Советник Демина Карина
С рук, поймав сначала левую, потом правую. Он стирал и размазывал остатки, и бледное золото выделялось искрами на смуглой коже.
Императрица будто и не замечала ни воды, стекающей по лицу, ни промокшей одежды, ни этих оскорбительных прикосновений. Её по-прежнему увлекали монеты.
– Сменить, – жестко велел маг. А девочка подняла-таки голову, уставившись на наглеца угольно-черными совершенно безумными глазами. Губа её дрогнула, а из горла вырвался низкий вибрирующий звук.
– Тише, – маг перехватил руку, не позволив тонким пальцам сдавить запястье. – Сейчас пройдет… слышишь меня? Слушай меня. И только меня.
Он поднял вторую руку, и Верховный понятливо кивнул. И сам прижал палец к губам, заставив Ксочитл замолчать. Она явно желала возмутиться.
– Я здесь… рядом… слышишь?
– С-лы-ш-ш-шишь, – отозвалась девочка или… нет. Голос низкий, шипящий, явно нечеловеческий.
И от этого страшно.
Верховный огляделся. Нет, никого нет.
Умница Ксочитл давно отослала и слуг, и рабов, еще когда поняла, что монеты – это не только игра.
– Хорошо. Кто ты?
Губы девочки раздвинулись в улыбке.
– Имя! – потребовал маг.
– Имя, – отозвалась девочка. – Имя, имя, имя…
Она вдруг начала раскачиваться из стороны в сторону, с каждым движением все сильней. И скоро вовсе упала, а монеты разлетелись, смешался рисунок. Хрупкое тело заметалось по полу, из глотки вырвался вой, сменившийся протяжным рычанием.
– Имя! – маг не выпустил руку, хотя дитя изогнулось совершенно уродливым образом. И кажется, Верховный услышал, как трещат кости. – Иначе я прогоню тебя так, безымянный.
– Сил не хватит, – совершенно спокойно отозвалась та, что была Императрицей. И все-таки не она.
– Хватит. А если нет, то займу. Здесь же, если подумать, силы довольно. Велю поднять нас на пирамиду…
Существо дернулось.
– Ты там бывал, – сообразил маг.
– Я там умер! – взвыл он.
– Бывает, – мага услышанное, кажется, нисколько не впечатлило. – Оставь ребенка.
– Нет!
– Уходи.
– Ты не понимаешь!
– Не понимаю.
– Я должен сказать! Должен!
– Говори.
– Время уходит!
Верховный с трудом удержался, чтобы не влезть в столь занимательную беседу.
– Пролитая кровь возопит об отмщении! И небеса извергнутся огненным дождем.
Девочка вдруг дернулась и опала, будто из тела её разом вытащили кости.
Взметнулись руки Ксочитл, закрывая рот, запирая в нем крик ужаса. Покатились по полу золотые монеты, и Верховному подумалось, что все-таки он уже видел когда-то нечто похожее. Но где?
– Все, – маг выдохнул и на четвереньках подполз ближе ребенку, чтобы прижать пальцы к её шее. – Она просто спит. Надо… надо напоить её. Водой. Чистой. Понемногу. Совсем понемногу, иначе тело извергнет жидкость, но постоянно.
– Принеси, – Верховный поглядел на Ксочитл, которая молча поклонилась.
И ушла.
Умная женщина. И понимает все верно.
– Что с ней? – Верховный не сразу решился задать вопрос. Он смотрел, как маг ощупывает тело, такое хрупкое. И еще думал, что за подобную вольность во времена былые магу отрубили бы руки, а потом и ноги, если не хуже.
И след на отливающей золотом коже, след прикосновения темных пальцев, чужих пальцев, взывал об отмщении.
Если кто узнает…
– Уже ничего. Сон… она будет ослабевшей. Часа через два надо выпаивать бульоном. Сперва слабым, но попозже – крепким. Из еды – каши, но очень хорошо разваренные. Приправить можно медом. Немного масла. Но немного. Слишком жирная пища не для неё сейчас.
Он поднялся и поднял тельце на руки. Кое-как дернул плечом, пытаясь пристроить голову, которая опасно запрокинулась. И Верховный, словно очнувшись, бросился помогать.
Девочка была теплой, даже горячей.
И дышала.
Пусть слишком быстро, как после долгого бега, но все же дышала. Сердце… он поймал руку и с облегчением ощутил биение кровяной жилки.
Девочку маг отнес в её покои, уложил на кровать и сказал:
– Её надо омыть полностью, чтобы ни капли этой дряни не осталось.
И когда появилась Ксочитл, повторил, медленно и спокойно. Женщина посмотрела на Верховного и тот кивнул, подтверждая, что указания мага надлежит исполнить.
– Я загляну после, – тот оказался в достаточной мере сообразительным, чтобы отступить и отвернуться, когда Ксочитл принялась разоблачать Императрицу. – Пока же…
– Побеседуем?
– Именно.
Усыпанный золотыми монетами пол производил угнетающее впечатление. Некоторые башенки уцелели, как и престранное сооружение, отдаленно напоминающее пирамиду.
Или пирамида и есть? Но из монет её нельзя изобразить точнее.
Тогда… тогда линии, берущие начало от стен её, это дороги.
Остальные – город?
Весьма на то похоже. Нет, не весь. Весь бы не вместился, даже с учетом того, что покои Императрицы велики, а сундуки полны на две трети. Да и в казне имеются еще, хватило бы, но… нет, это другой город.
– Вы что-то видите?
– Пирамиду, – Верховный указал на золотую гору. – Это пирамида.
– Храма?
– Полагаю, храма еще нет, – он вдруг явственно осознал, что именно она выстроила. – Это Великая пирамида. Та, что была воздвигнута первой. Та, которую скрепили кровью и силой. Та… что знаменует договор между людьми и богами.
– Она сохранилась?
Все-таки маги были людьми черствыми, не способными ощутить тонкость момента.
– Вполне. Но подняться на её вершину может лишь тот, в ком есть кровь первого Императора, – сказал Верховный, чувствуя, как холодеет внутри.
– Ясно. То есть, не совсем, но, полагаю, вам это послание куда понятнее, нежели мне.
– Послание?
– Вне всяких сомнений. И вы сами это понимаете. Поймете, если сумеете переступить через предубеждения и страх. А вы сумеете. Вы весьма интересный человек, – маг склонил голову. – Что же до остального, то дитя лишь вошло в транс. Это состояние, когда пред человеком открываются тонкие пути, их еще именуют сокрытыми. По правде говоря, они плохо изучены, поскольку давно научно доказано, что будущего как такового, предначертанного, не существует. Следовательно, существование провидиц ненаучно.
Маг вытянул руки. Пальцы мелко подрагивали.
– А вы сами…
– Считаю ли я существование провидиц ненаучным? Как и само прозревание будущего? Не знаю. Это… и вправду ненаучно, однако я давно уже пришел к выводу, что далеко не все объяснимо с точки зрения науки. Госпожа Миара обладала сходными способностями. Она могла призвать дух, но… работа с духами – материя… тонкая. Весьма. И не всегда выходит, да… да и пользы немного. Эту способность не развивают, наоборот… но иногда она сама проявляется. И весьма сильно. Госпожа, случалось, впадала в транс.
Он потер руку о руку.
Пальцы отчего-то покраснели, а ногти наоборот будто синевой отливали.
– Она говорила с духами?
– Кто? – маг встрепенулся. – Простите. Задумался. Транс – состояние малоизученное. Человек, в нем пребывающий, разумом находится в каком-то ином месте. Он не видит, не ощущает собственного тела. И тело это, оставленное, тоже не испытывает желаний. Если о таком человеке не позаботиться, он умрет от голода и жажды, не способный их испытывать. Господин… проводил опыты. Нет, нет, не над дочерью. Он не стал бы ею рисковать без нужды. Но вот есть средства… зелья, которые способны ввести в транс человека обыкновенного.
– Краска? – Верховный сдерживал раздражение. К чему эти многословные объяснения, если суть в том, что дитя отравили.
Маг продолжал тереть пальцы, сосредоточенно.
– Зелья усыпляют разум, отделяя его от тела. Правда, если человек не имеет дара, то вернуть разум в тело уже невозможно. Но к счастью, дитя даром обладает. Не могу сказать, своим или заемным, главное, что он есть. Это её и спасло.
Снова.
Кто?
Верховный выяснит.
– Эта краска… что в ней? – уточнил маг.
– Золото. Травы. Жир. Говоря по правде, – признаваться в том было стыдно, но молчать Верховный не имел права. – Я не знаю точно. Краску готовят при Храме. Готовили всегда. Специально обученные рабы. И Хранители традиций.
– Возможно, в том не было злого умысла, – маг с раздражением встряхнул руками. – Все дело в травах. Есть те, что ослабляют связь души и тела. Человек взрослый и не заметил бы… взрослый и здоровый, не имеющий нужной склонности. А вот если дитя… одаренное дитя, которое долго болело, которое находилось под воздействием проклятья. И продолжает находиться под влиянием магии. Сложной. Смешавшейся и, полагаю, преобразившейся… если это дитя ко всему обладало природным даром, а так оно должно бы быть, иначе не сумела бы она выжить, то получаем… возможно, исключительно предположение мое…
– Говорите уже, – устало произнес Верховный.
– Иногда… некоторые исследователи отмечали, что объекты, подвергшиеся мощному направленному воздействию, впоследствии получали чрезвычайную чувствительность к магии. Полагаю, она и имела место. Травы… я ощутил характерный запах калужницы и темного иссопа, а это основные компоненты для зелий разума, так вот, травы впитались в кожу девочки и попали в кровь. А уж её слабость, её способности и все прочее…
Маг просто развел руками прежде чем спрятать их в широкие рукава.
– Извините. Это нервное.
– Допустим, – объяснение Верховного устраивало. Нет, он спустится в мастерские и лично проверит краску, которую готовили для Императрицы. И виновные будут наказаны.
Даже если их нет.
Проще объяснить попытку убийства, нежели внезапно проснувшиеся способности.
– А голос? Тот, чьим голосом она говорила? Это был человек?
– Возможно. Человек. Дух. Или же иной разум. Или же… иногда случается, что собственный разум человека создает иную личность.
Верховный чуть склонил голову.
– Мне приходилось встречать того, в ком сосуществовали несколько… душ? Сознаний? Не суть важно. Главное, что это существо ушло.
– Вернется?
– Нет. С… теми, пред кем открыт тонкий мир, подобное бывает, особенно, если дар прорывается. Я приготовлю зелье, которое успокоит сознание девочки. Но важно также избегать… потрясений. Или же воздействия… иных средств.
– Краски?
– Именно.
– Императрица не может заболеть. Не сейчас.
– Это не болезнь, – маг покачал головой. – Она не только и не столько Императрица, сколько ребенок, которому нужно оправиться от болезни.
– Я услышал, – Верховный склонил голову. – И я благодарен. И буду благодарен.
– Не сомневаюсь.
Позже, вернувшись в собственные покои, Верховный сядет перед окном. Он закроет глаза, отрешаясь от внешней суеты. И пред внутренним взором его встанет сизая пирамида.
Она, укрытая в тени Храма, почти сроднившаяся с этой тенью, избегала и людей, и даже взглядов. И ведь не раз и не два видел Верховный, как даже рабы, спеша по делам своим, обходят её стороной. Она была. От исхода времен была. И все же…
…надо написать Нинусу.
Или послать кого по следу. Но кого? Кого-нибудь. Найти. Если все так, то… возможно, дитя священной крови им все же понадобится.
Правда, пока не ясно, для чего.
Глава 3
Баронесса глядела на Миху с печалью. И под взглядом её он несколько терялся, впрочем, не только он. Вот баронесса вздохнула. И Джер тоже, только тише и, как почудилось, не совсем искренне.
– То есть, – уточнила она, – вы полагаете, что весьма скоро исполнится предсказание Анноры? И небеса вновь прольются огненным дождем?
В её исполнении это прозвучало весьма по светски. Так и захотелось шаркнуть ножкой, приложиться к бледной ручке и заверить, что все будет именно так.
– Что за предсказание? – уточнил Миха.
Вдруг да там что-то полезное предсказали?
– О конце света, – Джер тотчас развеял надежды. – О том, что однажды грехи людские отвратят богов от них. И те, в гневе своем, обрушаться на мир. Небеса загорятся. Огненный дождь пройдет по земле, и не останется никого живого.
Да, за оптимизмом и надеждой – это не к предсказателям. Определенно.
– Примерно так, – Миха почесал себя за ухом. – Но тут может, и выживем. Есть шанс. Надо сделать запасы. Еды. Воды. Всего запасы.
И неплохо бы развернуть гидропонные фермы. Конечно, полностью перейти на гидропонику не получится, не те технологии, не тот уровень развития и собственные Михи познания слишком уж обобщенные. Но вот хотя бы частично.
Скажем, пара бассейнов с водорослями.
А их уже будет жрать скот.
И… и будет ли? Да и сколько коров можно прокормить таким образом? Нет, все это, что мертвому припарки.
– Сколько у нас времени? – баронесса явно решила в панику не ударяться. – Урожай только начали снимать. Сперва зерно, позже – репа и капуста, это вовсе ближе к заморозкам. Зерно еще высушить надо. Обмолотить. Или наоборот?
Она ненадолго задумалась.
– Твой отец как-то упомянул, что в замке может укрыться тысяча человек, настолько велики его подземелья. Но…
Миха понял.
Укрыться на недельку-другую – это одно. А сколько продлится метеоритный дождь? Эту тысячу ведь кормить чем-то надо. И поить. И гадить они станут, а человеческое дерьмо – отличный источник всякой заразы. Хотя, чего уж тут, не только человеческое.
– Все равно, – Джер дернул головой. – Надо сказать, чтобы зерно не продавали на сторону.
– Распоряжусь. Но этого будет мало. Пошлем обозы в город, но опять же, не сейчас. Сейчас если что и продадут, то старое и по завышенной цене. Надо ждать сбора урожая.
И на Миху посмотрела.
А что он?
– Небо пока чистое и… не думаю, что все будет в один миг.
От астрономии Миха по-прежнему далек, но вот что-то подсказывало, что входить в пояс астероидов планета будет постепенно.
– Значит, какое-то время у нас имеется.
– Имеется. Может даже не один год, – Миха поерзал. – Если повезет.
Если очень уж повезет, то на тех самых болотах, возвращаться на которые ему категорически не хотелось, он найдет чудо-кнопку, заботливо оставленную Древними для потомков. Нажмет её и спасет этот гребаный, наизнанку вывернутый мир.
– Мой покойный супруг, – губы баронессы чуть дрогнули. – Часто повторял, что на везение рассчитывают лишь неудачники.
Она поднялась.
– Я напишу отцу, если вы не возражаете. И Совет… новость такова, Джер, что тебе стоит обратиться к Совету. Правда, не уверена, что они послушают, но повод собраться будет. С другой стороны, если обратиться сейчас, цены на зерно взлетят. И не только на него. Люди, может, и не поверят всецело, но опасения возникнут. А значит… в Совет отпишем чуть позже. После урожая. Раз уж время есть.
– А если, – Джер глянул на Миху в поисках поддержки. – Если времени не так много? Если все случится раньше, чем они соберутся?
– Тогда, думаю, они и сами вспомнят о предсказании Анноры.
Баронесса взяла в руки книгу в темной обложке.
– А тебе стоит жениться.
– Мама!
– Ты единственный наследник, дорогой. И твой наставник согласен.
Миха на всякий случай кивнул. Не то, чтобы он был так уж согласен, но возражать баронессе сейчас явно не стоило.
– Мир на краю гибели!
– Вот именно. Мир на краю гибели, а у тебя ни одного наследника! Даже бастардами не обзавелся.
Уши у Джера покраснели, да и кончик носа тоже.
– Я понимаю, что твоя невеста еще не достигла женского возраста, но… она ведь не одна.
– Я слово дал!
– И никто с тем не спорит. Де Варрены всегда держат слово, – почему-то в словах баронессы почудилась насмешка. – Однако сейчас особые обстоятельства. И да, ты ведь не обещал, что она будет первой женой.
– Чего ты хочешь?
– У моего дорогого брата остались две дочери.
Наследницы.
– Старшая уже в нужном возрасте и вполне способна произвести дитя. Да и сама девушка мила, скромна, воспитана.
– А еще имеет права на замок? Так?
Баронесса пожала плечами. Мол, лишний замок в хозяйстве всегда пригодится.
– Мама… это просто…
– Невозможно, – подал голос Миха, за что и получил недовольный взгляд. – Слишком близкое родство.
Джер выдохнул и с явным облегчением.
– Мой отец взял в жены свою кузину, а до того его отец…
– Именно. И если Джер последует их примеру, то дети его родятся уродами, – Миха поднялся. – Если вам так охота его женить, то пускай. Но выберете уж тогда кого-нибудь… поздоровее, покрепче и не близкую родственницу.
Сказал и удалился.
Быстро.
Пока баронесса не пожелала еще какого-нибудь совета испросить.
Во сне Винченцо снова горел. Жар исходил изнутри, грозя испепелить, и кажется, легкие плавились, ребра готовы были потечь раскаленным металлом. И когда он уже почти-почти вспыхивал, чтобы превратиться в пепел, сон отступал.
И Винченцо осознавал себя, настоящим, лежащим в постели, промокшей от его пота.
Он хватал воздух губами и давил в себе крик.
Снова.
И опять. И даже когда он честно пытался удержаться на грани, все равно засыпал, выпуская огонь из-под контроля. А потом просыпался.
И в очередной раз он просто повернул голову, вцепившись в подушку зубами. Именно тогда на лоб легла ледяная ладонь.
– Плохо? – темнота скрывала Миару, но Винченцо узнал её голос. И едва не расплакался от облегчения, от осознания, что он не один. – Ты горишь весь. Лихорадка?
Рука не убиралась, и держала его в сознании своим холодом, силой, что пробиралась сквозь нее. Винченцо закрыл глаза.
В груди болело.
Тело болело.
Особенно ноги. Сейчас он ощущал их, каждый треклятый осколок кости, который составили, притянули силой к другим, но не срастили.
Рука убралась.
– Не уходи, – если бы он мог, он бы поймал Миару. Усадил бы рядом. Просто так. Просто, чтобы сидела. Но сил не было даже на то, чтобы приподняться.
– Куда я от тебя уйду, – её рука скользнула под голову. – Это просто лихорадка. Ничего серьезного. Тело слишком пострадало, вот и отвечает. Пей.
В рот полилось что-то горькое и мерзкое до того, что каждый глоток приходится делать усилием воли. Но он глотает. Лишь бы не ушла. Лишь бы задержалась, пусть даже ненадолго.
– Ты…
– Я сейчас, – она сняла одеяло. – Ты весь вымок. Надо раздеться. Будет неприятно. Повязки тоже сменю, насквозь… вот почему ты просто не сбежал, а?
– Н-не знаю, – от горечи губы онемели. И язык с ними.
Миара стянула с него рубашку, и это тоже было больно. Кожа, кажется, натянулась, и Винченцо ощущал её, тончайшую пленку, готовую лопнуть.
– Давай-ка… нет, простынь я с тебя не стяну.
– Позови.
Должны быть слуги. Рабы. Кто-то, кто поможет.
– Позову, – ладонь снова коснулась лба. – Ты только не вздумай…
Он не дослушал, опять проваливаясь в наполненную болью и огнем бездну. И в ней уже почти сгорел. Привычно даже, если подумать. Правда, на сей раз пламя обнимало нежно, лаская, и боль сгорала раньше, чем сам Винченцо.
Она отступала потихоньку, оставляя место для странных мыслей.
Он глава рода?
Может стать, если захочет… хочет ли? Когда-то мечтал. Робко, потому что это были очень опасные мечты. Узнай кто о них, и Винченцо не дожил бы до рассвета. Сейчас он, кажется, тоже не доживет, а потому можно мечтать смело.
О том, как он вернется в город.
И главный смотритель башни поклонится, признавая право. И как он войдет в эту башню, поднимется по лестнице, уже не презренный бастард, один из многих, а как глава великого рода.
– Глава, глава… пей, – донеслось сквозь пламя. – Будешь сжимать зубы, я их тебе выбью.
Она всегда отличалась заботой и нежностью.
Миара.
Бледная девчонка в темных одеждах.
…иди сюда, я тебе что-то покажу. Видишь?
Птица на ладони. Махонькая. И перья радужные. Такие есть у невесты старшего брата. Их привезли в золотых клетках и Вин смотрел, как одну за другой клетки вносят в башню.
– Откуда она?
Миара смотрит с жалостью.
Читать бесплатно другие книги:
