День чёрной собаки Панов Вадим

– Не будем забегать вперёд.

– Я просто высказал предположение.

– Больше оптимизма, опер.

– Я постараюсь. – Вербин выдержал паузу. – Вторую машину – «Hyundai» – Кровосос использовал для одной поездки. А вот BMW подготовил очень аккуратно и грамотно. Как вы помните, багажник был проложен шумоизоляционной тканью, а внутри стоял ящик с летучими мышами. Замок ящика соединялся с крышкой багажника: поднявшись, она открыла ящик, и потревоженные мыши вылетели на свободу.

– То есть преступник обладает какими-то специальными навыками? – прищурился Анзоров.

– Нет, достаточно ума и чтобы руки росли не из ж… – Вербин сбился, помолчал и закончил: – В общем, чтобы руки росли не из задницы. Извините. Ничего такого, что требовало бы специальных знаний, Кровосос при подготовке BMW не продемонстрировал.

– А видеокамеры?

– Видеокамеры дорогие, очень хорошего качества, – рассказал Феликс и, не удержавшись, добавил: – Как они снимают, можно оценить по видеоролику.

Шиповник фыркнул, но промолчал.

– Информацию с них Кровосос принял по Сети на свой телефон.

– И куда отправил?

– Никуда. Скорее всего, скачал на флешку.

– То есть Кровосос хорошо разбирается в цифровых системах?

– Провести все эти операции мог любой человек.

– С руками не из задницы, я помню, – пробурчал Анзоров.

– И с головой на месте.

– Мы можем отследить покупку видеокамер?

– Если он заказал их по Сети из-за границы, то очень и очень маловероятно.

– Называй вещи своими именами: нет, не сможем, – уточнил Шиповник.

– А если Кровосос купил видеокамеры здесь? – продолжил расспросы Анзоров.

– Вероятность, конечно, есть, проверкой займутся ребята Барабанова.

Барабанов молча кивнул.

– О том, что ни на ящике, ни на видеокамерах нет отпечатков пальцев, думаю, вы догадались. – Вербин помолчал, давая возможность задать вопрос тем, кто не догадался, не дождался и продолжил: – Кровосос очень внимателен и аккуратен до педантичности. Он оплатил «Hyundai», а не бросил его в режиме ожидания. Честно перевёл деньги, хотя знал, что мы его скоро найдём.

– Честно? – удивился следователь.

– А разве нет? – удивился в ответ Феликс.

– Ну, допустим, – махнул рукой Анзоров, хотя было видно, что называть убийцу «честным» он бы ни за что не стал.

– Итак, Кровосос – педант, – вернул себе слово Шиповник. – Что нам это даёт?

– Пока не знаю, но чем больше мы будем знать о преступнике – тем лучше.

– Чем быстрее мы его задержим – тем лучше, – громко произнёс следователь. – Все остальные рассуждения – в пользу бедных.

– С этим утверждением не поспоришь, – дипломатично ответил подполковник. И вновь посмотрел на оперов: – Чего ещё успели?

– Проработали телефон, – ответил Барабанов.

– «Пустышка»?

– Телефон и SIM-карта, которыми пользовался Кровосос для аренды каршеринга и звонка в дежурную часть, были куплены в обход официальных продавцов, баланс пополнен с карточки, которая уже не функционирует. Телефон включился на Люблинской улице в двадцать девятнадцать. Никаких звонков и сообщений через мессенджеры, кроме звонка в полицию, с него не зафиксировано. Никаких других телефонов, которые бы повторяли маршрут этого, не зафиксировано, то есть свою трубу Кровосос оставил дома или в машине, и включил его, отъехав на достаточное расстояние от Верхних Полей.

– Когда Кровосос пользовался телефоном в прошлый раз? – спросил Шиповник.

– Судя по всему – никогда.

– В смысле?

– Телефон впервые появился в Сети, но на нём уже были установлены все приложения.

– То есть Кровосос купил взломанный и готовый к работе телефон?

– Да. Причём взломанный профессионалом высокого класса.

– DarkNet?

– Скорее всего.

– Нужно будет проработать эту ниточку.

– Обязательно.

– Куда Кровосос дел телефон?

– Выключил и, если не дурак, уничтожил.

– Он не дурак.

– Значит, уничтожил и больше мы этот телефон в Сети не увидим.

