Лайки вместо цветов Сойфер Дарья

Глава 6

Лайком по совести

– И почему вы решили сменить сферу деятельности? – Аделина Викторовна Бельская закинула ногу на ногу и сложила руки на коленях с видом заправского психоаналитика.

От собеседований Лера явно отвыкла.

– Ну, это ведь по-прежнему журналистика… – выдала она, изо всех сил стараясь придать голосу достоверность.

– Неубедительно, – качнула головой главред «Gloss’а». – То есть да, это правда. Но ты так явно не считаешь.

Лера замялась. Врать она не привыкла, но здесь было не то место и не то время, чтобы рубить правду о своих убеждениях. И как люди вообще получают работу, которая им против шерсти? Кто-то ведь идёт вкалывать официантом или шпалоукладчиком, потому что нет денег на гречку. Вряд ли они убедительно рассказывают о том, что всю жизнь мечтали о такой должности!

– Мне очень нужна эта работа, – выдала Лера единственную честную фразу, которую могла озвучить.

– Но ты бы предпочла, чтобы у тебя был другой вариант? – Бельская прищурилась.

Ну зачем она так? Ищет повод для отказа? Развлекается? Хочет поиздеваться? Может, как и Настя, она всю жизнь ждала возможности позлорадствовать над серьёзным журналистом? Вроде «ты, может, и умнее, зато работы у тебя нет»? Да на здоровье! Пусть хоть одна из них получит удовлетворение от этой встречи.

– Да, – спокойно кивнула Лера. – Но больше меня нигде не берут.

Вот, пожалуйста. Теперь можно смеяться и источать сарказм, мстительность и скепсис. Однако Аделина почему-то не сделала ни того, ни другого, а продолжала внимательно изучать Леру.

– Я рада, что ты не стала юлить, – сказала наконец глава журнала. – Я ценю в людях честность. Не скрою, у меня очередь из тех, кто мечтает здесь работать. Кто собирал все выпуски «Gloss», кто грезит миром моды и красоты.

– Знаю, – кивнула Лера. – Но всё равно спасибо, что уделили мне время… – Она уже привстала, чтобы уйти, но Аделина подняла руку, жестом заставив Леру снова сесть.

– Я не закончила, – сухо сказала Бельская, выгнув бровь, и Лера опять почувствовала себя ученицей католической школы. – Я знаю таких, как ты. Считаешь, что женские издания – для глупых куриц, которые, кроме маникюра, ни о чём думать не способны. Политика, экономика, социальная сфера – это да. Это серьёзно. А последние прыщи и первые морщины – для дурочек.

Лера молчала. Что-то ей подсказывало, что шанс у неё ещё есть и терять его из-за одного короткого «да» не стоит.

Аделина взяла со стола ручку и принялась задумчиво вертеть её в руках.

– Я была такой же, – вдруг сообщила Бельская. – Ну, может, чуть менее мужеподобной… Но в целом я тебя понимаю. В девяностые во время путча я размахивала светлыми идеалами на баррикадах.

– Вы?.. – выдохнула Лера. Воображение услужливо рисовало элегантную дамочку на каблуках с бейсбольной битой среди спецназовцев. И картинка плохо укладывалась в голове.

– Я. Я была в оппозиции, я ратовала за смену власти, я писала обличительные материалы и помогала свергнуть высокопоставленных воров. Было дело.

– И как же тогда… – Лера запнулась, подбирая деликатную формулировку, но Аделина считала посыл без лишних слов.

– Как я дошла до жизни такой? – горько усмехнулась она. – Мне понадобился не один год, чтобы осознать, как сильно я ошибалась. Свободы слова не существует. Ни в России, ни в любой другой стране. Нельзя делать ставки на политиков. Они всего лишь люди, а для людей власть – наркотик. И под опиумной волной идеалы плавятся, гнутся, искажаются, как часы на картинах Дали. Всё меняется, и вот ты уже никому не нужный журналистик, который выполнил свою работу. Тебя отшвыривают скомканным фантиком и продолжают большую игру.

– Но почему «Gloss»?..

– Знаешь, как бы женщины ни рвали лифчики за свои права, политика останется миром мужчин. И те редкие феминистки, которые пробиваются туда, на самом деле просто превращаются в мужиков. Я поняла, что невозможно изменить пирамиду сверху. Ты только переставляешь флажок на пике, а надо перестраивать кладку. Начинать с кирпичей.

– Менять самих людей? Мышление?

– Именно. Слышала такую фразу: «Рука, качающая колыбель, правит миром?»

– Пословица, кажется.

– Она самая. – Аделина кивнула и склонила голову набок, улыбаясь, как Джоконда. – Ты знала, что женщины читают гораздо больше? Что больше половины аудитории почти любого телеканала – женщины? Пресса, соцсети? Шестьдесят процентов минимум. А теперь скажи, кто воспитывает новое поколение? Кто учит новых людей, что такое хорошо и что такое плохо?

– Женщины, но…

– Без но, Валерия. «Gloss» учит свободе изнутри. Мы говорим правду, и здесь никто не затыкает нам рот, потому что для политиков мы – всего лишь журнал о помаде и сумочках. Они думают, что если в статье нет имени президента, значит, она неважна и бесполезна. Но при всём внешнем лоске мы копаем глубже. Мы учим женщин, что они заслуживают счастья и независимости. Что можно жить так, как хочется, вместо того, чтобы посвятить себя борщам и уборке. Что красота нужна только нам – для себя, не для кого-то другого. Что у нас есть потребности, о которых говорить не стыдно. И даже важно. Что мы можем диктовать свои правила и говорить «нет», когда считаем нужным. Из мелочей, Валерия, вырастает настоящая свобода.

И снова Лера не находила слов. Звучало, конечно, красиво. Но как-то слабо тянуло на правду. Гламур – и глубокие идеалы? Вот уж вряд ли.

– Ты мне не веришь, – усмехнулась Бельская. – Я тоже не сразу к этому пришла. Подумай вот о чём: ты считаешь себя самобытной, прямой и независимой? На самом деле ты просто переняла мужской тип поведения. Прогнулась на начальном этапе, приняла их правила, чтобы тебя взяли в игру. Ну что, понравилось? С тобой никто не церемонился. И где ты оказалась? Соломатин нокаутировал тебя в первом же раунде.

– Откуда вы?..

– Я же говорю: навела справки. А теперь послушай, что я тебе предложу. Ты выложишься в «Gloss». Без дураков, без халтуры и снисходительности. Без вот этого «этим курицам всё равно, что читать». Я хочу, чтобы ты показала мне, как работает настоящий журналист. Отнеслась к работе серьёзно. Я дам тебе испытательный срок. И если ты пройдёшь его достойно, я помогу тебе.

– В каком смысле? – насторожилась Лера.

– С Соломатиным. Мы разместим твою историю в журнале. Расскажем о дискриминации, о собаках. О том, как ведёт себя «завидный жених». Ты выйдешь на второй раунд, но уже по-женски. И посмотришь, как работает наша аудитория. По рукам?

Лера не знала, радоваться ей или бежать, как от свидетелей Иеговы. Аделина Бельская была определённо гениальным оратором. Но даже она не смогла бы заставить Леру вот так по щелчку пальцев сменить все убеждения. Переодеться в юбку и кинуться обниматься с сёстрами по разуму. И всё же идея отомстить Матвею Соломатину звучала так соблазнительно, что перевешивала всё остальное. Поэтому Лера подняла подбородок и посмотрела в глаза своему новому шефу.

– Я никогда не халтурю, – искренне сказала Лера. – Если берусь за работу, выполняю её до конца. Дайте мне шанс, и я это докажу.

– Именно это я и хотела услышать. – Аделина встала и протянула руку Лере. – Завтра в десять летучка, не опаздывай. И имей в виду: здесь, в «Gloss», своих не бросают.

