Каменный век Тюрин Александр
— Чтоб тебя дверью трахнуло, урод,— заорал мужик вслед изящно пружинящему Кожаному.
И надо же, настигло крепкое мужицкое проклятье аэропортовского братка. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они наполовину приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело от жесткого контакта со стриженной головой. Кожаный опрокинулся, улетел назад, лег на спину в просторную лужу.
— Да я вас всех соплей перешибу,— невпопад зарычал он.
— Переходи к водным процедурам, следующее упражнение — гребля ушами,— удовлетворенный мужик отклеил от себя несколько бумажек и побрел куда-то, явно не имея четкой цели.
Мелания напряженно посмотрела ему вслед, пытаясь расшифровать подтекст происшествия, но ничего у нее не вышло. Она растерянно поразглядывала окрестности и заметила, что еще один человек пытается во что-то вникнуть. И этот человек был похож на “плохого” парня из шпионского фильма…
На лице агента Фалько сегодня были усы, темные очки, щеки разошлись в стороны, а угрюмая распластанная кепка скрыла шевелюру. Агент “знакомился” со своим подопечным. Вид дяди Вити даже несколько оскорбил его профессиональную гордость, но агент небольшой медитацией покорил эмоции и заставил себя работать. Освальд определил, в каком направлении будет двигаться объект, и пошел в центр главного зала, откуда было удобно наблюдать за событиями на всех ярусах. Вот дядя Витя на третьем ярусе, подобрался к ограждению, воровато, но метко — на чью-то шляпу — плюнул вниз, затем направился к буфету.
Начинался рабочий день. Освальд Фалько догадывался, что групзахи могут в любой момент созреть для перехвата. Аэроспейсвокзал как раз то место, где оболочка ССС засечет вислоусую внешность дяди Вити, особо не утруждаясь. Скорее всего, группа захвата, пять-шесть ребят плотного телосложения с внушительными челюстями и тяжелыми кулаками, уже здесь…
Освальд Фалько с утра обдумывал некоторые пункты своей диссертации, ведь в “миру” он был аспирантом. Сегодня утром, по счастью, обошлось без “провала”. Это явление было знакомо многим аспирантам и другим бойцам умственного фронта. При приближении к интересной мысли — ты еще не знаешь, какая она точно, но уже ощущаешь ее объемистость — вдруг теряешь путь-дорожку. И в голове — лишь тяжесть и гудение. Нейростимуляторы, активизирующие работу синапсов, помогают ненадолго, а по-большому счету вредят…
В итоге на месте мозга словно черная клякса ворочается и ты подключаешься, как миленький, к кибероболочке.
Она начинает выгребать из сети факты и строить гипотезы. А ты с умным видом хмыкаешь или бесхитростно зеваешь, глядя в окно.
“В условиях состязательного доступа кибероболочек к сетевым ресурсам большое число ассоциативных связей устанавливается случайным образом. Как показало обследование фирмы “Ливайн” — до 90%. Однако, в рамках этих хаотических процессов создаются устойчивые структуры, которые включают всю обработку данных, от приема мыслекодов до выдачи решающих рекомендаций…”
Сейчас бы посидеть-подумать, потому что горизонте размышлений что-то уже забрезжило, но дядя Витя мешает!
Подопечный доел сосиску, брошенный кем-то возле автомата по продаже хот-догов и спустился на второй ярус для посещения туалета. Выбрался он оттуда с мокрой головой и расчесанными усами. Кажется, помыслы дяди Вити опять были устремлены к вокзальному буфету. Когда подопечный подходил к лестнице, у дверей туалета появилась некая личность в серой шляпе, надвинутой по самые брови. Освальд прибавил зоркости микрокамерам, вмонтированным в его очки. Действительно, у некой личности было прекрасное нервное лицо ищейки.
Это явно представитель Службы Санации.
Освальд вскочил в лифт, который ползал внутри одной из колонн, и мигом вспорхнул на третий ярус. Только открылись двери шахты, а он уже увидел недремлющим оком, как в буфет входят двое ладных молодцов, оставляя снаружи еще одного. Агент Фалько вывел на дисплеи своих очков развернутые данные от пеленгатора. Так и есть, дядя Витя — внутри общепитовской точки, и значит, сейчас ему сделают “хлеб-соль”: кулаком по почкам и пальцем под ухо, после чего он окажется смирным и послушным.
Освальд прикрылся широкой спиной женщины, марширующей с двумя чемоданами, и с еще неясным планом действий стал приближаться к буфету. Когда он преодолел полдороги, послышался плотный хлопок. Его дополнил хор из разных бестолковых звуков. Теперь надо было резко прибавить скорость. Агент Фалько шепнул пирамидальной женщине на круглое ушко:
— Внимание, внимание. Вы поступаете в распоряжение федеральных сил особого назначения.
Женщина преданно ответила:
— Шо трэба?
— Бежать.
И женщина понеслась, как паровоз, пыхтя и пуская пар из ноздрей. Агент Фалько, как искусный наездник, притормозил ее за косынку около входа в буфет и нанес из-за ее широкой спины сокрушительные удары групзаху. Кулаком под дых и ребром ладони по шее. Из буфета выскочил, как ошпаренный, другой групзах. Вернее, он и был ошпаренный, вся физиономия в густой кофейной пене.
Групзах увидел, что его товарищ сильно согнулся, а рядом, торжествуя, стоит огромная женщина — террористка или пособница врага. Упреждая атаку, боец взвизгнул и нанес даме сокрушительный удар верхней частью кулака в селезенку, так называемый уракен-хиво-учи — предназначенный, чтоб свалить с копыт и носорога средних размеров.
Но этот удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть ту шею не выгибая. Дама даже не качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но быстро сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан с обитыми железом уголками. Белая от пены голова бойца стала яркой от крови, и он, покачнувшись, как былинка, упал словно заколотый бык.
— Объявляю вам благодарность от имени командования,— признательным голосом сказал агент Фалько даме с чемоданом.
— Служу трудовому народу,— отвечала польщенная женщина,— рада стараться.
Агент Фалько осторожно заглянул в буфет. Мимо его головы немедленно пролетела яичница и прилепилась к стене.
В помещении была напряженная обстановка, напоминающая второй или третий день творения. Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира и мощная музыка искрящегося танцевального автомата. Особенно поражала взгляд стойка.
Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали ад местного значения.
Яркие пластиковые робофициантки в кокошниках носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, крутя ножами и втыкая вилки во все живое при помощи инфракрасных сенсоров. Уборочные киберы опрокидывали столы, расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и пытались затолкнуть одну жареную курицу в нечто смахивающее на ворота. Возможно, это был матч по хоккею.
Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.
В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.
Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде “извините, ошибочка вышла”, и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.
— Шо с этим сделать,— спросила с готовностью дама,— может, придушить гада?
— А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.— Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.
Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.
— Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? — спросил крестьянин от неловкости.
— Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.
— Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты — оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.
Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее … но не смог сдвинуть дядю Витю с места.
— Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,— увещевал Освальд упирающегося крестьянина. — Ну, не будь ослом.
Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес “посторонних”. За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.
— Служба Санации, группа захвата,— зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.— Человека в серой шляпе не видели?
— Чего, чего? — милиционер выудил из уха рацию,— не разобрал. Вы кого-то ищете?
Освальд напористо повторил вопрос.
— Никак нет,— отчитался страж закона.
— Будьте бдительны, он очень опасен, — агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.
А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики “Нет, нет!” и выстрелы…
Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что “летят самолеты — сидят в них пилоты”. И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.
— Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
— Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, — утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
— Стой здесь, задница,— дружелюбно предупредил Освальд и хотел было “отключить” техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
— А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо — тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.
— Дальше по-пластунски? — осведомился дядя Витя.
— Дальше без меня,— сказал Освальд.— Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
— Слушаюсь и повинуюсь,— ответственно сказал дядя Витя.— Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать… — и, не дожидаясь согласия слушать “правду”, добавил.— Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
— Очень приятно, а я — Фан Фаныч, — у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.— Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
— Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают… Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли — я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
— Ага, понял. Обычное дело,— покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.— Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
— Стараться не думать?— удивился дядя Витя,— тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Блок 10
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро — в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот — копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его… изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия…
А днем приятно поблуждать в зоологическом музее, среди обглоданных временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять к какому-нибудь прудику, смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех, кому прилично за тридцать. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из отставников, а потом застращать его до рвоты выходками своих пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают познавать танцора, к чему тот, естественно, не готов.
Потом можно пронестись на роллере среди ночных огней, которые кажется, дырявят тебя, вынося наружу запечатлевшуюся за годы скуку. Заполночь вернуться в аэропорт, просквозить мимо зевающего Кожаного и его товарищей по банде.
Их кривые улыбки касались ее кожи словно тяжелые мохнатые бабочки.
В один прекрасный вечер танцы для “тех, кому прилично за тридцать” закончились досрочно. Ее кавалер сломал одну ногу и вывихнул другую во время исполнения “электрического буги”. Оставшись без забавной развязки Мелания вяло проезжала тихой улочкой в районе за Технологическим Институтом. Вдруг под шлем проникли звуки слабых повизгивания. Что-то потянуло легко, но настойчиво. Мелания развернулась и въехала под арку в проходной двор.
