шкатулку со смертельным проклятьем руку сунуть…
Я говорила, а воздух так и густел от матерных интонаций. Я развернулась и чеканным шагом пошла в сторону высокого стрельчатого окна. На подоконнике того уже сидели девушка и парень, но я их потеснила. Прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Полтергейст, засевший в шали, оживился:
– Они бы не поделились, не переживай. Но я сам несколько столетий назад оканчивал эту академию. Не волнуйся, вместе мы сдадим экзамен…
Я только хотела мысленно ответить духу, как почувствовала, что кто-то тронул меня за локоть. Пришлось открыть глаза.
Передо мной стоял Пепел собственной белобрысой персоной.
– Ты правда антимаг? – уточнил он.
Я мрачно посмотрела на него. Взгляд явно парню не понравился, и он хмуро продолжил:
– Мы с Горой… В смысле с Горвудом сначала решили, что ты решила перепрыгнуть через головы остальных и… – Пепел оборвал сам себя, не договорив, а потом вздохнул, словно человек, с трудом, но признавший свою ошибку, и продолжил: – Но я подумал, что тот, кто полагается на связи, не стал бы так цепляться за знания… Опять же это проклятое яблоко… Вот… Держи.
Он говорил, но что-то в интонации мага меня настораживало. И я не стала мучить себя догадками, а спросила в лоб:
– Ты ведь и сам не сильно веришь в то, что говоришь. Так зачем? – Я кивнула на записи в его руке.
– И в кого ты такая догадливая, злюка? – хмыкнул Пепел и усмехнулся. – Я просто подумал, что и так все, что тут написано, уже выучил. И уверен в своих знаниях. А когда поступлю на боевой факультет… Может статься, что ты и правда антимаг. И если ректор решил допустить тебя до сдачи экзамена в обход списка прошедших испытания на полигоне – значит, наверняка дар у тебя сильный… А мне бы пригодился такой щит.
– Так это подкуп? – Я оценила и дальновидность Пепла, и его прямоту.
– О том, что взятки гнутыми золотыми давали, я слышал. Но надорванными конспектами? За кого ты меня принимаешь? – иронично вопросил маг с интонацией «если я даю мзду, то она безукоризненно чиста и гладка, так что не нужно на меня наговаривать».
– За расчетливого малого как минимум. – И я поспешила взять исписанные листы.
– Угу. Вот только рассчитывать я могу исключительно на себя, – проворчал Пепел.
Мне хотелось ответить, что он тут не один такой. И я рвусь поступить в академию не от хорошей жизни, но… посмотрела на конспект в своих руках и произнесла лишь:
– Спасибо…
– Сочтемся! – ухмыльнулся Пепел.
В этот момент дверь открылась, выпуская в коридор бледную девушку, в глазах которой застыли готовые вот-вот сорваться слезы. Губы были искусаны едва ли не до крови. Кто-то кинулся к ней с вопросом: «Сдала?» А блондинчик же, наоборот, резко развернувшись на пятках, сиганул к двери, подрезав кого-то не столь расторопного, и ужом просочился в аудиторию.
Я же осталась наедине с записями. Я читала, не поднимая головы, не реагируя на происходившее вокруг. На нервные срывы и радостные вопли. Даже как Пепел, а за ним и его лысый приятель-громила, которому удивительно шло прозвище Гора, сдав экзамены, подошли ко мне, сияя улыбками, плохо помню.
– Ну что, злюка, ты, похоже, приносишь удачу, – от души веселясь, произнес блондин, хлопнув меня по плечу.
– Я не злюка, я зло! – мрачно ответила я, поправляя сползшую на плечи шаль и не отрывая взгляда от чтения.
Они что-то еще говорили, пытались меня тормошить, а потом махнули рукой, отправившись праздновать успешное поступление.
Лишь когда солнце начало клониться к закату, шея окончательно затекла, а литеры на листах стали сливаться в сплошную мешанину, я оторвалась от записей. В коридоре народу почти не осталось. Вместе со мной – лишь пара человек.
Я посмотрела во двор академии. Стекла были узкими, высокими и на удивление чистыми. И в ромбическую решетку шпроссов легко можно было увидеть, что происходит на улице: плывшие по небу, чуть подсвеченные розовым облака, золото осенней листвы, чью-то рыжую макушку… Смутно знакомую… От одного взгляда на которую что-то внутри екнуло.
Обладатель бронзовой шевелюры смотрел поверх голов адептов, словно что-то выискивая. Или кого-то?
