Средневековая история. Чужие дороги Гончарова Галина

Не ему. А Лофрейн получит все, что заслужил. Это еще если графиня ему не добавит. И поделом.

Граф не любил слишком самоуверенных нахалов. Да и кто их любит?

***

Означенный нахал в данный момент лежал на кровати и смотрел в потолок.

Лилиан Иртон.

Какая она?

Его величество показывал миниатюру, но разве по портрету можно что-то понять? Тем более, живописцы обожают льстить заказчикам.

Графиня светловолоса и зеленоглаза – но и только. Вроде бы не страшная внешне.

Но чем она интересуется? Что любит, чего не любит, какой к ней требуется подход, чего она желает?

Все женщины – разные. И в то же время, всем им требуется одно и то же – сильный мужчина, за спину которого можно спрятаться. На этом Тони и играл регулярно.

Получится ли это с Лилиан Иртон?

Кто знает…

Одним дамам нужны стихи и мадригалы, другим розы и драгоценности, третьим напор и натиск, четвертым игра и тайна… объединяет всех женщин одно и то же.

Рано или поздно все они оказывались в постели у Энтони.

Лилиан Иртон не станет исключением. А там можно будет и дальше подумать.

Или уговорить ее бежать, или шантажировать, или…

Там будет видно. Там. Будет. Видно.

Лилиан Иртон съязвила бы на это: «Главное- ввязаться в драку, а там по обстоятельствам». Но Наполеона Бонапарта этот мир не породил, и его афоризм остался неизвестным широкой общественности.

***

Леди Ирида Сейнель блаженствовала в теплой ванне.

Как же хорошо!

Как чудесно…

Она откинула голову на маленькую вышитую подушечку, и мечтательно улыбалась,, глядя в потолок. Она в Ативерне.

Сегодня вечером придет портниха, а на днях она навестит салон Мариэль, присмотрит для себя нечто оригинальное. Деньги есть, а общество жестоко к тем, кто выглядит хуже других. Да, за последние несколько лет Ативерна стала законодательницей мод, а Лавери – местом паломничества модников со всех концов земли. В салоне Мариэль для всех находились свои новинки.

И обязательно надо будет себе заказать белье из кружева. Это так… интересно…

Кому продемонстрировать?

Найдется.

Но уж точно не Лофрейну.

На лицо леди Сейнель словно облачко набежало. Да, барон Лофрейн…

Нашла коса на камень.

Как это ни печально, ее чары на барона не действовали. В постель-то он ложился охотно, и действовал умело, но – и все. Ни подарков, ни признаний, ни восхищения – ни-че-го. И леди Ирида понимала, что и дальше ничего подобного не предвидится.

Пользоваться ее телом Энтони может. Но отнестись серьезно?

Жениться?

Даже просто подарить нечто достаточно дорогое?

О, нет. Для этого барон слишком самовлюблен. Он считает, что доступ к его телу – уже сам по себе одолжение. И любая женщина, которая попала к нему в постель, должна это оценить по достоинству.

Не оценила?

Ну и дура, другую найдем…

Интересно, как он справится в Ативерне?

Хотя – нет, не интересно. И обидно, и хочется, чтобы ему как следует досталось на орехи, и чтобы муж графини проучил нахала…

Как настоящая женщина, леди Ирида меньше всего была склонна прощать свои обиды. Даже если сама была во всем виновата.

Силком ее никто в постель не тащил, а что не дали всего желаемого…

Бывает.

Тони, кстати говоря, считал, что на него обижаться не за что. А за что, действительно?

Он ни в чем не клялся, ничего не обещал, порадовали друг друга и разошлись, вот и все. Чай, не невинная девушка, знала, за чем шла. То и получила.

Увы, леди Ириде этого было мало.

И досадно было, что в Ативерне ей придется заниматься только графом Иртон.

Только им.

А ведь можно и здесь найти себе хорошую партию, почему нет? Можно!

Но…Воля его величества Энтора превыше всего.

Или – нет?

Леди Ирида подумала еще немного.

Ну да, с одной стороны, воля короля – закон для подданного.

С другой стороны – кто ей мешает? Если найдется мужчина, достаточно богатый, знатный, не слишком старый, который ей заинтересуется – кто ей мешает?

Надо будет попробовать крутить и там, и тут…

Сидеть на двух стульях?

Нет, что вы! Попросту подстраховаться. На всякий случай…

Леди Ирида вытянула из ванны длинную ногу, полюбовалась собой…

Красотка!

Просто красотка!

Никто не устоит перед ее обаянием.

А Лофрейн?

А что – Лофрейн? Просто она им еще не занялась всерьез, некогда, знаете ли… вот будет время – и Лофрейн падет к ее ногам. Надо только подобрать к барону свой ключик.

Женщина откинула голову и прикрыла глаза.

Она мечтала о светлом и богатом будущем.

***

Похороны его величества, равно как и коронация нового – это вам не камерное мероприятие. Это церемониал.

Если купец, или там, плотник, могут похоронить своих близких спокойно, скорбеть в семейном кругу и никому ничего не показывать, то королю такое не светит.

Он – король.

Все для страны, все для державы, короли, которые думают и действуют иначе, на престоле долго не задерживаются. Нет у короля личной жизни, есть политика.

Жениться, влюбляться, жить, умирать – все согласно требованиям протокола. Международного.

И злобная же это тварь – политика!

Кусается, лает, рвет душу в клочья, а ты изволь соответствовать. Да не абы как, ты изволь сделать так, чтобы все были довольны. Свои подданные – в принципе, иностранные хотя бы внешне.

Вот и похороны его величества Эдоарда стали спектаклем.

Гроб везли по улицам, чтобы люди могли попрощаться.

Ричард и Мария первыми шли за гробом, за ними принцессы, потом – небывалая почесть – Джерисон Иртон с супругой, потом уже герцоги, графы, бароны…

Никто на Джерисона не шипел.

О том, что именно к Лилиан Иртон приехал знаменитый лекарь, который подарил его величеству несколько лет жизни, знали все.

И о союзе с вирманами, и о торговом доме, и о новинках… полезный человек – графиня Иртон. А если так, не стоит с ней и ссориться. А что Ричард дал возможность сыну проститься с отцом в последний раз…

Джес об этом не знал. Разве что догадывался, но вслух предпочитал ничего не говорить.

Алисия и Август шли на своих местах, как вдовствующая графиня Иртон и барон Брокленд.

Пожениться они пока так и не сподобились, несмотря на все укоры патера Воплера, который не оставлял надежды наставить их на путь истинный. Нельзя ведь в грехе-то жить!

Альдонай не одобрит…

Стража, которая шла по обе стороны – не стоит все же под катафалк бросаться, да и коням под ноги тоже не стоит, щедрой горстью разбрасывала монеты. Медь, серебро…

Кое-где и золото блестело.

Люди не дрались за монеты, они даже не поднимали их, пока не проезжала процессия.

Эдоарда любили.

При его царствовании страна не воевала, была спокойна и благополучна, не было голода, болезней… что еще надо?

Практически, ничего. Еще б и налоги не повышали… Эдоард, кстати говоря, не повышал. Даже отменил парочку. И соль подешевела, что тоже приятно. Было за что любить старого короля, было.

Как-то оно еще с Ричардом сложится?

Для обычного человека смена царствования с одной стороны вроде как и где-то там, далеко, король-то на троне, а репа – вот она. И ее посеять и собрать надо. И хлеб сам себя не пожнет и не смелет. Повседневные заботы они куда как важнее, чем какой-то король, ты может, его ни разу в жизни не увидишь, а увидишь – не обрадуешься.

А с другой стороны – кто его знает, что ждать?

Страна застыла, как монета на ребре, но в какую сторону она упадет? Орел? Решка?

Этого не знал даже сам Ричард. Он-то хотел править мирно, спокойно и мудро, но все помнят, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями?

Ричард, вот, теперь знал. Просветили.

Зеленая лента вилась между домов, пока не дошла до храма.

Альдон Роман уже ждал. Ждал, чтобы провести службу.

Потом тело Эдоарда опустят в подземелья храма. Именно там, в родовой усыпальнице лежат все короли Ативерны. Со времен самого первого короля.

Так было заведено, так будет, пока стоит Ативерна.

***

Лиля тоже плакала, не скрывая слез. Они как-то сами катились по лицу, пропитывали кружевной платочек…

Джес поддерживал ее, и это было кстати. И Лиле так было легче, и Джерисону – чем скорбеть, лучше о ком-то заботиться. К примеру, о супруге. Она женщина, хрупкая, трепетная… понимать надо! Дамская натура более слезливая…

Лиля могла бы многое сказать супругу. И про то, сколько тянут на себе женщины – лошади сдохнуть впору. И про «сопливо-истеричный» дамский характер.

Могла бы.

Но не станет. Если здесь такие правила игры, что проще – принять их или переламывать?

Муж прекрасно знает, чего от нее ждать, у них равноправный брак, партнерский, можно сказать, они ценят друг друга и уважают, чего еще надо?

А что они там изображают на людях, их личное дело.

Видят все, что граф Иртон поддерживает супругу, вот и пусть. А то, что на самом деле Лилиан позволила себе расклеиться, чтобы еще больше не рассыпался на кусочки ее супруг – ну так что ж? Дело житейское! Да и кому это интересно?

Из-под вуали, закрепленной на кокетливой зеленой шляпке с белой лентой, Лиля оглядывала храм. А что?

Похороны – тоже место для наблюдения за людьми. Его величество первый бы это одобрил.

Мертвым – могила, а живым те пакости, которые устраивают другие живые. И если их можно как-то предвидеть, предотвратить – грех не воспользоваться!

Действуйте, ваше сиятельство!

Лиля разглядывала придворных, подмечая мельчайшие нюансы в их поведении. Кто как стоит, кто как слушает, кто-то ждет конца церемонии, кто-то переминается с ноги на ногу…

Хороший докторус и в людях разбирается неплохо. И разговаривать с ними умеет. А как иначе анамнез собрать? Как поставить правильный диагноз?

Уж такая это профессия.

Не стоит забывать, что прообраз знаменитого Шерлока Холмса как раз и был медиком. 3

Ричард горюет искренне. Равно как и ее супруг.

Мария поддерживает мужа, примерно так же, как и она Джерисона. Разве что выглядит потверже. Но это и понятно, королева должна выглядеть оплотом для своего супруга.

Ричард для нее щит и меч, Мария для него – палатка и миска горячей еды. Долго ли провоюет воин на одних красивых словах? Каждому нужен отдых, защита, немного душевного спокойствия… пока молодой королеве это удавалось.

Ладно.

Пока еще принцессе, королевой она станет через несколько часов. Когда пройдет коронация.

Да, в тот же день, даже в том же месте.

Опустится в могилу тело его величества Эдоарда, и альдон проведет второй ритуал. Так это заведено в Ативерне.

Страна не должна оставаться без короля дольше необходимого. Примерно сутки и ни минутой больше.

Анжелина плачет искренне, не скрывая слез. Бран поддерживает жену под локоть, вот, он забрал у нее совершенно мокрый платок и протянул сухой. Анжелина даже не заметила, но Лиля понимала, что девушка в хороших руках.

Такие люди, как глава клана Гардрен, влюбляются крайне редко. Пожалуй, что белые вороны и черные овцы встречаются чаще, чем влюбленные хищники. Но если уж полюбят…

Лиля была полностью спокойна за принцессу. Та оказалась в хороших руках. Она и сама не будет о себе все знать, а Бран – будет. И пылинки лишней на нее не упадет.

Любовь остынет? Уйдет?

Э, нет. Не таков глава Гардрена, чтобы упустить сокровище, упавшее к нему в руки. Все у них будет хорошо.

А вот Джолиэтт…

Герцог Леруа стоит, словно ему кол вколотили страшно сказать в какое место. И что на его лице – не разобрать. Человек в себе, человек-маска, и поди, разбери, где он настоящий. Жену он даже не поддерживает – Джолиэтт застыла, словно статуя. Но лицо принцессы искажает настоящая боль.

Отца она любила.

Наконец тело закрыли крышкой саркофага. Прозвучали последние слова, служители отодвинули каменную плиту и под звуки музыки гроб начал опускаться в склеп.

Лиля еще раз подумала – плохо, что физику она не знала вообще. Сейчас можно бы лебедку сконструировать или еще что…

Увы.

Не ее. Вот медицина, биология, химия – это она все знала, ночью разбуди – ответит. Математику на уровне арифметики – тоже. Высшую математику она не слишком уважала – зачем медику интегралы?

А физика вообще никак не приживалась в уме девушки. Никогда.

***

Коронация.

Освященное масло, которое оставляет полоску на лбу Ричарда и Марии.

Короны, которые опускаются на светлую и темноволосую головы.

И благословение альдона.

Красиво, ярко, торжественно.

Зеленый – цвет траура, но это ведь и цвет жизни?

Жизнь продолжается, дамы и господа, жизнь продолжается, несмотря ни на что. И процессия выходит из храма.

Обратная дорога во дворец тоже на своих двоих. Без повозок, карет и лошадей. Но люди не жалуются. Это – честь, поучаствовать в таком мероприятии. Ричард, кстати, нескольких человек из списка вычеркнул по тем или иным причинам.

Лиля лишний раз порадовалась, что на ней удобные туфли. И зашагала рядом с мужем.

Такой уж сегодня тяжелый день…

Жаль, что съесть ничего нельзя. Эх, дура она, дура! Надо было хоть бутерброд в карман платья сунуть! Да хоть сыра кусок!

Или горсть орехов, как она делала во времена оны. Покупала арахис, насыпала в карман, и когда на лекции становилось голодно… поди, разгуляйся на стипендию. Родители хоть и помогали, но что они могли?

А арахис отлично утолял голод, не портил зубы и был дешев.

Не сообразила!

Вот и голодай теперь, идиотка!

Или жди до приема.

Хотя какой есть выход?

Лиля мрачно обозвала происходящее «разгрузочным днем» и в очередной раз промокнула слезы. Интересно, как обходятся дамы, с естественной косметикой из сажи и свеклы? И белилами из свинца?

Наверное, они не плачут. А она вот…

Прощайте, ваше величество.

Прощайте…

***

Во дворце уже все было готово.

И зала, в которую все набились, и трон, и музыканты, и стол…

По традиции – первый тост пили за ушедшего короля. Чтобы принял его душу Альдонай.

Второй – за нового короля.

Третий, если так получалось – за королеву. А дальше кто во что горазд.

Лиля пить не собиралась вообще. А искусством выливать выпивку она овладела давно, еще в студенческое время. Ах, эти золотые годы!

Кого не пытались подпоить, взяв «на слабо»?

Кого не провоцировали на студенческих вечеринках, иногда и не с самыми добрыми намерениями? Лиля точно знала свою меру, но на голодный желудок? После целого дня на ногах?

Ей сейчас и кефира хватит, чтобы окосеть!

А потому вес три тоста благополучно отправились под стол, а Лиля принялась за мясо в сложном соусе.

Лакеи скользили вокруг столов, обслуживая знатных гостей. Тихо наигрывали какую-то мелодию музыканты.

Ричард и Мария сидели во главе стола. Обычай есть обычай.

Им предстоит просидеть ровно час. Потом можно уходить.

Собственно, никому сегодня король и не нужен особо. И поинтереснее есть занятия.

Потанцевать, отдохнуть, поесть разных вкусняшек – дворцовые повара превзошли себя сегодня. Есть даже особое коронационное меню.

Лиля с мрачным юмором подумала, что эти традиции придумал чертовски умный человек.

И королевство не разоряется на торжествах, все слито воедино, и похороны, и коронация, и придворные после целого дня на ногах просто падают, сейчас все быстро напьются, и можно будет понаблюдать пристальнее, кто чем дышит. Что у трезвого на уме, у пьяного на языке. А силы рассчитать после такого дня сложно. Вот хвост готова дать на отсечение, здесь полно людей Ганца. И это правильно.

Мало ли кто, мало ли что…

Компромат набирать надо в любых обстоятельствах, а эти ничем не хуже.

А завтра…

Завтра все уже пойдет, как люди привыкли, разве что вместо короля Эдоарда будет король Ричард. И вся разница.

Хотя и для Ричарда тоже. Он уже давно перенимал дела у отца, фактически, он почти правил страной последние два года.

Э-эх…

Не всесильна медицина. Но как хочется!

Лиля посмотрела на супруга, и поняла, что сегодня они ночуют во дворце. Джес уже был навеселе. А через несколько рюмок его и совсем развезет…

Да, никуда она его сегодня не потащит. Хорошо, Ричард им отвел покои во дворце. Только вот сейчас там все дети. Лиля их привезла, чтобы они могли потихоньку попрощаться с королем. Все же дедушка, пусть даже они об этом не знают. И Эдоарду было бы приятно.

Мири даже плакала. Искренне. Короля она любила.

А, ладно. Дети – и дети. Ничего страшного. Они как-то всемером в палатке ночевали – одноместной, и ничего, все живы. А тут шесть комнат на двоих взрослых и четверых детей. Не страшно.

Да, еще собаки и мангусты.

Лиля вздохнула, и потянула Джерисона танцевать. Пока он опять себе не налил. Пусть сделает перерыв.

***

Горацио Альден потянул Энтони Лофрейна за колонну.

– Полагаю, сейчас ваше знакомство будет несколько преждевременным?

– Д-да… это – графиня Иртон?

– Да. И граф рядом с ней.

Тони впился взглядом в показанную ему блондинку.

Альдонай!

Спасибо тебе, эта женщина действительно достойна его усилий.

Высокая, крупная, с шикарной грудью и формами, которые легко просчитывались под пышным платьем, с роскошными золотыми волосами, с симпатичным, хотя и заплаканным сейчас лицом…

Что ж.

Это объяснимо.