Хозяин драконьей гряды Углицкая Алина
– Да ладно, Лин, что она сделает?
– Отцу нажалуется! И мне за вас попадет.
– Так и тебе попадет. – Тихий смешок. – Ты ведь тоже сюда пришла.
– Я за вас беспокоюсь!
– Ой, не ври. Тебе самой интересно на братика посмотреть, только ты ни за что не признаешься!
Не открывая глаз, поняла, что утро в самом разгаре. Мою щеку щекотал нахальный солнечный луч. Рядом шепотом переругивались две девчонки.
– Можно я его потрогаю? – вклинился третий голос, совсем детский.
Я не стала ждать, что ему ответят. Открыла глаза и увидела три детские мордашки, застывшие в священном ужасе.
Секундная немая сцена. Мы пялимся друг на друга, ошеломленно хлопая ресницами. А через миг мои незваные гостьи с жалким писком бросаются в рассыпную.
Как мыши.
Сдерживая смех, я приподнялась на локте.
Так и есть, две малышки восьми и десяти лет шмыгнули за кресло, теперь оттуда торчат только темноволосые макушки. Еще одна девчушка, на вид лет пятнадцать-четырнадцать, долговязая и нескладная, застыла памятником у двери. Поняла, что прятаться глупо, да и бежать, когда тебя увидели, особого смысла нет.
Мне даже гадать не пришлось, кто пожаловал.
У всех троих ярко прослеживались черты Габриэля и его мимика. Маленькие еще, чтобы маску держать. Все мысли и чувства на поверхности.
Я бросила взгляд на Тэя. Малыш преспокойно спал и хмурил во сне светлые бровки-ниточки. Папина копия. Даже складка между бровей такая же.
Старшая девочка, видимо Лин, попятилась задом к двери, привлекая мое внимание. Двигалась она так, будто что-то прятала за спиной.
– Привет, – улыбнулась я как можно радушнее. – Хотите на братика посмотреть?
Она не успела отреагировать. Из-за ее спины высунулось четырехлетнее чудо: кучерявое и щекастое. И уставилось на меня золотыми глазами.
– Да! – малышка распахнула глазищи так, что они заняли пол-лица.
Она напомнила мне немецких фарфоровых кукол.
– Тише, Би! – шикнула старшая. Потом натянуто улыбнулась мне и сделала книксен. – Простите, льера, что разбудили. Мы сейчас же уйдем.
Из-за кресла послышался шорох. Я сделала вид, что ничего не заметила.
Нужно наладить контакт с дочками Габриэля. И сделать это лучше прямо сейчас. Второго шанса не будет.
– Иди сюда, – я поманила малышку и посмотрела на старшую девочку, – и ты тоже.
Похлопала по кровати рядом с собой.
Би, не задумываясь, вырвалась из хватки сестры и бросилась ко мне. Взобралась на кровать. Ее глаза горели от любопытства, но она не посмела коснуться Тэя. Замерла, жадно пожирая его глазами.
Старшая подошла степенно, ее худенькое личико порозовело, но взгляд оставался настороженным.
– А с ним можно играть? – нетерпеливо спросила малышка.
– Можно, но сейчас он спит.
– А какие игры он знает?
– Пока никаких. Он ведь только родился. Но ты сможешь его потом научить, если захочешь.
– Врет она! Он даже ходить не умеет! – высунулась из-за кресла мордашка с косичками и тут же скрылась обратно.
Похоже, у деток характер не сахар, как и у папы.
– Ты тоже не умела, но тебя научили, – ответила я, сохраняя спокойствие. – И он научится, когда подрастет.
– А можно я его буду учить? – малышка Би уставилась на меня. – Я умею ходить! И бегать! И у меня есть свой пони. Я разрешу братику потрогать его.
Ее серповидные зрачки расширились от прилива эмоций.
Значит, дочки Габриэля тоже дарги. Или даргини? У Тэя зрачки пока круглые, но кто знает, может, они постепенно изменятся.