Широкий разворот сильных плеч, прямая осанка, уверенность, сквозившая в каждом жесте… Не может быть, чтобы это был тот медноволосый, словно лис, тип из трактира… И все же это был он! Пересекая широким шагом двор, рыжий напоминал хищника, взявшего след. Матерого. Решительного. Идущего к своей цели, несмотря ни на что.
Только если для всех он был просто осенним лисом, то для меня – снежным. Тем, которого именуют еще песец. И надеюсь, этот песец пришел сюда не по мою душу. Мало ли у него может быть дел в академии?
Я пыталась убедить себя, что это всего лишь совпадение. И наша недавняя встреча тут ни при чем, но сердце продолжало бешено биться в груди. Пульс набатом стучал в ушах. Кончики пальцев онемели и… Именно в этот миг рыжий, словно почувствовав на себе взгляд, резко повернулся и безошибочно нашел мое окно.
Но за миг до того, как Лис уставился туда, где я сидела, меня как пульсаром с подоконника смело. Исписанные листы разметало по каменному полу. Но я не обращала на них внимания, занятая другим: выглядывала из-за тяжелой портьеры в окно.
Вцепилась в ткань онемевшими пальцами и, кажется, забыла, как дышать. Воздух вокруг словно загустел, наполнившись звенящей от напряжения тревогой и…
– Вы идете?! – требовательный голос, раздавшийся из-за спины, заставил меня вздрогнуть.
Я отскочила от подоконника и резко крутанулась на пятках, оказавшись спиной к окну. При этом не успела разжать пальцы, державшие штору. Раздался треск, и на меня разом снизошли радость и гардина.
Первая появилась, когда я, поворачиваясь, увидела говорившую. И смогла мысленно облегченно выдохнуть: это не стража, и меня вовсе не собираются арестовывать. Совсем наоборот: чопорная дама, стоявшая в дверях аудитории, приглашала последнюю оставшуюся в коридоре кандидатку в адептки на экзамен.
Но если радость подчинялась законам логики, то гардина – исключительно закону притяжения. Она, падая, пребольно треснула меня по плечу. Благо удар смягчила тяжелая портьера, в которую я оказалась завернута, как в тогу.
Дама смерила одним из тех взглядов, которые без слов говорят: «Накройся простыночкой и ползи на кладбище, пока я добрая».
– Простите, пожалуйста, я немного нервничаю… – Я постаралась выглядеть максимально раскаявшейся.
– Боюсь представить, что будет, когда вы запаникуете, – сухо отчеканила дама. Но тут ее губы тронуло подобие улыбки, и она тихо, чуть насмешливо добавила: – Если что, лучше вам пугаться рядом с восточной башней.
– Кому там нужно отомстить? – уточнила я, чуть прищурившись.
Но леди не назвала имени своего недруга, лишь в ее глазах на миг промелькнул плутовской огонек, никак не вязавшийся с образом строгой и исключительно правильной дамы. А я сама не заметила, как улыбнулась ей. Мы друг друга прекрасно поняли. Без слов.
Я же поспешила выбраться из шторного кокона и заверить:
– Я все поправлю…
– В этом нет необходимости, фисса.
И дама щелкнула пальцами, высекая сноп искр. И тут же гардина и портьера взмыли вверх. Миг – и все стало как прежде. Как будто и не было неуклюжей девицы, на ровном месте сумевшей устроить погром.
Я же поспешила в аудиторию. И когда проходила мимо чародейки, она, стоя в дверях, шепнула мне:
– Удачи. Отвечая на вопросы, будьте так же сообразительны, как сейчас в коридоре.
Это странное напутствие, как ни удивительно, придало сил. И к экзаменаторскому столу я шла, уже отбросив страх и сомнения. О рыжем Лисе я подумаю позже. А пока нужно сосредоточиться на проверке знаний. То бишь того, чего в моей голове почти нет…
«Я с тобой», – услышала в голове голос предка и, повинуясь жесту ректора, указывавшего на билеты, потянула руку к вееру карточек, лежавших на столе. Дрожащими пальцами вытянула одну из них и…
Провалы бывают разные: в грунте, в памяти, в планах… Но чтобы все сразу – это нужно быть мной! А все потому, что я, читая билет, враз ощутила, как земля уходит из-под ног, в голове резко образуется вакуум, а цель – поступить в академию – становится недостижимой. Три вопроса, написанные на листке уверенным твердым почерком, казались для меня сущей абракадаброй.
Вклад Фремира Дроннгвильда в историю магии и принципы трансматериального переноса материи.
