Генрих Шестой глазами Шекспира Маринина Александра

Сцена 1

Париж. Тронный зал

Входят король ГенрихVI, Глостер, епископ Винчестерский, Йорк, Сеффолк, Сомерсет, Уорик, Толбот, Эксетер, комендант Парижа и другие.

Глостер командует церемонией, епископ Винчестерский возлагает корону на Генриха Шестого, после чего Глостер требует у коменданта Парижа принести королю клятву верности.

Входит сэр Джон Фастолф, который сообщает, что когда он ехал из Кале в Париж на коронацию, ему передали письмо для короля от герцога Бургундского.

– Позор тебе и герцогу! – взрывается Толбот.

Отметим эту фразу. Позор Фастолфу – ладно, понятно. А почему «позор герцогу»? Казалось бы, ответ очевиден: из-за измены и перехода на сторону дофина Карла.

Далее Джон Толбот разражается гневной речью в адрес Фастолфа, втаптывает его в грязь и демонстративно срывает с него орден Подвязки. Толботу вторит Глостер:

Вдоволь наслушавшись, как Толбот поносит Фастолфа, король Генрих выносит свой вердикт:

– Ты позор отчизны! ы больше не рыцарь, ступай отсюда прочь, изгоняем тебя под страхом смерти.

Фастолф уходит.

– Теперь, милорд протектор, прочитайте нам, что пишет наш дядя, герцог Бургундский.

Бургундец, оказывается, тоже дядя королю. Я же предупреждала: любая степень родства обозначается «дядей» или «кузеном», даже двадцатипятиюродная. А поскольку укреплять международные связи испокон веку принято было при помощи браков, то все высшее дворянство Европы находилось друг с другом в родственных отношениях той или иной степени близости.

Герцог Глостер открывает письмо.

– Что это значит? – недоумевает он. – Написано просто: «Королю», никакого уважения. Он что, забыл, что вы его государь? Или такой краткий титул свидетельствует о том, что бургундец изменил свое отношение к вам? – Читает:

– Какое чудовищное предательство! – продолжает Глостер. – Как такое могло произойти? Он же нам родственник, он клялся нам в верности – и так коварно изменил!

Получается, об измене бургундца все присутствующие узнали только сейчас, из письма. Тогда о чем же говорил Джон Толбот, произнося: «Позор герцогу»? Непонятно.

– Что, мой дядя герцог Бургундский пошел против меня? – уточняет король.

– Да, – подтверждает Глостер, – он теперь ваш враг.

– И это самая плохая новость, какая есть в письме?

Похоже, король не сильно озабочен. Если известие о предательстве бургундца – ерунда и ничего хуже в письме нет, то все нормально.

– Да, государь, кроме этой новости других в письме нет.

– Тогда пусть с ним поговорит лорд Толбот и покажет ему кузькину мать, – беззаботно приказывает король. – Что скажете, милорд Толбот? Вы довольны моим решением?

– Еще бы! – радостно отзывается Джон Толбот. – Я и сам хотел просить вас об этом, вы у меня буквально с языка сняли.

– Собирайте войска, идите и покажите ему, что мы не терпим измены и что над друзьями глумиться нельзя.

– Иду, государь. Надеюсь, вы увидите разгром ваших врагов.

Толбот уходит. Входят Вернон и Бассет, каждый из них просит короля разрешить поединок. Йорк и Сомерсет подтверждают, что это их слуги, и просят Генриха отнестись к ним с вниманием.

– А из-за чего сыр-бор? – интересуется король. – С кем вы хотите устроить поединок? И для чего?

– Я прошу разрешить мне драться с Бассетом, – говорит Вернон. – Он меня оскорбил.

– Чем он вас оскорбил? Расскажите нам, и я подумаю.

Первым излагает свою версию Бассет:

– Когда мы с Верноном плыли во Францию, он сказал, что кровавый цвет розы, которую я ношу, напоминает, какое красное лицо было у моего господина, когда он спорил с герцогом Йорком о правах на престол. Ну и еще много всяких обидных гадостей говорил про графа Сомерсета.

– Да неправда все это, – вступает Вернон, – все не так было! Бассет передергивает. Я ношу белую розу, и он первым начал меня подкалывать и говорить, что «бледность моего цветка обозначает слабодушье Йорка».

– Когда же ты угомонишься, наконец, Сомерсет? – с упреком произносит Йорк, он же Ричард Плантагенет. Поскольку титул ему возвращен парламентом, теперь автор так и будет именовать этого персонажа. Не Плантагенетом, а Йорком. Ну и я вслед за ним.