– То есть зацепиться не за что? – уточнил Анзоров.

– Не за что. – Шиповник побарабанил пальцами по столешнице и спросил: – Что мы только что узнали?

– У Кровососа есть связи в DarkNet, – ответил Колыванов.

– Что ещё?

– В пятницу вечером Кровосос больше шести часов находился вне Сети, – добавил Вербин. – Факт, который может пригодиться в дальнейшем.

– А может и не пригодиться, – заметил Анзоров. – Не все находятся на связи постоянно.

– Посмотрим, какое алиби Кровосос себе придумает, – пожал плечами Шиповник.

– Он не собирается попадаться, – обронил Вербин.

– Что?

– Что?

Анзоров и Шиповник задали вопрос одновременно и одновременно же посмотрели на Феликса.

– Это ещё один факт, который можно добавить в копилку: Кровосос не собирается попадаться и подпускать нас к себе. А значит, у него нет алиби на вчерашний день.

– Нам же легче, – усмехнулся Анзоров. – А вам, Феликс, хочу напомнить, что преступники в принципе не собираются попадаться. Но тюрьмы не пустуют.

– Но и попадаются не все.

– Больше уверенности, Феликс.

– С ней у меня всё в порядке. – Вербин то ли улыбнулся, то ли скривился в сторону следователя и повернулся к подполковнику. – Шеф, я больше чем уверен, что обычными методами мы на Кровососа не выйдем. А чтобы достать человека, который ухитрился обойти московские видеокамеры, нужно вывести его из равновесия и заставить совершить ошибку. Нам нужен неожиданный ход.

– Давайте не будем лепить из серийного убийцы какого-то супермена? – предложил Анзоров. – Да, он наглый и дерзкий, но все ошибаются. И мы ещё не закончили с видеокамерами, чтобы испытывать к нему пиетет. Вполне возможно, что к вечеру мы будем знать марку и номер машины, на которой он уехал с Верхних Полей, и его паспортные данные.

– Вполне возможно, – вежливо согласился Вербин.

– Но вы в это не верите?

– Я верю, что это возможно.

– Я ещё раз повторяю: перестаньте делать из убийцы супермена.

– Я не делаю, – очень спокойно ответил Вербин. – Но я не собираюсь его недооценивать и не хочу, чтобы вы его публично недооценивали. Выложив видео, Кровосос подвёл нас под прицел всех блогеров и СМИ, сделал себя новостью номер один. Его обсуждают. Ждут следующего шага. И как вы будете выглядеть, если завтра назовёте Кровососа идиотом, а послезавтра он совершит убийство и посмеётся над вами в следующем ролике?

На этот раз следователь замолчал надолго, почти минуту смотрел Вербину в глаза, обдумывая услышанное, и в конце концов протянул:

– Я понял, что вы имеете в виду, Феликс, и согласен с вашими доводами.

– Спасибо.

– Мы не превозносим Кровососа, но говорим, что это очень умный и хитрый преступник.

– Именно так, – подтвердил Феликс. – И если общество будет уверено, что мы сражаемся не просто с убийцей, а с очень умным убийцей – тем значимей будет наш успех, когда мы его задержим.

– А мы его задержим? – неожиданно засомневался Анзоров.

– А у нас выхода нет, – жёстко ответил Вербин.

– Мне нравится ваш ответ.

– Спасибо.

– Мне нравится, что вы не забыли о том, что мы под прицелом СМИ, и напомнили мне об этом. К сожалению, в этом деле нам придётся думать о СМИ чаще, чем хотелось бы.

Всем присутствующим было понятно, что Анзорову вообще не хотелось бы думать о журналистах и общаться с ними, но проклятые обстоятельства не оставляли выбора.

В восемь утра в саду Баумана, что на Старой Басманной, ещё совсем тихо. Небольшой, но очень уютный, бывший некогда частью усадьбы князей Голицыных, к восьми утра он уже просыпался, выпадал из дрёмы, но ещё лениво потягивался, добродушно поглядывая на первых посетителей и ожидая привычного нашествия мам с малышнёй. Летом в городе их оставалось немного, большинство перебирались на дачи, но Сад всё равно не пустовал: ни днём, ни вечерами. И удивлялся, почему так мало людей приходит в него по утренней прохладе?

А вот большого чёрного кота, медленно крадущегося среди кустов, отсутствие шумных посетителей радовало – не мешали. Ещё минуту назад чёрный кот спокойно шёл по своим делам, пересекая Сад с северо-востока на юго-запад, но увидел на дорожке стайку воробьёв и не сумел устоять перед охватившим его азартом. Кот напрочь позабыл о делах, мгновенно покинул дорожку и теперь бесшумной тенью приближался к ничего не подозревающим воробьям, расчётливо выбирая момент для прыжка. Он, кажется, умел становиться невидимым – во всяком случае, воробьи не подозревали о приближении охотника до момента прыжка.

А потом стало слишком поздно.

Чёрный кот прыгнул, воробьи в панике разлетелись, но спастись удалось не всем: несмотря на внушительные размеры, кот оказался и быстрым, и необычайно ловким, и одна из птичек осталась под его большими лапами. Прижатая к асфальту дорожки. Трепещущая. Но живая. Кот ухитрился поймать воробья не выпуская когтей, не поранив и ничего ему не сломав. И теперь просто держал, чувствуя дрожь перепуганной птицы. И задумчиво смотрел на сомкнутые лапы большими зелёными глазами.

А птичка… Возможно, воробей прощался с жизнью, со страхом ожидая, когда его пронзят когти охотника, но это слишком поэтично. Скорее всего, воробей просто пребывал в состоянии панического ужаса, и те несколько секунд, в течение которых кот его удерживал, показались ему веками. А затем охотник раскрыл большие лапы и проводил вспорхнувшую птичку долгим взглядом. После чего важно задрал хвост и неспешно продолжил свой путь с северо-востока на юго-запад.

Это был очень странный кот.

Лежащий на столе смартфон пискнул, оповестив о пришедшем в Telegram сообщении, лейтенант Мартынов бросил взгляд на экран, увидел, что новый пост появился на профессиональном канале, догадался, чему он будет посвящён, попытался вернуться к делам, но через несколько секунд сдался, отложил авторучку и взялся за смартфон.

И разочарованно поморщился: никаких новостей. Просто кто-то проанализировал видео с места преступления и установил породу летучих мышей. Информация, конечно, любопытная, но не особенно интересная.

«Для меня неинтересная, – мысленно уточнил Мартынов. – А ребятам сейчас наверняка поставили «весёленькую» задачу – попытаться установить, где Кровосос взял мышей? Интересно, их продают? Они кому-нибудь нужны? А если нужны, то зачем? Поселить на чердаке у соседа? Выпускать по вечерам, чтобы ели комаров на участке?»

Лейтенант почувствовал непреодолимое желание забить в поисковую строку «купить летучих мышей» и с большим трудом заставил себя вернуться к делу, которым занимался до прихода сообщения.

Так уж устроена жизнь: кто-то охотится за Кровососом, сумевшим напугать огромную Москву, а кому-то приходится оформлять смерть Валентины Александровны Шнитке, глубоко пожилой женщины, обнаруженной такой же глубоко пожилой подругой.

Анна Вениаминовна Кулясова сидела напротив участкового Мартынова и тихонько плакала. Даже не плакала, а просто изредка всхлипывала: бурные рыдания остались позади и больше не мешали Анне Вениаминовне отвечать на вопросы полицейского.

– Мы с Валечкой с детства дружим. А дочь её – Лерочка – сейчас за границей живёт, у неё муж дипломатом работает. Вот мы и решили, что у меня ключи от её квартиры хранятся, а у неё – от моей. А дальше, как говорится, кто успеет первой. – Анна Вениаминовна вздохнула, вытерла платочком глаза, но сумела сдержаться. – Мы каждое утро созванивались и почти каждый день виделись. По делам разным или в магазин – всегда вместе.

А сегодня утром Валентина Александровна не сняла трубку. Анна Вениаминовна позвонила несколько раз, после чего, охваченная неприятными предчувствиями, помчалась в соседний дом и нашла подругу в собственной кровати. Очень спокойную. Кажется, даже улыбающуюся.

Мёртвую.

Входная дверь заперта, следов взлома нет. Все окна закрыты, кроме настежь распахнутого окна спальни, но поскольку квартира старушки располагалась на пятом этаже, ближайшее дерево стояло метрах в трёх, а спуск по верёвке с крыши показался инспектору слишком фантастическим вариантом, Мартынов счёл вероятность убийства низкой. Расследовать, разумеется, тут ничего не придётся, но бумаги инспектор заполнял аккуратно, хоть и отвлекался на приходящие в Telegram сообщения, а когда закончил – поинтересовался:

– Простите, Анна Вениаминовна, совсем забыл спросить: у Валентины Александровны были домашние животные?

Пару лет назад невнимательный участковый оставил в запертой после смерти владельца квартире собачку, а поскольку родственники по каким-то причинам не стали торопиться со следующим визитом, собачка проголодалась и на второй день принялась громко выть. К несчастью для полицейских, этажом выше собачки проживал успешный блогер, который не преминул раздуть скандал, но основное внимание почему-то сфокусировал не на родственниках покойного, которым о существовании собачки было прекрасно известно, а на невнимательном участковом. Собачку, разумеется, спасли, а руководство довело до инспекторов необходимость уточнять, кто будет заботиться о домашних любимцах покойных.

Если таковые имеются.

– У Валечки была кошечка, Фрося, такая, знаете, беленькая, – рассказала Анна Вениаминовна. – Валечка тяжело переживала её смерть и много раз говорила, что никогда больше не заведёт животных. К тому же она понимала свой возраст и не хотела, чтобы после смерти кошечка оказалась никому не нужной.

«Что бывает очень и очень часто, – добавил про себя Мартынов. – К сожалению».

В комнате, как это часто бывает в домах старых людей, пахло лекарствами, и запах ненавязчиво усиливал слова Анны Вениаминовны: Валентина Александровна понимала не только свой возраст, но и состояние здоровья.

– Но пару недель назад Валечка рассказала, что к ней начал заходить кот.

– Кот? – переспросил полицейский.

– Кот, – подтвердила Анна Вениаминовна таким тоном, что с языка инспектора едва не сорвался пошлый и глупый вопрос: «Вы уверены, что это не кличка?»

– Валентина Александровна взяла в дом кота?

– Нет. – Старушка вновь вытерла платочком глаза. – Валечка рассказала, что встретила его случайно, во дворе. Ещё она говорила, что это очень ухоженный, самостоятельный и дружелюбный кот, который, видимо, недавно переехал в наш район…

«В смысле, его хозяева переехали…»

– …и теперь ходит и всё тут изучает.

– Большой кот?

– Валечка сказала, что большой. Он иногда приходил к ней вечером, и она его гладила. И ещё он ложился в ногах, потому что у Валечки они болели, а от того, что кот их грел, ей становилось легче.

– Валентина Александровна оставляла кота на ночь? – удивился Мартынов.

– Иногда. Если он не был против. Коты, знаете ли, сами решают, когда приходить и когда уходить.

– Ну, да, конечно.

Теперь стало понятно, почему Валентина Александровна оставила окно распахнутым, а не открыла только на «гребёнку».

Мартынов поднялся со скрипучего стула, жестом показав Анне Вениаминовне, чтобы она оставалась на месте, подошёл к окну, открыл его и оценил расстояние до дерева. Метра три, не меньше, но для кота – ерунда. Участковому даже показалось, что он видит на стволе следы когтей, но, поразмыслив, решил, что ошибся. В спальне лекарствами пахло меньше, наверное, из-за раскрытого всю ночь окна.

– На что вы смотрели? – спросила старушка, которая всё-таки не удержалась и прошла за Мартыновым.

– Прикидывал, сумеет ли кот допрыгнуть до дерева, – ответил участковый, возвращаясь за стол.

– И что?

– Сумеет.

– Это важно?

– Наверное, нет, – честно признался Мартынов. – Я просто никак не мог понять, почему Анна Вениаминовна оставила окно открытым. А теперь понял.

– Вы очень внимательны, – похвалила полицейского старушка.

– Делаю свою работу, – пожал плечами участковый. Помолчал и повторил: – Просто делаю свою работу.

– Стоило тебе уехать – прислали предварительную информацию о видеоролике, – Колыванов начал говорить сразу, едва услышав в трубке голос Феликса. – Предварительную и сугубо техническую.

– И что там? – Вербин переложил телефон из правой руки в левую, вытащил пачку сигарет и уцепился за одну губами.

– К сожалению, ничего, – огорчил Феликса напарник. – Видео смонтировано в одном из самых распространённых редакторов из нескольких разных записей и аудиоролика. Голос изменён, причём настолько качественно, что невозможно достоверно сказать, кто читал изначальный текст – мужчина или женщина… Ну, это мы и так знали. По всей видимости, использовалась пиратская копия редактора, так что узнать владельца невозможно.

– Как видео оказалось в Сети?

– С соблюдением всех мер предосторожности. Это всё, что специалисты могут пока сказать.

– То есть Кровосос всё-таки разбирается в цифровых технологиях? – протянул Феликс, припомнив слова Анзорова и свой на них ответ.

– Или ему рассказали, как правильно заметать следы.

– И он разобрался?

– Сам говорил, что Кровосос – товарищ аккуратный и педантичный. Думаю, он разобрался.

– Задержим – определим. – Вербин понял, что разговор заканчивается, и вернул сигарету в пачку. – Звони, как ещё чего узнаешь.

– Держи телефон под рукой.

– Шутник, – проворчал Феликс, проходя во двор, где они договорились встретиться с Патрикеевым.

Вербин любил бывать во Втором морге – по-другому его практически не называли, – в старом здании по переулку Хользунова, фасад которого украшала надпись «Анатомическiй театръ». Когда-то дом на Девичьем поле предназначался для Высших женских курсов, теперь же в нём, изрядно достроенном, располагались несколько кафедр Университета имени Пирогова. В том числе – кафедра судебной медицины. Внутренний двор Медицинский университет делил с Педагогическим, и в тёплые дни Феликсу доводилось наблюдать занятное смешение студентов: из анатомического театра они выходили покурить в окровавленной одежде, а из художественного факультета – перепачканные красками. Издалека не отличить, нюансы становятся заметны только вблизи.

А в нюансах всегда скрывается главное…

Но главное для Вербина сейчас заключалось в том, что во Втором морге работал Иван Васильевич Патрикеев – пожилой опытный эксперт, дотошный и в хорошем смысле занудный. Феликс очень обрадовался, увидев его в бригаде, и чтобы побыстрее узнать результаты, позвонил и договорился о встрече.

– Ты на этот раз раньше обычного, – с улыбкой заметил эксперт, пожимая Вербину руку. – Не терпится генералом стать?

– Не терпится убийцу поймать, – отшутился Феликс. – У меня отпуск из-за него накрывается.

– И премия?

– Это уж как получится.

– Получится, получится, у тебя «висяков» мало. Но отпуск и правда не повредит… собираешься куда?

– Меня тянет к тёплому морю, а Кри – в Териберку.

– Тогда надо сейчас ехать, пока в Териберке тепло.

– В Териберке тепло, а в тамошнем море – не очень.

– Потерпишь.

Они были знакомы больше десяти лет, ещё с тех времён, когда Вербин был совсем «зелёным» стажёром, и не то чтобы дружили, но относились друг к другу по-приятельски. При этом Патрикеев с первого дня говорил Феликсу «ты» – он мало кому выкал, а Вербин – только на вы, потому что Ивану Васильевичу такое обращение нравилось. О Криденс Патрикеев знал, даже в «Небеса» заглянул однажды – и одобрил: и бар, и девушку.

– Мне из СК звонили, просили не затягивать с выдачей предварительного заключения, – вернулся к делам эксперт. – Я собирался к вечеру написать, а ты уже примчался.

– Я всегда впереди всех. Даже впереди СК.

– И чего ты хочешь знать?

– То, что знаете вы.

– Для этого тебе придётся сначала многому научиться.

– То есть надежды никакой?

– Абсолютно. – Они рассмеялись, но на этот раз коротко, просто обозначили смех, после чего Патрикеев стал абсолютно серьёзен: – Девчонке лет двадцать пять – тридцать, не более. Брюнетка, причём абсолютно точно не азиатка, с вероятностью девяносто процентов – славянка, но точно скажу через несколько часов.

– Я видел, что у неё отсутствуют пальцы на правой руке, – припомнил Феликс.

– И на левой – тоже, – кивнул Патрикеев. – Очень аккуратно удалены болторезом. А лицо жертвы обезображено концентрированной кислотой. И хочу сказать, что кислоты преступник не пожалел.

– Ему важно не позволить нам идентифицировать труп.

– Похоже на то, – кивнул Патрикеев. – Мы, конечно, попробуем восстановить лицо, но на быстрый результат не рассчитывай. Как и на точный – преступник поработал очень качественно, стирал не только мягкие ткани, но и лицевые кости повредил.

– Когда были нанесены травмы?

– Ты умеешь задавать правильные вопросы, – одобрил Иван Васильевич. – Все травмы нанесены посмертно – преступник уродовал жертву после убийства.

– Сексуальное насилие?

– Нет. Вообще никаких следов насилия – ни физического, ни сексуального. Однако способ убийства он выбрал затейливый.

– Обескровливание?

– Как ты догадался? – изумился Патрикеев. – Кому-то из моих звонил?

На такое поведение Иван Васильевич мог крепко обидеться, поэтому Вербин поспешил объясниться:

– Я не видел следов крови ни под плёнкой, ни в багажнике. Вот и предположил, что преступник её выкачал.

– Ты всегда был внимательным.

– Спасибо.

– Если интересуют детали, то, судя по следам на теле, преступник подвесил жертву за ноги, вскрыл сонную артерию и слил всю кровь, которая могла стечь. Не знаю, собирал он её или нет, но действовал именно так. После чего обмыл тело и вытер или высушил его. А может, вытер и высушил. И только затем упаковал в полиэтилен.

– Жёстко, – оценил Феликс. – Много времени понадобилось убийце на то, чтобы всё это сделать?

– Если он не торопился и действовал аккуратно, то часа два – два с половиной.

– Значит, у него есть надёжное убежище.

– Не только надёжное, но и хорошо оборудованное, – добавил Патрикеев. – Результаты анализов однозначно указывают на то, что перед смертью жертву не менее трёх дней держали на психотропных препаратах.

– Без сознания?

– А иначе какой смысл? – Эксперт помолчал. – На руке есть отметины, которые позволяют предположить, что жертва находилась под капельницей. Помимо препаратов ей давали питательный раствор и антикоагулянт, причём в больших дозах. Вводил через капельницу и уколами – на животе есть характерные гематомы.

– Что это?

– Гематома? Синяк по-вашему.

– Антикоагулянт, – уточнил Вербин. – Для чего его колоть?

– Это средство, препятствующие свёртываемости крови.

– Чтобы она легче стекала?

– Да.

– То есть преступник неплохо разбирается в медицине?

– Или у него есть хороший консультант.

– Которому он задавал специфические вопросы.

– Я бы сказал – весьма специфические вопросы.

– И если мы публично расскажем, что преступник делал с девушкой перед смертью, его консультант может сообразить, что его недавно спрашивали, как можно устроить подобное?

– И придёт к вам?

– Если он нормальный.

– В принципе идея рабочая, – подумав, одобрил Патрикеев. – Но при этом консультант может не прочитать ваше сообщение, или оказаться подонком, или, например, быть запуганным преступником.

– Или преступник – врач.

– Или так, – согласился эксперт. – Но это уже твоя работа – выяснить, кто по профессии преступник и кто он вообще такой. А чтобы тебе было проще, могу подбросить, точнее, напомнить, ещё один факт: на теле нет признаков насилия. Есть следы ремней, которыми жертву привязывали к кровати, скорее всего – к медицинской; есть следы верёвки – девушку подвешивали за ноги, но нет никаких следов борьбы. Из чего можно сделать вывод, что похищение было организовано с помощью препаратов.

– Хотите сказать, что убийца не обладает достаточной физической силой?

– Или не хотел её применять. Например, чтобы не привлекать внимание.

– Или он похитил нескольких девушек, – неожиданно произнёс Вербин.

– Что? – не понял Патрикеев.

– Мы уверены, что одним преступлением Кровосос не ограничится, – медленно ответил Феликс. – Он вышел на большую охоту, и трупов будет несколько. Но после обнародования видео потенциальные жертвы могут стать осторожнее.

– И преступник сделал запас? – прищурился Патрикеев. – Похитил нескольких девушек и держит их под капельницами?

– Почему нет? Кровосос производит впечатление собранного и предусмотрительного человека. И если он действительно держит жертв без сознания, под капельницами, ему и места много не нужно.