Колизион. Шатер отверженных Ясинская Марина

Глава 6

Тина подходила к дому – да, это был дом, ее дом, настоящий дом, и она до сих пор искренне наслаждалась этим ощущением, – когда вдруг поняла, что больше не может сделать и шага.

Страх. Да, это новое, незнакомое ощущение, которое она испытала, должно быть, и называется страхом. Неужели случилось невероятное и Кристина каким-то образом нашла способ вытеснить ее из этого мира и вернуться на свое место? Невозможно! Все они, те, кого вытеснили фамильяры, давно забыли о том, как это делается. И не только это – они вообще всё забыли!

И все же ноги отказывались идти, а сама Тина словно попала в липкую, вязкую паутину, которая не давала ей двигаться.

Безусловно, один из минусов того, что занимаешь жизнь вытесненного человека, – это то, что вместе с его жизнью получаешь и набор человеческих качеств, включая эмоции. А они очень мешают! Вот и сейчас Тина пыталась напомнить себе, что испытываемые ею чувства совершенно иррациональны и нужно их отключить, чтобы разобраться в ситуации. Кто? Кто делает это с ней?

Ответа искать не пришлось; возле Тины резко притормозила черная машина с низкой посадкой, задняя дверь открылась, и изнутри раздался резкий голос:

– Садись!

И Тина поняла, что не может ему сопротивляться: было в нем что-то такое, что буквально заставляло подчиниться.

На деревянных ногах Тина дошла до машины, неловко согнулась и забралась в салон. Захлопнулась дверь, взвизгнули тормоза – и улица осталась позади.

В машине было двое, Тина видела только их затылки и часть профиля. У водителя – светлые, чуть волнистые волосы, стянутые в пучок а-ля «викинг», на подбородке и скулах красовалась густая щетина как раз такой длины, когда уже можно осторожно назвать ее бородой. У пассажирки – настоящее буйство огненно-рыжих кудрей. И самое главное, оба хостильеры; это Тина поняла сразу же.

Оба молчали. Тина ждала. Раз они ее искали и фактически похитили, она им зачем-то нужна.

Город остался позади, и, когда вокруг потянулись заброшенные поля, автомобиль наконец остановился.

Водитель обернулся, и у Тины перехватило дыхание – такими пронзительными оказались уставившиеся на нее темно-зеленые глаза. Рыжеволосая женщина опустила солнцезащитный козырек, открыла встроенное зеркальце и в него стала наблюдать за Тиной; медово-карие глаза слабо мерцали и отливали желтым.

– Ну, привет, новенькая, – сказал водитель тоном, исключающим всякое дружелюбие. – Давай объясняй, что ты творишь!

– Да, это я, – ответила Кристина, готовясь вытянуть из странного разговора с неведомым собеседником максимум возможной информации. Мистика больше всего пугает в первый раз; во второй раз она все еще изумляет, но, по крайней мере, ты к ней уже немного готова. – А это опять вы?

– А ты знаешь, кто я? – В безликом голосе на другом конце несуществующего провода послышалась усмешка.

– Вы – тот… или та… кто проклял меня в прошлый раз. Кстати, я так и не поняла за что.

– Ты все еще ничего вспомнила? – с недоверием спросил голос.

– А что я должна была вспомнить?

– Значит, не вспомнила.

– Но, может, если бы вы меня подтолкнули…

– Это совершенно точно не наша задача.

– Наша? Это чья «наша»? Вас много? И что за задача? – затараторила Кристина.

– Слишком много вопросов, Крис. Слишком много вопросов.

– Ладно, пусть много. Но один-то хотя бы можно?

Ответом было молчание, но Кристину это не остановило.

– Какой дар дал мне цирк? Как мне его понять?

В ответ послышался смех. Не гомерический хохот, не издевательское хихиканье, а негромкий снисходительный смех. Так посмеиваются над теми, кто не видит каких-то очевидных вещей.

Кристина подождала еще немного и, поняв, что ответа так и не будет, решила, что терять ей нечего и она может выплеснуть эмоции.

– Тогда скажите мне вот что! – практически закричала в трубку она. – Если вы все равно не собираетесь отвечать на мои вопросы, зачем вообще звоните? Зачем пытаетесь со мной поговорить?

Вместо ответа в трубке раздался щелчок, за которым последовали сначала мгновение полной тишины, а потом уже знакомые шорох и шуршание.