Когда Лера появилась в приёмной, Настя Тихонова была похожа на привидение. Распахнутые от ужаса глаза казались огромными на бледном лице, а искусанные губы – кровавыми. Лера понимала, что довела ни в чём не повинную девушку до такого состояния, и ощутила довольно болезненный укол совести. То ли сработала речь Бельской, то ли сказался стресс от собеседования, но Лера вдруг осознала: когда-то Настя очень постаралась, чтобы получить эту работу. И если Аделина продержала Тихонову под боком столько лет, если ещё и прислушалась к мнению по поводу новой сотрудницы, Настя как минимум заслуживала уважения. Пожалуй, было слишком грубо смеяться над женскими журналами на каждой встрече выпускников… По крайней мере, на первый взгляд «Gloss» не был похож на клуб по интересам, где все радостно шушукаются, пьют смузи и левой пяткой пишут про макияж.

Чем дольше Лера смотрела на Тихонову, тем сильнее кусалось чувство стыда.

– Всё плохо, да? – испуганно прошептала Настя. – Ты ей наговорила про куриц? Боже, как я теперь посмотрю ей в глаза…

– Все ещё хуже, – улыбнулась Лера. – Теперь нам обеим как-то придётся смотреть ей в глаза каждый день.

– То есть…

– Ага. Меня взяли.

Лера ожидала чего угодно, но не оглушительного писка, который обрушился на её барабанные перепонки в следующую секунду.

– Мамочки! – верещала Тихонова, стискивая Леру в удушающих объятиях.

– Я что-то пропустила, и сюда приехал Джастин Бибер? – прохрипела Лера, хватая ртом воздух.

– Мы будем работать вместе! А-а-а! Как клёво! Когда тебе сказали выходить?

– Завтра… – Лера отстранилась и потёрла шею. – На летучку…

– Супер! Пошли, покажу тебе рабочее место. Будем сидеть рядышком…

Настя походила на девочку, которой подарили говорящую куклу. Или на участницу «Фабрики звёзд», которая прошла в следующий тур. Словом, теперь совесть нападала на Леру с новой силой.

Только этим утром Настя Тихонова выслушала в свой адрес Лерины фирменные снобистские гадости. Обиделась, как и полагается нормальному человеку. Но день ещё не подошёл к концу, а она уже радуется от мысли, что будет работать с Лерой бок о бок! Да никого и никогда в жизни ещё не радовала эта мысль! Оператор Дима вспоминал мать каждый раз, когда они с Валерой отправлялись на съёмки очередного сюжета. Пал Палыч при каждом появлении Леры выглядел так, будто у него случился приступ подагры. А Настя – рада! Как будто это не на ней великая Гинзбург упражнялась в сарказме все эти годы!..

Лера ощутила острую необходимость сделать Тихоновой что-то приятное. На бутылку «Асти» денег бы не хватило, да и вообще женский алкоголизм – страшное дело. Комплименты в сознании Гинзбург занимали соседнее место с ядерной физикой. То есть Лера признавала их существование, но чисто теоретически. Не знала ни деталей, ни законов, ни как вообще эта штука работает. Поэтому прибегла к единственному подвластному способу приободрить человека: признать его авторитет.

– Мне нужен твой совет, – выдала Лера, когда Настя сделала паузу в своей восторженной экскурсии по офису.

– Тебе… что?! – Тихонова округлила глаза, словно Лера только что произнесла заклинание из «Гарри Поттера».

– Твой совет, – скрепя сердце повторила Лера. – Ну, как тут всё устроено… Как себя вести… И вообще…

– О-о-о… – Настя явно торжествовала. – Подожди, у меня полчаса ещё до конца рабочего дня. Я закончу материал, и перекусим где-нибудь.

Очередные посиделки в Лерины планы не входили, но ведь надо же было как-то реабилитироваться перед Настей! Поэтому она терпеливо выжидала в фойе, от скуки листая свежий выпуск «Gloss».

Чтение оказалось неожиданным. Нет, сначала, конечно, попадались сплошь реклама косметики, шмоток и опусы в духе «секрет идеальных стрелок». Но вдруг взгляд зацепился за громкое название: «Сексуальная агрессия на работе. Что делать?» Лера сама не заметила, как проглотила первый абзац, потом второй – и вот уже углубилась в текст, забыв про время и планы на вечер.

Автор статьи, некто Мария Абрамова, писала хлёстко, ярко и умно. Рассказывала истории женщин, которые страдали от приставаний и дискриминации, о тех, кто нашёл в себе смелость написать заявление и дойти до суда. Учила, как вести себя правильно, доказывала, что внешний вид женщины не оправдывает насильника.

«В Штатах словами sexual harassment можно напугать любого работодателя до инфаркта. Многим кажется, что западная кадровая политика доходит до абсурда: мужчины боятся остаться наедине с женщинами в копировальной комнате, избегают пошлых анекдотов, любых двусмысленностей, тщательно подбирают каждое слово. Лишь бы не получить обвинение. Не дай бог у кого-то на переговорах дёрнется глаз! Сразу начнутся оправдания, что это не флирт и он не намекал ни на что подобное. Смешно? Нет, если вспомнить, что за этим стоят тысячи случаев насилия и сотни судебных процессов. Ведь не каждая найдёт в себе смелость открыто заявить о том, что до неё домогались. Пересказать унизительную историю полиции, следователям, судье… Снова и снова переживая один и тот же кошмар. Но это единственное, что можно сделать.

Многим до сих пор стыдно. Да, есть и страх потерять работу. Но стыд сильнее. Словно подсознательно наши женщины чувствуют на себе вину за произошедшее. Кажется, отчасти она лежит на нас».

Лера читала, и у неё перехватывало дыхание. Вспомнилась школа, май перед выпускным. Хвост по физике, чтоб её. Лера пришла на пересдачу чуть раньше, приоткрыла дверь и увидела, как Демидов лапает Катю Полянину. Их школьный учитель: маленький плюгавый мужичонка с гнусавым голосом. Вроде ничего такого, просто гладил Катин живот, но этот страх в её глазах! Лера тогда громко постучала, толкнула дверь, и Демидов отпрянул. Повёл себя так, как будто ничего и не было. Но ведь было! И Лера, разумеется, собиралась обо всём рассказать директору, родителям, завучу… Всем! А Катя бежала за ней, размазывая по щекам слёзы и прерывисто шептала, умоляла никому не говорить.

– Меня мама убьёт! Ты не понимаешь… Убьёт! Папа… Папа пойдёт в органы, будет скандал… Пожалуйста, не надо! Он ведь ничего такого не сделал!

Катю было жалко, и Лера смолчала. Возможно, отчасти поэтому она стала Валерой, своим парнем в берцах. Ни один Демидов не осмелился бы вытирать об неё свои потные ладошки. Но испуганное лицо Кати до сих пор стояло перед глазами. Тогда Лера не соврала – но и не сказала правду. Смолчала. И теперь, читая статью, остро чувствовала свою вину.

Может, Бельская не так уж перегибает палку со своим пафосом? Может, даже женские журналы несут в мир что-то важное… И не зря Лера оказалась на этой работе?..

– Ну, идём? – Бодрый голос Тихоновой вытолкнул из размышлений.

– А? – Лера осоловело моргнула.

– Зачиталась, да?

И хотелось бы отрицать очевидное, но великая Гинзбург не умела врать. Поэтому просто молча кивнула.

– Ладно, пошли, – улыбнулась Тихонова. – Расскажу тебе всё про «Gloss» и подготовлю к завтрашней летучке.

Глава 7

С лайком – в самое пекло

Первая мысль Леры при виде переговорной была: «Нет. Я не справлюсь».

Такой концентрации эстрогена на квадратный сантиметр Лера ещё не встречала. Запах духов и почему-то детской присыпки, громкий многоголосый щебет, как в питомнике волнистых попугайчиков, и эти взгляды. Любопытные, изучающие, осуждающие, настороженные… Наверное, как-то так чувствовали себя в Средние века люди, которых водили по мостовым в кандалах. Нет, сегодня в Леру никто не плюнул, но отчего-то ей казалось, что вполне мог бы.

Великая Гинзбург за всю свою бурную жизнь так и не узнала, что такое смущение. До сего момента. Не боялась профессоров на экзаменах, врачей на диспансеризации, чиновников на интервью. Пробивалась локтями, говорила громко, высоко задирала подбородок. Сейчас же вдруг захотелось взять большой бумажный пакет, вырезать дырки для глаз – и бочком, бочком, по стеночке.

– О, Лера! Привет! – Настя Тихонова замахала рукой. – Пролезай, я заняла тебе местечко.

Всё стихло – но только для того, чтобы через секунду вопросительный артобстрел обрушился на Леру с удвоенной силой.

– Тоже с журфака, да?

– Вау! Первый канал в наших краях?

– В горячих точках была?

– А это пиджак из старой коллекции «Marks & Spencer»?

– А правда, что ты никогда не надевала каблуки?

– Боже, какие кудри! Химия?

– А Соломатин в жизни такой же секси?

Господи, про Соломатина-то они откуда узнали?! Тихонова постаралась? Лера чувствовала себя малолетней мамашей на вечернем ток-шоу родного канала. А ведь со стороны всё выглядело не так страшно…

– А Аделина уже говорила, в какую рубрику тебя поставит?

– Ты ведь не собираешься проситься в спортивную? Даже не думай!

– А ты когда-нибудь выщипывала брови?

Спокойно, Гинзбург. Это временная мера. Несколько крутых статей, месть Соломатину, и можно жить дальше.

Лёгкий сквозняк и флёр «Шанель» возвестил о прибытии шефа, и, к вящему облегчению Леры, воцарилась тишина. Зашуршали распечатки, скрипнули кресла – и в блаженном всеобщем молчании процокали по переговорной изящные красные каблуки.

– Доброе утро, девочки. – Бельская опустилась в белое дизайнерское кресло, достала очки и обвела взглядом присутствующих. – Валерия, рада тебя видеть. Думаю, все уже в курсе, что наш дружный коллектив пополнился на одну творческую единицу. Как всегда, «Gloss» открывает двери только лучшим.

Лера почти слышала, как вертятся в красивых головках шестерёнки нехороших мыслей. Конкуренток никто не любит. И всё же она нашла в себе силы изобразить улыбку и приветственно махнуть рукой.

– Я долго думала, что тебе поручить, – невозмутимо продолжала Аделина. – И решила, что нам как раз не хватает свежего взгляда на отношения.

На отно… Что? Которые любовные? Может, стоило подумать чуть подольше и понять, что Лера знает о войне полов чуть меньше, чем ничего?

– Ты у нас девушка прогрессивная. – Тонкая бровь Бельской саркастично взметнулась вверх. – Давай охватим знакомства в Сети.

– Аделина Викторовна, – раздался с противоположного конца стола робкий голосок. – В прошлом марте была статья «С первого лайка…».

– Хочешь сказать, Усольцева, что я не помню статьи из своего журнала?

– Нет, просто…

– Итак, Валерия. Мне нужен свежий взгляд, острый язык и ценная информация. Самые последние веяния из сферы онлайн-знакомств. Есть идеи?

Лера будто очутилась в самом страшном сне, где её вызывают к доске, а она понятия не имеет, о чём вообще был вопрос, что за предмет и кто преподаватель.

– Ну… Можно попробовать… – Она прочистила горло. – Например, рассказать реальные истории из жизни разных женщин… Могу поискать в Сети людей, опросить…

– Банально, – отрезала Бельская. – Ещё?

– Хорошо, тогда… Типичные ошибки. В заполнении профиля или в общении… Правила безопасности переписки…

– Чуть лучше, но это тоже было.

– А если…

– Это не называлось бы летучкой, если бы мы ждали, пока каждую из нас озарит. – Голос Аделины прямо-таки звенел от неодобрения. – До конца дня жду от тебя пять… Нет, десять рабочих идей. Идём дальше…

Лера сглотнула, старательно разглядывая карандаш. Твердость – HB, сделано в Чехии, маленькая вмятина на ластике… Чёрт, да что это вообще сейчас было?! Зачем брать человека на работу, если всё, что он говорит, – бред и банальщина?! Чего Бельская ожидала? Что в Лере вдруг откроется талант писать про бабские хитрости? Как найти миллионера в интернете и женить его на себе за пять сообщений? Даже на телевидении давали время подумать, а там совсем другие дедлайны! Это вам не тонкая книжица раз в месяц, а шесть-семь скандальных расследований каждую неделю!