Компания юношей, видимо уставших от сладкого прозябания в оболочках, нашли нетрудный способ поразвлечься. Они окружили особу с пышной голубоватой шевелюрой и полноценно веселились за ее счет. Кто свинчивал кольца с ее рук, сдергивал ожерелье с шеи, кто задирал ей юбку, кто поправлял ей прическу с помощью садовых ножниц, кто пытался ее укусить вставленными в рот вампирскими клыками.
Дама уже не визжала, а лишь скулила, чтобы не разозлить веселую компанию. Биоинтерфейс с нее давно сняли, и сейчас она была без кибероболочек, что устрица, которую выскоблили из раковинки.
Юноши заметили рокера, но не придали значения, в такую пору пытать счастья на улице может только свой брат — стервец. Мелания выписала несколько плотных кругов, а потом срезала вираж, и один из развлекающихся парней был сбит с катушек. “Эй, блин, поосторожнее”, — заголосила компания. На следующем заходе Мелания ухватила еще одного парня за воротник, протащила немного и отпустила. Тот закувыркался и, в конце концов, влетел в стену дома. Тут уже ребятам пришлось разбираться, что к чему. “Это не Коль, у того шлем со звездой, и не Толяма, тот в черном с перьями. Это какой-то отморозок. Ну-ка шокером его шарахни”.
Не вышло. Роллер был послушен Мелании, как ее собственное тело. Парень с шокером успел выстрелить один раз, но разряд лишь стегнул по припаркованному автомобилю. А в следующее мгновение шокер уже хрустнул под колесом.
Ребята получили все, кто сапожком по коленной чашечке, кто кулачком по зубам, кто колесом, кто бортом.
Вскоре веселая компания стала расходиться, кто согнувшись, кто вприпрыжку. Юноши слезливо обещали смешать обидчика с дерьмом, но им было трудно поверить. Последним ушел, держась за затылок, хулиган, поцеловавшийся со стеной.
Дама с голубой головой, ныне похожей на плохо остриженный куст, услышала воцарившуюся тишину и открыла глаза. Однако увидела темную фигуру на роллере и решила бояться дальше. Фигура сняла шлем, открыв тонкое и благообразное лицо, явно принадлежащее приличной женщине. Дама, наконец, перестала скулить. А потом предложила Мелании пожить у нее с недельку…
Так Мелания стала охранницей пожилых дам. Через десять дней она перешла к подружке первой дамы — богатой вдове, которая отчаянно боялась грабежа и насилия. Тем более, кто-то регулярно ходил под ее окнами и что-то высматривал.
Ее покойный муж был важным ученым из каких-то секретных лабораторий, где проектировались первые серьезные кибероболочки.
Оставшиеся в наследство киберы лежали или ворочались под кроватью, ползали по стенам, срывались с потолка на голову, и даже старались угодить
— открыть кран, накормить супом, потереть мочалкой спинку. Они искренне хотели сделать жизнь хорошего человека приятной во всех отношений.
Если среди бела дня Мелания вдруг хотела почистить зубы, они насильно кормили ее супом. А как начинала мыть пол в своей комнате, они тут же кидались на нее скопом и пытались помыть ей голову в том же ведре.
Робики Мелании были для киберов вдовы какими-то ничтожными дикарями.
Кот и Петух отвечали кознями. Переворачивали киберов верх колесиками и устраивали им короткое замыкание.
Тогда кибероболочка квартиры приговорила робиков к смертной казни через голодание. Киберы накапливались у розеток и не подпускали Кота и Петуха подзаряжаться. Те проводили диверсионные акты. Только кибер “зевнет”, сразу выдернут из него аккумулятор. Дама все замечала, но лишь однажды, заерзав, прицепилась к Мелании.
— У вас, я вижу, БИ нелицензионный, с расширенным спектром сигналов. Зачем он вам, милочка? Ваши малыши вряд ли могут адекватно отреагировать на некоторые команды.
— У них многопотоковые процессоры и способность к саморазвитию на аппаратном уровне,— не стала вдаваться в беседу Мелания.
Пришла ночь номер три, и вместе с ней событие необыкновенного свойства. Входная дверь вылетела и доказала, что дама была права в своих нехороших предчувствиях.
В прихожей тяжело затопали чужие ноги.
С лицом цвета свежей штукатурки в комнату Мелании вбежала дама и бойко зашептала: “Как я ошибалась! Ну что, что вы можете сделать?”
Мелания неожиданно обрадовалась. Будто сидит она в засаде, а по тропе, ломая сучья, прется крупный зверь навстречу своей пуле.
— Залезьте под кровать или спрячьтесь в шкафу,— предложила Мелания, потом сжала в руке мельхиоровую копию Венеры Милосской и направилась в коридор.