Принципы управления драконом в полете и расчет магических единиц, затрачиваемых им при взлете с расчетной массой тела ящера и груза…
Дальше шли цифры, от которых в глазах рябило.
Особенности строения, обитания, магии кэльпи в их естественной среде обитания, а также способы ловли этих водных течений.
«Ты чего-нибудь из этого знаешь?» – мысленно спросил меня дух.
Ну я и ответила, что из всех слов на карточке самое знакомое – «принципы управления» и «в полете». Пилотирование-то я сдавала в университете. И не только теорию…
«Вот ее и пиши!» – заявил дух рода и смущенно добавил, что-де в его время такого вопроса не было. А на факультет драконьих наездников и вовсе отдельные экзамены устраивали.
По поводу первого же вопроса полтергейст заявил, что он сейчас отлучится на посмертную консультацию. А про кэльпи помнит сам. Он этих паршивцев из полыньи ловил.
С таким напутствием дух рода меня и покинул. А я уставилась на клепсидру на преподавательском столе, из верхней чаши которой песок тонкой струйкой сочился в нижнюю. Горка, прираставшая в ней, казалась могильным курганом в миниатюре, под которым похоронены мечты. Мои.
Заметив мой взгляд, один из членов комиссии – рыхлый господин с одутловатым лицом – обмахнулся платком и елейным голосом, за деланой ласковостью которого сквозила неприкрытая неприязнь, поинтересовался:
– Юное дарование уже готово отвечать?
Юное дарование в моем лице решительно окунуло перо и застрочило на желтой бумаге формулы расчета подъемной силы крыла, взлетной тяги и перегрузок при наборе высоты. В конце концов, если закрыть глаза на лапы, хвост и огонь из пасти, то дракон – это почти ближнемагистральный узкофюзеляжный одномоторный реактивный самолёт. А я на таких налетала больше двухсот часов.
В итоге я так разошлась, что под изумленным взглядом тучного господина попросила сначала еще один лист, потом второй… И на его вопрос, на сколько вопросов я ответила, смущенно пояснила: «Это только на один». Ректор без слов вручил мне сразу небольшую пачку.
Меж тем с загробного совещания вернулся дух рода. И не просто вернулся. Он умудрился убедить почившего Фремира Дроннгвильда лично рассказать и о вкладе последнего в историю, и о своих принципах, и о примечаниях к его трактату…
В общем, это был увлекательный опыт списывания на экзамене – прямо из головы.
С последним вопросом, правда, вышла заминка, потому что два духа яростно заспорили, на что лучше ловить водяного коника: на мармышку или червя… Тьфу, в смысле на ловчий магический контур или дурака, который решил утопиться в проруби.
К согласию они так и не пришли, так что я записала оба варианта. Как раз успела перед тем, как упала последняя песчинка и меня вызвали к столу экзаменаторов.
Я маршевым шагом дошла до комиссии и, стараясь подсматривать в листы по минимуму, начала рассказывать о том, как умудрился вляпаться в историю магии досточтимый Фремир Дроннгвильд. Но не успела я озвучить и трети, как тучный господин в жабо возмутился, перебивая меня:
– Какая неслыханная чушь! Откуда вы это вообще взяли?
Мне хотелось ляпнуть, что из первоисточника, который ныне на моих плечах делил шаль с духом рода Файрвинд. Но боюсь, что к такому ответу морально не были готовы ни напыщенный толстяк, ни вся приемная комиссия. Разве что некроманты…
– Лорд-проверяющий, но почему же чушь… О том, что все значение матрицы трансматериального переноса оценили лишь после смерти мэтра, говорится в письмах его супруги… – возразил сухощавый магистр, сидевший с левого краю стола, рядом с чародейкой, что пригласила меня на экзамен.
А я внимательнее присмотрелась к рыхлому дебелому господину, который отбросил свой благочестивый тон и сейчас раздраженно смахивал выступившую на висках испарину. Так, значит, это и есть тот самый проверяющий. Учтем-с…
Этот тип еще несколько раз порывался заявить, что мои знания не соответствуют тому, что записано в анналах истории. Дескать, в своих трактатах досточтимый Дроннгвильд имел в виду совсем другое. На что призрак магистра порывался ответить развернуто и исключительно нецензурно, что именно он, как автор, хотел сказать.
При этих всплесках возмущения сухой, как щепка, маг, сидевший с краю экзаменационного стола, все внимательнее присматривался ко мне, словно пытаясь найти спрятанную шпору. И, судя по тому, что к концу ответа на первый вопрос магистр гипнотизировал взглядом шаль, обнаружил! Но не сказал ни слова.
А когда я перешла ко второму ответу, настал звездный час для меня и миг для сердечного приступа у проверяющего. Я, отринув исписанные листы, подошла к доске и начала бойко выводить формулы, которые знала на «отлично». Причем так шустро, что не давала никому и слова вставить. А на моменте, когда я упомянула реактивную тягу, у тучного лорда случилась тяга седалищная… И, судя по всему, он на ней мог без всяких драконов облететь весь мир и вернуться обратно.
В итоге, в дебрях моих формул и лордской злости потонула и суть вопроса о принципах управления драконами, и мы стремительно перешли к кэльпи.
На удивление, ответ на третий вопрос прошел без эксцессов. И наконец я услышала от ректора долгожданное:
– Фисса Винд, вы сдали теоретический экзамен. Ожидаю вас завтра, к девятому удару колокола, на полигоне для прохождения физических испытаний…
Окрыленная, я вылетела из аудитории и устремилась к лестнице. Полтергейст сообщил, что он проводит почтенного духа магистра Дроннгвильда до грани, поэтому на время вынужден меня покинуть. Я осталась одна.
Хотелось выйти на улицу и подышать свежим воздухом: голова просто гудела.
Вот только едва я поравнялась с углом бокового коридора, как сильная мужская рука схватила меня за запястье и дернула в сторону, увлекая в густые вечерние сумерки, в которых утопал переход.
Я и пикнуть не успела, как оказалась прижата спиной к стене, а надо мной навис злой рыжий тип.
– Отдай ключ, – приказал Лис, отринув приветствия, которые положены этикетом преследователей. Нет чтобы начать разговор в духе: «Попалась, злодейка!» или «Не дергайся!» – и тем дать бедной девушке выгадать время. Нет, сразу от припечатанного к кладке девичьего тела к его срочному делу.
– К-к-люч? К-к-какой? – Я постаралась изобразить растерянность, меж тем лихорадочно соображая, что делать дальше. Не думаю, что ответ «у меня его нет» устроит этого рыжего смерча и он тихо извинится и отпустит меня. Скорее наоборот…
Поэтому нужно было постараться выбраться из западни. С учетом того, что Лис схватил мои запястья и прижал их на уровне лица к стене, сделать это было весьма проблематично. Так что относительно свободными остались ноги. Ну и голова. Которой-то я и вознамерилась как следует – до разбитого носа – боднуть противника.
Вот только этот гад разгадал мой маневр и увернулся в самый последний момент. Как и от согнутого колена, которым я метила в то место, что мешает всякому мужчине в бою.
Вот только при этом рыжий качнулся чуть вперед так, что наши губы практически коснулись друг друга. И едва Лис это понял, как тут же отпрянул. Я заметила его реакцию и поспешила этим воспользоваться. Пытаясь отвлечь противника, решила резко сменить модель поведения и произнесла мягким, грудным голосом, словно собиралась соблазнить Лиса:
– Тебе не кажется, что наша встреча – это судьба. А поцелуи – не просто поцелуи…
Рыжий и вправду посмотрел на меня, как монашка на демона блуда, с интересом. И в этот момент я врезала носком по его колену. Вот только эффекта, на который я рассчитывала, не случилось. Он не ослабил хватку, не отскочил от меня… Я только пальцы на ноге себе отбила. А этому гаду – хоть бы хны.
Он лишь тряхнул меня со словами:
– Ты права, малышка. Наши поцелуи больше, чем просто поцелуи. Это еще или обыск, или кража, или попытка побега… Последний раз спрашиваю по-хорошему: где ключ?
Я сглотнула, понимая: попала. И выхода нет, кроме как признаться. Я на миг прикрыла глаза и произнесла:
– Я не могу отдать тебе твой ключ. Я его впитала в себя…
После моих слов воцарилась такая тишина, что я могла услышать стук наших с рыжим сердец. Бешеный, рваный ритм, звучавший в унисон. Я решила посмотреть, что происходит, и… встретилась с яростной синевой глаз рыжего.
– Повтори! – прорычал он.
– Я антимаг… Твой ключ… Я его нечаянно… – Указала взглядом на левое запястье, то самое, которое держал своими пальцами этот невыносимый тип. Рукав сполз до локтя, обнажая кожу. А на ней виднелся полувыпуклый рельеф того самого чертова ключа…
Читать бесплатно другие книги:
