Тайяна. Раскрыть крылья Гончарова Галина

Из прозрачного камня изумительно точно были изваяны две статуи. Не одна, как казалось от входа, две. Просто переплетенные друг с другом.

Двое листэрр застыли, сплетя хвосты, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза.

Мужчина – из черного полупрозрачного камня и женщина – из белого. Оба со змеиными хвостами, оба явные листэрр. И сделаны так…

Каждую чешуйку видно, каждую морщинку…

Видно, что изображение сделано с живых существ. Даже сейчас в этих статуях больше жизни, чем в некоторых нархи-ро. Кажется, еще секунда – и они расцепят руки, расплетут хвосты и соскользнут с невысокого пьедестала. Тот и сделан так… покатый, невысокий – удобно для передвижения змеехвостых.

По обе стороны от пьедестала стоит нечто вроде курильниц. А прямо перед статуями – невысокая и не слишком глубокая чаша.

Тайяна понимала, что пожалеет об этом. Но…

Кремень и огниво словно бы сами прыгнули в руки. Ааша зарычала, но останавливать подругу не стала. Взметнулось облачко голубоватого дыма. Сначала одно, потом другое… статуи… ей-ей, они словно задвигались. Лица стали живыми, яркими, женщина, кажется, даже улыбнулась. Мужчина смотрел строго и сурово, словно спрашивая, что здесь делает женщина чужой расы.

Тайяна поежилась.

Храм?

Да, скорее всего.

Что любят чужие боги?

Уважение. Жертвы. И чаша перед змеелюдьми, наверное, для подношений?

Тайяна подумала.

Что можно подарить чужим Богам?

А что у нее вообще есть? Ценного?

Кинжал? Самой пригодится.

Ааша? Друзей не дарят.

Жемчуг Таалейн? Он чужой.

Сорванные с куста листочки? Толку-то…

Кажется, не отвертеться…

Тайяна, удивляясь сама себе, вытащила нож. Вздохнула – и решительно надрезала руку.

В чашу из странного черно-белого камня закапала кровь.

– Прошу милости. Я просто путница, которая не хочет зла. Позвольте переночевать под вашей крышей, а завтра я пойду дальше.

Ала-аш-ш, шара-ас-сара. Аш-ше шрайс-се…

Слова срываются с губ, юркими змейками скользят в темноту, обвиваются вокруг чаш – и Тайяне кажется, что ее слышат. Но… не злятся?

Словно бы кто-то с любопытством смотрит на явившуюся незваной девицу.

Так что Тайяна кланяется еще раз – и отходит в сторону. Находит себе место в одном из углов. Ааша укладывается прямо на пол, Тайяна сворачивается рядом с ней, накрывается плащом – и засыпает.

Спокойно, как не спала с того давнего дня на озере.

Она уже не видит, как, вспыхнув голубоватыми искорками, из чаши исчезает ее кровь.

Она смотрит сон…

Во сне Тайяна снова видит себя в этом же храме. Только сейчас он ярко освещен, а статуи вполне живые. Смотрят весело, с иронией, улыбаются… как-то небожественно это выглядит.

Но на всякий случай девушка кланяется. Неглубоко, но уважительно.

– Ты кто будешь, крылатая?

Первым заговаривает мужчина. И Тайяна отвечает уважительно, на том же языке листэрр. Так, мол, и так: решила уйти из Леса, потому что того, что определили для нее старшие, не хотелось, а чего хотелось – непонятно. Может, это и глупо звучит, но… не лгать же?

Женщина-листэрр пристально вглядывается в девушку.

– Неужели он был так противен?

Тайяну вполне искренне передергивает. И женщину это устраивает, как ответ. Видно, что девушка не лжет.

– Чего ты не хочешь – понятно. А чего хочешь?

– Не знаю. Жить своей жизнью? Вряд ли. Я и так была ею довольна. Не знаю… Может, найти свою дорогу? Обидно, когда за тебя все решают другие, а ты идешь, как ослик на веревочке…

– Найти свою дорогу? Не худшая просьба, да, ш’аари?

Мужчина и женщина переглядываются. Листэрр улыбается, показывая немаленькие клыки.

– Да уж. Обычно просят всякую пошлость. Золота, или власти, или любви – и совершенно не понимают, что если чего-то хочешь – надо еще и быть достойным, ну и справиться с полученным. А девочке стоит помочь, да, ш’шаалесс?

– Стоит. Сейчас ее ищут по всему Лесу. Так что попытка найти дорогу кончится дня через два. Как раз она хотела выйти из Разлома и попробовать перейти через болото…

Тайяна даже не удивилась. Это же сон: понятное дело, что листэрр из сна все про нее знают, даже то, чего не знает она сама.

– Может, повернем ей дорогу? Чуть-чуть?

– У нас сейчас не так много сил. Вообще мало, с тех пор как ушли наши дети…

– Но эта девочка будет нас помнить. И потом ее дети тоже…

– Если доживет.

– Что мы теряем, ш’шаалесс?

– Ничего. Ты права. Дай мне руку, крылатая.

– Я не…

Тайяна хочет сказать, что у нее нет крыльев, но руку тянет впереди слов. Ибо сказано так, что не послушаться невозможно.

Мужчина сдвигает брови.

– Вот тебе мои слова, крылатая. Если пройдешь свой путь до конца – сможешь вернуть себе то, что потеряла ваша раса. Завтра ты выйдешь из нашего храма и пойдешь, куда поведет тебя твоя подруга. Ничего не бойся и не отступай. Все будет хорошо.

– Но бескорыстно мы сейчас помочь не можем, – голос женщины звенит струной и отдается низким рокотом горного потока. – Раз в год ты должна будешь пролить кровь в огонь и вспомнить нас. Обещай! Ты, а потом и твои дети…

Тайяна пожимает плечами.

Если рано или поздно у нее будут дети – почему бы нет?

– Обещаю. Раз в год, в этот день…

– А чтобы ты не забыла…

Руку, там, где она ее надрезала, словно огнем печет. Тайяна наблюдает, как запястье охватывает вязь замысловатой татуировки. Словно змея переплелась с цветами и ветвями.

Красиво…

– Я не забуду.

Мужчина и женщина отступают, возвращаются на свой пьедестал, расплываются в сумерках Храма.

И до самого утра Тайяна спит без сновидений.

Она и не подозревает, что по ее вине сейчас не спят две трети населения Леса.

ЧП?!

Таких слов в Лесу не знали, а то бы точно согласились!

Да еще какое!

Шок! Скандал! Разрыв реальности!

Жизнь нархи-ро – это Лес. И обычно они счастливы на своем месте. Живут, рожают детей, мечтают о крыльях – и не бегут из родного дома. Тем более так. Через Разлом!

Это же верная смерть!

Но почему?!

Жрецы взволновались! Говорят, лиха беда начало! Ну так не станет ли это первой бедой? А если все так повадятся бегать от предназначения? Никакого Леса не напасешься! Одна сбежит, вторая…

Ночью с постели были подняты родители Тайяны, встречающие гостей как были, в ночных сорочках.

Весс д’Тараш Карай, один из верховных жрецов, лично явился к ним в дом.

– Лесс, Линаара… не могу пожелать доброй ночи. Я к вам по очень серьезному поводу.

– Тайяна?

Линаара прижала руку к груди.

– Она сбежала. И по всем признакам похоже, что в Разлом.

– Лес Великий!

Женщина осела на пол в глубоком обмороке. Следующие десять минут ее просто приводили в чувство. Махали под носом жжеными перьями, брызгали водой, наконец Линаара открыла глаза и села.

– Моя дочка! Моя бедная девочка!

– Что подвигло ее на этот шаг?

И вот тут сработал материнский инстинкт. Своего ребенка надо защитить любой ценой, это ведь твое, кровное, родное.

– Ваш сын, Весс.

– Шет? При чем тут он?

– При помолвке, – ядовито сообщила Линаара. Сначала она была ошеломлена, но потом – потом она чуть опомнилась. Тайяна неглупа и во вред себе ничего не сделает. Поэтому надо повернуть дело так, что, если ее найдут, она окажется… ну, если и не невиновной, то хотя бы чьей-то жертвой.

Чьей?

А чего далеко искать?

– Да, скоро их свадьба. Но вроде бы молодые были не против?

– Ваш сынок. Тайяну поставили перед фактом.

– Вас, нара, тоже выдали замуж за нархи-ро, которого вы ранее не видели. И ваш союз счастлив. Разве нет?

– Так в том и дело, что я Лесса не видела. А вот Тайяна имела несчастье познакомиться с худшими сторонами вашего сынка.

– Вот как?

Конечно, Тайяна не рассказала ничего матери. Как и многим девочкам в такой ситуации, ей было стыдно. Умом она понимала, что не виновата в насилии, а вот сердцем… стыдом… а вдруг это я так поступаю, что он может… Вдруг я дала повод?

Те самые ужасные слова, благодаря которым от возмездия ушел не один насильник.

Но вытащить подробности из ее подруг было несложно. И сложить несколько фактов вместе – тоже. Линаара была неглупа, она видела, что из Шета может получиться неплохой муж. Вот перебесится, перегуляет и будет сидеть на коврике рядом с женой: Тайяна его бы выдрессировала, способности у нее были, а волк там или муж…

Но раз уж девочка решилась на такой отчаянный поступок…

– Ваш сынок позволил себе лишнее до свадьбы. Настолько лишнее, что это повергло девочку в шок – и она решила бежать хоть куда, лишь бы с ним не встречаться. Сначала к моей сестре, а там уж… Что произошло там – я не знаю. Но уверена, Тайяна сбежала не просто так.

– Вы видели мою дочь и разговаривали с ней. Она разумна и рассудительна, – вступил Лесс. – Просто так Тайяна не стала бы срываться с места, рискуя своей жизнью. Но если это ваш сынок…

– С Шетараном я сам разберусь.

– Лучше вы, чем я. Не хотелось бы в изгнание.

Намек Весс понял. В изгнание могли отправиться нархи-ро, убившие сородича.

– Я поговорю с ним – и если он виновен, он понесет наказание.

– Это вернет мне дочь? – Линаара сверкала зелеными глазами не хуже пантеры.

– Мы устанавливаем патрулирование на границе с Разломом. Если Тайяна сможет выйти оттуда, конечно же, она вернется в родной дом.

– Если…

– Я мало общался с девочкой. Но надеюсь, что умом она пошла в свою мать – и скоро мы увидим ее.

– Погуляет и вернется?

Линаара верила с трудом.

– Утром я еду к сестре. Пусть Таалейн расскажет мне, что случилось с моей девочкой!

– Я думаю, начать собираться надо сейчас, чтобы выехать утром. И попрошу Диль присмотреть за нашими сорванцами.

Линаара кивнула – и жрецу ничего не оставалось, как удалиться.

– Что могло случиться с Тайяной? Она обычно такая рассудительная.

– Поговорим с твоей сестрой – и узнаем.

– Если это Таалейн… я ей крылья вырву!

– Лина, мы хорошо воспитали нашу девочку. Что бы ее ни толкнуло на этот поступок – у меня есть подозрения, что в Разломе только ее следы.

Линаара посмотрела на мужа. Тот улыбнулся.

– Если бы я хотел сбежать – я бы так и поступил, и пока меня будут искать в Разломе, я успею добраться до Болота, а то и перейти его.

– Это тоже смерть.

– Необязательно. С ней наверняка Ааша.

– Да, конечно. – Линаара чуть успокоилась.

Обидеть ее девочку легко. Но обидеть маленькую нархи-ро, рядом с которой стоит волчица, втрое тяжелее хозяйки и намного зубастее? О, это уже другой вопрос.

– Будем надеяться на лучшее.

Вернувшись домой, Весс без лишних раздумий поднял с постели сына.

– А ну вставай, сопляк!

Шет недовольно уставился на отца – и пришлось немного помочь ему. Стащить на пол за ухо и добавить пинка по задней части.

– Живо встал, оделся и спустился вниз. Не будешь там через три минуты – вернусь с хлыстом.

К чести Шета, угрозу тот принял всерьез – и спустился уже через две минуты. Штаны только наизнанку надел, но это такие мелочи.

– Что случилось, отец?

– Это я должен у тебя спросить! Что ты такого натворил, болван?!

– Д-да… вроде ничего?

– Почему от тебя невеста в Разлом сбежала?!

Шет в мгновение ока сделался белее стены.

– Тайяна?! В Разлом?! КАК?!

– А так вот! Почитай!

В пересланной с птицей записочке был и текст письма. Шет пробежал его глазами, посмотрел на отца.

– Но я… Я не знаю?! Как?!

И настолько изумленным было его лицо, что Весс поверил – сын… может, он и ни при чем. Но не осознает этого. С его точки зрения – все хорошо и нормально. Вреда он девчонке не причинял, во всяком случае, специально.

– Что такого произошло между тобой и девчонкой, что она вернулась домой вся в истерике и упросила мать отправить ее хоть куда, лишь бы от тебя подальше?

– Д-да… ничего такого. Ну, потискал ее немного. Поцеловал пару раз. И все.

– Болван! Полено дубовое!

Весс искренне разозлился. Не сильно, но…

– Ты специально искал такую, как Тайяна, чтобы все испортить своей кобелиной похотью?! Сам знаешь, она еще девочка, а ты своей дурью…

– Да кто ж знал…

– Да ты! Ты должен был знать! Раз уж собрался жениться, так хоть бы приручал девчонку постепенно! А не лапал по углам! В штанах засвербело? Д’Лейн, д’Вайт и д’Карш тебе мало? Их бы и лапал!

– Но я же тихо…

– И то хорошо. Но девчонка-то сбежала! И что решит Совет Жрецов – я не знаю. Сам понимаешь, я лишь один из двенадцати.

– Но почему она пишет, что лучше в море головой, а ты говоришь про Разлом?!

– Девчонка неглупа. Я не удивлюсь, если ее нет ни в море, ни в Разломе.

– А…

– А если она обнаружится в Къянте или Интаре – буду искренне восхищен. Если будет жива и свободна – тем более. Дурак ты, сынок. Такую девушку упустил!

– Еще не упустил! – прошипел Шет.

В груди молодого нархи-ро разгоралось нехорошее пламя.

Тайяна думает, что от него можно так легко избавиться?! Пусть и не надеется! Он везде ее найдет! Хоть в Разломе… хотя нет. В Разлом он не полезет, не самоубийца же…

– Мы можем попросить людей, которые с нами торгуют? Она будет очень приметна, нархи-ро, с волчицей…

– Можем.

– …и если она где-нибудь объявится, я поеду за ней и верну домой.

– Вот даже как? А если ее десять лет не будет?

– Не важно! Мы долго живем…

– Раньше – дольше. Но я поговорю об этом на Совете Жрецов.

– Поговори, отец. Я не знаю, где совершил ошибку, но нари Риккэр даст мне объяснения. Или горько пожалеет о своем поведении!

– Хвалился кулик, что болотом велик…

– Отец!

– Ты ее любишь?

Шет встретил взгляд отца не дрогнув.

– Не знаю. Но она мне нужна. Очень нужна.

– Хорошо. Если появится второй шанс… я сделаю все, чтобы он у тебя был.

В ту ночь Шетаран так и не смог заснуть. Лежал, смотрел на звезды.

Тайяна сбежала.

В голове не укладывалось. Как она могла?! Сбежать?! От него?!

Невероятно!

И главное, почему?! Подумаешь, потискались на озере! Так ведь все было очень прилично! И вообще, после свадьбы они и больше… Шет вспомнил сильное гибкое тело в своих руках, вспомнил горящие яростью золотистые глаза – и почувствовал, как напряглась, затвердела его плоть.

Хороша…

Нельзя сказать, что Тайяна была очень красива по меркам нархи-ро, нет. Но умна, обаятельна, со вкусом одета – это было. А еще она занималась танцами, умела вести хозяйство, дрессировала животных, помогала отцу с рукописями и успешно перенимала семейное дело Риккэр.

Хотя это все второстепенно.

Это просто для статуса, а для семьи – Шету хотелось подмять под себя нахалку, которая посмела его игнорировать…

Сделать так, чтобы она смотрела его глазами, говорила его словами, безропотно рожала ему детей и ничего не требовала… Шет и не понимал, что такими требованиями просто уничтожит девушку.

Тайяна физически не могла принять его условия.

Рожденная свободной и воспитанная мыслящей, она не понимала, как можно по доброй воле подчиняться кому-то. Партнерские отношения – да! Если бы Шет предложил именно это, она бы решила попробовать – все-таки бежать из Леса намного страшнее, чем пытаться найти общий язык с не слишком интересным тебе парнем. Но он хотел подавить и властвовать, а Тайяна желала свободы!

Пусть в границах Леса, но она есть у любого нархи-ро. Даже партнеров можно выбирать, просто к чему упираться, если твое сердце свободно?

Яне выбора не оставили.

Но этого Шет не понимал, не мог понять – и злился. К тому же, будучи крепко избалован женщинами, не мог уяснить, чего Тайяне не хватало! Он же обратил на нее свое внимание, что еще? Этим и так были бы счастливы больше половины девушек Леса!

А тут – брак, сплетенные волосы, все законно, он же ее не в игрушки звал?!

Чего ей не хватало?

Он не понимал. И не мог понять его отец, и объяснить тоже было некому.

Слишком давно не звучало в Лесу: «Я хочу выбирать свой путь и клянусь нести ответственность за все, что на нем случится». Слишком старыми были эти слова, которые произносились нархи-ро при совершеннолетии, слишком давно их забыли…

Даже Яна, которая читала о старинных обычаях, не связывала их с собой – было и было, это же очень давно… Шет о них и не слышал.

И очень, очень давно нархи-ро не поступали так. Они жили, это верно, но не выбирали. Шли проторенными дорожками, не прокладывали новых, не искали ответвлений – всех все устраивало.

А Тайяну – нет.

И о каком понимании тут могла идти речь?

Шетаран злился и думал, что заставит Тайяну заплатить за это унижение. Но понять, что ею двигало, и не пытался. Увы…

Тайяна просыпалась медленно, еще не открывая глаз, потянулась от души – как же давно она так хорошо не спала. Даже дома.

Дома… ох!

Рядом заворочалась Ааша, ткнулась холодным мокрым носом. Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.

Храм.

Да, тот самый храм.

Правда, при свете дня – откуда он только тут берется? Окон вроде и не видно, а светло? – он выглядел вовсе не страшным.

Две статуи, чаша-жертвенник, курильницы – уют и спокойствие. Статуи молча смотрят – и кажется, что у них живые глаза. И верно, непонятно, как художник это сделал, но зрачки у обеих статуй из какого-то другого материала и как будто дышат, чуть ли не двигаются…