Юность подарит первые шрамы Крамер Стейс
– Закари…
– Черт! Еще и сигареты закончились! – Закари раздраженно стукнул по бардачку и затем вылетел из машины.
– Закари, подожди! – Джел выскочила за ним.
– Меня тошнит от твоей неприступности! Ты думаешь, это круто? Круто – это когда девушка удовлетворяет желания парня, а не строит из себя святую.
– Я думала, что нравлюсь тебе…
– Нравишься. Конечно, нравишься. Но меня отталкивают твои принципы, страхи, убеждения. В конце концов, я хотел сделать приятное нам обоим, а ты взяла и испортила весь вечер!
– О, они еще здесь!
Джел замерла, услышав знакомый голос.
– Айдж, Фри, эти голубки из Бэллфойера, а телка – одна из тех, кто обидел Марийону на вечеринке Скендера, – сказал Болдер, приближаясь к паре со своими друзьями.
– Что вам нужно?
– Закари, не связывайся с ними, – Джел вцепилась в руку парня.
Делая шаг вперед, Болдер заявил:
– Я хочу, чтобы ты объяснил своей бэллфойерской шлюхе, как правильно общаться с людьми.
– Эй, осторожнее. Я ведь могу добавить в твою жалкую жизнь кучу неприятностей за такие слова.
– Да ни хрена ты не можешь, пидорское отродье! – сказал Болдер и ударил Закари в челюсть.
Айдж и Фри тоже не хотели стоять в стороне и присоединились к Болдеру.
– Остановитесь! – крикнула Джел и кинулась на Айджа.
Парень отпихнул ее в сторону, а затем дополнительно пнул в живот, так, чтобы у той вообще не было сил подняться.
Закари удалось выскользнуть из рук Болдера и Фри. Он помчался к своей машине, прижимая ладонь к разбитому носу и крича:
– Ты нарвался! Мой отец тебя по стенке размажет!
– Закари! – крикнула Джел, увидев, как ее парень садится в машину и без промедления уезжает, оставляя ее одну с головорезами.
Болдер кинулся в сторону отъезжающей машины, а его парни продолжили издеваться над Джел. Пока Фри держал ее за волосы, Айдж бил ее под дых. Один раз удар пришелся по лицу.
– Это тебе за Марийону! – сказал Фри.
– Если еще раз увидим тебя здесь, ты так легко не отделаешься, – предупредил Айдж, выдергивая из рук полубездыханной девушки сумку.
– Вот же мразь трусливая! Поскакал жаловаться своему папочке! – заливаясь хохотом, вернулся Болдер.
– Смотри, что у нас есть, – сказал Айдж, хвастаясь добычей.
Болдер посмотрел на сумку, затем перевел взгляд на Джел, что валялась на асфальте и сплевывала кровь.
– Вы с катушек съехали?!
– Это подарок для Марийоны, – ответил Фри.
– Так сказать, плата за моральный ущерб, – добавил Айдж.
– Идиоты! Я же хотел просто припугнуть ее! – Болдер отобрал сумку и направился к Джелвире. – Джел, ты как? Вот, держи. Они ничего не взяли, – парень кинул на асфальт ее сумку. – Понимаю, после такого ты побежишь в полицию, но я искренне советую тебе этого не делать. У нас есть друзья гораздо опаснее, чем мы. Они отомстят тебе за каждого из нас. Так что без обид, лады?
Вскоре вся троица испарилась.
Джел схватила сумку, еле-еле поднялась на ноги. По ее лицу скользили струи алой крови. По всей видимости, эти отморозки разбили ей нос. Кровь капала вниз, на разорванное платье. Платье ее мечты, ради которого она на неделю превратила свою жизнь в ад. Джел открыла сумочку, достала «Флору» и закинула в себя три таблетки. Ей необходимо было успокоиться. Хотя бы так.
Она шла по обочине пустой дороги. Мрак глубокой ночи безжалостно расправлялся с попытками нескольких фонарей осветить ей путь.
Вдруг Джел остановилась, посмотрела на небо, где в ту ночь властвовала полная луна, и поразилась тому глубокому, сильному, прошибающему чувству, которое затмило все ее мысли.
В этот момент Джел поняла, почему люди заканчивают жизнь самоубийством. Как они вообще решаются на такой отчаянный шаг. Их посещает то самое чувство, что переполняло ее теперь. Его можно сравнить с сильнейшей потребностью во сне, когда ты настолько слаб, что бросаешь все свои дела, забываешь обо всем, что тебя тревожит, и засыпаешь где угодно: в движущемся транспорте, на занятиях, на лавочке в парке. Вот и люди, которые собрались расстаться с жизнью, забывают обо всем, не думают ни о родителях, ни о друзьях, ни об обязанностях. Они подчинены лишь острой потребности в смерти. Некоторые люди месяцами, годами вынашивают в себе это чувство, других же оно накрывает внезапно, как сбивающая с ног, накопленная за день усталость.
Джел легла посреди дороги, все еще глядя на небо. Мерцающие звездочки улыбкой разместились под луной.
– Я устала улыбаться, – прошептала она.
Вдалеке ехала машина. Джел повернулась на шум. Увидев горящие фары, что с каждой секундой становились все ближе и ближе, она закрыла глаза в предвкушении вечного сна.
Автомобиль, несущийся на бешеной скорости, резко затормозил. Так, что даже искры вспыхнули под колесами.
– Твою мать! Что это за херня?! – послышался мужской голос.
Открылась дверца. Кто-то вышел из машины и направился в сторону Джелвиры.
– О’Нилл?..
Джел открыла глаза и увидела перед собой…
– Рэмисента, я… – Джел тут же встала. – Я просто ждала попутку.
– Лежа на дороге?! – вскипела Рэми. – Ты совсем, что ли?! Мы тебя чуть не сбили, ты это понимаешь?
Джел не знала, что сказать. Таблетки, что она проглотила до этого, лишили ее какого-либо страха и возможности дать адекватную оценку происходящему.
Рэмисента осмотрела одноклассницу и ужаснулась.
– Это кровь?
– Я же ее не зацепил… – в панике сказал парень Рэмисенты.
– Джел, что с тобой случилось?
Рэми пригласила Джел в машину, дала ей свою куртку. Джел, не торопясь, удивительно спокойным тоном все рассказала.
– Возьми. Этот порошок обеззараживает раны. – Парень протянул пакетик с белыми кристаллами, указав на кровоточащие ссадины на ногах Джел.
– Спасибо.
– Джел, ты обязана обратиться в полицию. Эти уроды должны быть наказаны! – сказала Рэми.
– Я это заслужила.
– Что ты говоришь такое?!
– Рэмисента, отвези меня домой, пожалуйста.
Весь путь до Бэллфойера ребята провели в молчании. Джел гладила свое платье, жалея, что над ним так чудовищно надругались.
– Грейсон, остановись здесь, – внезапно сказала Рэми.
Грейсон припарковал машину.
– Куда мы приехали? – спросила Джел.
– Тебе необходима сладкая терапия. Пойдем, – воодушевленно произнесла Рэми.
Спустя несколько минут ребята оказались в уютной кафешке «Кэнди Грэдди», что принадлежала отцу Рэми – Грэду Арлицу, основной деятельностью которого было управление одной из крупнейших нефтегазовых компаний.
– Обожаю «Кэнди Грэдди», – призналась Джел. – Твой отец создал удивительное место.
Грейсон принес девушкам два капучино и меренговых пирожных, а затем сел за соседний столик, чтобы одноклассницы могли спокойно поговорить.
– Я не голодна, – сказала Джел, отодвигая десерт.
– Это волшебное пирожное! Съешь его – и плохое настроение вмиг улетучится, – улыбнулась Арлиц.
Джел взяла ложку и разделила лакомство на четыре части.
– Рэмисента, я была о тебе другого мнения.
– Знаю. Ты считала меня стервой.
– Ты же дружишь с Элеттрой. Иначе и быть не может.
– Эл тоже не стерва. Бывают у нее, конечно, закидоны, но я к ним привыкла. – Рэми лихо расправилась с пирожным и попросила Грейсона принести еще, в то время как Джел до сих пор жевала первый кусочек. – Джел, почему ты сказала, что заслужила все это?
– …Я это не всерьез сказала.
– Понимаю, ты считаешь меня последним человеком, с которым можешь откровенничать, но… Я не буду злорадствовать. Я очень хочу помочь тебе, потому что уверена, что ты сейчас на грани.
– Мне уже лучше, – с натянутой улыбкой ответила Джел. Изображать хорошее настроение было гораздо сложнее, чем голодать и пахать до полуобморочного состояния в зале. – Очень вкусное пирожное.
Три части десерта так и остались несъеденными.
– Да уж… Наши «кланы» порвут нас, если узнают об этой посиделке, – хихикнув, сказала Рэмисента.
Грейсон и Рэми доставили Джел до ее дома. Поблагодарив за все одноклассницу, Джел, тяжело вздохнув, пошагала к дому. Внутри горел свет, видимо, мать не смогла лечь спать, пока младшая дочь так долго отсутствовала.
– Мам, я вернулась, – сказала Джел, переступив порог.
Йера выскочила из кухни. Она хотела отчитать Джел за то, что та поздно приехала домой, но заметив ссадины, рваное платье и печальный взгляд дочери, ей стало не по себе.
– Что с тобой?..
– Не волнуйся. Я просто упала, – нелепо отмазалась Джел.
Мать подошла к ней, брезгливо коснулась лоскута ее платья, вновь осмотрела дочь с головы до ног.
– Выглядишь как шлюха, – с отвращением сказала Йера.
Глава 11
– Мы с Грейсоном так перепугались… До сих пор все это кажется дурным сном, – вздыхая, сказала Рэмисента.
Элеттру не тронул рассказ подруги. Она сидела у зеркала, скручивала волосы в пучок и раздраженно вкалывала шпильки в затылок.
– У нее явно проблемы с головой.
– Я тоже сначала так подумала, но потом поняла, что она в отчаянии. И мне стало страшно за нее, – ответила Рэми.
– И поэтому ты поехала с ней в «Кэнди Грэдди»? – нервничая, спросила Элеттра.
– Я не могла оставить ее одну.
– Рэми, никогда не думала, что ты такая сердобольная.
Рэмисента посмотрела на подругу с укоризной.
– А ты бы на моем месте поступила иначе?
– Да.
– Ты бы бросила ее посреди дороги?! – в этот момент Арлиц пожалела, что поделилась новостью с Эл.
– Да, да, да! – повернувшись к Рэми, ответила Элеттра. – У нее есть ее любимые подружки, которые всегда всех выручают.
– Но в тот вечер она была одна.
– Рэми, мы ведь с тобой давно решили, что ни при каких условиях не будем общаться с кем-то из свиты.
– Да плевать мне, что она из свиты! Ей нужна была помощь! Если бы с ней что-то случилось, я бы себе этого никогда не простила.
– На завтраке она даже не посмотрела в твою сторону, на уроках не обмолвилась ни словечком! Никакой благодарности! Такому человеку нельзя протягивать руку помощи, – отгрызет по локоть!
– …Джел пережила страшное. Ты хоть понимаешь, что эти ублюдки могли… Боже! Да кому я это говорю? Ты неспособна понять чужую боль.
Рэмисента направилась к двери, решив, что на этом их разговор должен закончиться, иначе она наговорит лишнее.
– Рэми…
Но в конце концов Арлиц не выдержала, остановилась и с дрожью в голосе сказала:
– В жизни может произойти все что угодно, но при этом необходимо оставаться человеком. Тебе это не удалось, Элеттра, – и после этих слов Рэмисента вылетела из комнаты, хлопнув дверью.
Пока девушки бурно дискутировали, Эл сидела с каменным выражением лица, демонстрируя полное пренебрежение и холодность. Но как только ее подруга вышла, Элеттра почувствовала, как слезы заполняют веки, как щемит где-то глубоко в груди. Рэмисента думала, что знает все тайны Элеттры, все ее слабые места. Но это было не так.
Жизнь Эл полна боли и нескончаемой печали, которые превратили ее в бесчувственного монстра. Монстра, который способен противостоять всем жизненным невзгодам, который может терпеть адские муки. Человек слишком слаб, чтобы вынести такое.
Элеттра кружилась на кухне с самого утра. Испек-ла торт с ванильным бисквитом и кокосовым кремом, запекла курицу, приготовила кучу салатов. Старательно все разложила на столе, украсила столовую воздушными разноцветными шариками. Наконец все было готово к идеальному празднику, Эл погасила свет и стала ждать, когда отец вернется с работы.
К дому подъехала машина. Элеттра услышала, как отец прощается со своим водителем, затем последовал звук отъезжающего автомобиля. Сердце Элетт-ры затрепетало от приятного волнения, когда входная дверь открылась и шаги Бронсона становились все громче и громче. Отец включил свет в столовой, и в этот момент Элеттра подпрыгнула и радостно воскликнула:
– Сюрприз!
– Элеттра! – от неожиданности Бронсон схватился за грудь.
– С днем рождения, папочка, – Эл подбежала к отцу и крепко обняла его.
– Спасибо, – чмокнув дочь в макушку, ответил Бронсон. – Но он же был на прошлой неделе?
– Я была в школе и не смогла с тобой отпраздновать, поэтому решила реабилитироваться.
Эл взяла отца за руку и повела к праздничному столу.
– Вот это да! Барбара постаралась на славу.
– Вообще-то я сама все приготовила.
– Не может быть.
– Правда. Я посмотрела несколько видеоуроков, и Барбара дала пару советов.
– Какая ты у меня умница, – расплываясь в улыбке, сказал Бронсон.
Бронсон и Элеттра сели за стол и приступили уплетать ароматную курочку.
– Это сок? – спросил отец, указав на наполненный стакан возле него.
– Да, вишневый.
– Так, я мальчик уже большой, поэтому могу позволить себе кое-что покрепче.
Бронсон открыл дверцу домашнего бара и достал бутылку вина. Когда отец наполнил свой бокал, Элеттра сказала:
– Папа, я не умею говорить красивые тосты, так что… Просто скажу, что я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты мной гордился. – Эл хотела чокнуться бокалами, но отец не спешил тянуть свой в ответ.
– Подожди. Ты тоже уже взрослая, – сказал он улыбнувшись, взял пустой бокал и налил ей вина.
– Пахнет ягодами, – сказала Элеттра, изучая красную жидкость. На тот момент девушке было четырнадцать лет, и она ни разу не пробовала спиртное.
– Вкус сначала может не понравиться, но потом он подарит приятные ощущения.
Элеттра сделала два глотка, и распробовав кислое содержимое бокала, выпила еще. Ей сразу стало приятно.
Вскоре бутылка опустела, Бронсон открыл вторую. Элеттра уже устала считать, сколько бокалов выпила за вечер. Она заметила, что ее движения стали медленными, язык слегка онемел и слабо подчинялся контролю.
– Спать хочется, – вяло произнесла Элеттра. – Это из-за вина?
– Да. Некоторым оно дарит сумасшедшую энергию, а другим крепкий сон. Но ничего, я знаю, как тебя взбодрить.
Бронсон пересек столовую, остановился у музыкального центра и включил романтическую джазовую музыку.
– Потанцуй со мной, – сказал Бронсон, протянув руку дочери.
Элеттра с радостью согласилась. Отец положил руки на талию дочери, а Эл обняла его за шею. Они медленно танцевали, не отводя друг от друга взгляд.
– Очень красивое платье, – руки Бронсона стали нежно скользить по ткани.
– Я знала, что тебе понравится, – ответила Элеттра.
Ей было сложно переставлять ноги, двигать телом в такт музыке. Эл буквально повисла на отце, окончательно распрощавшись с равновесием. Почувствовав бессилие дочери, Бронсон еще крепче прижал ее к себе, так, что даже ощутил, как острые косточки впиваются в его тело.
– Знаешь, из-за чего мое сердце каждый раз тает? – спросил он, глядя в ее глаза.
– Нет.
– Из-за твоих ямочек на щеках… – Бронсон коснулся большим пальцем одной из ямочек. – Они великолепны, – прошептал он.
– Мне что-то жарко. Пойду на улицу, – Элеттра попыталась отпрянуть от отца, но тот не выпускал ее из своих объятий.
– Мне тоже очень жарко. Ты стала такой красивой… Как же быстро ты повзрослела. Наверное, парни уже вовсю заглядываются на тебя? Но я никому не отдам свою девочку…
Элеттра почувствовала, как пальцы отца вдавливаются в ее спину, а в низ живота упирается что-то твердое.
– Пап, мне правда нехорошо. Мне нужно на свежий воздух, – девушка уперлась руками о его плечи.
– Подожди… Я хочу отблагодарить тебя за твой подарок. Ты меня очень порадовала.
Бронсон прислонился губами к ее щекам, затем перешел к подбородку, дошел до губ, которые Элеттра намертво сомкнула.
– Что ты делаешь?
– Целую свою маленькую девочку, – сладким голосом ответил отец.
– Мне это не нравится.
– Почему? Неужели я не могу поласкать тебя?
Бронсон поднял дочь на руки и понес к столу. Резко отодвинув пустые тарелки, он посадил ее перед собой, сдавливая наружную сторону ее тоненькой шеи.
– Ты такая… красивая, – сказал Бронсон, дыша ей в шею. – Я с ума схожу. Ты прекраснее Авроры…
Элеттра стала бить отца по груди, но ее сопротивление еще больше его возбуждало.
– Папа! – истошно кричала она.
Бронсон раздвинул ее ноги, стянул трусы. Еще сильнее сжал ее шею, пока расстегивал свои штаны.
– Порадуй еще своего папочку.
Тело Элеттры вновь охватила патологическая дрожь, громадная доза алкоголя лишила ее сил для борьбы. Она была напугана и беспомощна.
– Папа, остановись!!! Умоляю тебя!!!
Посуда летела на пол от сильных толчков, производимых телом Бронсона. Все пространство заполнилось грохотом, криком Элеттры и стоном ее отца.
Занавески колыхались от сего действа вместе с плакатом, на котором было старательно выведено красной краской: «С днем рождения, папуля!»
Элеттра выбежала на улицу, сорвала с себя платье, забрызганное все еще теплым семенем отца, и прыгнула в бассейн. Вода смыла поцелуи Бронсона, прохладой слегка обезболила некоторые участки тела, что ныли и кровоточили. Выбравшись из бассейна, Элеттра побежала в дом, нашла в гладильной комнате огромную футболку, переоделась и вновь вернулась к бассейну. Элеттра не заметила, как наступил новый день. Всю ночь она провела, сидя на плетеном стуле у бассейна, представляя, как ее мертвое тело плавает в нем, и вспоминая некоторые эпизоды из ее жизни.
Отец любил заходить в ванную, в то время как Элеттра мылась. Его настроение всегда улучшалось, когда он видел обнаженное, мокрое тело дочери. А однажды он, поздравляя ее с Рождеством, поцеловал в губы, протиснувшись языком в ее рот. Элеттре тогда было одиннадцать. На похоронах матери, когда Эл не решалась выйти из машины и подойти к могиле Авроры, Бронсон был рядом, утешал плачущую дочь, поглаживая ее маленькую грудь, и массируя свое восставшее естество. Было много подобных отвратительных моментов, когда отец трогал, целовал ее, смотрел, похотливо улыбаясь. Ей, маленькому, ничего не подозревавшему ребенку, не были понятны странные действия отца. Вскоре она привыкла к ним, стала считать их нормой. Но то, что произошло в тот вечер, заставило рухнуть весь ее мир.
Бронсон, бодрый и веселый, пожелал ей доброго утра, пригласил ее на завтрак, на что Элеттра ответила молчанием и не сдвинулась с места. Отец вел себя так, будто ничего не произошло. Когда Барбара пришла на работу, отец мило с ней беседовал, хвалил Элеттру, не переставал восхищаться праздником, который устроила ему дочь.
Затем пришла тетя Аделайн. Та сразу заметила, что с племянницей что-то не то. Элеттра ни на кого не реагировала, все время молчала, смотрела на бассейн, положив дрожащие руки на прижатые к груди колени.
– С ней все в порядке? Она какая-то странная сегодня.
– Не знаю. Может, в школе какие-то проблемы, – ответил Бронсон.
– Так поговори с ней.
– Я опаздываю на встречу.
После того как Бронсон уехал по делам, Аделайн подошла к Элеттре, села рядом с ней. Она долго не могла начать с ней разговор, смотря на ее трясущиеся пальцы. Затем Аделайн обратила внимание на отчужденный взгляд девушки. Та практически не моргала, смотрела на блестящую, голубую воду и тяжело дышала.
– …Элеттра, у тебя неприятности в школе? – осторожно поинтересовалась Аделайн.
Эл отрицательно покачала головой.
– Я вижу, что с тобой что-то не так. Расскажи мне, что случилось.
Элеттру тут же пронзили воспоминания о том страшном вечере… Толчки, что усиливались с каждой секундой, ее крик до хрипоты. Боль до сих пор пульсировала между ног.
– …Папа, – тихо сказала Элеттра.
– Что он сделал? – насторожилась Аделайн.
– Он меня поцеловал и…
Элеттру сковывал стыд. И стыд этот стал дополнительным катализатором ее тяжелого состояния. Теперь дрожали не только руки, но и все тело.
– Элеттра, я ничего не понимаю.
Эл проглотила огромный ком, вздохнула и сказала:
– Он меня поцеловал и не смог остановиться.
– …Ты хочешь сказать, что Бронсон приставал к тебе?!
Элеттра быстро кивнула.
– Вы поссорились? – равнодушно спросила Аделайн.
– Что?..
– Вы поссорились, и ты решила выдумать эту мерзкую, грязную историю, чтобы оклеветать его?
Внутри Элеттры все оборвалось, стоило ей услышать эти слова.
– Аделайн, я говорю правду!
– Господи… – Тетя схватилась за голову. – Случилось то, чего я так боялась. У тебя такие же проблемы с головой, как и у твоей матери. Авроре тоже постоянно что-то мерещилось.
– Мне это не померещилось! Я пойду в полицию! Я боюсь оставаться с этим человеком!
Аделайн замахнулась и яростно ударила девушку по щеке. Ей хотелось верить, что таким образом она заставит ее прийти в себя. Ах, подростки! Коварные и очень жестокие существа!
– Я не знаю, что произошло между тобой и Бронсоном, но я не позволю тебе сломать ему жизнь! За что ты так с ним?! Твой отец все для тебя делает, заботится, как может. Если он вдруг вспылил, запретил тебе что-то делать, это не значит, что ты теперь можешь мстить ему таким образом! Это же… Господи, это же подумать только! Обвинить своего отца в изнасиловании! Безумие!
– Почему ты мне не веришь?! – рыдая, спросила Элеттра.
– Потому что то, что ты говоришь, не может быть правдой! Тебе никто не поверит! Если не остановишься, Элеттра, кончишь плохо, как твоя мать.
Элеттра сжалась в клубок. Она не понимала, как достучаться до единственного человека, который мог ей помочь. Аделайн все-таки поговорила с братом, пересказала ему те страшные слова, что вырвались из уст племянницы. Бронсон все отрицал и даже расплакался от обиды.
Существование с Бронсоном под одной крышей стало сущим наказанием с тех пор. Отец больше не притронулся к Элеттре, но стал насиловать ее психологически. Он постоянно попрекал ее за то, что она во всем призналась Аделайн. Говорил, что Элеттра все выдумала, убеждал ее в том, что ей это всего лишь приснилось. Вдалбливал ей в голову то, что он никогда бы не поступил так с ней. С пеной у рта доказывал, что он не извращенец и искренне любит свою дочурку. Грозился отправить ее в психиатрическую клинику, если она продолжит лгать.
Элеттра сдалась. Она поняла, что ей неоткуда и не от кого ждать помощи. Окончательно убедилась в том, что ее отец – довольно могущественный человек, и он в самом деле может упечь ее в психушку. Денег и связей у Бронсона Кинга – Лорда-главного судьи – было полно, к тому же легко было объяснить нездоровое поведение дочери, поведав врачам о ее матери, что покончила с собой из-за нестабильной психики.
Читать бесплатно другие книги:
