Волчья хватка-3 Алексеев Сергей
– Зри, Чудин, – шепнул на ходу. – Спрошу после.
– Добро, отче, – отозвался тот и скорчил гримасу страдальца, оставленного без молитвенного окормления.
На подворье оставалось несколько оглашённых да чуждых ещё послухов разного возраста, коим не позволялось переступать порога храма, вместо службы они исполняли свои трудовые уроки. Чуждыми в Троицкой называли тех, кто только прибился к монастырю по доброй воле и ожидал слова братии, допущения в круг послухов. Оглашёнными же кликали послушников, кто уже прошёл испытания всяческие, исполнил уроки и теперь ждал первого пострига в круг гоношей – учеников ремеслу араксов – защитников. Кто из них дрова рубил, кто бондарным и столярным промыслом занимался под навесом на хозяйственном дворе, однако же не забывая в нужный час креститься да поклоны бить с инструментом в руках. Каждый сам себе вечерю служил.
В заполненном под завязку храме ещё служба шла, хор вздымал кровлю, норовя сбросить её наземь вместе с куполами. Настоятель сам захлопнул церковные двери, на засов заложил. И тем самым словно загасил единоголосье хора.
Слепые вмиг прозрели, глухие чуткие уши навострили, убогие и калеки распрямились, в плечах раздались, у юродивых впалые груди развернулись. У иных и вовсе руки и ноги отросли.
– Как велено петь, когда гости на дворе? – сурово спросил Сергий. – Митрополита подивить вздумали?
– Прости, отче, – весело повинился инок-запевала. – Сами не заметили, как и распелись. Яко соловьи у гнёзд!..
– Позрите на рядом стоящего, – негромко призвал настоятель. – Нет ли оглашённых и чуждых в храме. За кого не будет поруки, в круг ко мне выводи.
Иноки и послушники беспорядочно завертели головами, всякий разглядывая соседа при тусклом освещении, – ровно волна пробежала по пшеничному полю. И когда трепетный ветерок этот улёгся и в круг никого не вывели, Сергий добавил силы голосу, чтоб крайние внимали:
– Слушай меня, братия. Худые вести получил. Вселенский патриарх вздумал церковь болгарину в духовное окормление отдать. Киприана митрополитом посадил. Должно быть, догадывается, какую силу собираем в пустынях. Сладить не может властью своей, так замыслил Москву от Киевской и Литовской Руси отбить окончательно. Великого князя один на один супротив Орды поставить. Не надобно державу делить, довольно и церкви, дабы разодрать Русь. Теперь след лазутчиков Киприановых ждать. Мало нам было татарских да митрополичьих…
В храме наступила полная тишина, вроде и дышать перестали, лишь свечи потрескивали, голуби в деревянных куполах крылами трепетали да коростели за узкими окнами скрипели назойливо и надсадно.
– Святейшему много чего ведомо стало, – продолжал настоятель. – Поручаемся друг за друга, а чуждые всё одно есть. Знать, вновь соглядатаи в обитель и скиты наши проникли, вострят глаза и уши. А посему ещё раз поручитесь!
Вновь закачалось, завертелось под вихрем пшеничное поле голов. И опять в круг никто вытолкнут не был.
– Ну, добро, – облегчённо вздохнул Сергий и удалился в алтарь.
Через несколько минут он вынес ветхую Книгу Нечитаную, полистал кожаные закладки у корешка и раскрыл в нужном месте, с начертанными знаками неведомого письма. Долго всматривался, шевеля губами и держа над свечой, затем бережно сомкнул корки и медные застёжки застегнул. И уже от себя говорить начал, ровно толмач, с иного языка перекладывал на понятный:
– Всем араксам мужалым… След взять с собою гоношей и послухов своих… К Кириллу и Ферапонту на Белозерье подаваться… А иным на Кержач, иным в Серпухов и Коломну… Сей же час окольными путями уходить… Лесами, помимо дорог, селений и посадов… В пустынях и скитах науки своей не выказывать… При чужих глазах и ушах речей о Засадном полку не вести… Знакомства между собою не выдавать… По укрытиям своим негласно сидеть… Покуда знака не подадут от меня… То есть от нашего старца. Знаком будут дубовые жёлуди с листьями…
И принялся перечислять поимённо, кому и в какую пустынь, в какой скит уходить да с кем из тамошних иноков дружбу вести, а кого опасаться и к себе близко не подпускать. Иноки и послушники вслед его слову разбирались по малым клиньям, косякам, словно птицы перед отлётом, и бесшумно исчезали за алтарными золотыми вратами. Скоро в храме остались только воистину убогие да юродивые.
Уже на рассвете Сергий вновь отщёлкнул застёжки, открыл иную закладку в Книге Нечитаной, вперился в единую строку, пошевелил губами, но вслух произнёс уже от себя:
– Отныне ни единого чуждого в скиты без моего поручительства не принимать. Всякого, кто прибьётся, ко мне на пытку провожать. Невзирая, какого звания и рода. Ступайте в скиты свои, а я молиться стану.
Через минуту Троицкая церковь и вовсе опустела. Настоятель дождался восхода, и, когда солнцем озарило суровое убранство храма, на противоположной бревенчатой стене возник некий светлый образ воина в крылатом шлеме и с крестообразным мечом в руках. Ему Сергий поклонился и помолился коротко, словно торг вёл:
– Храни защитников своих, араксов, Боже. А мы Русь сохраним.
И замер с опущенной, впервые покорно склонённой головой. Нерукотворный, ломкий образ качнулся, вздымая меч, лезвие коснулось темени Сергия.
– Вразуми, Господи! Прочёл в Книге Нечитаной пророчество. Писано, огонь небесный принесёт ни пеший, ни конный. И в ворота обители не постучит… Внять не могу!
Ещё через мгновение явление исчезло, растаяв в воздухе. Настоятель удручённо вздохнул, сам потушил недогоревшие свечи, распахнул окна, выпуская стылый смрад. Вышел в двери, оставив их открытыми настежь.
Потом и ворота обители растворил – заходи кому не лень и смотри!
Ряженого купеческого обоза уже не было, хотя ещё парили свежие кучи конского навоза у коновязи и в дорожных лывах не отстоялась вода, взмученная колёсами. Настоятель вернулся на подворье и позвал слепого юродивого с паперти к себе в келью.
– Ответствуй, Чудин, чего позрел?
Глава 4
Он не мог уйти, не попрощавшись с родовым гнездом, не одну сотню лет служившим надёжным пристанищем Ражных. Да и бросать нажитое десятками поколений было жаль, особенно дубраву, заново выращенную дедом и отцом по всем канонам рощенья священного леса, где каждое дерево стояло сообразно природным силам земли и приносило вотчиннику благо. По крайней мере, в это верили…
Некоторое время он стоял в отупении и смотрел на дорогу, по которой Сыч увёз избранную и названую и по которой уехал Пересвет. Нет, живые души ещё оставались рядом – собаки в вольере, скулящие от радости при виде недосягаемого вожака стаи, гончаки и лайки, засидевшиеся в этом сезоне. Бросить обустроенную базу можно было легко, да и пропасть ей не дадут: Баруздин спит и видит себя владельцем охотугодий Ражного и всего хозяйства. Он и службу свою чиновничью бросит ради этого. Но вот отдавать ему собак за здорово живёшь как-то несправедливо, неправильно.
Вячеслав открыл все двери вольеров, и оказалось, не к нему устремлялась вся свора. Кобели в тот же миг сгрудились вокруг рыжей Гейши, некогда вскормившей Молчуна, и принялись обнюхивать с тщанием, так знакомым всем собачникам: сука явно была в течке. В другой раз Вячеслав никогда бы не допустил подобного и запер гулящую с самолично выбранным гончим кобелем, но сейчас было всё равно, кто станет продолжателем рода. Уже через мгновение раздался угрожающий рык, и спустя секунду два особо азартных самца западносибирских лаек покатились клубком, намертво вцепившись друг в друга.
А виновница потасовки, Гейша, вдруг ринулась к реке, вылетела сквозь распахнутую калитку и в тот же час заголосила. Но не по зверю, лай был охранным, предупреждающим, и свора кобелей, забыв о соперничестве, немедля помчалась на подмогу. Ражный вспомнил совет боярина, однако таиться не стал, тем паче собаки в прибрежных кустах вдруг умолкли. И почти сразу в густом мелколесье замелькали два всадника, летевшие галопом: ездить так по шкуродёру могли только братья Трапезниковы. Через минуту они и в самом деле выскочили на открытое место, остановили коней и заозирались – кого-то искали! На обоих драные фуфайчонки поверх армейской формы, волчьи шапки, стволы ружей за спинами, а лица загорелые до черноты, словно только что с юга вернулись.
– Ну, здорово, орлы, – негромко окликнул Ражный.
Они мгновенно обернулись на голос.
– Дядя Слава?!
И как по команде спешились, бросили поводья, кинулись было к нему, но в последний миг сдержали подростковые чувства неким омужевшим достоинством.
– Здорово, дядь Слав! – произнесли, однако же, хором.
Тот усмехнулся, разглядывая братьев.
– Вы что, дезертиры?
– Никак нет, в отпуске! – доложил один.
И второй подтвердил:
– На побывку прибыли, по семейным обстоятельствам.
Он хотел спросить, что такое стряслось с их семьёй, и не успел.
– Дядя Слава, тебя ищут! – внезапно сообщил один и завертел глазами.
– Твою базу обложили!
– Нас сначала тоже повязали. Но мы отбрехались.
– Кто повязал? – спросил Ражный.
– Да гаишники на дороге! Пристали, сволочи, подраться пришлось.
– Но их семь рыл было, да ещё подмога пришла…
– Потом нас передали какому-то хмырю. Важный такой, но озабоченный.
– Начальник какого-то спецназа. У них тут целая операция!
– Про тебя пытал!
– Этот спецназ и сейчас по лесу рыщет, в чёрной форме, – подхватил другой. – Грибы собирают!
– Грибы? – изумился Вячеслав. – Какие же сейчас грибы?
– Трутовики с пней! Мы проследили: отрывают, ножами режут. Одни берут, другие бросают. Червивые, что ли?
– Дураки какие-то! Трутовики даже черви не едят!
– И менты переодетые! Человек десять! Явно тебя пасут.
– А на дороге и сейчас засады! С рациями! Мы радиообмен слышали.
– И ещё пятеро у нас в сенном сарае ночевали.
– У них аппаратура испортилась. Велено визуально отслеживать передвижение.
– Получили команду ночью взять объект!
– Объект – это ты, дядь Слав! – вдруг зловещим шёпотом сообщил один. – Кто же ещё?
– Мы так и узнали, что ты здесь!
– Уходить тебе надо!
Говорили охотно, весело и при этом всё время озирались, рыскали взглядами по просторам, всматривались во всякое движение – всё-таки искали кого-то!
– Вы что потеряли? – между прочим спросил Ражный.
– Мы? – братья переглянулись. – Да так, ничего…
– У нас лодку угнали, – признался один. – И тулуп из кладовой стащили. Ты, дядь Слав, никого не видел? На лодке и в тулупе? Никто не проплывал?
– Не видел… Пошли, парни, чаю попьём? Потолкуем…
– Какой чай, дядь Слав? – возмутились братья хором. – Смеркается! У них же приказ! Тебе драпать надо! Спецназ!
– Да они нас не найдут, пошли!
Братья переглянулись.
– Ты на своё волшебство надеешься? – недоверчиво спросил один. – Это зря, бойцы классные, скопом навалятся, колдовство не спасёт.
– Да мы и не верим теперь, – скромно признался второй. – Никакого волшебства на свете не бывает…
– Верно, – подтвердил Ражный. – До ночи время есть. Попьём чаю, разговор есть к вам. Угостил бы чем-нибудь крепким, да незваные гости всё выпили…
– А какой у тебя разговор?
– Деловой! Забирайте мою базу с угодьями. И собаками. Просто так, даром.
– Ты чего, дядя Слава? – испугался один. – Бесплатно, что ли?
– Ну символически, за рубль!
На миг у обоих загорелись глаза, но тут же и потухли.
– Зачем нам база, Максим? – спросил брат у брата, и Ражный постарался запомнить, который из них старший. – Мы же контракт подписали, аж на три года.
– Нам служба нравится, – сказал Максимилиан. – Сейчас на три, потом можно ещё на три. Служить в стране некому стало, молодняк в армию не хочет.
– Он в армию хочет, – поправил его старший. – Служить этому режиму не желает. Олигархи страной управляют, а чего их защищать? Такая позиция.
– А всё равно страну защищать надо, – обречённо подтвердил младший.
– Режим, он что, как чирей, пройдёт. А держава останется.
– Так не возьмёте базу? – разочарованно уточнил Вячеслав. – Может, подумаете?
– Не возьмём.
– Тут и думать нечего.
– Ты что, дядь Слав, уезжаешь насовсем?
– Уезжаю.
– И некому хозяйство передать?
– Некому, мужики. Чужим отдавать жалко. Так бы и собачек пристроил…
– Может, Баруздин возьмёт? – предположил Максим.
– Этот возьмёт! – брезгливо вымолвил Максимилиан. – И спасибо не скажет…
– Дядь Слав, скажи честно, ты что такого натворил? – шёпотом спросил старший. – За что тебя взять грозятся?
– Да вот тоже хотел Родину защищать, – многозначительно проговорил Ражный. – Не дают, земли лишают.
Братья обменялись взглядами – о чём-то посоветовались и остались довольны.
– И у нас к тебе разговор есть, – несколько торопливо заявил Максим.
– Серьёзный… Мы обрадовались, как узнали, что ты на базу вернулся.
– Мы тебя по следам вычислили!
– Ты пришёл с женщиной…
– И она обвела тебя вокруг всех засад. Интересно бы на неё взглянуть!..
– Короче, что за разговор, – оборвал Ражный.
– В общем, мы по порядку всё расскажем, а то не поймёшь.
– К нам в отряд одного молодого прислали, – сообщил младший. – На срочную призвали, но сразу же на контракт перевели. Подготовка у него – супер! По горам бегает, как барс. На скалы без верёвок лазает, даже по отрицательным уклонам.
– Мы ему кликуху дали – Моджахед.
– Хотя он русский и на таджика не похож. Только пуштунку носит.
– Ты в Горном Бадахшане служил? – вдруг спросил старший и прищурился пытливо.
– Служил, – осторожно признался Вячеслав.
– А жена была? Ну, или женщина?
Ражного словно волной горячей захлестнуло – учительница Марина! И как-то потеплело на душе: напрасно Пересвет дразнил его отроком. Как бы там ни было, а корень аракса дал побег! Пусть дикий, без отцовского окормления, но, судя по словам пограничников, волчьей крови вырос парень.
– Сергеем зовут? – сдержанно и утвердительно произнёс Вячеслав.
– Точно, Сергеем! – отчего-то восторженно сказали братья почти хором. – Только фамилия другая.
А потом уже поочерёдно спросили:
– Его мать как звали? Марина Ильинична?
– Это твой сын? Или самозванец?
– Мой сын…
– Да и на лицо вылитый ты, дядь Слав! Повадки волчьи!
– И знает, кто отец! Тебя назвал – мы аж сначала ошалели!..
– Так он с вами служит? – сдерживая радость, спросил Ражный.
Братья переглянулись.
– Служил…
– Погранец прирождённый! На запах след нарушителя брал, как зверь!..
У Вячеслава сердце ёкнуло.
– Где он сейчас?
Братья опять переглянулись, словно договариваясь, и старший успокоил:
– Живой он, дядь Слав. Только сбежал.
– Мы в секрете сидели сутки. Он ушёл втихушку, с оружием.
– То есть как ушёл?..
– Мы его спровоцировали, – признался Максим. – Случайно получилось, сами не ожидали.
– Про тебя рассказали. Что ты здесь живёшь, адрес сообщили.
– А он по тебе, наверное, затосковал. Молчаливый стал.
– Неделю помолчал и из секрета сорвался…
– Только мы сразу поняли: он к тебе навострился.
– Командир решил, его афганцы похитили. Мол, попытаются его через границу перетащить. И казнить!
– У него прошлое связано с наркотрафиком. Его и призвали, что Моджахед все тропы знал…
– Потому что хозяин продал Серёгу афганцам. Когда тому тринадцать лет было. Чтоб таскать героин через границу. Русским, мол, легче проходить. Вот командир и решил, похитили…
– Короче, рабство натуральное…
– Моджахед сначала из Афгана драпанул. Однажды послали с грузом, он и сбежал…
– Сам пришёл в отряд, – продолжал младший. – С грузом. И добровольно указал все проходы на границе. Парень призывного возраста. Проверили и призвали на срочную. Сейчас это просто делается, служить некому. Даже таджиков берут. Да он и сам просился! Служить хотел…
– А тут мы с братом про тебя рассказали. Вот и сбили с толку. Извини, дядь Слав… Не знали, что тебе самому надо в бега подаваться.
– Мы сразу поняли: он к тебе, дядь Слав, рванул. Потому что похитить его невозможно. Он живым в руки не дался бы!
– Заставу подняли, тропы перекрыли. Поисковые группы разослали…
– Только мы с Максом не в Афган, в тыл пошли. И нагнали!
– В Россию прорывался! – восхитился старший. – И с оружием. Повязать могли на первой же станции…
– Его повяжешь, как же! – заметил младший. – На станциях менты привыкли мелких жуликов ловить…
– Он и в самом деле к тебе пошёл, – доверительно и сдержанно сообщил Максим. – Хотел разыскать…
Заряженный, закомплексованный боярином на ревизию собственной жизни и отношения с женщинами, Ражный с какой-то тревогой вдруг подумал, что и Марину не любил. Не испытывал этого зовущего и мучительного чувства, какое было к Миле. Зато даже по прошествии лет всё ещё жила в нём обыкновенная, житейская жалость к несчастной молодой специалистке, хватившей лиха на чужбине. Однако же упрямым и болезненным отношением к чувству долга: звал ведь с собой – не поехала, дескать, отработаю три года там, где трудно…
– Про свою мать что-нибудь говорил?
Голоса братьев зазвучали как-то отдалённо, словно эхо, а в памяти всё ярче вставал образ юной учительницы из горного селения, одинокой и обездоленной, однако с комсомольским огнём во взоре…
– Сказал, в рабстве она. Русские школы закрыли, и даже язык никому не нужен…
– Везде по-своему лепечут…
– На ферме у богача какого-то местного батрачит, арыки прочищает. Там у них поливное земледелие… Батракам документов не выдают на руки, особенно русским, чтоб не сбегали. Богач этот и Моджахеда продал афганцам.
Ражный стряхнул воспоминания.
– Он сидит?
– Кто сидит? – хором спросили братья.
– Сергей.
– Зачем ему сидеть? Мы догнали его, поговорили и отпустили.
– Автомат только забрали и пуштунку. Проинструктировали, как вести себя. Моджахед в России никогда не бывал…
– Командиру доложили, мол, нашли только пустой автомат и пуштунку… Пусть думают, что захватили и в Афган увели.
– Выходит, он дезертировал? – спросил Ражный. – А вы его прикрыли?.. Ну что сказать? Молодцы!
– Мы добро помним, – заметил Максимилиан. – Зачем его садить?
Однако старший услышал совершенно иное и вызывающе возмутился:
– Он к тебе пошёл, дядь Слав! Служить Отечеству. Так что ему прощается.
– Сергей присягу принимал?
– Да сейчас не за присягу служат! – уже обозлённо закричал Максим. – Не по долгу – по совести!
– И он к отцу побежал! Не отсиживаться, а служить!
Ражный намёк услышал, но пропустил мимо ушей.
– Где служить?! Егерем на базе?
– Хотя бы егерем, – схитрил младший и посмотрел выжидательно.
– Давно это было? – Вячеслав отвернулся, чтоб не выдавать чувств.
Старший решил, гроза миновала, и заговорил с надеждой:
– А месяца три тому назад. Ещё до отпуска. Тут он должен быть. Ездим вот, ищем…
– След уже подсекли, – вступил младший. – Лодку и тулуп Моджахед спёр, больше некому.
– И может вляпаться! Засады кругом! Засекут на реке – труба…
– Если вниз пойдёт – труба. Вверх – искать не будут.
– Ты его возьмёшь к себе, дядь Слав? – с завистью спросил Максим.
– Куда? – возмутился Ражный. – Базы уже нет! Охотничьго клуба тоже…
– Как куда? В Засадный полк! – вдруг выдал Максимилиан и загадочно сощурился.
Ни Марина, ни тем паче Сергей ничего об араксах не знали и знать не могли…
– Это что за полк? – нарочито хмуро спросил Ражный.
– Не мудри, дядь Слав, – самоуверенно посоветовал старший. – Мы же за тобой давно наблюдаем, по повадкам тебя вычислили. Это пацанами считали тебя колдуном. А теперь точно знаем, ты до сих пор служишь.
– И не зря тебя сейчас обложили здесь, – заметил младший. – Ещё одно доказательство. Засадным полком власти заинтересовались…
– И ты умеешь запускать шаровые молнии!
Ражный зло усмехнулся.
– Салаги вы, фантазёры…
Братья взяли в оборот с двух сторон:
– И твой Серёга фантазёр? Ему мать рассказала! Про секретный Засадный полк.
– Дядь Слав, только не изворачивайся. Знаешь ведь, мы не выдадим. Твой родной сын уверен – ты служишь в секретном спецназе.
– И все твои предки служили! Шаровые молнии метали!
– Мы по телевизору передачу смотрели. Оказывается, человек может собирать в себя электричество. Как конденсатор!
– Не электричество, а энергию! А потом выстреливать разрядом!
– Мы тоже хотим служить, дядь Слав! – заявил Максим. – Ты же Серёгу возьмёшь? И нас бери! Мы бы в этот отпуск сроду не поехали. Если бы не узнали про Засадный полк.
– Между прочим, мы всё про него в книгах прочитали! – похвастался младший.
– Какой вам полк?! – взревел Ражный. – Вы дезертиры! И трусы! Все трое! Да я вас видеть не хочу! Пошли вон!
Младший вздрогнул и чуть отступил, но старший лишь набычился и засопел.
– Мы хотели это… Отечеству служить.
– А кому служили на границе? Не Отечеству?
Парни сникли, виновато взяли коней под уздцы, но уезжать не спешили – чего-то ждали ещё. Ражный сдобрился.
– Мой совет… Отыщите Сергея, забирайте его и в часть. С повинной. Позорники…
Читать бесплатно другие книги:
