Ветер и крылья. Развязанные узлы Гончарова Галина

А что? Половину придворных дам пере… валял, паразит! Все спальни посетил, до каких добрался! А куда не пустили, там или возраст, или беременность, или родители такие, что дешевле не связываться. Оторвут нечто важное – и только в церковь останется. Натурщиком. Для икон.

При этом вроде и не беден, и не жаден, и не особенно глуп… просто – кобель! Кобелино!

Даной СибЛевран он занялся бы и из чистого интереса, ну и Ческа собиралась ему кое-что пообещать. Принц на свою любовницу не скупился, одаривая ее и деньгами, и землями… найдется подходящий кусочек. Дан Сильвано из младших сыновей: содержание ему выделили, а вот земли не предвидится. Так бы он самостоятельным стал, на ноги встал, мог бы и свой род основать… или вот, СибЛевран – чем не поместье? И удобно, и от столицы далеко, и передается по наследству, а уж эданна Ческа бы к нему от всей души чего прибавила…

И не надо никакой свадьбы!

Ческа и сама может замуж выйти.

А ребенок… Что – ребенок? Его и так можно… усыновить, к примеру. Или она от кого-то другого забеременеет… разберется она с престолонаследием! Ей все удается, она красивая и умная, она вообще этого достойна! Она в короне будет смотреться намного лучше, чем эта кошмарина СибЛевран!

И в золоте, и в пурпуре, и даже на троне…

Бывало же и так, что королевы странами правили?

Бывало!

И тут вдруг такой… такой эпический провал! Эданна аж зубами заскрипела, да так, что Филиппо шарахнулся в сторону. Мало ли, еще укусит!

Отец предупреждал – жди истерики. И истерика таки последовала.

Ческа страдала.

Ческа рыдала.

Ческа угрожала убить себя, убить его, убить разлучницу, убить всю Эврону – а что?! Чего она тут стоит, так неудобно, и совершенно чихать хотела на страдания эданны?

Истерика перешла в слезы, слезы в поцелуи, а поцелуи в нечто более приятное. Эданна пообещала любовнику, что обязательно уедет, только… чуточку попозже. Когда должна приехать дана?

В начале лета?

Отлично!

Дана в столицу, эданна из столицы. У нее тут, совсем недалеко, буквально часов шесть пути, есть отличный замок, мусичек сам же ей и дарил. Вот в нем она своего сладенького помпосика и будет ожидать.

Не есть, не спать, а только ждать, у окна сидеть, косу отращивать…

А лапсик будет приезжать, часто-часто! Правда же?

Лапсик, бусик и помпосик заверил свою лапочку, бусинку и помпошеньку, что так и будет. И с утра откланялся с громадным облегчением.

Как хорошо, когда тебя понимают! Просто – КАК ХОРОШО!!!

– Он меня отсылает!!!

– Да не реви ты. – Старая ведьма подсунула эданне носовой платок… не первой и даже не десятой степени залежалости, но эданне было наплевать.

Она рыдала.

А как же?

Кругом столько хищниц, столько стервозин, а Филиппо еще и женится, и король будет против приезда эданны в столицу, и умирает он… как же!

Такая сволочь не помрет! Он раньше на могилки всем остальным нагадит!!!

ЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!

Ведьма кое-как успокоила эданну, напоила отваром и вежливо поинтересовалась:

– Так, может, оно и к лучшему? И мужик ребенком обзаведется, наследничком, и тебе рожать не придется? Ты ж сама о проклятии знаешь?

– Я думала… но отсылать-то меня зачем?

Ведьма хмыкнула.

Ответ был прост. Да потому, что ты, сволочь, ни сделать ребенка не дашь нормально, ни выносить, ни родить. Натура у тебя такая, гадюшечная! Ведь прекрасно все понимаешь, а сидишь тут, сопли размазываешь… тебя рядом оставь – не удержишься. Нет, не сможешь удержаться.

Характер такой.

Вот его величество и решил превентивно невестку обезопасить – скажи спасибо, голову тебе не оторвал, как той гадюке! А мог бы… добрейшей души человек, право слово!