Кристина с досадой грохнула трубкой о рожки-держалки и еле остановила порыв швырнуть ненавистный аппарат об стену. Совсем недавно ей казалось, что нет ничего хуже мистических тайн, но теперь она поняла: гораздо хуже, когда тебя дразнят ответами, но так их и не дают.

– Ну? – сказала она, словно обращаясь к цирку целиком, и уперла руки в бока. – Так и будем дальше друг друга не понимать, а?

Цирк, разумеется, не торопился отвечать или хотя бы давать какой-то сигнал.

Раздраженно фыркнув, Кристина без особой надежды подергала ручку двери, убедилась, что та по-прежнему заперта, и со вздохом стала обходить кибитку. Непонятно откуда идущий слабый свет освещал ровно столько, сколько нужно, чтобы Кристина могла рассмотреть все, что она хотела увидеть. Она по очереди брала в руки винтажные редкости и ерундовые безделушки, драгоценные старинные вещицы и то, что выглядело обычным хламом. Шкатулочка с мушками, вышитый носовой платок, мраморные шарики, булава для жонглирования, бутафорские усы, хлыст, полосатый костюм силача, пожелтевшая старая открытка, хрустальная ваза… Чего здесь только не было! И оставалось лишь гадать, что несет в себе та или иная вещь.

В ушах появился гул и необычное потрескивание, словно рядом в камине горели сырые поленья. Кристина даже оглянулась, словно пыталась найти источники звука, но, разумеется, ничего не увидела. Зато она обнаружила, что стоит перед шкатулкой, которую так решительно захлопнула в прошлый раз. Она прекрасно помнила светящееся украшение неизвестного назначения и сейчас колебалась: взглянуть на него еще раз или не стоит? Кристина и сама не знала, чего больше боится: того, что оно больше не светится и, значит, все ее догадки о том, что, возможно, это тот самый предмет, который дает ей цирк, неверны, – или же, наоборот, того, что по-прежнему светится и действительно является даром цирка, который ей придется как-то расшифровать.

– Довольно! – прикрикнула на себя Кристина, в очередной раз потянувшись к резной, инкрустированной желтоватым металлом и перламутром шкатулке – и в очередной раз отдернув руку. – Для кого ты устраиваешь это шоу? Ты же знаешь, что все равно ее откроешь! Так, может, хватит уже?

Этот короткий монолог с самой собой помог, и Кристина, не успев ни подумать, ни засомневаться, резко откинула крышку.

И не увидела медальона.

Куда он мог деться? Кто его взял? Никто не заходил в кибитку последнее время, не так ли? Никто, кроме нее. И… Мануэля.

Кристина и сама не понимала, почему так разволновалась из-за пропажи загадочного украшения. Есть оно, нет его – казалось бы, какая ей разница? Но вот она стоит перед открытой шкатулкой и лихорадочно роется в ее содержимом в надежде найти медальон.

В темной глубине шкатулки, под слоями жемчуга, цепочек, камней и браслетов показалось слабое мерцание. Кристина торопливо раскопала залежи украшений – и выдохнула. Вот он, никуда не делся. Просто провалился на самое дно. Вероятно, от тряски кибитки во время езды.

Останавливаться сейчас, когда она неожиданно так распереживалась из-за пропажи медальона, было бы странно, и потому Кристина – не без затаенной дрожи – достала его и поднесла поближе к глазам, чтобы рассмотреть изображение женщины.

Мир вокруг растворился с ошеломительной скоростью. Вместо стен кибитки, увешанных старинными афишами, картинами и фотографиями, появились высокие деревья ночного леса, они окружали Кристину, словно черные стражи – высокие и безмолвные. Где-то сбоку виднелись очертания маленького деревянного сруба, но Кристина и не думала поворачиваться к нему, чтобы рассмотреть; все ее внимание было приковано к сложному узору, нарисованному на земле. Линии сплетались и расходились в на первый взгляд хаотичном, но гипнотизирующем узоре, они мерцали, словно начертанные жидким огнем, и в каждом месте, где они образовывали острые углы, светился какой-то незнакомый символ, не похожий ни на буквы, ни на руны, ни на иероглифы. А Кристина стояла в основании этого узора и чувствовала, как в груди так и поднимается торжество: она это сделала!

– Стой! – раздался из темноты женский голос, и из-за спин стражей-деревьев появилась закутанная в балахон фигура.

