Боги и чудовища Махёрин Шелби
– Да, но… – Я выразительно на нее посмотрел. – Сердцу не прикажешь, кого любить, а кого нет.
Коко поспешно опустила взгляд. К моему стыду, губы у нее задрожали.
– Сама знаю.
– Правда?
– Конечно, правда, – ответила Коко, и в ее голосе послышалась нотка прежней колкости. В глазах вспыхнул огонек. – Я знаю, что моей вины здесь нет. Ансель любил меня, и… хотя я не любила его так же, это не значит, что я любила его меньше. Уж точно я любила его больше тебя. – Хотя она говорила уверенно, на последнем слове ее голос дрогнул. – Так что возьми свои советы, снисхождение и жалость и засунь их себе в задницу.
Я не стал возражать, не желая ссориться. Пускай ругается. Я это выдержу.
Коко поднялась на ноги и ткнула в меня пальцем.
– Я не буду просто сидеть и слушать, как ты тут осуждаешь меня за то… за то… – Ее грудь вздымалась от прерывистого дыхания. По щеке скатилась одинокая слеза. Когда она упала на снег и зашипела, Коко обмякла. – За то, что я не в силах изменить, – договорила она так тихо, что я едва расслышал.
Медленно и неуклюже я поднялся и встал рядом с ней.
– Я не осуждаю тебя, Коко. И не жалею. – Она фыркнула, и я покачал головой. – Правда. Ансель был и моим другом. Ты не виновата в его смерти.
– Той ночью умер не только Ансель.
Мы посмотрели на тонкую струйку дыма, вздымавшуюся от ее слезы. Потом на небо.
Тяжелый дым, темный и зловещий, скрывал заходящее солнце. Но здесь его быть не должно. Мы уже много дней провели в дороге. Небо здесь, вдали от Цезарина – где дым поднимался от туннелей, собора, подземелий, замка, кладбищ, трактиров и переулков, – должно быть чистым. Но пламя, полыхавшее под столицей, не было обычным. Оно было черным, неестественным и неугасаемым, словно зародилось в недрах самого Ада.
Огонь Коко.
Огонь, дым которого сумел окутать все королевство.
Он горел жарче обычного пламени, пожирая туннели и несчастные души, запертые в них. Хуже того, по словам того рыбака, что пытался нас поймать и чей брат оказался посвящен в шассеры, никто не мог потушить этот огонь. Король Огюст сдерживал его, только расставив шассеров у каждого входа. Их балисарды не давали скверне распространиться.
Видимо, Ля-Вуазен не солгала. Прежде чем она успела сбежать в лес вместе с выжившими Алыми дамами, я оттащил ее в сторону в «Левиафане», и она предупредила меня: «Огонь живет вместе с ее горем. Пока Коко скорбит, будет полыхать и ее пламя».
Тулуз, Тьерри, Лиана и Терранс оказались в ловушке в туннелях.
– И все равно ты не виновата, Коко.
Ее лицо исказилось, когда она посмотрела на статую святой Магдалены.
– Мои слезы разожгли огонь. – Она тяжело села, прижала колени к груди и обхватила их. – Все погибли из-за меня.
– Погибли не все.
Я тут же подумал о мадам Лабелль. О ее путах из болиголова, сырой темнице. О жестких пальцах короля на ее подбородке, губах. Кровь закипела от ярости. И хотя я почувствовал к себе отвращение, на душе у меня немного полегчало. Из-за пламени Коко у короля Огюста, моего отца, появились дела поважнее моей матери.
Словно прочитав мои мысли, Коко сказала:
– До поры до времени.
Черт.
– Надо возвращаться, – мрачно сказал я.
Ветер усиливался. Я представил себе запах обугленных тел, лежащих в дыму, запах крови Анселя, растекшейся по земле. Даже с помощью Алых дам и лу-гару – даже с помощью Водвоса – мы все равно проиграли. В который раз я подумал о том, как глуп наш замысел. Если мы в одиночку заявимся в Шато, Моргана просто перебьет нас всех.
– Лу меня не послушает, но, может, прислушается к тебе. Деверо и Блез остались, чтобы найти остальных. Мы можем помочь им, а потом…
– Они никого не найдут, Рид. Я же сказала тебе: все, кто остались в этих туннелях, погибли.
