Вильгельм. Ученик колдуна Лисина Александра

Плюх!

– Саан тебя задери! Хватит меня пачкать!

Клац!

Острые зубы щелкнули прямо за спиной парня, после чего его снова окатило с головы до ног, и Нардис все-таки взмолился:

– Вильгельм, да усыпи ты ее, наконец! Она ж когтями клацает по полу так, что с другого конца города слышно!

– Здесь нет посторонних, – ровно отозвался я, размышляя, не слишком ли активным сделал имитирующее заклинание.

Хотя насчет шума Нардис был, пожалуй, прав – в каменном тоннеле гуляло довольно громкое эхо, поэтому гончей стоило соблюдать осторожность.

Кость, получив приказ, действительно стала перемещаться тише. Только теперь вместо луж она заинтересовалась разбегающимися во все стороны крысами. И если раньше она с разбегу прыгала в воду, то теперь принялась охотиться на грызунов и, прицелившись, давила их тяжелыми лапами.

Чавк! Чавк! Плюх!

– Фу! – скривился Нардис, когда неподалеку от него образовались сразу три кровавые лужи.

Чавк! Чавк! Чавк!..

Еще три крысы с придушенным писком обратились в фарш, а вошедшая в раж гончая принялась лихо гоняться за оставшимися. Крыс, правда, нашлось не так уж много – большая часть все-таки сообразила удрать куда подальше. Но тех, у кого мозгов не хватило забиться в щели, Кость с удовольствием начала преследовать, так что, даже когда она скрылась за поворотом, оттуда довольно долго раздавались характерные чавкающие звуки.

А потом все неожиданно стихло.

Нардис облегченно перевел дух. Я, напротив, насторожился. Но когда мы, благоразумно обходя оставшиеся на полу кровавые ошметки, добрались до гончей, то обнаружили, что она отыскала себе новую забаву. И в этот самый момент шустро рылась в гниющей под стеной куче, откуда вскоре добыла громадную кость.

И ладно бы, если бы псина просто ее разгрызла или бросила, где нашла. Но нет. Имитирующее заклинание требовало от нее конкретных действий, поэтому добычу гончая не бросила, не сломала. А вместо этого принесла мне и с гордым видом продемонстрировала, словно самая обычная собака, ожидающая честно заслуженной похвалы.

Мда.

Забрав у нее пожелтевшую от времени берцовую кость – судя по размерам, коровью, а не человеческую, – я без затей зашвырнул ее в первое попавшееся ответвление.

Псина от этого простого поступка чуть не взвыла от радости. По крайней мере, именно так я расценил ее гулко клацнувшие челюсти и целую череду высоких прыжков, выражающих крайнюю степень нетерпения. Когда же костяшка улетела далеко во тьму – а бросил я далеко, от души, – зверюга, прочертив когтями глубокие борозды в полу, резво развернулась и со всех лап понеслась за добычей, по пути не забывая давить не успевших спрятаться крыс.

– Жуткое зрелище, – вполголоса заметил Нардис, когда костяная псина, вильнув лысым хвостом, скрылась в темноте. – Если увидишь такую ночью, точно обгадишься со страху.

– А-а-а-а-а! – как по заказу, донеслось из глубины того тоннеля, куда умчалась Кость. – Нарук, беги!

– Что за-а-ау-у!..

Клац! Бульк! Чавк!

Два одновременно прозвучавших вопля тут же оборвались, а мы с Нардисом быстро переглянулись.

Кто это болтается по подземным тоннелям посреди ночи? Воры? Убийцы? Контрабандисты? Или здесь в кои-то веки что-то понадобилось городскому патрулю?

Спустя несколько секунд из темноты снова раздался дробный цокот когтей.

– По-моему, твоя псина принесла что-то не то, – дрогнувшим голосом заметил Нардис, когда рядом с ним нарисовался громадный собачий скелет, сжимающий в зубах окровавленный мужской ботинок.

Я с сомнением оглядел добычу питомицы.

Ботинок обычный, старый, разношенный и явно не казенный – местные вояки предпочитают носить сапоги. Значит, не стража. Это хорошо. А вот свежая кровь на подошве – уже не очень. Хотя, если подумать, приличному человеку в столь позднее время делать в таком месте нечего, ну, а судьба местных бандитов меня не волновала.

– Наверное, перепутала, – заключил я.

– П-перепутала?!

– Ну, да. Предлагаешь ей вернуться и извиниться перед пострадавшими?

Нардис тревожно посмотрел на мое невозмутимое лицо. Несколько раз вдохнул-выдохнул и, наконец, опустил плечи.

– Не надо. А вот тела стоит убрать, чтобы не опознали. А то мало ли, вдруг все-таки стража наткнется?

– Кость, ты слышала? – повернулся я к нетерпеливо приплясывающей псине. – Прибери за собой.

– Клац! – с готовностью отозвалась гончая. После чего послушно выплюнула ботинок и, вильнув хвостом, снова умчалась. Вскоре с той стороны раздался новый шум, подозрительный хруст, звуки торопливо разрываемой плоти, словно зверюга перемалывала останки бедолаг в труху. Нардис, услышав всю эту какофонию, поспешил зажать уши и убежал вперед. Я же, наоборот, задержался, чтобы оглядеть тоннель повнимательнее, а заодно отдал Кости еще один приказ, только уже мысленный и более конкретный.

Спустя четверть часа мы остановились перед нужным нам ответвлением. Собственно, это было не совсем ответвление – просто участок стены, заранее освобожденный от каменной облицовки и прикрытый для надежности старыми досками.

Доски Нардис, не дожидаясь команды, разобрал, открыв довольно узкий, вырытый прямо в земле лаз, куда едва мог протиснуться взрослый мужчина, да и то если встанет на четвереньки. Мне же там было вполне просторно, так что я даже не замедлился, пока пробирался к цели нашего путешествия.

Надо сказать, одно из преимуществ присмотренного нами кладбища (а в немаленьком Дамане таких насчитывалось целых три) заключалось в том, что располагалось оно довольно далеко от центра города. И, наоборот, очень близко к кварталу Бедняков, на границе которого мы обитали вот уже полгода. Наличие подземных тоннелей еще больше упрощало процесс перемещения из одного места в другое. Ну, а не предусмотренное строителями ответвление позволяло не тратить время на преодоление ограды и давало возможность проникнуть на территорию кладбища легко и, что намного важнее, незаметно.

Когда тесный лаз закончился и привел нас в довольно просторный коридор, созданный не так давно и исключительно нашими усилиями, я выпрямился, приставил к стене лежащую тут же деревянную лестницу, поднялся наверх и, выбравшись через дыру в полу, огляделся: толстые каменные стены, просевший потолок, тяжелая плита вместо двери, которую далеко не каждый сумеет стронуть с места, два пустых гроба со сдвинутыми набок крышками… Склеп был очень и очень старым. Настолько древним, что за давностью лет магическая защита на его стенах успела истощиться, да и о нем самом, похоже, давно забыли, поэтому о нашем присутствии, если судить по оставшимся в пыли следам, до сих пор никто не догадался.