– Злишься? – Настя догнала Леру после планёрки почти у самого рабочего стола.

– С чего бы? Нет, если она меня наняла, чтобы унизить, то всё по плану!

– Слушай, она иногда бывает… – Тихонова предусмотрительно оглянулась по сторонам и понизила голос: – Немного стервой, но…

– Немного?!

– Тише! – испуганно зашептала Настя. – Тут полно болтливых! Она кажется жёсткой, но на самом деле она умнейшая женщина из всех, кого я знаю!

– Тогда зачем была нужна эта показательная порка? Чтобы поставить меня на место?

– Ну, давай начистоту: ведь не самые блестящие твои идеи…

– Ясное дело! Я же тоже не Эйнштейн, чтобы выродить вам тут сенсацию за две секунды!

– Тише, говорю же. Она просто дала тебе лёгкого пинка для ускорения. Сядь, сосредоточься – и выдашь ей такие идеи, что на следующей летучке тебе будут петь дифирамбы.

– Она ведь ни к кому другому так не докапывалась!

– Считай, школа молодого бойца. – Настя улыбнулась.

А, теперь всё стало на свои места. Не просто так Тихонова торжествовала, когда Леру взяли в «Gloss». Знала, что будут все эти вакцины от репортёрской гордости. А может, это вообще был сговор? Мол, покажем этим снобам-телевизионщикам, как тяжело живётся труженикам глянца! Как же верно говорят про тихий омут!

– Да не переживай ты, всё у тебя получится! – Настя хлопнула Леру по плечу, заговорщически подмигнула и исчезла за своей перегородкой.

Чем дольше Лера сидела над пустым блокнотом, тем сильнее она убеждалась в обратном. Ластик на кончике карандаша покрылся десятком новых вмятин, а гениальных идей не то что не рождалось, даже о зачатии речи не было. Хотя в мозг великую Гинзбург поимели знатно.

Что, в конце концов, она может рассказать миру об отношениях? Свободный художник и гитарист из рок-группы, о которой давно никто не помнит. Быстрые жадные поцелуи среди тряпок, пропитанных скипидаром, и не менее быстрый перепихон в комнатке, где хранятся усилители. Две истории длиной в без году неделю, которых не хватит даже на абзац. И которые уж точно не связаны с интернетом и новыми технологиями. Что греха таить, у Леры не было ни странички в соцсетях, ни блога, ни единого завалящего аккаунта на сайте знакомств.

Пришлось позорно гуглить, как вообще современная публика находит себе половинку. Ну не чувствовала Лера потребности искать кого-то, чтобы сначала долго и усердно изображать из себя феечку на свидании, а потом врать о том, что секс был великолепен. Да и есть ли на свете хоть один человек, который реально так считает? Или вся эта эротика в искусстве создаётся только для того, чтобы люди вообще не перестали размножаться? Ведь нет ничего прекрасного в неловкостях, чужих запахах, хлюпанье, шлепках и прочих мелких неприличностях, из-за которых обычно выключают свет… Есть только мужики с потребностями и женщины с мечтами, что однажды и у них будет как у Колина Ферта вон в том фильме.

Бельская хочет, чтобы Лера подошла к вопросу со всей серьёзностью? О’кей. Можно попробовать провести статистический анализ. Выбрать несколько порталов и одно приложение. Посмотреть, кто там обитает: по возрасту, образованию, национальности. Наверняка есть нюансы в зависимости от сайта. Рассказать читателям, кого там реально встретить, а кого можно даже не искать. Сводный анализ. Можно изучить удобство интерфейса. Опять же безопасность – а почему нет?

Или вот ещё. Если журнал читают женщины, значит, надо плясать от их интересов. А им надо что? Найти приличного мужика и замуж. Правда, насколько Лера помнила истории своих однокурсниц, с приличными у всех было туго. Ну тянет девушек к плохишам. Сознательно или подсознательно. Значит, хорошо бы поработать за них: сделать выборку из пятидесяти, к примеру, адекватных, расспросить, чего они ждут от девушки в интернете. Что хотят видеть в переписке, на аватарке. Что им нужно, чтобы позвать девушку на свидание с букетом и прочей ерундой.

Накатав приблизительный список вариантов с подробностями, чтобы выглядело внушительнее, Лера направилась к Бельской.

Из-за матовой стеклянной двери доносился хрипловатый голос Эдит Пиаф, и когда на тихий предупредительный стук никто не отозвался, Лера толкнула ручку. Акула глянца раскачивалась в кресле, прикрыв глаза и пуская в воздух облака ментолового дыма.

– Аделина Викторовна…

Появление посторонних застало Бельскую врасплох. Она вздрогнула, выпрямилась, как школьница, которую застукали за гаражами, и спешно погасила тонкую сигарету.

– Валерия… – выдохнула Аделина и покачала головой. – На будущее – лучше заранее предупреждать о приходе. И давай это останется между нами? Все эти антитабачные законы…

– Да не вопрос, – дёрнула плечом Гинзбург. Маленький изъян сделал начальницу человечнее, и утренняя злость рассеялась вместе с остатками дыма. – Если хотите, можете называть меня Валера…

– Зачем? – удивилась Бельская. – У тебя прекрасное женское имя, зачем же я буду приделывать к нему вытянутые треники и пивной живот? Ну что, поработала над идеями?

– Есть такое. – Лера протянула Аделине исписанные листы. – Набросала кое-что…

Бельская выключила музыку, водрузила очки на кончик носа и пробежала взглядом по списку. Лера молча ждала комментариев. Вроде «вот с этим можно поработать, эту тему стоит ещё развить, а здесь мимо…» Словом, была готова к критике и замечаниям, но уж точно не к тому, что произошло в следующее мгновение.

Аделина отбросила бумажки, посмотрела на Леру поверх очков и изрекла сухо и коротко:

– Не пойдёт.

От неожиданности Лера не сразу пришла в себя. Вот так просто «не пойдёт»?!

– Но… Я ведь… Это всё, что можно написать про интернет-знакомства… Тут на диссертацию хватит!

– Вот именно что на диссертацию. Когда люди покупают «Gloss», они меньше всего рассчитывают на диссертацию.

– Но вы же просили меня подойти к работе со всей серьёзностью!

– Я просила относиться к ней серьёзно. Без снисходительности и снобизма. А ты что делаешь? – Аделина откинулась на спинку кресла.

– Что?

– Ты думаешь про себя: «Так, и что было бы интересно этим дурочкам? Как выйти замуж? Как захомутать миллионера или иностранца? Нате, получите!»

– Но разве вы не про целевую аудиторию говорили на летучке? – Лера с трудом приходила в себя от растерянности. Вроде и на одном языке изъяснялись, а ощущение было тоже, как если бы Бельская распиналась тут на суахили. Ни единого зерна логики и здравого смысла.

– Я хочу, чтобы ты написала то, что интересно тебе.

Мозг Леры застопорился окончательно и отключился. Маленькая искра гнева начала тлеть где-то глубоко внутри, и с каждым вдохом разгоралась всё сильнее и сильнее, пока наконец великая Гинзбург не почувствовала себя готовой к огнеметанию.

– Я понятия не имею, как знакомиться в интернете! – выпалила она. – Как, зачем, почему и кому это вообще надо! Я не в курсе, что писать незнакомым мужчинам! И что это за флирт без личного общения! И при всём при этом всегда остаётся риск напороться на самого настоящего насильника или извращенца! Тогда зачем изобретать приложение? Как вообще можно говорить о любви после пары слов?!

– Вот! – Бельская довольно улыбнулась. – Именно этого я от тебя ждала.

– Чего?

– Здоровой журналистской злости. Всё это… – Аделина ткнула красным ногтем в список Леры, – …всё это ничего не значит без личного интереса. А мне нужен живой материал. Твоё настоящее искреннее и честное мнение, даже если оно будет вот таким резким. Но! Это мнение должно опираться на опыт.

– Постойте, – Лера непонимающе мотнула головой, – вы хотите, чтобы я сама зарегистрировалась на сайте или в приложении?

– Именно! Мне нужен письменный репортаж! Окунись в материал с головой! – Бельская возбуждённо подалась вперёд. – И даже лучше, что ты не слишком искушена в этом вопросе. Можно сказать, чистый лист. Значит, начнёшь с азов. Увидишь то, чего не замечают остальные.

– Так бы сразу и сказали…

– Нет, – с насмешкой отозвалась Аделина, – мне было нужно, чтобы ты разозлилась как следует. В таком градусе получаются самые лучшие статьи.

Лера не знала, что ответить на такие чудачества, поэтому сдержанно кивнула, развернулась и двинулась на выход. Только в самый последний момент задержалась у двери.

– Аделина Викторовна, – Лера обернулась, – а можно я буду использовать псевдоним?

– Как тебе будет угодно. Надеюсь, теперь ты готова приступить к работе?

О, да. Великая Гинзбург была готова. Первое и последнее в жизни селфи – и некая Лера Иванова, любительница книг, фильмов, путешествий и свиданий, пополнила многомиллионные ряды пользователей «свайпера».

Глава 8

Лайком кашу не испортишь

В кабинете Минаева пахло чесноком и вчерашней футболкой. Ясно было, что человек на работе живёт. Несмотря на отталкивающую внешность, шеф-редактор программы «Гражданское слово» Матвею импонировал. Как, в общем, и всякий, кто умеет целиком отдаваться любимому делу.

Голова Минаева походила на гладкий морской камешек. То ли высокий лоб, то ли низкая лысина… Словом, волосы в такой стрессовой обстановке задерживаться не стали. И Матвей невольно пригладил собственную шевелюру – хорошо бы, ему с вечной рабочей нервотрёпкой сохранить скальп от посторонних взглядов.

– Добрый день, я – Матвей Соломатин, мой PR-директор назначила встречу…

Павел Павлович коротко посмотрел на посетителя, неопределённо кивнул и указал на свободное кресло. Этой секунды Матвею было достаточно, чтобы прочувствовать правоту Эллы: одно увольнение – и у «Соло Инвест» появились враги в «Останкино».

Нет, в открытую Минаев не проявил агрессии или чего-то подобного. Но Матвей достаточно общался с людьми, чтобы мгновенно ощутить, как сгустился воздух в тесном, немного неряшливом кабинете.

– Я хотел обсудить увольнение вашего сотрудника. – Соломатин опустился в кресло и посмотрел Минаеву в глаза: – Гинзбурга.

– Кажется, тут обсуждать больше нечего. Вы добились, чего хотели, разве нет? – Минаев промокнул верхнюю губу и потянул за узел галстука.

– Видите ли, произошло недоразумение. – Матвей терпеть не мог оправдываться. – И я считаю, что Гинзбург пострадал незаслуженно.

– Недоразумение – это когда вы в магазине попросили булочку с корицей, а вам дали с маком. Увольнение человека – чуть другая история.

– Я знаю, что не нравлюсь вам. И прекрасно понимаю почему. Но поверьте, я пришел сюда, чтобы всё исправить.

– И как вы себе это представляете?

– Я готов лично поговорить с Гинзбургом. Объясниться. Возможно, принести извинения, если выяснится, что тот сюжет – его личная инициатива.

Минаев изумлённо округлил глаза, а потом вдруг расхохотался.

– Вы нашли изящный способ всё исправить, – выдавил он, утирая слёзы. – Приходите, намекаете, что мой сотрудник работал по заказу… Слушайте, господин Соломатин…

– Можно просто Матвей.

– Господин Соломатин, – с нажимом повторил Минаев. – Возможно, у вас и есть связи с моим начальством. Но я не собираюсь унижаться, доказывая что-то. Гинзбург… Один из лучших репортёров, чтобы вы понимали.