– Туннели ведь уже менялись, передвигались, – повторил я в десятый раз, ломая голову в поисках чего-то – чего угодно, – что я мог упустить в наших прошлых спорах. Убеди я Коко, та бы уговорила Лу. Я был уверен в этом. – Может, так вышло и снова. Может быть, Тулуз и Тьерри где-нибудь в безопасном проходе, живы и здоровы.
– А может быть, Лиана и Терранс в полнолуние превращаются в кошек. – Коко даже не подняла головы. Ее голос снова звучал пугающе равнодушно. – Забудь, Рид. Лу права. Пора уже кончать со всем. Ее план не хуже любого другого. Даже лучше. Мы хотя бы движемся вперед.
– Тогда какой смысл был собирать союзников? – Я изо всех сил старался не показать досады. – В одиночку мы не убьем Моргану.
– Как и вместе с союзниками.
– Найдем больше! Вернемся в Цезарин. Вместе с Деверо продумаем план…
– Чего именно ты ждешь от него? Каких таинственных союзников ты надеешься найти? Может, Клод просто… вырастит их на деревьях? – Взгляд Коко посуровел. – Он не смог спасти Анселя на Маскараде Черепов. Он не смог спасти даже собственную семью, а значит, и нам он не в силах помочь. Клод не может убить Моргану. Посмотри правде в глаза, Рид. Таков наш дальнейший путь. Мы не можем бегать по Цезарину в поисках призраков.
Я разжал зубы. К горлу подступил жар. Я не знал, что делать.
– Моя мать не призрак.
– Твоя мать может сама о себе позаботиться.
– Ее жизнь…
– …полностью зависит от того, насколько искусно она умеет лгать. – Бо небрежной походкой шел к нам из кухни, лениво указывая пальцем в задымленное небо. – Наш отец отчаянно захочет потушить этот пожар, пусть даже ему придется заручиться помощью ведьмы. Пока тучи в буквальном смысле сгущаются над нами, твоя мать в безопасности. И простите, что подслушал, – добавил он. – Хотел узнать, заметил ли кто-нибудь из вас мою новую бороду. – Он помолчал. – Кстати, Лу не моргает уже полчаса.
– Что? – нахмурился я.
– Она не моргает, – повторил Бо, опускаясь на землю рядом с Коко. Он положил руку ей на затылок и начал нежно массировать его. – Ни разу. Полчаса она молча пялилась на витраж. Как-то жутковато. Она даже священника отпугнула.
В животе кольнуло от тревоги.
– Ты следишь за тем, как часто она моргает?
– А ты нет? – Бо изумленно приподнял бровь. – Она ведь твоя жена… или подруга, любовница, уж не знаю, на чем вы там условились. С ней явно что-то не так, братец.
Ветер крепчал. У церкви снова показался белый пес. Бледный и призрачный. Молчаливый. Он пристально смотрел на нас. Я старался не обращать на него внимания, сосредоточиться на брате и его глупых наблюдениях.
– И у тебя нет бороды, – раздраженно сказал я, указывая на его голый подбородок, – раз уж мы говорим об очевидном. – Я взглянул на Коко, которая по-прежнему сидела, уткнувшись лицом в колени. – Каждый скорбит по-своему.
– Говорю тебе, это уже за гранью скорби.
– Что ты хочешь этим сказать? – Я посмотрел на него. – Мы знаем, что она немного… изменилась. Но она все еще наша Лу.
Я невольно бросил взгляд на пса. Он стоял совершенно неподвижно и пристально смотрел на меня. Даже ветер не трепал его шерсть. Встав, я поднял руку и тихо свистнул.
– Ко мне, малыш. – Я подошел к нему поближе. Еще ближе. Пес не шевелился. – Лу назвала его как-нибудь? – спросил я Коко и Бо.
– Нет, – многозначительно ответил Бо. – Она вообще его не замечает, если уж на то пошло.
– Перестань уже говорить об этом.
– А ты перестань уходить от темы.
– Бороды у тебя так и нет.
Бо дотронулся до подбородка.
– А у тебя так и нет…
Бо резко замолчал. Все случилось одновременно. Внезапно поднялся ветер, собака развернулась и скрылась в деревьях. Тревожное «Осторожно!» пронзило воздух – голос знакомый, чересчур знакомый и совершенно неуместный посреди дыма и темноты – за которым последовал оглушительный скрежет металла. Как один, мы в ужасе вскинули головы. Но поздно.
Статуя святой Магдалены раскололась посередине, и бюст качнулся на ветру в сторону Бо и Коко. Она с криком схватила Бо, чтобы оттащить его, но их ноги…
Я бросился вперед. Поймав статую на лету, я тяжело упал на землю, а Бо и Коко отдернули ноги. На мгновение время замерло. Бо посмотрел, не ранена ли Коко. Она закрыла глаза и содрогнулась, всхлипнув. Морщась от боли в боку, я изо всех сил пытался отдышаться, сесть… чтобы…
Нет.
Забыв о боли, я резко вскочил на ноги и посмотрел вперед.
– Здравствуй, Рид, – прошептала Селия.
Бледная и дрожащая, она прижимала к груди кожаную сумку. Небольшие порезы и царапины портили ее фарфоровую кожу, подол платья свисал клочьями. Черный шелк. Платье с похорон Филиппы.
– Селия. – Секунду я просто смотрел на нее, не веря своим глазам. Откуда она здесь? Она не смогла бы в одиночку преодолеть леса в одном шелковом платье и туфлях. Но как еще можно объяснить ее появление? Она же не просто случайно оказалась в этом месте в это самое время. Она… вероятно, шла за нами. Селия. Меня как обухом ударило. Я схватил ее за плечи, борясь с желанием встряхнуть ее, обнять, накричать на нее. В ушах стучала кровь. – Какого черта ты здесь делаешь?
Селия отстранилась, сморщив носик, а я опустил руки и отшатнулся.
– Прости. Я не хотел…
– Мне не больно.
Она скользнула глазами – широко распахнутыми, тревожными – по моей рубашке.
Только сейчас я увидел на ней темную жидкость. Металлическую. Вязкую. Ткань прилипла к коже. Я нахмурился.
– Просто ты… ты весь в крови.
Сбитый с толку, я слегка развернулся, задрал рубашку и посмотрел на ребра. Тупая боль в боку скорее говорила об ушибе, нежели о ране.
– Рид! – воскликнул Бо.
Я замер, услышав его голос. Медленно я проследил, куда он указывал – туда, где на снегу лежала святая Магдалена.
Куда лились ее кровавые слезы.
La Petite Larme
Мы тихо и тревожно перебросились словами – словно статуя могла нас услышать – и снова укрылись в церкви.
– Это все та чертова псина виновата, – сказал Бо, плюхаясь на скамью рядом с Коко.
У кафедры вдруг возникла Лу. При свечах было видно только половину ее лица, другая была скрыта в тени. Холодок пробежал у меня по спине, когда я увидел этот хтонический образ, словно ее рассекло пополам. Наполовину Лу и наполовину… нечто другое. Нечто темное.
Лу нахмурилась, переводя взгляд с меня на Селию и обратно.
– Это еще что?
– Это, – ответил я грубее, чем хотел, и мрачно повернулся к Селии, – ничего. Утром она отправится домой.
Селия вздернула подбородок и крепче сжала ремешок кожаной сумки. Ее руки слегка дрожали.
– Ни за что.
– Селия. – Я раздраженно подвел ее к скамье, на которой сидела Лу. Лу даже не поприветствовала ее. Странно. Я думал, что после случившегося на Маскараде Черепов они стали ближе. – Ты же видела, как здесь опасно. Все в королевстве желают нам смерти.
– Лично я не желаю нам смерти. – Бо скрестил ноги и обнял Коко за плечи. Он перевел взгляд на Селию, и та покраснела. – Кстати, спасибо, что предупредили нас тогда, мадемуазель Трамбле. Кажется, все совершенно позабыли о хороших манерах. Ужас какой. Если бы не вы, эта статуя рухнула бы на нас.
– Статуя? – спросила Лу.
– Статуя на кладбище… упала, – пробормотал я. О слезах я говорить не стал.
Не обращая внимания на меня и Лу, все еще смущенная из-за пристального взгляда Бо Селия присела в глубоком реверансе.
– В-ваше высочество. Не только они позабыли о хороших манерах. Прошу простить меня.
Бо приподнял бровь и с ухмылкой посмотрел на меня поверх склоненной головы Селии.
– А она мне нравится.
Коко надела капюшон, чтобы скрыть лицо. Она не обнимала Бо в ответ, но и не отстранялась.
– Ей не стоит быть здесь.
– Это все пес, – уверенно повторил Бо. – Куда бы он ни пошел, за ним следует беда. Когда тот рыбак пытался нас утопить, пес тоже был там.
Селия нахмурилась.
– Но рыбак не… – Под нашими пристальными взглядами она резко замолкла и еще сильнее покраснела. Затем повела изящным плечиком. – Лодка перевернулась на волне. Разве вы забыли?
– Ты что, следила за нами? – спросила Лу.
Селия ни на кого не смотрела.
Я тяжело опустился на скамью и положил руки на колени.
– Что ты здесь делаешь, Селия?
– Я… – В ее лице читалась боль, уязвимость. Она посмотрела на Лу, Бо и Коко, а затем на меня. – Я бы хотела помочь.
– Помочь, – эхом отозвалась Лу. Насмешливо.
Селия нахмурилась, услышав ее тон.
– Я думаю… Я думаю, что смогу принести вам пользу в погоне за М-М… – Она снова замолчала, подняв свою кожаную сумку повыше и расправив плечи. – В погоне за Госпожой Ведьм.
– Ты даже ее имя не можешь произнести, – проворчал я, потирая виски.
– Мне не нужно произносить имя, чтобы убить ее.
Убить ее.
Боже милостивый.
Неожиданно с губ Лу сорвался смешок. Она широко ухмыльнулась и хлопнула в ладоши. Еще раз. И еще. В глазах ее снова появился странный блеск.
– Так-так, кажется, котенок наконец выпустил когти. Я впечатлена. – Ее смех заползал мне под кожу, царапал нутро. – Но моя мать не мышь. Как ты намерена убить ее? Присядешь в реверансе? Пригласишь на чай?
Да, я явно неверно истолковал их отношения.
Судя по стиснутым зубам Бо, он тоже.
– Оставь ее в покое, Лу.
Селия бросила на него благодарный взгляд. Приободрившись, она сказала уже увереннее:
– Я не знаю, как ее убить – пока не знаю, – но у меня есть сведения. Вы не ошиблись, ваше высочество. – Селия вынула из сумки хрустящий холщовый конверт. Я узнал почерк Жан-Люка. – Король Огюст отсрочил казнь твоей матери на неопределенное время. Он хочет использовать ее магию, чтобы потушить пожар.
– Я же говорил. – Бо кивнул мне.
Когда Селия протянула мне конверт, я бегло проскользнул глазами по письму и вернул его назад.
– Спасибо, Селия. Правда. Но тебе нельзя оставаться с нами. А если с тобой что-нибудь случится? Я никогда не прощу себе этого. – Я замолчал и снова нахмурился. Кстати говоря… – А что твои родители сказали?
– Ровным счетом ничего, – неодобрительно фыркнула она.
Я нахмурился еще больше.
– Они не знают, что ты здесь, да? – усмехнулся Бо, вскинув бровь. – Хитрая шалунья. Что ж, полагаю, проще просить прощения, чем разрешения.
Я застонал и закрыл лицо руками.
– Селия.
– Что?
Ее хрупкое самообладание тут же треснуло. Я выпрямился. Поразительно. Сколько я знаю Селию, она никогда не теряла самообладания.
– Не волнуйся, Рид, все королевство за мной не отправят. Когда я пропала в прошлый раз, они не особо торопились искать меня, если ты соблаговолишь вспомнить. Не дай боже до кого-нибудь дойдет молва, что отец не может управиться с собственным семейством.
Я моргнул, чтобы скрыть потрясение. Я, конечно, знал, что мсье Трамбле ужасный, но не предполагал, что настолько.
– Жан-Люк будет искать тебя. И приведет с собой всех шассеров.
Селия потрясла конвертом у меня перед носом.
– Жан-Люк знает, что я здесь. Господи, да он сам видел, как я похитила отцовский экипаж и ругал меня потом.
Я уставился на Селию. Я никогда не видел, чтобы она воровала. Или упоминала имя Господа всуе.
Селия тяжело выдохнула через нос и спрятала письмо в плаще.
– Я все же надеялась, что вы оцените мою помощь. Если я буду в вашей банде ведьм и беглецов – простите, ваше высочество, – Жану придется тогда схватить и меня вместе с вами. Этого не случится. Он больше не будет преследовать вас.
– Ох, увидеть бы его физиономию. – Лицо Бо исказилось, словно от боли. – И все-таки Бог есть, и Он ненавидит меня.
– Неважно. – Я вскочил на ноги, желая поскорее закончить наше препирательство. Нужно найти отца Ашиля и все ему рассказать, попросить еще один плед. – С нами ты пойти не можешь.
Расправив плечи и выпрямив спину, в безмолвной ярости Селия смотрела на меня. Она так крепко сжала сумку, что пальцы у нее побелели.
– Чего я не могу, – наконец процедила она сквозь стиснутые зубы, – так это посмотреть родителям в глаза. Они хотят притвориться, что ничего не случилось. Хотят вернуться к прежней жизни. Но меня они заставить не могут. – Ее голос стал угрожающе тих. – И ты меня не заставишь. Мне становится тошно при мысли о том, чтобы с-сидеть дома – изображать реверансы перед дворянами, потягивать чай, – пока Моргана на свободе.
Я не замедлил шага, и Селия отчаянно продолжила:
– Она держала меня в гробу с Филиппой несколько недель, Рид. Недель. Она… она п-пытала меня, искалечила тех детей. Чего я не могу, так это сидеть сложа руки.
Я замер у кафедры. Конечно, я просто ослышался. Конечно, этот внезапный страх, сковавший грудь… был неуместен. Я не обернулся.
– Что?
В ответ послышался всхлип.
– Не вынуждай меня повторять, – сказала она.
– Селия…
Когда я наконец двинулся к ней, чувствуя приступ тошноты, она остановила меня взмахом руки. По ее щекам катились слезы. Селия не стала скрывать их. Не стала смахивать. Она сняла с плеча сумку и высыпала ее содержимое на прогнивший дощатый пол: украшения, кроны, драгоценные камни, даже какую-то чашу. Все взволнованно посмотрели на ее маленькое сокровище, я же слышал только ее слова. Представлял сказанное ею.
Филиппа была старше нас на несколько лет. В отличие от Селии она была мне как сестра. Чопорная и недовольная, но все же сестра. При мысли о том, что Селия лежала в гробу с ее трупом – спустя несколько месяцев после ее похорон, – я почувствовал, как в желудке у меня все скрутило. Я подавился желчью.
– Я не просто похитила отцовский экипаж, – прошептала Селия в тишине. Она указала на сверкающие драгоценности. – Я украла у него ценности из хранилища. Нам же нужны деньги для путешествия.
Бо поднялся, чтобы взглянуть поближе, и потянул за собой Коко.
– Как ты донесла все это? – Он с сомнением посмотрел на ее руки, а Лу подошла к нему и Коко.
Коко равнодушно перебирала монеты ногой.
– А где твой экипаж?
Селия бросила кожаную сумку и сжала пальцы.
– Оставила в конюшне у трактира.
– А твой лакей? – Опустившись на колени, Бо осторожно потрогал сумку, словно та была сделана из человеческой кожи. Может, так и было. Когда-то мсье Трамбле имел дело с опасными магическими предметами. Потому ведьмы и убили Филиппу. – Кучер?
– Я сама управляла каретой.
– Что? – Резко обернулся к ней Бо, но именно мой голос прорезал воздух. – Ты с ума сошла?
Лу снова хихикнула, весьма довольная происходящим.
Бросив на нее свирепый взгляд, я ринулся обратно. Гнев во мне закипал и грозился вылиться наружу. Я сделал глубокий вдох. Еще один.
– Все. Хватит. Я поговорю с отцом Ашилем, и он попросит кого-нибудь сопроводить тебя на рассвете в Цезарин.
Я начал яростно запихивать украшения в сумку Селии. Даже полная тяжелых драгоценностей, для меня она ничего не весила. Может, она сделана и не из человеческой кожи, но уж точно при помощи магии. Чертов Трамбле. Чертова Селия. Если бы какая-нибудь ведьма увидела у нее эту сумку, Селия разделила бы участь Филиппы. Может быть, этого она и хотела. Возможно, после Маскарада Черепов она желала умереть.
Но помогать ей в этом я не собирался.
– Постой. – Коко вдруг схватила меня за руку.
Давно я не слышал, чтобы она говорила так эмоционально. Ее пальцы дрожали. Откинув капюшон, Коко вырвала у меня из рук медальон. Она поднесла его к свету, и ее лицо – побледневшее еще сильнее, почти посеревшее – отразилось на его золотой поверхности. В центре продолговатого кулона филигрань окружала бриллиант. Узор напоминал… волны.
– Откуда он у тебя? – тихо и холодно спросила Коко.
Лу тут же возникла у нее за спиной. Бриллианты отражались в ее глазах, и те, казалось, теперь отливали серебром.
У Селии хватило ума сделать шаг назад.
– Я… я же говорила. Украла из отцовского хранилища.
Селия посмотрела на меня, ища поддержки, но я не мог ей дать ее. Никогда я еще ни видел такой напористости – такой одержимости – ни в глазах Коко, ни в глазах Лу. Они вели себя… тревожно. Какую бы реликвию Селия случайно ни забрала с собой, она была очень важна.
– В детстве я обожала этот медальон, но он… он не открывается. Отец не смог его продать.
Коко вздрогнула, словно ее оскорбили, и вынула клинок из плаща. Я поспешно загородил собой Селию.
– Ой, я тебя умоляю, – проворчала Коко и уколола себе палец.
Одна-единственная капля крови упала на бриллиант, превратившись в идеальный круг. Затем – невероятно – кровь затекла под камень, закручиваясь багрянцем. Когда цвет рассеялся, медальон со щелчком открылся.
Склонившись ниже, мы зачарованно смотрели на кристально чистую поверхность. Лу отпрянула.
– La Petite Larme, – мягко сказала Коко, тут же забыв про гнев.
– Слезинка, – эхом отозвался Бо.
– Зеркальце, сделанное из капли Лё-Меланколик. – С непроницаемым лицом Коко посмотрела на свое отражение и перевела взгляд на Селию. Снова скривила губы от отвращения. – Медальон и не открылся бы, потому что не принадлежит тебе. Это медальон моей матери.
Упади сейчас на пол булавка, мы бы ее услышали. Даже отец Ашиль – который ворвался в часовню из кухни в фартуке, сжимая мыльную тарелку и ворча из-за шума, – понял, что потревожил нас. Прищурившись, он посмотрел на Селию и золото у ее ног.
– Селия Трамбле, – мрачно сказал он. – Далеко вы забрались от дома.
Селия одарила его вежливой, но нервной улыбкой. Угрюмой.
– Прошу прощения, мсье, кажется, я не имела удовольствия с вами познакомиться.
– Ашиль, – представился священник, поджав губы. – Отец Ашиль Альтье.
Коко с щелчком закрыла медальон. Молча натянула капюшон на голову.
– Отличный у вас фартук, – ухмыльнулся Бо, глядя на нарисованные вручную розы синего, красного и зеленого цветов. Мазки были большие и неровные, словно рисовал ребенок.
– Племянницы сделали его для меня, – пробормотал отец Ашиль.
– Подчеркивает ваши глаза.
Отец Ашиль швырнул в Бо тарелку. Тот поймал скользкое блюдо, прижал его к груди, но вода все равно брызнула ему лицо.
Священник кивнул с праведным удовлетворением.
– Сегодня я в последний раз мыл за тобой тарелки, юноша. Остальное домоешь сам… и кухню тоже. Скажи спасибо ей. – Он раздраженно ткнул большим пальцем в сторону Лу. – Ведро и швабра ждут тебя.
Бо уже открыл рот, чтобы возмутиться и возразить, как его прервала Селия:
– Отец Ашиль. – Она присела в реверансе, но уже не таком глубоком. Не таком низком. С едва скрываемым неодобрением она окинула взглядом его цветистый фартук и потрепанное облачение, говорившие о запустении церкви. – Рада с вами познакомиться.
Отец Ашиль неловко заерзал, словно не привык к таким изящным манерам. Не знай я его чуть лучше, подумал бы, что он почувствовал себя неуютно под ее взглядом. Даже смущенным.
– Я знал вашу матушку, – наконец пояснил он. – Когда жил в Цезарине.
– Я передам ей от вас наилучшие пожелания.
– Не стоит, – фыркнул он. – Я знал ее, но она мне не особо нравилась. – Увидев возмущение на лице Селии, он пробормотал: – Уверяю вас, это было взаимно. Итак… – Он выпрямился со всем достоинством, на которое был способен. – Не мне спрашивать, что вы делаете в Фе Томб[2], мадемуазель Трамбле. И не мне вам говорить, что весьма неразумно связываться с этой шайкой. Так что я промолчу. Потому что мне все равно. Просто до своего отъезда не чините мне неприятностей.
Когда он развернулся на каблуках, я шагнул вперед.
– Селию нужно сопроводить обратно в Цезарин.
– Рид. – Теперь Селия уже топнула ножкой. – Хватит уже… уже…
– Артачиться? – подсказал Бо.
Читать бесплатно другие книги:
