Рыжик на обочине Тайлер Энн

— День кухни! Ха! Ты отводишь целый день на кухню?

— Да.

— И что именно ты делаешь в этот день?

— Бога ради, Дэйв! — вмешалась Ада. Она обняла Майку за талию, словно пытаясь его защитить.

— А что такое? — удивился Дэйв. — Я всего-навсего пытаюсь разобраться. Что он там делает по четвергам в кухне? Когда мы приходим в гости, у него с пола есть можно!

— Это не день помывки полов, — уточнил Майка. — Это день кухни. В день кухни я мою рабочие поверхности и кухонные приборы и так далее. И один шкафчик полностью.

— Один шкафчик?

— По очереди.

Все опять засмеялись, а Майка скорчил преувеличенно свирепую гримасу. Он толком не понимал, почему мирится с их подначками. И даже, кто-нибудь мог сказать, подыгрывает им.

— Не обращай внимания, Майка, — сказала Сьюз. — Сделаем вид, будто мой муж кое-что смыслит в хороших манерах. Дразнить человека, которого только что бросила подружка? Ада, горячее, наверное, готово? Идемте ужинать!

— Прошу всех в столовую, — подхватила Ада, убрала руку с талии Майки и повернулась, чтобы возглавить процессию. — Когда Робби понадобилась помощь с чтением, — проговорила она, обращаясь к Лили, — Робин — это старшенький Нэнси, мой внук, — Кэсс сразу взялась за дело. Она ведь учительница. Мы боялись, что у Робби проблемы с обучаемостью, но Кэсс была с ним так терпелива! Оказалось, только это и требовалось! О, мы все о ней самого лучшего мнения!

Вдруг Майка почувствовал, как злится. Кэсс вовсе не была идеальной, что это они выдумали! Могла бы так прямо и выложить все ему, если ее что-то тревожило, а не вынашивать молча обиду, пока не дошло до разрыва. Да и в любом случае — должны же родственники быть на его стороне?

В столовой приставной стол ломился от угощений — фирменные свиные ребрышки на гриле от Фила и макароны с сыром и тушеные кабачки и фасоль в горшочках. (Тут же фонарик, журнал «Пипл» и ваза с засохшими хризантемами, но не беда.) Основной стол был пуст, за исключением сетки для игры в пинг-понг, которую не снимали вот уже года два или три — достаточно давно, чтобы все перестали ее замечать. Места заранее не распределяли: по традиции молодежь ела в гостиной, а взрослые как придется устраивались вокруг стола на разномастных стульях, табуретках и скамейках.

— Лили, дорогая моя, садись во главе, вместе с Джоем, хорошо? — сказала Ада. — Джой? Где Джой? Иди сюда, Джой! (Парень уже собрался уйти в гостиную вместе с прочей молодежью.) Садись рядом с Лили, ты меня слышишь?

Майка прихватил тарелку и приборы и сел сбоку, посреди пока еще пустого ряда. Вилку и нож пристроил слева, потому что его правый локоть упирался в сетку для пинг-понга.

— Когда намечаете свадьбу? — спросил он Лили.

— Ну, я предлагала Рождество, — ответила девушка, — но Джой не хочет объединять свадьбу с другими праздниками.

— Я считаю, мы заслужили отдельные выходные, — пояснил Джой. — Одни выходные на Рождество, другие на свадьбу.

— Выходные где? — спросил Майка.

— А?

— Где ты сейчас работаешь?

— Я сейчас не работаю. Пока что осматриваюсь по сторонам, — бодро отвечал Джой. — Но к Рождеству-то я буду работать.

— Если бы мы устроили свадьбу на Рождество, можно было бы использовать красный и зеленый цвет в нарядах, — сказала Ада. — Я устраиваю девичник, — пояснила она Майке. — Близняшки помогают. Нынче девичники смешанные, знаешь? Так что ты тоже приходи.

— Э,ну…

— Помнишь, Ада? — крикнула Сьюз с другого конца стола. — Помнишь мой девичник?

Все захохотали, Ада поморщилась.

— Тогда тема была — День независимости, — объяснила она Лили. — Петарды в вазах, петарды на тортах. И тут искра падает на салфетку, возникает ма-а-аленький огонек, срабатывает пожарная сигнализация — и является пожарная команда. Но мы-то отключили сигнализацию — вернее, думали, что у нас получилось. Так что мы решили, что это не пожарные, а стриптизеры в костюмах пожарных, и одна из девиц завопила: «Снимайте, снимайте все» — думала, их нанял для нас кто-то из парней, но тут пожарные сказали: «Извините, дамочки, жаль вас разочаровывать…»

— На совместном девичнике такое не могло бы произойти, — вставила ее невестка.

Лили это вроде бы немного успокоило.

— Цвета, само собой, подобрали патриотические, — подхватила воспоминания Норма. — Да, милый? — крикнула она через стол мужу. — Грант тогда работал в «Риде», — объяснила она Лили. — Он добыл нам красно-бело-синие гирлянды со скидкой.

— А Лиз явилась в шортах, потому что решила, будет что-то вроде пикника на Четвертое июля, — продолжала Ада. — А это был вовсе не пикник! Все нарядные. До ушей разодетые девицы на дорожке. И когда она это увидела, она достала клетчатую юбку из мешка, который получила в химчистке и оставила в машине, и вошла в зал, держа юбку перед собой, а сзади торчали ноги.

Все снова засмеялись, Лили тоже попыталась улыбнуться.

— Отличная свинина, Фил, — сказал Майка, прикидывая, дадут ли ему с собой остатки.

— Спасибо на добром слове, — сказал Фил. — Я жарил на этих новых брикетах, которые стали продавать в «Хоум Депо». Не так уж дешево — четырнадцать девяносто девять за маленький…

Эта тема интересовала мужчин, но не женщин — те отвернулись и принялись болтать между собой. Четыре сестры — все как на подбор официантки — дружно поднялись, чтобы подлить гостям в стаканы и предложить добавку. Они обходили большой стол по кругу, прихватив миски с приставного стола.

— Дети! — крикнула одна в проем гостиной. — Кому-нибудь что-нибудь?

Парочка младенцев выползла из гостиной и устроилась на коленях у матерей.

— Кто-то пропустил сегодня дневной сон, — пояснила чья-то невестка мужу, переговариваясь над поникшей головой малыша.

Тем временем сестры вопрошали: «Кому сладкое?» и «Кто-нибудь любит хорошую прожарку?» Над левым плечом Майки появились длинные щипцы и уронили на его тарелку очередной кусок свинины.

Кем же еще быть его сестрам, если не официантками, всегда думал Майка. В ресторанах царит та же атмосфера надвигающейся катастрофы, как у них дома, — гремят кастрюли, дребезжит стекло, все орут: «С дороги», «Береги голову» и «Помогите! Я запутался!» Обстановка практически как на поле боя.

Кеджер, сидевший напротив Майки, прокашлялся.

— Есть дело, Майки, — сказал он.

Майка посолил свинину.

— Майки?

Майка отрезал кусочек и проткнул его вилкой.

— Кеджер к тебе обращается, Майка, — сказала Ада.

Он поднял голову.

— Да? — спросил он. — Странно, я не слышал, чтобы прозвучало мое имя.

— Майка! — исправился Кеджер.

— Да, Кеджер? — откликнулся Майка.

— Подумываю купить новый компьютер. Надо бы задать тебе пару вопросов.

Все мужчины обернулись к Майке. Они обожали поговорить про технику. Даже больше, чем рассказывать друг другу, кто какой дорогой ездит.

— Лучше ведь купить «Мак»? Я так понимаю, что он лучше. Но я ни черта не смыслю в них! Даже не знаю, какую модель брать.

— С этим я могу помочь, — сказал Майка и положил кусок мяса в рот.

— Поможешь?

Майка тщательно жевал.

— У тебя каталог есть или что-то вроде?

— Схожу с тобой в магазин «Эппл» и покажу, что там есть, — проглотив кусок, сказал Майка. — С клиентами я обычно делаю так.

— Было бы здорово, — сказал Кеджер. — Конечно, я готов заплатить, ты же время потратишь, — не слишком убедительно добавил он.

— Не-а, — сказал Майка.

Он давно смирился и помогал членам семьи даром. В каком-то смысле это облегчало ему жизнь — у родных не было оснований считать его совсем уж чудиком. Облегчало, но не избавляло полностью от их придирок — как раз в тот момент, когда казалось, что сестры уже забыли про Кэсс, Лиз вернулась к этой теме.

— Я еще почему считала, что Кэсс тебе под пару, — сказала она, усаживаясь на свое место. — Она тоже самую малость педантична.

— Верно, — подтвердила Ада, — ей всегда подавай сумочку точно под цвет обуви.

— Разве это педантизм? — удивился Майка.

— Ага! Вот видишь! Ты за нее заступаешься!

— Я не…

— А еще, — добавила Лиз, — она почти никогда не бывает в гостях у брата в Калифорнии, потому что там время сдвинуто на три часа, а она терпеть не может ложиться спать позже, чем привыкла.

— И после этого она бросила Майку лишь потому, что он моет кухню по четвергам? — спросила Ада.

— Она вовсе не поэтому меня бросила! — сказал Майка.

— А почему же?

Все ждали ответа. Даже мужчины заинтересовались.

— Ну, насколько я сумел понять, — сказал Майка, — она разозлилась, потому что я позволил пареньку переночевать у меня в гостевой комнате.

— Что? Какому пареньку?

— Сыну моей когдатошней девушки, — пояснил Майка.

— Какой еще когдатошней девушки?

— Э… ну вы помните Лорну.

— Лорну Бартелл?

Майка так и не привык к тому, что его сестры впитывают все подробности о каждом человеке, с которым познакомятся. Неужели им не приходится время от времени очищать память, сбрасывать что-то в корзину, так сказать? Двадцать с лишним лет прошло с тех пор, как они в последний раз видели Лорну, да и видели-то они ее один раз, максимум два, когда он привез ее на День благодарения, но все четыре сестры настороженно выпрямились, и Сьюз спросила:

— Лорна, которая изменила тебе, когда ты был на втором курсе? Та самая Лорна? Как она смеет посылать теперь к тебе своего сына?

— Она не… да тише вы! — вклинился Майка. Зря он вообще упомянул ее. — Лорна ничего об этом не знает. Парень просто, типа, прогуливал универ, что-то в этом роде, ему нужно было где-то переночевать. И я сказал ему — окей. Лорна понятия не имеет! На самом деле она каждые пять минут посылала ему эсэмэски, все спрашивала, куда он подевался.

Повисло молчание. В кои-то веки даже его сестры не нашлись что сказать.

— Так, — заговорила наконец Сьюз. — Так, давай посмотрим, правильно ли я тебя поняла. Кэсс порвала с тобой, потому что ты предоставил на ночь гостевую комнату сыну бывшей подружки, с которой ты давно не встречаешься и даже не переписывался после университета?

— Нет, просто потому, что я пустил чужого человека в гостевую, все равно кого. Дело не в том, чей он сын.

— Поспорим? — предложила Лиз.

— Честное слово, она и не знала про его мать.

Они все уставились на него — недоверчиво, с сомнением.

— Понимаете, Кэсс боялась, что ее выставят из квартиры, — выложил наконец Майка все как было. — В итоге обошлось, но поначалу она думала, что того и гляди окажется на улице. И почему-то она вбила себе в голову, что я, как только узнал об этом, быстренько засунул этого паренька к себе в гостевую, чтобы помешать ей переехать ко мне.

— Тупость какая-то, — заметила Ада, кое-как переварив информацию.

— Точно. Ну вот, теперь вы все знаете, — сказал Майка. — Она сделала оговорку, мол, окей, возможно, я руководствовался подсознательным мотивом, и все же.

— Подсознательным! Терпеть не могу это слово, — сообщил своякам Фил.

— Ага, психодурь! — согласился с ним Кеджер.

— И парень же спал в гостевой! — добавил Майка. — Она-то, если б и поселилась, то не там! Гостевая комната никакого отношения не имеет к тому, может она въехать ко мне или нет.

— Да все это сплошная бессмыслица, — поддержал его Фил, сыто покачиваясь на стуле.

— И к тому же, — продолжал Майка, — а как она объяснит тот факт, что утром я паренька выгнал, а? Если бы ее в самом деле выселили из квартиры, его бы уже у меня не было к тому времени, как ей понадобилось бы въехать. Как насчет этого, я вас спрашиваю?

— Ты его выгнал? — спросила Лиз.

— Ну, так вышло.

— Как именно?

— Я сказал ему, чтобы дал матери знать, где он и что с ним. Она все названивала, посылала эсэмэски, одну за другой, спрашивала, все ли с ним в порядке. Получилось, что в это и я вроде как вовлечен. И когда он отказался отвечать, я велел ему уйти.

— Ох, как жестоко не сообщить о себе матери! — возмутилась Норма.

Ада принялась убирать со стола, профессионально пристраивая тарелки на вытянутую руку. Собрав посуду, она вышла в кухню, но сестер рассказанная Майкой история так захватила, что они не спешили помочь.

— Я всегда считала эту Лорну такой мелюзгой — совсем не для тебя, — сообщила Лиз. — Но все равно она вправе знать, где ее сын.

— А Бринк считает иначе, — сказал Майка. — И он попросту поднялся и ушел.

— Его зовут Бринк?

— Ага.

— Небось в лакросс играет? — вставил свое слово Кеджер.

— Ага.

Кеджер удовлетворенно кивнул.

— Мажор, — пояснил он Филу. — Из тех, которые мокасины на босу ногу носят.

— Вообще-то он был не в мокасинах…

— И что ты сделал? — спросила Ада, вернувшись из кухни.

— Я что сделал?

— Ты сообщил его маме, где он?

— Нет.

— А почему нет?

— Во-первых, я же не знаю, где он сейчас. А во-вторых, понятия не имею, как связаться с ней.

Ада забрала его тарелку, но осталась стоять рядом, хмуро взирая на него.

— Мы же современные люди! — заявила она.

— И что это значит?

— Она живет здесь, в Балтиморе?

— Нет. Она, как выяснилось, в Вашингтоне.

— Так что с того? Поищи ее номер в справочнике.

— Я не хочу ей звонить! Мы давно совершенно чужие люди.

— Как, говоришь, ее фамилия? Бартелл? — спросил Фил. — Она девичью фамилию сохранила? — Он вытащил смартфон и принялся тыкать в него пальцем.

— Люди давно уже не помещают свои телефоны в справочники, — известил его Майка.

— В фейсбуке она есть?

— Думаю, у нее ума хватает туда не лезть.

— Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Сьюз. — Не будь я на фейсбуке, понятия бы не имела, что поделывают мои школьные подруги.

— А тебе интересно, что поделывают твои школьные подруги? — спросил Майка.

Юный сын Лиз, Карл, с гипсом на левой руке, появился в проеме между гостиной и столовой.

— Когда сладкое? — спросил он.

— Когда в гостиной не останется грязных тарелок, — ответила ему Лиз.

— А что на сладкое?

— Торт «подожди — увидишь».

— Уф, мама… — И он убрел обратно в гостиную.

— Откуда гипс? — поинтересовался Майка, но никто не ответил. Ада понесла в кухню очередную партию тарелок, а Фил, все еще искавший что-то в смартфоне, спросил:

— Не знаешь часом, Лорна работает? Было бы проще искать по работодателю.

— Какой смысл звонить ей теперь — сказать, что я не знаю, куда пошел ее сын? — огрызнулся Майка.

— Но ты хотя бы знаешь, что он жив, — вмешалась Лиз. — Знаешь, что он путешествует добровольно. Лорна, быть может, думает, что его похитили! О нет, ни одна мать не должна так страдать, даже Лорна Бартелл! Сидит, беспомощная, и гадает, не лежит ли ее ребенок мертвый где-нибудь на обочине.

— Он уже не совсем ребенок, — уперся Майка. И повторил прежний вопрос: — Почему у Карла рука в гипсе?

— Потому что он идиот, — ответила Лиз и наконец-то встала, чтобы собрать тарелки из-под закусок. Прихватила кастрюльку, прижала ее к животу и сказала: — Они с приятелями, так я поняла, везли матрас в комнату к одному из ребят. Понятия не имею, зачем им понадобился чей-то драный матрас, вернее, не хочу это знать, но, так или иначе, они засунули матрас в грузовик, старший брат одного из них сел за руль, а все остальные, и Карл в том числе, набились в легковушку и поехали следом. И вдруг веревки лопнули, матрас выскользнул из кузова грузовика на шоссе, их машина наехала прямо на матрас, а потом как-то, я уж не знаю…

— Потеряла сцепление, — вставил Карл, возвращаясь на то место в дверном проеме. На этот раз он принес тарелку. — Машина заскользила по дороге прямо на матрасе, а потом Игги, он у нас был за рулем, Игги дал по газам, и машина прямо бам! Рванула вперед, а матрас отбросило назад, когда мы вот так вмиг набрали скорость. Жаль, тебя там не было, дядя Майка!

— Нет, ему там совершенно нечего было делать. Да и тебе тоже! — ответила Лиз. — Как ты еще жив остался…

— Так, но гипс все-таки откуда? — спросил Майка.

— Нас там на заднем сиденье столько набилось, — сказал Карл, — что не всем хватило ремней безопасности, понимаешь…

— Слушать ничего не желаю! — перебила его Лиз. — И думать об этом не хочу! Не смейте об этом заговаривать при мне — никогда, никогда! — И она выскочила на кухню, прижимая к себе кастрюльку.

— Хорошо, ма. Господи боже! — буркнул Карл. Подмигнул Майке и поплелся следом с тарелкой.

— Вот так вот! — жизнерадостно подытожила Сьюз. Единственная из сестер она не суетилась, осталась сидеть на своем месте и через стол приветливо, во весь рот, улыбалась Лили. — Уж не знаю, что ты о нас подумаешь, Лили, после всех наших сумасшедших семейных историй.

Ах да, Лили. Про нее-то и забыли. Но девушка охотно улыбнулась в ответ и сказала:

— Ничего не имею против. — Она густо покраснела, оказавшись, пусть и ненадолго, в центре общего внимания. — Боюсь только, я вряд ли запомню вас всех сразу по именам, — призналась она.

— Конечно, на это требуется время, — согласился Дэйв. — Особенно с сестричками разобраться. Я тебе подскажу способ: по цвету волос. Ада — крашеная рыжая, Лиз и Норма — крашеные блондинки, и Норма, она, хм, не та, которая более худая. А Сьюз, — он ухмыльнулся жене, — Сьюз О натурель, — старательно выговорил он французское выражение, но все равно у него вышло «о натураль».

— У меня терпения нет краситься, — пояснила Сьюз, обращаясь к Лили. — Стоит начать — и уже не бросишь. С какой стати я буду проводить свою жизнь в салоне красоты? Уж не говоря о расходах.

— Да-да, я вас понимаю. — Лили усиленно закивала.

Ей-то краситься ни к чему. Волосы как мягкая упаковочная стружка.

— А Майка — это единственный брат, — терпеливо продолжал Дэйв.

— О, Майку я запомню! — сказала Лили.

Все засмеялись.

— Видал? — сказал Фил Майке. — Ты у нас живая легенда.

— Что тут поделаешь? — вздохнул Майка. — Я выделяюсь в любой компании, так уж тому и быть.

— Не суди его слишком сурово, — сказал Фил Лили. — Он в семье младшенький. Мы с Адой были уже помолвлены, когда он родился, и даже Сьюз уже перешла в среднюю школу. Вот он и пытается вести себя словно старикан, чтобы нас догнать. Такой старый, необщительный, капризный.

— О, он куда более общителен, чем мой старший брат, — сказала Лили.

— У тебя есть брат? — спросила Сьюз.

— Да, Рэймонд, он старше на два года. У него свой бизнес, портативные туалеты, называется «Уникальные унитазы», и он только про это способен думать. Ни девушек, ни друзей… Правда, зарабатывает он много.

— Это же прекрасно, — сказала Сьюз, но, судя по ее тону, особо не прислушивалась к словам Лили. Как большинство семей, Мортимеры были уверены, что их семья куда более удивительная и странная, чем все прочие. Отчасти в это верил даже Майка, хоть и притворялся, будто не верит.

— Tа-дам! — провозгласила Ада. Она стояла на стыке кухни и столовой, вздымая ввысь огромное блюдо, содержимое которого полностью скрывала гора взбитых сливок.

За спиной у нее появились близняшки с тарелками для десерта, и из гостиной хлынули малыши и дети постарше.

— Сфотографируй на память, Фил! — потребовала Ада. Она гордилась своими десертами. — Вилки у всех остались?

Как выяснилось, вилок не осталось ни у кого. Норма была отряжена за ними.

— К тому же, — продолжала свой рассказ Лили, — Рэймонд даже и не сообразит, что надо бы убраться в кухне, можете мне поверить.

Сьюз, к которой она обращалась, казалась сбитой с толку (разговоры у Мортимеров не текли плавно, а взрывались фонтаном там и сям, и она не привыкла поддерживать одну и ту же тему). Наконец Сьюз сообразила:

— Ах да, ваш брат.

— Рэймонд даже стирку не освоил, — сказала Лили. — Приносит все грязное маме постирать.

— Зато Майка стирает каждый понедельник в восемь двадцать пять утра, — подколол Дэйв.

Это даже отдаленно не соответствовало истине, но Майка не стал спорить, лишь приподнял руки в знак капитуляции, когда все захихикали.

— Ты бы так же себя вел, — сказал он Дэйву, — если б вырос в доме, где кошка запросто могла улечься спать в сковородке.

— В сковородке! — изумился Дэйв, хотя уж тут для него неожиданностей не было: он вошел в семью еще в ту пору, когда родители Майки были живы.

— И у нас не было буфета для продуктов и серванта для посуды, а были просто шкафы для всего, — продолжал Майка, обращаясь к Лили. — Любую вещь засовывали куда влезет или же оставляли лежать наверху. Ужинать садились то в пять часов, то в восемь, то вообще не ужинали. Грязная посуда копилась в раковине, пока оставалось хоть сколько-то чистой. Хочешь на завтрак хлопья с молоком — сначала сполосни под краном чужую использованную тарелку.

— У Майки было такое тяжелое детство, — пробормотала Норма.

— Я не говорю, что у меня было тяжелое детство. Детство у меня было хорошее. Папа и мама прекрасные. Я просто говорю — если растешь в таком хаосе, то даешь себе зарок делать все по-другому, когда начнешь жить отдельно.

— А как же я? — спросила Ада.

— Ты?

Сестра подхватывала ложкой десерт и плюхала его на тарелки. Остановилась, слизнула с большого пальца крем и пояснила:

— Я ведь тоже росла в хаосе, так? Близняшки и Сьюз росли в хаосе. И ни одна из нас не суетится из-за беспорядка.

— Это уж точно, — сказал Майка. (Стол для закусок был усыпан лепестками увядших хризантем. На полу возле входа в кухню валялся комикс, почему-то насквозь промокший.)

— Одни дети растут в беспорядке, — сказала Ада, — и говорят себе: когда вырасту, буду опрятнее самого Господа Бога. Другие растут в беспорядке и говорят: похоже, вся жизнь — сплошной беспорядок, так уж оно устроено. В общем, от воспитания ничего не зависит.

— Гены, — вставила свое слово Лиз. — Помнишь, каким был дедушка Мортимер?

— О да. — Норма покачала головой.

— Майка его в жизни не видел, — пояснила Лиз специально для Лили, — но все равно унаследовал его гены. Единственный из нас. У дедушки все было по правилам! Каждая мелочь на своем месте! Ящик для носков — что твоя коробка конфет, каждая пара свернута и поставлена вертикально. Газету он читал последовательно, сначала первый раздел, потом второй, а закончив, складывал ее ровнехонько. Боже упаси кого-нибудь взять в руки газету до него! Он рисовал вывески, и все краски и чернила лежали у него по цветам в алфавитном порядке. Особенно «Б» мне запомнились, их было так много. Бежевый, белый, бирюзовый, бордо… А что потом?

— Бургундский, кажется, — подсказала ему Норма.

— Что в этом такого странного? — спросил Майка. — А как еще организовать?

— Я бы положилась на здравый смысл, — ответила Лиз. — Бирюзовый — где у меня бирюзовый? Помнится, в последний раз я брала его вчера, когда писала объявление «Сдается в аренду».

Майка легко мог вообразить, как выглядело бы рабочее место Лиз — банки и бутылочки краски, чередующиеся случайным образом, а между ними засохшие кисти, чашки из-под кофе, счет за кабельное телевидение, собачий поводок и недоеденный рогалик.

— Я что пытаюсь сказать, — вернулась к своей мысли Ада, — суть не в том, склонен человек к аккуратности или нет, а в том, готов ли он смириться с тем, как обстоят дела на этом свете. Мы, смирившиеся, говорим: «Так оно устроено, и все тут».

— По-моему, это слегка обескураживает, — сказал Майка. — В чем смысл жизни, если не пытаться что-то улучшить?

Ада пожала плечами и сунула ребенку тарелку со сладким.

— Тут ты меня подловил, — сказала она.

По традиции после семейных ужинов убирали мужчины. Майке поручалось загружать посуду в посудомойку, потому что у него была своя система. Фил чистил гриль, Дэйв и Грант выносили из столовой все, что там оставалось. Кеджер просто болтался под ногами. Теоретически, сыновья и зятья тоже должны были участвовать, но вскоре возникла такая толчея, что они перебрались на задний двор играть в мяч.

Но даже когда мужчины закончили работу, кухня была далека от состояния, которое Майка признал бы удовлетворительным. Повсюду валялись фломастеры, детальки «лего» и блокноты, а у духовки почему-то не закрывалась дверца.

Что ж, ладно, он постарается смириться.

В гостиной он застал женщин, распростертых в утомленных позах. Несколько малышей строили на коврике перед ними гоночную трассу. Одна невестка уснула в шезлонге, но дитя у нее на коленях бодрствовало и жевало резиновый бублик, сжимая его обеими руками. Майка попытался сделать малышке козу, но малышка глянула на него сурово и продолжала жевать.

— Садись, — позвала его Ада. — Подвинься, Лиз, дай ему сесть.