Сводные телохранители Осетина Эльвира

Судя по его угрожающей позе, он думал, что я сейчас струхну и тут же позволю ему творить со мной всё что угодно.

Но он не на ту напал.

– Если ты хоть пальцем до меня дотронешься, – подняла я подбородок и еще сделала несколько шагов назад…

– То твоя рана так и останется открытой, ты потеряешь кучу крови, занесешь заразу, а потом и вовсе лишишься руки, потому что её придется отрезать. – Адрианс иронично приподнял свою бровь.

– Николас вернется и всё сделает! – выдвинула я еще один аргумент.

– Он вернется через два дня, – ответил мне мужчина.

– Почему ты сразу не сказал?

– А ты разве спрашивала?

Я какое-то время хватала ртом воздух. Вот же идиот!

– У тебя хотя бы обезболивающее есть? – еле сдержав злобный рык, спросила я.

– Конечно, есть, – как ни в чем не бывало ответил этот гад и вытащил шприц, который какого-то хрена прятал в своем кармане.

– А раньше не мог сказать! – нервно выкрикнула я.

– А ты разве спрашивала? – опять поддел он меня и, изогнув губы в саркастичной улыбке, добавил: – Ну так что? Зашивать рану или… предпочтешь подождать Николаса?

– Зашивать, – процедила я и обратно вернулась за стол.

Когда всё было закончено, я угрюмо посмотрела на мужчину и, не сдержавшись, спросила:

– Почему ты такой… – я чуть не сказала «козел», но всё же несправедливо ругать человека, который тебе только что рану обработал, поэтому замялась, не зная, какое слово подобрать.

– Не падаю от твоей неземной красоты тебе в ножки? – криво усмехнулся он.

– Что? Да мне это не надо вовсе, – с удивление пробормотала я. – Но элементарно можно же быть…

– Удобным? – опять подобрал он не самое приятное слово.

– Да что с тобой? – вскинулась я. – Почему нельзя просто быть нормальным?

– Со мной всё нормально, принцесса, – он выделил последнее слово так, что мне почему-то стало неприятно. – А то, что я не вписываюсь в твои рамки нормальности, так это только твои проблемы, а не мои. И да, очень тебя прошу, не вздумай больше калечиться, хотя бы не в мою смену, а то и правда привяжу к кровати, – ответил мужчина, взял консерву, превратил свой ноготь в самый настоящий коготь, вскрыл им железную крышку за пару мгновений, поставил банку на стол и молча ушел из кухни.

Проводив его спину взглядом, я недовольно запыхтела и, не сдержавшись, прошептала:

– Позер.

И тут же услышала из коридора:

– У меня еще и слух отличный, имей это в виду.

– Если у тебя такой отличный слух, почему сразу не пришел? Слышал же, что я тут на кухне мучаюсь! – уже громче и с обидой спросила я.

– Я же не думал, что ты не справишься с самой обыкновенной банкой, – ответил он, добавив побольше саркастичных ноток в свой голос.

А я не сдержалась и все же зло высказалась:

– Козел!

В этот момент он просто оказался передо мной, схватил за щеки ладонями, зафиксировав моё лицо, и впился в губы таким жадным и жестким поцелуем, что я растерялась и впустила его наглый язык прямо мне в рот.

Затем забилась, попыталась драться руками и ногами, насколько это было возможно, а он лишь еще глубже засовывал свой язык, не давая мне толком дышать.

Я даже укусить его попыталась, но ему хоть бы хны, он даже не почувствовал.

Разозлившись, я руками схватила его за член, как учил меня дядя Игорь, и выкрутила его в другую сторону, чуть ли не оторвав с корнем.

Мужчина застонал мне в рот и наконец-то отступил, давая возможность сделать вдох.

– Слушай, принцесса, – сказал он, дыша как паровоз мне в губы и сверкая своими опасными глазищами. – Если ты меня не отпустишь, я тебя точно трахну и не посмотрю, что ты болеешь и ранена.

– Если отпустишь меня, – зло процедила я, удивляясь, что он так спокойно реагирует, хотя должен уже орать от боли, – то отпущу и тебя.

– Договорились, – прошептал он и, еще раз резко поцеловав меня, всё же отдалился.