– Остановись, не делай этого! – присоединился другой женский голос, низкий и грубоватый, и окутывающая лесную поляну темнота выпустила еще одну фигуру.

– Ты не справишься с такой силой, – подхватил мелодичный и соблазнительный третий голос.

– Ты не сможешь удержать их всех под контролем! – добавил юный и звонкий четвертый.

– Если они вырвутся, их будет уже не вернуть, и это навсегда нарушит баланс, – прибавил глубокий, грудной пятый.

Взгляд Кристины метался от одной фигуры к другой, словно оценивал готовых напасть противников, с которыми ей вот-вот предстоит сразиться. Это все или остался кто-то еще?

– Неужели он того стоит? – спросил еще один голос. Шестой. И этот голос был мужской.

Кристина резко развернулась к тому, кто появился у нее за спиной, – и встретилась с пронзительным взглядом знакомых графитово-серых глаз.

– Да, – услышала она словно со стороны свой голос. – Да, он стоит того. Он стоит всего на свете.

Казалось, само небо отреагировало на услышанное и разразилось внезапным громом. От неожиданности Кристина вздрогнула, разжала ладонь – и медальон выскользнул из пальцев.

Вместе с ним рассеялось наваждение. Кристина снова была в цыганской кибитке. А гром оказался всего лишь стуком снаружи. Похоже, кто-то обнаружил ее отсутствие и сейчас бился в дверь, видимо, пытаясь ее выломать.

Действуя словно в полусне, Кристина подняла с пола медальон. Зажала в ладони, словно решая, взять ли ей его с собой или вернуть обратно в шкатулку. В последний момент все же положила его к россыпи драгоценных украшений, закрыла крышку и прижала сверху – так, словно хотела как можно надежнее отгородиться и от него, и от видений, который он посылает. Медленно, будто двигаясь сквозь толщу воды, подошла к двери, буквально сотрясавшейся от ударов того, кто был так решительно настроен освободить Кристину любой ценой.

Прежде чем девушка взялась за ручку, дверь сама распахнулась от очередного сильного удара. И в этот мир невидимые путы оцепенения, сковавшие Кристину, разом спали.

На пороге стоял взъерошенный, тяжело дышащий Дэнни.

– Ты как меня нашел? – удивилась Кристина, но Дэнни не ответил.

Быстро оглянувшись через плечо, он втолкнул ее внутрь кибитки, захлопнул дверь, а сам сгреб девушку в охапку и прижал к стене, словно укрывая от неизвестной опасности.

Кристина открыла было рот, но Дэнни приложил ей к губам палец и выдал выразительное беззвучное «Ш-ш-ш!».

Хуже опасности может быть только неизвестная опасность. Воображение услужливо породило самые разные варианты, один другого безумнее; Кристина раньше и не догадывалась, что оно у нее такое креативное!

Секунды капали в тишину тяжелыми сгустками. Все органы чувств обострились. Кристина заметила, какая неровная внутри кибитки темнота, ее словно нарвали клочками и разбросали тут и там, и какого интересного оттенка у Дэнни волосы – светлые, с таким бледным золотистым отливом, что казались тепло-белыми. Стали слышны малейшие звуки – отголоски снаружи, поскрипывание пола, неровное дыхание Дэнни и даже быстрый стук его сердца. Воздух наполнился запахами холодного воска и лимона, старых книжных страниц и выделанной кожи, погасших свечей и талька, попкорна и леденцов, а затем в них вплелись ноты будоражащей смеси ароматов морской воды, смородины, лесного ореха и дыни. Кристина не сразу поняла, что этот запах шел от одежды Дэнни. Но когда поняла, внезапно остро, всей кожей начала ощущать малейшие движения его тела: как то напрягались, то чуть расслаблялись мышцы, как он переносил вес с одной ноги на другую, как он чуть крепче сжимал руки…

Взбудораженная и подавленная внезапным наплывом слишком острых ощущений, Кристина несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь прояснить голову и прийти в себя. Это немного помогло, органы чувств несколько сбавили обороты.

– Что там такое? – почти беззвучно спросила Кристина, кивая на дверь.

– Леопард, – прошептал в ответ Дэнни.

– Что?

– Леопард! Или тигр, я не понял… Но там точно какой-то большой кошачий хищник, и он бродит на свободе!

Кристина сразу же расслабилась и от облегчения едва не рассмеялась. Попыталась было высвободиться из хватки Дэнни, но тот по-прежнему прижимал ее к стене с неожиданной для его худощавого сложения силой, и тогда она с усмешкой спросила:

– Ты думаешь, этот хищник умеет открывать запертые двери?

Дэнни на миг нахмурился, а потом смутился, разжал руки и отступил на шаг назад.

– Извини. Просто… У вас в цирке есть леопард?

– У нас есть ягуар.

– Ну вот! – Дэнни облегченно выдохнул. – Я же знал, что не сошел с ума! Я его реально видел!

– Он совершенно безопасен, – заверила Кристина.

– Настолько, что вы выпускаете его свободно погулять? – недоверчиво переспросил парень.

– Настолько.

На лице Дэнни отчетливо отразилось скептическое недоверие, но Кристина не стала пускаться в объяснения; она не была уверена, та ли это тайна, которую нужно хранить от других, но, когда не знаешь наверняка, лучше перестраховаться.

– Ладно, забудем пока про нашего ягуара. Ты откуда узнал, что я тут? – сменила она тему.

– Мальчишка ваш сказал. Ушастенький такой. На обезьянку похож, – ответил Дэнни.

– Апи тебе сказал, что я здесь? – удивилась Кристина. Откуда Апи узнал, что она тут застряла?

– Ну, «сказал» – это громко сказано. Он показывал жестами, как будто звал за собой. Я пошел, и он привел меня сюда. Показал на дверь, изобразил, что ее надо выбить. Вообще я в незнакомых местах обычно стараюсь не портить имущество, но мальчишка вел себя очень настойчиво. – Дэнни осклабился. – Комплекция у меня, конечно, не для вышибания дверей, но я все же решил попробовать. С ожидаемым исходом. А потом как услышу позади себя рев! Оборачиваюсь – а там эта зверюга. Ну, и у меня будто разом суперспособности проснулись – едва не выдрал дверь вместе с петлями! – Дэнни комично пощупал свой не отличающийся объемами бицепс и нарочито печально вздохнул. – М-да, это был явно разовый всплеск сил.

Кристина уже вовсю улыбалась: какой же этот Дэнни веселый! И не подумаешь, что в момент опасности он готов вот так, без раздумий, прикрыть своим телом. Кстати, куда более крепким, чем это можно подумать по внешнему виду.

– В любом случае спасибо Апи, потому что дверь заклинило и я правда не могла выйти, – сказала она.

– Круто! Всегда мечтал побыть супергероем – вызволителем девушек, застрявших в… – Дэнни впервые огляделся по сторонам. – А что это вообще за место?

– Это наше хранилище реквизита; ты прошлый раз спрашивал, помнишь?

– Смутно, – рассеянно отозвался Дэнни, с любопытством оглядываясь по сторонам.

На него совершенно не действовала мрачная, гнетущая атмосфера внутри, что заставило Кристину задуматься, а не являлась ли она плодом воображения циркачей. Всех так стращали посещением этой кибитки, что каждый шел сюда, уже трясясь от страха. А вот Дэнни не знал, что ему положено бояться, – и, похоже, не видел и не слышал ничего, что вызывало бы у него беспокойство.

– Без обид, но странное у вас хранилище, – заметил он, безо всякого трепета поднимая и рассматривая то одну вещицу, то другую. – Да и сам реквизит странный…

– Какой есть, – ответила Кристина; она вдруг отчетливо поняла, что им нужно уходить, и как можно скорее. Откуда и почему пришло это понимание, она не знала – и не собиралась выяснять. Во всяком случае, не прямо сейчас. – Знаешь что, пошли-ка отсюда.

– Почему? До отправки еще минимум полчаса.

– Просто… пойдем.

Ничего дальше не объясняя, Кристина взяла Дэнни за руку и потянула за собой к выходу. Толкнула дверь, надеясь, что та откроется, – и боясь, что кибитка выкинет очередной фокус и заставит их обоих остаться здесь.

К счастью, дверь с готовностью распахнулась, но Кристина все равно буквально вывалилась наружу, а Дэнни – вслед за ней.

Дверь с тяжелым металлическим лязгом захлопнулась. Кристина выдохнула. Дэнни нервно оглядывался по сторонам.

– Расслабься, наш ягуар и правда не опасен, – напомнила Кристина.

– Я бы рад тебе поверить, честно! Но просто в моей картине мира слова «хищник» и «не опасен» рядом не сосуществуют, – ответил Дэнни, отпустил ее и так комично прижал руки к груди, что было неясно, правду он говорит или шутит.

И Кристина вдруг подумала, что, возможно, это такой способ прятаться от мира: ты говоришь правду, но так, что ее никто не принимает всерьез. Или, наоборот, врешь, не пытаясь даже скрыть, что это ложь, но именно поэтому тебе верят. И в итоге никто не знает, какой же ты настоящий. Интересно, а Дэнни какой на самом деле?

Юмор последней шутки растаял в воздухе, и в наступившем молчании появилась неловкость. Кристина вдруг отчетливо ощутила, что Дэнни стоит слишком близко, практически касаясь ее, и что пауза все сгущается и ее нужно чем-то наполнить, и что Дэнни, кажется, ждет от нее каких-то слов, ведь яркие синие глаза смотрят на нее выжидательно, и еще в них есть что-то, чему она не могла дать название, но это что-то волнует и вызывает смущение, а секунды идут одна за другой, и слов так и не находится…

– Я… – начала Кристина, сама не зная, что собирается сказать, а затем и вовсе замолчала, когда Дэнни осторожно убрал прядь волос, которая упала ей на глаза.

А потом она заметила, что к ним приближается Фьор, и в кончиках пальцев снова появилось то странное щекочущее онемение, словно она только что прикоснулась к фаерщику и их снова затянуло в то странное, пугающе реалистичное видение на двоих, понять смысл которого они никак не могли, и нахлынули отголоски чужих чувств: ненависти, страсти, смятения и связи, которую в один миг хотелось разорвать, а в другой – сделать сильнее…

Кристина вздрогнула и отпрянула от Дэнни. Тут же подумала, как это глупо; она ведет себя так, словно ее застали за чем-то таким, что стоило бы скрывать, но ведь это совсем не так!

Фьор, увидев Кристину, резко остановился и замер, не сводя с нее глаз.

Почувствовав напряжение, Дэнни обернулся и, увидев фаерщика, мгновенно поменялся в лице; широкая, чуть насмешливая улыбка, подчеркнутая разболтанность. Наверняка это та самая маска, которую он цепляет на себя, когда превращается на арене в шута.

Ощущение неловкости настолько переполнило тишину, что Кристина больше не могла ее терпеть.

– Спасибо за… э-э… спасение, – неестественным от попытки звучать естественно голосом сказала она.

– Как мило, что ты притворилась, будто это было спасение, – сверкнул Дэнни улыбкой, легко сбежал по ступенькам на землю и, беззаботно размахивая руками, пошел прочь.

Кристина некоторое время провожала его взглядом, пытаясь хоть немного осмыслить такие сумбурные последние несколько минут, а затем обернулась к Фьору.

Но фаерщика на месте больше не было.

Зато в кустах возле дороги появился ягуар. Он уставился на Кристину янтарными глазами, а потом как-то очень по-человечески разочарованно покачал головой и затрусил прочь, оставив девушку гадать, что он ей этим хотел сказать.

Тина оценивающе смерила взглядом «викинга».

– Здравствуй, незнакомый фамильяр, который решил с ходу меня допрашивать, я тоже рада с тобой познакомиться, – холодно сказала она.

Водитель хмыкнул и взглянул на рыжую.

– Ты посмотри, а она с характером!

Рыжая фыркнула, и Тина почувствовала, что начинает злиться. И освобождаться от невидимого влияния, которое заставило ее остановиться, а потом сесть в машину.

– Может, не стоит при мне говорить обо мне же в третьем лице? – холодно спросила она. – Вы хостильеры, я уже поняла. Вы крутые, вы в этом мире дольше меня и лучше понимаете, что происходит. Ну, так введите меня в курс дела!

– Для начала расскажи: кто надоумил тебя призвать яггера и откуда ты вообще узнала, как это делается?

Тина пожала плечами:

– Я всегда это знала. Чего я по-прежнему не знаю, потому что вы игнорируете мой вопрос, так это почему вы, безымянные хостильеры, меня допрашиваете и ждете, что я буду вам отвечать.

Ее снова словно и не услышали; водитель обменялся с рыжей многозначительным взглядом. Девушка выразительно подняла бровь, а «викинг» чуть повел плечом и пробормотал:

– Ну а что ты хочешь? Ты же сама знаешь, какой мощный у нее иниций.