Вот ведьма бы нипочем не удержалась, если б рядом с ее семьей такое ползало и шипело. Она ее и как клиентку-то едва переваривает! А Филиппо Третий терпит… и не давится эданна грибочками!

Истинно святой человек наш король!

Уже стяжавший мученический венец при жизни!

– Ты от меня сочувствия ждешь, эданна?

– Нет, чтоб вам! Помощи!

– Короля траить будешь?

– Нет! Мне приворотное зелье требуется! Такое, чтобы принц всегда – от любой бабы – возвращался ко мне! И только ко мне!

– Это дорого встанет, эданна.

– Знаю.

– И не только деньгами дорого будет…

Эданна Ческа опустила голову.

Да, конечно. Будут и жертвоприношения, и ей придется участвовать… и что?!

И ничего!

Плевать ей на это отребье! Плевать ей на любые жертвы! Она желает сохранить свое положение! Она этого достойна! А кто там ляжет под каблучки остроносых сафьяновых туфелек… разве это важно? Вы же не думаете о каждом камне в мостовой?

Вот и эданна не собиралась думать о всяком быдле! У них такая судьба – служить ей!

– Когда?

– Дня через четыре. Как раз подходящее время будет.

– Я приеду, – кивнула эданна. И вышла.

– Я не думал, что у короля все настолько плохо. – Жрец действительно не считал так. Но сейчас, услышав это, считай, из первых уст…

Действительно – короткая дорожка. Эданна Ческа – принц – король. И вряд ли кто-то из них допустил серьезное искажение информации.

– Значит, настолько, – безразлично откликнулась старая ведьма. – Тебе-то что с того, дан? Тебе еще и лучше…

– Я не рассчитывал, что придется начинать так быстро.

– Это я понимаю. Но обстоятельства нас не спрашивают. Надеюсь, ты у меня не будешь просить средство, чтобы устранить дану СибЛевран?

– Глупо.

– Или приворожить? – блеснули ехидными огоньками глаза ведьмы.

– Я что – дурак? Знаю я тебе цену…

Ведьма развела руками.

– Ты знаешь, дан. Илария Кавалли была лучше меня, умнее меня – и чем все закончилось?

– Тем, чем может закончиться и для тебя. А если так, стоит ли брать меньше?

– Стоит, – решительно ответила ведьма. – Я не знаю, где сейчас Лари, но столько я платить не готова. Может, и никогда не буду.

Мужчина пожал плечами, словно бы говоря: «Твоя дурь – твое дело».

– Решай сама. А мне нужно то, в чем ты хороша. Не приворотные, а твои мазилки… афродизиаки. Поняла?

Ведьма кивнула.

– И поняла, и сделаю…

– Вот их изготовь. Да побольше…

Ведьма кивнула. И не удержалась.

– Если для личного пользования, то могу еще и зелье сделать. Чтобы! – Ведьма важно воздела указательный палец, явно намекая на нечто другое. – А если зелья для даны СибЛевран нужны, так я могу и не стараться.

– Почему?

Кажется, для жреца это оказалось сюрпризом. Ведьма только головой качнула.

– Дан… она – Высокий Род! В ней ТА кровь, понимаешь?

– Нну…

– Не понимаешь. Это не титул, не звание, не вывеска. Это либо есть, либо нет. Это не продашь, не купишь, не лишишься в результате переворота или болезни. Это либо есть, либо нет…

– Меньше слов!

– А если так… на нее это НЕ ПОДЕЙСТВУЕТ! Никогда! Хоть ты себя облей, хоть ее искупай – не поможет!

– Потому что в ней проснулась ТА кровь?

– Даже если не проснулась, действовать будет гораздо хуже. Словами ее можно обмануть, запутать… как с обычным человеком. А вот магия, зелья… в ее крови они просто растворятся.

– Что?

– Говорили когда-то, что кровь Высокого Рода – высшая магия.

– Эм-м…

– Не в смысле сцедить и выпить. Такое тоже было, плохо кончалось. Среди ведьм передается… Одна из ведьм решила попробовать. Мужчина Высокого Рода, ну и она… сам понимаешь. Все у них было. А потом, когда он уснул, она взяла кинжал, надрезала ему руку, сцедила крови и выпила.

– И?

– Один глоток. Больше не успела.

– Умерла?

– Говорят, рассыпалась в прах.

– Может, врут? – засомневался жрец.

– Может, и врут. Но на себе проверять не советую, – хмыкнула ведьма. – Что-то это, конечно, значит, но что? Если бы нас так не преследовали, если бы не жгли книги, не отбирали знания…

– Вы бы под себя все подмяли, до чего дотянулись! – рыкнул жрец. – Знай свое место, дрянь!

Ведьма усмехнулась.

– Я его и знаю. А ты, дан, думай о том, которое мечтаешь занять. Хорошо думай, потому что с Высоким Родом второй попытки у тебя не будет. Они не предупреждают, не угрожают, они просто живут. А те, кто желал причинить им вред, – умирают, умира-ааааают…

Голос ведьмы понизился до шепота. И мужчина не выдержал. Скрипнул зубами, выскочил вон… дверью хлопнул так, что та чуть с петель не слетела. А ведь дуб…

Ведьма откинулась на кресло, вздохнула.

– Дурак ты, дан. Ох, дурак…

Она вспоминала то давнее время, когда они с Лари были молоды. Когда мечтали о магическом даре. Когда хотели… и были готовы отдать что угодно.

И отдали…

Жертвоприношения, в которых участвует эданна Ческа, ведьма вспоминала разве что с улыбкой. Вот дурочка-то…

Козлов резать, баранов, людей…

Тьфу! Идиотка безграмотная!

Настоящей жертвой можешь быть только ты сама. Ты приносишь себя в жертву Повелителю, ты отказываешься от части себя – и пропорционально этому тебе даруется сила. Две послушницы, отданные в монастырь нелюбимой и нелюбящей родней, они быстро нашли общий язык. Обе были молоды, обе плевать хотели на всех богов мира, обе хотели силы, власти, мести…

Но именно Лари нашла в библиотеке старый ритуал.

Такая уж штука эти монастырские библиотеки. Иногда и монахи, и настоятели не знают, что в них кроется. А им – им достаточно было нескольких слов, которые кто-то нацарапал грифелем на полях старой книги.

Лари всегда была смелее.

А вот Летта… да, когда-то она была даной Дзанелла. Виолеттой Дзанелла.

Так давно, что уже ничего и не осталось. Ни от даны, ни от монастыря… а где еще им было проводить ритуал вызова? Только там. На башне. Наверху, чтобы никто не заметил.

Лари все сделала первой. И Летта с ужасом смотрела на тень, которая поднялась над подругой. На то, как Лари смело отдавала ей себя. Нет, не всю. Но…

Что можно отдать в обмен на силу? Настоящую силу.

А что есть у человека?

Что делает человека – человеком? Наверное, чувства, причем как доброта, забота, любовь, тепло, так и обратные им: ненависть, ревность, зависть… Так мало, ведь это не измеришь деньгами. И в то же время так невероятно много…

Вот это Лари и отдала. Все, до капли… Единственное, что оставило ей чудовище, – любовь к детям. Если она родит когда-нибудь… В издевку? Да кто ж знает…

Летта оказалась не столь храброй.

В круг она вошла. И слова она произнесла. Но становиться холодным чудовищем не пожелала. И отдала совсем немного. Она отдала умение ненавидеть, завидовать… она была глупа и романтична, она хотела найти любовь…

В ту ночь монастырь был разрушен.

Две послушницы оказались среди немногих уцелевших, и семьи забрали их домой, чтобы потом снова отдать в монастыри, только в другие…

Не успели.

Семья Кавалли, семья Дзанелла…

Остались только истории – и могилы. А больше никого. Два рода оборвались в тот же год. Девушки были молоды, обижены на жизнь и на свои семьи, они не стали тянуть. А потом…

Двор, блеск, балы, интриги… и семьи.

Лари вышла замуж выгодно, Летта – по любви. А результат?

Один и тот же. Сила прорывается. Ее не сдержишь внутри, даже если ее капли, вот по каплям и собирается… Илария ушла раньше. Она понимала, что если на детей падет хоть тень подозрения…

Летта – позднее. И сейчас она иногда позволяет себе такую роскошь – видеть детей, внуков… это они ее не видят. А она проезжает мимо в паланкине, она за них радуется…

О еще одной плате тень не сказала.

О боли. Неизбывной и неумолимой, которая сопровождала их с тех самых пор.

Тень промолчала.

Впрочем, так бывает всегда. Душа – это только часть оплаты. И кто за ней явится – Виолетта Дзанелла знала совершенно точно. Или…

Или – нет.

Смерть подруги она почувствовала. А еще – видела сон.

Странный. Неправильный. Но в этом сне дана Кавалли – такая, как была, молодая и отчаянная – взлетала вверх из тени. Взлетала на вороньих черных крыльях.

И провалиться старой ведьме на этом месте, если не…

Сибеллины.

Моргана Чернокрылая.

Виолетта Дзанелла не знала, как такое получилось. Даже не догадывалась Но сейчас, когда дана СибЛевран приедет в столицу…

Ей будет что предложить дане.

Если это так – ей будет чем заплатить.

– Парам-пам-пам-пара-па-пам…

Дана Феретти шагала по дороге. Насвистывала себе под нос, улыбалась…

Хор-рошо-оооо…

Привал, что ли, устроить?

Тоже отличная идея.

Мия направлялась в Энурию. Да, пешком. Может, потом она ослика купит, но пока спешить ей некуда. После того, что произошло буквально вчера…

Мия сама не могла себе поверить.

Но… она – свободна?!

Как ни странно это звучало, она – свободна!!!

Это было так давно, что Мия даже не помнила – она когда-то была сама собой?

Давно… еще до смерти отца. Еще до того, как ей сунули в руку ладошку Энцо и сказали: ты – старшая сестра, ты обязана.

Это было, но забылось. А сейчас Мия абсолютно спокойно шла по дороге. И не боялась ничего, и не собиралась бояться. Самый страшный зверь здесь – она. Это уж точно…

Может, и не со всеми подряд, но с большим числом проблем она справится. С ее-то подготовочкой!

Дядя постарался…

Джакомо многое в нее вложил. А она чем отплатила? Убила его?

Но выбора-то не было…

Может, Мия и нашла бы потом какой-то другой выход, но тогда… Она попросту вульгарно растерялась. Или наоборот – осознала свою беспомощность?

Она – собака на сворке. У Джакомо…

Просто собака на сворке.

Он решил выдать замуж ее сестру, и она не могла ничего сделать. Сказать, что дан Бьяджи извращенец и подонок? Так Джакомо и сам это преотлично знал. Но выгода для семьи на его весах перевешивала мучения и смерть Серены.

А для Мии – сестра была дороже любых денег и связей.

Умолять не действовать так? Но Мия отлично знала Джакомо. Просто Серена оказалась бы у дана Густаво не явно, а тайно. Исчезла бы, и Джакомо клялся с честным лицом, что представления не имеет… где бы она потом искала сестру? В каком состоянии нашла?

Лоренцо?

Окажись здесь Лоренцо, он бы тоже был в опасности. Джакомо мог бы сделать с ее братом что угодно… И нигде не сказано, что не сделал бы. Просто Энцо был удобен и не опасен. А если бы все поменялось? А?

Могло. И, кстати, дан Бьяджи как раз сработал бы спусковым крючком. Почему нет? Связи есть… признать Джакомо наследником Феретти, удачно женить, ввести ко двору… да много чего можно было придумать. Сейчас этого уже не будет.

Никогда.

И Мия испытывала от этого облегчение.

Никто из власть и деньги имущих не женится теперь на Серене Феретти – не то чтобы плохая примета, но скандал в семью? Для этого нужны очень веские причины. Например, любовь… с поместьем-то еще ничего не известно, и денег якобы у Серены нет. Приданого родители не запасли, а Лаццо… купцы – народ прижимистый, у них и своих детей-внуков хватает. При чем тут родня зятя?

Тем более мертвого.

Мия понимала, что в сложившейся ситуации это было единственным выходом, который ей оставили. Ее, как крысу, загнали в угол, и крыса кинулась. И впилась в горло. Говорят, и такое бывает. Когда змею кормят мышами… иногда мышь может загрызть змею. Вот, она та самая мышь. Только все равно тоскливо это. И почему-то ужасно несправедливо.

Правильно. Но – нечестно.

При мысли о Джакомо Мия загрустила. Как-то было… тоскливо и неправильно это. Тоска собаки по ошейнику и поводку? Да, в какой-то мере.

Раньше у нее был дом, хозяин, миска, команды, которые она выполняла. Сейчас – ничего. Пустота. Неизвестность впереди. А вот что делать со свободой?

Вот именно, что неясно.

Впрочем, Мия не собиралась унывать. Для начала ей хотелось разобраться со своей кровью и разузнать все поподробнее.

Вспоминались материнские рассказы.

– Прабабка меня не любила. И говорила, что это не по моим мозгам. – Эданна Фьора, такая невероятно красивая, прикалывает в волосы цветок. – Она говорила, что нас создавали защищать, оберегать, помогать. Именно создавали, как выводят породу бойцовских собак. Но кто? Не знаю. Потом случилось что-то неприятное, и наши предки обрели свободу. Вот и все…

– Прабабка… она служила Сибеллинам?

– Да.

Мия посчитала поколения по пальцам. Нет, не сходилось… как-то неправильно получалось. Эрвлины правят королевством сто лет – четыре поколения. То есть прабабка Мии могла служить или Эрвлинам, или… во сколько же она родила тогда бабку?

Неизвестно.

Или… или было еще одно поколение, о котором не знает мать. Она ведь и правда не в курсе истории семьи. Кстати, а кто мешал Мие?

Ну, в какой-то степени тот же Джакомо. Давать дяде хоть какую информацию о себе и других перевертышах Мие совершенно не хотелось. И так слишком много он узнал, непозволительно много.

Правда, почему бы не отправиться именно туда и не посмотреть церковные книги?

Прабабку звали Эванджелина Бонфанти. Интересное имя, достаточно яркое. Если бы была какая-нибудь Роза Росси, к примеру, найти ее было бы сложно. А Эванджелина Бонфанти…

Тут шансы есть.

Мия сосредоточилась, вспоминая.

Да, мать тоже упоминала, кстати говоря, Энурию. Одну из самых старых провинций королевства. Провинцию, которую покорили практически сразу. Но…

Покорили?

Это как спящий тигр в клетке. Вроде бы все тихо, мирно, спокойно… ну подойди, подойди же к кисе! Она так хочет кушать!

А подойдешь – так и мявкнуть не успеешь. Только когти сверкнут.

Так что определенно – Энурия. Не просто так оттуда приехала прабабка, не просто так там жил мастер Сальвадори… что там говорил мастер Гаттини?

Мия не забывала ничего.

Ньора Октавия Росса из южной части Энурии, конкретно – из городка Пратто. Так звали тещу мастера.

А прабабка мимоходом упоминала о городе Умбрайя.

Вот, отсюда и надо танцевать. Отсюда и будем…

Примерную карту королевства Мия помнила. Если так прикинуть… Умбрайя поближе. Бонфанти жили именно там… не в самом городе, мать говорила, что вроде как рядом…

Наверное, как Адриенна СибЛевран. Она тоже живет не в Альмонте, но ведь СибЛевран рядом…

Мия зачесала кончик носа.

Мда… ей предстоят серьезные изыскания. Но, может, это и к лучшему?

Если так прикинуть… она искренне надеялась, что все участники ее истории – люди благоразумные. То есть поступают так, как лучше для них самих. Ну и немного для окружающих. Но ведь это же люди!

Разумно, если Фредо отправится к королю и возьмет на себя опеку над девочками. Это правильно и логично. Но тут ему не даст свернуть с пути Мария.