Я разжала руку, и Адрианс, с шумом выдохнув, исчез.

Я услышала звук хлопнувшейся двери и тишину…

Какое-то время я сидела и хлопала ресницами, пытаясь решить для себя, как отношусь к этому мужчине. То ли боюсь, то ли злюсь, то ли… он, наоборот, мне нравится? Но решить ничего не получалось, потому что в голове был совершеннейший сумбур.

Властный поцелуй что-то разбудил во мне. То, чего я давно не ощущала. Разве что с… Даже вспоминать его имя не хотелось. Я передернулась от омерзения.

Одно могу точно сказать: этот поцелуй был совсем другим. Если с Артемом мне было приятно, то поцелуй Адрианса фактически лишил меня разума.

И в конце концов я решила, что подумаю об этом потом. Как бы это ни банально звучало. А еще я порадовалась, что схватилась за мужское достоинство не больной рукой, а здоровой.

Тушёнка была съедена за пару минут, и я, наконец-то успокоив свой желудок, отправилась в постель.

И, только уже сев на кровать, я вспомнила, что была в одном полотенце, которое лишь чудом на мне удержалось во время схватки с мужчиной.

Проснувшись утром, я потянулась, чувствуя себя вполне нормально. Выспавшейся и относительно спокойной. Беспокоил лишь сильный зуд в руке и тянущие ощущения. Будто что-то сильно мешало.

Не сдержавшись, я решила снять повязку и посмотреть, что там у меня.

Развязала и в шоке увидела, что все нитки просто вышли наружу, будто мой организм их вытолкнул, избавившись от ненужного, шов уже зажил, а на его месте осталась лишь светлая ровная полоска.

И да, рука сразу чесаться перестала – видимо, это нитки с повязкой мешались и создавали зуд.

Какое-то время я в ступоре смотрела на свою руку, а затем из детства пришло воспоминание, что такое со мной уже было, но до того, как мне сделали печать.

Я упала и сильно разодрала себе коленки, а раны зажили прямо на глазах.

Но когда мне поставили печать, такой регенерации уже не было. Конечно, я была намного здоровее обычных человеческих детей, но всё равно не настолько.

А сейчас, получается, я опять становлюсь оборотнем?

Я попробовала к себе прислушаться и окунуться в детские воспоминания. Своего зверя я почти не помню. Оборот прошел как в тумане, и сразу же в этот день мама меня запечатала и убежала из стаи.

И как теперь понять и услышать своего зверя, я просто не помнила.

И сейчас, как бы ни прислушивалась, так почувствовать толком ничего и не смогла.

К тому же мой желудок просигнализировал мне о голоде, опять зверском, и пришлось идти умываться.

Моя одежда так и продолжала валяться на полу, и пришлось вновь заматываться в набившее оскомину полотенце.

Кстати… Николас же мне обещал купить вещей.

И где он теперь?

Ладно, буду, значит, требовать с Адрианса. В конце концов, они все должны обо мне заботиться.

Я резко притормозила, понимая, что с этого кошака станется отказать мне в необходимом, учитывая его ко мне отношение.

Настроение сразу же упало.

Так и услышала в голове его уничижительное «принцесса».

Даже просить его не хотелось о чем-то.

Может, его поцелуй мне и понравился, но всё остальное…

Собрав грязную одежду с пола, я отправилась в ванную комнату, открыла дверь и в шоке застыла, уставившись на совершенно голого мужчину, стоящего под струями воды в кабинке.

Он стоял ко мне боком, с закрытыми глазами, одной рукой упирался в стену, а второй очень быстро водил по своему члену.

Губы мужчины были слегка приоткрыты, а выражение на лице такое… что даже меня пробрало, и я ощутила, как низ живота наливается тяжестью, а ноги подкашиваются.

И если бы рядом не было дверного косяка, за который я ухватилась, чтобы позорно не упасть от нахлынувшего такой силы возбуждения, то я бы точно это сделала.

Адрианс же, явно не услышав из-за воды моего вторжения, продолжал водить рукой по своему члену всё быстрее и быстрее.

Филигранно проработанные мускулы на поджаром теле мужчины напряглись до такой степени, что казалось, вот-вот они просто лопнут. Но это было невероятно красивое и возбуждающее зрелище.