Я бросила взгляд на хронометр, затем на старшую девочку, неловко застывшую возле кровати.
– Знаете что, – сказала задумчиво, – что-то я проголодалась. Как насчет чая с медом и плюшками? Кто хочет со мной?
В ожидании ответа мое сердце пропустило удар. У меня нет ни младших братьев, ни младших сестер. Меня не учили, как обращаться с детьми. Особенно с теми, что потеряли мать.
Не знаю, как с ними обращалась Аврора, но взаимной любовью тут мало пахнет.
Но у меня есть пять дней.
Целых пять дней, чтобы совершить невозможное.
Стать единственной и незаменимой для своего сына и этих детей. А еще для мужчины, рядом с которым мое сердце бьется быстрее.
Я должна это сделать до того, как из Эссеора прибудут за мной.
Глава 6
Завтрак подали в спальню.
После вчерашних волнений и почти бессонной ночи я чувствовала себя очень слабой, но мое сознание обуяла жажда деятельности. Не желая терять драгоценное время, отправила Геллу за целителем. А сама обратила все внимание на девочек.
Гелла называла вчера их имена и немного рассказала о каждой, так что сейчас я была избавлена от угрозы попасть в неловкую ситуацию.
Дочери Габриэля походили друг на друга чертами лица, а вот масти и характеры у них отличались.
Старшей, Лин, недавно исполнилось пятнадцать.
Серьезная, стеснительная девочка, не знающая, куда деть неожиданно вытянувшиеся руки и ноги. Волосы каштановые, с красноватым отливом, на скулах веснушки, глаза цвета гречишного меда.
Лин постоянно краснела и смотрела на мир так, словно каждую минуту ожидала предательства. Недоверчивый, замкнутый, неуверенный в себе подросток.
Под ее взглядом мне стало неуютно, но не потому, что она мне не нравилась. А потому, что с удивлением и тревогой я узнала в ней себя.
Вторая по старшинству – Иви. Десять лет.
Егоза с острым носом и двумя жиденькими косичками, придающим ей сходство с Пеппи Длинныйчулок. Резкая, угловатая, с дерзким взглядом и языком. Комок сплошных противоречий, затевающий спор из-за любой ерунды.
Она смотрела на меня исподлобья, как дикий зверек, и сопела, готовая в любой момент броситься в бой.
Третья – Мэй. Восемь лет. С таким же остреньким носом. Сразу видно, мать у этих двоих одна. От нее им достались темные волосы, темные и блестящие как маслины глаза и смуглая кожа.
Самой младшей, Би – почти четыре.
Живая, непоседливая и непосредственная девчушка, с пепельными кудряшками и золотыми глазами. Единственная, кто захлопал в ладоши и радостно запищал, когда я предложила разделить со мной завтрак.
Ей не пришлось предлагать дважды. Горничная принесла фарфоровый чайник и тарелочки с фруктами и медовыми плюшками. Би тут же схватила самую большую плюшку и засунула в рот.
Ее сестры чинно присели за чайный столик. Спины прямые, как палки, локти прижаты к бокам. Взгляды напряженные, настороженные. Ощущение, что они здесь только потому, что восприняли мое предложение как приказ и боятся ослушаться.
Только Мэй тихонько вздыхает, поглядывая на плюшки.
Ждет, пока я разрешу?
Я мысленно пнула себя. Если продолжу глазеть на них, никакого контакта не получится.
– Угощайтесь, – кивнула, стараясь не показать, что нервничаю не меньше, чем они. – Лин, будь добра, налей сестрам чаю. И если не трудно, подай чашечку мне.
Старшая вздрогнула, оторвала взгляд от тарелки с персиками и перевела на меня. В ее глазах плескалась растерянность.
Я поспешно добавила:
– Если не хочешь – не нужно. Я сама встану.
– Простите, льера, – прошептала девочка, пристыженно розовея. – Я немного задумалась.
Двигаясь скованно и неловко, она поднялась, разлила по фарфоровым чашкам золотистую ароматную жидкость. Взяла одну из них вместе с блюдцем и подошла ко мне. Личико у нее при этом было крайне сосредоточенным, даже губу закусила.
– Спасибо, – я улыбнулась, беря чашку из ее рук.
Случайно коснулась пальцев, и Лин дернулась. Горячий напиток выплеснулся на покрывало, прикрывающее мои ноги. На светло-зеленом атласе образовалось пятно.
В глазах девочки всколыхнулся испуг.
– Простите… простите меня, – зашептала она, отступая. – Я нечаянно…
Да что такое с этим ребенком? Почему она так боится меня? То есть Аврору?
В голову закралась страшная мысль: что, если моя предшественница издевалась над ней? Старшая дочь нелюбимого супруга, рано потерявшая мать, пережившая двух мачех, которые тоже неизвестно как относились к ней. Да и отец, судя по тому, что я узнала, вниманием дочек не балует.
Остальные трое притихли, глядя на меня затравленно, будто мышки перед котом. Даже малышка Би, и та жевать перестала, застыла с таким видом, будто вот-вот расплачется.
– Ничего, – я выдавила улыбку. – Все в порядке. Покрывало толстое, ты меня не обожгла, а пятно отстирается.
И, показывая, что не сержусь, поднесла чашку к губам.
На самом деле, это был не тот чай, к которому я привыкла, а отвар каких-то трав. Мне удалось различить только ромашку и липу.
В полной тишине я успела сделать несколько маленьких глотков, когда раздался удивленный и несколько разочарованный голосок Мэй:
– Вы не будете наказывать Лин?
– А должна? – я перевела взгляд на нее.
– Ну… – девочка задумалась. – Да. Вы же всегда кричите, когда мы делаем что-то не так. И требуете, чтобы нас наказали.
А вот это уже интересно.
Я кивнула Лин, а сама обратилась к ее сестре:
– И как же я должна наказать твою сестру за пролитый чай? Поставить в угол? Или запереть в чулане?
– Нет, – Мэй говорила абсолютно серьезно, – в прошлый раз вы сказали, что она уже взрослая для чулана. Это нас с Би можно закрыть.
– Вот как… А в чем она провинилась?
Лин помрачнела еще больше и уткнулась глазами в чашку, а Мэй с готовностью заявила:
– Не дала убить Звездочку. Вы с папой страшно ругались, мы спрятались в беседке, но слышали крики.
Час от часу не легче. Теперь еще какая-то Звездочка на мою голову. И расспрашивать детей – это верный способ выдать себя и привлечь ненужное внимание. Нет, тут нужно действовать обходным маневром.
– Знаешь, я рада, что Звездочка осталась жива и здорова, – я ласково посмотрела на Лин.
– Спасибо, – еле слышно ответила девочка.
– Но летать она все равно никогда не будет! – встряла Иви. – У нее крылья сломаны!
И в ее тоне прозвучала мстительная прямолинейность.
Я решила, что Звездочка – это какая-то птица. Дети часто тащат в дом бездомных животных. Тех же ворон с подбитым крылом. Сама грешила таким в младших классах, и каждый раз мать с брезгливой миной на лице выбрасывала за дверь моих неприглядных питомцев. Я плакала, а она отчитывала меня:
– Будешь жить отдельно – заводи себе хоть крокодила. А в моем доме этих блохастых тварей не будет!
Я долго тешила себя надеждой, что однажды у меня будет огромный дом, в котором найдется место всем «блохастым тварям». А повзрослев и уехав в Москву, окунулась в столичную жизнь и забыла о детской мечте.
Теперь, похоже, она собиралась меня догнать.
Между тем глаза Лин предательски заблестели.
Только слез мне здесь не хватало!
– Это не страшно, – проговорила поспешно, обращаясь больше к ней, чем к Иви. – Кости срастаются, крылья тоже срастутся. Может, не сразу, но я уверена, Звездочка снова будет летать.
– Не будет, – Иви даже не глянула на меня. Она не сводила с сестры назойливых глаз. – Она калека, как папа…
Раздался звон чашек.
Лин выскочила из-за стола. Ее губы скривились от нахлынувших слез, и девочка бросилась вон из комнаты.
На пороге она едва не смела статную женщину в лиловом платье с белым воротничком. Метнулась в сторону, прикрывая лицо ладонями, и скрылась из глаз.
Над столом повисла тяжелая тишина.
Пара чашек перевернулась, и чай разлился по кружевной скатерти. Мэй застыла, сконфуженно втянув голову в плечи. Иви сжала губы в полоску, насупилась, только глаза продолжали вызывающе сверкать. А малышка Би начала медленно сползать со стула и, кажется, собиралась юркнуть под стол.
– Вот вы где, бесстыдницы! – женщина всплеснула руками. – А ну, марш в классную комнату!
«Эрла Леврон», – щелкнуло у меня в голове. Гувернантка и классная дама девочек.
Ее скромное лиловое платье без всяких излишеств было застегнуто до самого верха, русые волосы собраны в строгий пучок. Единственное украшение – нитка янтаря на груди, да черепаховый гребень.
Увидев меня, она поклонилась:
– Простите, светлейшая льера. Эти юные эри больше не доставят вам хлопот. Я лично их накажу.
Девочки сжались, и я почувствовала исходящий от них страх так, словно сама боялась эту строгую даму с лошадиным лицом.
– Дети не виноваты, это я их пригласила. В наказании нет никакой необходимости.
Мне показалось, или они удивленно вздохнули?
– Вы очень добры, льера, – ответила дама, не меняя выражения на лице. – Но юных эри нужно воспитывать в строгости. Они сбежали тайком и заслужили хорошую порку.
От такого заявления мои глаза полезли на лоб. Последний раз мать отлупила меня ремнем в седьмом классе за какую-то мелочь. И это было так больно и унизительно, что я запомнила на всю жизнь. И поклялась себе, что если у меня будут дети, я никогда не стану их бить.
– Его Светлость знает о ваших методах воспитания?
Она еще раз поклонилась:
– Его Светлость доверил мне вырастить добропорядочных льер из его дочерей. Методы воспитания мы с ним не обговаривали.
– А зря, – подытожила я. – Придется обговорить.
И улыбнулась девочкам:
– Ничего не бойтесь. С этого дня наказывать вас не будут.
– Извините, светлейшая льера, но пока что я отвечаю за этих эри перед лаэрдом, – заявила эрла менторским тоном. – Телесные наказания – обычная практика, они гарантируют немедленное послушание. И мне решать, наказывать своих воспитанниц или нет.
От гувернантки веяло холодным высокомерием. Будто это она здесь хозяйка, а я, то есть супруга лаэрда – так, девочка на побегушках.
Мне стоило больших усилий удержать на лице любезную улыбку. Хотя с куда большим удовольствием я бы вцепилась этой даме в прическу. Жаль, что нельзя. Вряд ли дети меня поймут. Вон, как глаза округлили, видимо, ждут скандала.
Я не рискнула встать, но спину выпрямила. Плечи расправила, подбородок вскинула и, копируя тон своей матери – очень сильной и властной женщины – произнесла:
– Вы ошибаетесь. Пора моему супругу узнать, как воспитывают его дочерей.
***
– Аврора, я пошел на уступки и позволил вам остаться с сыном. Но это не значит, что вы должны бегать по замку и совать свой нос в каждую дырку. Ваше дело заниматься ребенком. А воспитание девочек оставьте эрле Леврон.
Я закатила глаза.
Грымза в лиловом платье успела нажаловаться раньше, чем это сделала я. А Габриэль даже не стал разбираться, в чем дело. Просто указал, что я влезла не в свою парафию. Причем таким тоном, что я почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают за непослушание.
– Тебе известно, что она их наказывает?
– Всех детей наказывают, ради их же блага.
– Это она тебя убедила? Эрла Леврон?
Мне послышалось, дарг издал тихий рык.
Когда несколько минут назад я вошла к нему в кабинет, он с угрюмым видом разбирал какие-то бумаги. Но увидев меня, отложил, сцепил пальцы домиком и поднял на меня непроницаемый взгляд.
Я же, держа на руках сытого и довольного Тэя, заговорила о девочках. И о том, что случилось за чаем.
– Эрла Леврон гувернантка высшего уровня, – повторил Габриэль. – За ее плечами Императорская академия благородных девиц.
– Но это не делает ее доброй, чуткой и великодушной. А это именно то, что нужно детям, оставшимся без матери. И без отца, – закончила, выразительно глядя на него.
Габриэль сдвинул брови.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ты знаешь.
Наша пикировка напоминала разговор двух глухих. Я к нему упорно обращалась на «ты», а он продолжал подчеркивать отчуждение между нами.
– Я не могу читать ваши мысли, дорогая супруга. Объяснитесь.
И вот так каждый раз.
«Дорогая супруга» из его уст звучит как оскорбление. Но тут я даже не могу на него обижаться. Аврора и впрямь обошлась слишком дорого. После визита целителя, которым оказался моложавый и привлекательный дарг с прозрачными голубыми глазами, я порылась в вещах предшественницы и нашла ее экземпляр договора. Он лежал в шкатулке для бумаг, в ящичке туалетного столика.
Аврора не мелочилась, впрочем, как и ее родные. Габриэль облагодетельствовал их всех. Кому титул и земли, кому золото и бриллианты, а кому место в лучшем образовательном центре столицы и престижную должность.
А все потому, что семейство Гарелье из Эссеора оказалось единственным, кто рискнул породниться с проклятым лаэрдом.
– Сколько времени ты проводишь с дочками? – спросила я в лоб.
Брови Габриэля удивленно приподнялись, взгляд изменился. Теперь он смотрел на меня так, словно видел диковинку.
– Это имеет значение?
– Для них – да. Они потеряли родных матерей, а ты сознательно оставил их и без отца.
Раздался хруст. Перо, которое дарг крутил в пальцах, переломилось надвое, точно щепка.
Еще секунда – и мой супруг смазанной тенью метнулся ко мне. Я только ахнула, увидев его посеревшее лицо рядом с собой.
В глазах Габриэля полыхала густая тьма. Он вскинул руку так резко, что я отшатнулась.
Я испугалась, что он ударит меня. Сжалась, прикрывая Тэя плечом. Дрожь беззащитности прокатилась по телу. Но он лишь коснулся моей щеки.
Его пальцы дрожали. Едва заметно, но я почувствовала. Мазнул по скуле кончиками пальцев в тоскливой ласке и отступил. Будто прикоснулся к чему-то хрупкому и зыбкому, способному исчезнуть в любой момент.
Его взгляд наполнился болью.
Всего на миг я увидела истинного Габриэля. Не маску, которую он носил, а настоящего Габриэля Дэверона, лаэрда Нарг-та-Рин.
– Эти женщины были моими супругами, – процедил он с внезапной злостью. – Так что я тоже кое-кого потерял. Или, думаешь, у меня нет сердца?
Это был именно тот момент, когда стоило остановиться.
Стоило. Но меня уже понесло.
Глава 7
– Хочешь сказать, что похоронил свое сердце вместе с женами? – начала я, ведомая извечным женским желанием доказать свою правоту. – Хочешь сказать, что тебе тяжелее, чем твоим детям? А от меня ты хочешь избавиться по той же причине?!
– Ты сама настояла на этом условии! – прорычал дарг, сминая пальцы в кулак.
И снова, как в прошлый раз, его лицо подернулось рябью чешуи. Только сейчас намного сильнее.
Я увидела, как поплыли черты, принимая иную форму. Потекли, словно теплый воск. Сквозь лицо Габриэля проступило что-то чужое. Нечеловеческое.
И я потеряла дар речи. Застыла, прикипев взглядом к невероятной картине, показавшейся лишь на миг.
Один мой вздох, один удар сердца – и видение исчезло, оставив меня растерянную и задыхающуюся, точно от быстрого бега.
Я даже не сразу осознала, что Габ впервые обратился ко мне на «ты». А когда осознала – едва скрыла радость. Неужели мне удалось пробить трещину в его холодной броне?
– Это было до того, как я стала матерью! До того, как родился Тэй.
– А что изменилось? – процедил он свистящим шепотом.
– Я изменилась, – мой голос дрогнул от волнения. Подчиняясь порыву, я протянула ребенка его отцу.
– Взгляни на сына. Разве он не заслужил любовь обоих родителей? Твою и мою. Разве твои дочки виноваты в том, что ты не хочешь их знать? Тебе известно, в чем состоят наказания эрлы Леврон? Хоть раз задумывался над этим? Дети не виноваты в том, что случилось. Не виноваты в том, что у взрослых проблемы. Ты нужен им, Габриэль!
Габриэль стоял очень близко. Его тело нависало надо мной, заставляя чувствовать себя хрупкой и слабой. От него исходила скрытая мощь. Он мог бы одним ударом свалить меня с ног, и никто не посмел бы осудить своего господина.
Но он даже не пытался коснуться ребенка или меня. Просто смотрел, и эмоции на его лице сменяли друг друга.
Я видела эту внутреннюю борьбу. Габриэль мучительно разрывался между тем, что считал правильным, и тем, что ему хотелось. И первое, судя по всему, побеждало.
– Я дал им все, – прохрипел он, наконец, принимая решение. – Они ни в чем не нуждаются.
И отвернулся.
А мне стало обидно. И за девочек, и за него. Но главное – за себя. Мой отец обо мне думал так же: я ни в чем не нуждаюсь. И ни разу не спросил, что мне нужнее: его денежные подачки или просто любовь.
– Ты сам веришь в то, что говоришь? – усмехнулась ему в спину. – Думаешь, нянька может заменить мать, а гувернантка – родного отца? Если так, то мне жалко тебя, Габриэль Дэверон.
– Свою жалость оставьте себе, Аврора. Я в ней не нуждаюсь.
Больше не глядя в мою сторону, подошел к столу, занял кресло и уткнулся в бумаги. Лицо дарга вновь превратилось в бесстрастную маску. Только глубокая складка между бровей говорила, что его спокойствие – фарс.
А я осознала: это конец. Аудиенция закончена, мне вежливо указали на дверь.
– Жаль, что ты меня не услышал, – прошептала с горечью. – Быть хорошим отцом так легко.
Гораздо проще, чем хорошей матерью. Достаточно просто любить детей и дарить им внимание.
Все это было уже в моей жизни. И вечно занятая мать, у которой никогда не находилось времени для меня. И отец, который решил, что его присутствие в моей жизни можно ограничить ежемесячной суммой. Ненавидимые мною детский сад и младшая школа. И слезы по ночам, когда я мечтала, что проснусь утром, а рядом – мама. Но работа была для мамы дороже, чем я…
Скрывая подкатившие слезы, я вышла за дверь. Но прийти в себя мне не дали.
В коридоре на страже стоял Кайден. Он встретил меня внимательным взглядом. Таким пристальным, что мне стало не по себе.
Желая скрыться от лишних глаз и успокоиться, я молча прошла мимо. И только дойдя до своих апартаментов, поняла, что все это время нервно качала спящего Тэя.
– Госпожа, да на вас лица нет! – Гелла тут же бросилась ко мне, взяла малыша, уложила его в колыбельку. – Совсем себя не бережете! Да разве можно так нервничать? А ну как молоко пропадет?
– Вчера это тебя не заботило, – бросила я, падая в кресло.
На душе было паскудно.
Гелла тут же подала мне теплое варево, от которого шел аромат меда и душицы, и протянула:
– Так то вчера было! А сегодня-то ребеночек мамкино молочко распробовал. Грех теперь отнимать.
Я отпила немного и задумалась, забыв поставить чашку на стол. Так и сидела, грея об нее пальцы и размышляя.
Читать бесплатно другие книги:
