Один сон на двоих Корсакова Татьяна

– Обязательно приду, раз приглашаешь, – отозвалась темнота совсем близко, и Мила подпрыгнула на месте от неожиданности. Или от страха?

Она даже толком не могла понять, за кого или кого боится. Наверное, причиной всему была вот эта кромешная тьма, у которой луне удавалось отвоевать совсем немного пространства. В этой темноте даже яркий свет фар Милиной машинки казался тусклым и неуверенным.

Если бы Мила была нормальной и здравомыслящей, она бы бросила все к чертовой матери, села за руль и втопила в пол педаль газа. Но она обещала, что будет ждать десять минут. Ну и что, что Астре не нужно ее обещание – ей самой важно держать данное слово.

– Значит, десять минут! – Мила взглянула на наручные часы, вернулась к своей машинке, оперлась поясницей на капот. – Время пошло.

Пока время шло, она успела выкурить три сигареты. Никогда раньше себе такого не позволяла – как могла, берегла здоровье. Но тут либо здоровье, либо нервы!

Третья сигарета как раз подходила к концу, когда тишину лощины в клочья порвал истошный, с ума сводящий крик…

Глава 6

Из усадьбы Харон выбрался никем не замеченный, вышел так же, как и вошел – через черный ход. Уходил не сразу, какое-то время понаблюдал за территорией, помониторил обстановку. Обстановка была спокойная. Обитатели усадьбы просыпались. По крайней мере, ее обслуживающий персонал. Присутствия Темного пса Харон больше не чувствовал, а это значило, что верный страж вернулся к своей хозяйке и в обиду ее никому не даст.

Можно было уходить. До брошенного на обочине лесной дороги катафалка Харон добрался за двадцать минут. Добрался бы и быстрее, если бы надел удобную обувь, а не дорогие английские туфли. Но звонок Мирона застал его на работе, а на работу Харон являлся исключительно в деловой одежде. Никаких тебе джинсов, никаких кроссовок и нелепых футболок, которые так любит Мирон.

Ночь выдалась хлопотная, в конторе ожидали погребения сразу три клиента, работы у Харона было много. А потом позвонил Мирон, и вместо того, чтобы отправиться домой, пришлось ехать за город, помогать мальчишке разбираться с вампирами. Харон диву давался, с какой легкостью принял факт существования нежити. Про себя он первое время старался называть вампиров представителями особой формы жизни, но получалось слишком длинно и не особо научно, поэтому, скрепя сердце, он остановился на предложенной Людмилой терминологии. Подумав про Людмилу, Харон замедлил шаг. О ней стоило не только думать, ей стоило бы позвонить. Нет, он не собирался втягивать хрупкую женщину в мужские дела, но подозревал, что Людмила разозлится, если узнает, что у них с Мироном есть от нее какие-то тайны. Собственно, не было никаких тайн, кроме того, что они выяснили, кто на самом деле творит непотребства в Гремучей лощине. И здесь Людмила оказалась права. Женщина! Особая форма жизни, высший вид…

Харон уселся за руль, включил зажигание. Сейчас он поедет домой, примет душ, сделает себе традиционный омлет с беконом, выпьет чашку зеленого чая и ляжет спать. Эту традицию он не нарушал уже много лет и не планировал нарушать впредь. Друзьям он будет полезен свежим и выспавшимся, с отдохнувшим мозгом и здоровыми рефлексами. Если Мирону хочется тратить заряд своих природных батареек, пусть тратит, а он, Харон, сторонник умеренности и перестраивать свою жизнь из-за каких-то там вампиров не намерен.

С такими мыслями он и уснул, чтобы проснуться ровно в три после полудня. Для этого Харону не требовались никакие будильники, вполне хватало собственных тонко настроенных биоритмов. Время после пробуждения было рассчитано и распланировано. После традиционных отжиманий и подтягиваний работа с документами и разбор рабочей корреспонденции. Потом обед. Три дня в неделю Харон готовил для себя сам, четыре оставшиеся – заказывал еду в собственном ресторане. Мог бы заказывать ежедневно – шеф-повар в его заведении был кулинарным гением, но Харон и сам многое умел, потому и занимался готовкой, чтобы не растерять сноровку и мастерство. Сегодня готовить самому не было нужды: ровно в 17.00 позвонил курьер. Харону осталось лишь накрыть стол и разложить доставленную еду по тарелкам. Обычно, высвободившееся время он посвящал просмотру новостей в сети и самообразованию, но сегодня сделал исключение.

На экране мобильного мигало сообщение от Мирона. В обычный день Харон бы сначала закончил запланированные дела, а уже потом открыл сообщение. Но сегодняшний день несколько выбивался из череды стабильных однообразных дней, и Харон снова изменил собственным принципам.

Мирон перебросил ему фотографии писем. Одного – официального, написанного на немецком, второго чуть менее официального – на русском. Из комментариев к фотографиям следовало, что письма Мирон нашел в сейфе своей бабушки вместе с ошейником Темного пса. Ошейник он забрал себе, а письма сфотографировал и переправил Харону для ознакомления. Харон ознакомился. Письма служили еще одним доказательством исключительной важности не только самого ошейника, но и семьи Мирона, выбранной неким господином Сандпайпером в качестве хранителей реликвии.

С семьей Мирона все было более или менее понятно: мальчишка происходил от Дмитрия Куликова, того самого юного партизана, участвовавшего в зачистке Гремучего ручья от вампиров во время войны. С родословной Людмилы тоже все ясно. Девочка… Девочка у них вообще уникальная, из тех самых Бартане, след которых, казалось, затерялся в веках. Про себя Харон мог сказать лишь то, что в некотором смысле он тоже уникален, хоть и не имеет родословной, достойной того, чтобы ей посвятили страницу в геральдической книге. Оставалось понять, какая сила собрала их всех в Гремучей лощине. И для чего собрала.

Если довериться интуиции и добытым Мироном письмам, сила имела вполне конкретное имя – Сандпайпер. Именно его рукой водила судьба, когда писала те самые письма. Стал ли этот загадочный человек причиной появления в Гремучей лощине Леры, Харон не знал, но чувствовал, что вампиры появились в усадьбе неспроста. Как и Темный пес. История выходит на новый виток. Может так статься, что очень кровавый и очень интересный виток. И он, Харон, непременно хочет оказаться в самом центре того торнадо, в которое закручиваются их судьбы.

Мирон позвонил ближе к вечеру. Голос его был бодр, сам он был полон решимости творить добро и глупости.

– Читал? – спросил он, не тратя время на приветствия.

– Читал.

– И что скажешь?

– Твою семью выбрали хранителями древнего артефакта.

– Ошейника?

– По всей вероятности.

– И что мне с этими новостями прикажешь делать? – Мирон не спрашивал, Мирон по своей старой привычке рассуждал вслух. Харон не мешал, молча слушал. – Я все понимаю: я реаниматолог, но как мне реанимировать мертвую собаку?

– Темного пса, поправил Харон. Все в его мире обязано иметь правильное определение. – Ты должен реанимировать Темного пса.

– А в том письме, которое на немецком, случайно не написано, как это сделать? – В голосе Мирона послышалась надежда.

– В том письме, насколько я понимаю, одна лишь юридическая рутина.

– И никаких инструкций?

– Никаких.

– Ладно. – Чувствовалось, что особого инсайта от него Мирон не ждал, а потому не особо расстроился. – Буду думать. Может быть, еще разок попытаюсь поговорить с нашим дружком из преисподней.

– С Темным псом, – терпеливо поправил его Харон. – Мне кажется, для начала нам нужно попытаться узнать, где покоится его тело.

– По покойникам у нас ты спец, я только по реанимационным мероприятиям. Ты куда сейчас, на работу?

Это был глупый вопрос. Вся жизнь Харона была подчиненна не только строгому порядку, но и работе, которую он смело мог считать любимой.

– Да, – сказал он после небольшой неодобрительной паузы.

– А я в усадьбу. Буду присматривать за Лерой, пока не придумаю, как реанимировать…

– …Темного пса. – Харон не дал ему договорить, предвосхитил, так сказать. – Я буду на связи, Мирон. Ты можешь звонить мне в любое время.

– Спасибо за разрешение. – Харон был почти уверен, что Мирон отвесил ему шутовской поклон. Угораздило же его в свое время связаться с таким несерьезным человеком.

– Пожалуйста, Мирон, – ответил он и отключился.

По пути в контору Харон несколько раз порывался позвонить Людмиле, но всякий раз откладывал мобильник в сторону. Наверняка, Людмила уже в курсе всего случившегося, позвонила Мирону, выяснила подробности. Почему не позвонила ему самому? Наверное, потому, что понимала, насколько он занятой человек, не хотела отвлекать от дел. Это было правильно и разумно, но Харона тревожило какое-то смутное, доселе неведомое ему чувство. Он не мог дать этому чувству верное определение, но, наверное, у обычных людей это называлось обидой. Ему было обидно, что ради выяснения подробностей Людмила позвонила не ему, а Мирону.

В конторе было спокойно. Волна живых клиентов схлынула сразу после полудня, а мертвые отличались завидным долготерпением. За то Харон их и уважал. Да и не было сейчас в конторе никого, кто требовал бы немедленного внимания. Подходящий к своему завершению день выдался бесплодным для тех, кто находится в услужении у самой смерти. Редкий, надо сказать, день! Самое время заняться любимым делом, поработать над масками.

Работа не шла. Пальцы не чувствовали рельеф и фактуру, гипс застывал то слишком рано, то слишком поздно, сосредоточиться никак не получалось. Наверно, поэтому Харон почти обрадовался, когда зазвонил телефон. Если это Мирон со своими глупостями, он примет любое приглашение, поддержит любую дурацкую инициативу. Лишь бы избавиться от этого неприятного чувства собственной никчемности. Если это Людмила, он… Харон на мгновение задумался, а потом мотнул головой. Если это Людмила, он пригласит ее в ресторан. У него даже есть повод. Взгляд Харона скользнул с мобильного на стоящую на рабочем столе картонную коробку. В коробке были купленные онлайн туфли. Перед заказом Харон пытался консультироваться с продавцами, которые давали совершенно противоречивые рекомендации по выбору. В итоге Харон решил положиться на собственный вкус и ценник. Ценник был высокий, а вкусу своему он доверял куда больше, чем сомнительным рекомендациям незнакомых людей.

Звонил Семен Михайлович, управляющий рестораном. И это было удивительно, потому что сей почтенный муж никогда не беспокоил Харона во время работы. Он и сейчас, прежде чем перейти к сути, долго и витиевато извинялся. Он извинялся, а в душе Харона росла тревога.

– Что случилось? – спросил он, возможно, излишне резко, потому что в трубке на какое-то время воцарилась растерянная тишина. – Семен Михайлович, чем я могу вам помочь? – добавил он уже мягче.

– Полагаю, помощь нужна не мне. – Кажется, управляющий воспрял и ободрился. – Наше заведение, – голос его преисполнился гордостью, – посетила ваша знакомая. С ней была подруга. Я провел дам к вашему персональному столику, их обслужили по высшему разряду, я…

– Стоп, – сказал Харон, – обрывая поток велеречивости. – Какая знакомая? С какой подругой?

– Та знакомая, ради которой вы велели достать «Шато Фонтёниль» 1990 года. – В голосе Семена Михайловича теперь слышалось неодобрение пополам с благоговением.

Значит, приглашать Людмилу в ресторан не придется, она уже там. И не с ним, а с какой-то подругой. То чувство, которое Харон идентифицировал как обиду, снова дало о себе знать.

– А подругу я видел впервые, – продолжил Семен Михайлович. – Но, вероятно, вы узнаете ее по описанию. Роскошная блондинка, такая, знаете ли, породистая. Одета дорого, но манеры… – управляющий перешел на шепот. – Она заказала водку. Пила ее, не закусывая, и, что удивительно, совершенно не пьянея! Я еще подумал, что репутация той усадьбы сильно переоценена, если у них такие постояльцы.

– Какой усадьбы? – Когда Харон в какой-нибудь книге читал, как у героя остановилось сердце, то расценивал этот оборот речи как до крайности неудачный и не соответствующий действительности, но внезапно его собственное сердце перестало биться.

– Гремучий ручей. Я не хотел подслушивать, понял это из их беседы. Дама отдыхает в том странном заведении, что открылось в Гремучей лощине.

– Они еще в ресторане? – Харон посмотрел сначала на наручные часы, а потом в окно. За окном сгущалась тьма.

– Совсем недавно уехали.

– Не сказали, куда?

– Я не уверен… Не могу знать. Тут возникла проблема… – Семен Михайлович сделал драматическую паузу, и сердце Харона снова остановилось.

– Какая проблема? – спросил, вставая из-за стола.

– Она, ваша знакомая, забыла в нашем заведении свой телефон. Я слишком поздно его заметил, хотел вернуть, но дамы уже отбыли.

Значит, дамы отбыли, а Людмила забыла телефон.

– Дамы уехали на такси? – спросил он, отпирая замок.

– Нет, на машине.

– Цвет?

– Желтый. Кажется, желтый, но я не уверен. Смеркалось.

Смеркалось… А Людмила уехала на своей желтой машине с какой-то женщиной из Гремучей лощины. И описание, данное Семеном Михайловичем, совпадает с описанием Мирона. Астра, первородная тварь, не смогла добраться до Леры и Мирона, поэтому переключилась на Людмилу. А он, Харон, допустил непростительную оплошность: оставил Людмилу одну, без присмотра. Куда они могли уехать? Варианта было всего два. Первый – квартира Людмилы. Второй – Гремучая лощина. Будь Харон азартным человеком, он бы поставил на второй вариант. Но он был не азартным, а рациональным, потому решил начать с квартиры. Уже садясь за руль катафалка, он набрал Мирону, спросил, знает ли тот, по какому адресу живет Людмила. Наверное, что-то такое было в его голосе, потому что Мирон тут же насторожился и по давней своей привычке принялся задавать вопросы.

– Что-то случилось?

– Пока не знаю. – Харон включил зажигание. – Людмилу видели в моем ресторане в компании женщины, по описанию очень похожей на Астру.

– Черт… Где они сейчас?

– Уехали в неизвестном направлении на машине Людмилы. Продиктуй мне ее адрес, я проверю.

Адрес Мирон продиктовал быстро, наверное, знал его наизусть. Впрочем, ничего удивительного: Людмила жила в пригороде рядом с бабушкой Мирона. Хорошо, не придется кружить по городу, сворачивать с намеченного пути. К Людмиле можно заехать по пути в Гремучий ручей.

– Их там не будет, – сказал Мирон с какой-то обреченной уверенностью. – Эта тварь заманивает Милочку в лощину. Она обаятельная и чертовски умная, Харон. Она предпочитает охотиться на своей территории.

– Людмила не жертва и не дичь. – Харон уже выезжал на дорогу.

– Проблема в том, что Астра так не считает. Давай поступим так! – Судя по голосу, Мирон тоже куда-то стремительно двигался, может быть, даже бежал. – Ты проверь ее дом, а я прогуляюсь по окрестностям. Ты пробовал ей звонить? Если позвонить и как-нибудь осторожно намекнуть…

– Она забыла мобильный в ресторане, – оборвал его Харон. – Будем на связи. Если появятся новости, звони.

– Обязательно. Все будет хорошо, – сказал Мирон, перед тем, как отключиться.

До дома Людмилы Харон доехал в рекордно короткие сроки. Дом стоял темный и запертый, но Харон все равно его осмотрел. Замок в двери был хлипкий и ненадежный. Надо будет обязательно его сменить, когда Людмила найдется. Этот никуда не годится.

В доме никого не было. Значит, остается второй вариант. Харон погладил набалдашник своей трости и скрежетнул зубами. Только бы успеть до того, как станет совсем поздно. Только бы опередить эту хитрую и коварную первородную тварь, играющую с ними в какую-то странную, лишь ей одной понятную игру.

Зазвонил мобильный – это был Мирон.

– Ну что? – В голосе его была надежда.

– Ничего. Дома ее нет. – Харон снова сел за руль, завел мотор. Катафалк рванул с места с грозным рыком, который явно не понравится местным жителями, но иногда не до церемоний. – Я еду в усадьбу.

– Езжай через Видово, там есть прямая дорога через лощину. Так будет быстрее.

– Где ты? – спросил Харон, выжимая из двигателя возможный максимум.

– Я у запасной калитки.

– У тебя нет ключа.

– Я умею без ключей. Давай, до связи! – В трубке послышались гудки отбоя. Когда того требовали обстоятельства, Мирон становился немногословным и собранным.

Харон выехал сначала на шоссе, а потом на заброшенную дорогу и сразу же включил дальний свет. Никому не станет легче, если в темноте он собьет выбежавшее под колеса катафалка животное. Или человека. Или не-человека. Людмиле не станет легче, если в попытке ей помочь он сам на полной скорости слетит в овраг.

Харон сбавил скорость и переключился на ближний свет, только въехав в дачный поселок. В поселке еще не спали, в окнах горел свет, и чувство неминуемой беды немного отступило, давая Харону вздохнуть полной грудью.

Полной грудью дышалось недолго, ровно до той поры, пока его катафалк не замер рядом с одиноко стоящей на дороге машиной Людмилы. Фары в машине были включены, дверца со стороны водителя открыта, в салоне – никого. Ни живых, ни мертвых…

Глава 7

Мила бежала вперед, не разбирая дороги. Бежала на этот отчаянный, полный муки и ярости крик. Человеческий ли? Она не могла быть в этом уверена. Она даже не была уверена, что двигается в правильном направлении. Особенно, когда крик оборвался и наступила тишина. Убийственная, пугающая тишина.

Мила остановилась, уперлась руками в колени, задышала медленно и глубоко, восстанавливая сбившееся от бега дыхание. Отдышавшись и придя в себя, она достала единственное имеющееся при ней оружие – газовый баллончик. Баллончик она купила на следующий день после нападения упыря, заказала в Интернете. Наверное, это было глупо, наверное, газовый баллончик – такое себе оружие против нежити, но Миле с ним было как-то спокойнее. Будь у нее при себе нож и какие-никакие ботанические познания, она, наверное, соорудила бы себе еще и осиновый кол, а так приходилось довольствоваться тем, что есть. А еще было бы нелишним убедиться, что с Астрой все в порядке.

Именно поэтому Мила сделала то, что советовала сделать Астре в случае форс-мажора – заорала во все горло. Заорала громко и грозно, чтобы ни дачные дровосеки, ни потенциальные маньяки, ни упыри не подумали, что ей страшно. А ей было страшно! До дрожи в коленках, до нервной икоты и истерического смеха.

– Астра! Астра, ты где?! – Кричала она, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и внимательно всматриваясь в подступающую со всех сторон темноту. – Эй, есть тут кто?!

Наверное, было бы разумнее не орать, а затаиться. А еще разумнее дать деру, сесть за руль своей машинки и свалить отсюда к чертовой матери! Почему она вообще решила, что кричит человек?! Она была так же не сильна в зоологии, как и в ботанике. Может быть, кричал какой-нибудь зверь или ночная птица? Что она знает о ночных птицах? Только лишь то, что они ночные…

Кричать во второй раз Мила не стала, вняла голосу разума и здравого смысла. Если бы Астра или дачные дровосеки были поблизости, то уж точно отозвались бы. Хоть кто-нибудь из них. Вероятнее всего, Астра уже давно на территории усадьбы, потягивает смузи, покуривает сигаретку. Вероятнее всего, она уже и думать забыла о своей случайной знакомой Миле, у которой не хватило мозга не искать приключений на свою задницу. А дровосеки попрятались в страхе, или тоже уже давно потягивают пивко под шашлычок.

– Дура ты дура, Людмила Васильевна, – сказала Мила злым и одновременно ободряющим шепотом. – Пойдем-ка, детка, домой.

Она уже сделала несколько шагов в том направлении, где рассчитывала найти свою машинку, когда услышала то ли шорох, то ли треск веток.

– Кто здесь? – спросила она все тем же шепотом, но уже испуганным и выбросила вперед руку с зажатым в ней баллончиком.

Треск повторился. Кто-то приближался к ней в темноте. Именно к ней, потому что звук становился все громче, все отчетливее. Наверное, Мила проявила бы, наконец, благоразумие и бросилась бежать, если бы не луна. Луна выкатилась из-за тучи, залила мутным светом лесную дорогу, которая уже и не дорога вовсе, а обыкновенная тропа. Луна высветила то, что пряталось в темноте. Того, кто прятался… Или не прятался, а так же, как и сама Мила, искал защиты и спасения.

Белая тень на черном фоне одичалого парка. Хрупкая фигура, коротко-стриженный затылок, белая куртка, синие штаны. Мила сначала подумала, что это парнишка пятится спиной к тропинке, а потом поняла – не парнишка, а девчонка. Та самая, из вечернего эфира Карпуши. Одна из четверых пропавших. Карпуша ошибся: никто не пропал. А если и пропал, то вот уже и нашелся. Может быть, девчонка заблудилась, отбилась от компании? Что у них в головах в таком возрасте? Да что угодно, кроме здравого смысла! Может быть перепила, может быть уснула где-нибудь, а отряд не заметил потери бойца? Да мало ли что могло случиться! Главное, что девчонка самая обычная, пусть и бестолковая. Кто ж ходит по лесу задом? Так и шею свернуть недолго.

Мила хотела было девчонку окликнуть, но в самый последний момент передумала. Чего доброго, еще испугается, наделает глупостей. Если так орала именно она, то с головой у нее точно не все в порядке. Хорошо, если алкоголь, но исключать наркоту тоже не стоит. Лучше подождать, пока девице надоест пятиться, и она сама обернется. А там уж можно и улыбнуться, и ручкой приветственно помахать. Так сказать, предвосхитить истерику.

Девица обернулась. Так странно обернулась, что Мила, еще не до конца понимая, что происходит, вместо того чтобы улыбаться и махать руками, попятилась. Сработали какие-то древние инстинкты. Те, что безусловные. Или новые успели выработаться. Те, что условные. Девица обернулась одной лишь головой. Только что Мила видела ее стриженый затылок и спину, и бац – спина так и осталась на месте, а вместо затылка уже лицо. Бледное, даже в мутном лунном свете бледное. Глазищи черные. Губы тоже черные. Улыбка широкая. Такая широкая, что видны все зубы: крепенькие, остренькие, упыриные…

– Здрасссьте…

Звуки из-за этого острого частокола вырывались по-змеиному шипящие. Говорливая. Прежний упырь и двух слов связать не мог… И гибкая. Развернулась, словно на шарнирах, к лесу задом, к Миле передом. А перед весь в крови. Вот это черное, от ворота до подола – это кровь и есть. Только не понять, чья: девицы или кого другого.

– Привет. – Мила сделала шаг назад, приготовилась бежать. Безоружной против этой твари делать нечего. Если только отвлекать, забалтывать. Может, она уже сытая. Может, ей просто хочется поболтать – по-бабьи, так сказать.

– Закурррить не найдется? – Девица-упырица пока не нападала и не двигалась. Голову она склонила к одному плечу, словно к чему-то прислушиваясь. – Холодно… – Частокол из зубов громко щелкнул. Девица зябко поежилась.

Миле тоже было холодно, несмотря на жару. А еще любопытно. Не так чтобы сильно – самую малость.

– Бросссили меня пррридурки. – Девица дернулась, и голова, словно мяч, перекатилась от одного плеча к другому. – Бухххнули… уссснула… просснулась… – С каждым сказанным словом голова склонялась от плеча к плечу, словно в шее у девицы не осталось ни одного целого позвонка. А может и не осталось… – А никого нет. Курррить, сссука, хочется… Дашшшь?

Не отрывая взгляда от девицы, Мила переложила баллончик в левую руку, правую сунула в карман, нащупала пачку сигарет. Вдруг эта… это существо курить сейчас хочет больше, чем жрать? Вдруг удовлетворится никотином?

– Держи! – Она швырнула пачку под ноги девице. Расчет был на то, что та не словит, наклонится за сигаретами, и Мила выгадает для себя еще пару секунд форы.

Девица словила. Каким-то ломано-дерганным движением поймала налету, оскалилась, принялась выковыривать сигареты из пачки. Выковыряла, сунула сразу три в рот, принялась жевать.

Дальше Мила смотреть не стала. Хватить с нее! Пока упырица жевала сигареты, она рванула с места в карьер. Может быть еще и получится с форой!

Не получилось… Что-то сильное и ловкое прыгнуло на нее сзади, впилось когтями в плечи, повалило на землю, одним рывком перевернуло на спину. Из угла раззявленной пасти упырицы свисала недожеванная сигарета, застрявшая между острыми зубами.

– Курррить не хошшшу, – прошипела тварь, принюхиваясь. – Жрать хошшшу…

Мила пнула тварь в живот в тот самый момент, когда из пасти ее вывалился черный язык. Пнула изо всех своих подкрепленных лошадиной дозой адреналина сил, отшвырнула от себя в придорожные кусты, обратно в темноту. А сама с неведомым ранее проворством вскочила на ноги, ухватилась рукой за растущую у тропинки хворостину, врезала по ней ногой, перешибая с самурайской легкостью и ловкостью. Осина – не осина, но теперь у нее есть кол, теперь она эту гадину к себе не подпустит. Только бы отдышаться, только бы дух перевести!

Она и отдышалась, и дух перевела, а тварь все не появлялась. В темноте за пределами тропинки и видимости что-то чавкало, хрустело и булькало. Мила ждала, крепко сжимала хворостину, готовилась к нападению, молилась. И даже когда все стихло, не поверила в свою счастливую звезду, так и стояла, не решаясь сдвинуться с места, напряженно всматриваясь и вслушиваясь, готовясь к самому худшему.

Сколько она так простояла? Может мгновени, а может целую вечность, но, когда в темноте снова послышались легкие шаги, все тело ее затекло и отказывалось воевать.

– Жрать хочешь? – спросила Мила у темноты грозным шепотом. – А зубы обломать не боишься, кровохлебка поганая?

– Людмила, – отозвалась темнота знакомым голосом, а потом исторгла из себя высокую мужскую фигуру с обнаженной шпагой в руке. – Людмила, это я. Не делай, пожалуйста, глупостей!

– Харон… – Тело, которое держалось до последнего, вдруг предательски обмякло, руки задрожали, а ноги подкосились.

Мила непременно свалилась бы на землю, не упала изящной пушинкой, а рухнула бы кулем с мукой. Но Харон не дал, Харон обхватил ее сразу и за плечи, и за талию, прижал к себе так крепко, что рукоять его винтажной шпаги больно уперлась ей в поясницу.

– Ты только не теряй сознание, – сказал Харон почти ласково, а потом уже точно ласково, хоть и торопливо, поцеловал ее в висок холодными, чуть шершавыми губами. – Цела? – спросил, прижимая ее к себе еще сильнее, хотя у нее и так уж от счастья и гипоксии в глазах темно.

– Цела… – сказала она, цепляясь руками за его пиджак. Словно бы в этой дополнительно поддержке была хоть какая-то необходимость, словно бы он не держал ее крепко-крепко. – А где конь? – спросила, прижимаясь щекой к его груди, прислушиваясь к редкому, подозрительно редкому биению его сердца. Надо будет затащить его на кардиограмму, когда все закончится.

– Какой конь? – В голосе Харона больше не было того волнения, которое почудилось ей в самые первые мгновения. В голосе Харона было безмерное облегчение пополам с удивлением.

– Белый конь. Ты же рыцарь на белом коне в сияющих доспехах. – Она хотела было добавить «мой рыцарь», но передумала. Получалось слишком уж пафосно и витиевато.

– У меня нет коня. – Харон ослабил хватку. Теперь он, кажется, всматривался в темноту поверх ее головы. – И доспехов.

– Шпага есть, мне этого достаточно. – Над чувством юмора им еще придется поработать, но это потом, после кардиограммы, а сейчас нужно убираться. – Если бы не ты, эта тварь порвала бы меня в клочья.

Он отстранялся, а она наоборот прижималась. Надо же как-то закреплять полученный результат. Куй железо, пока горячо!

– Какая тварь? – спросил Харон, и Мила перестала прижиматься, наоборот, вывернулась из его объятий.

– Значит, не ты. Тогда она до сих пор где-то поблизости, – сказала шепотом, но уже не испуганным. Рядом с Хароном она как-то забывала бояться.

– Астра? – снова спросил он.

– Почему Астра? – Мила посмотрела на него снизу вверх. – Откуда ты вообще знаешь про Астру?

– Людмила, кто на тебя напал? – спросил он, вместо того чтобы отвечать на ее вопросы.

– Упырица… Девушка-туристка… была когда-то девушкой и туристкой… Туристический отряд, четыре человек: два парня и две девушки. Ты слушаешь наши местные новости? Карпушу Черного когда-нибудь слушал?

Харон молча кивнул. Надо же, такой серьезный человек и слушает такую ерунду! Хотя, что ему еще слушать по ночам?

– Они пропали, эти туристы, не вышли на связь с родственниками два дня назад. Ну вот, одна нашлась и чуть меня не покусала…

– Тише, – вдруг велел Харон и больно сжал ее руку. – Кто-то идет.

Тот, кто шел, не особо таился. Шума от него было, как от гризли. Упыри так не ходят. Если только в Гремучей лощине не завелся еще и гризли.

– Все хорошо, – сказал Харон, опуская руку со шпагой, но не выпуская Милиной руки. – Это Мирон.

Никакого Мирона она не видела, но Харону верила безоговорочно. Мирон всяко лучше, чем упырь!

Глава 8

Оставлять Леру без присмотра было страшно, но Цербер не проявлял признаков беспокойства. Астра, первородная тварь, обломав об Мирона зубы, похоже, решила заняться Милочкой. А спасать следует того, кому сейчас нужнее. Милочке, получается, нужнее. Опять же, если Астра рядом с Милочкой, то Лере ничего не угрожает.

Мирон посмотрел на лежащего на земле Цербера, спросил:

– Слышал, что сказал Харон?

Цербер утвердительно мигнул.

– Тогда ты на хозяйстве, а я побежал!

Дожидаться ответа Мирон не стал, как обещал, так и сделал – побежал. С потайной калиткой он справился в два счета, а дальше рванул по периметру вдоль забора, потом через невысокий подлесок к дороге, на которой Харон оставлял свой катафалк. Что делать дальше, как искать Милочку и, уж тем более, как ее спасать из лап Астры, он пока не знал.

Лощина жила своей особой, невидимой постороннему взгляду ночной жизнью. В темноте кто-то пощелкивал, попискивал и покрикивал, но звуки эти были нестрашные. Стараясь идти как можно быстрее, но при этом не напороться в темноте на сук, не зацепиться за корень, Мирон сто раз пожалел, что не озаботился проверить уровень заряда в мобильном. Заряда пока хватало на звонки, но его точно не хватит на фонарик. Поэтому приходилось идти почти на ощупь, убыстряя шаг только тогда, когда из-за туч выглядывала луна. Выглядывала она не так часто, как хотелось бы. Не было для нее в лощине ничего нового и интересного.

Интересное началось, когда Мирон уже стал подозревать, что сбился с пути и вообще, наверное, кружит на месте. В темноте послышался крик такой отчаянный и такой истошный, что хрен поймешь, кто кричит: человек или животное. Той участи, которая постигла кричавшего, Мирон не пожелал бы ни человеку, ни животному, ни даже врагу. Кричать так можно только от ужаса или от нестерпимой боли, что одинаково плохо.

Думать, что кричать могла Милочка, Мирон не стал, вместо этого он подумал, что у него наконец появился ориентир. Он несся по лощине во весь опор, больше не переживая ни о ветках, ни о корнях. В голове крутилась лишь одна единственная мысль: «Только бы успеть!»

Успел! Хоть и не в первых рядах. Вылетел на лесную дорожку, на которой, романтично подсвеченные луной, стояли в обнимку Харон и Милочка. Оба живые, оба невредимые! От сердца отлегло. Сначала отлегло, а потом накатило. Все-таки, бегать Мирон был не мастак. Теперь сердце трепыхалось где-то в горле, мешало дышать и говорить.

– Нашлась пропажа… – прохрипел он радостно и тут же спросил: – Все в порядке?

– Нормально все! – отозвалась Милочка. В объятьях Харона чувствовала она себя вполне уверенно и комфортно. Харон же стоял с каменным, ничего не выражающим лицом. Левой рукой он прижимал к себе Милочку, а правой сжимал шпагу.

– Людмила Васильевна, это вы так орали? – спросил Мирон вежливо.

– Не я. – Милочка не обиделась. Кажется, она даже была рада его появлению. Не так рада, как Харону, но все же. – Может быть это была она?

– Астра? – спросил Мирон с сомнением.

– Да что вы все про Астру?! – Милочка посмотрела сначала на Харона, потом на него.

– Она не в курсе? – Мирон тоже посмотрел на Харона. Тот в ответ едва заметно пожал плечами.

– В курсе чего? – спросила Милочка требовательно.

– В курсе того, что Астра и есть наша первородная тварь, – сказал Мирон.

– Ты была права – это женщина, – добавил Харон.

– Астра – вампирша? – Если что-то и могло выбить Милочку из колеи, то вот такая новость. – С чего вы взяли?!

– С того, что она едва не загрызла меня вчера в Гремучем ручье. – Мирон, наконец, отдышался и даже начал соображать более-менее быстро. – Но я отбился, – добавил он со скромной гордостью. – Всадил нож ей в живот. Вы, случайно, не видели у нее дырки в животе, Людмила Васильевна?

– Не было у нее никакой дырки. Что ты несешь, Мироша?.. Вы меня разыгрываете, да?

– Я не несу, – сказал Мирон.

– Мы не разыгрываем, – поддакнул Харон, а потом добавил: – Все так и есть, мы нашли того… ту, кто все это устроил.

– И это, по-вашему, Астра?

– А давайте мы переместимся из эпицентра в какое-нибудь более безопасное место! – предложил Мирон. – На самом деле он не думал, что в округе осталось хоть одно по-настоящему безопасное место, но на этой лесной тропинке в окружении вековых деревьев было как-то особенно неуютно. – Кто-то ведь кричал. Если это были не вы и уж точно не Астра…

– Это была та девчонка-туристка. – Милочка не смотрела на Мирона, она смотрела только на Харона. Ну еще бы!

– Я что-то пропустил? – Мирон тоже посмотрел на Харона.

– По дороге поговорим, – сказал Харон и тут же велел: – Уходим, пока они не сбились в стаю.

– У них уже и стая есть? – спросил Мирон и покрепче сжал осиновый кол. Милочка тоже подняла с земли какую-то палку. – Это не осина, – сказал он тоном эксперта.

– На безрыбье… – Милочка пожала плечами, а потом скомандовала: – Мальчики, за мной!

Шли быстро, почти бежали. Обсудить что-нибудь в такой обстановке было невозможно, поэтому военный совет держали, уже оказавшись возле брошенных у поваленной березы машин. Береза сразу же показалась Мирону подозрительной. Он глянул на Харона, тот понимающе кивнул. Милочка могла сколько угодно рассказывать про дачных лесорубов-браконьеров, но ситуация сильно смахивала на диверсию. В лесорубов они с Хароном не поверили. Впрочем, как и Милочка не поверила в то, что Астра первородная тварь.

– Я видела, как она ела! – сказала Милочка, когда Мирон закончил свой рассказ. – В ресторане!

– В ресторане она не ела, а пила, – поправил ее Харон.

Милочка посмотрела на него полным подозрения взглядом.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказал управляющий.

– А с чего бы управляющему докладывать тебе о том, что происходит в ресторане? – Милочка сощурилась, а потом ткнула указательным пальцем ему в грудь: – Это твой ресторан, да?

Харон смущенно пожал плечами, как будто в том, что ему принадлежит не только контора, но еще и лучший в городе ресторан, было что-то неприличное.

– Она не ела, – повторил Харон с мрачной решимостью. – Она только пила. Наверное, они могут питаться и человеческой пищей, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

– Она пила что-то красное, когда мы с ней встретились в первый раз, – сказала Милочка задумчиво. – Сказала, что это вишневый ликер.

– Но было похоже на кровь? – уточнил Мирон.

– Да не знаю я, на что это было похоже! Красное и красное, я не присматривалась. А вообще, что-то не складывается. Если Астра вампир…

– Астра вампир! – сказали они с Хароном в один голос.

– Если Астра вампир, – упрямо повторила Милочка, – то почему она не закусила мной сразу? Поверьте, у нее для этого была масса возможностей.

– Может быть, вы не вкусная? – предположил Мирон и тут же пожалел о сказанном – Милочка одарила его недобрым взглядом. – Или у вас группа крови не та? – попытался он исправить положение. – Какая у вас группа крови, Людмила Васильевна?

– Четвертая, резус отрицательный. Считай, эксклюзив! – Милочка зловеще усмехнулась.

– Тогда, может быть, она была не голодна? – Харон всматривался в темноту, хмурился.

– Я пырнул ее ножом. Ей нужно было восстановить силы. – Мирон тоже всматривался и тоже хмурился.

– Могла восстановиться за счет кого-то другого. – Теперь Милочка хотя бы не отрицала тот факт, что Астра упырь. – А со мной ей захотелось просто пообщаться, по-женски.

– О чем? – тут же спросил Харон.

Милочка задумалась, потом тоже нахмурилась.

– Не о чем, а о ком, – сказала мрачно.

– Все ясно! – Мирон с досадой покачал головой.

– Что тебе ясно?

– Болтун – находка для шпиона, – сказал он и снова пожалел о сказанном. Милочка не разозлилась, Милочка вдруг поникла. Похоже, совершенно нечаянно он ударил по самому больному.

– Астра расспрашивала о тебе. О твоем бизнесе, о масках… – Милочка виновато посмотрела на Харона, а потом перевела взгляд на Мирона: – А про тебя я ей сама рассказала. Сказала, что ты идиот!

На «идиота» Мирон не обиделся, его сейчас больше интересовало другое:

– А про Леру вы ей что-нибудь рассказывали?

– Нет. – Милочка помотала головой, а потом сокрушенно сказала: – Вроде ж нормальная с виду баба! Писательница! Кто бы мог подумать, что она вот такая… Это получается, она ко мне в Гремучем ручье не случайно подсела…

– Сто пудов – не случайно! Вынюхивала гадина первородная, втиралась в доверие! – Мирон с сочувствием посмотрел на Милочку, а потом добавил: – Да вы не убивайтесь так, Людмила Васильевна, меня она тоже того…

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Конунг Бьёрн Острозубый, правитель Винтервальда, объявляет Великое Испытание. Победивший в этом испы...
Вряд ли стоит рассказывать кроту, как прекрасно загорать на солнце. Вот так и люди не всегда могут п...
ОТ АВТОРА БЕСТСЕЛЛЕРОВ «ЖЕНА УБИЙЦЫ» И «НОЧНЫЕ ТВАРИ».ОНА ДОЛЖНА БЫЛА СТАТЬ ЧЕТВЕРТОЙ ЖЕРТВОЙ…Во вре...
Близится двадцатый день рождения, подходит к завершению второй курс, давно превзойдён изначальный пи...
Викинги. Те, кто платит железом, а не серебром. Они не знают страха, ведь погибших ждут чертоги бого...
Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Город стоит ...