Вильгельм. Ученик колдуна Лисина Александра

И счастье из жизни Кариура действительно ушло. Буквально через месяц, когда смерть бесшумно спланировала на дом колдуна и забрала с собой его неодаренную супругу.

Конечно, о проклятии тогда не сразу подумали. Болезнь есть болезнь. У новоявленной леди Торано и впрямь было очень хрупкое здоровье. Да и Кариур, целиком погрузившись в свое горе, долго не вспоминал о брошенных в запале словах. Однако рано или поздно любая боль утихает. Рано или поздно любому человеку захочется отвлечься. И вот в один из дней Кариуру не повезло оказаться на каком-то приеме и случайно услышать не предназначавшийся для его ушей разговор.

– Наконец-то он избавился от этой шлюхи! – сказала тогда сестра, разразившим злым и неприятным смехом. – Может, теперь он поумнеет и однажды скажет мне за это спасибо?

И вот тогда все встало на свои места. Тогда же Кариур в полной мере осознал, что проклят. Но в день, когда он в последний раз пришел увидеться с сестрой, та только пренебрежительно фыркнула.

– Это еще нужно доказать. Ни один камень правды тебе не поможет!

И это было так. Спонтанные проклятия обычно не несут прямого злого умысла, поэтому ни судьи, ни жрецы не усмотрят в действиях Арриолы чего-то противозаконного. А что касается всякого рода случайностей… Чем больше Кариур смотрел на сестру, тем больше убеждался: она знала. Прокляла, наверное, и впрямь случайно, но в отличие от него уже давно поняла, чьими усилиями он овдовел. Более того, искренне радовалась этому. И именно эту злую радость он никогда не смог бы простить.

Тогда он ушел. Молча. Не став ни обвинять ее, ни чего-то требовать. Заперся в лаборатории, с головой ушел в какие-то исследования. Оборвал все связи с семьей. Отослал к дальним родсвенникам подрастающего сына. А через несколько лет вдруг бесследно исчез. И вскоре после этого Арриола получила письмо, в котором брат сухо сообщал, что навсегда покидает империю. Но перед отъездом нашел способ снять с себя проклятие и сделал так, чтобы оно перекинулось на создателя.

«Если это была не ты, тебе не о чем волноваться, – с беспокойством прочитала тогда колдунья. – Но если ты с самого начала знала, на что меня обрекла, что ж… Значит, я правильно тебя наказал».

В тот самый день она долго не могла уснуть. Все ворочалась, сомневалась и мысленно спорила с упрямцем-братом, упорно доказывая ему, что не виновата. Когда же наступило утро и она привычно подсела к зеркалу, чтобы привести себя в порядок, то оказалось, что вместо молодой и красивой леди на нее в ужасе уставилась безобразная старуха.

«Ты потеряешь все, – в шоке перечитала Арриола попавшееся на глаза вчерашнее послание, в конце которого проступила короткая приписка. – Все, что тебе было дорого. Все, что делало тебя счастливой. В пределах этого дома твоя красота еще будет тебя радовать, но стоит только выйти за порог, как все это мгновенно улетучится. Самостоятельно снять проклятие ты не сможешь. Я об этом позаботился. А ключом к нему сделал артефакт, который забираю с собой. Прощай, Арриола. У тебя больше нет будущего. Ты уничтожила себя сама».

С тех пор прошло шестьдесят лет… целых шесть проклятых десятилетий, на протяжении которых она не знала покоя.

Кариур не обманул: Арриола действительно утратила все самое дорогое, что у нее когда-то было, – магический дар, на который возлагались большие надежды, талант проклинателя и, что самое страшное, красоту.

При этом, пока она находилась в доме, ее внешность оставалась совершенно обычной, и о проклятии ей могли поведать только зеркала. Но стоило выйти за порог, как проклятие проявлялось в полной мере, и тогда любой желающий мог взглянуть на постаревшую, обрюзгшую, жутковато изменившуюся колдунью, которую обрек на эти ужасные мучения ее же собственный брат.

Разумеется, Арриола не сдалась, поэтому в первые несколько лет после предательства Кариура в ее особняке побывали все известные колдуны. Однако никто из них не смог ей помочь. Заключение магической комиссии было однозначным: полная утрата магического дара. А что касается внешнего вида, то единственным спасением Арриолы от позора стало самое обычное затворничество.

Удостоверившись, что за пределами особняка она превращается в жуткую уродину, Арриола вскоре перестала выходить на улицу, оборвала все связи, разбила все зеркала в доме, заперлась на тысячу замков и надолго погрузилась в отчаяние.

– Проклятая… проклятая… – шептались дети, украдкой пробегая мимо ее погруженного в траур дома.

– Видать, грешна была, раз богини отмерили ей такую кару, – со знанием дела добавляли старики.

Это бесило Арриолу еще больше и заставляло ненавидеть брата так, что, останься у нее хоть капля магии, Кариура должно было испепелить на месте.

Из-за него все ее планы рухнули, былые надежды осыпались прахом. И даже о магической практике ей пришлось забыть. Конечно, семья какое-то время ее поддерживала, да и старые знакомые, особенно мужчины, не оставляли своим вниманием. Со временем Арриола даже научилась извлекать из этих визитов пользу. Смогла наладить старые связи. Поддавшись на уговоры, занялась торговлей редкими артефактами. Нашла, можно сказать, отдушину. И вот после этого дела ее потихоньку пошли в гору.

Со временем о магической лавке не для всех узнала вся столица. Частично это реабилитировало несчастную узницу в глазах магического сообщества и помогло поправить финансы. Но собственная беспомощность и отсутствие свободы до сих пор доводили Арриолу до исступления.

Кариура она, само собой, искала. Долго, упорно, не скупясь оплачивая работу ищеек и наемных убийц.

Поняв, что брат по-прежнему остается недосягаемым, она даже вознамерилась отыграться на племяннике. Однако незадолго до совершеннолетия у поганца все-таки открылся магический дар. Причем сильный, не хуже отцовского. Ну, а поскольку других наследников в роду не осталось… Арриолу проклятие брата, в довершение всего, сделало еще и бесплодной… Короче, тронуть мальчика она не рискнула. Зато добилась того, чтобы пацан рос под ее присмотром, в ее доме и под ее влиянием. И это хоть как-то примиряло ее с мыслями о его отце.

Еще одной хорошей новостью стало то, что оракулы все же сумели определить предмет, к которому хитрый колдун привязал свое проклятие. Вернее, метку, которую тот предмет должен был на себе иметь. Это оказалась та самая персональная метка, которой артефакторы клеймили все свои творения. Уникальный знак. Магическое клеймо. Так что, по идее, Арриоле мог подойти любой предмет из тех, что были зачарованы братом. Да только вот беда – старые артефакты из его лаборатории ей не подошли, хотя она сумела разыскать и выкупить их все. Все его метки на них угасли. А новых за столько лет он больше не создавал. Точнее, не продавал. Хотя верные Арриоле люди годами выслеживали их в надежде, что однажды Кариур все-таки не выдержит и как-то обозначит свое присутствие.

Увы. Кариур знал, что делал, когда уходил. И за несколько десятилетий едва ли два-три человека смогли вспомнить, что когда-то и где-то они действительно его видели.

Он исчез. Испарился. Забрался в какую-то берлогу и до самой смерти носа оттуда не казал, словно задавшись целью свести сестру с ума и не дать ей ни единого шанса избавиться от унизительного плена.

Когда же в один из дней старый семейный артефакт сообщил, что Кариур все-таки умер, у Арриолы опустились руки.

Смерть брата означала крах всех надежд. Обрекала нестарую еще колдунью на мучительное дожитие в стенах опостылевшего дома. Выйти на улицу она не могла. Даже ненадолго. Даже в плаще. Повисшее над ее головой проклятие неизменно срывало с ее лица все покровы, иллюзии и даже одежду.

Однако сегодня Арриоле улыбнулась удача. В лице невесть как попавшего в ее дом мальчишки. Если бы не артефакт на его груди и не интерес, который он проявил к защите, она бы и разговаривать с ним не стала. Но когда Арион (Кариур, на свое счастье, не знал, кто именно воспитывал его внука) сообщил, что странный мальчик безошибочно назвал его эртом, то отчаявшаяся леди все-таки заинтересовалась. А спустя какое-то время едва смогла сдержать нервную дрожь.

Это было невероятно!.. Немыслимо!.. Чтобы спустя двадцать лет после смерти Кариура нашелся человек, который хотя бы косвенно мог что-то знать. Мальчишка не лгал – это ей подсказал припрятанный в кармане камень правды. А когда сопляк неосторожно продемонстрировал флягу с той самой меткой, которой Арриола грезила несколько десятилетий…

Вопреки ожиданиям Кариур не стал ее прятать и, помимо магии, продублировал свой персональный знак прямо на старой коже. Словно насмешка… как изощренное издевательство над бывшей эртой, которая теперь могла увидеть эту метку лишь слабым человеческим зрением.

Пожалуй, если бы не близость внука, она накинулась бы на разглагольствующего пацана прямо там, в гостиной, и вырвала бы из его слабых ручонок тот самый долгожданный артефакт, о котором даже внук ничего не знал.

Ее терпения хватило лишь на то, чтобы отвести от себя подозрения на случай, если пацана все же кто-то подослал. Изобразить сначала оскорбленную невинность, а затем грусть-печаль по без вести пропавшему брату. Она даже одинокую слезинку пустила, поняв, что ее лицедейство принято за чистую монету. Заодно осторожно расспросила мальчишку, усыпила его бдительность лживыми заверениями и убедилась, что тот не утаил в каком-нибудь тайнике еще один подобный артефакт.

Детали ее уже не интересовали. Ни сомнительные сведения о помощи, которую ушлый братец якобы кому-то пообещал. Ни уловки, которыми пацан пытался скрыть имя человека, от которого ему стало известно о Кариуре…

К счастью, мальчишка ничего не заподозрил и даже согласился обменять свою старую фляжку на сущий пустяк, безделицу, хотя мог бы претендовать на несоизмеримо большее вознаграждение. Но когда он ушел, Арриола, так долго ожидавшая этого мига, вдруг снова преисполнилась подозрениями. А заодно и не на шутку испугалась, что мальчишка исчезнет как дым, унеся с собой долгожданную свободу. Или передумает. Заупрямится. Успеет найти замену или продаст метку какому-нибудь проходимцу…

После стольких лет поисков выдержка все-таки изменила бывшей колдунье. Поэтому, едва слуга вернулся и сообщил адрес, по которому доставил беспечного мальчика, она поняла, что больше не может ждать. И решила вернуть похищенное братом сегодня же. Сейчас. Пока никто и ничто были не в силах ей помешать.

Спустя четверть часа после нападения я стоял возле той самой лавки, где Нардис этим вечером так ничего и не купил, и рассеянно созерцал удивительно цельную защиту на доме леди Арриолы.

Насчет адреса я не сомневался – кроме нее, никто не заинтересовался моей флягой; ни один из магов, к которым мы заходили, даже не заикнулся о том, чтобы ее купить или на что-то обменять. Она никому не была нужна. И только леди изволила проявить неосторожность. Хотя, конечно, оставалось непонятным, зачем она поторопилась и решила не дожидаться утра.

К сожалению, те типы, чью кровь Нардису придется отмывать с пола до самого утра, не оставили возле нашего дома ни лошадей, ни экипажа, который домчал бы меня до элитного квартала столицы с комфортом. Да и Кость мне было бы сложно спрятать от любопытных. Собственно, мне даже свое собственное присутствие на улицах Дамана было бы сложно объяснить, особенно если бы не повезло нарваться на патруль. Но в положении существа, которого нельзя причислить ни к живым, ни к мертвым, имелись и положительные стороны.

Правда, до встречи с Кариуром я не придавал этому особого значения, а свои хаотичные передвижения по миру долгое время объяснял другими причинами. Но когда в один из дней я прямо на глазах колдуна случайно переместился в пространстве, это дало нам новую пищу для размышлений. А заодно побудило начать очередной виток экспериментов.

Способность открывать спонтанные порталы всегда считалась уделом нежити. Причем очень старой, могущественной, а точнее, высшей нежити, да еще и тесно связанной с такой же древней и могущественной скверной, в пределах которой резко ослаблялись связи между мирами.

Раньше магическое сообщество считало, что такими порталами нельзя управлять. И даже сейчас большинство ученых называли их опасной аномалией. Однако мне удалось опровергнуть это утверждение, хотя ни я сам, ни Кариур так и не поняли, почему это произошло.

Перемещения, правда, могли быть абсолютно случайными. Думаю, именно так я в свое время перемещался по людским землям, а заодно уходил от погонь, избегал ненужных встреч и, оставаясь абсолютно безумным, даже не порывался остановиться. Однако, как выяснилось, я все-таки был способен это контролировать и при желании мог попасть в любое место, где когда-либо побывал.

Вот и сегодня я решил не тратить время на пешую прогулку по городу. Портал – это и быстрее, и проще. Однако, поскольку Нардис еще не был готов к такой правде, ушел я из дома все-таки пешком. И уже за углом, в темном переулке, аккуратно порезал себе руку и удовлетворенно кивнул, увидев, как скукоживается и рвется в этом месте воздух, а затем с неохотой, но все же открывает для меня узкую пространственную щель.

Единственное ограничение, которое я не мог обойти при создании порталов, это то, что щель могла пропустить только меня. Ни Кариура, ни моих мертвых слуг… Только меня и то, что я нес в руках. Вы, наверное, скажете, что этого недостаточно, да и вообще такие порталы не слишком-то удобны, однако с учетом моих возможностей и того веса, который я мог поднять, это был вполне приемлемый способ передвижения.

Защита на особняке меня не остановила – на неживое и одновременно немертвое традиционная магия, которая требовала конкретной точки приложения, попросту не срабатывала. Поэтому мне не составило труда войти, с удобством разместиться в гостиной и, протянув руку к стоящему на столе золотому колокольчику, нагло в него позвонить.

Замеченный мною с улицы свет в одном из окон третьего этажа недвусмысленно намекал, что даже в столь поздний час мне не грозит испортить сон хозяйке этого дома. И я ничуть не удивился, заслышав в коридоре торопливый стук каблуков, после чего в гостиную почти вбежала растрепанная, одетая в простое домашнее платье и не на шутку взбудораженная женщина, у которой при виде меня из груди вырвался изумленный вздох.

– Ты-ы?!

Я вместо ответа молча поставил на стол зловеще скалящийся череп бьерна. Однако леди была настолько ошарашена видом моей пижамы и пушистых тапочек, что не сразу отреагировала. Стоящий в углу, скрученный из домашнего халата куль с костями она тем более не заметила. Однако когда до нее дошло, что происходит нечто неправильное, дамочка все же взяла себя в руки, нацепила на лицо надменное выражение и совсем другим тоном осведомилась:

– Что вам угодно? И по какой причине вы без спроса ворвались в мой дом?

Хм. То есть сам факт того, что я вообще сумел это сделать, ее не интересует?

– У меня появился вопрос, – невозмутимо сообщил я, поудобнее устраиваясь в кресле. – Хочу понять, что такого важного есть в моей фляге, раз столь представительная леди решилась на откровенный грабеж?

На лице дамочки не дрогнул ни один мускул.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Полагаю, три трупа в вашем палисаднике помогут вспомнить, какой именно приказ вы отдали несколько часов назад, – вежливо отозвался я. – Целостность тел я, правда, не гарантирую, но думаю, своих людей в лицо вы узнаете. И заодно потрудитесь ответить на мой вопрос.

Леди Арриола слегка побледнела и все-таки не сдержалась:

– Ах ты ж, недоносок!.. Убирайся! Я не собираюсь ничего тебе объяснять!

– Я почему-то так и подумал, – кивнул я, после чего поднялся из кресла, сделал шаг вперед.

Но вместо того чтобы оказаться с леди лицом к лицу, создал еще один портал и вышел прямо у нее за спиной. А пока леди хватала ртом воздух от удивления, аккуратно воткнул в ее шею иглу, смазанную одним интересным ядом. После чего дамочка вздрогнула всем телом и застыла, как истукан, ее глаза остекленели, руки безвольно повисли. А я спокойно вернулся обратно в кресло, положил на колени злорадно ухмыляющийся череп и, выждав для верности несколько минут, принялся задавать вопросы.

Меньше чем через час я выяснил все, что меня интересовало. А когда стало понятно, что именно связывало старую флягу Кариура и покорно отвечающую на мои вопросы женщину, я и вовсе потерял к Арриоле интерес.

В принципе дальше можно было и не возиться. Дальнейшая судьба Арриолы меня не волновала. Однако в рассказе нечистой на руку колдуньи кое-что показалось мне странным, поэтому, оставив ее стоять посреди гостиной, я без помех прогулялся по дому. Еще разок присмотрелся к защите. Посетил двор. Прошелся вдоль забора. Не поленился даже выйти на улицу, заинтересовавшись рисунком булыжников на широкой мостовой. После чего спокойно вернулся в дом, уселся на прежнее место и ненадолго задумался.

Кариур, как я уже сказал, не любил рассказывать о прошлом, однако ему не было смысла лгать, говоря об основах магического искусства, в том числе и касательно проклятий. Поскольку меня эта проблема тоже касалась, то мы довольно часто беседовали на данную тему. И из того, что я выяснил, было очевидно, что ни одно проклятие, тем более случайное, нельзя ни отменить, ни тем более перекинуть на кого-то еще. Сгладить его последствия, уменьшить его проявления – да, при определенных условиях такое действительно возможно, иначе Кариур не сумел бы мне помочь. Но о таком, чтобы кому-то его передать, он ни разу за пятьдесят лет не упоминал.

Но если предположить, что все это время он был со мной честен – а причин лгать у него действительно не было, – то получалось, что Кариур обманул не меня, а собственную сестру. Но как он сумел это провернуть? Каким образом ему удалось убедить Арриолу, что та действительно проклята? И почему в этот обман поверила не только она, но и, что гораздо важнее, остальное магическое сообщество?

Ответ на этот вопрос показался мне достаточно важным, поэтому я, задав леди еще несколько вопросов, все-таки не ушел, а снова погрузился в размышления.

Допустим, Арриола не была такой же искусной колдуньей, как ее старший брат. Ее способность проклинателя хоть и довольно редка, но все же достаточно узконаправленна, да еще и плохо изучена к тому же. А значит, чисто теоретически, обмануть леди было можно. Скажем, с помощью качественной иллюзии, от которой оставшаяся без магии колдунья не только не смогла бы избавиться самостоятельно, но и обнаружить ее была не в состоянии.

Вопрос в другом: как Кариур сумел заблокировать сестре магический дар? Магия – не горшок с кашей. Ее нельзя просто взять и накрыть крышкой. Она, как вода в лесном роднике, будет постоянно копиться и рано или поздно вырвется наружу.

Шестьдесят лет – немалый срок. Ни одно заклятие без подпитки столько времени не проживет. И если Кариуру не помогал кто-то еще, регулярно бывающий в этом доме и незаметно обновляющий заклинание, то осуществить такой грандиозный обман ему бы не удалось.

Поехали дальше.

Защита на доме явно старая, да еще и построенная по таким же устаревшим принципам. При этом на удивление сильная, надежная и настолько сложная, что, не зная, что почем, даже очень толковому колдуну было бы непросто в ней разобраться.

Скажите-ка: много ли колдунов способны создать и потом много лет поддерживать такую сложную конструкцию?

В то же время у этой мощной, безупречной с виду защиты имелось немало сомнительных мест. То тут, то там связи между заклинаниями выглядели непрочными, ослабленными. Вокруг них и вчера, и сегодня клубились остатки рассеивающейся магии. Изнутри это было невозможно заметить. Да и снаружи, чтобы отыскать подвох, следовало хорошенько постараться. Но я не настолько самоуверен, чтобы считать, что за столько лет никто, кроме меня, этого не заметил.

Однако самое любопытное заключалось в том, что защита, даже будучи неполноценной, продолжала исправно функционировать, причем годами, десятилетиями, что противоречило не только здравому смыслу, но и всем законам природы.

Магическая структура – это условно независимое образование, способное существовать даже после смерти создавшего ее мага или колдуна, но при этом нуждающаяся в постоянной подпитке. Проблема рассеивания, как вы понимаете, занимала умы ученых и сто, и тысячу лет назад. Но, насколько мне известно, пока никто не сумел решить ее до конца.

Возникает вопрос: откуда же тогда защита, имея в своей структуре столько брешей – а я навскидку насчитал их не менее сорока, – берет заряд, чтобы продолжать работать? В доме нет мощных магических источников. В подвале и на крыше не имелось сколько бы то ни было значимых магических возмущений. Поверить в то, что кто-то из друзей Кариура регулярно сюда приходил и обновлял ее, не вызвав подозрений у хозяйки, было сложно. Но защита действительно работала и, судя по всему, не собиралась издыхать.

Когда я обдумал все эти нестыковки, то был вынужден задать леди Арриоле еще один немаловажный вопрос:

– Скажите, сударыня, кто ставил защиту на вашем доме?

– Брат, – безжизненным голосом отозвалась колдунья.

– А какие отношения у вас были, когда он это делал?

– Нормальные.

– То есть тогда он просто хотел вам помочь, раз уж особенности вашего дара не позволяли вам сделать это самостоятельно?

Когда дамочка снова подтвердила мое предположение, я откинулся на спинку кресла и, рассеянно поглаживая череп, еще раз прокрутил в голове все известные факты по этому делу. Но довольно быстро пришел к единственно верному выводу, после чего домыслить все остальное было уже нетрудно.

Думаю, не ошибусь, если предположу, что, узнав правду о смерти жены, Кариур испытал массу противоречивых эмоций. Доказать участие Арриолы в этом деле он не мог. Тем более если и сам подозревал, что проклятие сорвалось с ее языка случайно. Однако ее последующее поведение, то пренебрежение и откровенное злорадство по поводу смерти бесконечно дорогого ему человека не могли остаться безнаказанными. И Кариур, будучи не в силах простить такое предательство, придумал для сестры достойное наказание.

Скорее всего, идея насчет возвращенного проклятия пришла ему в голову случайно. Наверняка, потратив долгие месяцы на поиски доказательств и изучив всю информацию о проклятийниках, он попросту не нашел, как снять проклятие сестры с себя и с взрослеющего сына. Вернее, он испугался, что оно перекинется на сына, поэтому-то в итоге и уехал из Дамана. Но в какой-то момент ему, наверное, подумалось, что было бы справедливо, если бы Арриола пережила все то же, что по ее вине пришлось пережить ему. И из этой мысли впоследствии родился воистину гениальный план…

Хорошая месть – это всегда холодная месть, тщательно продуманная и рассчитанная на то, чтобы ударить как можно больнее. А для Арриолы, превыше всего ценившей себя саму, именно дар и красота имели первостепенное значение.

Будучи создателем магической защиты на ее доме, Кариур с легкостью ее видоизменил, незаметно для остальных встроив туда дополнительные элементы.

Насчет красоты он, скорее всего, решил не мудрить и просто повесил качественную иллюзию на все зеркала в доме. Эффект неожиданности, помноженный на глубокое потрясение от созерцания собственного уродства, помогли Арриоле поверить, что проклятие действительно существует. Эту же мысль донес до нее внезапно заблокированный дар, так что если уж Кариур исполнил одно обещание, то было бы логично поверить, что и все остальное тоже являлось правдой.

И Арриола поверила. Прекрасно зная, что умнице-брату по плечу даже очень сложные задачи, она действительно поверила, что он нашел способ перебросить на нее ее же собственное проклятие. Лгуном он никогда не был. Пустых обещаний тем более не давал. Но даже с учетом этого сразу потерять надежду она не могла. И, скорее всего, расколошматив все зеркала в доме, через некоторое время наверняка предприняла попытку выйти из дома. Прикрыв лицо. Осторожно. Тайком. Быть может, даже ночью и не одна, чтобы быть точно уверенной, что проклятие существует.

Это был очевидный шаг, который Кариур не мог не предусмотреть. Наверное, именно поэтому на мостовой перед домом я углядел следы от тщательно замаскированных, частично стершихся от времени и уже давно не работающих магических знаков. И предположил, что на самом деле иллюзия поддерживалась не только на зеркалах, но и на некотором удалении от дома.

Добавленные к ней стихийные (тоже уже неактивные) заклинания, вероятно, были направлены на то, чтобы вне дома, в том числе во дворе и возле калитки, в Арриолу тут же ударял порыв ветра, ей в лицо бросало сухие листья, срывало накидки, капюшоны и покрывала. Ну, знаете, типа пересек некую черту и тут же получил порыв ветра в лицо. При этом старательно поддерживаемая иллюзия тут же оказывалась на всеобщем обозрении, что убедило Арриолу в правдивости обещаний брата и вынудило сбежать обратно в дом, за стенами которого она не чувствовала себя уродиной.

Крайне болезненно восприняв тот факт, что ее, умницу и красавицу, люди теперь воспринимают как жуткое страшилище, испугавшись насмешек соседей и не получив помощи от коллег, оставшаяся без магии колдунья, раз-другой-третий безуспешно попытавшись выбраться на улицу и каждый раз столкнувшись с непонятным природным явлением, в итоге решила не рисковать.

Конечно, в центре столицы, да еще и на оживленной улице, знаки на камнях не могли сохранять заряд слишком долго. С годами они истерлись, линии постепенно размылись, поэтому сейчас от них осталось одно название. Да и не мог Кариур снабдить ими всю улицу. Поэтому знаки я увидел только на расстоянии пятнадцати шагов от дома в обе стороны. Но в свое время у Арриолы не хватило воли преодолеть эти несколько шагов, чтобы выйти из-под действия заклинания. А потом она уверилась в наличии проклятия и попросту прекратила попытки обрести свободу.

Насчет коллег, полагаю, тоже все решилось просто. Кариур по молодости был не просто искусным, но еще и очень известным колдуном. Наверняка у него имелось много друзей, знакомых, просто сочувствующих. Как раз среди тех самых опытных, наиболее известных и талантливых столичных мэтров, которых Арриола потом не раз приглашала к себе домой.

Логично предположить, что перед уходом несчастный вдовец попросил этих людей не разубеждать самоуверенную сестрицу в том, что ее прокляли. А когда они узнали, почему он так поступил, то, готов поклясться, никто ему не отказал. Впрочем, даже если бы кто-то и рискнул ему отказать или же Кариур посвятил в эту тайну далеко не всех, то, имея поддержку большинства, редких отщепенцев можно было купить, оказать им услугу, попросту шантажировать или же иным способом убедить не вмешиваться. Не зря же он два года на это потратил. И очень не зря Арриолу до сих пор никто не взялся просветить.

Хотя, скорее всего, после первых лет суеты и попыток все исправить страсти постепенно улеглись. Арриола перестала выходить из дома. В сотый и тысячный раз услышав от маститых колдунов, что помочь тут ничем нельзя, она не то чтобы сдалась, но в какой-то мере смирилась. И несколько последующих десятилетий провела в добровольном затворничестве, ненавидя и проклиная брата на все лады.

Правда, по поводу способа, с помощью которого Кариур оставил ее без магии, я думал довольно долго. На первый взгляд это казалось неосуществимым. Сделать что-то подобное незаметно от самой Арриолы он бы точно не смог.

И только вспомнив структуру защитных заклинаний на доме, сообразив, что так называемые слабые места располагались упорядоченно и строго в ключевых точках, связав с ними наличие иллюзий и прочих явлений, которым требовалась подпитка, но для которых я не нашел подходящего источника, я все же пришел к выводу, что способ есть. А источник на самом деле все это время находился в доме. Причем являлась им сама леди Арриола, из которой усилиями брата годами вытягивалась магическая энергия, тем самым ослабляя и иссушая ее магический дар.

Как уж Кариур это провернул, точно не скажу – я все-таки не колдун. Но, скорее всего, он нашел способ превратить защитную сеть в этакого невидимого прожорливого паразита. Забирая магию у Арриолы, сеть затем направляла ее на реализацию того самого проклятия, причин которого никто не понимал. В том числе на создание иллюзий, на поддержание заряда в камнях на мостовой… А невостребованные остатки аккуратно сцеживала наружу и рассеивала в пространстве через так называемые слабые места. Причем все это происходило настолько тихо и незаметно, что совсем не привлекало внимания посторонних.

Собственно, если бы я досконально не знал Кариура и не видел, какие техники он использует при работе с заклинаниями, я бы тоже этого не понял. Вернее, я и сейчас не мог быть полностью в этом уверенным. Но думаю, что все-таки правильно разгадал его замысел, и теперь могу с уверенностью сказать: наказание для Арриолы и впрямь получилось достойным.

Всего одним ударом Кариур уничтожил ее самооценку, напугал до полусмерти, забрал у нее магию и переплел свои заклинания так, чтобы одно проклятие служило пищей для другого. Отнятая у Арриолы магия поддерживала иллюзию. Иллюзия, в свою очередь, не выпускала колдунью из дома. Оставаясь пленницей в собственном особняке, она упорно не могла восстановить магический резерв. А без него было невозможно подвергнуть сомнению заключение приглашенных специалистов. Поэтому Арриола годами страдала и продолжала жить в опостылевшем доме, даже не подозревая, что на самом деле для спасения ей просто следовало отойти от него подальше.

Это было великолепное решение. Расчетливая, жестокая, но на редкость красивая месть, которая пробудила в моей душе нечто, смутно похожее на восхищение.

Это правда, старик. Ты смог меня удивить. А твоя сестра не только понесла заслуженное наказание, но, как ты и предсказывал, уничтожила себя своими же руками.