Следом за ней, аккуратно кладя лапки, двинулся Кот.
В коридоре было трое незнакомцев, в биополимерных масках-страшилках, которыми пугают детей в парке народных увеселений. Все трое светили фонариками и пробирались вглубь квартиры, елозя спиной по стене. Мелания включила лампы.
— Ну-ка, пошли вон отсюда,— сказала она грозным голосом зажмурившимся взломщикам,— прямо проходной двор какой-то.
— Вот это подарочек,— сказал некто в личине свежего трупа, которая улыбалась сгнившими червивыми губами,— ой, цыпонька бройлерная. Ножки-то худенькие, бледненькие. Ты давай кашу ешь, сало.
— А она сексопельная,— добавил другой ночной гость в жуткой прыщеватой маске образцового садиста-разбойника,— особенно с этой бабелью в руке.
— Не сексопельная, а сексапильная, и не бабель, а богиня,— поправил товарища “свежий труп” и вновь обратился к Мелании.— Давай-ка, погладь меня по мумии. Я от ласки добрее буду.
— У тебя других здесь дел нет, облезлый? — решила уточнить Мелания.
Третий нежданный посетитель, по виду скелет в пиджаке, захихикал, но отнюдь не загробно.
— Его не гладь. Он у нас только человечиной питается, и взгляд на твои прелести у него узкий, чисто кулинарный,— “скелет” быстро переключил разговор на другой лад.— Как же тебя, куколка, к этой старой поганке притянуло? Или родственница? Тогда сочувствую, не повезло…
— Иди сюда, ведьма, а то хуже сделаю,— хрипло выкрикнул “разбойник” в адрес старой дамы, но закашлялся, и маска немного сползла с него. Мелания сразу опознала того самого мужика, что пострадал в аэропорту от Кожаного.
Послушно, как завороженный удавом мышонок, явилась дама и смирно встала перед “скелетом”.
— Ейный мужик извратил кибероболочки, чтоб его в гробу вспучило, — заявил “разбойник”. — Это он так устроил, чтобы оболочки могли людей заглатывать. Из-за него самые вредные паразиты в сетевой среде размножились и начали нашей жизнью питаться.
— Ну что ты заладил, “он… его”,— сказала спокойно Мелания.— Хотя повод для дискуссии, конечно, есть. Заходите завтра на чашку чая.
— Я ее прихлопну безо всякой дискуссии — мокренько будет. За то, что была женой у такого мужа,— заявил “разбойник”.
— Эй, покойник-беспокойник, а тебе чего надо? — осведомилась Мелания у “трупа”.
— Хочу я идола сломать. Она тебе не показывала, чай. Ее муженек-паскуда в виде кибернетической копии, такой красавец писанный. Чего, не веришь? Оцифровался он, прежде чем помереть. Теперь у него пластмассовое тело и спинтронные мозги. Идол этот у нее на кровати лежит. А приметы у него такие: голова человеческая, лицо синее, глаза красные, тело звериное, когти торчат, даже член у него имеется… Правду я говорю, старуха?
“Труп” положил зеленую руку на голову вдовы и не очень сильно нажал — дама присела, отпустил — дама привстала. Ему это понравилось, и он стал играть дамой, как мячиком. Его товарищи смотрели на этой действие завороженно, как на ритуал.
— Ну, все, хватит баловаться. Хорошего полагается в меру, а то приедаться начнет. Слыхал про такое? — Мелания отшвырнула играющую руку “трупа”.
— Спрячьте эту умницу от меня куда-нибудь подальше, пока я не захотел свеженького мясца,— зарычал тот.
“Скелет”, как и полагается, оскалился знаменитой широкой улыбкой и, обхватив Меланию вокруг талии, совсем неприятно впился костяными пальцами в бок.
Мелания почувствовала запах крови и железа. “Взять”,— беззвучно приказала она, и это было, как сокол, прыгающий с руки, как волкодав, срывающийся с поводка, как стрела, уходящая с тетивы. Кот подпрыгнул, уселся “свежему трупу” на плечо и выпустил когти. “Труп” неожиданно проявил большую впечатлительность, завертелся, замахал руками, наконец, оторвал от себя робика и шмякнул им об пол, желая немедленно раздавить его кованными ботфортами в стиле XVIII века.
Но Кот оказался проворнее, вбежал по ноге “трупа”, чиркнул лапами по его животу, добрался до плеча и перепрыгнул на новую жертву, оставив на прежней жертве страшные царапины. Теперь настал черед ушей “разбойника”…
Петух шел в обратном направлении. Сперва подолбил маковку “скелету” — тот сразу выронил Меланию — и появившиеся на его черепе красные пятна выглядели весьма перспективно в плане воскресения мертвых.
Потом Петух принялся за физиономию “разбойника” и тот изо всех сил зажмурился, спасая зрение.
Наконец, кто-то скомандовал “отбой”. Но планомерное отступление превратилось в беспорядочное бегство. Бандиты сгрудились, пробовали друг через друга перепрыгнуть, долго не могли из-за волнения открыть замок. А Петух и Кот резвились, бегали у них по шеям и спинам, терзали всласть, от души.
Оживилась и старая дама, заметив, что ее сторона берет верх. Со злобным клекотом она принялась швырять в отступающую бригаду гангстеров тапки, шапки, вешалки, проявив недюжинный энтузиазм в довольно тщедушном теле. Ей помогали вдруг проснувшиеся киберы, которые стали прыскать средством от тараканов и бодаться.
Наконец, непрошенные гости растаяли в ночи. Дама, зайдясь, продолжала кидаться тапками, вся прихожая была в крови, как после вампирской вечеринки. Мелании стало вдруг противно, что из-за какой-то подозрительной старухи трое здоровых молодцов стали больными инвалидами. Но было и приятно — что робики не дали ее обидеть.
— Вам спать пора,— сказала Мелания,— а то удар от радости хватит.
— А все-таки биоинтерфейс у вас очень далек от стандартов, я в этом убедилась. Мой муж предупреждает… — она запнулась,— предупреждал об опасности широкоспектрального управления системами, особенно малыми.
— Да неужели? Все-таки я командую своими робиками, а не наоборот. И вообще вы бы к мужу за подмогой обратились, а не ко мне. Метнул бы, может, из своего далека какую-нибудь молнию, и все бы уладилось.
— Я вижу, вы ничего не боитесь, милочка моя,— дама с неодобрительным ворчанием удалилась.
Блок 11
Витя потрогал свои обернутые носовым платком уши. Хорошо хоть у “скелета” Васьки биологический клей нашелся.
Израненные мужчины, старательно дуя, чтобы было не так больно, заклеили друг другу царапины и ссадины. Потом отняли у какого-то приличного гражданина комплект носовых платков на мембранной основе, поглощающей всякую грязь.
Подлечившись, жертвы Кота и Петуха побежали в парк народных увеселений…
Еще пару дней назад дядя Витя был жителем брошенного вагончика для строителей. Но в одно умеренно прекрасное утро дядя Витя почувствовал себя птеродактилем. Из каждой щели в полу пробивался пар, словно внизу работал гейзер. А по токеру кибероболочка уныло объясняла, что идут испытания теплосети. Дядя Витя изнемогал, становясь постепенно тефтелькой. Потом открыл дверь вагончика, лег на пол головой наружу, чтоб уяснить способ парообразования. Способ оказался естественным, пар шел из-под земли, и вода уже проступала, побулькивая у колес. Дядя Витя стал любоваться, жуя для полноты кайфа осьмушку хлеба. Но кайф вскоре был сбит — к вагончику подскочила пожарная машина. Оттуда выпрыгнули люди, не очень похожие на медлительных пузатых пожарников. Настоящие бойцы.
— Только без глупостей,— почему-то попросили они и стали приближаться к вагончику на полусогнутых, с растопыренными руками. Вид у них был такой, будто они входят в клетку к тигру.
В растопыренных руках у переднего бойца был черный пенальчик. Как догадался дядя Ваня, эта штука может набросить липкую сеть.
А еще дядя Витя догадался, что кибероболочка ССС засекла его, не без помощи Кощея, должно быть.
Он метнулся вглубь вагончика, стал из маленького большим, взмахнул крыльями. Вылетевшая из черного пенала мономолекулярная паутина оплела и стала душить забытый строителями самовар.
Дальше произошло то, что бойцы восприняли как техногенную катастрофу. Жилье дяди Вити сорвалось со своей вечной стоянки, теплая вода как раз вымыла башмаки из-под колес. Стоянка была на возвышенности, поэтому вагончик стал разгоняться.
Дядя Витя еще заметил, что земля под пожарной машиной лопнула, выпустив пучок разорванных труб, пышущих паром и водой, как Змей Горыныч. Образовавшийся провал быстро наполнялся горячей жижой и поглощал лжепожарников, находившихся в машине. Они незримо метались за большими поляризованными стеклами, умоляя о помощи.
Нет, для такой херни нет места на поверхности земли, согласился дядя Витя.
А потом вся сцена скрылась за углом, одним, другим, третьим. Вагончик, как следует разогнавшись, проехался по ряду, где торговали мороженым, говорящими пирожными со встроенным белковым процессором и соками-водами. Оттого в карманах и на голове дяди Вити оказались пирожные, умоляющие: “Съешь меня”, в носу застряло эскимо, а по пиджаку заструились соки-воды. Далее вагончик проследовал на трассу американских горок. Там его стала подталкивать тележка на электромагнитной подушке, заполненная веселящимися гражданами.
Дядя Витя перескочил в тележку, отчего граждане сразу прекратили веселиться, а вагончик на крутом вираже улетел с трассы куда-то в сторону эстрадной сцены, где надрывалась рок-певица и ее группа “Бременские музыканты”, состоящая из животных-мутантов с генетически измененными голосами. Животные погибли под колесами вагончика, певица заматерилась, ее поддержал небывалый по силе и красоте хор зрителей.
Свободного места в тележке на электромагнитной подушке не хватало, поэтому дядя Витя пристегнулся ремнем к какому-то гражданину и вел себя все время как тормозной парашют. В конце траектории “парашют” сердечно поблагодарил любезного гражданина, однако тот не собирался выходить из глубокого обморока.
Дяде Вите броситься бы к выходу из парка, но он примечал на дорожках какое-то нездоровое мельтешение. Ясно, выходы перекрыты, а вокруг — забор под напряжением, тоже не сунуться. Приобрести бы билет в павильон ужасов да переждать там осадное положение. Но с казной давно была проблема.
Проблема решилась изящно. Хорошо сохранившиеся в карманах говорящие пирожные были тут же раскуплены одним юным дебилом и каким-то заезжим папуасом. Дядя Витя наконец приобрел магнитный билет в царство всяческих страхов. Однако не стал садиться в ступу, как все остальные посетители, а отправился пешком.
Узкая тропа вела его над пропастью.
Вокруг прыгали, сновали, скакали разные непотребные страшилы. Ноги висельников задевали за макушку.
Клыки вампиров портили пиджак.
Всякое терпение закончилось, когда какой-то нахальный труп, вместо того, чтоб лежать спокойно в своем склепе, выдрал у него из рук эскимо и давай удирать. Такого безобразия дядя Витя никому не спустил бы, даже мумии фараона. Запалил хранимую про запас газету и кинулся со своим факелом во мрак подземелья, покинув заповедную тропу.
Некие ведьмы пытались бить дядю Витю по лицу, но он раскидал их в праведном гневе, как тряпки, а наглого царапающегося вурдалака угробил ногой и раздавил. Благо тот был сделан из современных тонкостенных материалов и набит оптическим волокном.
Наконец, дядя Витя настиг похитителя, последний рывок, и по затылку ему, облезлому — блям и бум.
“Житель могилы” опрокинулся и заорал, мерзкая биополимерная рожа с него сползла, показав испуганное человеческое лицо:
— Ты чего дерешься, паскуда!? Шуток не понимаешь?
— Ты этим не шути, не надо,— строго сказал дядя Витя, вынимая из руки поверженного свое эскимо, после чего познакомился и с “трупом” Костей, и с его дружком “скелетом” Васей.
Это были два содержательные бомжа, не ужившиеся с кибернетизацией всей страны. Таких, как они, Служба Санации безжалостно отлавливала и волокла на промывание мозгов. Вернее, некоторых отделов мозга, имеющих красивые латинские названия.
От Кости и Васи узнал дядя Витя, что жить в павильоне ужасов можно.
Есть, что надеть. Саван, генеральский мундир, фрак — на выбор, пожалуйста. И харчи стрельнуть нетрудно.
Многие посетители спускаются в ад с мороженым, пирожным или вафлями в руке — чтобы не так страшно было. Выдергивай под видом оплаченного номера программы и тикай. И шмона особенно опасаться не стоит. Техники, если и нагрянут, то гуртом в какой-нибудь один отсек, а не во все. По отдельности они себя неуютно чувствуют.
Все установленные в павильоне страшилки, с точки зрения “софта” — это малые кибероболочки, продукция первых лет работы Центра Киберологии. Некоторые из них были даже в приятелях у Кости и Васи. С большими современными кибероболочками малые оболочки не ладили и не позволяли шпионить в павильоне ужасов.
Пожировал дядя Витя пару деньков, а потом два новых дружка посвятили его в свои планы. Страшные планы мщения…
Некогда в павильоне ужасов работал кибернетический Сфинкс. Какое-то время он честно приставал к посетителям с дурацкими вопросами. А потом прошел апгрейд и… оказался воплощением знаменитого конструктора Евсея Евстахьевича Белькова, который перед смертью оцифровал себя и скопировал в сетевую вычислительную среду.
“Труп” Костя лично знал Белькова. С тех пор, как поработал у него испытателем и еле смылся. На память о коварном эксперименте выходил из Костиного тела в районе копчика оборванный оптоволоконный провод, мерцал и помигивал. Но если Бельков весь не умер, значит, можно с ним поквитаться, раскидать его чипы и процессоры, порвать ему системную шину, выдернуть модули памяти…
Итак, месть оказалась накладным делом. Страдающие от ран мужчины пролезли в потайной люк и вскоре оказались в павильоне родных ужасов. Поостыли, подуспокоились. Захотели кушать. Тут как раз и павильон открылся для посетителей.
“Труп” сохранил силенок побольше других, он нагнал ступу с молодоженами и вернулся с двумя порциями мороженого, банкой пива и сигаретой. Позавтракали, раскурили “трубку мира”.
“Друзья мои, прекрасен наш союз”,— провозгласил дядя Витя, поднимая заздравный кубок. Потом ему не понравилось, что какой-то упырь смотрит нагло и упорно на него своими въедливыми глазами. Дядя Витя поднялся, упырь хотел улететь, мужчина подбил его сапогом, оторвал ему хоботок и прибил осиновым колом к стене.
— Да угомонись ты, дядько,— сказал “скелет”,— не тот у нас рацион, чтоб за всякими шелудивыми гоняться.
— Этот не всякий был, а шпион. Царь Кощей прислал.
— Наш друг на своем поэтическом языке уверяет, что разглядел шпионскую программу, подосланную Службой Санации,— солидно прокомментировал “труп”.— Не будем плевать фактам в лицо. После нашей вылазки СС в самом деле могла взять след и подключить здесь какого-нибудь мелкого упырька.
— Скажу больше,— не остановился дядя Витя,— вижу камни, многогранники, которые катятся на нас. В них сидят люди с железными головами.
— Пойду на разведку,— насторожился “скелет”.— Может, и вправду облава намечается.
Через пять минут он прибежал, отчаянно гремя костями.
— Менты валом валят, и еще какие-то в штатском! У ворот павильона уже оцепление. Только около потайного люка пока что чисто. Сматываемся, по-быстрому…
Однако когда все трое двинулись к выходу — выхода не было. На пути у них стояли два размалеванных индийских ракшаса, три шепелявых трансильванских вампира, мило окающая баба-яга, четыре исландских тролля, штурмбанфюрер СС, человековолк, парочка злых, не в пример Косте, мертвецов породы “зомби”, а также Фантомас, кто-то с очень длинными руками, инопланетяне в полипах и шевелящихся наростах, гигантская американская вонючка, плюющая Кобра — охранница сокровищ и еще несколько двойников-мимикроидов, чья внешность ничем не отличалась от Костиной, Витиной и Васиной.
— Приплыли. Бунт на корабле,— “труп” Костя обратился с пламенной речью к “своим”.— Братья мертвецы, вы же всегда отличались независимостью. Что вам большие кибероболочки? У вас же свой искусственный интеллект есть, на уровне кандидата наук. Вы должны пугать людей, а чтобы пугать, надо их понимать. Чтоб никто не ушел неиспуганным.
— Ты им пока не брат. Зеленый еще,— скептически отозвался “скелет” Вася.— Давай-ка я попробую… Здорово, мертвяги! Нате, ешьте меня, глодайте мои кости, если я хоть чем-то изменил нашему загробному делу. Я же свой, в эту гробовую доску. Чем вас могли купить живчики из ССС?
— И обглодают твои кости, не сомневайся,— понял дядя Витя.— Они теперь слуги Кощея.
В подтверждение этих слов враги защелкали зубами, зазвенели цепями, потянулись скрюченными костяными пальцами, мертвая голова рыгнула, кобра блеванула ядом. Дядя Витя едва успел заслониться щитом, взятым напрокат у скучающего Каменного Гостя.
Сейчас ему пришлось спешно, с болью, с корчами и конвульсиями, превращаться в большого змея — разворачивались крылья, вытягивались, похрустывая, лапы, нагревалось дыхание, на место сердца встало огненное колесо, из пасти полетели сияющие диски.
Но дворец Кощея угрожающе качнулся, давая понять, что не упустит добычу на этот раз. Многогранники обложили дядю Витю, черные кляксы пытались попасть в глаза.
— Вы горько пожалеете,— предупредил дядя Витя вражеское воинство.— Сейчас полечу.
— Кажется, дядя Витя совсем сбрендил,— шепнул обеспокоенный Вася.
— Раз пропадать, так уж весело. Одобряю,— отозвался Костя.
Большой дядя Витя дал залп по врагу из кормового плазмомета, повалил американскую вонючку и заставил поперхнуться плюющую кобру — та сдохла от собственного яда. Крылья несли большого дядю Витю так, как будто не было инерции. Его лапы заколачивали противников в гроб энтропии. Его ледяной взгляд отправлял врагов в страну термодинамической смерти. Костя и Вася загибали пальцы, когда очередная кибернетическая бестия падала в электрических конвульсиях на землю.
Однако враги вновь сомкнули ряды и загрузили в себя стадный алгоритм психической атаки под звуки флейт и барабанов.
Многогранники покатились на большого дядю Витю с разных сторон, настоящая каменная лавина.
Зомби повалил Васю на пол и стал подбираться к его яремной вене. Костя спас товарища, разъединив гаитянскому вурдалаку хребет с системной шиной, благо в кармане нашлись кусачки. “О, mon amour”, только и смог сказать гаитянин. А бабе-яге прыткий бомж запихнул в рот своего двойника.
Вася не сразу понял, кого сшамала злая старушка, чьи ботинки мелькнули и исчезли навсегда, запричитал: “Прости, друг, что я прятал от тебя пиво и мороженое”.
Причитания завершились хрипом. Всеми четырьмя руками его душил ракшас. Лишь изогнувшись, как гимнаст, Вася смог выдернуть ракшасу язык вместе с управляющими кристаллосхемами.
Итак, силы были как будто неравны. Но дыхание дяди Вити входило в ранее неподвижные камни, которые оживали и становились на его сторону.
Костя и Вася, опустив челюсти, наблюдали, как поднялись и встали, сжимая кулаки, по бокам от дяди Вити доселе вялые киберперсонажи. Тут были и горынычи, и Медуза Горгона, и саламандры, гномы, и симпатичные утопленницы.
— Я подозревал, что этих товарищей народ просто не понял, а знать оклеветала,— сказал воодушевленный Вася.
Горынычи глотали неприятеля целиком. Саламандры устраивали возгорание легковоспламеняющихся врагов. Гномы примагничивали к себе любого противника с металлом внутри. Утопленницы связывали басурманов волосами и закачивали в них воду, пока те не лопались. Горгона удачно попросила окаменеть бабу-ягу, та стала памятником, и поделом. Правда, и инопланетяне небезуспешно пытались насиловать русалок с помощью яйцеклада.
Проснулся Илья Муромец, слез с печи, позевывая. Одолел штурмбанфюрера ударом в ухо и, не разобравшись, пошел крушить палицей налево и направо — всех подряд.
В подземелье появилось двенадцать людей спортивного вида, но в штатском. Оружие они применить не успели. Отличился двенадцатиглавый змей, который до этого только хлопал своими двадцатью четырьмя глазами и явно не знал, какую сторону ему занять. Каждая голова проглотила ровно по одному человеку, но сделано это было практически одновременно. Из живота змея еще минут пять доносились крики, но потом съеденные затихли.
Враг был окончательно разбит, победившее войско явно испытывало головокружение от успехов.
Чьи-то головой играли в футбол, свергали с пьедестала окаменевшую бабу-ягу.
— Линяем, братва,— завопил какой-то вурдалак.— Сейчас такое веселье начнется!
И призывно замахал товарищам высоко поднятой берцовой костью.
Кибернетическии бестии расселись по ступам и поехали на выход из павильона.
— Волки позорные, варвары недисциплинированные, стоять! — дядя Витя топал ногами, плевался на своих монстров, бил их по косматым затылкам…
Освальд сидел в университетской библиотеке, когда радиосетевой терминал тревожно запищал у него в кармане. Агент с сожалением посмотрел на последний абзац, вписанный в диссертацию: “Данные обследования пятисот крупнейших оболочек показывают, что время естественного отбора ушло, свободное состязание за ресурсы затухает. На смену тактически самостоятельным единицам приходят конгломераты оболочек. Стратегия конгломерата заметно отличается от целевых функций, вложенных при проектировании в отдельные оболочки. Конгломерат фактически переопределяет целевые функции входящих в него оболочек. Вместо осмысления поставленных пользователями задач, конгломерат пытается их упростить и унифицировать. В таких условиях не исключено прямое или опосредованное воздействие на самого пользователя…”
Освальд поставил безрадостное многоточие. Обработка пеленга показывала, что подопечный дядя Витя, вернее, его радиомаяк вертится с большой круговой скоростью.
По пути в парк народных увеселений Освальд преобразился в знакомого дяде Вите “Фан Фаныча”.
Уже около входа в парк можно было узнать, что павильон “Забавные ужасы” показывает новую программу.
Кибернетических монстров можно было встретить и на дорожках, и на пластиковых газонах: людоедов, русалок, вурдалаков, эсэсовцев. Всякая кибер-нелюдь разъезжала в ступах, махала костяными конечностями, приглашая присесть с ними рядом, покататься вместе в свое удовольствие и послушать сказку или легенду.
Читать бесплатно другие книги:
