Нелегал. Том 1 Корнев Павел

– Было весело…

Растолкал меня Герасим в шесть утра. Хоть вчера и ограничились бутылкой вина, но всё же засиделись за полночь, так что пришёл я в себя только после плотного завтрака.

– В субботу вылетаем в обычное время, – предупредил Герасим, когда мы спустились во двор. – Я договорюсь, чтобы твою команду к этому времени в Новинск вернули.

– А сейчас они где?

– В Зимске задачи выполняют.

– Все хоть целы?

– Насколько знаю – да, – кивнул Герасим и поздоровался с солидной наружности господином в штатском, который собирался погрузиться в чёрный легковой автомобиль без опознавательных знаков ОНКОР. – Доброе утро, Борис Евграфович!

– Утро доброе, Герасим.

Я тоже поприветствовал Бориса Евграфовича, отметив про себя, что уже встречался с тем прежде – в одном из авиационных ангаров где-то на окраине Всеблагого; там он входил в разряд условных умников. Явно какая-то шишка из числа научных работников. Сейчас его, к слову, сопровождал прапорщик ОНКОР, а за рулём автомобиля сидел сержант.

Они уехали, а вот мы немного задержались, поскольку следующие пятнадцать минут вновь нарядившийся в комбинезон Герасим осматривал свой автомобиль, что-то подкручивал и регулировал, а ещё, прежде чем устроиться за рулём, внёс записи о своих манипуляциях в сервисную книжку. Я уселся рядом и – покатили.

Сегодняшняя поездка понравилась даже больше вчерашней, вот только приехали мы за час до первой пары, пришлось идти в буфет, покупать чай и начинать разбирать подготовленную для меня Герасимом литературу. Попробовал пропускать вступления и сразу вникать в суть работ, но не понял примерно ничего. Тогда плюнул на всё и дошёл до кафедры кадровых ресурсов, где с разрешения одного из коллег Альберта Павловича сел за пишущую машинку и напечатал ходатайства для допуска к учётным записям студентов и курсантов. Обращение составил от имени Инги, как от члена студсовета и руководителя инициативной группы по реализации исследовательского проекта, а адресовались они ректору РИИФС и главе комендатуры. В качестве обоснования я указал необходимость формирования репрезентативной выборки для сравнения динамики развития способностей к оперированию сверхэнергией.

Ну а дальше началась беготня. Нет, на лекциях я исправно строчил конспекты, но двухнедельный пропуск занятий пусть даже и по уважительной причине без последствий остаться не мог, вот и пришлось просить нужные записи у других студентов и договариваться о пересдаче контрольных с преподавателями. Многих профессоров и доцентов подменяли аспиранты, что моей задачи нисколько не облегчало, и особыми успехами похвастаться не вышло.

Но зато не подвела Инга. Я отыскал её в одном из выделенных студсовету помещений, отвлёк от разговора с другими барышнями о значимости женской дружины и попросил подписать ходатайства, а после заглянул в каморку Касатона Стройновича.

– Ага! – поднялся он из-за стола. – Явился!

Выглядел заместитель председателя студсовета не просто помятым, а смертельно усталым, глаза покраснели, лицо осунулось, неизменными остались лишь аккуратная причёска, щегольские усики и гладко выбритые щёки.

– Так точно, – вздохнул я. – Явился.

Касатон набрал в лёгкие побольше воздуха, но ни орать, ни даже просто повышать голоса не стал, тихонько выдохнул и вновь опустился на шаткий стул, указал мне на табурет.

– Садись! – после спросил: – Как съездил?

– С приключениями, – сознался я. – Мне бы тут завизировать…

Стройнович наскоро просмотрел ходатайства и спросил:

– Проект зарегистрирован?

– Нет, – сознался я.

– Ну и как тогда визировать?

– И что делать?

Касатон шумно вздохнул и уточнил:

– У вас Инга официальный руководитель?

– Она, – подтвердил я. – Только не у нас. Я в инициативную группу не вхожу. Просто выборку сделаю.

– И это правильно, – кивнул Стройнович.

– Ну да, работы невпроворот…

– Не в этом дело, – мотнул головой Касатон. – Просто проект чисто от представителей военной кафедры точно необходимого количества голосов не наберёт. Вам людей с других факультетов привлекать нужно. Как Инга проект зарегистрирует, приходи, я у Севы ходатайства завизирую.

– Так она прямо сейчас!

Касатон страдальчески вздохнул и посмотрел на часы.

– Давай быстрее тогда! Обед начинается.

