Самоволка Лукьяненко Сергей

Амир фыркнул, колдуя с печкой.

– Губастик – зверь страшный, но глупый, – сказал он. – Если думает, что уже тебя убил, то всякую осторожность теряет. Главное – его обмануть и себя не выдать.

В печке затрещал огонь, дохнуло жаром. Амир вдруг увидел кружку со спиртным, понюхал, хмыкнул одобрительно – и тут же залпом выпил. Продолжать рассказ он, похоже, не собирался.

Полез в рюкзак, достал две плоские банки с консервами.

– Грей еду и сам грейся, дрова подкидывай, – сказал он, забирая у Степана одежду. – Я сейчас приду.

Вдруг он остановился, заметив на стене чертеж «саней» с печкой.

– А это что?

– Так, ерунда… передвижную грелку вот пытался изобрести себе.

Амир поводил пальцами по «чертежу», непонятно хмыкнул.

– Ну… не такая уж и ерунда. Сани, печка… если над печкой палатку поставить… хм…

Он подкинул свой нож, ловко поймав за лезвие, и снова вышел. На этот раз его не было дольше. Он пришел и притащил целую груду сучьев, свалил их у стены. А потом – еще.

– На ночь должно хватить, – вздохнул он, держась за окровавленный бок и покачиваясь.

– Амир, а что дальше будем делать? У меня одежды никакой…

– Сейчас… дай отдышусь. Одежда тебе будет, все будет.

Он сполз по стенке и сидел несколько минут, уронив голову.

– Амир! – забеспокоился Степан. – Может, надо чего?

– Не… ты грейся.

Он с трудом поднялся и снова ушел на улицу. Вернувшись через полчаса, он со стуком бросил на пол нечто, похожее на заиндевелую корягу.

– Вот и тулупчик тебе нашелся, – устало проговорил он. Затем подошел к печке и упал перед ней на четвереньки. – Открывай консервы. Там, посмотри, еще чай в рюкзаке.

Степан осмотрел принесенную добычу. Это действительно был короткий тулуп, весь насквозь заледеневший, словно его вырубили из ледника. И еще – большая меховая шапка плюс пара смерзшихся рукавиц.

– Положи на печку, – сказал Амир. – До утра подсохнет. Воротник поднимешь – будешь как космонавт!

Степан вдруг увидел, что посреди спины на тулупе выделяется дырочка, окруженная темной кромкой.

– Откуда одежда?

– Есть места. Ты консервы-то открывай.

Молча поели, заварили чай. Вроде бы все хорошо. Только Амир был какой-то вялый, словно спал на ходу.

– Слушай, Степа, мне отлежаться надо, – сказал он. – Ты за печкой следи, а то озябнем к утру. Я посплю, ладно?

– Конечно! – воскликнул Степан.

Амир подтянул свой рюкзак, отвернулся к стене и принялся разматывать тряпку на животе. Запахло какими-то лекарствами, он обрабатывал рану. Потом расстелил свой полушубок и лег сбоку от печки.

– Дрова… не забывай… – пробормотал он и тут же отключился.

Странно, но бессонную ночь Степан пережил легко. Он расслабленно сидел перед печкой, подкидывал дрова, щупал и переворачивал свою новую одежду.

И раз за разом вспоминал этот момент: как жизнь его от точки полной безысходности вдруг перешла в фазу надежды. Как грохнула дверь, как проход загородила фигура Амира – человека, знающего, что и как делать.

И каждый раз это поднимало какую-то теплую волну в груди. И спать не хотелось.

Дрова уже кончались, но тулуп и шапка оттаяли и, к счастью, высохли. Зашевелился Амир, испустил протяжный болезненный вздох. Сначала молча лежал, глядя в потолок и поглаживая рану на животе.

– Зачем ты пошел с Расулом? – спросил он. – Я же говорил тебе…

– Прости, Амир. Я просто не знал, что мне делать. Когда ты… когда тебя не стало, у меня словно земля под ногами провалилась. Что делать, куда идти? А Расул – он сам подошел, обещал довести, позаботиться.

– Ну да, подошел, обещал… – Амир горестно вздохнул. – Я полежу еще, а ты чай сделай. Идти надо.

Тулупчик после сушки принял вполне приличный вид, если не считать окровавленной дырки на спине. Сидел плотно, грел хорошо – что еще надо? Шапка и рукавицы тоже пришлись впору.

Наконец выбрались из убежища на мороз. Стояло серое раннее утро. Степан посмотрел по сторонам – и едва не подпрыгнул на месте…

– Амир, что это?!

Шагах в десяти в снегу темнела продолговатая яма. Рядом валялась человеческая рука, отрубленная по самое плечо. На куче снега – еще одна.

А из ямы торчала всклокоченная голова. Было видно и лицо – тонкое, крючконосое, сухое, воскового цвета.

– Знакомый один, – равнодушно ответил Амир.

– И что с ним?

– Убили. В том году еще.

– Постой… так это его одежда?! – У Степана все сжалось внутри.

– И что? Фасончик не подошел? Ну, отдай ему обратно.

– Да нет… оставлю себе, пожалуй, – пробормотал Степан.

О черт… Выходит, этот теплый тулупчик и удобная шапка целый год лежали в могиле, примороженные к покойнику.

А впрочем, кого это здесь может волновать…

– Ну, пошли, чего нахохлился? – устало вздохнул Амир.

– Да-да, идем… А с руками-то что у него?

– А как бы я тулуп с него стащил, если б руки не отрубил? Он же совсем как камень!

Шли не быстро. Амир прихрамывал, опираясь на свою палку. Иногда морщился и бормотал под нос неразборчивые ругательства.

Как-то раз он споткнулся, и Степан поспешно подставил ему руку. Но Амир со злостью отмахнулся.

– За собой следи, – бросил он.

Снежную равнину укрывал туман, из которого выплывали громады ледяных глыб. Часа через три воздух стал заметно прозрачнее, сквозь дымку показалось маленькое желтое солнце.

Ноги и мысли жили отдельной жизнью. Бессонная ночь приносила свои плоды – Степана навещали какие-то бестолковые видения, ему мерещилось, что льдины шевелятся, а с неба свисают тонкие прозрачные щупальца, хватающие за плечи.

Тем временем воздух окончательно очистился, и Амир сбавил шаг.

– Видишь, там впереди? Станция. Совсем мало идти осталось.

Степан пригляделся, но ничего не увидел. В глазах рябило от бесконечного снега.

Дорога пошла вверх. Вместо льдин теперь были каменные валуны, припорошенные снегом. Редкие кривые деревца помогали карабкаться. Степан мало смотрел по сторонам, в основном – под ноги. А когда поднял взгляд, удивленно заморгал.

Их окружали уже не валуны, а невысокие развалины, заросшие все теми же деревцами, заваленные снегом. Кое-где чернели перекошенные ржавые балки, какие-то мостики, эстакады.

Располагалось все хаотично, словно высыпанные из коробки кубики. И петлять среди мертвых построек было не очень-то просто. Степан все пытался разглядеть что-то похожее на улицу, но так и не разглядел.

А потом они взобрались на груду бетонных обломков, и Степан увидел местность слегка сверху. Не без труда он смог разглядеть – все эти комплексы построек и сооружений располагаются концентрическими кольцами. В центре нависало серыми стенами огромное, прямо-таки циклопическое здание очень простой прямоугольной формы. Оно было старое, стену покрывали трещины и внушительные проломы. Дальний конец был и вовсе обрушен почти до основания.

– Станция, – вздохнул Амир, потирая бок. – Вроде как вокзал. Нам – как раз туда.

Степан только покачал головой. Он совсем по-другому представлял себе этот «вокзал». Ожидал многолюдья и шума, бойкой торговли, паровозных свистков. А тут – все то же запустение и холод.

– Здесь кто-то живет? – спросил Степан.

– Уже лет пятьсот, как никого. Ничего не осталось, кроме рельсов. Поезда останавливаются только для обхода и проверки. Но нам больше и не надо.

– Здесь останавливаются поезда? – удивленно переспросил Степан.

– Да-да, останавливаются. Мы сейчас в высокогорье. Ночь пути – и начнутся жаркие пустоши. Они обязательно проверяют тормозные механизмы перед спуском. Здесь это удобно.

Идти сквозь завалы было все трудней.

– Что за дурацкая планировка, – проворчал Степан. – Двух шагов нельзя пройти, чтобы не уткнуться в очередную стену или кучу камней. Неужели тут не изобрели прямые улицы?

– Тут всего одна улица, она по спирали окружает станцию. В случае нападения сквозные проходы быстро перекрывались. И врагу приходилось долго-долго пробиваться по кругу, чтобы захватить платформы.

Они вошли в огромный вокзал через один из проломов. Оказалось, в здании нет крыши. И вообще ничего достойного внимания тут не было – просто каменная коробка, заваленная снегом и обломками.

Шаги отдавались гулким эхом, больше – никаких звуков. Степан увидел рельсы – много рядов, засыпанных каменными глыбами, ржавых, искореженных, местами разобранных. Лишь один путь был в полной сохранности, а верхняя кромка рельсов матово блестела, отполированная колесами.

– Следы… – сказал вдруг Амир, чуть наклонившись. – Вчерашние вроде.

– Это Расул? – напрягся Степан.

– Не обязательно.

– То есть мы можем кого-нибудь встретить?

– Это вряд ли. – Амир неторопливо шагал, вглядываясь в следы. – Все уже уехали, думаю, еще вчера. Кажется, мы пришли!

Он остановился возле ржавого квадратного люка, выделяющегося темным пятном среди обледенелого каменного пола.

– Вот тут они полярный экспресс ждали. И мы будем. Помоги-ка…

Амир подковырнул железную плиту ножом, Степан помог ее поднять.

Снизу вдруг дохнуло влажным теплом. В темноту уходила скобяная лестница.

– Полезли, чего стоишь. Только люк за собой закрой, мне тяжеловато.

Внизу Амир включил фонарь. Здесь было что-то вроде коммуникационного тоннеля – по стенам, уходя в стороны, тянулись трубы. Степан потрогал – некоторые были теплыми.

– Откуда тепло? – удивился он. – Котельная рядом работает, что ли?

– Да не знаю. Тепло, и слава богу. Располагайся. Нам надо только сидеть и слушать, когда экспресс подойдет.

– Услышим?

– Не сомневайся.

Он уселся на рюкзак, прислонившись к трубам. Некоторое время ерзал – видимо, раны не давали спокойно устроиться.

– Амир, где мы? – не выдержал Степан. – Мне кажется, что все это снится – снег, странные деревья и животные, развалины… Такого же не бывает. Мы словно на другой планете.

Амир сначала лишь что-то пробурчал с досадой.

– Сам все видишь, сам понимаешь – делай выводы. А ко мне не лезь, – сказал он, недовольно сверкнув глазами.

– Ясно… – вздохнул Степан. – А поесть ничего не осталось?

– Нет. Терпи.

Амир перестал ворочаться, прикрыл глаза и будто бы снова задремал. Но вдруг он довольно отчетливо проговорил:

– Скажи, Степа, ты из ружья стрелял?

– Что? – удивился Степан.

– Знаешь, я бы не вырвался от того губастика. Но он сам был ранен. Хорошо так ранен, не автоматом. Ему бок знатно картечью разворотило. А у кого там картечь была, кроме тебя?

– Я стрелял, только сам не знаю куда… – безвольно пожал плечами Степан. – Что-то такое показалось – я и пальнул.

– Правильно пальнул. – Амир вдруг едва заметно улыбнулся в полутьме. – Спасибо тебе, Степа.

Потом они долго сидели молча. Степан пригрелся, расслабился. Время от времени он проваливался в неглубокий сон, но тут же открывал глаза. Спать не получалось – на душе было тревожно. Казалось, только расслабься – и вновь угодишь в беду.

И все-таки он уснул. Амир долго тряс его за плечо, пока Степан соображал, почему вокруг темно и что за грохот над головой.

– Ну, подъем! Экспресс прибыл, слышишь? Быстро наверх!

– Да, сейчас. – Степан потряс отяжелевшей головой и первый полез по лестнице.

Он сдвинул крышку люка, выполз на поверхность, щурясь от яркого света, и наконец увидел поезд.

На первый взгляд – обычный поезд. Деревянные вагоны, платформы с неведомыми грузами, накрытыми брезентом. Но что-то было не так. Другие пропорции, другой звук, запах – все сбивало с толку человека, привычного к стандартному, сто раз виденному подвижному составу.

– Быстро, Степа, быстро! – проговорил Амир. – Некогда по сторонам зевать.

– Что делать-то?

– За мной…

Он какое-то время метался между грудами обломков, наконец остановился.

– Здесь – хорошо. Присядь и не высовывайся. Если что случится – вон, дыра в стене, выбирайся и беги без оглядки.

– А ты куда?

– Я договариваться буду, Степа. Это тоже непросто.

– С кем?

– Как повезет. Лучше – если с погранцами. С паровозными дозорными труднее лялякать, они больно уж гордые. Наши-то попроще…

Поезд наконец начал замедляться. От визга тормозов завибрировал воздух.

– А если мне бежать, то куда?

– Тише, говорю. Все, замри. Ждем.

Поезд уже стоял, но продолжал издавать разнообразные звуки – в нем постоянно что-то шипело, лязгало, потрескивало. Амир очень осторожно выглядывал из-за камней и что-то бормотал.

– Идут… – сказал он. – Замри. Совсем замри, дыши через раз.

Степан все же нашел щель между обломками и глянул вдоль путей. Он сразу увидел четыре фигуры, идущие в его сторону от головы поезда.

Трое были в одинаковой светло-зеленой форме, закутанные и утепленные до невозможности. Лица скрывали черные маски с дырками для глаз, на глазах же были большие очки, вроде горнолыжных.

У них были автоматы. Шли неторопливо, внимательно смотрели по сторонам. Словно три неумолимых безликих смертоносных робота.

На четвертом была черная форма, он подходил почти к каждому вагону, что-то осматривал, обстукивал и ощупывал.

Степан перевел взгляд на Амира. Тот сосредоточенно сопел, не сводя с патруля прищуренного взгляда.

– Пора, – шепнул он. – Смотри, не подставляйся.

Он чуть-чуть высунулся из-за камней, подняв над головой обе руки.

– Здорово, застава! Поговорить можно?

Степан понимал, что реакция патрульных может быть довольно нервной, и его предположение оправдалось с избытком.

Трое моментально вскинули автоматы, отскочили друг от друга, пригибаясь и готовясь стрелять с колена. Четвертый, тот, что в черном, отступил куда-то между вагонами, став невидимым.

– Руки держать!

– Выходи спокойно!

– Не дергаться!

– Сколько вас? Все выходите!

– Увижу оружие – положу на месте! – одновременно закричали пограничники, заполнив пустой вокзал обрывками эха.

– Степа, выходи за мной, – быстро проговорил Амир, не оборачиваясь. – Только тихонько, и руки держи на виду.

Идти грудью на три автоматных ствола было очень некомфортно. Однако Степан постарался не пугать себя раньше времени. В конце концов, рядом Амир, который знает, что делает.

Их обоих быстро и со знанием дела обыскали, расстегнув верхнюю одежду. У Амира нашли пистолет, но, как ни странно, никакого ажиотажа это не вызвало.

Почему-то тщательно проверили руки – кисти и запястья, словно искали какие-то следы.

– Вещи ваши где? – спросил невысокий коренастый пограничник, который, судя по ухваткам, был тут старшим.

– Вот все вещи. – Амир кивнул на свой рюкзак.

– Не понял… – угрожающе надвинулся пограничник. – С одним мешочком через бор прошли? Или за дураков нас держите?

– Да что вы, ребята… – испуганно пробормотал Амир и невольно вжал голову в плечи. – Я вот парнишку веду. Он тут новенький, вы его не обижайте. Ограбили его, чуть не убили. Никаких вещей не осталось.

– Чуть не убили, говоришь? – хмыкнул другой пограничник и, обойдя Степана сзади, ткнул ему пальцем в спину. – Так он у тебя с пулей в спине гуляет?

– Не, сейчас без пули обошлось, – помотал головой Амир. – Это с чужого плеча костюмчик. Так, подобрали по дороге…

– Чей, говоришь, костюмчик?

– Этот-то? Да Юрки Семецкого, слыхали?

– А-а, это который с каким-то жирным все время ходил?

– Да-да, с Поваром!

– Известные проходимцы, – кивнул старший пограничник. – Надо понимать, вы его и порешили?

– Да что вы! Нет, Юрку давно грохнули, уж год прошел. А тулупчик – вот он, пригодился.

– То-то его давно не видно…

Степан помалкивал, продолжая держать руки чуть приподнятыми. Амир назвал еще пару каких-то имен, после чего пограничники заметно расслабились и даже закурили. Автоматы, впрочем, за спины не закинули, продолжая поглядывать по сторонам.

Человек в черном вышел наконец из укрытия и вернулся к обстукиванию вагонов.

– Ну, пойдем, покалякаем, – сказал старший пограничник и поманил Амира куда-то в сторону.

Степан не слышал и не видел их разговора, он так и стоял столбом, боясь сделать лишнее движение.

– Да опусти ты руки, – сказал наконец пограничник. – Сам откуда?

– Из Подмосковья.

– Жалко… Не везет мне на земляков.

Амир вернулся довольно скоро. Выглядел он почти воодушевленным.

– Пошли, покажу апартаменты, – сказал старший пограничник и первый зашагал вдоль поезда. Шагов через пятьдесят он вскарабкался на платформу, занятую огромной цилиндрической конструкцией, открыл какой-то люк. – Добро пожаловать, как говорится. Располагайтесь согласно купленным билетам.

– Ну, чего встал, пошли! – шепнул Амир и подтолкнул Степана.

Оказалось, им предлагают устроиться в некоем технологическом отсеке. Места там как раз хватало, чтобы двое могли вытянуть ноги. Но самое ужасное – здесь был такой же холод, что и снаружи. Степан живо представил, как они вдвоем коченеют в этой железной келье под стук колес.

– Наружу не лазить! – предупредил пограничник, прежде чем захлопнуть над ними люк. – И на остановках сидеть тихо, как мыши. С другим патрулем можете не столковаться.

– Амир, сколько нам ехать? – дрогнувшим голосом спросил Степан, когда они остались одни.

– Да пару дней.

– Пару дней?! В этом морозильнике? Амир, но как же так?!

– Не боись. Они там кран чуть повернули. Поезд тронется – сюда тепло от тормозов пойдет.

– Тепло – это хорошо, конечно. Только еще поесть бы. Два дня все-таки…

– Да не боись, говорю. Я у них еды купил. Как обратно пойдут, закинут нам сюда узелок.

Степан протяжно вздохнул. Поерзал, устраиваясь удобнее. Тепла хотелось как можно скорей – металлические стены и пол высасывали жизненные силы даже сквозь теплую одежду.

– Хорошие люди… – пробормотал Амир. – Не били, не грабили. Все по делу решили.

– Это пограничники?

– Ну да. Ловят таких, как ты.

– А нас почему не поймали?

– А ты как думаешь?

– Наверно, ты им денег хорошо отсыпал, – кисло усмехнулся Степан.

– Ну, это обязательно. А вообще – чего им нас ловить? Мы ничего не несем, вреда от нас нет, просто сами идем. Это не грех.

– А за что тогда им платить?

– А вот за эту плацкарту. Или тебе снаружи хотелось остаться?

– Понятно… Черт, когда уже будет тепло?! У меня ноги отнимаются.

– Потерпи, потерпи… сейчас поедем. За ночь в долину спустимся – там уже жарче, тулупчик скинешь. Потом и люк придется открывать. Так согреешься, что обратно в снег захочется.

– Уже не верится, что где-то бывает тепло…

– Ладно, не бубни. Мне отдохнуть надо.

Амир прикрыл глаза и замер, словно выключился. Рука его осталась лежать на раненом боку.

Степан повертелся еще немного, пытаясь сгруппироваться и сесть так, чтобы не выпускать остатки тепла из-под одежды. Но холод все равно вползал под тулуп и сапоги, упрямо и настырно, словно жадное и агрессивное живое существо.

Потом наверху грохнул люк, заставив Степана вздрогнуть. Свет закрыл силуэт пограничника.

– Старшой велел вам передать, граждане пассажиры.

На колени упал увесистый сверток. Очевидно, обещанная еда.

– Спасибо! – крикнул Степан.

– Бывай-послужим! – донеслось сверху непонятное.

Степану хотелось бы утолить голод прямо сейчас, скорее, но начинать без Амира было как-то неудобно. А тормошить его не хотелось.

Поезд тронулся с грохотом, способным, казалось, расколоть мир. Платформа резко качнулась, толкнув в спину металлической стенкой.

Амир застонал, зашевелился и открыл наконец глаза.

– Едем… – с облегчением проговорил он. – Еду принесли?

– Да, вот, только что, – с готовностью ответил Степан.

– Давай-ка подкрепимся.

Он достал фонарь и принялся шуршать свертком. Степан так и не разглядел, какое меню им предложили, но затем Амир протянул ему что-то вроде бутерброда.