Комплекс хорошей девочки Кеннеди Эль
– Расскажи мне.
Она оценивает меня, но все еще сомневается – будто гадая, насколько искренна моя заинтересованность.
Я поднимаю брови.
– Мы друзья, ведь так?
– Мне бы хотелось так думать, – с опаской отвечает она.
– Тогда поговори со мной. Позволь мне узнать тебя.
Маккензи продолжает изучать меня. Боже. Когда она на меня так пристально смотрит, я чувствую, словно меня разбирают по кусочкам в попытке выяснить, каков же я на самом деле. Никогда не ощущал себя настолько открытым перед другим человеком. И по какой-то причине это не тревожит меня так, как должно бы.
– Я думала, правда в том, чтобы быть самодостаточной, – наконец признается она. – А сейчас понимаю, что это не совсем так. Знаю, наверное, это звучит глупо, особенно когда это говорю я, но такое ощущение, что я в ловушке. Ловушке ожиданий и обещаний. Стараюсь сделать счастливыми всех остальных. Хотелось бы мне побыть эгоисткой хоть иногда. Делать, что хочу, когда хочу и как хочу.
– Так что же тебя останавливает?
– Все не так просто.
– Конечно, просто. – Богатые люди всегда говорят, что деньги – непосильное бремя. Но это только потому, что они не умеют ими пользоваться. Богачи настолько вязнут в своем дерьме, что забывают: им вовсе не нужны тупые дружки и идиотские загородные клубы. – Забудь обо всем. Кто-то делает тебя несчастной? Кто-то сдерживает тебя? Наплюй на них и живи дальше.
Ее зубы впиваются в нижнюю губу.
– Я не могу.
– Значит, ты не так уж сильно этого хочешь.
– Это нечестно.
– Конечно, нет. А что вообще честно? Люди вечно жалуются на свою жизнь и даже не пытаются ее изменить. В определенный момент нужно просто набраться смелости или же заткнуться.
Из Маккензи вырывается смешок.
– Ты советуешь мне заткнуться?
– Нет, я говорю, что в жизни есть множество не зависящих от нас обстоятельств, которые доставляют нам немало трудностей. Поэтому меньшее, что мы можем сделать, это изменить свой путь.
– Ну, а ты? – Она поворачивается ко мне и спрашивает: – Что бы ты хотел сделать прямо сейчас, но не можешь?
– Поцеловать тебя.
Маккензи прищуривается.
Я должен сожалеть о своих словах, но нет. Что вообще мешает мне поцеловать ее? Сказать, что я этого хочу? Все равно это скоро произойдет. Я определенно зацепил ее. Если я не исполню свой план сейчас, то зачем тратить время впустую?
Поэтому я наблюдаю за ней, пытаясь разглядеть хоть какую-то реакцию за ее маской холодного безразличия. Эта девчонка неумолима. Однако всего на долю секунды я ловлю вспышку страсти в ее взгляде. Будто она обдумывает это, представляет. Я словно разыгрываю карточную партию: одно действие, подобно цепной реакции, влечет за собой другое.
Она облизывает губы.
Я наклоняюсь ближе. Совсем немного. Искушаю себя. Необходимость прикоснуться к ней почти невыносима.
– Но тогда нашей прекрасной дружбе придет конец, – неожиданно выпаливаю я, уже полностью теряя контроль над своим гребаным ртом. – Поэтому я буду вести себя хорошо. У тебя по-прежнему есть выбор.
Что, вашу мать, со мной не так? Не знаю, что спугнуло меня, но внезапно я даю ей шанс выйти из игры, хотя должен, наоборот, заманивать ее.
Мак отворачивается к воде и кладет руки на перила.
– Я восхищаюсь твоей честностью.
Во мне поднимается разочарование, пока я искоса смотрю на нее. Эта девчонка восхитительна. На ней моя футболка и больше ничего, а я, вместо того чтобы притянуть ее в свои объятия и зацеловать до потери сознания, только что собственноручно поместил себя во френдзону.
И впервые с того момента, как мы придумали этот план, меня начинают одолевать сомнения, а не прыгнул ли я выше своей головы.
Глава десятая
Я просыпаюсь утром от сообщения Купера. Только, кажется, фото сделал Эван, потому что на нем Купер спит в постели со щенком на груди – малышка зарылась мордочкой под его подбородок. Это просто очаровательно. Прошлой ночью я думала, что эти двое обречены, но, похоже, они уладили свои разногласия.
Надеюсь, они с Эваном решили оставить собаку. Само собой, правильным решением было бы отвезти щенка в приют – я уж точно не смогла бы держать ее у себя, – но мое сердце разбивается от мысли, что я никогда ее больше не увижу.
Я отправляю Куперу ответ, но к тому времени, как покидаю свое второе занятие за день, от него все еще нет вестей. Наверное, он работает. Я говорю себе, что это из-за собаки, ведь я волнуюсь за нее. Но кого я обманываю? Невозможно игнорировать то, что случилось вчера. Сексуальное напряжение между нами едва не вылилось наружу. Чего только стоило его признание о желании поцеловать меня? Если бы он не сдал назад, я бы наверняка поддалась минутной слабости и отважилась на это.
Я недооценила очарование Купера. Это все моя вина. Я прекрасно понимаю, что лучше не засматриваться на полураздетых красавчиков, которые несутся спасать несчастных животных из беды. В дальнейшем мне просто нужно быть более осторожной и постоянно напоминать себе, что мы друзья. Вот и все. Необязательно усложнять.
Когда мой телефон вибрирует, я нетерпеливо выдергиваю его из кармана. Всего лишь сообщение от Престона. Не от Купера.
Я не обращаю внимания на укол разочарования и снимаю с экрана блокировку.
Престон: Жду тебя на парковке.
Точно. У нас же сегодня ланч, не в кампусе. Я рада, что он напомнил об этом, а то я чуть не купила куриный рулет в небольшой закусочной рядом с факультетом бизнеса.
Я сажусь в кабриолет Престона, и мы болтаем о наших занятиях, пока едем в Авалон-Бэй. Престон находит парковку у набережной. Мой пульс подскакивает. Я заставляю себя не смотреть в сторону ресторана, который восстанавливают Купер и его дядя.
Проходит всего несколько мгновений, прежде чем я сдаюсь. Однако рабочая площадка пуста. Может, у них перерыв. Или у команды сегодня другое рабочее место.
Я снова притворяюсь, что не разочарована.
– Ты так и не сказала мне, чем занималась вчера вечером. – Престон держит меня за руку, пока мы идем к спортивному бару, где должны встретиться с парой его друзей. – Ты ездила в город или нет?
– Ой, да, ездила. Дошла до пирса, прогулялась по набережной, а после наблюдала за закатом на пляже. Было очень мило.
Я принимаю мгновенное решение опустить всю историю со щенком. Не то чтобы Престон ревнивый парень, просто не хочу превращать это в целую дискуссию, когда я только приехала в Гарнет и у нас все так хорошо. Еще будет возможность рассказать ему о дружбе с Купером. Когда-нибудь. Когда придет время.
– Как прошла ночь покера? Ты мне тоже ничего не написал, если так подумать.
Я тоже не ревнивица. Учитывая фишку с отношениями на расстоянии, мы с Престоном уже привыкли ко всем этим забытым сообщениям или неотвеченным звонкам. Если бы мы волновались из-за такой ерунды, то давно бы расстались. Доверие – прежде всего.
– Как прошла ночь покера? – повторяет Бенджи Стэнтон, который услышал мой вопрос, пока мы с Престоном подходили к их компании. Он громко смеется. – Тебе нужно приглядывать за своим парнем. Он не очень-то хорош в картах и не знает, когда остановиться.
– Хм, значит… не очень-то хорош? – спрашиваю я, глядя на Престона с дразнящей улыбкой.
– Совсем не хорош, – подтверждает Бенджи. Он тоже учится на факультете бизнеса, как Престон. Они познакомились, когда посещали одни и те же курсы в прошлом году.
Родители Бенджи владеют недвижимостью в Хилтон-Хед[27], а отец управляет хедж-фондом[28]. У всех друзей Престона одинаковое происхождение. То есть они отвратительно богаты. Финансисты, владельцы недвижимости, политики – все их родители являются членами клуба миллиардеров. До сих пор они были дружелюбны и приветливы со мной. Сначала я нервничала, что на меня могут смотреть косо, потому что я первокурсница, но все друзья Престона из Гарнета хорошо ко мне относятся.
– Не слушай его, детка. – Престон целует меня в макушку. – Просто у меня особая тактика в игре.
Через несколько минут мы поднимаемся по лестнице. У спорт-бара «Шарки’с» два этажа: на верхнем располагаются столики с видом на океан, а на нижнем – игровые столы, телевизоры и бар. Пока официант усаживает нас всех за длинный высокий стол рядом с перилами, ребята продолжают подшучивать над Престоном из-за его плохой игры в карты.
– Прячь дорогие украшения, Мак, – советует мне Себ Марлоу. Он из Флориды, его семья – крупный оборонный подрядчик – работает на правительство. Все очень серьезно и держится в тайне. «Мне придется убить вас, если я вам расскажу». Как-то так. – Он уже хотел заложить свои ролексы, чтобы вернуться в игру.
Едва сдерживая смех, я спрашиваю Престона:
– Скажи мне, что он шутит.
Он пожимает плечами, ведь деньги для него ничего не значат, да и часов у него столько, что и не сосчитаешь.
– А может, испытаете меня в бильярде? – предлагает он своим друзьям. – Вот где настоящая мужская игра.
Бенджи смотрит на Себа и ухмыляется.
– Все или ничего?
Престон не в силах удержаться – и рвется в бой.
– Вызов принят.
Парни отталкиваются от стола, в то время как Престон целует меня в щеку.
– Одна игра, – обещает он. – Скоро вернусь.
– Не проиграй машину, – предупреждаю я. – Мне нужно, чтобы ты довез меня до кампуса.
– Не переживай, – бросает через плечо Бенджи, – я тебя отвезу.
Престон закатывает глаза, а потом уходит вслед за своими приятелями. Еще одна вещь, которую я люблю в Престоне, – он хороший спортсмен. Я никогда не видела, чтобы он терял форму из-за глупой игры, даже когда его бумажник становился наполовину пустым к концу вечера. Конечно, легко смириться с проигрышем, когда у тебя в кармане бесконечный запас чужих денег.
– Теперь, когда парни свалили… – Мелисса, девушка Бенджи, отодвигает стаканы с водой подальше от меня и подружки Себа, Крисси.
Я ничего не знаю о Мелиссе – кроме того, что она плавает под парусом, – и еще меньше знаю о Крисси. Хотелось бы мне иметь с девочками больше общего, помимо размера банковских счетов наших родителей.
Сказать по правде, у меня не так уж много подруг. И эти две недели только подтвердили, что я до сих пор не умею налаживать отношения с девушками. Мне очень нравится Бонни, но она скорее младшая сестра, нежели подруга. У меня были подруги в школе, однако никого из них я бы не назвала «настоящим другом». Единственной, кто подобрался ближе всего к званию «лучшей подруги», была Сара, с которой я отжигала, пока мне не исполнилось восемнадцать. Мы до сих пор периодически переписываемся, но она живет в Орегоне, и прошло уже два года с тех пор, как я видела ее в последний раз.