Много времени на бюрократические формальности не ушло, да и Стройнович смог получить визу председателя студсовета буквально за пять минут. Правда, тот лишней ответственности на себя брать не пожелал и ограничился припиской, что изложенная в прошении информация об инициативной группе и проекте соответствуют действительности. Меня это всецело устроило.

– Ты обедал уже? – спросил Касатон Стройнович. – Нет? Тогда в столовой поговорим.

Мне заниматься делами дисциплинарного комитета студсовета нисколько не хотелось по причине банального отсутствия свободного времени, но и взять самоотвод не было никакой возможности, так что я кивнул.

– Давай!

Мы вышли в коридор, и там Стройнович сразу распахнул соседнюю дверь и заглянул в каморку, большую часть которой занимал огромный самодельного вида радиоприёмник. На табурете рядом с аппаратурой расположился незнакомый мне старшекурсник. Он оттянул с ушей наушники и на невысказанный заместителем председателя студсовета вопрос сказал:

– Пока ничего нового.

Касатон кивнул и закрыл дверь. Мы вышли на улицу и двинулись к столовой. У ближайшего столба с тарелкой репродуктора толпились студенты, и я спросил:

– А какие вообще новости?

– Так это ты из столицы вернулся! – хмуро глянул в ответ Касатон.

Я развёл руками.

– Да меня в Службу реабилитации мобилизовали. В воскресенье с утра на дирижабль погрузили – и сюда!

Взгляд собеседника вроде как даже потеплел, Стройнович тяжко вздохнул и посетовал:

– А меня на фронт не пустили. Говорят, тут больше пользы принесу, но это они лукавят. Просто на медкомиссии кандидатуру зарубили. Из-за того ранения. Ну ты в курсе…

Я кивнул. В этом отношении мы вроде как коллегами по несчастью оказались, а что я повоевать успел, так отзыв в тыл обидней вдвойне.

– На границе со Срединским воеводством ситуация стабильная, – поделился со мной последними новостями Касатон, – а наступление Окреста и вовсе выдохлось, части юго-западного военного округа даже в наступление перешли. Оттуда нашего удара никто не ждал. На этот рассчитывали, как его по-оксонски… – Он пощёлкал пальцами. – А! Блицкринг! Тьфу-ты! Блицкриг!

– Здорово! – обрадовался я. – А что в столице?

– Пока непонятно, но вроде наши выбивают монархистов из города понемногу.

В этот момент нас окликнули. Точнее – окликнули моего спутника.

– Касатон! – обратилась к нему симпатичная фигуристая барышня в не по погоде лёгком сарафанчике. – Ты когда меня на танцы поведёшь?

Тот приобнял студентку и поцеловал.

– На танцы к концу дня сил не остаётся ни физических, ни моральных. Давай лучше в каком-нибудь спокойном заведении поужинаем?

– Сегодня?

– Да, я тебе позвоню.

Когда мы отошли, я не удержался от усмешки.

– И позвонишь?

Касатон оглянулся и хмыкнул:

– А ты бы не позвонил?

Я тоже поглядел вслед барышне и признал:

– Да уж позвонил бы, наверное.

В столовой мы выстояли не слишком длинную очередь, заставили подносы тарелками и заняли свободный столик.

– Ты, давай, к работе комитета подключайся, а то я уже зашиваюсь просто! – потребовал Стройнович, стоило нам приступить к трапезе. – А знаешь, почему я зашиваюсь? Потому что все зашиваются! Полицейское управление расформировали, самых толковых сотрудников из Бюро оперативного реагирования в помощь комендатуре забрали, а на нас теперь ещё и оценку благонадёжности студентов навесили. И попросили дать мотивированное суждение по преподавательскому составу!

– Дела! – присвистнул я.

– То-то и оно! – кивнул Касатон. – И бытовуху никто не снимал, материалы копятся! Но там ещё потянуть можно, другое горит – за эти дни с поездов кучу студентов сняли, которые на фронт добровольцами рванули. Надо разобраться, кто нашим помогать собирался, а кто – наоборот.

Я мрачно уставился на собеседника.

– Неужели есть и такие?

– Исключать нельзя, – веско произнёс Стройнович. – Прямо сегодня получи протоколы задержания и начинай разбирать с ними, не тяни. Где возникнут сомнения – вызывай студентов на разговор. Только назови это собеседованием, полномочий на допросы у нас нет.

– А где протоколы?

– Из комендатуры их в оперчасть Бюро передали. Найдёшь?

– Найду, – уверил я собеседника и спросил: – А что с Обществом изучения сверхэнергии?

– Тишина, – сообщил мне Касатон. – Большинство преподавателей и почти всех старшекурсников на похороны великого князя вывезли, а те, кто остался, сидят тише воды, ниже травы. Да и не наша это головная боль.

Дальше пришёл мой черёд рассказывать о столичных приключениях, но надолго разговор не затянулся, поскольку Стройнович наскоро пообедал и сразу засобирался, вновь наказав мне сходить в Бюро.

В оперчасти всё прошло без сучка без задоринки, но когда я уже двинулся на выход со стопкой перетянутых шпагатом протоколов в одной руке и набитым брошюрами портфелем в другой, то наткнулся на Вяза. Случайной наша встреча точно не была, не иначе начальнику управления физической защиты о моём появлении сообщил с проходной дежурный.

Ну вот чего он ко мне привязался? Неужто заняться больше нечем?

Хотя… Сразу вспомнились слова Касатона Стройновича о том, что дисциплинарному комитету теперь помимо всего прочего поручена оценка благонадёжности студентов и преподавателей, а не сказаться на значимости и престиже занятой мной должности это точно не могло. Вот и бесится!

– Это что у тебя? – потребовал объяснений Вяз.

– Протоколы для дисциплинарного комитета сказали забрать, – попытался увильнуть я от прямой конфронтации, но безуспешно.

– Кто поручил?

– Председатель комитета.

– Вот значит как? – нахмурился потемневший лицом Вяз. – Напомни, о чём мы вчера с тобой говорили?

«Точно не об этом», – так и хотелось буркнуть мне, но сдержался, не желая провоцировать конфликт.

– Я подполковника Звонаря ещё не видел, постараюсь сегодня перед дежурством к нему на приём попасть.

Вяза при упоминании воинского звания начальника Службы реабилитации вновь передёрнуло, и он наставил на меня указательный палец.

– Доложишь о результатах незамедлительно! Нет, не так! Жду тебя завтра в половине восьмого утра! Всё ясно?

– Так точно! – отозвался я и поспешил на выход.

Стоило бы порадоваться очередному выгаданному дню, а вместо этого возникло желание разрешить ситуацию наиболее простым для себя образом, отправив начальника управления физической защиты на длительный больничный так, чтобы самому при этом остаться в стороне.

Справлюсь? Возможно. Но не факт.

Не говоря уже о том, что будет попросту преступно ослаблять Бюро в столь непростое для института время. При всех своих закидонах Вяз службу не запускал, подкопаться в этом отношении к нему не было никакой возможности. По крайней мере, я повода для докладной куда следует не видел, хоть и размышлял на этот счёт не раз и не два.

Из Бюро я отправился в лабораторный корпус, заперся в своей каморке, плюхнул на один край стола увесистую пачку протоколов, а на другой выложил стопку брошюр, затем отыскал в портфеле смотанную в валик бумажную ленту с графиком своей вчерашней выходной мощности. Изучил его, принял к сведению и побежал на процедуры, а после них отправился на приём к Лизавете Наумовне.

Сегодня я уже знал, чего следует ждать, и всё же к допросу оказался откровенно не готов. Нынешнее воздействие было много сильнее, мощнее, всесторонней и глубже вчерашнего, мне едва-едва удавалось не терять связь с реальностью, но даже так душу рвало в лоскуты от искреннего желания выговориться и рассказать обо всём на свете без утайки.

Но сдержался как-то, из-за чего удостоился от Лизаветы Наумовны похвалы и поцелуя в лоб. От жуткой головной боли тот не слишком-то и помог, пришлось выправлять ситуацию собственными силами – ещё и на бегу, поскольку времени на полноценную медитацию уже не оставалось.

Рванул я к доценту Звонарю, не особо рассчитывая сходу прорваться через его конопатую ассистентку, на деле же барышня пропустила к шефу почти без препирательств – у того как раз случился перерыв между совещаниями, а я сослался на необходимость обсудить реализацию нашего проекта. И надо сказать – почти не соврал.

– Добрый день, Макар Демидович, – поприветствовал я доцента, который с нашей первой встречи позапрошлым летом сбросил килограмм двадцать и помолодел лет на пять.

– Заходи, Петя, садись, – разрешил тот. – С чем пожаловал?

Я первым делом выложил перед ним выданное Лизаветой Наумовной заключение, после опустился на стул, устроил на коленях портфель и объявил:

– К субботнему вылету готов.

– Не надорвался в столице, получается? – одобрительно улыбнулся Звонарь, проглядывая документ. – А я, честно говоря, даже и не надеялся, что тебя так быстро обратно выцарапать получится.

– Ну я ж с пониманием…

– Ой да не заливай! – отмахнулся от меня Звонарь. – Будто я себя в твои годы не помню! Альберт, поди, под дулом револьвера в дирижабль загнал.

– Нет, он увещеваниями ограничился.

Макар Демидович фыркнул, кинул лист с заключением на стол и спросил:

– Ещё что-то?

– Да много всего! – вздохнул я, поколебался недолго и в итоге озвучил самую животрепещущую и неотложную проблему: – Мой начальник в Бюро интересуется, сколько я ещё в Службе реабилитации пробуду. Говорит, чтоб или туда, или туда на постоянку уходил. А то, мол, работать некому.

Звонарь нахмурился.

– Какая муха Роберта Марковича укусила?

– Не, – мотнул я головой. – Его в комендатуру перевели, уж не знаю на время или навсегда, это начальник управления физической защиты вопрос поднял.

– Из молодых да ранних кто-то? – хмыкнул Макар Демидович. – Скажи ему, что такого рода вопросы находятся вне его компетенции. Или это в первую очередь тебя самого волнует?

– Да не особо на самом деле…

– Отработаешь у нас столько, сколько будет нужно! – заявил Звонарь и, чуть смягчив тон, добавил: – Ситуация сам, понимаешь, непростая, мы людям жизни и здоровье спасаем. А когда именно минует кризис, так сразу и не скажу.

– К слову, о спасении здоровья, – воспользовался я оказией перевести разговор на другую тему, – а можно я в рамках реабилитации раненых технику бессимптомных воздействий задействую? Думаю, получится более длительный терапевтический эффект обеспечить.

Макар Демидович бросил хмуриться и задумался.

– Попробуй, – разрешил он. – Но только под присмотром. Не знаю, кто сегодня в отделении интенсивной терапии дежурит, поговори с Федорой Васильевной на этот счёт.

– Хорошо, поговорю, – пообещал я, поднимаясь со стула, и выложил на стол два ходатайства. – Завизируйте, пожалуйста!

Звонарь взял листки и вчитался в текст, после чего попросил:

– Вкратце суть исследования изложи.

– Влияние интенсивных физических упражнений операторов на скорость развития сверхспособностей и стабильность оного процесса.

– Не лишено смысла, – кивнул Макар Демидович. – Но ты же понимаешь, что недостаточно составить репрезентативную выборку по виткам и румбам инициации? Кто-то приехал сюда со спортивным разрядом, а кто-то сроду ничего тяжелее ложки не поднимал. Придётся срезы на момент инициации и текущий момент делать, чтобы отследить именно что интенсивность упражнений.

– Так и собираюсь, – подтвердил я, и Звонарь к немалому моему облегчению размашисто написал на обоих листках «имеет смысл», после чего поставил закорючки подписей.

– Сам как развиваешься? Сравнивал уже мощность до и после командировки?

– На два киловатта подросла, – похвастался я. – Думаю, длительность резонанса тоже увеличится.

– Молодец! – похвалил меня Звонарь и указал на дверь. – Если всё, попроси зайти Нюру.

Я так и сделал, а сам отправился на дежурство. Не могу сказать, будто там всё прошло так уж гладко, но и вчерашнего безумного бега по кругу тоже не случилось. Для начала работал с пациентами под присмотром Федоры Васильевны, а где-то через час смог опуститься на табурет и перевести дух. Пусть и приходилось каждые пять минут проверять состояние больных, а заодно корректировать и усиливать энергетические вибрации, которые и обеспечивали терапевтический эффект, но пять минут – это пока руку не набил, дальше, пожалуй, смогу и по полчаса своими делами заниматься.

– Только не переборщи с интенсивностью, – попросила Федора Васильевна, – иначе другим с ними сложнее работать будет.

В итоге за время дежурства я успел частично разобрать позаимствованные у однокашников конспекты, какие-то решил вернуть, какие-то отложил, чтобы переписать. Но это уже не сегодня. Сегодня у меня по плану тренировка. Ещё были свежи воспоминания о сшибке с Михеем, лениться и халтурить я не собирался. Выход на пик способностей – дело нескольких лет, а кто знает, когда в очередной раз голову в пасть льву сунуть придётся?

– На йогу когда придёшь? – уточнила Федора Васильевна, оценив напоследок состояние пациентов.

– Завтра буду, – пообещал я и отправился в институтский спорткомплекс, но когда переоделся и вышел в основной зал, то обнаружил там что-то вещавшего своим ученикам господина Горицвета, а ни Малыша, ни его подопечных на месте не оказалось.

На глаза попался Лев, он медитировал в дальнем углу, и отвлекать товарища я не стал, вместо этого завертел головой по сторонам. Яков Беляк подошёл и с недовольным видом произнёс:

– Ваши на полигоне!

– Благодарю! – кивнул я заместителю председателя студсовета, который подтянул технику рукопашного боя настолько, что уже самостоятельно проводил занятия для новичков.

Полигон предназначался для отработки боевых воздействий и создания конструкций, чья детонация была чревата масштабными разрушениями, а потому располагался на окраине студгородка, и хоть рванул я туда со всех ног, но и так прилично опоздал, в силу чего удостоился от Александра Малыша не самого тёплого приёма.

– Ну посмотрите только, кто явился! – выдал он, хрустнул костяшками пальцев и распорядился: – Разогревайся в темпе, сейчас начнём!

Я хоть и пробежался, возможность размяться упускать не стал и отошёл к остальным, заодно и перездоровался со всеми. Помимо моих сослуживцев по резервной группе на тренировку подошли Карл и Сергей Брак, которого в наш немногочисленный коллектив включили по протекции Альберта Павловича.

– Наконец-то! – скривился, пожимая мне руку, Максим Бондарь. – Я из-за тебя всё самое интересное пропустил!

Я придержал его, не спеша разжимать пальцы, и уточнил:

– Это как так?

– Да с этими поставили нянчиться! – кивнул Макс в сторону приятелей-пролетариев.

Те в долгу не остались.

– Это ещё разобраться надо, кто с кем нянчился!

– Прекращайте галдёж и разогревайтесь короче, бестолочи! – рявкнул Малыш. – Сегодня без внешних воздействий работать будете! Карл, Матвей, давайте сюда!

– Меня Мефодием зовут, – напомнил студент, но впустую.

– Начали! – дал им отмашку Малыш. – Брак! Ну-ка не филонь!

Бондарь отошёл к турнику, закрутил солнышко, а Сергей Клевец начал приседать и попутно пояснил мне:

– Близняшек в связистки перевели, Пахоту в штурмовой взвод, ещё и Митю непонятно куда услали, вот этот балбес и возомнил, будто контрразведчики его к себе возьмут, а хренушки! Вместе с нами на лесной полустанок отправили снимать с поездов тех студентов, что на фронт намылились.

Я начал делать махи руками и уточнил.

– А это где такой?

– Да на железке до Зимска, – подсказал отдувавшийся после отжиманий Илья Полушка. – С субботы там сидели, вчера только в город вернулись.

– Студентов переловили – жуть! – похвастался его приятель. – Из энергетического техникума тоже народ валом валил. Ну и разных мутных личностей хватало.

«Вы наловили, а мне теперь за вами бумажки оформлять», – мысленно посетовал я, вздрогнул и оглянулся на регбистов, которые сшиблись с такой силой, что земля дрогнула и пыльное облако метров на пять поднялось. При этом таким уж богатырским сложением студенты отнюдь не отличались, упор они в первую очередь делали на оперирование сверхсилой.

Ну да – сверхрегби, всё верно.

– Профанация! – фыркнул проследивший за моим взглядом Карл, который после поединка с Матвеем болезненно морщился и потирал правый бок. – Мы их как котят раскидаем!

– Думаешь? – засомневался я.

– Научный факт! – объявил здоровяк, поднял сброшенное на траву полотенце и протёр им макушку. – Пиво пьём?

– Не. Это тебе хорошо – до общежития два шага, а мне домой до комендантского часа успеть нужно.

– Линь! – во всю глотку рявкнул Малыш, который бросил объяснять что-то Сергею Браку, и махнул мне рукой. – Хватит ворон считать! Поработай с Максом!

Памятуя о нашем прошлом спарринге, я на волю случая полагаться не пожелал и сразу задействовал структуру, дублировавшую прохождение сигналов нервной системы. Даже с учётом использования упрощённой вариации этой техники дался мне такой трюк несравненно легче прежнего, не пришлось даже погружаться в медитацию.

– Только не покалечьте друг друга, бестолочи! – напутствовал нас Александр Малыш. – Карл, работай с Браком! Задохлики, живо ко мне!

«Задохликами» тренер поименовал Илью и Сергея, но ершистые приятели-пролетарии и не подумали возмутиться, более того – двинулись к наставнику с откровенной опаской.

– Малыш, как погляжу, не в духе? – указал я на него Максу.

Тот кивнул.

– Контузило в самом начале, вот на фронт и не взяли.

– Серьёзно? Это где?

– Когда обер-полицмейстера брали, – подсказал Бондарь и помрачнел. – А я из-за тебя в это время в лесу куковал…

Стремительный рывок оппонента я едва не прозевал, лишь в самый последний миг успел шатнуться в сторону и сразу задействовал технику закрытой руки.

Блок! Блок! Блок!

– Не сходится! – ухмыльнулся я, разорвав дистанцию. – Обер-полицмейстера должны были в пятницу вечером брать, а вас на железку только в субботу спровадили!

Макс едва уловимым глазу движением скользнул вперёд, но на сей раз я отступать не стал и контратаковал, превратив кулаки в подобие двух чугунных чушек.

Блок! Хук! Прямой в голову!

Соперник вовремя поменял технику и ушёл от прямого столкновения, я шумно выдохнул:

– Да и не твой это профиль!

– Твой, можно подумать! – окрысился Макс.

– Матвея!

Мы вновь сшиблись и, в отличие от наших прошлых учебных поединков без задействования внешних воздействий, Бондарю не удалось перехватить инициативу и получить безоговорочное преимущество, достаточное для победы по очкам.

– Брейк! – крикнул нам Малыш, который уже успел повалять по земле Илью и Сергея, обоих разом. – Линь, давай сюда! Матвей займись Максом, а то он сегодня как сонная муха!

«Довыпендривался», – вздохнул я, но вопреки опасениям тренер так уж сильно не зверствовал, просто решил прощупать меня и оценить нынешнюю форму. Прощупал и оценил, а как после этого я очутился распростёртым на земле с гудящей от удара головой, честно говоря, и не заметил даже.

– Скорость – это немало, – заявил Малыш, протягивая руку, – но техника важна ничуть не меньше!

Я принял его помощь, поднялся и мотнул головой.

– Кто бы спорил!

– Так работай! – напутствовал меня тренер и рявкнул: – Макс, ну хватит уже танцевать!

– Да у нас весовые категории разные! – отозвался Бондарь, который в обычном спарринге ничего Матвею Пахоте противопоставить не мог.

Я отправился отрабатывать удары на боксёрских мешках, Малыш ещё несколько раз подзывал меня к себе, а под конец поставил против Матвея, но к этому времени мы оба уже окончательно выдохлись – пусть я и уступил с разгромным счётом, зато обошлось без нокаута.

– Как дома? – спросил я, когда мы тяжело отдувались после спарринга.

– Все живы-здоровы, – ответил бугай.

– Варе привет передавай.

– Обязательно.

Я стянул промокшую из-за пота и серую от пыли майку, спросил:

– Чем занимался?

Матвей провёл большим пальцем, будто закрывал рот на молнию, после развёл мощными ручищами.

– Велели язык за зубами держать. – Он вздохнул. – А в столицу меня не взяли. Говорят, там другие спецы нужны. Брешут, поди?

– Да нет, – покачал я головой. – Почему брешут? Туда сейчас десантников перебрасывают и особый дивизион. Вот как город зачистят, так и до вас очередь дойдёт.

Бугай только фыркнул.

– Не, меня точно не возьмут. Для столицы рожей не вышел. Да и тебя, вон, тоже обратно выперли.

– Ну чего ты собираешь? Василь с Машкой там неплохо устроились! – напомнил я.

– Василь тот ещё проныра, куда угодно без мыла пролезет! – нахмурился Матвей. – А Машка – красотка каких поискать! Мужиками только так крутит!

– Допустим, – не стал я спорить и воспользовался случаем перевести разговор на интересующую меня тему. – А как же Барчук, Михей и Антон? Их тоже в столицу перевели! Кто из них такой уж пробивной? Барчук разве что…

– Вот именно что Барчук! – кивком подтвердил бугай. – Думаешь, их с бухты-барахты в ВОХР взяли? Не-а! Как Дыбу из учебного отделения выжили, так Маленский туда лыжи и навострил. Он раз пять перевестись пытался, пока не выгорело!

– Ты откуда знаешь?

– Да общались время от времени на тренировках.

Мне даже изображать удивление не пришлось, заинтересовался словами собеседника совершенно искренне.