– Да ты сам чуть не лопаешься от гнева, – парирует Сомерсет.

– Господи! – восклицает король Генрих. – Ну что у вас в головах творится, если из-за такой ерунды вы готовы поубивать друг друга! Кузены Сомерсет и Йорк, «прошу вас, успокойтесь, помиритесь».

Йорк выказывает, правда, довольно скупо, готовность к примирению, дворяне же Вернон и Бассет настаивают на том, чтобы решить спор поединком. Тут у герцога Глостера заканчивается терпение.

– Вы просите согласия короля? Да пропади пропадом ваш спор! Будьте вы прокляты, надменные вассалы, с вашей тупой дерзкой болтовней! Вам не стыдно лезть с этим к королю и морочить головы достойным людям? А вы, милорды, – обращается он к Йорку и Сомерсету, – совсем распустили своих приближенных. Почему вы вообще допускаете такие пререкания? Вы что, не понимаете, что подобные разговоры могут в любой момент обернуться разжиганием вражды между вами? Вам обоим пора образумиться.

– Миритесь, – подает голос Эксетер, – не расстраивайте короля.

Король Генрих произносит длинную миротворческую речь. Жаждущим драки дворянам он грозит своим гневом, если они не оставят спор и не забудут его причину. Их хозяев, Йорка и Сомерсета, он призывает вспомнить, что в данный момент они находятся на вражеской территории, и если противник узнает, что в среде англичан возник раздор и конфликт, французы немедленно этим воспользуются. И только представьте себе, какой позор падет на наши головы, если все правители во всех странах узнают, что мы лишились Франции только потому, что в среде приближенных короля возникли разногласия из-за таких пустяков!

Нежный возраст. Это сколько? По факту – 9 лет, но уж больно речи у короля взрослые.

– Я буду посредником в вашем споре, – продолжает Генрих Шестой. – Вот возьму и приколю себе на одежду алую розу. И что теперь? Вы будете думать, что Сомерсета я люблю больше, чем Йорка? Глупость полная! Они оба – родня мне, и я обоих люблю. И вообще, давайте жить дружно. Кузен Йорк, в знак доверия и расположения к вам я назначаю вас наместником во Франции. А вы, кузен Сомерсет, присоедините свою кавалерию к пехоте Йорка и воюйте вместе. Мы немного отдохнем в Париже, затем двинемся в Кале и оттуда – домой, в Англию. Надеюсь, скоро вы пришлете нам в подарок дофина Карла, герцога Алансона и всю их шайку.

Трубы.

Уходят все, кроме Йорка, Уорика, Эксетера и Вернона.

Уорик обращается к Йорку:

– А наш король сегодня хорошо выступил в роли оратора, правда?

– Согласен. Но мне не нравится, что он приколол розу Сомерсета.

– Да брось! Это ничего не означает, я уверен. Не бери в голову. Обычная королевская прихоть.

– Хотелось бы надеяться, – вздыхает Йорк. – Ладно, оставим эту тему, у нас много других дел.

Уходят все, кроме Эксетера.

И снова Томасу Бофору, герцогу Эксетеру, не достается от автора никаких поступков, двигающих сюжет. Он и в этой сцене всего лишь «говорящая голова», подводящая итог произошедшему:

– Ричард Плантагенет молодец, что смолчал и не стал ввязываться. Могу себе представить, какая ярость в нем кипела, и хорошо, что никто ее не увидел. Как только среди вельмож начинается бешеный раздор – добра не жди.

Скипетр, выходит, в руках все-таки у ребенка. Ладно, будем иметь в виду. А вообще-то монолог замечательный, очень-очень современный. Особенно должен он понравиться любителям всяческих аллюзий на политические темы. Читаем каждый день новости в интернете – и вспоминаем Шекспира.

Характеры действующих лиц обрисовываются еще четче. Король Генрих Шестой не переносит конфликтов, миролюбив, беззаботен, весьма легкомыслен, хочет всех любить и ни с кем не ссориться. Можно подумать, что он и вправду еще совсем дитя. Однако все, что мы знаем о фактических обстоятельствах правления этого монарха, говорит о том, что он и в самом деле был именно таким до самой своей смерти: мягким, любящим, неконфликтным, набожным, слабым управленцем и никудышным королем.

Дядя короля герцог Глостер и двоюродный дед герцог Эксетер – мудрые политики, понимающие, что конфликты опасны и междоусобица разрушительна. Претендент на трон Ричард Плантагенет, герцог Йоркский, ведет себя сдержанно, но не потому, что видит губительность ссоры в верхах, а исключительно в целях самосохранения, дабы не продемонстрировать раньше времени свою решимость добиться законно положенного (ну, как он сам считает). Граф Сомерсет же сдержанностью не отличается и при каждом удобном случае старается поддеть своего соперника Йорка.

Сцена 2

Перед Бордо

Входит Толбот под звуки труб и барабанов.

Пересказывать реплики в этой сцене бессмысленно, ибо они написаны только для того, чтобы дать зрителю представление о расстановке сил. Толбот вызывает на переговоры командующего французскими войсками, и вся сцена – это три монолога: два из них произносит Джон Толбот, один – французский полководец.

Толбот требует, чтобы город немедленно сдали английским войскам, в противном случае обещает «голод, острый меч и жадный пламень», иными словами, все сожжем, всех убьем, а кого не убьем – те с голоду перемрут. На этот ультиматум комендант отвечает, что город отлично укреплен и англичанам его не взять, а вот войска дофина как раз подходят в тыл вражеской армии, так что теперь Толбот со своей армией окажется в ловушке. Французский военачальник признает, что Толбот – прекрасный полководец и отважный воин, но в сложившихся обстоятельствах ему все равно не победить. В это время слышатся барабаны армии дофина, и Джон Толбот понимает, что «в военном оплошали мы искусстве». Но он полон решимости биться до конца, не жалея жизни.

Сцена 3

Равнина в Гаскони

Входит Йорк с войском, к нему подходит гонец.

Йорк спрашивает, вернулись ли назад разведчики, которым было предписано следить за армией дофина.

– Вернулись, – докладывает гонец. – Они сообщают, что дофин с армией направился в Бордо, чтобы дать бой Толботу, и по дороге к ним примкнули два крупных отряда.

– Проклятый негодяй Сомерсет! Почему он до сих пор не прислал мне кавалерию для подкрепления? – негодует Йорк. – Лорд Толбот ждет от меня помощи, а я ничего не могу сделать, потому что этот мерзавец, этот изменник меня дурачит!

Интересное высказывание. А что, собственно говоря, мешает самому Йорку выдвинуться на помощь Джону Толботу? Или он без Сомерсета шагу ступить не может? Конечно, король сказал: «Воюйте вместе», но разве это означает «в обнимку»?

Входит сэр Уильям Люси.

Он прибыл от Толбота, войска которого попали в окружение в Бордо, и просит как можно скорее прийти на помощь.

Очевидно, ситуация в Бордо действительно критическая. Что же отвечает Йорк?

– Эх, если бы вместо Толбота там сейчас был Сомерсет, я бы только порадовался. Пусть бы Сомерсет погиб, а мы сохранили бы отважного бойца Толбота.

– Помогите Толботу! – снова просит Люси.

– Если французы победят, виноват будет Сомерсет, – гнет свое Ричард Йоркский.

То есть вместо того, чтобы трубить сбор и срочно выдвигаться в сторону Бордо, наш Йорк думает только о том, какой негодяй Сомерсет и как было бы хорошо, если бы он погиб или хотя бы оказался виноватым.

– К Толботу как раз сын приехал, – продолжает Люси, – они семь лет не виделись, я его встретил. Теперь, наверное, вместе и погибнут.

– Да, не вовремя сын приехал, – соглашается Йорк.

А вот дальнейший текст, произносимый герцогом Йоркским, имеет смысл процитировать целиком, без переложения, потому что в нем настолько отсутствует логика чувства, что даже самой простой разговорной речью ее не передать.

Почему герцог Йоркский прогоняет Уильяма Люси? Причем дважды, то есть весьма настойчиво. Что значат слова «Прочь!» и «Люси, прощай!»? «Возвращайся к своему начальнику Толботу и воюй, а я здесь в уголке посижу»? Или «убирайся, не желаю больше тебя видеть»? И в том, и в другом случае требуются хоть какие-то пояснения, но их нет. Йорк, видите ли, «задыхается, скорбя» – так распереживался, что сын с отцом встретятся в неудачный момент и оба могут умереть. А о том, что погибнут сотни солдат, оставшиеся без подкрепления, он вообще не думает? Складывается впечатление, что он даже рад будет поражению Толбота в Бордо, потому что это позволит взвалить вину на Сомерсета. «Могу лишь проклинать того, кто не послал НАМ в помощь рать». Ага, нам. Не Толботу, а «нам». Это как понимать? Толбот сражается в одиночку, а Йорк со своими войсками стоит лагерем и в ус не дует. Но виноват во всем, конечно же, плохой парень Сомерсет. Очень удобная позиция, правда?