А то, как капли воды стекали по ним, завораживало и не позволяло сдвинуться с места.

Я просто не могла оторвать взгляд от этого хамоватого красавца.

В жизни не наблюдала ничего более красивого и одновременно пошлого.

Я не раз видела порно-ролики в интернете, но всегда смотрела на мужчин, которые мастурбируют перед сексом, максимум со смущением, а иногда даже с отвращением. Это зрелище мне никогда не нравилось.

А сейчас… внутри меня вдруг подняла голову откуда-то появившаяся нимфоманка, которая толкала меня присоединиться немедленно к Адриансу и сделать всё, что он прикажет.

Даже если это будет унижение. Всё что угодно…

И эта мысль еще больше меня возбудила, причем настолько, что между ног стало мокро, а так как трусиков на мне не было, то смазка капельками потекла по ногам.

И мне уже стало даже больно.

И эта боль уже почти подтолкнула меня вперед. Я готова была сделать несколько шагов и ворваться в кабинку к мужчине. Но в этот момент Адрианс открыл глаза, напрямую посмотрел в шокированные мои и излился, забрызгав своей спермой стенку, в которую упирался одной рукой.

Правда, струи воды почти сразу же смыли его сперму, а нимфоманка внутри меня с грустью проследила за ними взглядом, желая всё слизать языком, а потом еще и помыть самого мужчину. Тоже языком, стоя перед ним на коленях.

Когда я вернулась взглядом к лицу мужчины, то заметила, как его губы изогнулись в жесткой похотливой ухмылке. И это выражение на его лице для меня было словно болезненная оплеуха.

Хорошая такая оплеуха, позволившая мне наконец-то прийти в себя и сбежать обратно в свою комнату.

Я закрыла дверь за собой и заперлась на замок, благодаря того, кто этот замок все же вставил.

Сердце готово было вырваться из груди.

Низ живота теперь болел.

А я пыталась осознать произошедшее, но ничего не получалось.

Съехав по двери вниз, я обняла свои колени, стиснула зубы и старалась успокоиться и заодно переждать сильную боль.

В конце концов психанула, сунула руку между ног, нашла пальцами свой клитор, с ужасом ощутив, насколько я мокрая, и начала сама мастурбировать.

Правда, от этого становилось еще больней.

У меня ничего не получилось. Впервые в жизни. Я не могла себя удовлетворить. Хотя раньше делала это, и не раз.

Закрыв глаза, я вспомнила Адрианса, его тело, его член и то, как мастурбировал он, и это принесло пользу. Боль начала постепенно угасать, а возбуждение, наоборот, возгораться с новой силой.

Я уже почти дошла до пика, как дверь из-под моей спины просто исчезла.

Потому что Адрианс её вырвал с корнем.

Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась в кровати, а мужчина навис надо мной и впился в губы яростным поцелуем, словно ураган снося меня с ног.

Он был таким глубоким и страстным, что я вообще забыла себя и потерялась.

Очнулась лишь тогда, когда его жалящие и распаляющие поцелуи начали опускаться всё ниже и ниже. Он захватил соски по очереди – руками, губами…

Я же только плавилась и постанывала в его объятиях.

Мир застилала патока из возбуждения и его янтарных глаз с черными, словно бедна, зрачками.

Эта бездна затягивала меня всё глубже и глубже, пока его губы не оказались между моих ног, а я не вскрикнула от пронзившего меня микрооргазма.

А затем он начал буквально пить меня, вылизывать и высасывать всё, что было.

Все мои страхи последних дней, стресс и переживания. Боль от потери матери и дяди Игоря с дядей Альбертом – всё, что накопилось, о чем я даже не подозревала.

Всё это исчезло. Испарилось в считаные мгновения.

Остались лишь я, моя похоть и этот невозможный мужчина, делающий мне впервые в моей жизни так хорошо, что лучше, казалось, не бывает и уже не будет.

Он просто согнул меня пополам, уперся в мои бедра ладонями, не давая мне сдвинуться с места, и пировал на моей мокрой киске.

А мне даже стыдно не было.

Я была перед ним полностью раскрыта и ощущала лишь одно сплошное блаженство, помноженное на возбуждение.