– У вас проблемы со слухом? Или врожденная атрофия вежливости? – вмешалась Тина. – Я же вроде бы только что попросила не говорить обо мне так, будто меня тут нет. И кто такой этот иниций?

– Ты знаешь, как призывать яггера, но не знаешь, кто такой иниций? – недоверчиво спросил «викинг». Увидел говорящий взгляд Тины и пояснил: – Твой создатель. Оригинал. Тот, от кого ты произошла.

– Она мне не создатель! – тут же ощетинилась Тина.

– Какая же она еще маленькая и несмышленая! – со снисходительной улыбкой бросила рыжая водителю, а потом повернулась к Тине и насмешливо сказала: – Ну да, ты сама собой появилась в этом мире, а твой иниций совсем ни при чем, и выглядишь ты точь-в-точь как она чисто случайно.

– Она меня не создавала! – упрямо повторила Тина.

– Ах, эта врожденная хостильерная гордость! Так и хлещет через край! – усмехнулся «викинг». – Да, она тебя не создала. Да и ее предки – их предки – нас не создали; скорее вызвали. В любом случае сейчас это не имеет отношения к делу. Твой иниций – или называй ее как хочешь – очень могущественна.

– Кристина? – фыркнула Тина. – Вы ее явно не встречали, если так говорите.

– И самое главное, – продолжил «викинг» так, словно его не перебивали, – она оказалась в цирке, который нам очень нужен. Точнее, очень нужен один артефакт оттуда. Мы не раз засылали в него своих, но почти никто не смог пробраться в цирк. А те, у кого получилось, не сумели его найти.

– Вы? – сразу отметила Тина. – У вас что, какая-то организация? И как вы засылали своих в цирк? Я думала, это невозможно, нам туда хода нет.

– Очень сложно, но не невозможно. И нет, не совсем организация, – в обратном порядке ответил на ее вопросы «викинг». – Хостильеров не так много, если сравнивать с фамильярами. Те из нас, кто живет в этом мире достаточно давно, поддерживают связь. Так что – да, мы.

– Вам нужен артефакт из того цирка, – повторила Тина. – Что за артефакт? Зачем? И самое главное, от меня-то вам что надо? Я тут, а не там.

– Ты можешь повлиять на своего иниция. А если у тебя хватит сил и умения – даже сумеешь настроиться на нее так, чтобы видеть и слышать происходящее через нее.

– Никогда не пробовала. И, откровенно говоря, не хочу.

– Почему?

Тина промолчала. Даже не потому, что не хотела признаваться в своем невежестве, – она не знала, что может установить связь с Кристиной. Она не хотела устанавливать с ней связь. Связь – это веревка о двух концах; дернешь со своей стороны – могут дернуть и с другой. И Тина почему-то опасалась, что Кристина может дернуть сильнее.

Вместо того чтобы ответить на вопрос незнакомых хостильеров, она сменила тему.

– Вы мне так и не рассказали, что это за артефакт и зачем он вам нужен.

«Викинг» переглянулся с рыжей, и та вперилась в Тину таким цепким, таким пронзительным взглядом, что той стало не по себе.

– Мы хотим провести древний обряд и вызвать Первого фамильяра, – наконец ответила она.

– Первого фамильяра, – эхом откликнулась Тина. Эти слова будили какие-то смутные, глубоко похороненные ассоциации, и сейчас они медленно, неохотно поднимались на свет и обретали форму забытых знаний и воспоминаний. И это были поразительные знания! – Но разве его не… развоплотили?

– Развоплотили, – подтвердила рыжая. – А также раздробили вызвавшее его заклинание, заключили эти частицы в артефакты и спрятали их по всему свету. Мы долгие годы – да что там, века! – их собирали. Сейчас остался один, последний. Добудем его – и сможем воссоздать заклинание. Догадываешься, что это за последний недостающий артефакт, – или надо разжевать?

Тина фыркнула; рыжая ей не нравилась.

– Догадываюсь, – процедила она. Может, она и новый хостильер, и, кроме наследственной памяти, у нее нет знаний о том, что происходит в этом мире сейчас, как у тех хостильеров, которые живут здесь намного дольше ее, но она не собиралась пасовать перед какой-то высокомерной, наглой девицей. – О чем я не догадываюсь, так это о том, зачем нужно возвращать Первого фамильяра.

Рыжая посмотрела на Тину почти с жалостью.

– Как, ты думаешь, появились первые хостильеры? Когда-то мы все были фамильярами, послушными, безвольными, бессловесными слугами тех, кто нас вызвал. Да что там, нам даже не давали форму человека! Нас заключали то в сов, то в жаб и лягушек, то в черных котов. А он… он стал первым, кто получил форму человека. И первым, кто сумел разорвать связь со своим иницием, сумел пойти против его воли. Освободился сам – и сделал свободными нас. Ну, почти свободными.

Тина поморщилась от этого «почти». Да, действительно, она вытеснила Кристину из жизни и заняла ее место, и все же до тех пор, пока Кристина жива, пока она есть в этом мире, она остается для Тины уязвимым местом, ее главной слабостью. И она постоянно это ощущала. Именно поэтому Тина и не хотела даже пробовать устанавливать с ней связь, на что намекнули ей эти хостильеры. Именно поэтому и призвала яггера – хотела раз и навсегда освободиться от Кристины, а заодно и от цирка, в котором та нашла прибежище. Но, похоже, она переоценивала свои способности и способности своего яггера. Будь это так просто – убить своего иниция, и дело с концом, – другие хостильеры не затеяли бы возвращение Первого фамильяра.

– Вы считаете, что, если вы его вернете, он нас всех освободит? Окончательно? Раз и навсегда? – сделала вывод Тина. – Этакий великий спаситель, который сможет то, что не можем мы?

– Так и будет, – уверенно ответил «викинг». – Его иниций создал Первого фамильяра не так, как создавали обычных фамильяров. Между ними была особая, уникальная связь. Он сможет.

Что ж, хоть Тине и не понравилось, как началось ее знакомство с этими хостильерами, она не могла не прзнать, что их цель крайне привлекательна. Лично она была бы счастлива окончательно освободиться от Кристины! А если при этом свободны станут и другие хостильеры и даже фамильяры – она не против. Люди более чем заслуживают такую судьбу, раз совершенно не ценят великий подарок, который получают при рождении, – возможность прожить настоящую жизнь.

– Яггер, которого я призвала… – медленно начала Тина, – я отправила его в цирк. Он либо уже до него добрался, либо вот-вот доберется. Думаю, я могу поручить ему поиск артефакта. Только мне надо знать, что тот собой представляет.

«Викинг» уважительно качнул головой, а потом протянул Тине руку:

– Я Ивар. Это Вив. Приветствую тебя в рядах хостильеров.

Глава 7

Город показался на горизонте вечером – трепещущая линия огней в сгущавшейся на краю неба темноте. Внимательно разглядывая его в окно, Кристина не без удивления поняла, что он намного больше тех городков, в которые «Колизион» приезжал прежде.

Сердце сжалось в волнении, и было неясно, чем оно вызвано: то ли тем, что на этот раз они будут давать представление вместе с «Обскурионом», то ли тем, что «Колизион» едет на шоу без директора, то ли крепко засевшей в голове мыслью о «максимальной сложности» аудитории; Кристина верила далеко не всему, что сказал Джордан, но этому почему-то поверила сразу и безоговорочно.

Риона прикорнула на подушке. Джады и ее подружек по-прежнему не было, они окончательно переселились к новым друзьям из «Обскуриона». За рулем их трейлера сидел Вит, молчаливый и сосредоточенный. Кристина не раз ловила его на том, что он бросал взгляд на спящую Риону в зеркало заднего вида.

Караван остановился с последними закатными лучами. Выключив двигатель и положив ключи на приборную панель, Вит встал из кресла водителя и молча направился к выходу, но на полпути остановился и долго смотрела на спящую Риону. По его лицу было невозможно прочитать мысли, но Кристине этого и не требовалось, все и так казалось весьма очевидным.

Вит вышел из трейлера, и Кристина поспешно последовала за ним.

– Погоди, – позвала она, хватая его за рукав куртки. – Почему ты ничего ей не скажешь?

Вит молча смотрел на нее, не торопясь отвечать. Но и не уходил.

– И что я должен ей сказать? – наконец спросил он.

– Что ты к ней чувствуешь, – ответила Кристина.

– Зачем?

Вопрос поставил в тупик. И правда, разве есть такое правило, что ты должен непременно сообщать людям о своих к ним чувствах?

– Но разве ты не хочешь, чтобы она… чтобы вы с ней…

Кристина запуталась в словах и замолчала, а Вит неожиданно улыбнулся.

– Она знает. Просто не верит.

– Но почему? – воскликнула Кристина.

– Из-за прошлого.