Тьма на вынос, или До самого конца Керлис Пальмира

Глава 4. Тень

Темнота сгущалась, лес казался бесконечным. Меня несло напрямик, как бульдозер сквозь заросли. Обычно я не спортивная, два отжимания на физкультуре – и все, отстаньте, дайте отдохнуть. А тут… Силы бурлили, бодрость плескала через край, унося остатки здравого смысла. Внутри все горело и подпевало, казалось, еще немного – и взлечу! И взлетела… Через бревно. Когда я вылезла из канавы, ощупывая шишку на лбу, роковая мелодия зазвучала громче и призывнее. Иду же! Иду…

В кустах что-то подозрительно забулькало, я с любопытством притормозила. Кто там прячется? А ну, выходи! Сейчас как стукну фонариком! А вдруг там единорог? Хочу кататься! Надо вытащить его из кустов. Я старательно наморщила лоб и попыталась вспомнить, как подозвать единорога. Рассудим логически. Вот что он такое? Это конь, у которого на лбу рог. Почему один? Не знаю, может, кальция не хватает. Я поцокала языком, пощелкала пальцами и даже попробовала посвистеть. Но в кустах молчали. Я разочарованно махнула рукой и побежала дальше. Тем временем жар усиливался, кожу обжигало, словно кто-то гнался за мной по пятам и обдувал горячим воздухом из фена, а впереди на всю мощь работал гигантский обогреватель. Я сняла куртку, повязала ее на поясе. Надо же, дома сейчас ноябрь, холодина, а я тут прямо как на курорте!

Лес расступился, обтекая поляну, густо заросшую странными деревьями, похожими на громадные подсолнухи. Мелодия доносилась именно оттуда! Я остановилась и посветила фонариком перед собой. Сплошные подсолнухи и больше ничего…

– Чего стоим? – раздался знакомый шелестящий голос. – Кого ждем?

Эйфория внезапно закончилась, будто меня током шибануло. Казалось, под кожей разорвался десяток туго натянутых струн. Я ойкнула и выронила фонарик. Тот погас, вокруг стало совсем темно. Лина… Где Лина?! Она же обещала меня сразу найти.

– Что, подружка задерживается? – насмешливо спросили рядом.

Я закричала – громко и пронзительно. В горле мгновенно запершило, крик захлебнулся глухим кашлем.

– Чего так слабенько? – расстроился мой невидимый собеседник. – Давай еще раз. С чувством.

Меня словно ведром ледяной воды окатило.

– Так это был ты?.. – прохрипела я. – И не стыдно маленьких детей пугать?

– А не стыдно было ко мне вламываться ночью, как к себе домой?

– Это была наша кладовка!

– Кладовка не может быть вашей по определению, – возразил голос. – Она всегда принадлежит Теням. Как и подвал.

Глаза привыкли к темноте, но рассмотреть все равно ничего не получалось. Наверняка я разговариваю с какой-нибудь жуткой смесью Чужого и Хищника… Фонарик! Куда упал фонарик? Вряд ли далеко укатился. Я присела на корточки и пошарила по траве.

– Левее, – невозмутимо подсказали мне.

Я послушно нащупала драгоценную пропажу. Секунда, и темноту расколол луч света. То, что стояло у моих ног, меньше всего напоминало злобную Тень. Скорее оно походило на маленького покемона: черный пушистый шарик с хитрыми глазищами ярко-зеленого цвета. Бровки домиком, взлохмаченный хохолок, остроконечные уши. Существо едва доставало мне до колена, выглядело совсем не страшно и даже мило. Смотрело прямо мне в лицо и часто моргало.

– Я тебя не так представляла… – растерялась я.

– Жизнь вообще сплошное разочарование, – категорично заявил пушистый шарик, блеснув не такими уж безобидными клыками. – Я вот, например, думал, что ты умнее.

– В смысле?!

Он презрительно фыркнул:

– Веришь всем подряд, ведешься на провокации и выпендреж дешевый. Просто стыдно. И как меня угораздило? Одно слово: провал.

Вот как, нелепый покемон – и тот мной недоволен.

– А я им не очень-то и верю! – прищурилась я.

– Ну надо же, – ухмыльнулся он и одобрительно кивнул: – Зачатки мозга есть. Уже плюс.

– Чего ты ко мне-то привязался?

– Случайно совпало. Никакого заговора.

Шарик подмигнул мне, развернулся и прыгнул вглубь зарослей. Оказалось, у него есть четыре когтистые короткие лапки и длинный хвост. Точь-в-точь упитанный мультяшный кот. Я шагнула за ним, крепко сжимая в руке фонарик. Разум подсказывал дать деру, однако любопытство снова взяло верх. Раз он не позволил мне умереть в тот раз, значит, я ему нужна. Интересно, зачем? Вопросы крутились на языке, особенно один: «Почему именно сливовый?» Противный ведь компот, приторно-сладкий.

Покемон остановился у одного из подсолнухов, укрылся нижним листом и громко чихнул.

– Аллергия измучила, – пожаловался он и метнул на растение злобный взгляд. – Когда цветут, совсем спасу нет.

– Что ты тогда среди них делаешь?

– Прячусь.

– От кого?

– От всех.

Он захихикал, но очень по-доброму, и я поняла, что ни капельки его не боюсь. Тоже мне, чудовище из кладовки. Такого больше хочется погладить и почесать за ушком, а не прогнать веником.

– Лина нас найдет, – сообщила я на всякий случай, чтобы этот недопокемон не расслаблялся. Откашлялась и дала волю чувствам: – Ты… ты… ты всю жизнь мне испортил!

– Ага, – устало зевнул он. – Называй меня Эф.

– Это имя?

– В некотором роде. У других Теней и того нет. Лишь долг и аллергия.

– Они тоже в зарослях прячутся?! – Я в ужасе огляделась и посветила вокруг фонариком. Вроде никого.

– Нет, тут только мы. Они живут совсем в другой части этого мира.

– А почему ты не с ними?

– Не сошлись во мнениях, – туманно изрек Эф. – Пришлось расстаться.

– Как-то странно вы расстались, если прячешься. Тебя выгнали, что ли?

– Послушай, девочка! – Шарик сердито засопел. – Не груби старшим, ага. Манеры прескверные.

Прекрасно… Моя Тень – какой-то революционер-рецидивист, изгнанный собственными сородичами.

– Я просто называю вещи своими именами! – возмутилась я.

– Не умничай, тебе не идет, – он насупился. – Что ты вообще обо мне знаешь?

– Что ты отвратительно скулишь и притягиваешь несчастья. И, кстати, сливовый компот – жуткая гадость.

– Сразу видно, что ты ничего не понимаешь в компоте.

Да что же это такое?! Мало того, что превратил меня в неудачницу, теперь еще и отчитывает.

– Перестань насылать на меня невезение! – разозлилась я и посветила фонариком прямо ему в глаза. Эф обиженно прищурился. – Или будешь Лине про аллергию рассказывать.

– Подружкой сокурсников пугай, – гордо сказал он. – Сколько таких Лин было, считать не пересчитать. И что с ними стало, паразитами? Без слез не взглянешь. И тебе, Тома, лучше, чтобы они до меня не добрались.

– Почему?

Подсолнух вздрогнул, повернулся к нам цветком и оскалился рядом острых семян. Эф мгновенно выпрыгнул из-под листа, заросли залил свет. Яркий, желтый, пронзительный. Полыхнула молния, мир замелькал миллионом вспышек. Я зажмурилась, сверху навалилось что-то тяжелое и прижало меня к земле. Фонарик впился в живот, дышать стало нечем.

– Лежи тихо, – прошептал знакомый голос.

Лина… Я повернула голову и осторожно приоткрыла глаза. Волны ослепительного света плыли по зарослям, Эф отражался вдалеке смазанным темным пятном. Лина скатилась с моей спины, отползла в сторону и растворилась в белых вспышках. Куда? А как же я?..

Волны исчезли неожиданно. Свет погас, будто кто-то щелкнул волшебным выключателем, и на заросли упала холодная вязкая темнота. Я торопливо села, нащупала фонарик, потыкала в кнопку, потрясла… Ничего. Видимо, сломался. Мамочки… В полной тишине раздался хруст веток и чьи-то мягкие шаги. Ужас заворочался в горле, стайкой мурашек поскакал по спине, шевельнул волосы на затылке. Господи, за что мне все это?! Я сжалась в комок, в лицо ударил луч света.

– Ушел, – мрачно сообщила Лина, взяв меня пальцами за подбородок. – Ты в порядке?

На такие вопросы полагалось мужественно улыбнуться и кивнуть: «Да, все окей». Именно так и поступают дурацкие герои дурацких фильмов. Поднимают истерзанную пулями плоть из лужи крови и кивают. А я… Задание позорно провалила, инструкции нарушила все до одной, еще и Эфа предупредила, что его ищут. Совсем не герой. Я хихикнула. Потом еще и еще. Остановиться не получалось. Лина отпустила мой подбородок и хлестко ударила по щеке. Смех моментально закончился.

– Извини, – тихо сказала она и вздохнула: – Не ожидала, что он и здесь таким сильным будет.

Растерянность не шла ей совершенно.

– Да уж, – усмехнулась Лина. – Представляю, как тебя его призывом накрыло.

– Накрыло… – осторожно подтвердила я. – До сих пор в ушах звенит.

Раньше бы я сразу выложила все. И про слова Катерины, и про призыв, и даже про разговор с Тенью. Во всех подробностях. А сейчас… Нет, я определенно не поверила этому комку шерсти с дурацким именем из двух букв. Вдруг у него в планах новый апокалипсис или кровавое жертвоприношение? Но и Лине я тоже не верила. Она с самого начала темнила и скрытничала. А еще утверждала, что Тени не разговаривают. Эфа же не заткнуть было! Вот приду в себя и все обдумаю. Как следует обдумаю, иначе превращусь в пешку в чужой игре, где совсем не ясно, кто плохой, а кто хороший.

– Идем в замок, – скомандовала Лина, взяла меня под локоть и потащила прочь из зарослей. – Утром домой вернемся. Зря ты беспокоилась из-за универа. Всего-то один день и пропустила.

Обратно мы добирались очень долго. Лина сказала, что от замка до тех подсолнечных зарослей без малого пять километров, и то если напрямик. В обход больше. Наверное, мы шли в обход, потому что лес не кончался. Ноги ныли и спотыкались, хотелось упасть под ближайший куст. И пусть он булькает, сколько влезет. Как я умудрилась пробежать столько и не заметить? Вот уж накрыло так накрыло! Лина всю дорогу шла впереди, светила фонариком по сторонам и о чем-то размышляла. Я тоже размышляла. О том, что очень хочу пить, так хочу, что согласна даже грызть Лёнчиков лед. Об Эфе, который явно собирался сказать мне что-то важное перед тем, как появилась Лина. О том, как удержаться и не выболтать ей все. И о шоколадках, одиноко лежащих в моем рюкзаке. И о том, что я хочу домой. К маме.

Во дворе замка целая толпа пенсионеров играла в шашки. Шум стоял такой, что в двух шагах ничего не было слышно. Проходя мимо них, я незаметно стащила с подноса чей-то стакан с подтаявшим льдом, на лестнице жадно осушила его, похрустев льдинками. Доплелась до комнаты, рухнула на кровать и провалилась в сон, не успев даже скинуть куртку.

Утром меня бесцеремонно растолкала Лина. Всучила стакан, наполненный кубиками льда, и велела собираться. Вчерашняя прогулка не прошла даром: спину ломило, ноги гудели, шевелиться было мучительно больно. Я заплела волосы в косу и погремела льдинками. Ну почему именно лед? Спрашивать не хотелось.

Дождалась, пока лед растает, и выпила воду. Про запас. На всякий случай. Побросав вещи в рюкзак, я закинула его на плечи и спустилась во двор. Лина стояла у пруда, и не одна. Катерина что-то втолковывала ей, сурово сдвинув брови и рубя воздух рукой, чуть поодаль традиционно топтался бородатый мужик с удочкой. Лина качала головой и изредка кидала короткие фразы. Заметив мое приближение, обе замолчали.

– Готова? – спросила Лина, теребя пояс мини-юбки. – Пора домой.

Еще как пора! Не терпелось скорее вернуться туда, где все родное, знакомое и понятное. Кроме синтаксиса, естественно.

– Она остается, – отрезала Катерина и уперла руки в бока.

На шутку это не было похоже, ни капельки. Голос властный, взгляд решительный. Что ей от меня нужно? Во что я вляпалась?!

– Мы. Уходим. Немедленно, – отчеканила Лина и тоже уперла руки в бока. – Возражения?

Катерина посмотрела на нее как-то разочарованно. Поджала губы, развернулась и зашагала прочь.

– Пожалуйста… – Я умоляюще подергала Лину за руку. – Давай уйдем отсюда побыстрее. Это место меня пугает.

Она пропустила мои слова мимо ушей. Стояла и сосредоточенно вглядывалась в пруд, словно там творилось что-то чрезвычайно важное. Интересно, что? Вода как вода, спокойная и даже чистая.

– Что там? – с замиранием сердца прошептала я.

– Тс-с-с, – шикнула Лина и крепко сжала мою ладонь.

Пожалуй, слишком крепко. Пальцы будто дверью прищемило. Я пискнула, но Лина не обратила на это ни малейшего внимания. Теперь она напряженно смотрела куда-то через мое плечо. Я испуганно обернулась. Катерина уже дошла до газонокосилки, подозвала старика в клетчатой кепке.

– Тамара, – приглушенно сказала Лина и перевела на меня обеспокоенный взгляд. – Ничего не бойся.

Слова ее мне не понравились. Еще больше не понравился тон, которым были они сказаны. Старик в кепке кивнул Катерине и недружелюбно уставился на нас. Ой…

– Плавать умеешь? – с надеждой спросила Лина.

– Немножко, – нервно сглотнула я. Вопрос подозрительный. Очень! – А зачем?

С каждой секундой становилось страшнее, пальцы ныли. Бородатый мужик сворачивал удочку, к старику подошли еще три человека, перекинулись парой фраз с Катериной. Ворота никто открывать не спешил.

– Как выберешься, далеко не уходи, – велела Лина. – Жди меня.

– Выберусь откуда?

– Вдохни поглубже, – посоветовала она и отпустила наконец мою ладонь.

О… Блаженство… Я потрясла склеившимися пальцами и увидела Катерину. Она бежала к нам. С компанией. Вид у всех пятерых был очень злобный! Даже зверский. Бородатый мужик торопливо шагал вдоль берега, его удочка угрожающе покачивалась.

Лина вспыхнула каким-то странным светящимся ореолом. Закрыла меня собой и толкнула. С ума сошла?! Я замахала руками, пытаясь удержать равновесие, но тяжелый рюкзак потянул назад, и я с визгом шлепнулась в пруд. Ледяная жижа довольно хлюпнула и сомкнулась над моей головой. Она была вязкой, как кисель: не то что вынырнуть, даже пошевелиться не получалось. Пруд оказался гораздо глубже, чем выглядел, рюкзак камнем тащил меня на дно, в кисельную темноту. Сверху подплыло существо, похожее на гигантскую медузу. Остановилось, колыхая прозрачными краями. Мамочки… Надеюсь, оно сытое… Из студенистой массы выстрелили щупальца, молниеносно оплетя меня со всех сторон. Я в ужасе зажмурилась, в ушах издевательски зазвучал голос Лины: «Ничего не бойся». Щупальца напряглись, перетекая кольцами, рванули, и я стремительно полетела вверх, словно выпущенная из катапульты.

Через пару секунд по векам резанул яркий свет, и меня буквально выбросило наружу. Рядом покачивалось сучковатое бревно, каким-то чудом не встретившееся с моим лбом, а я дышала и кашляла, кашляла и дышала. Когда, наконец, отдышалась и смогла немного соображать, поняла, что сижу в неглубокой луже и вода едва доходит мне до подмышек. А подо мною дно. От облегчения я даже зажмурилась. Дно, пусть илистое и топкое, но дно – никакой ледяной бездны с медузами, никакого гадкого киселя. В детстве меня часто мучил вопрос: что же это за молочная речка с кисельными берегами, про которую говорится в сказках? Почему там кисель и молоко не смешиваются? Однажды я даже опыт поставила: налила молока и киселя в тарелку. Смешались как миленькие. Мама посмотрела на это безобразие и сказала уверенно и безапелляционно, как всегда: «Тома, в сказках специальная, сказочная речка. И специальные, сказочные берега. А ты пей кисель и перестань портить продукты!» Так и сказала. Что-то мне подсказывает, что после сегодняшних событий вряд ли мне когда-нибудь захочется его пить.

Кстати, почему так тихо? Где Лина и старики-разбойники? Я открыла глаза и огляделась. Пруд был точь-в-точь такой, как в замке. Вот только самого замка не было… Вокруг стоял дремучий лес, высоко в зеркальном небе отражались его фиолетовые кроны-шарики. Неужели я перенеслась в другую часть мира? Да ну, ерунда какая-то… Хотя, если пианино работает порталом, почему пруд не может? Интересный портал, только очень холодный.

С трудом вытаскивая ноги из топкого ила, я выползла на берег. С одежды и рюкзака текла вода, коса липла к спине, зубы стучали. А от земли шел жар, как от обогревателя. Лина просила ее дождаться, значит, у меня как раз есть время. Я свернулась калачиком и уставилась на пруд. По телу разливалось блаженное тепло. Слабость накатывала волнами, убаюкивая. Веки стали тяжелыми, непослушными.

– Не надо здесь лежать, – донесся сзади знакомый голос.

Где-то я уже слышала эти повелительные интонации. Я лениво приподнялась на локте, оглянулась. Из-за дерева вышел… Юра. В этот раз плащ он сменил на черный дождевик, но шляпа на нем была та же. Не поняла… Юра тоже между мирами путешествует?! Я растерянно моргнула и попыталась встать. Не тут-то было! Слабость разлилась безграничным океаном, потянуло в сон. Глаза закрылись против воли, и я провалилась в темноту.

Просыпаться было приятно, тепло и сухо. Стояла тишина, сладко пахло… земляникой?! Я распахнула глаза, вскочила на ноги и стукнулась макушкой о потолок. Ну слава богу, все как всегда. А то уже переживать начала. Потирая будущую шишку, я сползла с выступа, на котором так неосторожно распрыгалась. Это была пещера, причем довольно странная. Непонятно откуда лился неяркий свет, каменные стены, обросшие пахучими белыми цветами, напоминали живую изгородь, а в конце короткого коридорчика виднелась плотная занавеска из сросшихся бутонов. Что там? Приседая от ужаса и любопытства, я потихоньку направилась к ней. Одежда, накрахмаленная киселем из лужи, стояла колом и похрустывала при каждом шаге, будто меня засунули в картонную коробку. Нерешительно потоптавшись у занавески, я отодвинула ее и… выбралась наружу. Лес сильно изменился. Фиолетовые чупа-чупсы исчезли, вместо них росли деревья с белоснежными кронами. Большие, маленькие – всякие. Я осторожно потрогала пальцем ближайшее деревце. Белая штука слегка пружинила и отливала перламутром, будто ствол залили пеной для ванн и позволили ей застыть. Иногда от нее отрывались мыльные пузыри, какое-то время парили в воздухе и лопались с радужными вспышками.

Подул ветер, стайка пузырей полетела в мою сторону. Сейчас облепят меня, засохнут, и будет в этом лесу на одно дерево больше… Отмахиваясь обеими руками, я попятилась. И врезалась в Юру. Он отступил на шаг и поправил шляпу на голове – отработанным движением в стиле героев вестернов. От него вкусно пахло чистотой и свежестью, да и сам он весь был такой аккуратный и отутюженный, что хотелось потрогать пальцем – настоящий ли?

– Я выспалась, – промямлила я, пытаясь смотреть на его шляпу, а не куда попало. – Тяжелый денек выдался…

– Вижу…

В ясных светло-серых глазах мелькнуло веселье. Что?! Я машинально вкинула руку, чтобы поправить волосы… Одежда картонно скрипнула, пальцы воткнулись во что-то слипшееся и засохшее на один бок…

– Мне нужно к пруду, – выдавила я.

Юрина бровь вопросительно изогнулась. Да-да. Одного раза мне мало. Еще поплавать хочу. Или утопиться. Но вслух я сказала:

– Меня подруга ждет.

– Вряд ли, – спокойно ответил Юра, но уголки его губ подозрительно подрагивали. – Ты почти сутки здесь спала. Думаешь, она до сих пор дежурит у пруда с надувным кругом в руках?

– Сутки?.. – ахнула я. – Ну вот… Зачем ты меня оттуда забрал?

– Потому что сказка про спящую красавицу мне никогда не нравилась, – совершенно серьезно сказал он, настороженно к чему-то прислушиваясь. – Земля в той части леса непростая. Полежи ты дольше – могла бы не проснуться вовсе. Неужели Ангела не предупредила?

– Она была не слишком разговорчива – в пруд меня сталкивала, – буркнула я, поздно осознав, что самым постыдным образом нажаловалась.

Ангела… Ангела?! Так ее называла только Катерина. Помнится, замковые старички не собирались меня отпускать, а стоило мне от них сбежать, тут же откуда ни возьмись подвернулся Юра. Как-то уж очень кстати он оказался у пруда. Порыбачить решил? Ага, без удочки и в идеально отглаженном виде. Точно меня подкараулил и уволок подальше от Лины… Выходит, я попала в лапы врагу?..

– Все-таки рискну вернуться, – независимо сказала я, стараясь не выдать дрожи в голосе, и попятилась. – В какой стороне пруд?

– Назад в пещеру, – он подтолкнул меня ко входу, – быстро!

– Погоди… – Я отчаянно замотала головой и хотела подобрать нужные слова, но вместо этого всхлипнула. – Я просто хочу домой. Я не сделала ничего плохого. Честно! Даже не понимаю, что происходит… – На глазах навернулись слезы. – Никто ничего не объясняет, только командуют. Пойди туда, делай это. Я устала. Устала!

В лесу резко потемнело, издалека долетел нарастающий свист. Юра подхватил меня под локти и затащил в пещеру, которую тут же встряхнуло. Пространство утонуло в диком грохоте, будто небо обрушилось на землю. Мгновенно взлетев на выступ, я съежилась и уткнула лицо в ладони. Через несколько секунд все стихло. Почти все. Какой-то заунывный звук дрожал на одной ноте, ввинчиваясь в мозг, словно рядом жалобно скулил щенок. Щенок?! Я сжала зубы, вой прекратился. Ой… В полной тишине стало еще страшнее. Что этот Юра собрался со мной делать? Может, он злодей или маньяк? В мир Теней простым смертным не попасть. Значит, он суперзлодей или суперманьяк. И, кроме нас, никого нет! Господи…

Жадно вдохнув внезапно раскалившийся воздух, я подняла голову и вздрогнула. Светло-серые глаза с темным ободком не мигая смотрели на меня. Очень близко смотрели. Невозможные глаза. Умопомрачительные… Внутри сладко екнуло, голова опустела, стало хорошо и спокойно. Ну пусть и маньяк, зато красивый… Снаружи что-то грохнуло, я поспешно отвернулась. Зря…

Цветок у моего носа шевельнулся, между лепестками мелькнул чешуйчатый хвостик. Я взвизгнула и слетела с выступа. Крошечная змейка взвилась спиралькой и исчезла в бутоне.

– Кто оно? – прошептала я, хотя не была уверена, хочу ли знать ответ. Юра аккуратно разжал мои пальцы и высвободил свою рубашку. Э-э-э… Когда это я успела в нее вцепиться? – Извини, испугалась…

– Малявки из цветов не опасны. А вот те птицы снаружи… Соваться к ним не стоит.

– Не буду, – поклялась я, отчетливо слыша, как снаружи снова нарастает непонятный грохот. – С места не сдвинусь.

– Это лишнее. Скоро она улетит, и путь освободится.

– Путь куда?

– Зависит от того, куда ты хочешь попасть.

– Домой.

– С этим могут быть сложности.

Вот теперь мне сразу стало все понятно, да!

– Слушай, – не выдержала я, – здесь что, никто не умеет нормально отвечать на вопросы? Я спрашиваю как-то неправильно? Или вам религия не позволяет внятно разговаривать?!

– Тш-ш-ш… Сдаюсь, – Юра насмешливо вскинул руки. – Давай договоримся. Ты отвечаешь на один мой вопрос. А я на твои – любые…

Я заинтересованно повернулась, и он поспешно добавил:

– В разумных пределах, конечно.

Наверняка он хочет узнать, что я тут делаю. Долго же придется рассказывать! Зато я смогу, наконец, выяснить, о чем недоговаривает Лина.

– Хорошо. – Я уселась на выступ, поерзала, устраиваясь поудобнее, и подняла голову, встретившись с очень внимательным взглядом ясных серых глаз. – Давай свой вопрос!

– Что Эф тебе сказал?

Глава 5. Условия жизни

Я потрясенно застыла, не в силах вымолвить ни слова. Откуда Юра знает, что я разговаривала с Тенью? Он что, вчера прятался где-то в замке? Значит, я была права и он с ними заодно? Нет, ерунда какая-то. Тогда бы он просто кинул меня обратно в портал, а не тащил в пещеру. К тому же в замке никому не известно, как зовут моего пакостного покемона. Даже Катерине и Лине. А ему известно. Похоже, Юра ведет свою игру, но вот хорошо это для меня или плохо – совсем непонятно.

– Тамара…

Буква «р» колючими льдинками прокатилась по позвоночнику. Почему мне раньше не нравилось, когда меня так называли? Действительно, есть в ней какая-то сила.

– …немедленно выбрось из головы всю ту чушь, которую только что подумала…

А я о чем-то подумала? Хотелось бессмысленно кивать в ответ, не вникая в суть сказанного, пока он вот так вот на меня смотрит.

– Просто ответь на вопрос, – мягко улыбнулся Юра.

И эта улыбка меня отрезвила. Слишком уж она была профессиональная. Как в кино. Будто вокруг камеры, свет, мотор, а я случайно в кадр влезла. И чего я растеклась липкой лужей, словно мороженое на солнце? Пора собрать мозги в кучу и начать ими шевелить! Вопросы, вопросы. Всем от меня что-то нужно. Лине, Катерине с ее инвалидной командой, теперь вот сероглазому Юре. У каждого свои планы и идеи… А посередине дурочка Тома, чье мнение абсолютно никого не интересует. И которой улыбаются сногсшибательными улыбками, когда хотят выудить из нее информацию.

– Тени не умеют разговаривать, – отрезала я.

Почему-то было обидно, словно я развернула конфету, а там, внутри, вместо шоколада оказался скомканный фантик.

– А ты не умеешь врать, – весело протянул Юра.

– Почему это не умею? – насупилась я, хотя всегда считала, что искренность – качество, которым следует гордиться.

– Потому что ты даже не спросила, кто такой Эф.

Я покраснела и отвернулась, не зная, куда девать глаза. Темные камни выступа скалились ехидными трещинами, в одном из его углов валялся рюкзак. Я же тут спала, и он мне не попадался. Странно! Ну хоть не потерялся…

– Я жду, – спокойно сказал Юра.

Тон был точь-в-точь как у моей мамы. Ужас какой. Даже слова мамины. Когда она вот так вот их произносила, становилось ясно: не отвяжется. Ни за что. И лучше сразу признаться, иначе будет хуже. Я глубоко вдохнула, подняла взгляд. Юра смотрел на меня прямо и очень пристально, словно готов был так стоять до вечера. И всю ночь. И следующий день. В общем, до тех пор, пока не получит то, что ему нужно. Упорный какой! Или просто не привык к отказам?

– Ладно, мы с Эфом действительно говорили, – призналась я, подтащила к себе рюкзак и обняла его, чтобы чем-то занять руки. Юра практически не моргал. Еще никто не слушал меня настолько внимательно. – Он жаловался на аллергию и других Теней. Сказал, что я в компоте не разбираюсь и что не надо его трогать. Эфа, конечно, не компот. На этом все. Появилась Лина и устроила что-то адовое. Рощу ярким светом залило, бам-бам, – я хлопнула по рюкзаку обеими ладонями, изобразив тот самый «бам», – а потом Эф убежал.

Юра выдохнул и опустился на выступ рядом со мной. Я повернулась, его лицо оказалось напротив моего. В светло-серых глазах плескалось непонятное предвкушение, словно я не Тома, вечно влипающая в неприятности, а волшебная фея или золотая рыбка.

– Не каждый решится заговорить с Тенью, – задумчиво сказал он.

– Ну… – Я замялась. – Эф не особо страшный. Он такой… милый.

– Милый?! – ошарашенно переспросил Юра, мигом растеряв киношную невозмутимость. – Ты считаешь преследующую тебя Тень милой?..

– Нет! То есть да… Не знаю!

Я сжала зубы и уткнулась лицом в рюкзак. Ну кто тянул меня за язык? Договаривались же, что я отвечу на один лишь вопрос. Могла с чистой совестью задавать свои, а не рассуждать дальше об Эфе.

– Я так понимаю, ты больше никому про него не рассказывала…

Эти слова мне не понравились. Обычно после них в любом фильме болтливую героиню прикапывают где-нибудь в тихом месте. Если ее, конечно, не спасает герой, чтобы жениться и зажить долго и счастливо. Мой герой где-то явно застрял, и не ломится сюда никто, кроме птиц. Да и те подозрительно притихли. Лишь гулко капает вода где-то в глубине пещеры.

– Не рассказывала, – буркнула я, хотя подтверждение Юре явно не требовалось. – Мне надоело, что все вокруг ходят таинственные и ничего не объясняют. Короче, я обиделась. Не захотела Лине говорить про Эфа – и не сказала. Она бы потом с меня живой не слезла.