По следам дзёро-гумо Луговцова Полина

Глава 6. Гуаньинь

Китай, о.Хайнань, г.Санья, национальный парк Наньшань

Сердце Амины тревожно сжалось, когда она увидела пустующую площадь перед кассами у входа в парк, желающих приобрести билеты совсем не было. Экскурсионные автобусы один за другим выезжали с огромной парковки, прилегавшей к территории парка. Огромная толпа людей направлялась от парка к остановке, на которой высадилась Амина. Она была единственной, кто двигался в обратном направлении.

К счастью, кассы еще работали, и при виде освещенных окошек Амина воспрянула духом. Однако женщина-кассир, у которой она попросила билет, покачала головой и с виноватой улыбкой показала на таблички, прикрепленные рядом с окном. Надпись на одной из них, сделанная на английском языке, гласила: «Часы работы касс с 9-00 до 17-00».

Амина взглянула на экран смартфона. Часы показывали 16-59 местного времени.

– Но до закрытия парка еще целый час! – взмолилась она, глядя на кассиршу, которая уже начала опускать жалюзи. Та изобразила сожаление, покивала, но продолжила свое дело.

Амина повторила фразу по-английски и добавила с трагичным выражением лица:

– Мне очень-очень нужно помолиться богине Гуаньинь! Только она может помочь моей беде! Продайте билет, ну пожалуйста!

Недаром слово «пожалуйста» называют волшебным, наверное, оно действительно имеет какую-то особую силу, потому что вежливо-неприступный вид кассирши сменился благосклонным. Она продала Амине билет и вручила карту парка, напомнив, что он закрывается через час.

Путь к мемориалу Гуаньинь искать не пришлось, широкая мощеная дорога быстро вывела Амину прямо к главной святыне буддийского центра. Она увидела ее еще издалека, и от этого зрелища у нее захватило дух: шутка ли, самая высокая статуя в мире! Стройная белая богиня с тремя одухотворенными лицами взирала на мир, стоя на возвышении посреди моря. Из парка к ней протянулся мост, ведущий к входу в храм, расположенный под ее ногами. По нему, направляясь от статуи к берегу, шли люди. Несколько человек стояли, склонив головы и упершись коленями в низкие скамеечки – судя по всему, посылали свои мольбы великой Гуаньинь. Времени на то, чтобы войти в храм и отыскать в нем золотую статую богини, уже не оставалось, и Амина решила обратиться со своей просьбой к монументу по примеру других молящихся. Она отыскала свободную скамеечку, приняла коленопреклоненную позу и сосредоточилась на своей проблеме. Особой надежды на помощь Гуаньинь Амина не питала: едва ли богиня услышит молитву девушки, не исповедующей религию буддизма и говорящей на другом языке; но даже такое, скорее всего, бессмысленное действие, было сейчас лучше, чем бездействие, из-за которого легко впасть в уныние или даже в истерику. Амина чувствовала, что нервы ее на пределе, слезы то и дело обжигали глаза, и она едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Почему-то никак не получалось сформулировать просьбу о помощи в поисках Кирилла. Вместо этого в голову лезли мысли о собственном бедственном положении, о том, что у нее даже на обратную дорогу денег нет, а желудок урчит от голода, и все, что в нем побывало за день – немного фруктов, которые давным-давно переварились, а купить еды не на что. И еще Амина с ужасом думала о возвращении домой, в Москву. Она вполне могла вернуться, ведь электронные билеты на самолет хранились в памяти телефона, а деньги на проезд до аэропорта можно было попросить у отца, он бы в считанные минуты пополнил ее счет в онлайн-банке, вот только как ему объяснить, почему у нее нет денег и куда подевался Кирилл? Признаться, что муж ее просто-напросто бросил и ушел к неизвестной женщине, ей не позволяло самолюбие. Или же рассказать о своих подозрениях, что его околдовала странная китаянка, и он ушел, потеряв контроль над собой? Допустим даже, что отец ей поверит, а что потом? Амина подозревала, что если вернется в Москву одна, то потеряет Кирилла навсегда. Но ведь отец не позволит ей остаться в Китае и самой заниматься поисками, а, скорее всего, потребует, чтобы она улетела с первым же рейсом. Конечно же, отец пообещает ей, что пошлет на поиски своих людей, но… Амина догадывалась, что едва ли он всерьез расстроится из-за исчезновения своего новоиспеченного зятя, к которому всегда относился прохладно, и вряд ли потратит ради него существенное количество времени и денег.

Странное дело: чем больше она думала о том, в какую жуткую передрягу влипла, тем легче ей становилось. Либо на нее так подействовала близость богини и других буддийских святынь, либо ее силы и эмоции напрочь истощились за день, но на Амину вдруг накатило всепоглощающее спокойствие, граничащее с апатией, а на душе стало легко и хорошо. Она подняла голову и посмотрела в непроницаемые глаза богини. Лучи заходящего солнца превратили золотую корону, обрамляющую одно из трех ликов Гуаньинь, в огненный нимб. Над нимбом на фоне серых туч синел круг чистого неба. Он показался Амине знаком свыше, означающим, что богиня ее услышала.

Она огляделась и обнаружила, что людей вокруг осталось совсем мало. Все они следовали в направлении моста и сливались там с удаляющейся людской вереницей. Издали вереница напоминала змею, стремящуюся поскорее убраться с открытого, продуваемого ветрами пространства, чтобы скрыться в густых и влажных зарослях необъятного парка. Не желая оставаться в одиночестве перед величественной Гуаньинь, Амина припустила трусцой и пристроилась в хвост шустро уползающей «змеи». Она оказалась среди китайцев, которые так громко переговаривались между собой, что это было похоже на перебранку. Но потом все они дружно покатились со смеху, и Амина пожалела, что не знает китайского языка. Ей бы тоже хотелось посмеяться и хотя бы на миг позабыть о своих бедах. Какое-то время она с завистью разглядывала беззаботно веселящихся людей, а потом ее взгляд зацепился за что-то яркое и словно прирос. Картина, открывшаяся перед глазами, заставила Амину замереть на месте.

Это был какой-то взрыв красок! Амина стояла перед пагодой, покрытой позолотой от основания до кончика шпиля, венчавшего двухъярусную крышу. По обе стороны от крыши раскинулись многослойные гирлянды пестрых флажков, отчего пагода походила на золотую новогоднюю елку. Захотелось подойти и дотронуться до этого чуда, рассмотреть все эти восхитительные детали на фасаде: фигурки животных, колокольчики, фонарики и еще массу затейливых незнакомых вещиц. Амина сделала несколько шагов, но, опомнившись, оглянулась. «Змея» уже успела удалиться на приличное расстояние, ее «хвост» должен был вот-вот скрыться за поворотом. Надо было торопиться, но Амина медлила: ей вдруг расхотелось покидать этот чудесный парк, в котором она еще ничего не видела. Возникла дерзкая мысль остаться здесь на ночь и утром устроить себе экскурсию. Тем более что это наверняка будет безопаснее, чем идти в отель пешком по ночным кварталам. Ведь она купила билет сюда на последние деньги!

Через пару секунд намерение переросло в действие: Амина убедилась, что на нее никто не смотрит, и нырнула в гущу бамбуковых зарослей рядом с пагодой. Вероятно, территория парка ночью охраняется, и вокруг полно камер, но если дождаться темноты, то потом можно забраться в эту пагоду и устроиться там на ночлег.

Среди густо растущих упругих стеблей даже присесть было негде, и Амина стала пробираться дальше. Преодолев бамбуковый заслон, она очутилась на укромной лужайке, окруженной густой растительностью, надежно скрывающей это место от посторонних глаз. Посреди лужайки возвышались статуи толстобоких божков, восседавших в позе лотоса. Из-за размеров и пропорций, близких к человеческим, поначалу они показались Амине живыми людьми, устроившимися здесь для медитации. Возможно, эта полянка и служила для таких целей, чтобы уставшие от шума и суеты туристы имели возможность уединиться для занятий духовными практиками. Амина заметила узкую тропинку, убегавшую от лужайки под сень банановых и кокосовых пальм, стоящих вокруг живым ограждением. Ее взгляд привлекли желтые вкрапления, выделяющиеся на сплошном зеленом фоне. Банановые гроздья! И даже не очень высоко от земли. Амина с благодарностью посмотрела на видневшийся вдали, в алеющем от заката небе, рукотворный лик богини Гуаньинь, сложила ладони перед собой и на миг почтительно склонила голову. Она почти не сомневалась, что спелые бананы – дар богини, ведь на банановых пальмах во дворе отеля не было плодов, ни желтых, ни зеленых.

Утолив голод сладкими переспелыми бананами, Амина устроилась на траве, прислонившись к стволу пальмы, и прикрыла глаза. Сытое блаженство приятно разлилось по телу. Отдаленные голоса покидавших парк туристов постепенно стихли. К мерному шуршанию раскачивающихся на ветру пальмовых листьев добавился шум дождя. Амина подтянула колени к подбородку, надеясь, что до подножия пальмы дождь не доберется, и незаметно для себя провалилась в сон.

…Ей приснился кошмар, будто с головы до ног ее облепили пауки и она никак не может их стряхнуть. Мелкие и почему-то скользкие и холодные, они хаотично бегали по всему телу, забирались в рукава и за ворот платья. Амина осыпала себя звонкими шлепками, но пауков становилось только больше, и они были как железные, удары не причиняли им вреда. Тщетная борьба продолжалась так долго, что Амина выбилась из сил и сдалась, безвольно опустив руки. Она чувствовала, как пауки щекочут ее кожу, забиваются в нос и уши, пытаются проникнуть в рот. Ее охватила паника. Хотелось закричать, но она боялась, понимая, что как только сделает это, шевелящаяся паучья масса тотчас хлынет ей в горло и будет лезть туда до тех пор, пока не вытеснит из нее всю душу.

Пробуждение не принесло облегчения: Амина обнаружила, что вся промокла. Дождевые струи все-таки нашли лазейку в ее укрытие, стекая с потяжелевших накренившихся листьев. Крупные капли падали на нее и казались во сне назойливыми пауками, но из-за усталости Амина продолжала спать. Если бы она проснулась сразу, как только почувствовала, что намокает, перебралась бы в другое место, а теперь платье хоть выжимай. Да еще земля раскисла от влаги и превратилась в грязь. Завтра она тут всех туристов распугает своим видом!

Вспомнив о том, что она собиралась устроиться на ночлег в живописной пагоде, Амина на четвереньках выползла из-под пальмы и прислушалась, прежде чем двинуться дальше. Поляну с «божками» заливал серебристый свет. Надеясь увидеть большую и яркую луну, Амина подняла голову и обомлела: в черной вышине сияло лицо Гуаньинь, подсвеченное мощными лучами, идущими откуда-то снизу. Растительность и постройки заслоняли источник света. Можно стоять и молиться хоть всю ночь, к тому же теперь, когда вокруг нет ни души, гораздо больше шансов быть услышанной, но Амине хотелось поскорее добраться до нового убежища и снять с себя мокрое платье, – может быть, оно хоть немного просохнет до утра.

Боковым зрением Амина уловила какое-то шевеление справа от себя. Вспыхнувший приступ страха обжег все тело. Показалось, что один из «божков» соскочил со своего насиженного места и скрылся в тени пальм, куда не достигал свет, отражающийся от статуи Гуаньинь. Что-то зашуршало там едва слышно, но звук становился все более отчетливым: оно приближалось! Амина подхватила потяжелевший от грязи подол платья, собираясь пуститься наутек, но в этот момент кто-то грубо набросился на нее сзади, сорвал с ее плеча сумочку, грубо повалил на землю и начал обматывать чем-то вроде плотной ткани. Попытка закричать не увенчалась успехом: ткань туго обтянула лицо, не позволяя открыть рот, и она смогла издать лишь глухое мычание. Сильные и, судя по всему, мужские руки ловко ворочали ее, запеленывая точно младенца, а затем оторвали от земли, и таинственный злодей понес ее куда-то, положив себе на плечо, как бревно.

Глава 7. Вэй

Не то от ужаса, не то от того, что долго висела головой вниз, Амина потеряла сознание, а когда очнулась, услышала приглушенные мужские голоса. Говорили по-китайски, и она ни слова не понимала, но по интонациям догадалась, что беседующие чем-то сильно взволнованы, причем один из них что-то доказывал другому, а тот ему возражал. Спорщики находились неподалеку, но голоса их звучали так, словно проникали сквозь тонкую стену или перегородку.

Амина ничего не видела – тесные путы все еще были на ней. Она лежала на твердой, но, что порадовало, сухой поверхности. У нее нигде ничего не болело, и это порадовало еще больше: похоже, калечить ее не собирались. Чего же они хотят? Хорошо, если им нужен выкуп, тогда есть шанс достаточно скоро выбраться отсюда. А если нет? Не хотелось думать о плохом, но мрачные мысли о торговле людьми и человеческими органами настырно лезли в голову. Нервы натянулись до предела. Где же она находится? Что это за место? Аромат благовоний, витавший в парке, ощущался и здесь. Скорее всего, ее заперли в одной из построек, находившихся на его территории. Может быть, ее поймал охранник парка, приняв за грабительницу, покусившуюся на вверенное ему имущество? Но зачем ему понадобилось закутывать ее с ног до головы? О таких методах задержания Амина никогда не слышала, но и в Китае она раньше никогда не была. Кто знает, как у них принято ловить нарушителей. Вроде бы, за воровство у них тут даже руки отрубают! Но она-то не крала ничего. Хорошо, что она не успела забраться в пагоду, иначе ее точно отправили бы в тюрьму.

Где-то очень близко зазвонил телефон – ее телефон! И, судя по мелодии, звонил ее отец (Амина ставила разные мелодии на контакты, чтобы по звуку определять, кто звонит). Это означало, что сумочка лежала рядом, потому что телефон находился внутри, когда напавший сорвал ее с плеча Амины. Странно, что он не забрал аппарат. Какая беспечность! Или это чрезмерная уверенность в том, что Амина не сможет им воспользоваться? Она напрягла все мышцы, пытаясь хоть немного растянуть сковавший ее тряпичный кокон, но тот был крепок, точно броня. Похоже, пленивший ее человек обладал немалым опытом в том, чтобы стреноживать людей – уж очень ловко он действовал, причем голыми руками. Оставалось надеяться на то, что эти руки принадлежали смотрителю парка или одному из охранников, тогда, скорее всего, Амине удастся отделаться штрафом, а деньги на штраф перечислит отец. Если же надежды не оправдаются и она попала в руки преступника, то ее ожидает печальная участь.

Телефон смолк. В наступившей тишине отчетливо скрипнула открывшаяся дверь, и кто-то вошел в помещение, где находилась Амина. Прямо над ней раздались те же голоса, которые она слышала до этого. Мужчины продолжали спорить, и речь явно шла о ней. Амина протестующе замычала и попыталась подрыгать конечностями, но шевельнулись лишь кончики пальцев ног, торчавших из «кокона». На нее прикрикнули, и в плечо кольнуло что-то острое. Она замолчала и услышала знакомый щелчок – так щелкал замок на ее сумочке. Вслед за этим звуком послышался звук нажимаемых на экране телефона клавиш, а потом к ней обратились по-русски:

– Ты из России?

Амина снова замычала, не в состоянии вымолвить ни слова, а на глаза навернулись слезы радости от того, что с ней заговорили на ее языке. Значит, скоро она узнает, что этим людям от нее нужно, и поймет, как отсюда выбраться.

Ткань на ее лице, подцепленная чем-то вроде острия ножа, затрещала и разошлась в стороны, освобождая нос и рот, но глаза остались закрытыми. Амина жадно вдохнула, – все это время ей не хватало воздуха – и выкрикнула:

– Отпустите меня! Мой отец богатый человек, он заплатит вам, сколько скажете.

– Отвечай на вопрос, который тебе задали! В твоем телефоне русскоязычное меню. Ты россиянка? – Требовательный голос перебил ее на полуслове.

– Да, я россиянка! А еще я дочь банкира! Если не отпустите меня, мой отец вас из-под земли достанет, а потом обратно закопает! Вот увидите! – Амина перешла на угрожающий тон, испугавшись, что незнакомцы не проявили интереса к деньгам.

Мужчины оживленно заговорили между собой на китайском, а затем один из них прикоснулся к ее оголенной щеке и медленно, будто опасаясь чего-то, сдвинул ткань с лица на лоб, освобождая глаза. Амина тотчас распахнула их и увидела над собой молодого китайца, парня лет двадцати с небольшим, смотревшего на нее так, как смотрят на огромную ядовитую змею, оказавшуюся в опасной близости: ужалит – не ужалит? Но страха в его взгляде не было, только готовность вступить в схватку и… жгучее любопытство. Парень выглядел серьезным и показался Амине довольно привлекательным: умные яркие глаза, крупный прямой нос, квадратные скулы, ямочка на подбородке. Она и не предполагала, что у китайцев бывает такая внешность, считала их одинаковыми. Хотя, скорее всего, просто никогда к ним не присматривалась.

– Ты кто? – спросила она уже почти без страха, уверенная, что парень с такими глазами не может похищать людей в корыстных целях.

Как ни странно, он представился:

– Вэй Лирен. Можно просто Вэй. Назови и ты свое имя.

– Амина. Может, снимешь с меня этот моток тряпок? Это ты меня связал? Зачем?

Парень придвинулся ближе, взгляд его стал острым и пристальным. Длинная челка свесилась с его лба и защекотала кончик ее носа.

– Похоже, я обознался. Ты не похожа на кумо, – подумав немного, произнес он.

– Какого еще кума? – Амина удивленно заморгала.

– Кумо – это пауки-оборотни, я охочусь на них.

– А-а-а… – разочарованно протянула она. Вариант, что на нее напал сумасшедший, она как-то не учла и теперь подумала, что это, пожалуй, даже хуже, чем преступник, с которым хотя бы оставался шанс договориться, пообещав крупную сумму денег. А вот чем заинтересовать «охотника на пауков-оборотней», если тот вдруг решит, что она как раз из таких пауков? Но, кажется, сейчас он так не думает. Говорит, что она не похожа. Что ж, надо торопиться, пока он не передумал!

– Развяжи меня, пожалуйста! – взмолилась Амина самым страдальческим голосом, на который была способна, и подкрепила несчастный взгляд милой просящей улыбкой.

«Охотник» неожиданно накрыл ее глаза ладонью и воскликнул с тревогой:

– Ты смотришь и улыбаешься в точности, как она!

– Кто «она»? – испуганно пробормотала Амина, недоумевая, чем вызвала такую странную реакцию. Хотя… если у парня тот самый диагноз, который она заподозрила, то от него можно ждать самых непредсказуемых поступков.

– Пусть учитель сам решает, как с тобой быть. – Парень убрал руку с лица Амины и отодвинулся в сторону, уступая место своему спутнику, все это время молча наблюдавшему за происходящим.

Второй мужчина тоже оказался китайцем, но совсем не молодым: хотя морщин у него почти не было, седые брови и белая острая бородка выдавали его преклонный возраст. Гладкий череп без намека на растительность поблескивал в тусклом предутреннем свете, проникавшем сквозь открытую дверь за его спиной. На правой руке, полностью оголенной, тугими жгутами вились мускулы, левая рука скрывалась под широким рукавом кимоно кирпичного цвета. Его пальцы перебирали нитку деревянных бус с иероглифами, – четки довершали образ воинственного монаха из легендарного монастыря Шаолинь, известного Амине по китайским фильмам.

Ей показалось, что монах пронзил ее своим испытующим взглядом. Захотелось зажмуриться, но она заставила себя смотреть ему в лицо, догадываясь, что от этого зависит ее дальнейшая судьба. Пусть он видит, что она не прячет глаза и ничего не скрывает. Пусть смотрит. Лишь бы он не оказался с таким же диагнозом, как и «охотник».

Монах изучал ее невыносимо долго, но наконец встал, повернулся к парню и что-то сказал. Тот кивнул и, присев возле Амины, принялся разматывать «кокон» на ней, сопровождая свои действия непонятными фразами:

– Я тоже никогда не видел говорящих, но не уверен, что таких не бывает. Вдруг они научились копировать человеческую речь так же, как и внешность. Пусть не все, но некоторые, те, что обладают самой сильной магией. Только вот телефоны им точно ни к чему, они же могут читать мысли на расстоянии. Поэтому, думаю, учитель прав, а я ошибся. Ты не такая.

Парень выглядел виноватым и словно оправдывался перед Аминой, но в то же время совершенно не старался, чтобы смысл сказанного дошел до нее. Но Амине не очень-то и хотелось в него вникать. Ее охватило ликование от того, что она дождалась избавления от пут и, возможно, очень скоро избавится и от плена. Руки парня, слой за слоем снимавшие с нее полосы ткани, быстро скользили по ее телу, и время от времени под ними проскакивали микроскопические, но болезненные электрические разряды.

– Можно, я сама? Ты бьешься током, – попросила Амина, поморщившись после очередной крошечной искры.

Он убрал руки и покраснел. На смуглой коже, да еще в полумраке, это было едва заметно, но от внимания Амины не ускользнуло. Она несколько раз повернулась вокруг своей оси, выпутываясь из остатков многослойного «кокона».

– Надо же, наверное, целый рулон ткани на меня намотал, – заметила она, усмехаясь. – Что ж… спасибо, что по голове не огрел тяжелым предметом или свой нож в ход не пустил. Он у тебя длиннющий, как сабля. – Она опасливо покосилась на кожаный чехол, притороченный к поясу на рубахе парня.

– Это меч. Специальный, им можно убить паука-оборотня. Но сначала я использую полотнище с особыми знаками, оно сдерживает магическую силу оборотня, не позволяя ему превратиться в паука и использовать свои смертоносные жала, которые вылезают из его лап. Пока оборотень находится в человеческом облике, его легко убить, но ведь можно ошибиться, как это и случилось со мной сегодня. Поэтому я принес тебя сюда, чтобы показать учителю и выяснить, кумо ты или не кумо.

– А с чего ты вообще решил, что я кумо? – Амина насмешливо посмотрела на парня, пытаясь вспомнить его имя. Как же он назвался?.. «Вэй Лирен!» – всплыло в памяти.

– От тебя несло пауком. И даже сейчас, кажется, немного отдает. – Вэй Лирен приблизился к ней и потянул носом.

– О-о-о, серьезно? – Амина поднесла к лицу прядь своих волос, вдохнула приятный аромат духов, потом понюхала свою руку; ничем особенным от нее не пахло. – Наверное, у тебя феноменальный нюх, потому что я ничего такого не чувствую.

– Может быть, ты недавно находилась поблизости от кумо, и на тебе остался его запах, – предположил Вэй Лирен, почесывая бритый затылок. – Чаще всего они предстают перед людьми в облике юной девушки в темно-коричневом или черном кимоно с золотистым рисунком. Но это не обязательно. Могут притвориться кем угодно, в зависимости от способностей.

– Да? – Внутри у Амины будто кольнуло что-то – вспомнилась вчерашняя «разлучница». – А есть еще какие-то отличительные признаки?

– Есть один, но его можно заметить, только если наблюдать за оборотнями украдкой, со стороны. Правда, застать их врасплох очень трудно, они обычно крайне осторожны и тщательно скрывают свою паучью сущность.

– А что за признак-то? – нетерпеливо перебила Амина.

– У них гипнотический взгляд, и они подолгу стоят на одном месте, глядя в одну точку: выжидают, когда в поле их зрения окажется подходящая жертва. Дождавшись, они привлекают ее внимание, мысленно забираясь жертве в голову, заставляют посмотреть себе в глаза и уже не отпускают: если такое произошло, то жертва, как правило, обречена на гибель. Незаметно для окружающих они подманивают ее к себе и уводят в свое паучье логово, где и пожирают, медленно высасывая из тела растворенную паучьим ядом плоть. Чаще всего их жертвами становятся молодые мужчины.

У Амины внезапно потемнело в глазах и пересохло во рту. Слова «охотника» уже не казались ей странными и бредовыми. Она застыла в оцепенении, перед ее мысленным взором возник Кирилл, стоящий у окна с прикованным к одной точке неподвижным взглядом. От страха, что его уже нет в живых, у нее подкосились ноги. Пошатнувшись, она оперлась на плечо Вэя Лирена, но тотчас отпрянула, услышав пронзительный звонок своего телефона.

– Мне звонят! Где моя сумка? – Амина поспешно оглядела тесное, погруженное в полумрак помещение без окон, напоминавшее кладовку: на полках вдоль стен громоздились плетеные корзины и коробки, в углу стояли набитые чем-то мешки. Открытая сумка валялась на полу рядом с циновкой, на которой Амина лежала, пока была в «коконе». Вещи, вывалившиеся из сумки, разлетелись далеко в стороны. Телефона среди них видно не было. Взгляд Амины скользнул выше и остановился на фигуре монаха, державшего ее телефон. На экране высветилось имя и фото звонившего. С такого расстояния видно было плохо, но Амину словно током прошило: она по мелодии поняла, что ей звонит… Кирилл.

Глава 8. Трудный разговор

Двумя месяцами ранее.

Россия, Москва, ул. Таганская, квартира Алиевых

– Па-ап, ты что, не рад нашей свадьбе? – От огорчения Амина выпустила из рук букет роз, подаренный Кириллом во время прогулки. Цветы упали к ее ногам, и она прошлась по ним, не заметив этого.

– С чего ты взяла? Разве я так сказал? – Отец поднялся из мягкого кресла, шагнул к ней, обнял и звонко чмокнул в щеку. – Кирилл замечательный парень, ответственный, надежный. Я рад за тебя.

– А по тебе не скажешь. – Амина внимательно посмотрела на усталое и встревоженное лицо отца. – Выглядишь так, будто произошло что-то ужасное.

– Ты почти угадала. Но пока не произошло, а может произойти. И я должен тебя предостеречь.

Он отступил назад и тяжело опустился в кресло, в котором сидел только тогда, когда его одолевали тяжелые думы или ему необходимо было принять какое-то судьбоносное решение. Кресло стояло в дальнем углу огромной гостиной, в стороне от остальной мебели, окон и камина, поэтому почти всегда пустовало. Друзья отца и родственники, приезжавшие к ним в гости, будто не замечали его и никогда в него не садились, словно оно обладало отталкивающей аурой. Амина называла это кресло «унылым троном», и ей не нравилось, когда отец просиживал там часами с мрачным видом, от этого зрелища ее охватывала тревога. Сейчас вид отца внушал ей страх.

– Присаживайся где-нибудь, и начнем. – Отцовский голос звенел от напряжения.

Таким тоном отец часто обращался к подчиненным, но с дочерью всегда говорил мягко и ласково. Что же такое стряслось? С недобрым предчувствием Амина передвинула легкий пышный пуфик от дивана к «унылому трону» и устроилась на нем в двух шагах от отца. Вдруг она заметила на подлокотнике кресла белый конверт. Поверх конверта лежала, поблескивая полиэтиленом, «палочка-выручалочка». Амина почувствовала, как ее щеки обожгло от стыда и возмущения.

– Ты что… ты рылся в моих вещах?! – воскликнула она, вскакивая.

– Сядь. – Короткое слово прозвучало тихо, но грозно.

Амина послушалась и присела на край пуфика, сдерживая вулкан эмоций, заклокотавший внутри.

– До меня дошли слухи, и я должен был удостовериться, – произнес он после минутного молчания.

– Слухи? – Амина заерзала, сообразив, что Кирилл с кем-то поделился новостью о ее беременности. Вряд ли он сказал об этом ее отцу, скорее всего… ну, конечно, он сообщил об этом Камилле, вероятно, чтобы окончательно разорвать с ней отношения. А Камилла, конечно же, побежала плакаться в ближайшую жилетку, и новость разлетелась на весь банк в мгновение ока. Да, не очень-то приятно. Кирилл мог бы и придержать язык за зубами, но, с другой стороны, а что тут такого? Они скоро поженятся. Подумаешь, добрачная беременность, сейчас не те времена, чтобы этого стыдиться! Правда вот, на самом деле все это вранье, но Амина надеялась, что Кирилл никогда не узнает о том, что она его обманула: бывает же всякое, не каждая беременность заканчивается рождением ребенка. На самом деле в ближайшее время она не собиралась заводить детей.

– Так это твое? – спросил отец, буравя дочь взглядом и явно намекая на лежащий рядом с ним тест.

Амина прерывисто вздохнула и начала самозабвенно врать:

– Мой. Ну, а что тут такого, пап? В самом деле? Мы с Кириллом любим друг друга. Он сказал, что безумно хочет детей, и… да, мы не стали откладывать это до свадьбы. Ты, наверное, думаешь, что я порочная, но ведь это же предрассудки, пережитки прошлого. Нравы давно изменились. К тому же ребенок родится в браке. В чем проблема? Не понимаю. Ты боишься позора, или что?

– Я боюсь за твою жизнь. – Отец нервно сцепил руки в замок. – Мне надо было раньше это сказать, до того как все случилось. Теперь не избежать трагедии. Что ж… – Он подался вперед с видом человека, решившегося прыгнуть в бездну. – У тебя никакого ребенка не будет. Тебе нельзя иметь детей.

Амина округлила глаза:

– Ох!.. Почему это?

– У тебя редкий генетический дефект. Он передался тебе по материнской линии. Шансы на то, что ты родишь здорового малыша, стремятся к нулю, а кроме того, гормональная перестройка во время беременности запустит в твоем организме необратимые процессы, которые либо убьют тебя, либо превратят в уродливую калеку. – Высказавшись, отец обмяк и откинулся на спинку кресла, словно избавился от тяжкого груза. – Тебе придется избавиться от… этого, – добавил он, поморщившись и покосившись на подлокотник, где лежал тест. – И не смей возражать.

– Да я и не собиралась. – Амина пожала плечами. Горького сожаления она не испытала, ведь ей не придется ни от чего избавляться, но известие о генетическом дефекте встревожило ее не на шутку. – А что со мной не так? У тебя есть данные моих медицинских обследований? Я бы хотела на них взглянуть.

– Не нужно тебе их видеть. – Он категорично мотнул головой.

– Но почему? Что еще за секреты? Я хочу знать! – возмущенно воскликнула Амина, уже понимая, что не только не увидит этих бумаг, но и никаких подробностей от отца не узнает. – Подумаешь! Тогда я сама пройду обследование и все выясню.

– Не делай глупостей. Я позаботился о том, чтобы информация о твоем дефекте не распространилась за пределы диагностической клиники, где тебя обследовали, потому что иначе ее предали бы широкой огласке. Твой дефект тянет на мировую сенсацию. К тому же, из-за него тебя могут счесть опасной для окружающих и закрыть в каком-нибудь изоляторе.

– Ой, ну прям фантастика какая-то! – Амина недоверчиво фыркнула. – Ты меня разыгрываешь!

– Разве я похож на шутника? – Отец поднял на нее потухший взгляд. Из-за большого дугообразного носа и круглых карих глаз, в которых сквозила грусть, он сейчас напоминал старого несчастного орла. – У меня есть деньги и влияние в некоторых кругах, но я не всемогущий. Может случиться так, что мне не удастся замять шумиху, которую ты поднимешь вокруг себя своими действиями. Не думаешь о себе, так хоть обо мне подумай. У меня нет никого дороже тебя.

– Но я хочу знать, что со мной не так!

– С тобой все будет в порядке, если ты не будешь заводить детей и если с тобой не случится какого-нибудь сильного потрясения. Просто береги себя, и все.

– Скажи мне правду, пожалуйста, – попросила Амина, чувствуя, что ничего не добьется и ей придется смириться с волей отца.

– Это слишком страшная правда, лучше тебе ее не знать. Пообещай, что сделаешь, как я сказал. – Он остался непреклонен и снова показал взглядом на тест.

– Хорошо. А ты пообещай, что не будешь следить за мной и обыскивать мои вещи.

Он молча прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Амина со вздохом вышла из гостиной и направилась в свою комнату. Широкий длинный коридор разделял огромную роскошную квартиру пополам. Большая часть комнат пустовала, там бывала только горничная, которая приходила три раза в неделю, но иногда к ним приезжала пожить бабушка, мать отца. Впервые в жизни Амина пожалела о том, что сегодня бабушки с ними не было.

Амина побаивалась эту строгую женщину с резким голосом и неприветливым видом, догадываясь, что та ее недолюбливает. Амалия Рональдовна поглядывала на нее с брезгливо-любопытным выражением лица, словно усматривала в ее внешности нечто противоестественное, вроде рогов на лбу или заячьих ушей. Может быть, она вообще сомневалась в том, что Амина была ее внучкой? Никакого сходства между ними не наблюдалось. Но, если уж на то пошло, отец Амины, в котором явственно угадывалась азиатская кровь, тоже ничем не напоминал свою бесцветную тщедушную мать.

В родне поговаривали о том, что Амалия Рональдовна «сходила замуж» за какого-то таджика и год прожила с ним на его родине в приграничном горном поселке, но, не выдержав суровых будней, сбежала оттуда, забрав с собой недавно родившегося ребенка, отца Амины, которому на тот момент было всего два месяца. Это скоротечное замужество случилось благодаря путевке на озеро Каракуль, которую выдали Амалии Рональдовне на работе. Она собиралась отказаться, потому что хотела в Крым, а не в Таджикистан, но сестры уговорили ее, заверив, что озеро Каракуль – чудесный курорт. Там ее, еще довольно молодую голубоглазую блондинку с изящной фигурой, приметил местный харизматичный мужчина, совмещавший курортный отдых с какими-то делами. Амалия Рональдовна была очарована его проникновенным взглядом и невиданной щедростью. Она решила, что звезды сошлись над ней в удачной комбинации и послали ей этого мужчину в качестве подарка судьбы, поэтому согласилась выйти за него замуж через пару недель после знакомства и, вместо того, чтобы вернуться на работу, уехала с ним в поселок, где проживала вся его огромная родня. Однако счастье оказалось недолгим, и когда исхудавшая и перепуганная Амалия появилась на пороге у одной из своих сестер с орущим младенцем на руках и с мольбой о помощи, та с трудом ее узнала. Оказалось, чтобы добраться из Таджикистана в Россию, Амалия целый месяц ехала в вагоне с углем, в ночной рубашке и без денег, а чтобы не умереть с голоду, побиралась на станциях во время долгих стоянок, выпрашивая еду у станционных рабочих. На вопрос сестры, нельзя ли было «расстаться по-человечески», Амалия ответила, что по-доброму ее бы не отпустила мать мужа, сделавшая из нее бесправную служанку в своей многочисленной семье. И все бы ничего, говорила Амалия, ведь ее не били, не морили голодом, муж о ней заботился, и жила она в достатке, но последней каплей, толкнувшей ее на отчаянный шаг, стало то, что ее властная свекровь вознамерилась сама выбрать имя ее новорожденному ребенку. «Сухроб», – заявила почтенная мамаша, указав на младенца и не спрашивая мнения Амалии. Амалия возразила, что это имя похоже на «сугроб» и ей совсем не нравится, и вообще она уже назвала ребенка Зафиром. Разразился скандал, свекровь упала на пол, изображая сердечный приступ, и муж прикрикнул на жену, потребовав держать язык за зубами и делать то, что мама скажет. Амалия огрызнулась, впервые за все время, и он влепил ей пощечину. Не дожидаясь, когда настанет черед кулаков, Амалия в ту же ночь убежала из дома, завернувшись с сыном в шерстяное одеяло. Она побоялась обратиться к кому-либо за помощью, понимая, что ее, скорее всего, вернут обратно к мужу, поэтому добралась до железной дороги и залезла в один из открытых вагонов медленно ползущего поезда. Амалия прожила целый год у одной из сестер, опасаясь, что муж разыщет ее по месту прописки, отнимет сына и увезет в свой вонючий аул. Но тот не стал ее донимать и даже выслал ей все ее документы, а так же крупную сумму денег на содержание ребенка, причем настолько крупную, что Амалия уволилась с работы и целиком посвятила себя воспитанию сына, а когда он вырос, купила себе действующий зоомагазин, – видимо, чтоб не скучно было.

Амина вошла в свою комнату и взглянула на настенные часы. Еще не поздно позвонить Амалии Рональдовне и задать пару вопросов.

Глава 9. Дзёро-гумо

Китай, о.Хайнань, национальный парк Наньшань

– Кирилл! Кирилл, это ты? – Амина кричала в трубку, но слышала лишь монотонный шум: далекие приглушенные голоса, тихую музыку и пение китаянки, выводившей мелодию без слов, похожую на мяуканье голодной кошки. – Кирилл, отзовись же! Где ты? Почему ты молчишь?

Вдруг Вэй Лирен выхватил у нее телефон и приложил к своему уху. Лицо его приобрело хищное выражение, глаза сузились, а с губ сорвалось странное слово:

– Дзёро-гумо!

В тот же миг из динамика вырвалось какое-то ругательство, произнесенное по-китайски густым мужским басом, и следом понеслись короткие гудки. То, что это было именно ругательство, Амина не сомневалась, хотя и не поняла ни слова. И, конечно же, голос принадлежал не Кириллу.

– Что это значит? – спросила она у Вэя Лирена, с виноватым видом протянувшего ей телефон.

– Извини, что взял его, не спрашивая. – Вэй потупился. – Мне показалось, что я слышу пение Дзёро-гумо.

– Кто это? Твоя знакомая? Так отведи меня к ней немедленно! Звонили с номера моего мужа, значит, он сейчас там, у нее!

– Если бы я знал, где это! – Вэй Лирен сокрушенно свесил голову. – Я давно уже охочусь за этой тварью.

– Тварью? Когда мужчина оскорбляет женщину, это не добавляет ему мужественности, кем бы эта женщина ни была. Надеюсь, у тебя есть веская причина для этого. – Амина смерила парня презрительным взглядом.

– Есть причина. – Он согласно тряхнул длинным чубом. – Она не женщина. Она вообще не человек. Это тот самый кумо, паук-оборотень, о котором я тебе рассказывал, только в женском обличье. «Дзёро-гумо» на твоем языке означает «обаятельная женщина». Они, и правда, выглядят очень красивыми, но это обман, маскировка. По сути своей они паучихи, и появились на свет в паучьем облике. Способность превращаться в человека эти чудовища получают только в возрасте четырех сотен лет, а оборачиваются для того, чтобы добывать себе пропитание. И едят в основном человечину.

– Почему-то я так и подумала. – Амина не сдержала ироничную ухмылку.

– Ты догадливая! – Он подмигнул ей и вдруг спросил: – А что случилось с твоим Кириллом? Извини, конечно, если лезу не в свое дело, но мне кажется, что тебя очень встревожил этот звонок.

– Да, еще бы! – воскликнула Амина и собралась выложить все свои беды, но в этот момент ее желудок издал такой заунывный вой, что ей стало неловко.

Вэй тотчас спохватился:

– Пора выбираться из этого чулана, а то пропустим завтрак. Ты ведь не откажешься составить мне компанию?

– Какой вежливый! Когда нес меня в этот чулан, так не спрашивал моего мнения. – Амина улыбнулась. От мыслей о завтраке ее настроение сразу улучшилось, а тревога немного улеглась. Она даже подумала, что сама богиня Гуаньинь послала ей этого проворного «охотника», и он поможет ей найти и, если понадобится, спасти Кирилла. В том, что «разлучница», прятавшаяся в кустах во дворе отеля, была той самой «дзёро-гумо», Амина почти не сомневалась.

От свежего влажного воздуха, наполненного цветочными ароматами, у нее мгновенно закружилась голова, а от увиденного перехватило дыхание, как только она вышла за порог тесной темницы. Перед ней раскинулся просторный зеленый луг размером с небольшой аэродром, его окружала непроницаемая живая стена из пальм и деревьев. Вдали возвышался буддийский храм с двухъярусной крышей, края которой загибались кверху подобно лодочным носам. К нему вела широкая пирамидальная лестница, а на ее ступенях, скрестив ноги, восседали бритоголовые монахи в таком же одеянии, как и у белобородого старца, сопровождавшего Вэя. Старец, кстати, незаметно исчез после того, как передал Амине телефон. Сейчас он сидел на самой верхней ступени лестницы, у входа в храм, и, судя по выражению лица, медитировал, как и все остальные, расположившиеся ниже него. Вэй легонько подтолкнул засмотревшуюся Амину в плечо, направляя ее вправо.

– Идем скорее. Будет лучше, если они тебя не заметят.

– Почему это? – Амина заспешила по тропинке вдоль постройки, из которой они только что вышли, то и дело посматривая в сторону лестницы. – Кто они такие?

– Монахи-воины. Здесь их владения, и они не любят посторонних.

– Владения? И далеко мы сейчас от парка Наньшань?

– Мы все еще находимся на его территории, но путь к этому монастырю скрыт от туристов, пройти по нему может только посвященный. Поэтому не уходи далеко, иначе заблудишься и обратной дороги не найдешь.

Вэй завернул за угол постройки, вдоль которой они шли, и направился по каменной дорожке к беседке, утопающей в пышных кустах, усыпанных белыми и желтыми цветами. Углы ее крыши, состоявшей из шести клиньев, тоже были приподняты и загнуты на китайский манер. Рядом с беседкой росли причудливо изогнутые сосны, от них приятно пахло хвоей. За беседкой среди деревьев угадывались очертания еще каких-то небольших строений, похожих на то, в котором до этого находилась Амина – судя по всему, это были хозяйственные постройки.

Поднявшись в беседку по маленькому крылечку из трех ступенек, Амина очутилась перед низким круглым столиком, вокруг которого лежали соломенные коврики и подушки. Вэй задернул полупрозрачные занавески, скрыв внутреннее пространство беседки от посторонних глаз, и сказал:

– Ты пока располагайся, а я схожу за едой. Не переживай, тебя никто не потревожит, а я вернусь через пять минут. Главное – никуда не уходи. Помни, что сама ты не найдешь пути назад, и вообще… можешь угодить в такое место, где тебе точно не понравится.

– Загадочный какой! – фыркнула Амина вслед быстро удалявшемуся парню, отметив, что он выглядел привлекательным даже со спины и двигался грациозно и стремительно, как гепард.

Не успел Вэй скрыться из виду, как вскоре вновь появился, неся в руках большую плетеную корзину.

– Обычно я завтракаю вместе с братьями и учителем, но тебе, к сожалению, нельзя за общий стол. Вернее, я не спрашивал, но думаю, здесь тебе будет лучше.

Амина как зачарованная следила за быстрыми движениями рук Вэя, выкладывавшего на стол содержимое корзины: глубокие миски с чем-то вроде овощного рагу, блюдо с фруктами, ложки с длинными ручками, льняные салфетки, глиняные кружки и дымящийся железный чайник.

– Еда у нас простая, но хорошая, – словно извиняясь, сообщил Вэй, придвигая Амине тарелку.

– Сейчас я готова есть что угодно, даже грызть старые сухари, – заверила она его, набрасываясь на еду с жадностью голодной чайки.

– Могу еще принести, – предложил Вэй, явно под впечатлением от того, что Амина так быстро уничтожила свою порцию.

– Нет, спасибо. Лучше вернемся к разговору. – Амина отодвинулась от стола, подоткнула себе под спину подушки, прислонив их к стене беседки, и в сытом блаженстве откинулась назад. – Так на чем мы остановились? Кажется, ты обещал мне помочь найти Кирилла?

Вэй в недоумении вскинул брови и улыбнулся:

– Я лишь спросил, что с ним случилось. Он твой парень?

– Муж! – с горечью воскликнула Амина. – Мы всего неделю назад поженились, и он исчез!

– Как это произошло?

Амина в подробностях рассказала о найденной утром записке, пропавших деньгах и банковских картах, а также о том, что Кирилл часто стоял у окна, за которым Амина заметила девушку, так похожую на описанную Вэем дзёро-гумо.

– Это она его увела, точно, она! Загипнотизировала и выманила из номера незаметно для меня.

Вэй помрачнел:

– Похоже, что так и есть. Покажешь мне это место? Попробую найти ее следы.

– Без проблем, но… – Амина замялась. – У меня нет денег на проезд, а пешком это далеко отсюда. Деньги будут позже, и я расплачусь с тобой за помощь. Покрою все расходы, даже не сомневайся. Хоть Кирилл и опустошил мои счета, но у меня очень богатый отец.

– Да, я помню, ты говорила. Но ничего платить не нужно. С дзёро-гумо у меня свои счеты. – Вэй нахмурился, взгляд его стал задумчивым.

– Расскажи мне, – попросила Амина. – Она увела кого-то из твоих близких?

– Брата. Старшего. Я его обожал и во всем старался быть на него похожим.

– Он тоже был монахом-воином, как и ты?

– Нет, вовсе нет. У него был гостиничный бизнес. Да и я не монах, а пришел сюда после того, как исчез мой брат. Здесь меня научили охотиться на пауков-оборотней, но главная моя цель – найти место, откуда лезут эти твари, отыскать их гнездо и покончить с ними раз и навсегда. Только вот учитель считает, что оно находится в другом мире, куда человеку никак не попасть, а если и попасть, то потом уже не вернуться. Поэтому по следам дзёро-гумо я пойду один. Пусть не вернусь, но хоть уничтожу паучье логово!

– Как ты думаешь, Кирилл может быть еще… жив? – с замиранием сердца спросила Амина.

– Если честно, не уверен. Но бывает, пауки-оборотни не съедают добычу сразу, а запасаются впрок, оставляют в паутине на какое-то время, берегут для будущего потомства, которое потребует еды, как только вылупится. Только вот потомство их находится в логове, а значит, в ином мире, из которого нет пути назад, и если твой Кирилл там, то тебе с ним все равно уже не удастся встретиться.

– А это точно, что нет пути назад? – Амина едва сдерживала навернувшиеся слезы. – Откуда это известно?

– Из преданий, которых не найти в открытых источниках. Они передаются из поколения в поколение, и доступны лишь посвященным, тем, кто борется с нечистью, лезущей оттуда в наш мир. Причем есть и другая версия насчет возвращения, по которой вернуться все-таки можно, но, находясь в другом мире, человек изменится так, что перестанет быть самим собой, превратится в одно из мистических существ и, возможно, станет чудовищем. Эта версия кажется мне еще страшнее.

– А твой учитель не хочет пойти и проверить эти версии? – Амина не скрывала осуждающей интонации в голосе. – Пауки никогда не переведутся, если логово не уничтожить.

– Я тоже так считаю. – Вэй энергично кивнул. – Но не мне давать учителю советы или критиковать его поступки. Я не вправе, понимаешь? Могу лишь пойти и сам все выяснить.

Амина задумалась. У нее возникла мысль отправиться искать паучье логово вместе с Вэем, но для принятия решения ей нужно было взвесить все «за» и «против». Остаться и ждать возвращения Вэя? А что, если его не будет слишком долго или он совсем не вернется? Или вернется, но перестанет быть собой, и она его не узнает? Ей ведь нужно будет все это время на что-то жить. Допустим, отец пришлет денег, но вскоре он пришлет за ней своих людей или даже сам прилетит, чтобы забрать ее отсюда. Рано или поздно ей придется улететь домой, в Россию. Придется вернуться на работу в банк, ведь отец наверняка не позволит ей вечно бездельничать, а если она станет ссылаться на плохое самочувствие или нервное расстройство, то он, чего доброго, напустит на нее свору врачей. Амине придется продолжать жить, не зная о том, жив ли Кирилл или мертв, увела ли его мистическая дзёро-гумо, или он в самом деле бросил Амину ради другой женщины, ради «настоящей любви», как он сам написал. Все эти вопросы будут мучить ее до конца дней. Нет, она к такому не готова!

– Я пойду в паучье логово вместе с тобой! – твердо заявила она, выпрямив спину и вскинув подбородок.

– Нет, даже не думай! – Вэй категорично закрутил головой. – С тобой у меня будет еще меньше шансов на успех.

– Тогда я не покажу тебе место, где была дзёро-гумо! – Амина скрестила руки на груди, давая понять, что не отступит.

– Хорошо, не показывай. Просто скажи мне название отеля и опиши расположение корпуса по отношению к главному входу. Этого будет достаточно. Дальше я сам найду ее следы.

– Ни за что! Или я выслеживаю дзёро-гумо вместе с тобой, или ты не узнаешь, где она наследила!

Тотчас же последовал протест Вэя, даже гораздо более бурный, чем ожидала Амина:

– Ты – шантажистка! Как тебе не стыдно! Совести у тебя нет, ой-ей-ей! – Вэй схватился за голову, но сквозь свесившийся на лицо чуб украдкой косился на Амину, наблюдая за ее реакцией.

– Ага, ругай-ругай. В угол еще поставь! Детский сад, да и только! Кста-ати… – Она вдруг подалась вперед, сообразив, что ее давно волнует один вопрос, который все никак не удавалось задать: – Откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

– Я же говорил, что у моего брата был гостиничный бизнес. Я помогал ему в этом деле, был управляющим в одном из отелей, где останавливались в основном туристы из России. Чтобы иметь достойный имидж, пришлось выучить язык.

– И твой брат пропал в том отеле?

– Да, причем в разгар рабочего дня. Один из служащих видел, как он уехал на своем автомобиле вместе с юной китаянкой, одетой в темно-коричневое кимоно, и с тех пор от него нет ни слуху ни духу.