Властитель ледяного сердца Александрова Марина

Йолинь лишь уловила, как целый спектр эмоций закрутился внутри старейшины, не давая ей ни малейшей возможности понять, что сейчас чувствует мужчина. Такого она еще не встречала ни у одного человека. Неужели они знают, что она может их чувствовать? Иначе как объяснить это странное жужжащее вертлявое ощущение? Именно так она описала бы то, что исходило от старейшины.

– Мы оговаривали все как формальный брак.

– Все так, – легко улыбнувшись, ответил Джодок.

– Ты меня за идиота не держи, ладно? – исподлобья взглянув на старейшин, грубо сказал Рик. Йолинь же и вовсе перестала понимать, что происходит. Только вот злость, что сейчас вдруг затлела в ее будущем супруге, била по ней, словно самая хлесткая пощечина.

– Какая тебе разница, каков будет церемониал? Разве это изменит суть? – спросил Джодок, пригвождая Рика своим глубоким темным взором.

Рик молчал. Он не знал, как объяснить, что не желает вступать в Истинный союз с женщиной, к которой ничего не испытывает. Да, было и такое на землях Севера. После того как женщины стали смертны, а мужчины нет, появилось понятие формального брака и брака Истинного. Официально оба варианта были законны и правомерны, но Истинный союз выбирали те, кто действительно не мог жить без своей половины. Считалось, что такой брак, проведенный по всем правилам, свяжет молодых и в посмертии. Такой союз могли заключить лишь старейшины, отсюда многим было это просто не с руки. Ритуал постепенно превращался в лик прошлого их народа, все реже мужчины вступали в союз по всем правилам предков. Мало кто из ныне живущих вообще знал, что несет в себе такой брак. Старейшины помнили, но делиться с Риком не собирались. Свои мысли, определенные намерения, раскрывать которые они не спешили.

Именно это ощущение, что от нее что-то утаивают, зацепилось в сознании Йолинь. Тогда она решила, что, смолчав сейчас, неизвестно с какими последствиями столкнется в будущем.

– Я хочу знать, что здесь происходит, – она спросила достаточно тихо, но нотки властности ни от кого не укрылись. Некоторые привычки в поведении не искоренить даже столетним затворничеством. Рик по-новому взглянул на женщину рядом с ним. Уж как-то не вписывалась в привычный образ принцессы эта царственная снисходительность по отношению к старейшинам их земель.

Джодок легко улыбнулся, не выказав неудовольствия от тона, которым к нему обратились, и ответил.

– Мы всего лишь хотим провести обряд по традициям нашего народа.

Йолинь прищурилась, пытаясь уловить толику лжи в его словах. Но ее не было. Он сказал правду. Так в чем подвох?

– И чем обернется этот обряд для меня?

Рик негромко фыркнул. Эта женщина, как всегда, в своем репертуаре: «чем обернется для МЕНЯ». Ну, конечно, кроме нее-то, это вообще никого не касается.

– Уверяю вас, принцесса, ничего ужасного в том нет. Мы всего лишь утвердим ваш союз как Истинный.

– К чему это? – спросила принцесса, понимая, что все, что ей говорят, не что иное, как набор ничего не значащих фраз.

К слову сказать, Рик думал так же, но сейчас он наблюдал за женщиной, ее реакциями и едва уловимой мимикой. Он знал, что Совет Властителей, куда входили самые древние из них, допрашивать бесполезно. Они не расскажут ничего, что не пожелают сказать. И все, что считали необходимым, уже озвучили.

– А почему бы нет? – изогнув светлую бровь, спросил Адаль. – Считайте это знаком уважения к вашему народу.

Ни один мускул не дрогнул на лице Йолинь, в то время как взгляд стал прожигающе ледяным.

– Я не двинусь с этого места прежде, чем мне не разъяснят все особенности данной церемонии и ее последствия. И поскольку данный вопрос не был оговорен в моем брачном соглашении, я имею право отказаться от такого рода обряда.

О да, она внимательно изучила все пункты договора, который заключил ее отец, и уступать не намеревалась. Такое поведение было неслыханной наглостью для женщины Аира, но именно так она себя чувствовала всю свою жизнь. Рожденная иной, выросшая в клетке с заклеенным ртом и связанная по рукам и ногам, когда внутри все кричало о том, что и у нее есть право! Право быть той, кем она хочет! Что она ничуть не хуже своих братьев-идиотов, пьяниц и бабников, но имеющих все права в стране, где были рождены.

Джодок глубоко вздохнул, выражая тем самым сожаление, что ему приходится говорить следующие слова.

– Ваше право, принцесса, умерло в землях Умира вместе с десятками людей, что остались там навсегда. Оно осталось на корабле, что должен был вас доставить в Аранту вместе с погибшими моряками, – он говорил тихо и спокойно, но каждое его слово тупой болью взрывалось у принцессы где-то на уровне солнечного сплетения. – И сейчас все, что вы еще вправе сделать в нашей стране, так это подчиниться требованиям Совета. Стоит ли мне заметить, что ничего равноценного тому, что сделали вы, мы не просим?

Она смотрела на темноволосого Властителя и понимала, что ей нечем дышать. Нет сил, чтобы открыть рот и возразить, нет таких слов, которые подошли бы теперь той, кем она стала. Стерпеть? Смолчать? Она всю жизнь делала это, когда не была виновата. Сейчас Йолинь признавала всю правоту слов Властителя, что стоял перед ней, и от этого было еще горше.

– Вы правы, – наконец совладав с собственным голосом, заговорила принцесса, прямо встретив взгляд Джодока. – В том, что произошло, виновата я.

– Ну, тогда…

– Я еще не закончила, – жестко перебила она мужчину. – Сейчас я нахожусь в полной зависимости от вас и Совета, но это не означает, что я не имею права знать, что вы уготовили для меня. И, я повторюсь, не услышав ответа, я не сдвинусь и с места.

– Это и не обязательно, – легко отозвался Ерд, забирая из рук Джодока острый клинок.

– Можете оставаться, где стоите, – решительно направившись в сторону принцессы, Ерд никак не ожидал, что на его пути вырастет неожиданное препятствие в виде Рика. Темные брови северянина сошлись на переносице, сам его облик буквально предупреждал об опасности.

– Притормози, – зло рыкнул он в лицо старейшины. – Может быть, она в ваших глазах и бесправная должница Севера, но я-то, увы и ах, никак под данное описание не подхожу.

– Нет, – согласно кивнул Джодок, – но ведь ты прекрасно осведомлен, что данный обряд не несет в себе ничего, что навредило бы вам.

– Разве? – изогнув бровь, спросил Рик, имея в виду то, что далеко не все хроники об обычаях, давно ушедших в прошлое, находились в зоне досягаемости каждого Властителя, желающего с ними ознакомиться. Во всяком случае, он такое предполагал. Кроме того, ему претила сама мысль о заключении такого союза с женщиной, к которой он относился… эм, никак, если не сказать более грубо.

– Безусловно, – кивнул Адаль. – Если тебе недостаточно наших уверений, мы готовы поклясться над Сердцем. Такая клятва успокоит тебя?

Одно Рик понял в этот момент очень хорошо: сколько бы он ни продолжал этот спор, итог будет один. Каждый из Властителей принял соглашение, по которому, какая ирония, обязан был вступить в брак с принцессой Аира, если такое решение будет озвучено Советом. И он принял такие условия, правда, тогда все считали, что воля Совета и воля Сердца Севера едины. Какая неожиданность, что это не всегда так?!

Легкая улыбка заскользила на губах Рика. Давненько его так не разводили, если говорить откровенно. Но клятвы озвучены не одно десятилетие назад, все соглашения приняты, и теперь, по всей видимости, отвечать за пространные формулировки предстояло ему.

Он в последний раз взглянул на женщину, что молчаливо стояла рядом с ним. В какой-то момент он представил, как бы чувствовал себя на ее месте? Как повела бы себя нормальная женщина в таких условиях? Слова, сказанные ей Джодоком, хоть и были заслужены, но не могли бы не задеть. Обида, слезы, истерика, хоть что-нибудь? Но нет, она держится так, словно делает им всем одолжение. Как если бы все собравшиеся были вторым сортом, на который ее высочество не разменивается.

«Ледяное сердце», – подумал он и сказал:

– Давайте покончим с этим наконец.

Йолинь и охнуть не успела, как ее запястье оказалось в стальной хватке Ерда. Она не пыталась сопротивляться или кричать. Это было бы слишком унизительно, и такого она позволить себе не могла. Раз все решено, раз так сложилось, что она вновь всего лишь разменная монета в раскладе чьих-то интересов, пусть будет так, но она по крайней мере сохранит лицо.

Ее белоснежное запястье в огромной лапе северянина казалось необычайно хрупким. Будто надави он хоть немножечко сильнее, и девичья ладонь рассыплется на тысячи невесомых песчинок. Но сдавливать Ерд и не собирался. Он всего лишь поднес тонкий, словно спица, клинок к прозрачной коже принцессы и слегка надавил. Прикрыв глаза, он заговорил что-то на древнем незнакомом языке, произнося каждую фразу нараспев. Казалось, он не повышал голоса при этом, но непонятным образом слова возносились к своду зала, создавая странный гул и набирая мощь, заставляя все вокруг вибрировать от той силы, которая напитывала их.

Алая капля выступила на запястье и задрожала, впитывая слова заклятия. Она не покатилась по ладони, а побежала вверх по лезвию клинка, будто презирая все законы притяжения. Ерд тут же отошел от принцессы, унося клинок с собой и занося его над глянцево-черной поверхностью алтаря. Едва слышно прошептав слова, которых Йолинь не понимала, но от которых каменная поверхность словно пришла в движение и превратилась в густую черную жидкость. Капля ее крови, что до этого момента будто приклеилась к лезвию, налилась алой тяжестью и упала точно в центр алтаря. От принцессы укрылось, как те же самые манипуляции провел Адаль с Риком, и вторая капля крови северянина упала следом. Все, что она могла сейчас видеть, так это поверхность, которая, приняв кровавые жертвы, тут же пришла в волнение. Мириады серебряно-голубых искр вспыхнули в едином порыве, затмевая густую черноту, и тут же погасли. Лишь две крошечные искры оторвались от поверхности алтаря, будто их подхватил невидимый вихрь и закружил в странном танце над поверхностью. Песнь Властителей давно оборвалась, но гул в зале продолжал стоять такой, что у Йолинь закладывало уши. И в то же время девушка не могла оторвать свой взор от творимого волшебства. Искры притягивали ее, казалось, они звали, манили, обещали. Так хотелось подойти, протянуть руку и поймать хотя бы одну. Именно в этот момент Йолинь поняла, что уже давно подняла руку, которую еще мгновение назад надрезал Ерд, и ждет… Чего?

Ответом на эту мысль было то, что одна из маленьких искорок оторвалась от своей «подруги» и быстрее, чем Иола смогла бы среагировать, устремилась к ней. Она впиталась в еще открытый порез, растворившись в теле принцессы, будто ее никогда и не существовало. Вот только Йолинь думать об этом уже не могла. В ее теле разразилась настоящая огненная буря. Боль скрутила, заставляя согнуться и безвольно упасть на пол. В то же время до затуманенного сознания доносились голоса и чьи-то торопливые шаги.

– Что с ней?!

Это, кажется, Рик.

– Ничего страшного, небольшой побочный эффект.

Джодок. Спокоен.

Чьи-то сильные руки отрывают ее от пола, словно пушинку.

– Что за чушь? Какой на хрен эффект?! Со мной все нормально! – раздается над самым ухом. Кажется, с пола ее поднял именно Рик, иначе откуда она может слышать его голос так близко? А его эмоции прорываются даже сквозь боль, что продолжает выжигать ее вены.

– Ну, она же не северянка, так что может быть всякое, – безразлично отозвался Адаль.

– Это еще что за бред! – рычащие нотки не могут скрыться в звенящей стали голоса мужчины.

Не выдержав очередного спазма, скрутившего тело, Йолинь, сама не понимая того, уткнулась носом под мышку северянину и жалобно заскулила.

– Вы эту хрень устроили и долго еще собираетесь стоять как ни в чем не бывало?

– Все прошло хорошо, ты же почувствовал, как сила благословила вас.

– О, смею тебя заверить, – зло сплюнул в ответ Рик. – Но эта же сила сбила с ног и мою супругу!

Сознание плыло. С каждой секундой ей становилось все сложнее воспринимать происходящее. Мир сжался до побелевших костяшек ее пальцев, с силой удерживавших ворот рубашки Рика, и боли, которая вытеснила собой все, что всего мгновение назад казалось реальным. Йолинь сжала зубы и старалась не кричать, получалось плохо. Слишком горячо внутри, будто кипяток растекся по венам. И так адски холодно вокруг, что, когда пламя, ревущее внутри, соприкасается с окружающим льдом, она уже не может больше молча терпеть.

– Да что, вашу мать, происходит?! – Последнее, что слышит она прежде, чем спасительная безмятежная тьма подхватывает ее, укутывая плотным одеялом глухого забытья.

Йолинь очнулась и не сразу поняла, где находится. Вокруг было темно. Лишь молочно-белый свет полной луны заливал комнату сквозь незашторенное окно. Она лежала в позе эмбриона на широкой мягкой постели. И это была не ее кровать. Поняв это, девушка резко вскочила, мгновенно пожалев об этом, поскольку голова тут же показалась тяжелой и закружилась. Принцесса обессиленно рухнула на подушку и часто задышала.

«Вот это я понимаю – свадьба!» – хмыкнула она про себя, припоминая все произошедшее на церемонии. Но самое главное, она осознала, что случившееся неправильно! С ней что-то сделали, и она не знает, что именно! И вряд ли ей станет это известно. Никто не делился с ней информацией прежде, и никто не спешил сделать это сейчас. Даже здесь, на свободолюбивом Севере, она оставалась всего лишь разменной монетой в чьих-то планах. Самое интересное, ее так называемый муж, похоже, был искренне удивлен ее реакцией на обряд. Значило ли это, что он не знал о планах старейшин или же просто не ожидал такой реакции со стороны ее организма? Ни на один из вопросов ответа не было. Единственное, чему она могла доверять, так это приобретенному дару. А он ясно говорил о том, что старейшины подозревали или же знали об изменениях, произошедших с ней, и утаивали свои истинные эмоции от нее. Так же, как и Рик, казалось, искренне негодовал и злился на предложение старейшин сочетать их такого рода союзом.

Она почувствовала, как человек, переполняемый тревогой, гневом и досадой, приближается к ее комнате, задолго до того, как тяжелая дубовая дверь приоткрылась и на пороге возник силуэт высокого крепкого мужчины. Надо сказать, хорошо ей знакомого мужчины… мужа. Поскольку она знала, что совсем скоро у нее будут гости, то успела поправить волосы и одежду и аккуратно присесть на широкой постели. Встать она пока не могла.

Рик на миг замер на пороге, всматриваясь в мертвенно-бледное лицо женщины, после чего заговорил.

– Вы уже проснулись? – холодно спросил он.

Йолинь же прочувствовала этот вопрос и уловила в нем нотки раздражения и злости. На кого он злился, она не знала, но ей это было неприятно.

– Я не спала, – в тон мужчине ответила она. – Я была без сознания – это разные вещи.

– Безусловно. – И вновь неловкая пауза. – Как вы себя чувствуете? – искренней заботы и в этом вопросе не прослеживалось.

– Сносно, благодарю.

– Вам что-нибудь нужно? Возможно, вы голодны?

– Я не ем по ночам. Никогда.

– Вода на столике, – буркнул Рик, совершенно не понимая, как разговаривать с человеком, который смотрит на него как на пустое место, а отвечает спустя подозрительно долгие паузы. И прежде, чем делает это, смотрит на него так, словно с дерьмом мешает.

На эту его фразу даже «спасибо» не сказала. Лишь посмотрела, едва уловимо кивнула, мол, «свободен, а теперь испарись» – и все.

Сейчас, когда в комнате было темно, а луна невообразимым образом раскрасила облик принцессы, сделав ее и без того бледную кожу сияюще белой, темные волосы налились особой потусторонней тьмой и сиянием, она казалась еще более нереальной в этом бледно-голубом кимоно, словно ее образ соткали звезды. Как можно проваляться весь день без сознания и от этого стать еще более совершенной? Нереальной? И сквозь всю свою неприязнь он не мог не признать, что сейчас Йолинь была невероятно красива. Темные брови едва уловимо нахмурились, стоило ему об этом подумать. А сама женщина заговорила вновь:

– Спасибо за заботу обо мне.

– Вы моя жена, – ответил Рик, а пространство вокруг них вновь заполнилось глубокой неловкой тишиной. – Завтра мне бы хотелось отбыть домой, надеюсь, это не вызовет проблем?

– Конечно. Если это все, мне хотелось бы отдохнуть.

– Как пожелает госпожа, – Рик и сам поразился, насколько ядовитой вышла эта реплика, но слово не воробей – не поймаешь. Потому он просто развернулся и решительным шагом направился к себе. В то время как Йолинь корила себя, что слишком сконцентрировалась на эмоциях этого северянина и так и не смогла найти в себе мужества задать ему ни одного по-настоящему стоящего вопроса.

В эту ночь Йолинь уснула полусидя на постели. Она и не заметила, как ее веки налились тяжестью и сознание отпустило вымотавшееся за долгий день тело. Она еще смотрела на полный диск луны, когда вдруг поняла, что теплый весенний ветер путается в густых темных прядях ее волос. А она сама стоит в самом центре лесной опушки. Запах, исходящий от растущих вокруг вековых елей, наполнил воздух, сделав его густым и пряным. Ночь была не холодной, а скорее по-аирски теплой и нежной. Она так давно не ощущала ничего подобного на Севере.

– Знала, что тебе понравится, – знакомый женский голос раздался со спины.

И Йолинь, не сдержав улыбки, резко обернулась. Дэй стояла прямо за ее спиной. Зеленые глаза искрились от едва сдерживаемой радости, а сама девушка выглядела чересчур официально в традиционном костюме Дао Хэ. Правда, кое-что в облике подруги изменилось и не могло оставить принцессу равнодушной.

– Твой живот?.. – резко выдохнула Йолинь, против воли потянувшись рукой к Дайли.

Дэй улыбнулась и легко кивнула в ответ.

– Сегодня.

– Кто? – затаив дыхание, спросила Йолинь.

– Сыновья.

Йолинь и сама не заметила, как по ее щекам заструились слезы. Так долго она переживала за своего друга, так боялась за нее. Как она перенесет дорогу, не повредит ли это детям, все ли будет хорошо? И вот сейчас она смотрела на Дайли и не могла подобрать слов, чтобы рассказать, как она рада за нее.

– Я знаю, – кивнула Дэй на ее невысказанные мысли. – Все хорошо.

– Мне бы так хотелось увидеть их… тебя.

– Скоро, обещаю, – кивнула Дэй, приобняв Йолинь за плечи. – Но сегодня есть кое-что еще, почему я пришла к тебе.

– Уже знаешь? – усмехнулась принцесса. – Только вот меня, наверное, поздравлять не с чем. Я прибыла на Север, как и должна была, и, несмотря ни на что, вышла замуж, как и должна была. Возможно, это правда, что если человек пытается изменить нити судьбы, то способен лишь запутать их еще сильнее, а конечный результат останется все таким же… если не хуже.

– Глупости, – не удержавшись, фыркнула Дэй. – Просто у каждого поступка и завершенного шага есть свое следствие… – как-то тяжело вздохнула она. – Ты же знаешь, у меня нет больше права влиять на твою судьбу, решать за тебя и вести по правильному пути, который лишь кажется таковым для меня. Я и так вмешалась больше, чем должна была… вероятные последствия пугают меня.

– Тебе никто не говорил, что подобные речи не очень хорошо успокаивают? – изогнув бровь, поинтересовалась Йолинь.

– Просто я не такая хорошая врушка, как большинство даосцев, – улыбнулась Дэй, но тут же, став более серьезной, заговорила вновь: – Сегодня кое-что произошло с тобой, Йолинь. Я почувствовала, когда это вошло в тебя, здесь, – Дэй бережно взяла ладонь принцессы, где красовалась ровная розовая ниточка недавнего пореза, и провела по ней указательным пальцем. – Я меняла тебя, когда ты была больна, я очень хорошо чувствую каждый поток внутри тебя. Но после того, что произошло сегодня, ты словно стала дальше от меня. Что-то меняется, и я пока не понимаю, что именно…

– Ты думаешь, они что-то сделали со мной?

– А ты думаешь, нет? Я вижу это. Но ты же знаешь, что…

– Я выбрала остаться, я согласилась на брак. Мои шаги – мои следствия.

– Ты правда понимаешь?

– Я так долго грезила о том, что смогу стать самостоятельной, свободной, независимой, и лишь совсем недавно смогла понять оборотную сторону каждого слова. Я знаю, что ты можешь мне только посоветовать, что больше ты никогда не вмешаешься и не станешь влиять на мою судьбу, и за одно это я скажу тебе спасибо! Потому что это больше, чем кто-либо делал для меня.

– Я все равно буду рядом…

– Знаю.

Яркий солнечный луч упрямо пробился сквозь плотные шторы. Полоска золотого света небрежно легла на сомкнутые веки, возвращая Йолинь из мира грез. Странный сон оставил послевкусие радости и тоски.

– Неужели Дэй родила? Мальчиков?! Боги, что начнется, когда все узнают! – тихо посмеиваясь, пробормотала Йолинь, выбираясь из кровати. Надо сказать, ей пришлось побарахтаться, прежде чем удалось доползти до края этого царского ложа и слезть с него. Мало того что кровать была высокой, так она еще и находилась на деревянном подиуме. Слезая с нее, Йолинь ощущала себя так, словно скатывается со спины гигантского животного, стараясь нащупать ногами землю.

Оказалось, что пока она была без сознания или же еще до того, как очутилась… тут, кто-то доставил ее нехитрый багаж. Массивный деревянный сундук сиротливо притулился в углу просторной комнаты, по центру которой возвышалось невообразимо огромное ложе. Вчера Йолинь смогла разглядеть лишь единственную дверь, через которую заходил Рик. Потому, когда рядом с входом обнаружилась еще одна дверца поменьше, девушка была приятно удивлена, поняв, что ей выделили комнату с ванной. Хотя ванной это помещение можно было назвать весьма условно. В Аире женщины совершали омовения в специальных чанах, куда помимо воды добавляли масла или отвары трав. На Севере мылись в сильно натопленных комнатах, сидя на деревянных лавках. Когда Иола впервые оказалась в такой комнате, она решила, что ее собираются пытать или что-то в этом духе. Дышать было нечем, раскаленный воздух огненным шаром вставал в груди. Дородная тетка раздела хрупкую девушку и велела лечь на деревянный настил, после чего исходила мослы принцессы прутьями, связанными в пучок. Было страшно, жарко и отчасти больно. Ее обливали то горячей водой, то холодной и без конца дубасили прутьями. Не сильно, но тем не менее принцесс не принято лупить по голой заднице. Одним словом, восторга от омовения по-северному Йолинь не испытала и в какой-то мере чувствовала себя униженной после такой процедуры. У большинства северян было отдельное строение, выделенное под «отбивальню», как про себя называла бани принцесса. Но в домах зажиточных граждан были и вот такие маленькие комнатки, где можно было попариться или просто совершить омовение. У некоторых была и канализация непосредственно в доме, бассейны для купания и прочее.

Как бы там ни было, девушка была рада и тому, что ей выделили свою личную комнату, где бы она могла привести себя в порядок. Как же быстро начинаешь ценить самые малые крохи комфорта, когда достаточно долго был этого лишен.

Накинув на плечи широкий белый халат, Йолинь села перед зеркалом и не без удовольствия принялась расчесывать влажные волосы. Порой где-то за ее спиной ей чудились видения прошлых лет, когда маленькая принцесса сидела вот так же перед зеркалом, а ее горничные бережно расчесывали витыми гребнями волосы своей госпожи. Сейчас все это казалось таким призрачным, далеким и будто бы случившимся с кем-то другим. Вроде бы и отражение в зеркале ничуть не изменилось, и в то же время ее не узнать. Йолинь так погрузилась в собственные мысли, что не сразу заметила, что за ней внимательно наблюдают. Она догадалась, что настолько задумалась, что инстинктивно закрылась от окружающего мира. И стоило ей об этом подумать, как реальность не заставила себя ждать.

– Я напугал вас? – холодный, лишенный всяких эмоций голос раздался от самого входа. – Я стучал, – зачем-то добавил Рик, не без удивления наблюдая за проявлением чувств на этом прекрасном, но таком обычно равнодушном лице.

– Я… просто задумалась, – сказала Йолинь.

Ей всегда было сложно, когда, закрывшись на некоторое время, она вновь открывала свои способности. Одно дело, когда сперва она чувствовала отголоски чьих-то эмоций, постепенно справляясь с ними. Совсем другое, когда все происходило столь резко. Это выбивало из колеи.

– Что ж, – прокашлялся Рик. Он тоже чувствовал неловкость момента, словно стал свидетелем чего-то несоизмеримо личного и потаенного, будто бы заглянул за ширму и вместо привычной уродливости чужого облика увидел его ранимость, человечность. Быстро справившись с собой и велев себе не думать о фантазиях, которые не имеют ничего общего с реальностью, он продолжил: – Как бы там ни было, мы отправляемся через час. Домой я решил возвращаться порталом, так быстрее. – Он не спрашивал ее мнения по этому поводу, лишь ставил перед фактом. – По пути нам будет необходимо заглянуть в одно селение на окраине моих земель. Надеюсь, вы умеете ездить верхом?

Йолинь умела… на маленьком пони, который у нее был, когда ей было семь. Но не желая создавать проблем и раздражать северянина больше положенного, она сама неизвестно зачем кивнула и сказала, что проблем не возникнет. Тогда Рик добавил, что в течение часа принесут костюм для верховой езды и ей следует облачиться во что поудобнее.

– Конечно, – легко кивнула девушка, подумав, зачем она сказала, что умеет ездить верхом?

«Ладно, что там может быть сложного? Сел, тряхнул поводьями и вперед!» – начала вспоминать, что именно она делала сидя на маленьком мохнатом пони во внутреннем саду дворца. Правда, в памяти плохо отложился момент, как именно этот самый пони стряхнул ее в заросли шиповника, а сердобольные няньки всю ночь выковыривали занозы из ее тела.

Вскоре неприятная молоденькая служанка доставила Йолинь кипу одежды и маленькие сапожки. На самом деле, служанка была весьма миловидна и хороша собой, только вот на принцессу смотрела волком. Не говоря уже о ничем не прикрытом презрении, что волнами исходило от нее. А мысль о том, что заморская принцесска силой женила на себе ее господина, и вовсе была чуть ли не написана у нее на лице.

– Вот, – кивнула девчушка в сторону одежды, – это мужское, но все, что есть, вашего размера, – пренебрежительно окинув взглядом миниатюрную фигуру Иолы, сказала она.

– Мужское? – переспросила Йолинь, сильно опасаясь, что ей принесли одежду какого-нибудь мальчика, умершего лет триста назад.

– Да, маленькие девочки такое носят, когда учатся ездить верхом. Более взрослым женщинам предпочтительно носить другой фасон.

– Спасибо, – поблагодарила принцесса, больше всего желая отделаться от общества служанки. – Я сама справлюсь.

– Как будет угодно, – хмыкнула девушка, резко развернулась на каблуках, отчего толстая русая коса взмыла в воздух и едва не прошлась кончиком по лицу Йолинь, и вышла из комнаты. Правда, то, что Иола избежала такой завуалированной пощечины, случайностью не было. Принцесса почувствовала настрой своей «служанки» сделать нечто обидное, но при этом так, что не докажешь, и, вовремя среагировав, увернулась. Вот только мысль о том, что это лишь начало, не вселяла уверенности в собственных силах избежать большую часть того, что ей приготовят в этих землях.

Одеться самостоятельно в мужскую одежду было несложно. Темные брюки из плотного сукна оказались в самый раз, правда немного длинноваты. Благо их можно было заправить в высокие кожаные сапоги. Темно-синяя рубашка была довольно просторной и длинной, так что ее пришлось тоже заправить в брюки. А вот темный жилет доходил Йолинь до колен, но, как это ни странно, хорошо сел прямо по фигуре. Волосы она заплела в высокую косу, на кончик которой надела заколку в виде когтя. Скажем так, тут Йолинь не сдержалась. Она выросла при дворе Аира, где женщины не трогали мужчин, уважая и почитая своих визави, но вот друг с другом в ее прежнем мире расправлялись на раз-два. Каждая девушка знала не только, как правильно пользоваться иглами в целях поддержания красоты, некоторые аирчанки могли легко отправить соперницу на тот свет, вогнав свою иглу в нужную точку. Все, что было красиво и невинно, могло быть и источником смерти. Ногти, на которые наносили ядовитые растворы. Одна царапина, которая тут же воспаляется и гноится. Особые веера с разнообразной начинкой, кольца с потайными иголочками, смазанными чем-то, от чего так просто не излечиваются, заколки, как сейчас надела Йолинь, уродовали лицо сопернице в секунду. Девушки при дворе Аира выглядели как редкие экзотические птички. Некоторые полагали, что все, что надето на этих женщинах, было ради красоты. Знающие долгожительницы двора смотрели и оценивали имеющийся «арсенал», заранее прикидывая, есть ли у них шансы против такой вот «птички».

Принцесса поняла, что прошло около часа, но за ней так никто и не пришел. Подумав, что, возможно, и не придут, Йолинь решительно толкнула входную дверь и вышла за пределы своего временного пристанища. Она оказалась в длинном коридоре, стены которого были выкрашены в пастельные тона и увешаны различными видами оружия. Единственное, что она могла бы точно квалифицировать, было мечом. Правда, каким именно мечом, она бы не определила. Прислушавшись к собственным ощущениям, она приняла решение повернуть направо, поскольку именно с той стороны доносились отголоски чужих чувств, переживаний и эмоций. Она бы назвала всю эту какофонию «предвкушением». Возбуждение от предстоящего путешествия пропитывало воздух вокруг, передаваясь и самой Йолинь.

«Придется несладко», – подумала принцесса, концентрируясь на чужих эмоциях и отгораживаясь от них. Выходило плохо.

Вскоре коридор привел ее к широкой деревянной лестнице, ведущей на первый этаж. Когда девушка начала спускаться по ступеням, до ее слуха стали доходить возбужденные голоса с улицы. В доме было пусто, казалось, все обитатели этого особняка собрались во дворе и сейчас создавали максимум возможного шума и эмоционального разноголосья. У Йолинь несильно закружилась голова. Тошнота подступила к горлу. Слишком много людей, слишком бурлящая атмосфера для нее. Дрожащими пальцами она ухватилась за широкие перила из мореного дуба и, опустив голову, глубоко втянула ртом воздух.

– Вам плохо? – донеслось до нее со спины.

Всего два слова, а казалось, будто бы вместе с ними ее в спину ударила волна ледяного холода и безразличия. Передернув плечами, она нерешительно обернулась, чтобы увидеть, как с самого верха лестницы на нее смотрит светловолосый северянин. Муж. Его глаза предштормового неба смотрели холодно и безучастно, словно задавая вопрос о ее самочувствии, а сам Рик раздумывал совершенно о другом. Возможно, Йолинь приписывала те эмоции, что считывала с окружающих, к их мимике. Но ей казалось, что этот человек буквально изливает на нее все возможное презрение, которое только можно испытывать к человеку. Слова, произносимые им, выражающие заботу, теряли всякий смысл на фоне ее собственных ощущений.

– Почему вы вышли?

– У меня нет права покидать свою комнату? – изогнув бровь, поинтересовалась девушка, резко выпрямив спину.

– Я не это имел в виду, – делая шаг вниз по ступеням, ответил Рик, про себя отмечая, что его супруга выглядит бледнее обычного.

«Только не хватало лечить ее», – нехотя подумал он, искренне сожалея, что два года назад никто так и не принял решения просто избавиться от дочери Императора Солнца. Куда меньше проблем было бы сейчас. Кто-то посчитал бы подобные рассуждения верхом цинизма и жестокости, но Рик просто был таким. Давно разучившись воспринимать окружающих его людей как нечто незаменимое и ценное, он вынес один очень важный урок из своей долгой жизни: уходят все. Ты можешь кричать о том, что жизнь несправедлива; что так не должно быть; что ты не выживешь, потеряв кого-то любимого и дорогого. Но все это не правда. Заблуждение. Ты будешь жить, на смену прежним привязанностям придут новые, появятся на свет тысячи других жизней, и ты вновь попытаешься зацепиться за кого-то, чтобы опять потерять и выжить. И так будет продолжаться до тех пор, пока не придет осознание, что смотреть на окружающих смертных женщин, а когда-то и на мужчин, проще так, как смотришь на проточный ручей. Вода бежит, она изменяется, но по сути ручей остается все тем же. Умирают одни, рождаются другие. Это ничего не меняет, ни на что не влияет. Единственная константа в твоей жизни – это ты сам, сила, что течет по твоим венам, и земля, которую ты призван защищать, чтобы ничто не перекрыло путь «ручью», превратив его в затхлое болото.

Он смотрел на эту маленькую женщину, что сейчас так крепко сжимала пальцами перила лестницы, и недоумевал, зачем она понадобилась Совету. Смысла он не видел, но ведь это не значило, что его нет? И следует повнимательней присмотреться к своей «жене», во избежание, так сказать. За последние дни Рик немного поостыл и пришел к выводу, что по большому счету он в состоянии терпеть эту женщину в своих землях. Всего-то и нужно выделить ей комнату или дом вблизи от его поместья, кормить ее и оплачивать положенные расходы, а там пусть живет, как хочет. Конечно, будет не очень приятно, если начнет шашни крутить у него под носом, все же рогоносцем в собственном доме быть нехорошо, но лучше уж с кем-то другим, только не с ним в «любовь» играет. Правда, Совет настаивал на их совместном проживании хотя бы в течение года… Это условие цепляло Рика больше всего. Зачем? Вопрос не отпускал, крутился все время в подсознании, но ответа он пока найти не мог.

«Но это только пока», – усмехнулся про себя мужчина, тем временем обратившись к женщине.

– Вы идете? – уже проходя мимо девушки, спросил он.

Йолинь уже собиралась ответить ему, что следует за ним, как Рик сделал еще один шаг по ступеньке вниз, а сама девушка даже не успела понять, что произошло. Словно едва ощутимый и в то же время плотный шлейф окружал фигуру северянина. Раньше ничего подобного она никогда не чувствовала. Невесомое и одновременно ощутимо плотное, совершенно невидимое, но осязаемое «нечто» в человеческий рост стелилось за фигурой Рика, вдруг задело ее, прошло насквозь и вышло с еще одним шагом мужчины. Йолинь пошатнулась, неуверенно ступила на ступеньку, нога ее подломилась, и принцесса с совершенно неподобающим ее положению «а!» впечаталась в спину северянина.

Первой мыслью северянина было то, что женщине надоело изображать кроткую овечку, и она решила, чего греха таить, просто прирезать Рика, ударив в спину. Честно сказать, он ожидал попытки его прикончить с самого первого дня, как сообщил невесте о свадьбе. Если этой женщине ничего не стоило отправить на смерть несколько десятков человек, чтобы не выходить замуж, что уж говорить о самом благоверном. За ней бы не заржавело, это точно. Стоило подставить спину с достаточно близкого расстояния, и вот, пожалуйста, она готова к действиям. Правда, о том, что делать дальше будет, видать, и не задумалась, болезная. Слишком неожиданными стали этот воинственный вопль и ощущение опасности со спины, потому далее все происходило на инстинктах.

Принцесса понимала, что если не зацепится за спину Рика, то просто кубарем покатится вниз по ступеням. Каково же было удивление Йолинь, когда, вместо ожидаемой опоры, ее подхватили сильные руки, низ поменялся местами с верхом, а уже через толику секунды ее голова оказалась зажата в крепких тисках мужских рук.

– Какого… хрена, – потрясение было таким, что Йолинь и сама не поняла, как ей удалось вспомнить одно из ругательств северного народа и уж тем более прошипеть его сквозь захват.

– Что вы задумали? – раздалось у нее над ухом. Голос был холоден и предельно серьезен.

– Мне… мне… нечем дышать, – кое-как пробормотала Йолинь, вцепившись пальцами в руку мужчины и отчаянно пытаясь ослабить его хватку. Конечно, ее усилия результата не принесли, но Рик, сообразив, что слишком сильно сжал женщину, резко убрал руку и, схватив ее за плечи, повернул лицом к себе.

– Отвечайте! – легонько встряхнув принцессу, потребовал он.

Горячее дыхание северянина обожгло губы Йолинь. На какое-то мгновение, такое краткое и невесомое, принцесса полностью потерялась в его объятиях, запуталась на самом дне глаз цвета бури. Даже воздух исчез из ее легких, и чего стоил судорожный вдох, раскаленным шаром обжегший горло!

– Я всего лишь оступилась, – как-то потерянно произнесла она, в то время как Рик и сам уже догадался, что переборщил. В руках у девушки ничего не было, лицо казалось слишком бледным, взгляд болезненным и беспокойным.

– Простите, – через некоторое время все же выдавил он из себя. – Я ошибся…

Йолинь поняла, что имел в виду Рик. Осознание того, в чем ее подозревал северянин, болезненным уколом отразилось в сердце. Чего она ждала? Все ее опасения воплощаются в жизнь. Если даже муж боится подставить ей спину, что говорить о других? От единожды предавшего – ждут предательства, а не покаяния. Окажись она в подобной ситуации года два назад, то сделала бы все от себя возможное, чтобы избежать подобной участи. Конечно, самолично нападать на такого мужчину, как Рик, она не посмела бы. Но ведь есть масса других способов, и не сказать, что она не готовилась к разным вариантам развития событий. Не слишком полагаясь на обещание, что было ей дано когда-то, она потратила много времени на то, чтобы суметь отстоять свое право на жизнь и свободу.

Но не сейчас… Это было свыше ее сил. Принцесса никогда не считала себя хорошим человеком. Она всегда знала, что внутри у нее есть та «общепринятая» гниль, осуждаемая окружающими людьми. Не было в ней ни человеколюбия, ни сострадания к окружающим. Она любила себя и не считала, что это нечто плохое. У нее не было никого столь близкого, ради кого хотелось бы идти на жертвы, не было друзей, а родственники… всего лишь одна кровь – ничего больше. В мире Дворца Солнца не могло быть семейственных ценностей. Она знала, что совсем скоро из трех ее братьев останется только один. Тот, кто вовремя подсуетится и вступит в наследование престола. Женщин в таких играх не убивали – их всего лишь выдавали замуж. Что с ней и сделали. Так с чего бы ей любить их? Единственным, кого она жалела, был Сай, младший и самый болезненный принц. Йолинь считала его приговоренным с рождения. Шансов у мальчика никогда не было. Природа не дала ему такого шанса, ведь, как полагала принцесса, для того, чтобы бороться за престол, нужно много сил, незаурядный ум и хитрость. Из всего перечисленного ее брат обладал лишь вторым качеством… но этого было слишком мало. И, несмотря на то что с Саем они были почти дружны, Йолинь давно знала, что совсем скоро один из ее старших братьев вонзит свой кинжал в спину того, кто может однажды претендовать на престол. Это было неизбежно.

И во всем мире было лишь одно существо, готовое бороться за нее, – это она сама. Но сейчас, приобретя то, что принесло ей исцеление от недуга физического, она просто не могла игнорировать окружающий мир. Ее сердце и разум разделились и пока все еще искали путь, чтобы научиться жить по-новому. Чувствовать окружающих – все одно, что становиться ими. Она видела свое отражение и в Рике, и в прислуге, что недавно приходила к ней, в каждом. Их ненависть, презрение, холодность, все одно, как она сама бы испытывала это все по отношению к себе.

– Впредь я буду осторожнее, – наконец совладав с собственным голосом, сказала она, поворачиваясь к мужу спиной, и быстрым шагом направилась к выходу из дома.

С каждым сделанным шагом Йолинь злилась все сильнее: на себя, на Рика, на весь этот мир. Почему так вышло, что она родилась не такой, как было положено в Аире? Откуда в ее голове взялись все эти идиотские мысли о том, что она не пустое место, не собственность своего отца, что имеет право? Откуда все это? Насколько счастливее она могла бы быть, удовлетворяясь тем, что предлагает жизнь во дворце; тем, какую судьбу выбрал для нее отец? Слепое удовлетворение жизнью – она всегда полагала, что именно такие ощущения испытывают окружающие ее женщины во дворце. Сколько раз она пыталась поверить в то, что и ее все устраивает. Что все так и должно быть! Но каждый раз все заканчивалось тем, что ей просто становилось тошно от своих мыслей. Каждый раз она злилась на себя все сильнее и выливала собственное бессилие на окружающих. И прекрасно знала, что говорят у нее за спиной: «стерва», «бесчувственная тварь». Это были самые невинные высказывания в ее адрес. Но тогда она упивалась ненавистью и страхом окружающих. Казалось, что раз они так ненавидят ее, то и она не обязана чувствовать себя виноватой по отношению к ним, твердой поступью наступая на головы своих врагов.

– Как же все изменилось, – по-аирски прошептала она и совершенно неожиданно услышала в ответ:

– Жизнь должна меняться, статична лишь смерть.

Широкая ладонь Рика уверенно легла на крепкую дубовую дверь, отворяя ее перед Йолинь. Принцесса уверенно шагнула навстречу яркому весеннему солнцу, что сейчас заливало внутренний двор, чтобы окунуться с головой в вихрь чужих эмоций и ощущений. На какое-то мгновение возникло неконтролируемое желание сгорбиться, обхватить руками плечи и сказать, как она устала. Что не может сделать и шага более. Но вместо этого спина женщины стала еще прямее. Царственная осанка, непроницаемое выражение лица, ясный и полный достоинства взор. И не скажешь, что ей больно, потому как один из мужчин совсем недавно вывихнул плечо и оно все еще болит, когда он поднимает руку, чтобы оседлать свою лошадь; что в то же самое время у нее кружится голова, потому что вчера несколько северян перебрали со спиртным, а сегодня вынуждены бороться с похмельем; что она ощущает ничем не прикрытую радость от того, что пришла пора вернуться домой. И столько этих чужих и непонятных эмоций, сходящихся на ней, что, кажется, остался лишь вздох до грани безумия.

– Сейчас я открою портал, который выведет нас на окраину моих земель. Оттуда придется двигаться верхом, – сказал Рик, не без раздражения отмечая, что женщине, похоже, нет никакого дела ни до его слов, ни до него самого.

«Что толку с ней говорить?» – про себя фыркнул северянин, отходя от Йолинь к точке, где намеревался открыть пространственный коридор.

Йолинь и впрямь не обратила внимания на слова Рика. Все, что имело значение, – это просто не рухнуть в обморок, передвигать ногами, куда и все, и никому не показать своей слабости. Она решила, что если будет двигаться рядом с северянином, то точно уж не отстанет и попадет куда нужно, не привлекая к себе лишнего внимания. В конце концов, она его супруга, и это будет выглядеть нормально, если она станет ступать след в след за своим мужем.

– Отойдите подальше, – не скрывая легкого раздражения в голосе, сказал Рик, не без удивления отмечая, что принцесса топает за ним шаг в шаг. При этом девушка смотрит на него так, словно он отлит из стекла и его в принципе тут нет.

– Я же сказал, что буду открывать портал. Вы должны знать, что в такой момент лучше не мешаться под ногами.

– Да, – буркнула женщина, даже не взглянув на него, и отошла на несколько шагов в сторону не только от Рика, но и от остальных людей, столпившихся во дворе.

Когда Рик начал читать формулу заклинания, своеобразный каркас для его силы, Йолинь не без удивления наблюдала за тем, как проявляются нежно-голубые нити, как умело сплетаются они вокруг фигуры северянина. На мгновение были забыты и окружающие ее люди, и их эмоции – все это ушло на второй план. Никогда прежде она не видела ничего подобного! И хотя она не раз видела, как творят свою ворожбу Властители, ни разу еще не была свидетелем такого… Как бы сказать, раньше Йолинь была всего лишь свидетельницей результата применения силы, но никогда прежде для нее не был очевиден сам процесс. Что это за едва видимые нежно-голубые ниточки? Почему она вдруг замечает их? То, как они закручиваются в воздухе в невероятные спирали, в то время как Рик произносит все эти непонятные слова. Они ластятся к нему, словно к любимому хозяину, послушные его воле. Но также принцесса не могла не заметить, что никто, кроме нее, не таращится на происходящее вокруг фигуры северянина. Мужчины продолжают заниматься последними сборами, подготавливая лошадей к переходу, женщины суетятся вокруг поклаж с багажом.

Вдруг что-то словно щелкнуло в пространстве. Не то чтобы Йолинь услышала какой-то звук, нет, просто неожиданно что-то изменилось, и она ощутила это всем своим естеством. Будто бы странный, непонятный механизм пришел в движение где-то совсем рядом. Повернувшись к Рику, она увидела, как до того момента хаотично витающие вокруг спирали почти невидимых нитей образовали собой странную замысловатую полупрозрачную арку, внутреннее пространство которой лучилось нежно-голубым сиянием. Этот свет вдруг завладел сознанием девушки, внося на самое дно ее души такое долгожданное чувство покоя и примирения с собой. Сияние, такое чистое, оно манило ее, словно бы говоря, что у него есть то, что она так давно ищет. Стоит только подойти – и оно само даст ей искомое.

– Что за ерунда? – кое-как совладав с собой, Йолинь встряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Вновь подняв взгляд, Йолинь не без досады поняла, что больше не видит ни арки, ни парящих нитей. Даже свет исчез. Теперь солнце не казалось столь ярким, радостным и весенним. Оно словно поблекло в сравнении с тем, каким может быть настоящее сияние… Казалось, потеряв способность видеть эти самые ниточки, ушла и радость из этого дня, а на ее место вернулся такой знакомый вихрь чужих страстей. Суматошный, бурлящий, чуждый.

– Готово, – сказал Рик, призывая всеобщее внимание. – Саймон, Беррок, – вдруг обратился он к двум рослым мужчинам, по всей видимости братьям-близнецам, – ваша задача помочь принцессе пройти сквозь портал, пока я буду его удерживать. Далее будете помогать ей, это понятно?

Казалось, мужчины, судя по многозначительным взглядам, которыми они обменялись в этот момент, особого энтузиазма от вынужденной повинности не испытывали.

«Но оно и немудрено», – подумала Йолинь.

– Да, – вынужденно согласились братья.

– Тогда выдвигаемся, – решительно скомандовал Рик, и небольшая группа северян, полностью запряженных животных с поклажами и без пришла в движение.

Хотя голубой арки портала и не было больше видно, все же люди имели верное представление о правильном направлении. Ведь коридор Рик открыл, обозначив границы входа в него двумя крупными камнями, так что каждый точно знал, куда именно следует идти.

– Пойдемте, – обратился темноволосый мужчина с небесно-голубыми глазами к Йолинь. – Я Саймон, а это мой брат Беррок. Мы поможем вам.

– Спасибо, – скупо ответила Йолинь, прекрасно опознав по эмоциональному фону в этих двух братьях тех, кто совсем недавно подсматривал за ней. Тем не менее, здраво рассудив, что лучше не высказывать своих претензий сейчас, она кивнула и направилась вслед за мужчинами. Первым в портал вошел Беррок, следующей была очередь Йолинь, а Саймон должен был выступить замыкающим.

Стоило Иоле ступить в обозначенную арку портала, как сперва легкое головокружение сменилось тошнотой, усиливаясь все больше. Казалось, настоящий вихрь подхватил ее, закружил, перевернул внутри все вверх дном, ноги перестали слушаться, и она стала падать. Куда и зачем – Йолинь больше не понимала.

Так сильно ее закружило. Страх распустил ледяные щупальца, обхватив сердце. Йолинь, до того уже путешествующая подобным способом, сразу поняла, что что-то пошло не так. И когда стало казаться, что конца и края этому падению в никуда не будет, ее просто вышвырнуло в окружающий мир.

Девушка не сумела удержаться на ослабевших ногах и сразу сориентироваться, и все, что ей оставалось – это сгруппироваться и попытаться остановить неконтролируемое падение. Единственное, что она еще могла осознать, так это то, что падает она в глубокий лесной овраг. Казалось, своим телом она собирала все кочки, какие только могут быть. Кувыркнувшись еще раз, Йолинь больно ударилась спиной о широкий ствол дерева, а в следующий миг голова принцессы буквально взорвалась острой болью, сознание померкло, словно кто-то задул последнюю свечу в комнате, погруженной во мрак.

Сколько она пролежала вот так – незащищенная, слабая, в полном одиночестве, – девушка не знала. Но в сознание ее привели капли… холодные, грузные капли, падающие откуда-то сверху. Потоки ледяной воды, попадая на лицо, стекали за шиворот; намокла и прилипла к телу одежда. С трудом разлепив тяжелые веки, Йолинь болезненно сощурилась. Кругом стояла непроглядная тьма, беспрерывно лил дождь. Тело онемело, и не сразу принцесса осознала, что невероятно замерзла. Когда Йолинь поняла, что лежит на промозглой земле, то попыталась приподняться. Опереться на руки казалось непосильной задачей. Онемевшие конечности отказывались слушаться. Не сразу ей удалось приподняться на локтях, когда же это случилось, Йолинь всерьез пожалела, что отважилась на такой шаг. Голова взорвалась от резкой боли. Страшно болел затылок, оттуда боль волнами распространялась по всей голове. Дрожащей рукой принцесса провела по влажным волосам, ощупывая голову. На затылке обнаружилась огромная гематома, кожа в этом месте казалась неестественно горячей, а волосы, несмотря на дождь, слиплись.

«Должно быть, это кровь», – несколько отстраненно подумала Йолинь.

Стиснув зубы и обхватив руками ствол дерева, рядом с которым все это время лежала, Йолинь кое-как удалось встать на ноги. Постоянно думая лишь о том, как бы не поскользнуться и не упасть. То, что она была в лесу, не вызывало сомнений, как и то, что она совершенно ничего не видит вокруг. Но девушка помнила, как падала, потому то, что она находится в каком-то овраге, было очевидным. Вытянув руки перед собой, она попробовала сделать несколько шагов по скользкой размякшей земле. Очень осторожно, отодвигая огромные еловые лапы, согнувшись в три погибели, она попыталась сделать несколько шагов. Куда идти, не знала, но отчего-то казалось, что оставаться на одном месте не стоит. В какой-то момент она поскользнулась и упала на четвереньки, руки тут же ушли в густую ледяную жижу. Но не это было тем, что заставило принцессу ощупывать землю перед собой. Йолинь показалось, что она уходила куда-то вверх, то есть, возможно, это был склон холма, с которого она так неудачно скатилась еще днем. В какой-то момент пальцы зацепились за нечто, напоминающее корешок. Ухватившись, она попыталась ползти вверх, но вместо ожидаемой поддержки ее рука соскользнула, и принцесса вовсе не царственно ухнула лицом в грязь.

– Да пропади он пропадом, этот Север! – отплевываясь, бормотала девушка, продолжая шарить руками по земле в поисках опоры. На ум пришел вопрос: будут ли ее искать? Но, как ни надеялась принцесса на положительный ответ, в голову приходило совсем другое.

– Ага, конечно, – кряхтя и распластавшись на некрутом склоне оврага, шипела она, пытаясь подтянуться повыше. – Ищут! Уж скорее поминки справляют всем миром. Муж-то, наверное, вне себя от нежданной радости!

Ухватившись за очередной выпирающий из земли корень, принцессе наконец удалось чуть продвинуться вверх.

– А может… – начала было она вслух, но неожиданно вновь соскользнула вниз, каким-то чудом уцепившись за… корень? Должно быть, это был он. – Гадство, – сплевывая грязь, которая, казалось, забилась и в рот, и в волосы и толстым слоем покрыла ее сверху донизу. – Только бы вылезти! И пусть думают, что сдохла где-нибудь в канаве… Ага, так и будет, если не найдут, – уже тише пробурчала себе под нос. – Или они меня сюда специально зашвырнули? Почему нет? – продолжала вслух размышлять она. – Глупо, конечно, надо было бы проверить, наверняка ли меня зашибло, а так… Хотя, если не убило, то наверняка ведь есть то, что добьет, – от этой невзначай брошенной фразы принцесса вдруг замерла. Руки еще крепче сжались на случайной опоре, лицо стало бледнее обычного, а в глазах мелькнул неподдельный страх. Всплыли в ее памяти видения прошлого. Залитая кровью, словно пурпурным вином, лесная опушка. Костер, пожирающий растерзанные тела. И твари, много тварей, бывших людьми и превратившихся в монстров, скрывающихся под кронами деревьев и покровом ночи…

«Уж лучше смерть, чем так», – уже про себя подумала она. Теперь Йолинь больше не пыталась рассуждать вслух, чтобы отогнать страх. Она не всхлипывала и не кричала, даже если жгло руки, когда выскальзывал очередной корешок из сжатой ладони. Она соскальзывала, хваталась вновь за что придется и ползла вверх. В голове билась лишь одна мысль – она не должна шуметь! Ни звука, ни лишнего вдоха. Чем тише, тем больше вероятность, что ее не услышат.

Впервые пришла настойчивая мысль, которую она повторяла про себя словно мантру, и в какой-то момент и впрямь уверовала, что так и есть: «Меня нет. Я ничто. Меня нет. Я ничего не чувствую. Я не жива. Меня нет. Я ничто».

И так по кругу, вновь и вновь.

Что-то пошло не так. Рик понял это сразу. Стоило принцессе переступить границы его портала, как нити, удерживающие его, натянулись, завибрировали, наполняясь особым потусторонним звучанием, и распались…

«Пуф, и нет», – сказал бы он, если бы его в этот момент спросили, что произошло. Но вместо этого он едва успел остановить одного из братьев от входа в портал. На место автоматической реакции обезопасить того, кому предстояло войти в пространственный коридор, пришел страх. Эмоция была столь резкой и столь же неожиданной, что Рик не сразу понял, за кого переживает, а дальше просто не позволил себе этого осознать, задвинув нежданное чувство куда-то на задворки сознания.

Построить новый портал оказалось довольно просто, как и удержать его для всех остальных, кто не успел войти в первый. Правда, все это время северянин едва сдерживался, чтобы не рвануть вперед всех и не узнать, все ли хорошо на той стороне. Да, именно так: все ли хорошо с его людьми? Вот, что его беспокоит.

Определившись с источником волнения, Рик немного успокоился и уже через полчаса совершенно спокойный вошел в портал, закрывая его за собой. Правда выйдя из него, северянин уже очень долго не мог себе вернуть это ощущение.

Первое, что коснулось слуха, это нестройный гомон мужских голосов, суета, беспорядочное движение. Как оказалось, все было не столь хаотично. Пока его не было, члены отряда поделились на две группы. Одна оставалась с обозом и поклажами, вторая, наспех облачившись в защиту, обвешав себя оружием с головы до ног, вскакивала верхом на лошадей.

– Что происходит? – грозный рык прервал общую суету.

– Принцесса, – несколько растерянно пробормотал Беррок, – она не вышла за мной.

На поляне воцарилась неожиданная пауза, когда Рик лишь устало поднял руку, чтобы на мгновение прикрыть глаза.

«Как же меня достала эта баба», – обреченно вздохнул он, касаясь нитей, чтобы сплести заклинание поиска.

– Нам надо выдвигаться сейчас, скоро будет дождь, – сказал кто-то из мужчин, произнося вслух и без того очевидные для всех вещи.

– Надо сначала найти, – скупо ответил Рик, беря под уздцы своего вороного жеребца.

Местом выхода оказалось широкое поле, которое словно окаймляли темный Проклятый лес с одной стороны и высокие снежные горы с другой. Правда, горы были гораздо дальше отсюда и находились в нескольких днях пешего перехода. Именно там протекала горная речка Тирта, именно эти горы носили имя Грозового Перевала. Когда на их пиках сталкивались тяжелые тучи, казалось, земля вот-вот уйдет из-под ног. Это был его дом.

К тому времени, как Йолинь сумела выбраться из оврага, она поняла две вещи: первое – дождь закончился, и второе – она готова потерять сознание. Что, собственно, и сделала.

Не сумев побороть свою усталость и боль, принцесса провалилась в забытье, распластавшись прямо на мокрой пожухлой листве, что своеобразным ковром покрывала все вокруг.

Вновь пришла в себя, когда мириады солнечных зайчиков, отражаясь от глянцевой поверхности изумрудных влажных листьев, падали прямо на глаза. Веки удалось разлепить лишь с третьей попытки, чтобы вновь их прикрыть. На этот раз болело все. Спина, ноги, руки, голова. Причем если голову саднило от пришедшего на нее удара, то тело ныло совсем по другой причине. Йолинь поняла сразу, что ночевка на стылой земле в мокрой одежде даром не прошла, но разлеживаться и дальше было нельзя. Тут уже и воспаление легких, и боги знают, что еще! Глубоко вздохнув, предвкушая далеко не радостные перспективы слечь с горячкой на несколько недель, она все же попыталась встать.

– Бог ты мой, – кое-как шевеля губами, пробормотала она, стоило увидеть собственные руки.

С головы до ног принцесса, словно диковинное панцирное животное, была покрыта толстым слоем грязи вперемешку с застывшими в ней веточками, листвой и травой. Еще ночью она извалялась так, что бурая жижа успела подсохнуть и застыть, как на лице, так и на всем теле. Кожу на руках покрывала толстая серая корка, как, собственно, и все остальное. Даже коса застыла палкой на спине.

Решив, что выбора особого все равно нет, принцесса поднялась на ноги, чтобы принять одно-единственное решение, от правильности которого в буквальном смысле зависела ее дальнейшая жизнь: куда идти? Быстро поняв, что в какую сторону ни посмотри, а лес везде одинаков, разве что у нее за спиной, как оказалось, и впрямь был овраг. Йолинь решила в кои-то веки осознанно прислушаться к собственным способностям. Прикрыв глаза и опершись спиной о широкий древесный ствол, девушка сосредоточилась на собственных ощущениях. Сейчас Йолинь впервые за минувшие два года действительно хотела «услышать» хоть кого-нибудь живого! Сказать, что ей было страшно в этот момент – не сказать ничего. Она боялась до дрожи в ногах! Ни голод, ни боль во всем теле не могли побороться за место в ее сердце под натиском ледяных щупалец звериного ужаса, стоило ей только вспомнить мертвые белесые зрачки, пергаментно-серую кожу виргов, их жажду крови и свирепость, с которой они вонзали свои клыки в глотки людей! Сейчас бы забиться куда-нибудь подальше, поглубже в какую-нибудь нору и сидеть там, дрожа от страха и ужаса. Но, даже желая этого, она, как дочь Аира, не могла себе такого позволить. Даже если страшно, даже если больно и нет сил терпеть, ты встаешь и идешь! И никто во всем мире не должен знать, что у тебя на сердце. Твоя ценность в твоем лице и манерах, нутро не видит никто, оно – это твоя личная проблема.

Кто бы знал, что эти ненавистные уроки однажды станут жизненно важными в такой ситуации, как сейчас!

Сколько бы она ни «слушала» мир вокруг, все равно не могла почувствовать ничего связного. Какая-то бесконечная ненавязчивая какофония из жажды, голода, интереса, смешанного с толикой агрессии и желания.

– Точно, весна же, – буркнула она, припоминая, чем конкретно занимается зверье в лесах по весне.

«Не люди же в чащах спариваются? Хотя кто их поймет, этих северян», – тяжело вздохнув, оттолкнулась спиной от ствола дерева и решила идти в сторону, где витали амурные нотки эмоций. Все же лучше туда, там не до нее, чем туда, где хотят кушать.

Она ступала осторожно, почти бесшумно, стараясь лишний раз не тревожить ни ветки, что так и норовили хлестнуть по лицу, ни толстого лиственного ковра под ногами, что шуршал, даже если она ступала аккуратно. Солнце пробивалось сквозь кроны вековых деревьев, но преодолеть их полностью даже у него не хватало сил, так что вокруг было достаточно светло, если бы дело касалось сумеречного времени суток. Спину саднило все сильнее, но останавливаться было нельзя – это Йолинь знала совершенно точно.

Сколько она так шла, Йолинь не знала, но в какой-то момент эмоциональный фон вокруг стал ярче, дух соперничества буквально захватил и ее саму, заставляя с трудом сдерживать собственные эмоции и желания. Какое-то ритмичное «тук, тук, тук» эхом отражалось от стволов окружающих деревьев.