Я закрыла глаза, не в силах смотреть на то, как он посасывает мой клитор, и почувствовала его урчание. Громкое и в то же время мягкое.

Он вылизывал меня и урчал, заставляя откликаться и моего зверя.

Своё урчание я тоже ощутила. Точнее, услышала.

Мозг как-то отстранённо подмечал эти факты, но лишь на периферии.

Будто всё, что мы сейчас творили с этим мужчиной, было правильно, и наши с ним звери только радовались и были счастливы, урча от удовольствия.

Сейчас я, как никогда в жизни, не чувствовала себя человеком – вообще.

Сейчас я была сгустком инстинктов и возбуждения.

Я просто отбросила все человеческие условности, как груз, давящий на меня, и, расправив невидимые крылья, взметнулась в небо, взрываясь тысячами искр счастья.

Он отпустил меня и лег рядом, крепко обняв и продолжая урчать, а я откликалась ему в ответ.

Такое уютное мягкое урчание – ничего лучшего в своей жизни я не слышала.

Оно обволакивало, заставляло успокоиться и поверить, что я в надежных руках и со мной больше никогда ничего плохого не случится.

Не знаю, сколько мы так лежали. И пролежали бы еще, если бы не мой желудок, напомнивший о том, что я, вообще-то, голодна как зверь.

Адрианс приподнялся и посмотрел на меня, а затем, разлепив губы, сказал:

– Иди мойся, я приготовлю завтрак… принцесса.

Последнее слово он произнес с задержкой, но всё же произнес и… исчез.

Я какое-то время потерянно смотрела в потолок, а затем перевела взгляд на пустой проем. Где были дверь и моё полотенце, я понятия не имела.

Кое-как встав, на подрагивающих ногах я отправилась в душ.

Мне надо было обдумать всё случившееся и хоть немного прийти в себя.

Правда, в душевой мне легче не стало, потому что я вспомнила, что тут творил Адрианс несколько минут назад, и моё дыхание сбилось.

Провела ладонью по стенке душевой в надежде найти хоть каплю его спермы, но там была лишь вода, которая безжалостно смыла следы его страсти.

Или это была наша общая страсть на двоих? Ведь он смотрел на меня, когда кончал.

Пришлось делать контрастный душ, чтобы вернуть мозги на место.

И попытаться осознать, что же случилось.

«Адрианс помог мне получить самый прекрасный оргазм в моей жизни», – констатировал мой мозг спустя минут пять.

Вот только желудок сильно размышлять по этому поводу не дал, и пришлось быстро домываться и искать взглядом полотенце.

Мне повезло, я не только нашла чистое сухое полотенце, но и мужской халат. Тоже чистый и свежий.

Укутавшись в него, я вышла из ванной и увидела, что дверь валялась в коридоре.

Пару минут я постояла над ней, пытаясь оценить, какой же силой обладает мужчина, что смог её так спокойно вырвать, а затем, сглотнув и вспомнив, что мне он причинять боль не имеет права, да и если бы хотел, давно бы это сделал, я отправилась на кухню, из которой уже доносились приятные ароматы.

Адрианс сварил мне кофе и успел пожарить яичницу с беконом, сыром и зеленью.

Видимо, все же в душе я провела больше времени, чем мне показалось.

Моя порция уже стояла на столе, когда я входила, а Адрианс сидел и молча ел свою. Он уже успел натянуть шорты и майку-борцовку, которая вместо того, чтобы скрыть, еще сильнее выделяла его мышцы.

– Спасибо, – смущенно пробормотала я, садясь за стол, но мужчина в ответ промолчал.

В глаза он мне не смотрел и продолжал быстро есть.

Я тоже принялась за свой завтрак.

Оказалось довольно вкусно и очень сытно. Хотя мама мне никогда не разрешала подобным питаться, у нас дома по утрам всегда была мерзкая овсянка. От которой меня порой подташнивало, но мама настаивала, чтобы я ела только её.

Даже интересно… почему?

Мясо я всегда обожала намного больше.

Проглотив всю порцию, я посмотрела на мужчину, который, похоже, уже давно съел всё свое и о чем-то думал, уставившись в окно.

А я на автомате начала рассматривать его тело.

Мне он вчера показался худощавым, но теперь я понимала, что он далеко не худой. Он жилистый. Как легкоатлеты. И невероятно сильный.

А я вдруг вспомнила, что их агентство называется «Гепард». Это получается, что их звери – гепарды?

– Ты, наверное, очень быстро бегаешь? – спросила я мужчину вслух.

В ответ Адрианс посмотрел на меня уже обычным человеческим взглядом и, хмыкнув, всё же ответил:

– Когда загоняю жертву, то да… очень быстро могу бегать. Так что не рекомендую от меня сбегать. Всё равно поймаю.

Последнюю фразу он произнес вкрадчиво, одним своим голосом пустив по моему позвоночнику табун мурашек.

– Да зачем мне? – удивилась я. – У меня же с вами договор.

– Ты же побежала из ванной, – медленно протянул мужчина, продолжая меня буравить своим взглядом.

Я почему-то сильно смутилась.

– Это инстинктивно получилось, – хрипло ответила я и тут же прочистила голос, стараясь делать вид, что всё нормально и мне ни капельки не стыдно.

– В следующий раз думай, прежде чем бежать от возбужденного хищника, – ответил Адрианс.

А я почему-то подумала, что мне понравилось, как он меня догнал.

Эта мысль удивила. И даже немного шокировала. В наш эмансипированный век, когда все женщины хотят быть самостоятельными и упорно доказывают это мужчинам всем своим видом и действиями, мне захотелось, чтобы меня догнал вот такой вот хищник, повалил на землю и взял как трофей. Грубо доставил мне удовольствие, заставил взлететь на самое небо и забыть обо всех проблемах.

Адрианс сделал это со мной, и я чувствовала себя так, словно перезагрузилась.

Мои мысли о высоком… или, наоборот, низменном – я еще толком не решила – прервал мужчина:

– Николас попросил дать тебе ноут, чтобы ты заказала себе вещей на первое время, – вдруг сказал он, не глядя мне в глаза. – Если ты поела, то идем.

– Ага, – только и смогла сказать я, внутри тихо радуясь, что Адрианс всё же оказался не таким гадким, как мне изначально подумалось.

Мы встали, и мужчина двинулся вперед, а я посеменила следом.

Он дошел до конца коридора, обойдя дверь, даже не обратив на неё внимания, и открыл дверь в свою комнату.

Я подошла ближе и почему-то побоялась заходить внутрь, осматривая мужскую комнату.

Ничего особенного я не увидела. Всё лаконично и опять в стиле лофт.

Много кирпича, серого и белого. Пол темный, почти черный, деревянный. Кровать двуспальная, с железной спинкой. Окно тоже панорамное. Плотные белые шторы раскрыты.

На стене я заметила картину – обычную интерьерную, с белыми и серыми мазками.

Всё смотрелось гармонично, но как-то холодно, что ли.

Никаких личных милых памятных вещиц.

Мужчина подошел к своему столу, где стоял ноут, и, посмотрев на меня, язвительно спросил:

– Принцесса, если брезгуешь, можешь не входить. Но тогда останешься без шмоток.

– Ну вот… вернулся старый злой Адрианс, – не скрывая раздражения, вслух ответила я.

На что он лишь приподнял свою бровь и надменным тоном голоса произнес:

– Если ты решила, что, трахнув тебя своим языком, я буду валяться у тебя в ногах, то это зря.

– Да с чего ты взял, что мне это вообще надо? – опешила я.

– Не надо мне врать, принцесса, – ответил мужчина, опять вложив в слово «принцесса» презрительные оттенки, и, включив ноут, пошел к выходу, а поравнявшись со мной, сказал: – Займись делом, а я пока верну на место твою дверь. Да приберусь. Домработница придет только завтра, а от тебя всё равно толку ноль.

Очень хотелось высказать ему много всего, но, когда он начал надвигаться на меня, почему-то стало страшно, и я, прикусив язык, инстинктивно опустила голову вниз.

Не знаю, что это со мной такое случилось.

Никогда не чувствовала подобного… давления?

Я посторонилась и быстро вошла в комнату. Давление пропало, когда Адрианс отошел подальше, а мне даже дышать стало легче.

Что это такое?

Никогда ничего подобного не ощущала.