Ребенок от предателя Богда Ксения
Глава 1
Хожу по палате и поглаживаю живот, в котором растет наш с Лешей сынишка. Жду, пока ко мне приедет мой любимый муж. Гражданский, пока что, но мы давно считаем друг друга настоящей семьей.
Тем более сейчас, когда у нас скоро появится малыш, которого мы выстрадали.
– Так, мамочка, а что это мы ходим? – заглядывает в палату медсестра и неодобрительно качает головой. – Вам нужен покой.
Послушно плетусь к кровати, хоть и бока уже болят от бесконечного лежания. Но я должна думать о ребенке, чтобы ему было хорошо и безопасно. Неделю назад я пережила настоящий ужас, когда увидела кровь на нижнем белье. Мое сердце чуть не разорвалось от страха.
Никогда бы не простила себя, если бы что-то случилось с нашим сыном.
Попытки зачать естественным путем. Диагноз о непроходимости труб. ЭКО, и не одно. И вот заветные две полоски и новость, что получилось.
И в один день это все чуть ли не рухнуло. И до сих пор непонятно, что же случилось. Врачи сказали, что переутомление.
– Тук-тук, – знакомый голос переключает с невеселых воспоминаний на себя все мое внимание.
Губы расплываются в счастливой улыбке, когда на пороге вижу любимого мужчину.
– Привет, моя прекрасная, – в проем втискивается огромный букет, а за ним Лешка, – как ты?
Прикусываю губу, чтобы не рассмеяться от счастья.
Боже, мы с ним четыре года вместе, а я до сих пор не верю, что он выбрал меня. Молодой, богатый, красивый. И я – обычный ветеринар, который лечил его собаку.
– Привет, Лешик, – приподнимаюсь на кровати и тяну к нему руки.
Лешка кивает на цветы.
– Как всегда красота, – сгребаю цветы в охапку и делаю глубокий вдох.
Леша садится перед кроватью на корточки и утыкается носом в мой живот.
– Привет, наследник, как ты там? Маму бережешь?
Смеюсь, а на глазах выступают слезы. Это так мило, что сердце болезненно сжимается в груди при виде светлой макушки Лешки и моего огромного живота.
– Он старается.
Любимый поднимает лицо, и я тону в голубизне глаз. Он хитро прищуривается.
– А ты сама слушаешься врачей?
Охотно киваю.
– Кон-е-е-е-е-ечно. Говорят покушать – ем за двоих, говорят спать – сплю весь день. Бока уже болят.
Надуваю губы. Леша ухмыляется. Переплетает наши пальцы и прижимает мою ладонь к щеке.
– Сколько ещё лежать? Я уже скучаю без тебя. Не сплю нормально, – голубые глаза подергиваются дымкой.
Мне от таких слов хочется залезть к мужу на коленки и спрятаться в надежных объятиях.
– Говорят, дня три.
Леша меняется в лице, и вся его фигура напрягается.
– Вот черт.
Живот сжимается от страха.
– Что такое? – заглядываю ему в глаза. – Что-то не так, Леш?
Мотает головой. Морщится, и лоб прорезают морщины. Облизывает нижнюю губу, как будто решается сказать что-то, что может мне не понравиться.
– Да мне тут утром позвонили и сказали, что очень важный груз тормознули на границе.
– И что делать?
Он сжимает мою руку крепче.
– Для начала не волноваться, – хмурится, глядя мне в глаза, – думай о сыне. И о себе.
Сжимаю губы.
– Леш, я думаю о малыше постоянно. О нем и о тебе.
– Вот и отлично.
Лешка задумчиво потирает бровь, смотрит в пол. И такое его поведение заставляет напрячься. Спускаю ноги с кровати и подвигаюсь поближе к своему любимому мужчине. Ему нужна поддержка, я чувствую это на каком-то ментальном уровне.
– Тебе нужно уехать, да?
Эта догадка пронзает внезапно. Он часто отлучался в другие города, когда его ждал действительно важный груз. Я нормально к этому отношусь и совсем никогда не была против.
Работа есть работа, тем более он этой работе посвятил много времени и сил. Слишком большая конкуренция. Ювелирка очень уж жирный кусочек пирога в бизнесе, чтобы его отдавать простым парням вроде моего Лешки. А он был именно простым, пока не попал в поток.
И поднялся. Теперь ему заказывают ювелирные изделия и олигархи, и звезды, и даже политики нашей необъятной страны.
– Ага, но я не уверен, что успею за три дня вернуться. Там, как всегда, эта бюрократическая машина врубилась. Какие-то бумаги не понравились, и их надо переоформлять.
Обнимаю его руку и прижимаюсь к плечу щекой. Футболка пропитана парфюмом, который дарила ему я на годовщину. И я с головой окунаюсь в родной и любимый аромат, и становится спокойно.
Ловлю свой «дзен» рядом с ним. Он мой персональный рай.
– Езжай.
Он вздрагивает и опускает на меня глаза.
– Не, я не оставлю тебя одну в больнице.
Закатываю глаза.
– Леш, я же не маленькая. Кира с Аликом заберут меня и доставят в целости и сохранности. Или могу у них пожить, пока ты в отъезде, если боишься, что я одна себя не обслужу.
Леша обнимает меня и стискивает.
– Я хреновый муж и отец, если допускаю мысль, что можно вот так…
Прикладываю палец к губам и заставляю его замолчать.
– Ты самый лучший и заботливый. Но иногда обстоятельства не в нашу пользу. Я все понимаю, – шепчу возле его губ.
И с наслаждением вижу, как его глаза темнеют. Зрачки топят голубую радужку, а через секунду требовательные губы впиваются в мой рот.
– Люблю тебя, – выдыхает возле уголка губ.
И эти два слова отправляют меня на небеса от счастья. Готова слушать их до бесконечности.
Прощаюсь с мужем и сосредотачиваюсь на лечении. Три дня пролетают на удивление быстро, а все потому, что мне уже не терпится оказаться дома.
Но отсутствие новостей от Лешки меня очень сильно волнует. Я ежесекундно проверяю телефон, но он молчит, и Леша вне зоны доступа. И от этого липкие щупальца страха обвивают шею. Заставляют глотать воздух через силу.
– Ваши выписки, передадите в клинику, в которой наблюдаетесь, – в палату заходит медсестра и помогает с сумками.
Сжимаю в руке телефон, выхожу из палаты и выдыхаю. Внизу уже ждет сестра с мужем. Окажусь дома и свяжусь с компанией мужа, может, там что-то знают.
Но сообщение на телефон опережает все мои действия. Сердце радостно подпрыгивает, когда вижу имя любимого.
Торопливо открываю сообщение от него, и через секунду мое сердце разлетается в щепки, а телефон выскальзывает из рук.
Фото, на котором мой любимый муж в обнимку со своей помощницей, и короткий текст: «Я от тебя ухожу».
– Вероника! Вероника, вы слышите меня? – меня подхватывают за талию. – Срочно каталку, пациент сознание теряет. В реанимацию! Воды отошли!
Глава 2
Спустя четыре года
– Кирилл, нет, – сжимаю крохотную ладошку сына и пытаюсь оттащить его от витрины с игрушками, – у тебя этих машинок валом.
– Ну, ма-а-а-а-а, – тянет недовольно мой ребенок и надувается, – ладно, тогда купи.
Тыкает пальчиком в футбольный мячик. Закатываю глаза и присаживаюсь перед ним на корточки. Встречаюсь со светлыми голубыми глазками, и сердце болезненно сжимается.
И так каждый раз, когда смотрю в лицо моего сынишки. Он так похож на отца. Отца, который за четыре года даже не поинтересовался, как у нас дела. Родила ли я, жива ли я?
И мне стоило огромных усилий вырвать его из сердца. А из головы – все воспоминания о нас. О нашей семье. Как будто и не было ничего. Хотя… я же ему не была даже женой. Я осталась за бортом его жизни. Без жилья и с младенцем на руках. И если бы не сестра Кира, мы бы с Киром не выжили.
Стерла все телефоны, фото, сообщения. Кроме того, последнего. Как напоминание о том, что он со мной сделал. Растоптал, уничтожил. Оставил пепел на том месте, где билось сердце.
Когда я вернулась из больницы с Кирюшкой, оказалось, что наш общий дом продан и все контакты оборваны. Я не смогла даже связаться с Лешей и поговорить. Он растворился в пространстве…
Только Кирюшка заставляет меня дышать и жить. Ради него все пережитое.
– Кирюш, – изображаю строгую мать, – вчера ты мне говорил, что хочешь стать хоккеистом, а сейчас просишь купить тебе мяч.
Сын деловито пожимает плечами.
– Я передумал. Хочу мяч, – хлопает огромными невинными глазищами.
Вздыхаю. Ну вот как ему отказать? Мяч – это же такая мелочь, казалось бы.
– Хорошо. Мяч, и все. И мы идем за продуктами, – грожу ему пальцем.
Кир кивает головой и залетает в отдел с игрушками. Мне же ничего не остается, как только пойти за ним.
Сын придирчиво крутит в ручках мячики и выбирает с таким видом, будто от этого мяча зависит, станет ли он именитым футболистом или нет.
– Этот хочу, – прижимает к груди мяч с синими полосами.
Кассир пробивает его, и я лезу в рюкзак за карточкой.
– Безналичный, пожалуйста.
– Дядя, лови мяч! – голос моего сына отвлекает от разговора с работником магазина.
Оборачиваюсь и, как в замедленной съемке, вижу, как мой сын бежит за мячом, который пересекает проход магазина и катится к эскалатору торгового центра. Кир не глядя несется за ним, не реагируя на мой вскрик.
Быстро расплачиваюсь. Не дожидаясь чека, срываюсь с места и бегу к ребенку, но мяч уже успевает врезаться в ноги стоящему впереди мужчине.
Точнее, мужчина реагирует на окрик моего ребенка и тормозит мяч ногой, чтоб тот не улетел на эскалатор. А Кира перехватывает за плечо.
Выдыхаю и подбегаю к Кирюше. Он стыдливо опускает глаза. Наклоняюсь к нему, и наши лица оказываются на одном уровне.
– Кирюша, это что такое? Ты почему без меня убежал? А если бы я не успела догнать?
Отдуваюсь. Жду, пока сердце в груди перестанет колотиться как ненормальное. Да у меня за пару секунд вся жизнь перед глазами пронеслась.
Боже, а если б он свалился с этого эскалатора! Боже, боже, боже…
– Девушка, за детьми нужно следить лучше, – недовольный, но до боли знакомый голос врезается в сознание.
Тело как будто заковывает в лед. Не верю ушам. Нет, да не может этого быть! Мне чудится. Кажется! Это все от волнения. Точно! Волнение и ничего больше.
Его не может быть тут… не может же?
Поднимаю голову, напарываюсь на холодный взгляд голубых глаз.
Губы немеют. Сердце сжимается, а ладони покрываются влагой. Я не могу вздохнуть, и легкие сжимает до боли.
– Леша? – онемевшими губами все же удается произнести эти четыре буквы.
Он хмурится. Смотрит, будто видит впервые. Или не узнает?
Но я вроде не изменилась почти! Волосы светлее, стрижку сделала, постройнела. Но лицо-то осталось моим! То, которое он видел на протяжении трех лет.
– А мы знакомы?
Этот вопрос убивает. Меня будто в саркофаг заживо заточают. Хочется заорать во всю глотку: «Да! Да, да, да! Ты бросил меня, когда я носила твоего ребенка!». Упасть и биться в истерике.
Или схватить его за ворот пиджака и вытрясти ответ на единственный вопрос: почему он тогда исчез?
Но он делает вид, что не знает меня. И даже не смотрит на нашего сына.
– Ма, – Кирюша дергает меня за руку, – пойдем в магазин?
Отвлекаюсь. Заставляю отвести глаза от бывшего мужа и сосредоточиться на ребенке.
– Сейчас, малыш. Поблагодарим дядю.
Открываю рот, чтобы сказать ему спасибо, но меня перебивает женский голос.
– Ле-е-е-е-шечка, ну мы идем? – на его руке повисает та самая его помощница с последнего фото. – Что ты тут застрял? Ты обещал сегодня кроватку купить.
Окидывает меня высокомерным взглядом, и я замечаю проблеск узнавания. Но он быстро тухнет. А ещё замечаю животик. И кольцо на безымянном пальце.
***
Добираюсь до дома в полубессознательном состоянии. Даже не рискую сесть за руль – вызываю такси.
Возле дома машина сестры, а сама сестра что-то достает из багажника. Отвлекается на звук подъезжающего авто и выглядывает из-за машины.
Дрожащими руками достаю Кирюху из детского сидения и подталкиваю к воротам. Стараюсь дышать, иначе боюсь грохнуться без чувств.
– Спасибо, – голос дрожит, руки ходуном ходят.
И я замечаю это, когда закрываю дверь машины.
Кира вопросительно выгибает бровь.
– Сынок, иди поиграй с новым мячом. Ворота можешь соорудить из бутылок пятилитровых, – подталкиваю сына в спину.
Сестра швыряет пакеты обратно в багажник машины и подбегает ко мне. Обхватывает плечи и всматривается в лицо.
– Ник, ты чего? У тебя выражение такое, будто ты призрака увидела.
Мотаю головой, потом киваю. Прикрываю глаза.
– Типа того, – разлепляю пересохшие губы, – я встретила Лешу.
Сестра шокировано охает и вворачивает какое-то витиеватое ругательство. Но у меня в ушах шумит так, что я разбираю только отдельные звуки. И не могу связать их воедино.
– И что он?
Высвобождаюсь из захвата и в бессилии опираюсь на машину сестры. Роняю голову на грудь и скулю.
Кира садится рядом, гладит по голове.
– Ну что ты, моя девочка? – прижимает к себе. – Ты столько пережила и не имеешь права сейчас опускать руки или расклеиваться. Ну встретила ты этого козла, ну и хрен бы с ним. Он свой выбор сделал ещё четыре года назад, и никто его не заставлял уходить.
Прячу лицо в ладонях и всхлипываю.
– Он сделал вид, что мы незнакомы, – приглушенно бормочу.
– Чего он сделал? – ревет над ухом сестра. – Вот ган…
– Ма, – теплые ладошки сына пытаются отодрать мои ладони от лица, – ма, а что ты плачешь? Ма-а-а-а-а.
Кирюшка тоже начинает хныкать, и мне приходится подальше задвинуть свою собственную боль, только бы сын не начал плакать. Вытираю слезы и выдавливаю улыбку.
– Все хорошо, сыночек. Мама просто что-то плохо себя почувствовала, – пытаюсь сгладить момент и не волновать сына.
Мой малыш и так многое уже перенес за свои четыре года. Врачам пришлось выхаживать его после экстренных родов. Он родился недоношенным, и мы провели с ним два месяца в больнице, пока врачи не убедились, что ни мне, ни ему не грозит опасность и нашим жизням ничего не угрожает.
– И вообще, мы после магазина, пора бы подкрепиться. Там что-то тетя Кира тебе привезла, – веселый голос сестры отвлекает Кирюшу от меня, и он с довольным визгом лезет в пакеты за нашими спинами.
– Что там? Что? Что там, тетя Кира?
Сестра смеется и достает сыну большое яблоко. Сын куксится и надувает губы.
– И это все? Яблоко?
– Остальное после нормальной еды, – хватает его за бок.
Сын взвизгивает и уносится в дом.
– И что ты будешь делать, Ник? – Кира задумчиво щиплет себя за губу, смотрит на дом.
Пожимаю плечами.
– Ничего. Я отпустила его давно, пусть так и будет дальше, Кира. Мне ничего от него не нужно. Мы сами справились. К тому же у него уже другая семья и скоро будет ребенок.
Сестра открывает рот, но не говорит ни слова. Видимо, ей нужно время, чтобы переварить информацию.
– Не говори ничего, – мотаю головой, – четыре года прошло. У каждого из нас своя жизнь.
Кира кивает, но в её глазах застывает тоска.
А я будто снова переживаю время, когда приходилось выдирать себя из кошмаров. Обустраивать дом. Подстраивать его под нужды ребенка. Делать его безопасным. И тут тоже нам помогала сестра.
– Кира, – хватаю её за запястье и ловлю на себе её удивленный взгляд, – спасибо, что ты нам помогаешь. Хотя у самой сейчас проблем много.
Сестра цокает.
– А как иначе? Мы же с тобой семья.
– Тебе бы с Аликом разобраться, а ты с нами нянькаешься.
Кира меняется в лице. Болезненно морщится.
– Алик в прошлом. Нет его больше для меня, Ника. Как и для тебя Леши. И давай на этом закроем тему.
Сестра находится в состоянии развода с Аликом. И старается не касаться лишний раз темы их семьи и несложившегося семейного счастья. Да и я оберегаю Киру от ненужных волнений. Сестра и так на пределе.
Вручает мне бумажный пакет, сама сгребает в охапку ещё два.
– Что ты там набрала? – отдуваюсь, но тащу все в дом.
Кира хмыкает.
– Племяш, дверь подержи, – кричит, чтобы сын её услышал.
Кирюшка мгновенно материализуется на пороге и придерживает дверь. Нетерпеливо приплясывает и пытается заглянуть внутрь сумок.
Кира со смехом отодвигает их, и сын обиженно выворачивает нижнюю губку.
– Ну, тетя Кира.
– Потом, малой. Сейчас мы с мамой разгребемся.
Кирюха пфыкает и скрывается в зале.
Кира включает телевизор на кухоньке, и я цепляюсь взглядом за знакомый профиль. Все та же щетина, русые волосы в беспорядке, глаза прищуренные. Только морщин немного прибавилось за четыре года.
Но Леша возмужал. И похорошел, черт возьми.
– С возвращением вас, Алексей, – голос репортера оглушает, и я перестаю дышать.
Всматриваюсь в экран телевизора. Впитываю каждую черточку лица бывшего мужа. Сердце трепетно шевелится в груди.
Кира прислушивается и тоже начинает пялиться в экран.
Леша откашливается и улыбается одной стороной губ. Смотрит словно на меня. Пронзительные голубые глаза вспарывают мое лицо.
– Спасибо.
– Расскажите о дальнейших планах.
Леша пожимает плечами. Наигранно смеется, и я узнаю манеру общения с разными представителями СМИ. Там, в другой жизни, он часто появлялся на экранах.
– План один. Покорять вершины бизнеса. Только вперед и ни шагу назад.
Репортер смеется и пытается строить глазки.
– А как у вас на личном фронте?
Улыбка на лице Леши становится более натянутой, или мне хочется, чтобы так было.
– У меня есть жена, которая скоро родит ребенка. Этого достаточно для счастья. Извините.
Он прощается, а у меня в груди образуется пустота.
Жена… ребенок…Это значит, что Леша потерян для нас с Кирюшей навсегда.
Кира косится на меня. Ждет истерики? Срыва?
Прикусываю губу. Я и правда держусь с трудом, но держусь.
– Ник, ты как?
Поднимаю большой палец и переключаюсь на готовку ужина.
– Прекрасно, сестренка. Можно считать, что точка поставлена. У него есть любимая женщина и будет ребенок. А мы для него ничего не значим.
Глава 3
– Ну все, малыш, – обнимаю сына, – до вечера. Вечером привезу тебе твой «мустанг». Красный, да?
Кирилл кивает и бежит в группу. Там его уже встречает воспитатель, и до меня доносится их разговор. Она спрашивает у него, как он провел выходные.
Сын гордо сообщает, что решил стать футболистом. Не могу сдержать смех и выхожу на свежий воздух.
Усаживаюсь за руль и выдыхаю.
– Два дня пережила, и даже не ревела. Надо же, прогресс.
Хотя какой там пережила, если сижу, сжимаю руль и разговариваю сама с собой. Качаю головой.
Тянусь за телефоном, чтобы включить звук, и тут же на него поступает звонок.
– Слушаю, – прижимаю мобильный плечом к уху и выезжаю с территории парковки.
– Вероника, – взволнованный голос Маши, моей помощницы, – ты когда приедешь?
Бросаю взгляд на часы и хмурюсь. До открытия моей клиники ещё есть час.
– Что стряслось, Маш? Критичное что-то?